|
|
|
Дуэль №707. Суселлл vs Чосер.
|
|
Группа: АДМИНИСТРАТОР
Сообщений: 613
Замечания : 0%
Дуэлянты: Суселлл и Чосер
Форма: проза
Жанр: без ограничений
Объём: без ограничений
Сроки написания: до 24.01.2018 включительно.
Работы присылать мне на почту: artem_skakunov@bk.ru
Тема: Город под небом без звёзд
Голосование: количественное
Жду шедевров!
|
Группа: АДМИНИСТРАТОР
Сообщений: 613
Замечания : 0%
Человек в огне
1.36
Говорят я должен вести записи будто настолько важно что-то писать
Безмозглые черви
Это должно меня успокоить
Мир в огне а это должно меня успокоить
1.42
Неприятно осознаваться среди инфантильных идиотов
Они разгуливают по стеклянным коридорам и пялятся на рыб в морской пучине
Общество бескостных
общество
социум
стадо стая
полипы
моллюски
тетратионаты
тетранавты
1.43
Какая наглая ложь мне стало лучше как можно врать и даже не краснеть
Лысый Угорь
Но его ассистентка ничего так
Симпатичная инфузория с радостью бы наделил её своими
гены
гены-попрошайки
1.46
Хорошие новости. Лысый Угорь не пришёл на сеанс. Хорошие новости для него, не для меня. Когда ты готовишь план несколько дней, и ничего не получается…
Дезокса
Твои спирали сварю как вермишель
Лысый Угорь
1.51
Официально (увидеть бы хоть один документ в этом аквариуме) я не спустился к точке невозврата.
Теперь они пугают процедурами
Реблетацией
Выздровлением
Лжецы. Притворщики. Ну вот что. Скажите честно, какой шанс выжить в обществе у порядочного человека? А у лжеца?
Величайший иллюзионист
В таком случае и я буду врать
Фокусник Каванту
1.52
Арнон Каванту.Четвёртая мобильная бригада экстренной помощи при стихийных бедствиях. Пелелье, Карпилов, Хилл, Каванту.
И немецкая овчарка Брукс.
Я наклонил голову и заплакал
Я кое-что вспомнил
1.53
Эти недочерви молчат.
Я спрашиваю повторяю говорю
Пелелье.
Карпилов.
Хилл.
Каванту и пёс Брукс
Где они сучьи свиньи???
ГДЕ МОИ ДРУЗЬЯ???
1.56
Ну вот мне снова хуже процедуры отменены
Да и пошли к чертям
1.68
У них даже нет сигарет в этой стеклянной бочке. Вы хоть можете представить, чтобы человек опустился до такой низости. Залезть в кастрюлю и жить в толще воды, будто рыбка. Маленькая жёлтая рыбка.
Лысый Угорь – непробиваемый, как панцирь черепахи. Развести его на жалость практически нереально. Плевать он хотел на моё положение. Начхать ему на ноги, которых у меня больше нет, переломы и ожоги (господи, где моё лицо) и на всё, что произошло там, на поверхности. Чёрствый сукин сын. Ну я не мастер переговоров. Болтать языком в нашем-то мире (не в этом, мать его) – последнее, что тебе следует освоить. Гораздо полезнее держать язык за зубами и молча делать своё дело. Лысый Угорь этого не учёл. Ему следовало понять, кто я и что могу, даже будучи куском мяса, прикованным к инвалидному креслу. Когда он в следующий раз вошёл со своей электронной папкой (пафосный хер, не мог взять бумажную) и встал рядом у окна с важным видом (я как раз созерцал через толстое стекло, окружающее меня со всех сторон, бездонный океан), то даже слова пикнуть не успел – я одним рывком толкнулся из кресла и вцепился в его горло, заботливо прикрытое белым воротничком новенькой рубашки.
Видите ли в чём дело. Когда ты в мобильной бригаде экстренной помощи, то рискуешь своей задницей каждый день. Каждый божий (интересно, здесь знают что такое божий день) день. Чтобы спасти чью-то душу. И твои руки – тот самый тонкий мост, переброшенный от бездонной пропасти к сияющим вратам. Твой единственный инструмент. Надо разобрать завалы – разбираешь. Успокоить сильно буйного – успокаиваешь. Помню одной рукой поймал парня, который бегал по дороге и полыхал, как струя пламени из газовой горелки. Когда человек горит, он не соображает. Надо бы лечь и
покататься туда-сюда хотя бы, или даться в руки спасателям, но люди только прочь убегают, словно ты их главный враг. Вот и за ним пришлось гоняться. Одной рукой поймал, повалил на землю, а второй набросил сверху одеяло.
Всё руками. Вот этими, сука, руками. Они у меня крепкие, и этому лысому херу стоило это учесть.
Мы повалились на пол, и я как следует вцепился в его горло. Представлял себе, что душу морскую змею, сдавливаю ей жабры так, что вылезают её рыбьи мутные глаза.
Лысый Угорь оказался не столь инфантилен, как я сперва думал. Достал что-то из кармана в падении и кольнул в плечо. Я отключился конечно.
Но шею ему знатно попортил.
Угорь, если читаешь это, пластиковый воротник тебе идёт лучше
1.73
С инфузорией другое дело. Обычная человеческая жалость ей не чужда. Говорит, пришлось залезть в компьютер, что-то взломать, а потом украсть – но фото Брукса она всё-таки притащила.
Когда Брукс ещё щенком был.
1.76
Только сейчас понял, что стеклянная сфера не отражает свет изнутри. И зеркала тут тоже нет. Они постоянно, день за днём, наматывают мне тряпки на лицо, лепят какие-то пластыри на спину и плечи, потом снимают, ведут в душевую, снова наматывают – но зеркал я нигде не видел.
Это и хорошо, что сфера ничего не отражает. Даже когда включен свет – я всё равно вижу океан насквозь. Он прекрасен, особенно ночью. Из нор выползают светящиеся твари и рыскают туда-сюда. Это успокаивает.
Однако моё лицо жутко чешется. Я трогаю его через тряпки и нахожу какие-то странные выпуклости и вмятины.
Интересно бы со стороны посмотреть, что с ним.
1.81
Инфозурия не заходила три дня. Я волнуюсь. Не так ли мне Угорь мстит за украденную фотографию? И за свою шею.
Он появляется каждый день в коридоре и остаётся за стенкой, хмуро глядя в мою сторону. В ответ я ухмыляюсь.Под бинтами конечно не видно, да не в этом суть. У него воротник очень похож на корсет воронкой, который надевают маленьким собакам.
Я показал ему средний палец и мысленно послал к чёрту.
Пелелье.
Карпилов.
Хилл.
Брукс.
Вот что мне нужно. Их фотографии, их записи. Я хочу знать, что с ними стряслось. И если для этого придётся сломать кому-то шею…
Думаю, запросто.
1.83
Инфузории всё нет.
Я теперь занят новым делом.
Рисую на листе бумаги имена, подъезжаю к стенке и прикладываю к стеклу, когда кто-то проходит в коридоре.
Отворачиваются, ублюдки.
1.85
Какая-то уже немолодая медсестра принесла на подносе два шприца с яркой светящейся жидкостью.
- Шчтоа… ито? – спросил я.
Она выронила поднос и убежала.
Глупая гуппи. Трусиха.
Сама же сделала из меня мумию, а теперь боится. Но раньше ведь не боялась? Впрочем, раньше я и не говорил.
2.03
Инфузория наконец объявилась. Помолодевшая и свежая, словно провела на пляже пару недель, попивая холодные коктейли в тени зонта. Я сощурил глаза и хлопнул ладонью по столу, когда она вошла. Улыбку сдуло с её лица, как порывом ветра, но инфузория быстро справилась с испугом. Я протянул ей смятые листы с именами и затрясся в кресле, словно словил припадок.
- Это невозможно, - сказала она слишком прохладно (чёрт, она не имела права говорить таким тоном). – Вам пора смириться с тем, что случилось.
Не хотел я ни с чем смирятся, но возразить тоже не мог. Если бы они хоть на секунду вернули мне возможность говорить ясно (не хрипами, как я умею сейчас), то я успел бы сказать очень много.
- Успокойтесь и возьмите себя в руки, - продолжила инфузория, будто я был на грани истерики.
Да как она вообще такое сказать могла?
- Меня зовут Сольма Сэлмон, и отныне вы под моим присмотром, Аарон.
- Арн.. хмнон… - прохрипел я.
- Ну конечно, - поправилась она. – Арнон, простите. Арнон Каванту. Четвёртая мобильная бригада экстренной помощи. Северная Америка, Южная, Европа… вы занимались ликвидацией последствий стихийных бедствий, так?
- Хгу, - сказал я.
- Вы помните что-нибудь из своей прежней работы?
- Нехм… нехмного…
Вообще-то я помнил всё – от первого дня службы до последнего, кроме последних часов. Я даже помнил, как выглядела поверхность в те времена, когда мы летали от города к городу, пытаясь спасти уцелевших. Тогда там было ещё кого спасать. Но инфузории об этом знать не обязательно. Мне кажется здесь, под водой, им вообще неизвестно, что там на самом деле творится. Во что превратилась планета.
- Хорошо, - продолжила она с равнодушием, которое мне совсем не понравилось. – Если вспомните что-нибудь, записывайте в эту тетрадь, пожайлуста.
А ей не приходило в голову, что я например могу не хотеть вспоминать что либо?
Я кивнул. Разумеется, я был согласен. Я был согласен на всё, чтобы выбраться из этой комнаты.
- Пжж…дите, - сказал я, мумия без лица, когда инфузория уже выходила.
Она обернулась.
- Да?
- Хм… хр… - кажется, я уже выдохся, пришлось немного собраться. – Где я?
Инфузория призадумалась. Мне нравилось выражение её лица, когда она размышляла о чём-то.
- Мы находимся на станции Тренча, в Атлантическом океане. Большего сказать не могу.
- Пкжите иё, - выдавил я. – Пжалуста.
Инфузория кивнула.
- Конечно. Как только вам станет лучше.
2.07
Я делал очень многое, чтобы мне стало лучше. Даже перестал досаждать выходками Лысому Угрю. Просто не обращал на него внимания, рассматривая проплывающих за стеклом рыб. Смиренно кивал, делая вид, будто слушаю. Такое притворство давалось нелегко, по большому счёту из моих крайних убеждений по отношению к этому мелкому докторишке, вздумавшему лечить мой недуг. И отчасти из-за его бесчувственной политики в отношении своих подопечных. Я делал этот вывод исключительно по себе и его манере говорить с персоналом. Такие же как инфузория работали здесь в качестве пламегасителя, одним своим видом на время останавливая боевые действия.
Придётся и дальше притворяться паинькой.
2.24
Этот день наконец пришёл.
2.25
Инфузория выкатила меня в коридор в инвалидном кресле и оставила ждать, выставив мордой к трём тускло светящимся сферам напротив, внутри которых двигались загадочные морские фигуры. Судя по всему они обнимались или даже занимались чем-то приятным и естественным, тем, что мне уже не светит, как удалось выяснить совсем недавно.
Ублюдки.
Я от них отвернулся.
Инфузория появилась нескоро, по её лицу нельзя было угадать, что за беседы она вела с Лысым Угрём, который прятался за перегородкой соседней сферы. Проезжая мимо, я не удержался и снова показал ему средний палец. Пусть видит, что руки у меня в порядке, и не забывает массировать шею перед сном.
