Глава 9.

The Gossip- Heavy Cross

Когда Стейси с пылающими от жарких поцелуев в машине щеками вбежала домой, на кухне она застала странную для столь позднего часа компанию. Хилари и Лиам Вильямс сидели на диване, а напротив них, бурно жестикулируя, стояла высокая стройная женщина с очень пышным бюстом и объемными, зачесанными назад волосами.

- Миссис Робинсон?- Стейси покраснела еще больше. Визит Оливии Робинсон мог означать только одно- Кейт серьезно попала.

Оливия широко улыбнулась и, подойдя к Стейси широким уверенным шагом, обняла ее и поцеловала в щеку.

- Стейси, детка, я так давно тебя не видела у нас!- миссис Робинсон взяла девушку за руку и усадила на диван к родителям, так, словно это Стейси пришла к ней домой.

- Так вот… да, и тут, Хилари, представь себе,- Оливия вновь погрузилась в обстановку рассказываемых событий.- Эта девчонка подходит и начинает мне, мне высказывать о том, что ее, так и так, ударили несправедливо. Но я, извините, мать,- она многозначительно ткнула пальцем в потолок, едва не задев нижние кристалики люстры.- Я- мать, на секундочку! А эта мелюзга, которая во всем виновата сама, посмела напасть на мою Китти…

Оливия Робинсон, как и Хилари Вильямс, относилась к тому типу матерей, которые умеют держать себя в обществе, на вид кажутся абсолютно безобидными, добрыми и мягкими женщинами; но если что-то касалось их детей, они, подобно горгульям собора Нотр-Дам-де-Пари, бросались на обидчиков, готовые до последней капли крови отстаивать мнение своих дочерей. Поэтому, Стейси вовсе не удивилась, когда миссис Робинсон в непечатных выражениях высказалась по поводу внешнего вида Кайры Тимбелл, а после, не изменяя грубому стилю речи, повествовала, как она, мягко сказать, «попросила отстать от ее дочери». Мама полностью ее поддержала; все еще крайне взволнованная, миссис Робинсон опустилась на диван прямо между Вильямсами, и вскоре Лиам, не выдержавнатеска массивного бедра Оливии, ретировался на кухню за напитками.

Было очень интересно слушать миссис Робинсон, но тут у Стейси зазвонил телефон. Кейт наконец-то соизволила появиться после шести пропущенных.

- Извините,- быстро проговорила Стейси. Поднимаясь на второй этаж, она провела пальцем по экрану.

- Кейт? Слава богу, я уже думала…- начала было Стейси, но подруга прервала ее.

- Мама у вас?

- Да, а что такое? Дать трубку?- Стейси остановилась на лестничном марше. Ей казалось, что Кейт задыхается в трубку.

- Нет, не надо… просто хотела узнать… она рассказывала об их разговоре с Тимбелл?

- Да. Она молодец, не дала тебя в обиду.

- Знаю, удивительно, как мама сама в драку не полезла там. Слушай, Стейси… ты можешь передать ей прямо сейчас, что пусть она от вас подъедет в ателье?

- Хорошо, я скажу, а зач…

- Спасибо, люблю тебя, малышка Вильямс,- протараторила Китти и положила трубку. А вот такое поведение было для нее более чем странным.

***

Примерно двадцатью минутами раньше, Кейт, выпив терпкого эспрессо из «Starbucks», отправилась в мамино ателье, чтобы поскорее отвлечься мыслями от посещения Рейеса. Это стильное, построенное из самых современных материалов здание, выкрашенное в черный и кричаще-розовый тона, было, пожалуй, единственным островком спокойствия, где Китти всегда могла отвлечься от проблем, просто болтая со швеями, или потягивая чай из маминой кружки под монотонный стук швейных машинок. Кейт обессиленно плюхнулась в мягкое красное кресло. Из примерочной высунула голову Эмма, молоденькая помощница, которая всегда снимала мерки для закройщиц.

- О, мисс Робинсон! Вам, может, чаю?

Кейт выдавила улыбку.

- Нет-нет, спасибо, Эмма. Мама уже уехала?

- Да, мисс Робинсон,- прощебетала Эмма, ловко наматывая метр на запястье. Из примерочной тяжело вывалилась круглая как мяч госпожа. Рядом с худенькой девушкой она казалась еще полнее.

- А Луи? Сегодня, вроде как, его смена.

Эмма улыбнулась.

- Да, Луи на месте. Позвать его?

- Не надо. Я сама схожу,- Кейт подхватила сумку и отправилась через рабочее помещение в маленькую комнатку за аккуратной, сливающейся со стеной дверцой. Казалось, будто она направляется в Нарнию, настолько спрятанным и таинственным представлялся ей каждый раз вход в обитель «талантливого французского художника Луи Бонне».

Сказать по правде, таким уж талантливым Луи не был, но почему-то, когда он представлялся или просил кого-то его представить, он никогда не формулировал своего имени иначе. Сам по себе этот молодой человек был невысокого роста, тощ, с очень блеклой и неброской наружностью; в его двадцать семь лет на лице лишь едва-едва пробивалась мягкая, пушистая щетинка. Так, по внешности он напоминал скорее мальчика, нежели уже почти мужчину, и работающие в ателье девушки ласково называли его «Боне», что означало с французского «хороший».

Луи создавал эскизы. Целыми днями он просиживал в темной, крошечной каморке в дальнем углу, где никогда не выключалась настольная лампа; весь интерьер состоял из письменного стола, узкой кровати, плотно придвинутой к стене, табурета и трех небольших полочек, на которых лежали аккуратно сложенные рубашки и джинсы, а также стояла небольшая фотография в металлической рамке. С нее улыбалась большая семья, расположившаяся в тени громадного дерева. Все ее члены, как один, были светловолосы и одеты в белое, как по форме. В парне, державшем на руках завернутого в пеленки младенца, угадывался сам Луи. Остальное пространство занимали листы бумаги- чистые, грязные, с эскизами, набросками, неясными линиями, портретами, надписями. Их было так много, что, казалось, комнатку накрыла большая снежная лавина.

Как Кейт и ожидала, Луи был за работой,- он старательно выводил на чистом листке бумаги темно-бордовые линии. Девушка прикрыла за собой дверь и с улыбкой опустилась на кровать Луи.

- О, мадам Обинсон, как п`ьятно,- с мягким французским акцентом произнес Луи, не поднимая головы. Его худая согнутая спина слегка наклонилась влево, и Кейт увидела, что юный художник создавал отнюдь не очередной эскиз.

- Луи, что это такое?- Кейт подошла сзади. Бонне вдруг закрыл листок руками, что было странно- он никогда не скрывал от нее свои работы, а напротив, любил рассказывать, долго и со вкусом, о каждой из них.

- Мадам, Вам не должно видеть,- бледный румянец покрыл его впалые щеки. Кейт облокотилась о стол.

- Почему? Что за секреты, Луи? Я видела, это какой-то портрет. Портрет женщины,- Китти наклонилась к самому лицу француза. Юноша смущенно опустил глаза.

- Я бы не хотел `аск`ывать эту тайну, мадам Обинсон.

