Первый звоночек.
Мы шли по вечернему зимнему городу. Я крепко держала под руку своего компаньона, боясь поскользнуться и упасть. Видимо дворники не отсыпали эту часть дорожки и все люди, идущие навстречу, были похожи на неуклюжих пингвинов. Смешно?! А мне почему-то не до смеха. Чувство тревоги охватило все тело. Как-будто должно произойти что-то важное, но не происходит. Я в ожидании. Крупные снежинки поблескивали в свете фонарей, кружились и падали на лицо. Некоторым удавалось попасть за шиворот и неприятно вернуть меня в настоящий момент. Переключиться от своих мыслей...

Я вспоминала подобный зимний вечер, где мы всей семьей играли в лото. В углу комнаты стояла живая елка, на верхушке которой горела звезда. Мигали гирлянды – то очень ярко, то постепенно угасая. Пахло мандаринами и хвоей. Посреди комнаты стоял большой круглый стол. Каждый сидел за своими карточками, а я гордо выкрикивала: "88 - матрешки; 80 - бабка; 90 - дед..." Гордо потому, что лет мне было не более пяти, а я уже все цифры знала. Поэтому ведущим была я. Мне нравилось, что мной восхищаются! Нередко в гости приходили соседи, а перед ними хотелось еще больше показать свои способности и вдвойне больше услышать комплиментов. После игры они много говорили о моих будущих успехах. Мама хотела, чтобы я стала парикмахером - как она. Бабушка и тетя твердили, что нет лучше профессии, чем швея - как они. Папа видел меня бухгалтером, а мне хотелось лишь быть воспитателем! Но оживленная беседа и споры о моем будущем приятно ласкали мой слух. Потом они ставили меня на деревянный стул и просили прочитать новые стихи, которые мы выучили в садике к Новому Году. Стоя на стуле я видела свое отражение в зеркале буфета. На меня смотрела маленькая черноглазая, кучерявая девочка с двумя косичками и огромными бантами. В пышной юбке и белой футболке, расшитой блестящими нитками. Бабушка с тетей изрядно постарались. Они любили шить на меня новые вещи. Взяв себя за юбочку, приседая и раскачиваясь из стороны в сторону, я заводила:

А у нашей елочки
Острые иголочки….

Все хлопали и любовались мной, а я любовалась той девочкой – в зеркале. Я наслаждалась тщеславием. «Точно не пропадет» – смеялись соседи. «В актрисы пойдет!».

Снежинки объединились и падали уже большими хлопьями. Они попадали на лицо и кололи его своими мелкими иголочками. Чувствую, что тушь потекла и стало печь в глазах. Не поплыло бы все. Что люди подумают?! Видимость ухудшилась. Наверное, начинается метель... Наконец-то мы дошли до ряда лотков. Остановились у газетного киоска. Андрей достал из-за пазухи куртки небольшую коробочку, наклонился к окошку и постучал:

-Тостер надо? Он новый, даже чек есть.
- Нет, благодарю, - услышала я тихий голос продавца.

Мы пошли дальше. Следующий киоск был сигаретный. И все по отработанной схеме. Те же вопросы, те же ответы. Тостер снова не нужен. Странно, но мама ведь его купила. Значит найдется кто-то, кому он понравится. Интересно, сколько пройдет времени, пока она обнаружит пропажу. Решит папе бутерброды сделать с утра, а тостера нет. Ну и ладно. Подумаю об этом завтра. Скажу, что домовой завелся, пусть гадает... Сейчас главное - продать этот чертов тостер. Других вариантов достать денег пока не было. А нужны они были как никогда. Сегодня подошел наш черед поить своих «друзей» и с пустыми руками возвращаться было просто нельзя! Меня охватывает страх. Одно дело, когда просто не ночуешь дома и родители, думая, что я у подруги, даже не видят в каком состоянии их дочь добралась до постели, в чьей квартире и вообще с кем она там спит. Часто я сама этого не знала. В нашей компании постоянно появлялись новые лица. Доходило до такого, что мы просыпались вчетвером на каких-то матрацах, сваленных в углу. От которых разило сыростью, сигаретами и чьей-то рвотой… А другое дело – воровать из дома. Когда я была в шестом классе, при виде курящих девок, говорила:

- Никогда не буду курить. Это же навредит потомству. И уж тем более воровать! Как они могут таскать деньги на сигареты у родителей?!

