Вряд ли кому-то доставит удовольствие то, как кто-то посторонний копается в его вещах. Я всегда знал - с того времени как мне объяснили, что копаться в чужих вещах нехорошо, а читать чужие письма нельзя. Поэтому все письма, которые присылала мне одна моя симпатичная одноклассница, я хранил в ящике старинного дубового буфета общего пользования. Изредка я доставал пачку этих писем и перечитывал их ... Но вот однажды я отчётливо осознал, что эти письма читаю не только я, но кто-то ещё из нашей семьи. Долгих колебаний и сомнений у меня не было. Аккуратно сложил письма в стопку, положил их во внутренний карман куртку, взял на кухне коробок спичек и вышел на улицу, точнее, на набережную. Прямо передо мной, закованная в гранитные набережные, текла Москва-река. К сожалению, не очень чистая. Во сне я часто влезал в её воду, совершенно отчётливо чувствуя наличие нечистот.
Если идти налево, то до самой спортивной арены нет ни одного подходящего места. А вот направо, на улице параллельной набережной, уже давно шла стройка и многочисленные проёмы в заборе позволяли легко проникнуть на никем не охраняемую территорию.
За забором меня встретил различный строительный мусор, который нужно было тщательно обходить во избежание ... Нашёл укромный уголок, из кирпичей выложил что-то наподобие коробка, аккуратно положил письма и поджёг. Бумага в стопке горела не очень охотно и поэтому этот костёрчик приходилось ворошить палкой для ускорения процесса. Через некоторое время от писем остались лишь лёгкие серо-чёрные лоскутки. Заодно и в душе произошли подобные изменения. Но всё равно я остался в твёрдой уверенности, что в чужих вещах копаться нехорошо, а чужие письма читать нельзя.
Наверное, именно это убеждение пригодилось мне в раннее утро на даче под Тарусой. Дом, который мне, вроде бы, продали, но который по архивным документам уже не существовал, так как был раскатан на брёвна, стоял на краю общественного поля. На этом поле почти каждый день паслись коровы, а пастух лениво облокотившись на слеги нашей изгороди, рассеянно, но не без внимательности, наблюдал за происходящим на нашем участке. Изредка мы предлагали ему чаю. И он вежливо отвечал, что неплохо бы чифирю.
Так вот. В нашей избе от старого дома сохранилась одна комната, сложенная из толстых брёвен. Комната была квадратная и очень большая, восемь на восемь метров. В дальнем от входной двери углу стояла большая русская печь с палатями. Мы устроили себе кровать у стенки между печью и стеной с тремя окнами. Спать было не страшно, хотя дом и стоял от деревни на отшибе, через ферму, поле и ручей. Толстая запертая дверь в комнату создавала впечатление надёжности.
В самом начале, после "приобретения" дома, комната была обита картонными коробками, на которые были наклеены обои. Но время привело декоративный ремонт в такой упадок, что пришлось всё убрать и оставить только бревенчатые стены.
Спать я любил у бревенчатой стены. Проснулся очень рано, что со мной приключалось очень редко. Проснулся от странного ощущения, что кто-то копается - да, да, именно, в прямом смысле - копается у меня в мозгу. Как-то по другому это ощущение трудно назвать. И копается бесцеремонно, ну, прямо как у себя в вещах. Мне было сразу понятно также, что этот кто-то находится за моей стеной, недалеко от дома. И было такое ощущение, что толстенные брёвна стены для него как листы бумаги. Не знаю с чего это я придумал, но в течение всего времени копания я беспрерывно повторял "Пошёл на фик, пошёл на фик ...". Минут, наверное, через сорок ощущение вторжения в мой разум извне исчезло и брёвна опять стали выглядеть массивными и надёжными.
Трудно сказать, что это было, но вряд ли это был обычный человек. С тех пор считаю, что это была неудачная попытка контакта внеземного разума со мной. Позже, читая различную литературу, я нашёл рассказ о том, к чему могут привести такие, казалось бы, удивительные контакты.
Тамаре было интересно общаться с тем, кто предложил ей своё общение. Она и не заметила, как подпала вскоре под постоянный внешний контроль. Тамара говорила, что в моменты кризисов тело и разум почти не подчинены ей, а подвластны внешней силе, и что от самоубийства спасает лишь постоянная молитва.
Короче, ну, их всех ...