Кейт пожала плечами. Она чувствовала себя так, словно ее пропустили через соковыжималку, и вовсе не горела желанием выяснять отношения с кем-то еще.

Кейт любила приходить к Луи. У него всегда было тихо и спокойно, и сам он чем-то напоминал камыш- такой же была загадочной и тихой его сущность. На самом деле, жизнь Луи тоже была наполнена своими взлетами и падениями. Он приехал в Америку, когда ему было шестнадцать, молодой подающей надежды моделью. Но мечты разлетелись вдребезги, когда, раз за разом приходя на кастинг, ему делали замечание о росте. Более высокие парни, которые пришли в моделинг многими годами позже него, уже сотрудничали с такими модными домами, как Gucci; он же, обманывая родителей и многочисленных братьев и сестер, что дела идут по плану, вновь и вновь пробовал себя, пока, наконец, его так называемое материнское агентство не расторгло контракт, и Луи оказался на улице. Ему пришлось скрываться от миграционной службы, ведь виза давно закончилась; тогда-то он и совершил свой самый удачный поступок в жизни. 

Луи не раз рассказывал Кейт, как он, окончательно потеряв надежду, сидел на вокзале, закрыв глаза. Он мысленно загадал про себя число- восемь- и поклялся, что уедет на восьмом по счету поезде. Когда такой стал как раз подходить, Луи, пользуясь своей неброской внешностью, с толпой отправлявшихся на каникулы пловцов проник в поезд и так добрался до Сейдона. Луи был уверен, что здесь он, скорее всего, встретит свою смерть- денег у него не было, а на дворе стояла поздняя осень, но проситься домой во Францию было куда более невыносимо. Он предпочел бесславную смерть позорной жизни; но там-то его и настигла долгожданная удача.

Оливия Робинсон как раз закрывала ателье, когда увидела маленькую, согнувшуюся от тяжести рюкзака фигурку. Подойдя поближе, она разглядела очень бледного и худого юношу. Миссис Робинсон помогла ему добраться до ателье, накормила остатками пиццы, что заказывали швеи, напоила чаем с бергамотом, а заодно выслушала его грустную историю. Никто в Сейдоне не знал о подвиге миссис Робинсон, когда она, на свой страх и риск, оставила юношу ночевать в маленькой каморке на куче обрезков и прочего швейного мусора, но в тот день жизнь Луи Бонне была спасена. Его талант и тяга к рисованию подарили ему угол и небольшую, зато стабильную зарплату, но что еще более важно- покровительство перед миграционной службой, которая никак не хотела оставлять его в покое.

Луи проникся любовью ко всей семье Робинсон, но особенно ему нравилась Кейт. Он называл ее своей музой и вдохновителем, часто просил позировать для его набросков и любил повторять, что Кейт очень похожа на его первую любовь.

- Тяжелый денек сегодня выдался,- Китти покачала головой.- Очень тяжелый. Я была у Хьюста.

Луи понимающе закивал. Он знал всю эту летнюю историю и горячо поддерживал Китти, но, разумеется, как и все, как и она сама, был бессилен в этом.

- И что? Он Вам так и не пове`ил?

- Наивно было думать, что это возможно.

Кейт взяла в руки толстые карандаши со стертыми кончиками. Все они были подобраны в бордово-медной гамме.

- Я не устану повто`ять, мисс Обинсон. Хьюст `ейес-хо`оший человек, но очень `орд. Его го`дость убила все, а не Вы. 

Кейт вздохнула. Это все равно ничего не меняло. Вдруг, один из карандашей выскользнул из пальцев и покатился по полу. Луи заохал, но Кейт проворно наклонилась под стол и успела остановить карандаш раньше, чем он бы потерялся в кипе испорченных листов. Робинсон уже собиралась выпрямиться, как вдруг ее внимание привлек интересный синий орнамент, смутно ей что-то напоминающий. Листок был в нескольких местах порван, но Кейт все же вытащила его из груды остальных и поднесла к глазам.

- Бог мой, Луи…- Кейт помахала листком перед лицом француза. Казалось, его кожу намазали мелом, так сильно он побелел.- Ты что, тренируешься подделывать печати? Это же подсудное дело.

Бонне поднял на нее круглые от ужаса глаза, словно Китти из-под стола не эскиз какой-то печати вытащила, а чью-то отрубленную голову.

- Мадам Обинсон… я все объясню, я все объясню!- он так разволновался, что начал лепетать по-французски, забыв, что Кейт его не понимает, и вдруг выронил листок с портретом женщины.

Видимо, Вселенная вознамерилась выжать из Кейт все, ибо лицо, изображенное на портрете, было хорошо знакомо девушке. Мягкая улыбка, лучистые карие глаза, темно-медные волосы, модно сколотые на затылке,- эта женщина была знакома всем жителям Сейдона. 

С незаконченного портрета улыбалась Валери Саммерс.

Но не одной Кейт Робинсон пришлось столкнуться с некоторыми загадочными обстоятельствами. 

***

Коди, как всегда высадив любимых женщин мэра прямо напротив входа в дом, ушел загонять машину в гараж. Джо еще не было, зато, судя по голосам, доносящимся из кабинета отца, Ричард удивительно рано вернулся из мэрии.

- Папа дома,- Рита обернулась на мать, ожидая услышать от нее объяснения, что отец так рано делает дома, но Валери, казалось, не слышала ее, напряженно вглядываясь в потолок, туда, где должен был располагаться его кабинет, словно хотела увидеть, что там происходит.

Рита поднялась в свою комнату. Она присела было на кровать, вытянув вперед уставшие ноги, как вдруг услышала незнакомый женский голос. Рита насторожилась. Это точно не могла быть мама- голос был молод, звучен. Девушка тихонько соскользнула с кровати и на цыпочках приблизилась к двери. Дом Саммерсов был построен по типу отеля, и комнаты находились одна напротив другой; из дверного проема Рита могла как раз видеть кабинет отца. Она остановилась, прислонившись к дверному косяку; разобрать слова мешала возня на первом этаже, видимо, мама кормила Баки, судя по счастливому повизгиванию собаки. 

Женский голос стал громче. Рита напряглась всем телом. Она прекрасно помнила, что с балкона второго этажа можно попасть на задний двор. Если девушка не захочет появляться на глаза миссис Саммерс, то наверняка последует именно по тому пути. 

Первым из кабинета вышел Ричард. Он быстро осмотрел коридор, и Рита едва успела спрятаться за дверным косяком.

- Проходите, проходите…- услышала она голос отца. Сердце пропустило удар. Рита вновь рискнула выглянуть- рядом с отцом стояла высокая стройная блондинка в черном строгом костюме. Когда девушка обернулась, Рита не выдержала и отвернулась- таинственная незнакомка была сказочно красива и явно не многим старше Риты. 

Худшие опасения подтвердились, когда она услышала скрип балконной двери. Рита, растерянно глядя в одну точку, медленно сползла вдоль стены.

Она много читала об этом. Много слышала о других. Чем богаче и статуснее мужчина, тем больше шанс, что у него есть любовница. Статуснее, чем ее отец, мэр города, в Сейдоне никого не было. Рита, на ватных ногах дойдя до кровати, обессиленно опустилась на самый край. Она зажала себе рот рукой, чтобы никто не услышал ее всхлипов. Горячие потоки слез струились по щекам на дрожащие пальцы.