Инфузория это прокомментировала так:
- Арнон, почему вы так ненавидите нас?
- Ненависть тут ни причём, - ответил я хоть и медленно, зато чётко и ясно. Силы ко мне возвращаются.
- В чём же тогда?
Я руками схватился за колёса и остановил кресло. Сделал усилие, чтобы посмотреть ей в лицо. Инфузория положила свои нежные ладони мне на плечи и сама вышла вперёд.
- Вы были на поверхности, Сольма? – задал я свой главный вопрос, который хотел бы задать всем головастикам в этой луже.
- Я родилась на поверхности.
Я отчаянно замотал головой.
- Нет-нет-нет…
- Не напрягайтесь, Арнон, - мягко сказала она.
- Вы были на поверхности сейчас?
Она убрала свою милую приветливую улыбку симпатичной рыбки, плавающей среди кораллов на мелководье.
- Я не была там давно, - произнесла инфузория холодно и как мне показалось, честно.
- Сколько?
Она молчала.
- Сколько? – продолжал давить я.
- Семь лет, Арнон. Я не была там семь лет.
2.27
Я хохотал как безумный сошедший с ума клоун, выгнанный из цирка за пьянство. Ну сами посудите.
Сольма инфузория – семь лет.
Медсестры Гуппи – от девяти до десяти.
Админ Барракуда (я никогда администрацию в глаза не видел, но рожа у него наверняка мерзкая и хищная) – одиннадцать лет.
Техники, обслуга – от пяти до десяти.
Лысый Угорь – шестнадцать лет. Шестнадцать мать его лет этот хер с испорченной шеей не ходил по земле.
Вы понимаете в чём дело? Не зная даже этого, я уже чувствовал срочный позыв придушить его.
2.31
Случилось кое-что интересное.
К соседней сфере, которая находилась глубже моей и далеко правее, рано утром прицепился «поплавок».
Чтобы вы знали, поплавком я назвал сферу из толстого стекла с маленьким моторчиком позади и двумя механическими клешнями, которыми искусно и довольно расслабленно управлял пухлый бородатый мужик в грязном комбезе. Он расстегнул комбез и спустил его до пояса, оставшись в кресле голым по пояс. Обе руки сжимали джойстики и мягко водили ими из стороны в сторону, заставляя клешни выполнять сложные манипуляции.
На чуток я даже забыл о пепле в своём сердце, заинтересованный его действиями.
Поплавок замер над переходом между каплей (жилой сферой, размером с большую комнату) и пузырём (сферой побольше, где жители иногда проводили собрания, но чаще отдыхали, сидя на диванах). Где-то за час работы поплавок своими клешнями отделил переход, сцепляющий сферы и оттащил в сторону, прикрепив к одной из опор, поддерживающих фундамент базы. Затем уплыл и его было не видно около двух часов, в течение которых я наблюдал за маленькими людьми, собравшимися в пузыре. Они о чём-то разговаривали и тыкали пальцем в то место, где раньше был проход, а теперь стояла помимо люка герметичная заглушка. Её изнутри поставили двое техников.
Поплавок вернулся с новым отсеком-переходом, волоча его в морской пучине под собой.
Ещё около часа поплавок пытался пристыковать переход на место прежнего, действуя очень искусно. Этот парень внутри явно знал своё дело и никуда не торопился, не обращая внимание на собравшуюся в пузыре толпу. Когда стыковка закончилась, поплавок своими клешнями затянул в местах соединения несколько гермолент, укрепив конструкцию, и ещё два часа осматривал фундамент под пузырём, подтягивая болты на стойках.
Затем началось самое интересное. Переход ещё не был готов к работе. Из него требовалось откачать воду, нагнать кислорода и выровнять давление, чтобы люди могли снова им без проблем пользоваться. Для этой цели откуда-то со дна, из темноты, поплавок притащил несколько гибких шлангов и подсоединил в разъёмы снизу перехода. Потом кто-то запустил систему, и по одному шлангу под давлением пошёл воздух, а по другому откачивалась вода. Это длилось ещё часа три, и так пролетел мой день, который изредка прерывался процедурами по замене повязок.
- Где моё лицо, медсестра? – спрашивал я, глядя в морскую пучину и на то, как фонари поплывка пробивают тёмную толщу воды.
- Вам скоро будет лучше, Аарон, - говорила она срывающимся голосом. – Вы скоро поправитесь.
В коридоре всё это время стояли двое крепких техников, переодетых в санитары. Мера, принятая Лысым Угрём после моей кровожадной атаки на него.
- Где оно? – говорил я. – Что теперь с моей жизнью, а? А?
Честно говоря, я не держал зла на гуппи, она просто отвлекала от наблюдения за поплавком. И чем раньше она бы убежала, тем раньше я вернулся к стенке сферы, за которой творилась подводно-техническая магия.
В конце рабочего дня поплывок проплыл достаточно близко от моей сферы. Я встретился взглядом с добродушным мужиком в кресле, и тот поднял руку и помахал ладонью. Я помахал в ответ.
Добродушный здоровяк наклонился и поднял что-то с пола за креслом, приложился губами и отпил.
Клянусь, это было пиво.
Вот чем угодно клянусь.
2.40
Наша четвёртая поездка с инфузорией по коридорам станции. Я уже кое-что начал понимать в устройстве этого маленького подводного аквариума, и сообразил, что катает она меня по кругу – вернее, по восходящей спирали, соединяющей два уровня с жилыми каплями. Все до одной капли соединяются с большими пузырями, в которых могут собраться люди на свои мини-собрания, хорошенько затрещать о подводной жизни.
Ни на одном из таких собраний я пока не был, и желанием не горел.
Зато с азартом выискивал в толще воды что-то, хоть отдалённо напоминающее поплавок или краба – другой управляемый подводный аппарат с более жёсткой конструкцией и превосходящий поплавок в мощности. Крабы ползали по дну, как однажды обронила инфузория, и занимались укреплением и наращиванием фундамента, а также вели исследования грунта, и чего-то ещё. Крабы вмещали в себя до трёх человек, каждый из которых был занят своим делом.
Когда мы сделали два медленных витка по спирали, инфузория неожиданно остановила кресло, повернула и закатила меня в полупрозрачный отсек, своей формой напоминающий смятый железный квадрат, внутри которого я внезапно оказался. Все углы и линии были здесь либо жёстко-изогнутые, либо перескающиеся под прямым углом. Я сразу почувствовал себя неловко после многих недель, проведённых в округлых сферах и трубчатых коридорах, в окружении мебели с плавными изгибами. Даже углы моего инвалидного кресла были скруглены, а жёсткие рёбра отсутствовали. Но в этой комнате – если можно считать это место за комнату – всё было иначе, даже мебель. Жёсткая, прямая, ровная, она выглядела немного угрожающе.
У дальней стены спиной ко мне стоял человек. По фигуре мужчина, наверняка увлекающийся поднятием тяжестей или вроде того. Когда он обернулся, я невольно отметил не только разворот его плеч, но и мускулистые, увитые венами, предплечья и огромные кисти с толстыми длинными пальцами. Его лицо было словно вырезано из гранита и никак не походило на лицо обитателя морского дна. Одет мужчина был тем не менее в стандартный сине-серый комбез, который носил весь высший персонал станции.
Инфузория за моей спиной тихо выскользнула, оставив наедине с этим здоровяком. Он нисколько не пугал меня. Наоборот, я был даже рад видеть кого-то похожего на настоящего человека, не заражённого инфантильным настроением и манерой уклоняться от прямых ответов. Но беседа всё одно предвещала быть не дружественной.
- Чего вы добиваетесь, Арнон? – спросил он скрипучим голосом.
- Добиваюсь?
- Добиваетесь, - повторил он.
С этим парнем, сразу смекнул я, следовало играть иначе. Прямо и жёстко, в его манере. Потому я сразу перешёл в атаку.
- Где я?
- На станции Тренча в Атлантическом океане, - не задумываясь, отозвался он. - Намного ближе к Северной Америке и намного дальше от Европы.
- Где мои друзья из четвёртой мобильной бригады?
- Мертвы, - также ровно ответил он.
Вот же гад. Спрашивая такое, я должен был быть готов к такому ответу. Иначе я проиграю, ещё не начав. И я был готов, но всё равно он гад.
- Вы единственный, кто остался в живых в Берлине.
- Сколько времени я тут нахожусь?
- Сами подумайте.
Я прикинул в уме последнюю разумную дату в своём дневнике, отсчитал от неё до нуля и получил сто тридцать шесть дней невразумительного бодрствования. И ещё девяносто четыре дня осознанной жизни, назовём это так.
Я сказал:
- Через несколько месяцев будет год.
Он промолчал, и я счёл это за ответ. Потом он спросил тоже самое.
- Так чего вы добиваетесь?
- О, это просто, - ответил я. – Верните меня на поверхность, на мою прежнюю работу.
Он покачал головой, настолько уверенно, что я на секунду испугался.
- Это невозможно.
Я призадумался. Этот хер в чём-то был прав, возможно, даже в большем, чем я. Потому что от моих ног остались только жалкие обрубки выше колена. Потому что моя спина неважно себя чувствует и я толком не могу сидеть прямо. Потому что с моим телом под бинтами что-то не так и в особенности что-то не так с лицом. Но я был тоже прав, ведь для спасателя всегда найдётся работа. Я мог координировать действия, я мог консультировать, с моим-то опытом, я мог даже собирать парней в дорогу, готовить им снаряжение, читать лекции в конце концов. Какого чёрта я вообще под водой делаю? Мир в огне. Мы должны спасти его, сохранить остатки цивилизации, дать время учёным, инженерам придумать что-то с погодой, изобрести лучшие дома, отстроить и постепенно, медленно, отвоевать себе планету обратно. Уже не в том зелёном виде, как раньше, зато вернуть себе.
2.51
Этого парня звали Рик. В прошлом он был военным, а сейчас входил в высший управленческий совет станции. Большего узнать не удалось. Он разительно отличался от здешних существ с бледной прозрачной кожей и мягким, как у медуз, говором.
Я прозвал его мистер Базальт.
2.55
Клянусь, они собираются держать меня тут вечно.
Нужен план. Он у меня есть, и это хорошо.
Для этого снова нужно быть паинькой, и это плохо.
2.83
Начались процедуры с моим мозгом. Здоровье они мне поправили как могли, а теперь принялись за мозги. Я не против, потому что мозги сейчас как нельзя кстати. Вот что удалось выяснить за долгий месяц после встречи с Базальтом.
Станция на самом деле представляет собой подводный город, разбитый на зоны. Капли и пузыри образуют жилые зоны и частично включают в себя помещения для персонала, медотсеки и иногда «кольца» гидропонных ферм. Вся эта конструкция прикреплена к «стеблю» города, в виде светящейся в толще воды грозди подводных ягод. Из таких гроздей и образован город, а стебель тянется горизонтально вдоль хребта какой-то впадины. Кроме жилых гроздей есть «плавники» - продолговатые отсеки, куда стыкуются все рабочие аппараты, управляемые и автоматические. В плавниках проводят ремонт и обслуживание. Оттуда же некоторым жителям позволяют забраться в поплавок и какое-то время поплавать вокруг города, любуясь красочной картиной подводной жизни. Таким образом мой план очень прост. Ускользнуть от Инфузории, похитить поплавок и выбраться на поверхность.