Возмущение переполняло. Хотя они меня вообще не трогали, но раздражали просто своим присутствием во дворе или в школьном туалете.

Сегодня именно тот день, когда я впервые украла из дома. Совесть грызла мою душу изнутри. Появилось двойственное состояние и маленькая надежда, чтоб тостер не купили. Но нет же. Что тогда о нас подумают друзья? Продать надо во что бы то ни стало.

Я посчитала - их восемь. Восемь лотков, стоящих в один ряд. Шла и молила высшие силы, чтобы в одном из них получилось совершить продажу. Неожиданно для нас, Андрея пригласили войти внутрь шестого киоска. В душе появилась надежда... Я переминалась с ноги на ногу, пинала носком сапога снег, выдавливала необычные рисунки на снегу подошвой обуви. Его все не было. Ну что же так долго?! Ненавижу ждать. Интересно, за сколько он его продаст? Тостер хороший. Дорогой. Можно целый стол накрыть за эти деньги. Да закуска нам и не нужна. Главное, чтобы водка была. А запить можно и Спрайтом. Дешево и сердито.

- Юлька, - услышала я голос Андрея. Он выглядел растерянным.
- Получилось? – обрадовалась я.
- Зайди сюда. Тебя зовут!

Воодушевленная я подбежала к Андрею, он втолкнул меня внутрь киоска и закрыл дверь снаружи. Свет был не яркий. Повсюду ящики и коробки. Видимо здесь курят, едкий дым защипал глаза. Я начала их растирать, забыв про потекшую тушь. Видок у меня получился тот еще. Кроме продавца, на небольшом диванчике сидел мужчина лет 40-45. Он с презрением смотрел на меня.

- Как зовут тебя? - сурово спросил он.
- Юля, - почти шепотом ответила я. Голос от страха дрожал.
- Сколько лет тебе, Юля?
- Шестнадцать.
- А эта гнида, которая с тобой была... Кто он? - повысив голос, спросил мужчина.

Я вздрогнула и попыталась защитить Андрюху.

- Это мой друг! - проблеяла я.

Тот рассвирепел и начал яростно орать.

- Друг? Друг говоришь?! Так вот знай, этот друг продал тебя за бутылку паленой водки. Слышишь меня? За бутылку водки! Которая стоит двадцать пять рублей!

Его слова гулом пролетают в моей голове, заодно прутьями хлещут по сердцу. «Водка… 25… гнида… продал…». Я не понимаю, что происходит. Меня тошнит и кажется, что сейчас потеряю сознание. Ноги подкашиваются. Не разбирая слов, прислоняюсь к стоящим рядом коробкам. Слышу только ор. Дикий ор. Он уже соскочил с дивана, вцепился в меня как клещ и трясет за плечи. Пытаюсь понять, что ему нужно.

- Пошла вон, дура! Через минуту выйду, чтоб ноги твоей здесь не было. Поняла? Тебя продали как шлюху мне. Слышишь? Про-да-ли! За бутылку паленой водки! Теперь я могу делать с тобой все, что захочу!

Глаза наполнились слезами. Тут не просто страх, а ужас сковывал все движения.

-Чеши отсюда...

Он с силой толкнул мне в грудь коробкой с тостером и вышвырнул как котенка на улицу. Я бегу в сторону ближайшего дома, крепко сжимая коробку. Слезы душат. Хочется рыдать во все горло, но страх парализует меня. Я поскальзываюсь, спотыкаюсь, но продолжаю бежать. Влетаю в первый попавшийся подъезд. Вызываю лифт и еду на четвертый этаж. Я чувствую за собой погоню. Кажется, что этот мужик сел в машину и едет за мной. Надо сесть между этажами и передохнуть. Но так, чтобы в окно было видно всех входящих в подъезд. Благо, что двор хорошо освещается.