Многие ее знакомые девочки говорили, что в этом нет ничего плохого. Что их матери знают об изменах мужа, но порой даже поощряют это дело. Что так на самом деле проще, чем хранить верность друг другу и чувствовать себя связанным по ногам и рукам. Но Рита была не уверена, что сможет принять их точку зрения. Сомнений у нее не было-светловолосая бестия явно не детскую площадку у школы выпрашивала у отца. Рита прижала вторую ладонь к груди, чувствуя, как в ней растет, раздувается шар ненависти к юной красавице, вышедшей из кабинета. 

Ее семья- единственный оплот счастья и надежды, спокойствия и умиротворенности, рассыпался на глазах. Теперь, когда их было уже пятеро, Рита с трудом представляла, как будет сидеть с отцом за одним столом, целовать его на ночь, разговаривать с ним, как она будет смотреть на то, когда он будет обнимать маму и гладить ее густые, всегда идеально уложенные волосы.

Еще больший ужас настиг несчастный нежный цветок дома Саммерс, когда она подумала о том, что папа может легко уйти к своей пассии и бросить их с мамой и Джо. Сколько таких примеров показывали по телевидению, сколько таких душераздирающих историй она слышала, и никогда не могла подумать, что это может случиться и с ее семьей тоже.

Рита, не раздеваясь, в школьном платье и колготках, легла на кровать и свернулась калачиком. Она чувствовала себя так, словно ее оторвали от всего мира и выбросили на обочину жизни. В один миг люди, которые были ей так дороги, стали невозможно далеки- Хьюст, возможно, сядет в тюрьму, у отца внезапно появилась женщина на стороне, а Джо, за своей заботой о Стейси, вовсе забыл, что у него есть сестра.

Не зная, что ей делать и как дальше жить с такими сюрпризами, Рита сжала голову руками и закрыла глаза. Вскоре она погрузилась в крайне беспокойный сон.

***

Проснулась Рита Саммерс среди глубокой ночи. Рядом с ее постелью стоял поднос с апельсиновым соком и ее любимым бисквитом. Девушка с трудом поднялась с кровати; голова гудела, а все тело ломило, словно она всю ночь пила и танцевала. Стоило ей немного прийти в себя, как осознание случившегося лавиной накрыло ее сознание. 

Ее отец изменил жене с другой девушкой.

Рита встала и, не надевая тапок, прошлась по комнате к окну. Сердце колотилось как сумасшедшее. Ей казалось, что она стоит на краю пропасти, и куда бы она ни шагнула, все равно упадет в бесконечную бездну. Она вновь ощутила во рту солоноватый металлический привкус,- видимо, во сне она прикусила губу до крови. 

Рита судорожно заламывала пальцы. Мысли, подобно стае вспугнутых птиц, кружились, роились, сталкивались и разлетались в голове. Она пыталась найти выход, но темный коридор сомнений не имел дверей. На какой-то безумный миг Рита подумала, что ей все это показалось- что блондинка, вышедшая от отца, была не чем иным, как просто фантомом, плодом ее фантазии, частью сна. Но как бы девочка не цеплялась за эту призрачную теорию, реальность разнесла ее в пух и прах. 

Ее отец и правда изменил маме с той блондинкой.

Адреналин бурлил в крови. Рита слабо контролировала свои действия- нужно было просто действовать. Не важно, как, но главное для нее было не сидеть на месте и не позволять мыслям задавливать ее сознание. 

Так и не переодевшись из школьного платья, Рита тихонько выскользнула из комнаты. Как только она задалась определенной целью, пугающее хладнокровие взяло верх над ее рассудком. Она видела и понимала окружающую обстановку как никогда ясно. 

Юная Саммерс скользящим шагом прошла по коридору до лестницы. Она на секунду остановилась возле спальни родителей и вся, казалось, превратилась в слух; из-за двери можно было уловить тихий свист дыхания, но не больше. Страшные картины того, что там, возможно, не ее мама, а красивая блондинка, снова, казалось, овладели ее сознанием, но Рита прогнала их от себя.

На первом этаже возле гостиной была маленькая, незаметная дверь- эта дверь вела вглубь дома, в другой коридор, который, в свою очередь, объединял комнаты прислуги. Там жил их повар, две домработницы и Коди, личный водитель. 

Мама не самым лучшим образом относилась к тому, чтобы ее дочь часто посещала это место, но ничего не могла поделать с тягой девочки к этим добродушным, хорошо знающим свое дело людям. Две пожилые домработницы, Нина и Элизабетт, жили вместе, в одной комнате; у них было очень много старых книг, и Рита, будучи еще совсем маленькой, обожала садиться к одной из них на колени, пока другая в лицах изображала какую-нибудь сказочную историю, может быть, вычитанную, а может быть, выдуманную ею самой. Повар Ли, пожилой китаец с очень сморщенной, желтой кожей, тоже, когда был не занят, любил развлекать «госпожу Риту»: вместе они мастерили драконов из красной шуршащей бумаги, и Рита, кружась по его скромно обставленной каморке с магическим змеем в руках, представляла себя китайской принцессой, у которой в замке обязательно была бы парочка таких же, но уже настоящих.

Коди пришел в особняк Саммерс позже всех, вместе с двумя садовниками, что поселились во флигеле на заднем дворе. Поначалу, пожилая прислуга не больно-то жаловала юношу, потому что считали, что он бездельник и пришел в дом мэра только за тем, чтобы потихоньку воровать личные вещи их семьи и перепродавать. Со временем, Коди доказал свою верность, когда, во время отъезда отца, на них напала вооруженная группа. Коди во время подоспел на подмогумиссис Саммерс, приведя с собой шерифа Томпсона и целый микроавтобус бойцов SWAT1. За быструю реакцию и проявленную смелость, отец подарил ему один из «Фордов» собственного автопарка, но, опять-таки, с оговоркой, что использовать машину Коди может только в условиях своей работы на мэра. Коди, впрочем, и этому был безумно рад- с тех пор он начал ощущать себя настоящим членом команды мэра Саммерса.

_________________________________________________________________________________

1.SWAT- Special Weapons And Tactics; специальное подразделение американских правоохранительных органов, тоже самое, что русские ОМОН и СОБР

Его комната находилась ближе всех ко входу. Рита требовательно постучалась в дверь. В коридоре было так темно, что, когда Коди открыл, он явно не сразу увидел мисс Саммерс.

- Кто… о боже, мисс Саммерс,- Коди прыгнул за дверь. Он был по пояс раздет, но Риту вообще не волновал его внешний вид. Она наклонилась к нему буквально вплотную и очень твердым тоном, похожим на тон ее отца на заседании, проговорила:

- Одевайся, Коди. Мне нужно в полицейский участок.

Рита впервые ехала на переднем сиденье рядом с водителем. Коди, в незаправленной рубашке, помятый и лохматый после сна, то и дело бросал косые взгляды на мисс Саммерс. 

- Я… я, наверное, вынужден спросить, мисс Саммерс. У Вас все хорошо? И Ваши родители, они не были бы против такой ночной поездки…

- Я их не спрашивала,- отрезала Рита, напряженно вглядываясь в тьму дороги перед ними. Коди растерянно отвернулся от нее вперед.