Ресурс у этих машин не очень большой, около двенадцати часов. И скорость довольно приличная. Вряд ли город строили далеко от берега, это слишком трудоёмко. Думаю, километров пятьдесят, максимум сто. Особенно в первые годы им требовалась связь с берегом, так что да, они близко. Энергии поплавка хватит, чтобы я выбрался на какой-нибудь пляж, а оттуда… ну, я найду способ связаться со своими.
2.85
- Отличные машины, - сказал я Инфузории, когда в очередной раз мы делали петлю по коридорам аквариума, а за стеклом в это время всплывал над городом поплавок, держа в клешнях поломанную железную сетку. – Манёвренные, мощные и легко управляемые. Думаю, с такими бы и ребёнок освоился. У вас есть дети?
- Нет, - отозвалась Сольма, вздохнув.
- А хотели бы?
- Думаю, да, хотела бы.
В какие-то дни она становилась более человечной, забывала о своей роли помощницы Лысого Угря, и мы могли болтать почти на любые темы. Я терпеливо ожидал таких дней и тщательно подбирал слова.
- А у вас… были дети? – спросила она и тут же извинилась. – Простите… я не…
- Ничего, - ответил я и взял управление креслом в свои руки, в прямом смысле.
Я подъехал к стенке перехода и уставился в толщу океана, будто ожидая увидеть что-то необычное в его толщине. Инфузория подошла и встала за моей спиной, не решаясь нарушить затянувшееся молчание, которое всё-таки нарушил я.
- Прекрасный город.
- Вы так думаете?
Между опорами фундамента вновь появился поплавок, пробивая фонарями себе путь во мгле.
- Мне нравится не только, как он устроен, но и как он выглядит. Сказочное зрелище. Вы снаружи бывали?
- Иногда я напрашиваюсь в компанию к техникам, и те пускают в кабину к себе… но только не слишком долго. Правилами не разрешено брать на борт пассажиров во время рабочей смены.
- Понимаю. Нам тоже запрещали брать рабочих собак с собой, но я всё равно забирал домой Брукса.
Эта реплика ни имела отношения к сказанному ей, но я использовал любую возможность ухватиться за слово и надавить на жалость. Мне нужно было срочно взять ситуацию под свой контроль.
- Отвезите меня в комнату, Сольма, - сказал я негромко, продолжая смотреть в океан.
- Но мы ведь…
- Устал, - сказал я, уставившись в пустоту.
Она заметно колебалась, а для меня наступило самое тяжёлое время. Я должен был играть человека, утратившего интерес к жизни. Никогда не понимал людей, охваченных депрессией и скукой. Непозволительная роскошь предаваться унынию. Но только так эти увлечённые мной докторишки могли выпустить меня наружу, дабы излечить. Это был единственный шанс. Пробраться самому к ближайшему «плавнику» нечего и думать. Меня остановят ещё раньше, чем я выберусь из капли – остановят перегородки, отпирающиеся ключами, ни одного экземпляра которого мне почему-то не дали.
2.90
Ура. План работает. Сольма всё чаще задерживается в моей комнате, чтобы поболтать за жизнь, а я отвечаю односложно, как будто обеспокоен и подавлен чем-то. Я и правда обеспокоен, но только хрен они об этом узнают.
2.93
Вот так неожиданно.
Встретили во время прогулки того здоровенного добродушного мужика, которого месяц тому я видел внутри поплавка. Вблизи он был ещё огромней.
- Ну как сам? – прогудел он.
Я поднял на него взгляд, на секунду и правда заинтересовавшись, а потом молча кивнул и снова погрузился в лёгкую и приятную депрессию отчаявшегося человека.
- Сольма, как ты?
- Хорошо, Якуб, - легко отозвалась инфузория, похоже они были в приятельских отношениях. – Катаемся вот тут…
- Да вижу. Дай-ка его на пару часиков.
Я с трудом удержал маску равнодушия. Он сказал «дай-ка его на пару часиков?».
- Ну…
- Да нормально всё будет.
Здоровяк махнул рукой и мигом забрал коляску из тонких рук инфузории.
- Якуб, - сказала инфузория строго.
- Ищи нас в баре.
Так я узнал, что в этом аквариуме есть настоящий бар и довольно приличного вида. Один из пузырей побольше переделали в двухэтажное заведение с видом на океан. Алкоголь здесь не подавали в принципе, зато имелись довольно неплохие «бодрящие» напитки, вроде старого доброго кофе и энергетика. Весёлая штука, если не обращать внимание на густоту и слегка рыбный привкус. Сольма разумеется никуда не ушла, а уселась за соседний столик. Якуб заказал ей сладкой воды и велел отдохнуть.
- Я работаю с самого утра, - объяснял он, - хотя утро тут понятие относительное. Но мы пока придерживаемся старых правил. Захожу в ангар и проверяю аппарат. Нужно убедиться, что техники провели обслуживание как надо. Иногда эти идиоты забывают дозарядить батарею, а иногда меняют настройку зажимов. Так что к своей машине я мало кого подпускаю, разве что Фрика, он дурной, но талантливый и лишний раз не в своё дело не лезет.
- А на крабах ты работал? – спросил я, делая вид, что мне намного лучше.
- На крабах? А, - он усмехнулся и почесал бороду. – Бывало дело. Но машины неповоротливые и тесно там, понимаешь? С моим-то брюхом. На крабах работают по трое, иногда четверо, и сидят там несколько суток, пока работу не закончат. Я для таких дел не очень гожусь. Нужно терпение иметь, а у меня вечно его не хватает.
- Как тут еду выращивают?
- Наверху устроены рыбные фермы. И ещё выращиваем всякое в «кольцах». Ты бы хотел еду выращивать?
Я призадумался, хотел ли я что-то вообще здесь делать, и покачал головой.
- Мне ближе твоя работа, технического склада, если уж на то пошло.
Он кивнул, а потом сказал неожиданно:
- Так давай покажу.
- Покажешь чего? – удивился я.
- Как аппарат работает. У меня выходной сегодня.
- А это возможно? – шёпотом спросил я.
- Ну конечно, - ответил Якуб.
- Исключено!
Это вскочила с места прекрасная инфузория, чтоб её тихоходки съели.
- Почему это? – удивился Якуб.
- Потому… потому…
Я поднял на неё глаза. Инфузория явно пыталась найти лазейку, но так и не нашла.
- Потому что сегодня Арнон и так отправляется на экскурсию.
- Вот как? – хмыкнул Якуб. – А кто пилот?
Попалась. Хитрая рыбка.
- Аппарат поведу я, - ответила Сольма надменно.
Якуб откровенно расхохотался, а потом встал и обнял девушку.
- Прости, родная, но если там что-то случится, ты и ап сказать не успеешь. Пилотом буду я. Покажу нашему andarunsamв каком прекрасном месте мы живём.
2.93/2
Как он меня назвал? Аndarun sam?
Это ещё что такое?
2.93/3
Исход не слишком удачный, признаюсь. И я не успел подготовиться. Но другого шанса не будет.
В поплавок первым влез Якуб и бухнулся в кресло, а потом двое ребят опустили меня через люк. Якуб выдвинул сбоку маленькое сиденье, предназначенное для туристов вроде меня, и пристегнул ремнями. В итоге я оказался боком к спине Якуба, но всё равно видел всё прекрасно.
Поплавок отцепили, и он погрузился в воду.
Якуб запустил двигатели, включил мощные фонари спереди и сзади, чтобы я беспрепятственно любовался красотами, и поплавок вдруг неожиданно, ведомый умелой рукой, занырнул под фундаментом и опорами, поддерживающими «плавник». Мы понеслись в практически кромешной тьме, из которой то и дело выныривали стальные колонны и мелькали отвесные стены.
- Проверим одно место, - сказал Якуб. – Там опора не выдерживает. Скоро менять, но я хочу убедиться, что остальные тоже в норме. Как тебе, кстати?
- Мать его, - ругнулся я, - да тут просто охренительно.
Это была чистая правда, к слову.
Через десять минут мы были на месте, под рядом опор, поддерживающих основной фундамент. Одна из стальных колонн нижним торцом поползла в грунте, её верхнюю часть уже выдирало из гнезда. Если опора перестанет поддерживать фундамент, нагрузка разойдётся по остальным, место сильно ослабит. Якуб объяснил, что сперва он привезёт сюда две других опоры и закрепит их в более прочном скальном основании. А потом уберёт эту.
- Хороший план, - одобрил я. Но пора было переходить к делу. – Ты можешь показать город сверху?
Мы понеслись выше, и выше, мимо зависших в толще воды стеклянных капель, образующих громадные – я и не думал, что бывают такие – грозди жилых комнат. Якуб без всяких просьб отплыл чуть в сторону. Открылся взгляду величественный «стебель» подводного города, тянущийся вдоль океанического хребта. Сотни гроздей, тысячи капель, пузырей, плавников. Я даже потерял из виду место, откуда приплыли мы. Где-то на дне ползали крабы, между опорами ныряли поплавки, а вверху, у рыбных ферм, несли дежурство мурены, выпуская пиявок для охоты на крупную рыбу.
- Ещё выше, - сказал я.
- Хочешь увидеть рыбные фермы? – спросил Якуб.
- Вроде того, - сказал я, отстёгивая ремни на поясе и груди.
- Наверх не поплывём, - ответил он, и прежнего дружелюбия в его голосе уже не было. Возможно, он как-то почувствовал и распознал по моему тону, но уже было всё равно. Я всеми силами надеялся, что пилотом будет Инфузория или хлипкий техник, шею которого можно передавить указательным и большим пальцами, но везения и так на сегодня достаточно. Я толкнулся, как и тогда в своей комнате, но только на этот раз взял толстую шею Якуба в сгиб локтя и с силой сдавил.
Он дёрнулся и от неожиданности схватился руками за мою руку, да только бесполезно это. Я давил что есть сил и думал, увидят ли нас борющихся со стороны, чтобы доложить в центр. Но поблизости никто не плавал, все работали возле города, а мы были на достаточном удалении…
- Вверх, - рычал я. – Вверх!
Якуб, к удивлению, отцепил одну руку и надавил рычаг. Поплавок устремился к поверхности. Не знаю, на что он рассчитывал, но я не собирался расслабляться и считать бой выигранным. Просто здоровяк облегчил задачу.
Однако время шло, поплавок стремительно летел к поверхности, вода вокруг светлела, обретая серый неприятный оттенок, становясь пепельно-мутной. Но Якуб задыхаться не собирался. Мне кажется, он даже пришёл в себя, потому что вдруг поднялся и резко крутнулся, пытаясь сбросить меня с шеи. В тесном пространстве поплавка такое не могло пройти без последствий, так что своей спиной и обрубками я проехался по выступам приборных панелей, больно ударился о поручень, но руку не ослабил. Хотя фактически бой я уже проиграл.
Через пару минут ожесточённой и бесполезной борьбы Якуб сбросил меня, обессиленного и рычащего, усадил в прежнее кресло, как куклу, и привязал верёвкой культи к сиденью, чтоб я больше не прыгал.
- Хочешь поверхность увидеть? – тяжело дыша, спросил он. – Ну так смотри.
Вода светлела всё больше и больше, но и становилась мутнее, грязнее. Самые верхние слои поплавок преодолел медленно, боясь наткнутся на обломки или что-то вроде этого, как я понял.
- Смотри, - сказал Якуб, когда мы всплыли. – Смотри.
2.93/4
То, что было на берегу – было в дыму и пепле. К клубящимся тучам поднимались искорёженные жаром стальные балки – всё, что осталось от высотных домов. Ни птиц, ни зверей, ни людей, ни зелени, только горячий бетон, пепел и железо. Какой мы видели город? Я не знаю. Это не имеет значения, потому что Якуб сказал со всеми городами также.