Поднимаясь на пролет выше, я вижу Андрея. Он сидит на корточках и курит. Рядом стоит злополучная бутылка водки. Испуганными глазами он смотрит на меня и молчит... Обычно так смотрит побитая собака. Я села напротив него, также - на корточки. Наклонилась на стенку, трясущимися руками закурила, закрыла глаза и почувствовала, как слезы прожигают на моих щеках жгучие дорожки. Меня продали. Продали как шлюху! За сколько? За бутылку паленой водки?! И этого человека я считала своим другом? За что? Мы сидели почти час друг напротив друга молча. Никто меня не искал! Больше пугали. Не сразу мне стало понятно, что тот мужик с киоска спас меня, выгнав. А ведь мог и воспользоваться своим товаром… С Андреем с тех пор мы не виделись!

Любимый муж.

С Максимом мы познакомились в больнице. Я увидела его через стекло в соседней палате. Это был взрослый мужчина с обаятельной улыбкой, который покорил мое сердце с первого взгляда. В этом отделении компания подобралась та еще… Не удивительно, ведь у всех, лежащих здесь, был цирроз печени. Жутко-болезненный вид друг друга никого не пугал. Любить хотелось всем. Девочки флиртовали с мальчиками, мальчики откровенно клеили девочек. Доходило до того, что пару раз ночью приходил парень к моей соседке. Они бессовестно занимались любовью на панцирной скрипучей односпальной кровати полагая, что никто их не слышит. Я лежала и боялась пошевелиться, все тело затекло, сразу же захотелось почесать и ухо, и нос, и ногу. Благо, это длилось недолго. Сделав свое дело, он молча встал и удалился. В палате стоял своеобразный запах секса. Как позже назвала его одна из девочек – запах спелых каштанов. Я каштаны даже в глаза не видела, поэтому не понимала, о чем идет речь. Соседка счастливая побежала в душ. Как только она скрылась за дверью и побежала вода, зашевелились все семь человек в палате. Как оказалось, никто не спал! Вопросов мы не задавали. Сделали вид, что ничего не слышали. Только по счастливому виду этой парочки можно было понять, что между ними нечто большее…

С Максимом у нас стремительно стали развиваться отношения. Он нравился всем. И докторам, и медсестрам, и моим соседкам по палате, которые с воздыханием смотрели ему вслед, когда тот выходил из процедурного кабинета. Запах элитного парфюма шлейфом тянулся за ним. Во мне снова просыпалось тщеславие. Он мой. Из бесчисленной толпы женщин он выбрал только меня! Мы обжимались по углам, смотрели кино, лежа в обнимку на его односпальной кровати. Все отделение собиралось в их палате посмотреть телевизор, привезенный специально для него. В других палатах телевизоров не было. Новый Год мы встретили там же, в больнице. К нему одному в полночь приехала толпа родных и близких. С ними были и Дед Мороз со Снегурочкой. Они танцевали, показывали какое-то представление, пускали фейерверки перед окнами и жгли бенгальские огни. Устроили праздник для всех. Это была сказка. Мне было сложно представить сколько это все могло стоить. Неужели моему безденежью придет конец?!

За месяц, проведенный там, к нам стали относиться как к мужу и жене. Я была просто счастлива. И свадьба не заставила себя долго ждать. Подав заявление, мы поехали знакомиться с его семьей. Меня они встретили настороженно. Его мама и сестра накрыли шикарный стол. Здесь были деликатесы, которых я никогда раньше не пробовала. Пафосом веяло повсюду. Кожаная белая мебель, шкура медведя на полу, дубовый резной стол. Было чувство, что я оказалась в замке. Они сверлили меня взглядом, а я все пыталась справиться с приборами. В какой же руке держат нож? В правой или левой? И почему они на меня так смотрят? Быть может простая девочка их не устраивает? Не их уровень? А может они знают где именно мы познакомились? Выпив немного белого вина, Макс вышел на балкон курить. И тогда его сестра мне тихо говорит:

- Юль, зачем он тебе нужен?
- Я люблю его! - опустив глаза, ответила я.
- Ты загубишь свою жизнь. Он же алкоголик…
- Ну и что! Мы поженимся и все будет по-другому. Вот увидите!