- И все же, мисс Саммерс. Зачем Вам ехать в полицейский участок среди ночи?.. Я обязан спросить, я ведь тоже отвечаю за Вашу безопасность…

- Ты никому ничего не обязан, Коди,- резко оборвала его лепет Рита. Она сама себя не узнавала, но властолюбивая кровь Саммерс бурлила в ней.- И перестань задавать этот вопрос, в порядке ли я.

- Ваша мать, Валери, серьезно обеспокоена Вашим состоянием. Вы ушли наверх, легли спать, никому ничего не сказав, и даже не поели…

- Я в курсе, что я делала сегодня днем.

Больше Коди вопросов не задавал, хоть и обеспокоенность не покидала его взгляда.

В участке горел один-единственный огонек в окне. Рита выскочила из машины даже раньше, чем Коди окончательно остановился. Он пошел было за ней, но девушка жестом его остановила.

- Стой там, Коди. Я сама.

- Но, мисс…

- Стой там,- в темноте сверкнули большие темные глаза. Коди отошел к машине, но продолжал, не спуская глаз, следить за Ритой. 

Девушка уверенно вошла вовнутрь. После свежести улицы спертый запах отделения вызвал у нее тошноту. Дежурный сладко похрапывал, уронив голову на грудь. Рита подлетела к окошку и настойчиво постучалась. Полицейский вздрогнул, подскочил на месте и уже положил было руку на кнопку тревоги, как вдруг, разглядев, кто перед ним, в растерянности приоткрыл рот.

- Мне нужно к Хьюсту Рейесу,- Рита была готова просунуть голову внутрь окошка. У нее было странное ощущение, будто люди вокруг- вовсе не люди, а какие-то ожившие картонные фигурки, и вряд ли они понимают, о чем она говорит.

- Мисс… мисс Саммерс,- полицейский покачал головой на жирной шее.- Я сожалею, но сегодня мистера Рейеса перевели в отдельную камеру, там он будет, пока шериф не получит всю необходимую информацию.

Рита усмехнулась про себя. «Необходимую информацию? Сказали бы прямо, признание за то, чего он не совершал.»

- Проведите меня к нему.

- Не могу, мисс Саммерс. Дождитесь, пока мистера Рейеса вернут…

- Проведите,- рявкнула Рита, едва ли не носом упираясь в стекло. Брови толстого полицейского поползли наверх. 

- Не положено…

- Что тут происходит?- из боковой двери за спиной дежурного вышел сам шериф Томпсон. Что-то внутри Риты оборвалось, когда они встретились глазами, но ей больше нечего было терять. Чего боятся теперь, когда папа, что так печется о своей дочке, завел себе любовницу? Раз он может быть с теми, с кем хочет, значит, она возьмет с него пример.

- Я хочу видеть Хьюста Рейеса,- не мигая, прошипела Рита с крайне мятежным видом. Шериф Томпсон поджал губы. 

- Проведи ее,- коротко отозвался он, подталкивая в спину все еще не пришедшего в себя дежурного. Тот начал было лепетать про порядок, но шериф повторил:

- Проведи ее, слышишь меня? Проведи мисс Саммерс.

Рита и дежурный долго петляли по слабо освещенным коридорам. То и дело чьи-нибудь блестящие влажные глаза обращали свой взор на девушку из-за решетки, и ужас сковывал ее при одной лишь мысли, что заточение может сделать с ее любимым.

Хьюст, и правда, теперь находился в одиноко расположенной камере. Она была куда больше, но, зато, теперь была отгорожена от коридора не решеткой, а толстым мутным стеклом с небольшими отверстиями выше человеческого роста. Напротив камеры стоял письменный стол, за которым сидел тот самый противный юноша, которого подменял толстяк-дежурный на входе.

- Не положено,- взвизгнул было паренек, но толстый полицейский махнул ему рукой.

- Пошли, выйдем. Шеиф Томпсон сказал, пропустить. 

Парень недовольно поджал губы и окинул Риту презрительным взглядом.

Девушка медленно подошла к стеклу. Хьюст спал на узкой, приделанной к стене полке с тонким просевшим матрасом на ней. Его волевой профиль с мужественным тяжелым подбородком, поросшим жесткой щетиной, освещал льющийся из окошка наверху серебристый лунный свет. Рита прижала ладонь к стеклу, и слезы вновь градом полились из ее глаз. 

Ее предал самый близкий мужчина, ее отец. Предал бы ее другой любимый мужчина, что так напряженно хмурится во сне?

- Хьюст,- дрожащим голосом позвала Рита.- Хьюст…

Он заворчал во сне, видимо, реагируя на свое имя, но не проснулся. Рита прижалась лбом к отделявшей их стене и простонала, глотая соленую маслянистую жидкость. Она бессильно хлопнула ладонью по стеклу, и Хьюст вдруг открыл глаза, не переставая хмурится и жевать губами.

- Какого черта тебе еще надо…- начал было он, но вдруг замер, приподнявшись на локтях.

- Рита…- его голос она слышала очень приглушенно, словно сквозь толщу воды. Едва сдерживаемые рыдания сотрясали ее худенькое тело.

- Рита, Рита, малышка моя,- он прижался всем телом к стеклу. Рита с трудом подняла глаза. Лицо Хьюста казалось размытым от слез. Она была готова слиться с этим долбаным стеклом воедино, стать с ним одним целым, чтобы только быть ближе к Хьюсту, вновь ощутить его особое, заставляющее сердце сладко трепетать тепло. Рита положила ладонь на то место, где была его; Хьюст перестал метаться и кричать. 

Они просто смотрели друг другу в глаза и не могли поверить, что все закончилось так быстро. Что все их мечты когда-нибудь быть вместе, несмотря на все их различия, рассыпались в прах.

Захлебываясь рыданиями, Рита поведала Рейесу историю отца. Он едва слышал ее, и постоянно тянулся к отверстиям в ограждении, откуда лился звук. Хьюст не уловил всех деталей, но смысл ему был понятен. 

Ни с того ни с сего, он вдруг со всей силы ударил по стеклу рукой. Оно, естественно не поддалось; Рита испуганно шарахнулась в сторону, но вскоре вновь прильнула обратно, в ужасе тряся головой из стороны в сторону.

- Нет, Хьюст, не надо. Так ты только сделаешь хуже…

В этот момент Рита услышала голос Коди. Он просил шерифа скорее позвать ее обратно- родители обнаружили пропажу дочери. Томпсон и оба его помощника ворвались в помещение. Хьюст прижался грудью к стеклу; в его глазах плескалась ярость, отчаяние и страх. Шериф взял Риту под руку, но она, казалось, не видит его; она смотрела во все глаза на Хьюста, пыталась наглядеться на него, запомнить каждую черточку его лица, соединить это с воспоминаниями о его запахе, и жить с одной мыслью- что когда-нибудь стекло между ними исчезнет, и они снова будут вместе.

***

Ричард Саммерс стоял в домашнем халате у окна спальни. Его жена, обняв одеяло, смотрела пустым взглядом вперед.