Со всеми.
3.01
Инфузория принесла в пластиковой тарелке немного рыбного филе и красных овощей, выращенных в ближайшем гидропонном «кольце».
- Вы должны отпустить меня, - сказал я, даже не взглянув на еду.
- Куда?
- На поверхность.
- Это уже не смешно, Арнон.
Это никогда и не было смешно, подумал я, но промолчал.
- Там наверху у меня была жизнь, - ответил я тихо, - я был нужен людям, а что я могу сейчас, ну что? Посмотрите на меня, Сольма! Да посмотрите же!
Она посмотрела, и так как мне с лица уже сняли повязки, то сразу отвернулась.
- Видите?! – заорал я. – Вы это видите?!
Я затрясся в кресле, как припадочный, и обрубки моих ног стукались о сиденье.
- А что я могу сейчас? Что?..
- Не кричите, - попросила она.
- Отпустите, - повторил я тише.
Она положила поднос с едой на стол, подошла и присела возле моего кресла. Моя ладонь оказалась в её ладонях, а наши взгляды встретились. Я увидел, что её глаза полны влаги, но инфузория держалась и не давала им сбежать по щекам.
- Помните, вы писали про то, - сказала она, - как спасли горящего человека. Он бегал по улице, полыхал… полыхал, как газовая горелка, помните? Вы поймали его одной рукой, повалили, а второй набросили одеяло.
- Да, помню, - ответил я.
- А ещё вы писали, что когда человек горит, он не думает о своём спасении и не даёт спасателям себе помочь.
- Да. Они вечно убегают подальше от тебя.
- Так перестаньте бегать, Арнон. Позвольте вам помочь.
Я ничего не сказал. Взял поднос и принялся за еду. Когда она уходила, я спросил:
- Что значит andarum sam?
- Вы про ваше прозвище?
- Наверно, если меня так называют.
- Так говорят далеко не все, многие предпочитают Саламандра, - ответила она. – Но мне ближе andarunsam.
- Так что это?
- Это значит «человек в огне», Арнон.
Она какое-то время ещё постояла в дверях, наблюдая как я уплетаю за обе щёки. А потом вышла.
|
Группа: АДМИНИСТРАТОР
Сообщений: 613
Замечания : 0%
Воздушные замки.
Он в тех, кто понял всерьёз,
Связь между чёртом и богом.
Звёзды рассыпались за окном радужными всполохами. В небо поднимались разноцветные лучи, разрывая высоко над крышами ночную тьму тысячами красок. Подымало протянуть руки, сорвать с небес звёздное покрывало, укутаться, как в плед, и сидеть в нём у окна, вечность смотреть на всё новые и новые взрывы тьмы.
За тонкой шторкой, далеко внизу, в свете фонарей танцевала молодёжь. Их пьяные крики летели вверх, смешиваясь со звёздами, взрывами, и из таинственной смеси выходили ноты, ласковые и высокие, затекая за край шторы, превращаясь в дым, тьму, и свет.
Свет заполнил сознание. Каждый уголок комнаты был освящён, переливаясь дивной музыкой. Пространство пропиталось всеми возможными цветами, яркими до боли в глазах, но боль эта была сладостной.
Она хотела быть тенью. И плясать под ноты, складывающиеся в точные математические формулы, пока не наступит свет, чтобы растворится в нём, исчезнуть навсегда.
А впрочем, кто она? Вся эта комната – и есть она. Дымом вылетает из себя-матери, трубки, чтоб стать собой-комнатой. Красивая девушка, что сидит у шторки голая – кто она?
Она в трубке, она везде. Душа стала светом, стала дымом и музыкой, складывается в точнейшие математические формулы. О да, она поняла, это всё – высшая математика, это всё – хаос в порядке, первозданная красота! И душа сливается с взрывающимися звёздами за окном, со шторкой, молодёжью, и с наручными часами, показывающими пять минут полночи.
-Ооо! – С таким возгласом Ирина вдруг вернулась в своё тело. Тесное для огромной души, но такое родное, привычное. Улыбнувшись, девушка откинула шторку, и, в чём мать родила, вышла на балкон покурить уже обычную сигарету.
Праздник. Когда-то она тоже любила потанцевать на площади, смотря на фейерверки. Кричать любимые песни, крепко обнимая друзей, и просто наслаждаться волшебством ночи.
А сейчас?.. Девушка горько усмехнулась. Всё обрушилось, взорвалось, и осколки мечты больно впиваются в сердце и мозг.
Но сегодня не хотелось об этом думать. Сегодня был действительно хороший вечер.
Вдохнув морозный ночной воздух, Ирина вошла обратно в комнату, медленно оделась. Достала маленький дневник, сделала запись:
«1.01.2016 - я стала наркоманкой».
Сегодня был первый день, когда над этим проклятым городом светили треклятые звёзды.
* * *
Ирина никогда не понимала, как можно недолюбливать человека только потому, что он носит футболку с принтом Арии, а из наушников вечно доносится тяжёлая музыка.
Николай Александрович, преподаватель искусствоведенья, оглядел Иру, как всегда нахмурив брови. Потом, облизнув тонкие губы, сдержанно поздоровался.
Ей никогда не нравился этот человек. Бледный, с сальными тонкими волосами, странным взглядом, напоминающим утопленника, и удивительно высоким лбом. Лоб этот возвышался над другими лбами как Эверест средь Гималаев.
Самый скучный предмет в академии. Лекция длилась, казалось, долгие часы. Александрович что-то объяснял, нудно и неинтересно. Ирина следила за однокурсницей, сидевшей двумя рядами спереди, Ася. Кто-то недавно шепнул, что она наркоманит... Но выглядела она так обычно, так прилично, что Ирина усомнилась в правдивости этих слухов.
Все её мысли занимало то, откуда в дальнейшем будет добывать наркоту. Гашиш, выкуренный на праздник нового года, был добыт у дилера, обитавшего во дворе родительского дома, но ходить туда ради такой цели Ирина не могла – слишком светлые воспоминания были о том месте.
Выйдя из раздумий, она неожиданно наткнулась на острый взгляд Александровича, направленный на Асю. Он коротко кивнул девушке, и продолжил лекцию.
Ирина же коротко кивнула своим мыслям.
* * *
Свернувшись в маленький комочек, с улыбкой дикой кошки, Ирина лежала на верхнем этаже узкой кровати. Она ждала минуты, когда соседи отправятся в клуб, и она останется наедине с собой и своей добычей. Ожидание было долгим, но осознание, что вот-вот будет полёт, воспарение, не давало ей успокоиться. Возбуждение не проходило.
-Ирин, ты точно не идёшь с нами? Будет круто, реально! – Раздался голос Кристи.
-Нет, спасибо – Отозвалась Ира – Я хочу отдохнуть, у меня был тяжёлый день.
И они ушли. Комната наполнилась пустотой, лёгкой и долгожданной.
Тогда Ира встала, ловко спрыгнула вниз, сотрясая ветхий пол. Накинула куртку, и быстренько поднялась по ступеням вверх, на крышу общежития.
Морозный воздух резал лёгкие, ночная мгла вела борьбу с парочкой далёких фонарей. Где-то далеко выли в подворотнях собаки. Осторожно вынув пакетик из внутреннего кармана, Ирина достала его.
На этот раз двойную дозу, очень хотела получить двойной эффект. Добыть его было и вправду нетрудно: сторговались с Асей дорого, в полторы цены, но зато быстро.
Волки в подворотнях пытались вырваться наружу, разорвать пелену туч, открыть свою возлюбленную луну и выть от безысходности. Всё сильнее раздавался вой их, пока не достиг ушей Звёздных Стражей, неусыпно сторожащих врата тёмных небес.
Тогда небо усмехнулось. В тридцать два зуба маленьких снежинок. Огромное, необъятное, надавило оно на сознание, выдавливая крик.
Крик наслаждения. Высший экстаз, желание немедленно творить. Желание делать что-то, чего не делал ни один человек ныне. И никогда не сделает.
Но стрелки часов вернулись в сознание, вдавились в мозг, и вернули душу на землю. Превратив вырвавшихся на свободу волков в послушных, жалких собак.
Ирина выдохнула. Творить? Да, творить, для этого она и поступила в художественную академию, ради этого она и живёт.
Ступеньки вниз, в свою маленькую комнатку, где всё ещё тишина, теперь назойливо скребущаяся в душу. Ступенька за ступенькой, спуск в реальность. Экстаз остался там, на крыше, в морозном воздухе.
Замёрз насмерть.
* * *
Из маленького, кругленького зеркальца, стоящего на столике, на Ирину смотрела красивая девушка. Густые чёрные волосы обрамляли овальное личико, аккуратные тонкие губы покрыты лёгким блеском. Небесно-синие глаза вызывали в голове песенку из далёкого детства «ах, глаза у синеглазки, вы у неба взяли краски»... Эта мысль заставила Иру улыбнуться, от чего лицо стало ещё более привлекательным.
В голове крутились сцены из детства. Сколько раз она садилась у почти такого же зеркальца, смотрела в свои глаза, и не верила, что это её лицо. Детство кончилось, глаза зеркальной девочки никуда не делись, и она свыклась с ними, приняла.
Привычными тропинками, проторенными давным-давно, мысли пошли в сторону юности. О, сколько открытий, широкий мир, возможности!..
И первая любовь. Он был музыкантом, ужасно творческим человеком. Он же познакомил Иру с первым наркотиком – металлом. Тяжёлая музыка пропитала её, рвалась наружу, возбуждала. В диком экстазе проходили недели. Бурные ночи с музыкантом, под музыку тел, заменяли не менее бурные дни, с музыкой на инструментах музыкальных. Его друзья – её друзья, всё единогласно. Полное слияние с жизнью.
Пути привели к зрелости. Двадцать четыре года. Первая любовь – единственная до той поры, был против вдруг открывшегося влечения Иры к художеству. Жёсткий ультиматум – или он, или художество. И разум подсказал выбрать второе. Свобода дороже любви, искусство выше счастья.
Девушка вздохнула. Сейчас она даже не помнила, как его звали. Милостивая память стёрла все болезненные воспоминания.
Но шрам остался.
И вот дорожка пробралась в реальность. Тоненькой змейкой взбудоражила водоём души, всполохнув глубины, подняв грязь и песок.
Похороны. Она не плакала, слёзы будто выжгло. До последнего момента не могла поверить, что это правда. Ирина не смотрела на тело, пока гроб не закрыли.
Папа всегда говорил, что он – это его душа, и нет смысла горевать над телом, в котором его уже нет. Эти мысли, возможно, и не давали Ирине расплакаться.
Папа – это был для неё огромный кусок мира. Он понимал её, как никто другой... И вот его совсем недавно не стало.
Красавица в зеркале вздохнула. Она так и не заплакала со смерти отца...
Ирина всё дольше и дольше смотрела в эти голубые глаза. Раньше ей всегда нравилось, что они точь-в-точь как у отца, но сейчас это было больно осознавать. Настолько больно, что Ира резким рефлексивным ударом уронила зеркало.
Зачем она живёт, за что борется?
Всё теми же проторенными путями подобрались мысли к старости. Всё идёт туда, что бы ты ни делал при жизни, каким бы человеком не был, через какое-то время окажешься в гробу, тебя заколотят крышкой, и опустят в яму... А они, там, наверху, будут плакать.