Сестра покачала головой. В моей голове понеслись мысли – я им не понравилась; они не хотят нашей свадьбы; им жалко денег на свадьбу; да на зло им – быть этой свадьбе! Я сжала под столом кулаки, стиснула зубы… Не позволю отнять у меня счастье! Мое! Не отдам! Я столько лет мечтала о таком муже… Макс вышел с балкона, подошел ко мне, нежно обнял. Он сразу заметил тревогу в моих глазах.

- Собирайся, малыш, поедем домой!

Довольная, что это представление закончилось, я побежала собираться. Через месяц свадьба! Моя свадьба! Я ждала этого момента всю свою жизнь! Лучший мужчина рядом, его бизнес, квартира в новостройке, свой автопарк. Подумаешь, что выпивает. Я ведь тоже не ангел. Нужно думать о другом – платье, кольца, кафе. Столько приятных хлопот. Теперь все будет по-другому. Я уверена. Жизнь удалась!

Неверный путь.

Жизнь превратилась в ад в тот момент, когда я ждала Анютку. Это произошло резко и неожиданно. Наверное, потому, что я перестала сама употреблять алкоголь и стала запрещать Максу. Первые три года после свадьбы мы наслаждались друг другом, ни в чем себе не отказывали. Объездили за это время пол мира. Бегали голышом по песчаному берегу, купались при луне в горячем море и занимались любовью на песке. Он не такой обжигающий, как днем. Наоборот, приятная прохлада остужала нашу страсть. Я была на седьмом небе от счастья!

Нас знали во всех самых лучших ночных клубах города. Подходили, знакомились, говорили:

- Ребята, вы такие классные! Давайте выпьем за ваше счастье!

Мы с радостью! Я себя чувствовала какой-то королевой! Мне нужно было восхищение со стороны. Я питалась этим. Вот она – жизнь! У меня самый лучший муж!

Узнав, что беременна, была рада только я. Максиму ребенок был не нужен. Он приходил под утро, поднимал меня с постели и требовал разогреть ему еды. Или, что еще хуже, приготовить свежей. Ведь он не привык дважды есть одно и то же. Постоянные скандалы, мои слезы, заставляли малышку переворачиваться у меня под сердцем. Больше всего на свете я боялась ее потерять! Мое алкогольное прошлое давало о себе знать. Врачи, увидев анализы, сразу же предложили «убрать» ребенка, так как мой организм не сможет выносить его. Я подписала целую кипу бумаг о том, что беру всю ответственность на себя. Создавали консилиум и решали наше будущее. В тот момент я вспомнила, что не дает Бог испытаний не по силам и смело подписала все отказные бумаги.

Когда первый раз он меня ударил, внутри все оборвалось. Неужели мои представления о счастливой жизни рухнули? Неужели его сестра была права? Родителей я беспокоить не хотела. Они итак натерпелись с мной. Но мама стала замечать синяки на моих руках и настаивать, чтобы я вернулась к ним. Избиения стали системой. Уходить я боялась. Боялась опять нищеты и безденежья. И вечно волнующий вопрос – что скажут люди?! Такого мужика упустила!