- Валери, я плохой отец?- спросил тихонько Ричард, медленно поворачиваясь к жене. В слабом свете луны, что лился из узкой щелки штор. Валери встала с кровати и подошла к мужу, не слышно ступая босыми ногами по полу.

- Ты самый лучший отец,- прошептала она, обнимая его руку. 

- Но посуди сама, что я делаю с родной дочерью и ее чувствами?

- Все это ради ее блага. Не забывай, Ричард, ты- мэр. И Хьюст Рейес опасен не только для нашей дочери. Ты все делаешь правильно, дорогой. 

Ричард опустил свою седую величественную голову. Он предчувствовал, что очень скоро дочь проклянет его за эти попытки отгородить ее от сурового и страшного мира вокруг.

Глава 10

Katy Perry- Wide awake

Все оставшееся до рассвета время Хьюст думал о том, как скорее выбраться на свободу.

Он не рассматривал варианты побега- это не «Воздушная тюрьма»1, а вполне реальное место заточения. Рейес бродил по камере, периодически хватаясь за волосы, а затем вновь бессильно опуская руки. Противный крысеныш, что тихо посапывал, уронив голову на локти, дал ему «очень дельный совет»- не спорить с шерифом и просто соглашаться на все обвинения. Хьюст послал его и смачно сплюнул в его сторону- плевок медленно сполз по стеклу вниз, оставив за собой мокрый пенистый след.

Он увидел в ее глазах отчаяние. Полное расстройство, чувство безысходности. Хьюст понимал, что в этот момент он был нужен ей как никогда, он был обязан спрятать ее и уберечь от этого страшного потрясения, он должен был спасти ее своей преданностью и любовью- но каждый раз, как он уносился мыслями в розовое «возможно», реальность обрушивалась на него своими четырьмя мрачными стенами, стеклом перед глазами и приделанной к стене жесткой койке.

Постепенно, мысли стали путаться, сливаться воедино, образовывая небывалые, нелогичные сюжеты. Воображение рисовало Хьюсту странные картины- он видел себя с семьей, которую не встречал уже два года, сидящими на берегу какой-то очень быстрой горной реки. Мимо него прошла девушка, очень напоминающая Риту, но все же не она; у Хьюста все опустилось внутри, когда это тоненькое темноволосое создание засмеялось, и ее серебристый смех слился в одну мелодию с бурлящим шумом воды. Девушка стояла на покатом камне, и подол легкого нежно-голубого платья, намокшего от то и дело вылетавших из белой пены капель, заплелось вокруг ее щиколоток и прилипло к ним. Вдруг, девушка закачалась, размахивая руками, закричала; Хьюст бросился вперед, но мать схватила его сзади за руку, не давая броситься в реку. Девушка вот-вот могла сорваться и упасть в дикую, еще более ускорившуюся воду. Хьюст обернулся и увидел, что рядом стоит вовсе не мать, а Кейт Робинсон, умоляющая его не делать этот шаг. Тогда Хьюст рванул руку на себя, побежал к девушке, схватил было ее за талию, чтобы оттащить на берег, но она с истинно-нечеловеческой силой сбросила его руки и толкнула в воду. Ее крики о помощи сменились злобным смехом; Хьюст пытался бороться с течением, но сила стихии была куда мощнее его самого. Пару раз ему удавалось поднять голову из воды, и тогда, сквозь пелену испарений и захлестывающих его лицо волн, он уже не видел семьи, а только темноволосую девушку в голубом платье, что выкрикивала проклятия и показывала на него пальцем.

Из оцепенения, что бывает, когда снится очень долгий и страшный кошмар, его вывел пронзительный звонок. Хьюст рывком сел на кровати, и перед глазами все покрылось полчищем черных мушек.

- Черт бы Вас побрал, шериф,- прошипел Рейес, надавливая пальцами на глаза. Сердце все еще колотилось в бешеном ритме после сна, а дыхание никак не восстанавливалось. Ему все казалось, что он слышит этот злобный голос, который желает ему смерти.

Вдруг, Хьюст замер. Капли холодного пота прокатились по шее вдоль позвоночника. Внезапно пришедшая догадка пронзила все его естество, и Хьюст, едва понимая, что происходит, дорого бы отдал, чтобы Томпсон именно сейчас ушел со своими расспросами и дал ему спокойно подумать.

- Ну?- Хьюст раздраженно вперился взглядом в длинное лицо шерифа с очень заметной асимметричностью.

- Я пришел, чтобы обговорить с тобой еще раз материалы твоего дела, Хьюст.

- Добавляйте эпитет «сфабрикованного», шериф,- Рейес облокотился плечом о стекло. Он боялся упустить из памяти детали сна, но чем больше он цеплялся за возможные подсказки, тем быстрее они от него ускользали.

- По закону, мы обязаны предоставить тебе адвоката,- Томпсон развел руками.- Но на настоящий момент, все связанные с нашим участком юристы уже задействованы в более важных делах.

- Каких?- Хьюст закатил глаза. Бесконечное вранье Томпсона выбешивало его.- Что там у вас за важные дела? Вы про тех алкоголиков, с которыми я сидел первые дни? Серьезно, пьяный дебош важнее, чем поджог дома, который я, мать вашу, не поджигал?!

Шериф пожевал губами. Хьюст отлип от стекла, некоторое время пошагал по камере, а потом вдруг резко обернулся.

- Под кого Вы стелитесь, Томпсон? Скажите, кто дал Вам указание посадить меня по сфабрикованному делу?

Хьюст так отчаянно вглядывался в лицо шерифа, силясь заметить хоть какую-нибудь реакцию, но Томпсон оставался тверд, как камень.

- На Вашем месте, Рейес, я бы лучше задавал вопросы, связанные с возможностью Вашего выхода отсюда.

- А толку? Чтобы Вы мне сказали: «Нет, это ты поджог, вали в тюрягу»?

- Мистер Рейес,- шериф выпрямился и подошел вплотную к стеклу.- Вы ведь должны понимать, что визиты юной мисс Саммерс не могут оставаться незамеченными здесь, в участке?

Хьюст сглотнул. Он боялся одного- упоминания о Рите. Шантажа, угроз в ее адрес и прочего он не ждал, но если шериф произнес ее имя, значит, что-то неладное уже происходит.

- Что Вы хотите этим сказать?

- Я хочу сказать, что Ваш выход- это чистосердечное признание. Подумайте о мисс Саммерс, Хьюст. Ей будет куда проще знать, что Вы во всем созна…

- Да откуда ты можешь знать, когда ей будет проще?!- заорал Хьюст, бросаясь, подобно разъяренному тигру, всем телом на стекло.- Откуда тебе знать, что с ней происходит?! Думаешь, если я подпишу эти бумажки, разочарую ее окончательно, все выдохнут спокойно?! Нет, шериф, не прокатит тебе этот номер. Хоть на голове тут стой, но я ничего не подпишу, и не пытайтесь мне промыть мозги Ритой. Можешь забрать свои проклятые договоры и признания и подтереть ими свой ленивый зад, но это дело ты так просто не закроешь!

Шериф внимательно посмотрел в глаза Хьюсту. Рейес был в бешенстве, но это бешенство было лишь защитной реакцией; он понимал, что в этой ситуации фактически бессилен. Сколько этих историй он слышал- если кого-то хотят посадить, его посадят.