Бессмертие. Вот чего она хотела, чего добивается. Её запомнят, она оставит частичку себя в своих картинах!..
Это и пугало больше всего.
Оглядев последний раз комнату, Ира отправилась на учёбу.
* * *
Сегодня город был красив. Тысячи крохотных снежинок кружились, падая на землю, создавая ощущение праздника. В этом празднике не было нужных людей, но всё же, настроение было скорее хорошее, чем плохое.
-Ир, ну когда ты рисовать-то нормально начнёшь? Ты же только и делаешь, что выполняешь учебные работы, никакой фантазии... – Машуня резво ловила снежинки, размахивая рукой с открытой ладонью. Они с Ирой вдвоём гуляли по городку.
Ире как всегда стало неловко от этого вопроса.
-Ну... Понимаешь, Маш, я ненавижу этот город, он не даёт мне свободно дышать. Хочу быстрее окончить академию, и уехать в Питер!
-Бросишь меня? – Маша, продолжая размахивать рукой, посмотрела Ире в лицо.
Ира, конечно же, честно кивнула.
-Ты – часть этого города.
-Да ну тебя! – Кажется, обиделась – Прекрасный город. Просто попробую посмотреть на него другими глазами, не думать о плохом.
-Плохое на то и плохое, что...- Договорить Ира не успела. Маша, на автомате размахивающая рукой, случайно ударила проходящего мимо парня, по неосторожности оказавшегося слишком близко к области поражения.
-Ой, вам больно? Извините, чесслово, я не хотела, извините! – затараторила Маша, покраснев.
-Ничего-ничего – Ответил парень – Получить удар от такой прелестной девушки – награда.
Маша покраснела ещё больше. Они неловко переминались с ноги на ногу, пока парень не протянул девушке руку.
-Андрей.
-Ма...Маша – Пожатие скрепило их знакомство. Ирина улыбнулась.
Действуя молча, она нащупала в кармане сумки листочек с ручкой, и написала свой номер телефона. Передала ему.
Когда Андрей скрылся за поворотом, Маша произнесла:
-М-да... Неожиданно так. Надеюсь, он позвонит...
Ирина, не сторонник знакомств на улице, промолчала.
* * *
Снова сжавшись в комочек на кровати, смотрит на слегка мерцающую лампу, в ожидании, когда они, соседи из нижнего мира, обитатели земли, отправятся ко сну.
Они обсуждали искусство. Обсуждали будущее, что ждёт их после окончания академии. Иногда обсуждали её, Ирину, думая, что она спит.
Наконец, свет погас. Выждав ещё немного, девушка достала из навесной полки заветный свёрток.
Тропикамид. Предстоящее знакомство с новым веществом радовало, и волновало одновременно. Медленно, осторожно, она ввела в шприц один куб. И, наконец, сделала себе инъекцию.
В первые секунды ничего не происходило.
Ира перевернулась на другой бок, и всмотрелась в темноту. Кроме темноты там не было ничего, но темнота неприятно улыбалась. И вот, когда глаза немного привыкли к ней, она увидела лампу. Плоская люстра, предназначенная для низкопотолочных помещений, всё ещё мерцала. Внутри были видны крылышки насекомых, тельца маленьких существ, ножки чудовищ. Две стороны лампы, левая – светлая, правая - тёмная.
Правая сразу представилась Светой. Странно покачала головой, как добрая матушка.
«Света, я в ловушке. Проклятые звёзды не светят, а мне нужен свет. Но город держит меня, это моё всё. Помоги».
«Иришка-иришка - Голосом папы ответила Света – Я ничем не могу тебе помочь... Твоя душа затемнена, в тебе всё больше тьмы, ты идёшь ей навстречу. Путь разрушения выбрала ты».
«Я знаю. Знаю».
Комната вращалась. Или вращалась она, Ира? Не вращалось только окошко, через которое проникал мороз. Тёплый, хороший мороз.
Лампа продолжала осуждающе смотреть. Особенно левая сторона. Но Ира на неё не смотрела, она смотрела вверх, надеясь увидеть там небо.
Потолок держал небо, словно Атлас, не пуская затопить комнату звёздами, не пуская вверх привязанную к кровати пленницу жизни. Вперёд, сквозь потолок, навстречу... Неизведанному!
Но пара глаз смотрела на парящую под потолком Иру. Эти глаза следили, и что-то черкали в крохотном блокнотике, зажатом под подушкой. Однокурсник Витя, он не спит, он всё видел... Он всё расскажет, про неё будут знать...
Панический страх, животный ужас. Голова Иры вбилась в подушку, тело ужалось. Потолок звал, но кандалы звенели, не давая взлететь. Витя смотрел. Ира не хотела смотреть, но приходилось. В его глазах она видела свой мир, утонувший под людской ненавистью. Видела отчий дом, маму, Лару...
И только через какое-то время, показавшиеся Ире вечностью, она поняла, что эти бездонные глаза крепко закрыты.
Так же до Иры дошло, что лампа уже давно мертва... уж два года, как её похоронили под ковром... Она вышла из загробного мира, только чтоб помочь ей.
* * *
Учёба, общага, однокурсники – всё отошло на второй план. Только наркотики и будущее. Будущее, которое такое простое, доступное, но его уже никогда не будет.
Зато котики – они всегда рядом. Ирина устроилась работать флористом, иногда подрабатывала курьером, и всё шло прекрасно, если учитывать, что она сама выбрала этот путь.
Проклятый город, треклятые звёзды... Питер за горизонтом призывно махал рукой.
А что она могла сделать? Кандалы звенели, и их перезвон, такой родной и мелодичный, гипнотизировал.
-Ир, представляешь! – Тараторила Маша с глупой улыбкой на лице – Андрея помнишь? Мы с ним на улице познакомились... Ну, так вот, он реально позвонил! Мы с ним теперь встречаемся... Ох, Ир, давай пойдём ещё снежинки половим, может, тебе кого-нибудь найдём!
А Ире никто не нужен... Только котики.
В кабинет вошёл Александрович. За месяц он ещё более исхудал и побледнел, глаза стали ещё более глубинными. На этот раз, войдя, он ещё более пристально, чем обычно, оглядел Ирину. Раздевающий взгляд...
-Александрович на тебя заглядывается – Тихонько прошептала на ухо Маша – Таким взглядом смотрит, ужас...
-Угу.
-Ну так что, на Аббата пойдём?
-Конечно! – Слишком громко сказала Ирина, что весь кабинет обернулся в её сторону.
Аббат – одна из её любимейших групп – собирались выступать в их городке. Это было просто подарком, всего через три дня... и эти три дня придётся воздержаться от наркотиков, чтоб быть в нормальном психическом состоянии на концерте.
Тяжкие дни. Прогулки по городу, иногда в гордом одиночестве, а иногда в компании Маши с Андреем, немного заглушали пустоту, но она всегда была внутри. Расширяющаяся чёрная дыра, поглощающая эмоции.
Билет она носила с собой везде. Во внутреннем кармане, вместе с маленькой деревянной иконой Божьей Матери, ключами от дома, и маленьким свисточком – любимой игрушкой Лары.
* * *
Аббат! Этот день наступил.
Ирина посмотрела на прощание на девушку в зеркале. Под толстым слоем тоналки, кругов под глазами было почти не видно. Взгляд сегодня был осмысленным.
Со скрипом двери она вышла из комнаты.
Телефон, брошенный на столе, протрезвонил. Ответил автоответчик:
«Здравствуйте, Ирина сейчас отсутствует, сообщите, что вам нужно».
«Ирка! – Отчаянно воскликнул голос в трубке – Это мама. Лара, она... Умерла».
* * *
Ночь. Мутноватые жёлтые фонари освещали дорогу. Накинув на плечи куртку, так и не вдев один рукав, Ирина быстро шагала по хрустящему снегу. В неизвестном направлении.
Концерт вдруг отменили. Лара...
Как гром с небес. Её маленькая Лара, добрая, верная, теперь мертва.
Помесь таксы и ротвейлера, маленькая собачка любила хозяйку всей своей душой. Бегала за ней по дому, тягая за штанину, любила пить чай. А как же забавно она тявкала!..
Но Ирина съехала с отчего дома, после смерти папы – не смогла выдержать, свыкнуться с мыслью, что он больше никогда не придёт. Лара осталась с мамой, и потихоньку увядала. Тревожные звонки мамы уговаривали дочь забрать собаку к себе. Ирина обещала, искренне собиралась это сделать, но всё откладывала.
Она забрала её сегодня. Сама вырыла могилу, сколотила простенький гробик, и похоронила под её любимым местом – скамейкой, на которой Ирина долгие годы мечтала о будущем. Похоронила вместе с любимым свистком.
«Мечты сбываются, и не сбываются...» пел не к месту в голове Антонов. А темнота подпевала «Ах как жаль, но всему виной мечты, мечты, мечты...»
Ирина сплюнула. Сейчас не хотелось даже наркотиков... Но без них она уже не могла, тем более, после трёхдневного воздержания. В общаге она больше никогда не будет колоться: панические атаки, что соседи всё видят, не давали почувствовать действие тропа до конца, летать нормально.
Неизвестное направление, по воле случая, оказалось дорогой к дому Маши.
Многоэтажное здание, около двадцати этажей, неприятно возвышалось в темноте. Под прикрытием ночной мглы, она справилась с домофоном.
Дверь за спиной со скрипом закрылась. На лифте весела ужасным подчерком написанная бумажка «Ваш грёбанный лифт опять не работает». Ира фыркнула.
Ступеньки. Скользкие, измазанные чем-то липким – возможно, даже кровью, в темноте было не разобрать – казались бесконечными. Путь был однороден, и именно это отвращало. Каждый подъезд не отличался абсолютно ничем от предыдущего, когда душа требовала разнообразия. Вот, наконец, и заветный шестнадцатый этаж.
И тут Ирина поняла, что никогда не спрашивала, в какой квартире Маша живёт. Беспомощно прислонившись к стене, девушка зарыла лицо руками.
Зелёные невзрачные стены, побитая плитка, стоячий пыльный воздух... Тут Ира улыбнулась, и решила принять троп здесь, в подъезде. Почему бы и нет?
Два куба. Левая рука. Тропикамид уносит в страну чудес... Число шестнадцать, помноженное на бесконечность, разносится как музыка, и неопрятные стены превращаются в коридор. Коридор в Ад, где для неё, Иры, подготовлено отдельное место...
Снизу, возможно, с лестницы, откуда она пришла, поднимается некто. Чёрная шляпа, чёрный костюм, плащ и маска. Лицо так же чёрное, пустые глазницы смеются. Он вежливо здоровается, помогает Ире встать.
-Здравствуйте, я Чёрный человек. Увидел оттуда, снизу, тебя, захотелось пообщаться.
-Вы пришли прямиком из Ада?
Чёрный кивнул. От него веяло холодом, как от сквозняка.
-Твоя душа родственна с моей. Чипсы с каким вкусом ты предпочитаешь?
-Бекон – Ирина улыбнулась.
-Во, я тоже обожаю их. Можно будет как-нибудь поесть их здесь, вместе. И да, ты думаешь о Ларе... Она ждёт тебя у входа в Ад. Пойдём к ней?
Туманные мысли пытались сформировать ответ, найти правильную линию происходящего. Чёрный человек, кто ты? В Ад... Да, но не сейчас, ещё не пора. Золотые кандалы звенели на запястьях.