В тот вечер Анютка уже спала. Укладывать ее стало большой проблемой - лезет третий зубик. Сон беспокойный. Я домывала посуду, на кухне тихо работал телевизор, когда в квартиру ввалился пьяный Макс. Меня уже тошнило от одного его вида. Идиотская улыбка не сходила с его лица. Наверное, он упал несколько раз по дороге домой – джинсы по колено грязные, куртка тоже. Не снимая обуви, он зашагал навстречу мне. В одной руке бутылка коньяка, в другой сигарета. Я закричала, но тот лишь ухмылялся. Бросив окурок на пол, он повалил меня на обеденный стол и стал рвать на мне халат. От него жутко воняло. Я отбивалась, как могла. Но он скрутил одной рукой мне руки за спиной, другой расстегивал ширинку на джинсах. Слезы текли по моим щекам. Мне надо спасать ребенка и бежать из этой, уже жуткой квартиры. Борьба длилась недолго. Он был сильно пьян. Мне удалось пнуть Макса между ног, он взвыл и упал на пол. Я побежала в детскую, на ходу накидывая пальто. Анютка уже не спала. Мы напугали ее. Бедная малышка плакала… Муж догнал меня почти у самой кроватки, отшвырнул к батарее и начал пинать ногами. Вернее, своими ботинками. Каждый удар мне казался последним. Таким, после которого наступит смерть. В основном они приходились на голову, живот и ребра. Дочь кричала как никогда. Заплывшими глазами я видела ее, стоящей в кроватке. Надо же. В такой момент она впервые встала на ножки. Сил кричать уже не было, из меня исходили только сдавленные хрипы…

…Придя в себя, я увидела свою детскую комнату. Смутно вспоминались последние события, все тело ныло, голова гудела. Как оказалось, в тот момент соседи позвонили моим родителям. Они приехали вместе с сотрудниками полиции. Макса увезли в отделение, а нас с Анюткой мама с папой забрали к себе.

Не в деньгах счастье!

Спустя год, мы дружно завтракали всей семьей. Вспоминали моменты из жизни, из моего детства. Весело смеялись. Не стала я ни парикмахером, ни швеёй, ни бухгалтером. Сижу дома, воспитываю ребенка. И меня все устраивает. Папа привез сегодня елку, будем наряжать. Знакомый запах детства, мандарин и хвои заполнил весь дом. Коробки с елочными игрушками стоят на полу, гирлянды только нужно найти. Мама разобрала уже два шкафа – их нигде нет. Неужели выбросили?! Много лет они не ставили дома елку, не для кого было. Пока я устраивала свою личную жизнь, совсем перестала их навещать. Совесть немного мучает, но, думаю, они не в обиде! Вдруг, папа говорит:

- Смотри, Юлька, твоя копия растет!

Она такая же черноглазая озорная девчонка с забавными кудряшками, которую я люблю безумно. Я смотрю на нее - Анюта важно сидит на детском высоком стуле за общим столом, старательно размазывает манную кашу по тарелке, столу и своему лицу. Мы смеемся. Я беру ее пухлую ручку и сую пальчики к себе в рот, слизывая с нее кашу. Это самая вкусная каша на свете. Она задорно хохочет, снова собирает кашу руками и отправляет мне в рот. Я с любовью смотрю на нее, на своих родителей и не понимаю для чего мне было дано столько испытаний. Столько раз судьба подкашивала меня и сбивала с пути. Столько было унижений и неуважительного отношения ко мне! А сколько человек об меня вытирали ноги?! Удивительно, что не затянула меня вся эта пучина. Хватило сил выйти из этого порочного круга. Вовремя остановилась и одумалась. Это все благодаря моей малышке. Она моя душа, моя вселенная! Мои размышления прервала мама:

- Господи, вы посмотрите, это же тостер! Да он совсем новый, даже чек есть! И как я про него забыла?! – она держала в руках яркую, слегка потрепанную коробку.

Меня как током ударило. В памяти всплыли события того вечера… И тут я поняла. Видимо, не побывав в аду, я бы не смогла насладиться раем. Вот оно, счастье! Все испытания мне были даны для того, чтобы я научилась ценить то, что у меня есть! Свою семью! Это намного дороже, чем все блага мира. Ни за что и никогда больше я не предам своих родных, и не продам их за коробку с новым тостером, у которого даже чек есть!