Но надежда умирает последней, это Рейес знал так же, как и свое имя. И поэтому, после своей грубой тирады, он уже спокойным тоном обратился к Томпсону:

- А теперь, раз уж зашла такая тема, позвоните моему личному адвокату.

- Твоему личному адвокату?- Томпсон не сдержал усмешки. Хьюст сжал кулаки, чтобы вновь не сорваться на него.

- Именно так. Найдите в телефонной книге номер Кейт Оливии Робинсон.

***

В единственной школе Сейдона вместо двух первых уроков проходила первая пробная репетиция отчетного концерта.

У Стейси еще с прошлого лета была идея поставить что-нибудь в латино-американском духе. Она неслучайно выбрала самый горячий радио-хит- «I like it» из нового альбома Cardi B. Этот трек, наполненный кричащими красками Южной Америки, их страстью и чувственностью, вместе с тем сочетал в себе излюбленный подростками пафос рэпа нового поколения. Беспроигрышность этого варианта была очевидна, и, что самое главное, движения сходу ложились под музыку.

Стейси увлекалась танцами с малых лет. Некогда она даже мечтала поступить в балетную школу, но на фоне эфемерно худеньких девочек, у которых, казалось, все тело состоит только из маленьких косточек и тонкой, прозрачной кожи, вполне упитанная, здоровая и жизнерадостная мулаточка Стейси казалась слишком большой и полной, о чем им своевременно сообщила такая же худая и противная женщина с слишком крупным, загнутым, как клюв, носом. Хореограф с презрением оглядела девочку с головы до ног и фыркнула. Со всех сторон послышались смешки и тихое «Толстуха… еще и черная…».

Стейси долго плакала у мамы в машине; Хилари изо всех сил старалась успокоить дочь, но чувство униженности, чувство, словно бы она, Стейси Вильямс, была недостойна танцевать то, что хочет, захлестнули девочку с головой. Не зная, как еще успокоить дочь, Хилари сама ударилась в эмоции и, недолго думая, вернулась в балетную школу и покрыла голову хореографа самыми крепкими фразами, прямо в присутствии детей.

Но это вряд ли могло успокоить маленькую Стейси. Всю дорогу она наматывала на палец черную кудрявую прядку и думала о том, что ей никогда не стать похожей на одну из тех прекрасных лебедушек с такой белой мраморной кожей, что танцуют на ярко-освещенной сцене в юбках-пачках, сотканных, казалось, из воздуха.

Это был первый раз, когда Стейси пришлось узнать о таком слове как дискриминация. Все это ей взялся объяснять Лиам, пока Хилари в бешенстве обзванивала всех подруг и запрещала им даже под страхом смерти приближаться к «позорному заведению под следующим адресом».

Отец усадил дочь к себе на колени. Он специально переставил их с мамой большое зеркало к креслу в гостиной, чтобы Стейси могла видеть и себя, и его. Сквозь полупрозрачные шторы спальни лился приятный, мягкий свет; казалось, что бронзовая кожа кудрявой маленькой мулатки вся посыпана золотом. Кожа Лиама была на несколько оттенков темнее, что особенно ярко было заметно рядом с его белой накрахмаленной рубашкой.

- Посмотри, девочка моя,- тихонько сказал он, закатывая рукав до локтя. Стейси в растерянности наблюдала за действиями отца.- Посмотри сюда. Ты видишь, какого цвета моя рука?

- Да, папочка,- пропищала девочка.

- Теперь посмотри на свою ручку. Скажи, какого она цвета?

Стейси задумалась. Она долго вертела запястьем, вспоминая названия цветов из детской считалочки. Кожа ее папы, она знала, называлась коричневой- она по цвету была как кора деревьев, как молочный шоколад, как ее новые кожаные сапожки. А как назвать оттенок своей кожи, Стейси не знала.

- Я думаю… она… светло-коричневая,- наконец-то придумала Стейси.

- Правильно. А теперь вспомни, какая кожа у твоей мамы?

- Белая,- не задумываясь, ответила маленькая Вильямс, вспоминая изящные мамины руки со множеством браслетов и колец.

- И у тех девочек, что были там, кожа тоже белая. И у многих ребят, с кем ты играешь во дворе, кожа белая. И даже у твоей загорелой подруги Кейт кожа все равно белая.

- И что это значит, папочка?

- Это значит, девочка моя, что у нас просто разный цвет кожи. Это так же безразлично как то, что у кого-то глаза зеленые, как у твоей мамы, а у кого-то карие, как у тебя и меня. Нет никакой разницы между нами и людьми с белой кожей, Стейси, но некоторые люди, очень глупые и бессердечные, считают, что оттенок кожи и разрез глаз может влиять на твои физические и умственные способности. Они постоянно говорят, что люди, у которых кожа не белая, а, скажем так, темная- как у нас с тобой- не могут быть хороши в определенных сферах. Что мы умеем только танцевать и петь. Они даже могут назвать нас рабами, потому что давным-давно нас, темнокожих людей, и правда считали рабами.

Папа сделал паузу, разглядывая дочку в отражении зеркала. Стейси тогда слабо улавливала, о чем он говорит, но впитывала каждое слово, поддаваясь атмосфере важности и значимости той информации, что давал ей Лиам.

- Когда я был в твоем возрасте, белые мальчишки в меня кидались камнями просто потому, что я был не белый. Они так и говорили: «Ты- черный. Ты- раб». Но я никогда им не верил, Стейси, и теперь многие из этих мальчишек мечтают получить такую же должность, как и у меня. Я знаю, что сейчас, в новом времени, эти предрассудки уже становятся слабее; но они были, есть и будут. Я просто хочу, чтобы ты знала, дочка- ты ничем не хуже остальных. И твой оттенок кожи, что частично достался тебе от меня- твоя гордость, твое наследство, твое богатство. Никогда не слушай этих глупых людей и никогда не позволяй им унижать себя или кого-либо вокруг за то, что дала природа. Это самое низкое, что может сказать человек, и грош цена достоинству того, кто пытается самоутвердиться за счет предрассудков общества.

Стейси навсегда запомнила слова отца. С тех пор она больше никогда не мечтала быть похожей на белых известных девочек. С годами, пока она взрослела, вокруг стало появляться все больше представителей других рас, которые много чего добились; в конце концов, на пост президента США был выбран Барак Обама. Но даже тогда папа остановил ее радость жестом.

- Стейси, вспомни, о чем мы говорили с тобой в детстве? Забудь это глупое разделение по расам. Ты знаешь мои принципы, дочка. Если бы мне не нравилась его предвыборная кампания, я бы предпочел, чтобы избиратели отдали мой голос белому кандидату.

Стейси никогда не позволяла оскорблять в своем присутствии кого-либо или ее саму за цвет кожи, но некоторые острые шуточки ей даже нравились. Так, например, выбирая девочек для первой линии, она лишь усмехнулась, когда услышала знакомый низкий голос, на весь тренажерный зал голосящий:

- Господь милосердный, почему природа наградила всех мулаток такими невозможно крутыми задницами?