-Ну ладно, не сейчас, будь по-твоему. Пошли к Маше?
Зелёные стены нависли над головой, переплетаясь в узлы и объятия.
-Мне тут замечательно! – дикий смех вырвался наружу.
В этот момент Ирина приняла окончательное решение умереть. Пути назад нет. Питер... Питер за горизонтом так и не увидит её, с великим художественным потенциалом, не написавшей ни одной картины... Звёзды, лишь единожды увиденные Ирой над родным городом, держали стальной хваткой.
Чёрный человек удручённо покачал головой, и удалился в неизвестном направлении.
* * *
День или ночь, никому не понять...
В рассветной мгле Ирина покинула дом. Шестнадцатый этаж она запомнит навсегда, и не раз ещё сюда вернётся.
Серая пустыня улиц. Сейчас до Иры дошло, что жизнь – она прекрасна. Хотелось встретиться с мамой, пока ещё внешность не выдаёт в ней наркоманку.
Путь лежал в совсем другой район города, к отчиму дому. Короткая дорога пролегала через небольшой лесопарк, и Ирина, недолго думая, выбрала его.
Сугробы по колено. На небе постепенно начинали играть краски утра. Ира медленно пробиралась по лесу, любуясь природой. Любуется ли природа Ирой в ответ?
Солнце показалось на востоке. Его лучи нежно осветили путь. А что, если испробовать тропикамид тут, в лесу?
Сказано – не думая сделано. Один куб. Левая рука. Солнце сразу заискрилось сильнее.
Девушка ещё немного прошла дальше, и тут споткнулась обо что-то, упала лицом в снег.
Это «что-то» оказалось могилой Иры. Ира погребена тут давным-давно, и только лес оплакивает её, в людских сердцах и памяти она не оставила никаких следов.
Хотя нет, не только лес. Мама... В нескольких шагах от могилы стояла она, в белом платке, слёзы катились по щекам. Такая молодая...
-Мама! – Закричала Ира – Я здесь, посмотри!
Но мать не видела, убитая горем. Не слышала...
И Ира плакала вместе с матерью. Матерь Божья, помоги...
* * *
Лихорадочно трясло. Содержимое желудка уже давно покинуло свой дом. Дико хотелось есть. И вколоть ещё тропы... Куба два.
Ноги отказывались подчиняться. Надо было срочно сесть. Тогда Ирина быстро спустилась в подземку.
Подъезжающая электричка улыбнулась.
«Привет, Ирка! Садись, я как раз щас в мир иной еду, садись, подвезу».
«Я ещё не готова, потом».
Пришлось ждать следующей. Вторая не улыбалась, да и в мир иной не ехала. Это хорошо.
Полная электричка. Упасть некуда, и то хорошо. Справа прижата девушка, от неё разит алкоголем. Кто-то держится за левую грудь, то ли старушка, то ли высокий парень-неформал.
-Вы тоже-е-е... пьяны? – пьяная девушка срыгнула.
-Нет, я на отходах – честно призналась Ира.
-О-о-о-о... и сколько тебе жить осталось?
-Мало. Может, щас сдохну – двери открылись, и входящие-выходящие разделили собеседниц.
Кольцо подземки. Кольцо в носу у цыгана. Кольцо жизни. Пьяная девушка вышла вместе с толпой, крикнув перед выходом «Тебя заберёт либо Люцифер, либо архангел Михаил!»
По пришествию неизвестного количества часов, равных девяти кругам подземки, Ирина, наконец, смогла выйти, и, шатаясь, побрела в общагу.
И миллиарды звёзд освещали её путь, но смотреть в небо сил не было.
* * *
Александрович снова жадно смотрит на неё. И в его рыбьем взгляде она видит себя.
-Ирин, с тобой всё в порядке? – Шепчет Маша – ты странно выглядишь.
Неужели Маша до сих пор не догадалась? Наивный человек...
Александрович снова странно смотрит на неё. И до Ирины вдруг доходит, что смотреть больше не на кого – Ася пропала.
-Нет, со мной не всё в порядке... Всё-таки последний семестр. Последняя сессия – и в Питер!
-А мне бы хотелось, чтоб ты осталась со мной...
На это Ира промолчала.
Наркотики пропитали весь организм и мозг. Хотелось летать. Серость города пропитывала одежду, насквозь мокрые ботинки скользили по талому снегу.
-Маш, выходи сегодня утром, часов в семь, в подъезд, а объясню, что со мной.
На этом, по-братски хлопнув друг дружку по плечам, они расстались.
Шестнадцатый этаж манил. Его серость отличалась от серости будней, и может, она снова встретит там Чёрного человека?..
* * *
Зеленоватые неприятные стены превращаются. Превращаются в желтоватые.
Сквозняк с лестницы, ведущей в Ад, формируется в человеческую фигуру. На этот раз без чёрной шляпы. Солнечные очки закрывают пол лица.
-О, привет. Не ожидал тебя здесь увидеть... – фигура немного шатается.
-Я захватила чипсы. Беконные, как ты просил.
-Спа...Спасибо – Не-совсем –Чёрный-человек сел рядом с Ириной, прислонившись к стене. Она рывком открыла пачку чипсов, рассыпав их по грязному полу.
-Как там вообще живётся, в Аду-то?.. Судя по твоему виду, там холодно, и так же одиноко, как и здесь...
-Да... там холодно – знакомый голос.
Ирина всё ждала, пока этот пришелец из Ада расскажет, как там. Но он молчал. Молчала и она.
Организм не хотел чипсы, организм отомстит...
Они о чём-то говорили всю ночь. Шестнадцатый этаж для пришельца уже был раем, выше он не поднимался. А для Ирины это была прихожая. Начало пути, но вниз или вверх – решать всё ещё ей.
Наверное.
Квартира номер Неизвестный. Дверь открылась, и на пороге возникла девушка. Красивые рыжие кудри, аккуратные брови. Такая красивая... в одном халатике, она подскочила к ним.
Она плакала. Не-совсем-чёрный-человек, шатаясь, встал.
-Привет, Машка – произнёс он тихо – Прости, я как раз сегодня... Хотел сказать.
Сознание медленно показывало, кто эти двое.
-Маша, привет – Ира помахала рукой.
Сквозь провалы в памяти Ирина видела, как Маша помогает ей встать. Помогает пройти в квартиру, снимает куртку.
* * *
Никогда бы не подумала, что вы... наркоманы... – потрясённая Маша разбудила их ближе к вечеру – Ирка, и давно ты уже?..
-С Нового Года.
-Почти четыре месяца, значит...
Андрею она ничего не сказала. Он тоже молчал, избегая встречаться взглядом с любимой.
«Лара... Очень скоро я буду с тобой».
-Тебе никак нельзя помочь? – Плаксивым голосом спросила Маша – Ты же так хотела в Питер, стать известным художником... Столько лет говорила о будущем и о своём таланте...
-Я поеду в Питер. Я стану художником – сквозь звон цепей сказала Ира уверенно.
Маша ничего не ответила, понимая бессмысленность спора.
* * *
Ася так и не появилась. Видимо, что-то случилось, в последние дни она выглядела совсем плохо. Возникла проблема – откуда теперь доставать гашиш, фен?..
В коридоре, после лекции, Александрович, чьи рыбьи глаза стали теперь ещё более глубинными, остановил Иру,
-Ирина, Аси больше нет – Мерзкий шёпот – Наркотики... Кто же их теперь будет тебе продавать? Может быть, сгожусь я?
-Ну сгодитесь, разница-то какая, у кого брать, главное чтоб наркотик настоящим был, и цена допустимая.
-Цена... Твоё тело – Ещё более мерзко прошептал он.
Лицо Ирины непроизвольно скривилось в усмешке.
-Никогда.
Но продавать себя ради наркотика – до такого не дойдёт, это она себе твёрдо пообещала.
Шестнадцатый этаж звал к себе. И Ирина не могла противостоять этому зову.
* * *
Звон колокола возвестил о начале проповеди. Батюшка мелодичным голосом читал что-то из книги. Ирина не особо слушала.
Она верила. Её вера была настолько глубокой, что никогда не позволяла прийти в церковь. Но сейчас что-то произошло, ноги сами принесли её сюда, и Ирина не стала им сопротивляться, всё-таки ноги знают своё дело...
Как НЛО под потолком кружили все упрёки, что она когда-то слышала в свою сторону. Никто кроме Иры их не видел, но не упускали возможности запустить ещё одно такое НЛО.
Проповедь была долгой и нудной. Но такого умиротворения она давно уже не чувствовала. Воздух пропитался людской верой, ведь веками они приходили сюда молиться, оставляя частичку своей души. Даже если бога нет, какое это имеет значение? Камень помнит всё.
-Святой Отец, я хочу... Я пришла – неуверенно мямлила Ирина после проповеди, стоя перед батюшкой – Рассказать о своих грехах. Покаяться.
-Слушаю тебя внимательно, дочь моя – Произнёс батюшка, осторожно поглядывая на часы.
-Я ужасный человек... Предала своё будущее, свои мечты... свою собачку Лару... Я чудовищно поступала.
Я металлист. Говорят, это музыка дьявола, но я люблю эту музыку, люблю всей душой! Я люблю всё, что называют демоническим. Люблю наркотики, всей душой люблю... И Бог отворачивается от меня, а я... не хочу этого.
Батюшка покачал головой. Сложный случай, а уже вечер, жена ждёт... наверняка картошечку пожарила. И тут, как рука помощи с Небес, позвонил телефон. Жена.
-Дочь моя, я ничем не могу помочь... – и он быстро удалился, скрывая во тьме.
Квартира Маши чистая и опрятная. Зашторенное зелёными шторками окошко, обои в акварельных цветах. На кухне Маша готовит ужин, медленно закипает чайник.
Соль. Новый наркотик манил неизвестностью, но одновременно было как-то страшно его пробовать. Андрей сказал, соль реально хороша, её стоит попробовать. И Ирина решила ему поверить.
Её рука потянулась к шприцу. Пальцы сомкнулись на стержне. Но тут другая, очень большая - попросту огромная рука - сомкнулась на её запястье.
Красивые пальцы, утончённая изящная ладонь. Такая знакомая, будто она знала её всю жизнь, и такая далёкая одновременно.
Откуда-то из глубины сознания поднялось понимание, что это рука Господа. Он удерживает её, не хочет, чтоб она вколола себе соль...
Ира хватает его запястье второй рукой.
-Отпусти меня, господи, я отрекаюсь от тебя...
«А я от тебя нет».
-Я хочу умереть!..
«А я не хочу».
Он не смог её остановить. Её уже ничего не остановит.
Проводники смерти числом три стоят у изголовья кровати. Серые, полупрозрачные фигуры, в плащах с капюшонами и скрещёнными на груди руками. Удручённо покачивая головами, смотрят на неё.
-Она отвергла руку Господа... Её душу уже не спасти. Может, заберём её? – говорит один из них.
-Да-да, заберите меня сегодня! – говорит Ирина – Откройте портал...
-Хм... Думаешь, тебе уже пора? – неуверенно спрашивает Проводник.
-Да!
-Тогда, к пятнадцати ноль-ноль, подготовь портал. Быстро.
Наручные часы показывают ровно пятнадцать. Что делать? И Ирина пытается перевести их на пять минут назад. Но непослушные пальцы никак не могут нащупать нужную штуковину, минута вышла. Проводники ещё более удручённо качают головами.
-Следующий портал открывается в пятнадцать тридцать. Если ты уверена... Ты должна сделать укол в момент сознания портала.
Ирина вскакивает с кровати. Так быстро, насколько может, подготавливает всё для укола.
Успела. Вкалывает новую порцию соли, Проводники наблюдают.
Вот он, портал. Икона Божьей Матери на столике у кровати.
«Папа, Лара... Я скоро буду с вами».
Но проходит минута. Проходит ещё какое-то количество минут, а она всё жива, ничего не происходит.
-Ирина, прости. Не вышло, мы где-то ошиблись. В следующий раз мы подготовимся, и ты точно покинешь этот мир.
Поражение.
В полубреду бредёт к двери, увидеть подъезд, заветный шестнадцатый этаж. Коридор в царство тьмы.
-Там также одиноко, как и здесь... – Шептала Ирина.
Рука уже легла на ручку двери, когда её окликает с кухни Маша. Ирина борется: выйти в подъезд, или пойти на кухню?
После внутренней борьбы идёт к кухне. Освящённая щёлка манит теплом, Ирина тянется к ней, как мотылёк к лампе.
Проводники смерти, парящие вокруг, качают головами.
-Ты примирилась со светом, ты идёшь к нему, предала тьму... И наказание теперь будет жестоким. Рождение детей, замужество, отказ от металла, от наркотиков... Иди к свету, твой путь продлён.
«Неееет!» Кричит душа Ирины. Тело же падает на колени, и, закрывая лицо руками, плачет.
За ужином Ирина не видела, что ела. Андрей с Машей о чём-то говорили, и до сознания дошли лишь слова, обращённые лично к ней:
-Андрей завязал с наркотиками.
Маша ликовала. Ирина тоже хотела порадоваться, но где теперь ей добывать соль?
* * *
Туманный весенний вечер отдавал теплом. Возвещал о скором лете.
Интересно, как там, в Питере? Так же туманно, наверно...
Родной район. Окна многоэтажки, такой родной и знакомой, манили. Третий этаж, четвёртое окно справа. Женский силуэт закрывает занавески. Мама...
Больше всего на свете хотелось сейчас вернуться в прошлое, когда наркотики ещё не вошли в её жизнь, и отпереть ключами, всегда лежащими во внутреннем кармане – ждущими своего часа – заветную дверь.
Вздохнув, она направилась на детскую площадку. Там, у каменной скамейки, стоящей, сколько Ирина помнила, они договорились встретиться.
Серёга, давно знакомый дилер, сразу приступил к делу.
Героин стоил ужасно дорого, Ирина потратила все свои сбережения ради нескольких доз. Серёга взял деньги, улыбнулся, и скрылся в ночи.
А Ирина осталась. Чувствовала, как осквернила свои воспоминания, своё прошлое.
Воспоминания нахлынули ледяным потоком. Здесь она провела всю жизнь, здесь бы и хотела умереть, и где-то в глубине души понимала это. Но Питер, далёкий, неизведанный и желанный, манил, как всё неизведанное. Тяга к приключениям сломала ей жизнь. Она не могла разорваться пополам... И выбрала третий путь, выявив душевную слабость, нехватку силы воли. Больше всего било именно осознание, что ей не хватило тяги к жизни, смелости воплотить мечту.
Ирина призирала себя.
Села на скамейку. Широкая и шершавая, холодила она тело. А под ней вечным сном уснула Лара.
Лара, как ты там? Маленькая шустрая собачка любила свободу, она была ужасно похожа на свою хозяйку. На даче вечно пыталась убежать. И убегала, но всегда возвращалась, чтобы снова ткнуться своим смешным носиком в ладошку Иры, разодрать от переизбытка любви штанину... и снова убежать, не в силах противостоять своей натуре.
Пришла ли желанная свобода сейчас? Тело погребено, а душа летает, или же так же лежит под скамейкой?..
Из родного дома вышла до боли знакомая женщина. Ирина сразу накинула капюшон толстовки на голову. А вдруг даже в таком виде мама узнает её?.. Это было бы невыносимо, она не могла допустить, чтобы мама плакала из-за неё.
А мама подошла, и скромно села на краешек скамейки. Печальными глазами оглядела Ирину. Не узнала, это хорошо.
-Привет – Сказала мама.
-Здравствуйте – Хриплым голосом ответила Ира.
-Вы только посмотрите на звёзды, они светят сегодня так ярко! – лёгкая улыбка окрасила её лицо..
-Да, красиво – Медленно произнесла Ира. С надеждой посмотрела на небо, но звёзд, как всегда, не увидела.
-Хороший вечер, как будто совсем лето уже – улыбка не слезала с её лица – А дочь моя такая молодец! Скоро академию окончит, в Петербург уедет. Станет художником... Это так замечательно, она так мечтала об этом!
-Вы считаете, у неё есть талант? – Произнесла Ира, сквозь подступающий к горлу комок. Мама верит в неё...
-Конечно, у неё есть талант, я в этом не сомневаюсь. – Но улыбка сползла с лица мамы, и она вдруг расплакалась.
Ирина отлично поняла. Она ни разу не написала, не позвонила ей... Бросила маму одну. Предала.
Как Лару внизу, как Господа наверху.
-Прощайте – Сказала Ирина, вставая со скамейки.
Оставив ключи от дома на скамейке. Больше они ей никогда не понадобятся.
|
Группа: АДМИНИСТРАТОР
Сообщений: 613
Замечания : 0%
(продолжение текста)
* * *
И снова дорога к шестнадцатому этажу. Он навигатором направлял её. Маячил впереди, перед глазами.
Всегда.
Невдалеке показались шпили церкви. Ирина посмотрела на них, и произнесла:
- Отрекаюсь, отрекаюсь, отрекаюсь, Прости Господи и отпусти!
Господь ей больше не нужен. «Господи, сделай меня атеистом!».
Маленькая иконка из внутреннего кармана была тут же выброшена в снег. Карман был пуст.
Ступени дома залиты тёмной кровью убийц, наливается ей в ботинки. На том самом этаже тьма тьмущая демонов. У них было что-то вроде вечеринки, наверное. Но Ирина так устала, что сразу пошла в квартиру, спать.
* * *
Из зеркала, стоящего на маленьком столике, на неё смотрит некто. Голубизну глаз небо забрало обратно, и небесная красота взора стала такой по-рыбьи жалкой...
Чёрная аура вокруг головы. Девушка поняла, что принадлежит тьме, окончательно и бесповоротно.
Но прозорливый ум даже в состоянии, побитом наркотиками, нашёл способ. Ирина взяла ножницы, и по корень обрезала свои чёрные, некогда ухоженные и красивые волосы.
Но рыбьи глаза уже не спрячешь. И скелет, обтянутый кожей. Жива ли она вообще? Да и человек ли это смотри на неё из зеркала?..
Вряд ли.
Последнюю дозу соли она вколола утром. Дальше героин. А ещё дальше – смерть.
Сессия началась. Об этом она узнала от Маши, так как учёбу забросила уже давно.
Завтрак выходил наружу. Обед хотел погулять. Ужин она не помнит.
Наркотики... Даже думать о них не хотелось. Она ненавидела их всей душой. Душой, для которой любое тело, даже самое маленькое, было бы велико.
Безнадёжно больна наркотиками...
Навсегда.
Но сессию надо сдать. И тогда можно ехать в Питер!
Так близко, уже почти касаясь рукой.
Под героином шестнадцатый этаж перестал быть навигатором. Он стал могилой. И коробкой от спичек.
Я вижу, как закат стёкла оконные плавит,
День прожит, а ночь оставит тени снов в углах.
Дни, слитые с ночами. Героин и тропикамид помогали сдавать ей сессию. Маша тоже помогала.
Через какое-то время она оказалась на концерте Аббата. Сквозь муть, покалеченное сознание, она слышала его.
-Аббат, я тебя слышу!!! Маша, я живу, и всегда буду жить!
Мне не вернуть назад серую птицу печали,
Всё в прошлом, как быстро тают замки в облаках.
А за окном светили звёзды. Маша рассказала ей об этом, и Ирина решилась. Надела очки, и увидела их. Яркие и красивые.
Чудные звёзды над прекрасным городом.
Вновь примирит всё тьма, даже алмазы и пепел,
Друг равен врагу в итоге, а итог один,
Проводники смерти пришли. Вместе с ангелами и демонами, стояли вокруг кровати, напевая песню на странном языке.
Всё в прошлом у меня на этом и прошлом свете.
Их вместе с собой укроет горько-сладкий дым.
«Смерть. Аминь. Господи, помоги мне».
Питер манит к себе. Маша рядом смеётся, несёт какую-то милую чепуху. Вот они входят на вокзал. В поезд впускают с животными. Это хорошо, так как под ногами всё вертится маленькая, милая собачка. Помесь таксы и ротвейлера. Её имя Ирина припомнить не могла.
Поезд уносит вдаль, навстречу мечте. Шестнадцатый вагон.
Собачка всё бегает, вертится. Тыкается милым носиком в ладонь.
Лара!
|
Группа: АДМИНИСТРАТОР
Сообщений: 613
Замечания : 0%
Открываю голосование, до 11.02.2018 включительно!
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
Какая-то жуткая графомания, придется читать!
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 65
Замечания : 0%
ААААААААА! Так многабукав!!!!
|
Группа: РЕЦЕНЗЕНТ
Сообщений: 322
Замечания : 0%
1. Можно смело начинать с п.2.03. Все что написано выше - просто последовательность слов.
Понимаю, почему автор написал так. Но тут очень трудно не облажаться. Автор знает больше чем читателя. И то что ему кажется некой криптовкой, для читателя оказывается просто набором слов.
2.03 - это глоток уличного воздуха после газовой камеры. Да, есть всякие неприятные примеси, но дышать(читать) можно.
Однако, вместо того, что бы развить относительный успех, автор снова начал кидать читателю крохотные обрывки текста. Нить повествования снова потерялась и искать ее желания уже не было.
2.Надеюсь, Суслик борется с пафосом. А не пафос в автономном режиме то появляется, то исчезает. В целом по тексту -- очень плохо. Писано впопыхах, через силу. Не поверил ни одному слову.
Кста., гашиш привыкания не вызывает.
Голос отдаю №1 за п. 2.03.
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
А я проголосую за текст намбер 2
Хотя, конечно претензий очень много.
Собственно, почему не первый текст? - потому что я не разглядел конфликт. Самое жуткое, что я прям видел перед собой героев мультфильма SeaLab 2021.
Маниакальное стремление и помешанность ГГ не раскрылась отсюда как-то очень сухо.
Второй текст, хотя несет в себе задатки моралито. Но, как же пафосно и если первый абзац получился очень вкусным и хорошим, то потом автор пустился во все тяжкие. Не нужно писать то, где особо не разбираешься. Эта тема очень тонкая, которая если и требует какой-то романтики, то самую малую часть, чтобы не спровоцировать читателя.
И в общем что имеем, великовозрастную овцу героиню на героине, которая никак не развивается и это не комплимент, что она угасает постепенно, нет, она тупо топчется на одном месте.
Но почему этому тексту плюс? По крайней мере события не стояли на одном месте как у первого, где в какие-то моменты я терял читательский интерес. :(
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 142
Замечания : 0%
№1. Первые строчки по пунктам, конечно, напрягают, но с такой подачей я могу согласиться, потому, что иначе - всё понимать и адекватно реагировать, приходящий в себя человек не может. Так и должно быть. Единственное, что выглядит неправильным - это несоответствие медицинских технологий технике подводного города. Уже сейчас существуют искусственные органы, ткани, протезирование, делают пересадку тканей лица. И если принять во внимание, что планета полыхает уже не первый год, то именно это должно быть в медицине наиболее востребовано, соответственно, и развито. Но, всё-таки, дуэль есть дуэль и времени немного.