- Китти, ты опоздала,- они поцеловали друг друга в щеки. Робинсон выглядела очень спортивно и подтянуто в новых леггинсах и укороченном топе от Victoria`s Secret.

- О мой бог, ну да, конечно. Как это я могла опоздать на собственные выборы в первую линию?

Но, несмотря на бодрый голос и вечную дерзкую усмешку, что-то в лице Кейт не понравилось Стейси. Ей показалось, будто подруга что-то скрывает, что-то, что гложет ее уже некоторое время, но она почему-то не решается поделиться проблемой. Стейси силилась вспомнить, о чем собиралась спросить Кейт вчера, но нужный вопрос все время ускользал от нее.

Для первой линии Стейси выбрала самых ярких и подвижных девочек. К сожалению, туда же пришлось отнести и Кайру Тимбелл, пусть Робинсон и брезгливо отодвинулась от нее, скорчив Стейси рожу. Помимо трех вышеупомянутых девушек, в первую линию взяли так же и Анну Льюис. Нездоровый цвет лица, который не скрывала даже косметика, никуда не собирался пропадать; но она уже, по крайней мере, вполне живо двигалась.

Пока в других частях зала бурно обсуждались вопросы декораций, общей концепции, и, конечно же, подробности вчерашней драки- то и дело в сторону Кейт и Кайры летели жаждущие взгляды- Стейси расставила девушек по рисунку. Она начала было показывать первые движения, как вдруг поймала из толпы внимательный взгляд. Джо, слегка улыбаясь, казалось, даже и не слышал, что там остальные парни говорят про Чемпионат Мира по футболу; он затуманенным взглядом наблюдал за своей девушкой, сложив руки на груди. Стейси смутил этот взгляд; она махнула Джо рукой, послала воздушный поцелуй, но Джо как-то медленно отреагировал, продолжая ее странно рассматривать. Между девочек уже пошли смешки.

- Захлопните пасти, завистницы,- прикрикнула Робинсон, останавливаясь посреди выученной комбинации. Девушки с удивлением уставились на нее.

- Кейт…- начала было Стейси, но подруга жестом руки остановила ее.

- Хорош обсуждать чужую жизнь. Что вас волнует в том, что ее парень любуется ее телом? А, постойте. Я, кажется, понимаю- дело в том, что ваши парни тоже любуются ею, не так ли?

Разговоры в зале притихли. Джейсон пробился сквозь толпу парней и на всякий случай встал поближе к Кейт, чтобы предотвратить новую драку. Он все никак не мог себе простить, что во время ситуации с Кайрой после выступления миссис Аткинс его не было рядом.

Девчонки загудели, исподлобья глядя на Кейт. Стейси вплотную подошла к ней сзади и быстро зашептала на ухо:

- Что ты опять начинаешь? Они ничего не сделали. Подумаешь, кто-то похихикал.

- Да хрен там плавал,- все тем же громким и звучным голосом произнесла Кейт. Ей не нужен был микрофон, чтобы ее все слышали.- Трусихи, боитесь задать интересующие вас вопросы, и поэтому занимаетесь сочинительством горячих подробностей? Ну-ну, давайте, я жду. Я же слышу ваши голоса сзади, как вы рассказываете друг другу о том, что моя мама потом сама подняла руку на Кайру Тимбелл. Так вот, чтобы разрешить все ваши сомнения, заявляю публично, что для всех членов семьи Робинсон Кайра Тимбелл есть не больше чем кусок дерьма, который и трогать-то стыдно.

Тут ахнули все. Тимбелл вспыхнула до корней своих крашеных волос. Она, однако, быстро совладала с собой и медленно вышла из линии, направляясь к Кейт. Джейсон уже был наготове сражаться за свою даму сердца, но, видимо, прошлых ошибок враждующие стороны не собирались повторять.

- А кто же тогда ты, Робинсон? Или ты, называя других завистницами, сама завидуешь?

- Чему, Тимбелл? Скажи на милость, кому из здесь присутствующих я должна завидовать?

- Да хоть бы ей,- Кайра, не отводя глаз от лица Робинсон, пренебрежительно кивнула на Стейси.

Зрительская аудитория росла с пугающей скоростью. Все толкали друг друга в бок и показывали пальцами на центр событий.

- Прости?- Стейси вышла вперед и встала плечом к плечу с Кейт.

- Да-да,- Кайра с уверенностью кивнула головой.- Все знают, что у Кейт Робинсон давно не было путних отношений. Она любит играть с мужскими сердцами, а потом разбивает их и при этом надеется, что после такого ее должны все любить и уважать.

- Ну а ты, Тимбелл, всей школе дать готова явно не от счастливой личной жизни,- Кейт отбросила волосы назад.

- Ты слишком много о себе возомнила, Робинсон,- прошипела Тимбелл, делая шаг назад.- Ты никогда не заслуживала ничего из того, что имеешь.

- Мне тебя искренне жаль,- Кейт приторно улыбнулась, но Стейси заметила, что после слов о «путних отношениях» у Кайры осталась маленькая царапинка от ногтя на предплечье.

Кайра Тимбелл вновь покраснела и уже набрала было в грудь воздуха, чтобы продолжить спор, как вдруг все внимание привлекла к себе Анна Льюис. Она вся позеленела, пошатнулась, зажала рот рукой и выбежала из зала. Кейт быстро переглянулась со Стейси и побежала за Анной. Теперь все внимание было обращено на Вильямс.

«Сучка, Кейт, заварила кашу и унеслась спасать Льюис,»- Стейси почувствовала, как краска приливает к щекам. Вдруг, чья-то большая приятная ладонь легла на ее плечо, и все смущение в момент испарилось.

- Для вас, дамы и господа, со своим лучшим номером выступала Кейт Оливия Робинсон!- Джо, приняв на себя роль ведущего какой-нибудь скандальной телепередачи про звезд, сверкнул улыбкой. Он обнял Стейси за плечи, пряча ее лицо у себя на груди.- А теперь- продолжаем тренировку. Не так уж у нас много времени на подготовку!

- Спасибо,- шепнула Стейси ему на ухо, вставая на носочки. Джо поцеловал ее в кончик носа. В этот момент девушка подумала о том, что зря она так рассуждала о барьере между ними, потому что лучшего парня, чем Джо, было не найти.

***

Анна, как и ожидала Кейт, находилась в одной из кабинок. По вякающим звукам рвоты было не сложно понять, за какой она дверью.

- Анна?..- Кейт толкнула дверь, и она, к большому удивлению девушки, поддалась.

Анна Льюис сидела на полу, обхватив руками унитаз. Белокурые локоны грозились вот-вот выпачкаться; Кейт, поборов в себе брезгливость, опустилась на пол рядом с ней и собрала волосы девушки.

Льюис обернулась на Робинсон. Потекшая тушь оставила на щеках черный смазанный след. Тонна тонального крема не могла перекрыть землистый цвет лица. Вблизи эта некогда такая миловидная девочка, которая, казалось, только что вышла со съемок видеоролика рекламы зубной пасты, выглядела, мягко сказать, нездорово.

- Анна, ответь, что…- концовка вопроса потонула в булькающем звуке. Еще мгновение, и новый приступ рвоты вновь приковал Анну к унитазу.

Кейт терпеливо ждала, пока выйдет все содержимое желудка Льюис. Когда она начала сплевывать воду, Кейт мягко прислонила ее спиной к стене, и, словно с большой куклой, принялась вытирать ей туалетной бумагой рот и лицо. Анна вся мелко дрожала; ее руки были настолько холодными, что по ощущениям казались неживыми.

- Анна,- Кейт присела рядом с ней, убирая с лица прилипшие от пота золотистые прядки.- Что с тобой происходит? Ты была у врача?

Льюис отрицательно покачала головой. Кейт отвела глаза, пытаясь придумать, как бы так деликатнее намекнуть ей о своей догадке, как вдруг Анна сама все озвучила:

- Кейт… у меня задержка. Уже почти три недели задержка. Месячные должны были начаться как раз после той вечеринки…- на этом моменте лицо Анны вдруг исказила гримаса боли. Кейт в ужасе смотрела на то, как она, закусив нижнюю губу, медленно качалась взад-вперед, завывая и царапая себе запястья.

- О Кейт… если бы ты только знала… если бы только знали родители… как мне страшно, как мне страшно…- шептала она, уставившись широко распахнутыми безумными глазами в пустоту.

Робинсон сама была напугана. Слова о задержке полностью подтверждали ее самые худшие догадки. Еще при первой их встречи после вечеринки, когда Анну облили кофе, Кейт почувствовала неладное, глядя на ее бледное вымученное лицо.

- Я думаю, рано паниковать, пока мы еще не знаем, правда ли это.

Анна грустно усмехнулась. Слезы бежали по ее лицу, оставляя на нем влажные блестящие дорожки.

- Думаешь? А я думаю, что тест даст положительный результат. Это не отравление, Кейт. По ночам я просыпаюсь от рези в животе; в тайне от родителей могу съест целую банку ореховой пасты с форелью. Меня мутит от любого запаха. Что, хочешь сказать, это ли не…- Льюис сморщилась, но так и не смогла произнести такое пугающее для нее слово.

- Я знала, что ты догадаешься,- всхлипнула она.- Я знала, что ты-то точно все быстро поймешь.

- Кто-нибудь еще знает?- Кейт понизила голос.

- Нет. Мама вообще считает, что у меня…- Анна махнула рукой.- Отец не замечает, он с утра до ночи на работе, а я стараюсь тщательно скрывать свое состояние. Девочки думают, я отравилась. Вот и все. Кроме тебя еще никто не догадался…

Но Анна Льюис не знала, что в соседней кабинке Рита Саммерс, зажав рот рукой, с ужасом слушала их разговор.

***

Когда Кейт и Анна ушли, Рита впервые за долгое время выдохнула. Она пришла в туалет еще в самом начале репетиции, целенаправленно зашла в кабинку с надписью «Не работает» и села на пол. Все это время, пока не вбежали Льюис и Робинсон, Рита беззвучно плакала, размазывая соленую жидкость по щекам.

Ее ночная вылазка окончательно разрушила надежду еще когда-нибудь свидеться с Хьюстом. Мало того, что родители до рассветного часа высказывали ей по поводу внезапного исчезновения, так еще и заявили, что подумают теперь, оставлять ли Коди их личным водителем. Отец пообещал ей, что теперь она никогда не выйдет из дома одна, и что теперь ей больше никогда не увидеть «этого мерзкого преступника Рейеса». В ответ на их крики Рита молчала. Что ей еще оставалось? Она не могла смотреть Ричарду в глаза, вновь и вновь вспоминая эффектную блондинку, спешно покидающую их дом через черный выход.

По пути в школу, мама подробно допросила Риту о том, как ей вообще довелось познакомиться с Хьюстом, но девушка упрямо молчала. Она уже поняла, что теперь все, что она скажет о нем и их отношениях будет использовано против Рейеса.

Этим утром отец отвозил их в школу лично; не добившись от Риты никакого ответа, мать раздраженно выставила ее на улицу, пообещав, что тоже не будет с ней разговаривать, пока та объявила эту игру в молчанку. Джо тоже пытался с ней поговорить- он даже впервые за несколько недель попытался обнять ее, но Рита шарахнулась от брата, как от огня.

- Рита, да что…

- Кто знает, что ты скрываешь,- бросила она дрожащим голосом и, подхватив сумку, стремглав побежала в школу. Джо не пошел за ней, а так и стоял некоторое время, провожая сестру очень напряженным взглядом.

Известие о возможной беременности Анны повергло Риту в окончательный шок. Ей казалось, что весь этот кошмар, начавшийся вчера после речи директора, теперь уже никогда не кончится. На ватных ногах Рита выползла из кабинки и в растерянности остановилась у зеркала.

На нее смотрела небольшого роста темноволосая девушка с очень большими заплаканными глазами и тонкой, изящной шеей. Рита подняла руку, чтобы убедиться, что она видит себя, а не кого-то похожего- отражение повторило ее действия. Тогда девушка потрогала свое лицо, опухшее после бессонной ночи и пролитых слез.

Рита Саммерс плакала и не могла остановиться, потому что думала, что наступил самый худший период ее жизни. Но она ошибалась- самое страшное еще было впереди.

***

Во время урока биологии у Кейт зазвонил телефон. Она украдкой скосила глаза на табло- высвечивался незнакомый номер.

- Ты знаешь этот номер?- шепнула она Стейси, обернувшись назад. Вильямс нахмурилась и пожала плечами.

- Понятия не имею, кто это может быть.

Кейт подняла руку вверх.

- Извините, я могу выйти?

Пожилой мистер Пуберти, посмотрев на нее поверх очков в роговой оправе, едва заметно кивнул головой и продолжил монотонно читать лекцию о различиях дыхательной системы животных.

- Алло?- в пустом коридоре голос Кейт отдавался эхом от стен. Ей казалось, что вся школа напряженно вслушивается в ее голос.

- Мисс Робинсон?- на другом конце провода, судя по голосу, находился не кто иной, как шериф Томпсон. Сердце Кейт подпрыгнуло в груди.

- Да, это я. Шериф Томпсон?..

- Все верно. Я звоню Вам из участка по делу мистера Рейеса. Так как мы не можем предоставить ему адвоката, а семья потерпевших требует скорейшего разрешения дела, Хьюст потребовал позвонить Вам и пригласить Вас в качестве официального юридического лица, представляющего его сторону. Но так как Вам, мисс Робинсон, еще не исполнилось двадцати одного года, да и вообще… Вы не имеете никакого образования в данной сфере, мы приглашаем Вас в день посещений… в пятницу.

- В пятницу? Так поздно, через неделю?- у Кейт вспотели ладони. Она боялась, что телефон выпадет из рук и поэтому сжимала его так крепко, что заболели пальцы.

- Да. Таковы условия. Мистер Рейес будет ждать Вас.

- Да, шериф. Хорошо. Я буду в пятницу…

Кейт медленно опустила руку с телефоном. Она могла видеть свое отражение в стеклянной стене напротив, но девушка предпочла отвернуться.

Подобное заявление могло означать только одно- Хьюст передумал и принял ее предложение. Но вместе с тем, это также означало, что дела совсем плохи, раз он потерял надежду на другие способы освобождения.