№2. Автору могу поставить огромный плюс - совершенствование налицо. Не понятна мотивация героини. Ей не четырнадцать лет, а двадцать четыре. У неё есть мечта, талант, гордость и характер до конца. И в жизни не случилось какого-то судьбоносного, особо трагического события, чтобы так методично убивать себя, при этом осознавая, что причиняет страшную боль матери? Помнится, один из знаменитых композиторов, с восторгом убеждал всех в студии в том, что только под воздействием наркотиков он может сочинять нереально красивую музыку. В наркомании, как и в алкоголизме, лежит одно - субъекту нравится состояние опьянения. Потом уже вступает в игру самообман, зависимость, подавленность силы воли и прочее. Именно на этом "нравится и я рисую лучше всех" и надо было акцентировать вначале. И далее развить цепочку : осознание "я на крючке" - "попытка бросить" - "срыв и безволие" - "безнадёжность" - "приход к мысли о ненужности своего существования и, как итог - самоубийство. Но мало вероятно, чтобы всё произошло за такой короткий срок. Наркологи говорят, что героинщики живут от двух до десяти лет. Есть более тяжёлые наркотики, и не дай Бог, вам о них узнать.
Голос №1.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 343
Замечания : 0%
Первый текст
В целом прочитала с интересом, хотя иногда внимание уплывало, нить смысла терялась. В этой истории, как и во второй, герой маниакально вцепился памятью в собаку (в основном он только про неё вспоминает), а, например, про родителей, и думать не думал. Может просто не мог вспомнить?
... Для меня осталось непонятно очень многое. Например... - он что, единственный пациент этого подводного города? Где остальные больные то? Странно, что он их ни разу не встретил. Вообще, какая-то странная реабилитация. Пару раз в сутки заходит кто-то из персонала, а остальное время - или пиши дневник, или пялься на рыбок. А телик? А книги? Хоть что-то, что помогло бы несчастному адаптироваться к новому месту. Почему фото поверхности ему не показать? Или видео? Или даже не свозить на поверхность! С чего такая тайна???
Я думала автор это специально - так хитро и умело подводит к разгадке. И все эти мини-пазлы: "Почему с героем так носятся! Почему от него всё скрывают! Почему держат в одиночке?" - сложатся в какую-то оригинальную картину. А итог - пшик. Банальщина. Катастрофа на земле. Мир в огне. И вы - тоже жертва огня... А почему мы молчали - ну так это... интриги бы не получилось!
Да, и вот ещё. Герою не странно все свои коварные замыслы писать в дневник, который могут в любой момент прочитать? Он так сопротивляется любой помощи и совету, а тут - ему говорят - пиши. И он пишет... вообще без сопротивления...И вот ещё. Почему про то, что детей он иметь не может - ему сказали (хотя, нафига ему это было в тот момент знать!). А про остальное - нет... Молчали и строили серьёзные мины. Странно.
Итог - любопытно читать. Но лучше после о тексте много не думать. Понравилась, не смотря ни на что, связка-аналогия-перевёртыш с горящим человеком, который убегает от спасателя. Текст по стилистике лучше второго. Автор явно опытнее.
Второй текст.
Пафос. Вот уж точно. Я и сама им грешу, но теперь поняла, почему меня за него ругают. Воспринимается жутко.
Мотивация героини - большой вопрос.Получается - что ей как бы просто было скучно... + стоит всё это удовольствие не дёшево, и если вначале героиня хотя бы работала, то где после брала деньги-то?
Я всё ждала, что она с профессором всё-таки... Упадёт, так сказать, в грязь! Но нет, эх) Или да? У неё там столько приходов было, что она и сама могла не заметить. Про приходы читать было скучно. Странно, что подруга раньше ничего не заметила... ну, да я тут не эксперт. Может это и правда не так очевидно, как мне кажется.
И блин! Опять собачка! Почему "мёртвые собачки" - это так важно? Важнее родителей? Важнее всего!
В конце мать - конечно же заговорила с незнакомым человеком. Конечно же упомянула дочь. Конечно же не поняла, кто перед ней. Конечно же...
Из хорошего - встречаются удачные сравнения, красивые, почти мелодичные описания. Много внутреннего мира. Понравилось про звёзды - и то, что героиня их не видит, если не принимает ничего. Чёрный человек - тоже норм.
***
итого. Оба дуэлянта молодцы! Написать текст по такой теме - не так уж и просто. И вообще - любая движуха заслуживает уважения!
Первый текст понравился всё же больше. Может быть просто потому, что не испытываю жалости к людям, которые не думают ни о ком и ни о чём, когда губят себя вот-так, без причины. Голос тексту 1.
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
город под небом без звезд. интересная тема.
первый текст. постапок и искусственная атлантида. неплохо придуманный город. хотя не совсем отчетливый. тут следовало побольше уделить внимание устройствам. ну а сам конфликт героя натянутый какой то. рвется куда то. вообщем понятно, что он еще в каком стрессовом состоянии. не знаю, читалось скучновато. и что за цифры? как то не допер я.
второй. о боже, неет. полная профанация. еле дочитал. переживаний не вызвало. полное незнание дела и романтизация трипов. почитайте автор голый завтрак если охота про наркоманию писать. плохой текст
голос первому
|
Группа: НАЧИНАЮЩИЙ
Сообщений: 81
Замечания : 0%
1. Как он мог неожидано оказаться в отсеке, если там идёт достаточно подробное описание как он туда заехал?
И да, «у рыбных ферм, несли дежурство мурены, выпуская пиявок для охоты на крупную рыбу.» - интересное устройство.
Так они всё-таки не замутят?
2. Надо было не зеркало ронять, а в глаз себе дать. Вообще это хорошо, что герой раскрывается, хоть про отца и первую любовь упомянули, хотя и криво. Первое перекатилось в страх смерти, который проснулся при потере отца, а не сожаления о его кончине, второе – в очередное восхваление рока. Ну как-то эгоистично все, хотя это жизнь, да, тип приблеженно к реальности. И надо не о том, как картины нарисовать думать, а о Боге. Не, ну первое тоже норм идея, но вот бессмертия лучше вторым «добиваться». Ещё бесит этот Питер. Автор прям помешался на нём, вот уж стереотипное мнение. Не, ну да, классно там побывать посмотреть, но я ж блин вижу эти отшлифованные возгласы восторга на месте и потом в рассказах знакомым. Самим не тошно?
Охотница хренова, он же не просил телефончик. Ну вообще этот рассказ больше о переживаниях, а первый – о событиях. Да и написано немного по-детски. Как чтиво ради чтива пойдёт, ну или в подростковую книгу, а так сюжета нет.
Так, вот это, бурные ночи с музыкантом и предложение Александровича – автор, харе сублимировать ну мерзко же. Хочешь сказать как это печально, но нет, как бы ситуация очень плачевная, но описываешь ты её хреново. Я вижу дрочащего школьника, который прям «кончает на клаву» представляя глаза Александровича. Шестнадцатый этаж – эт типа шестнадцать сантиметров члена препода, ну да, ну да, автор, иди нафиг.
Как-то вера так себе, она б уже у Господа пару раз сил попросила, ну и помощи в выборе (наркотиков). А то все мы верующие очень сильно… Ну в церковь она и правда может не ходить из-за какого-то убеждения. Может так она не может полностью отдаться чувствам, стесняется, но дома бы она уже помолилась. Или я чот пропустила эти моменты? Вот я так понимаю, это её мысли и переживания описываются. Тогда как она ГЛУБОКО верующая говорит «если даже Бога нет». Это слова уже агностика. А вот дальше идёт полный треш: что за сумбурно-нечеткое описание разговора с батюшкой? Это высмеивание церкви? Ну как бы надо помогать людям и думать о душе, а он лишь бы угодить чреву. Это серьезный наезд на всю церковь, не всем понравится. И до этого говорится, что она глубоко верующая, поэтому и не ходит в церковь. Значит автор полностью высмеивает её, говорит, что там не осталось ничего святого. Возможно, но в таком случае я предпочитаю открытый текст, а не вот эти заточки исподтишка. Это омерзительно, автор. Далее вы ещё и образом главной героини подчеркиваете, что верующий человек – человек греховный. Вот как так? Мало того, что уже до этого вы подкрепили стереотип, что все «рокеры» - наркоманы. Вот скажите, наркотики – это плохо? И вы называете металл наркотиком, то есть металл – это плохо. Даже в церкви она не отделяет два эти понятия. В общем вы высмеяли, что служителей Церкви, что верующих, ладно.
Эта история с собакой… Вы постоянно пытаетесь показаться ситуацию слезливой, разжалобить читателя. Получается так себе. За дневник наркоманки, впервые взявшей перо, пойдёт, за литературную работу – не очень. Пафоса и правда много, но фиг с ним, мне он не мешает.
О, про руку Господа и отречение прикольно, хоть и не доработано. И немного смешно звучит «соль». Про бекон тоже понравилось, но сама идея ада не очень, ну вот слишком много этих слёзовыдавливателей и пугалок. Против самого отрывка с адом ничего против не имею, но в совокупности бесит. И почему собака в аду? Типа ж животные все в рай, не? Это такой же пиздёшь как и Дед Мороз? Меня б это насторожило, хотя должно наоборот привлечь, да? О, Матерь Божья, всё ж верующая, уговорили. Вот за истории вк по типу «плакала как дура, оч грустно» пойдёт на ура. Ура!
Что плохого в разговоре с электричкой? Я тож с ними разговариваю иногда. Ну вернее с поездами метро. Сегодня просила один «побубухать», а оказывается он так делает тока когда отъезжает, а этот подъезжал, но он честно старался и пищал-визжал в этот ритм, негромко, конечно, но видно, что старался со всех сил. Я его и тогда, и когда вышла поблагодарила. Поездам вообще сложно, особенно когда меня на откровения тянет, то про одного мужчину трынжу, то про другого. Или жалуюсь на плохое настроение или думаю, а не прыгнуть ли под. Он или задорно гудит, или недовольно шуршит, или уезжает прям из-под носа, ну или очень резко тормозит на случай суицида. Спасибо им за всё, нашим поездам, они делают этот мир чуточку прекраснее своим вниманием и заботой :) Я даже дверь в Оушен Плазе люблю, которая всех по носу бьёт, да-да… Но ладно, я отвлеклась. А ещё я люблю свои лыжки и ноутбук… Ой всё!
Ну вот, отвергнутая рука Господа(( Почему если её что-то и останавливает, так это Питер? Не, ну я понимаю, что Питер звучит довольно неплохо, если это не Пэн. Хотя у каждого свои вкусы, он вроде по общим стандартам ниче так был, просто мне не заходит. Как-то сильно смещно про Проводников. Ахаха, ахахаха, ахахаха, сцука, «рождение детей», «замужество». Не ну в принципе меня тоже сама идея состояний во время беременности и роды не прут, ибо насмотрелась этих фильмов, где все с лестницы падают и помирают во время. Но то ж так и делают, ибо по сюжету нужно месиво, а толкового ничего придумать не могут. Но я, если честно, не понимаю этих сцен в фильмах для женщин и девушек. Вот нормальный медицинкий фильм о родах на уроках биологии – это хорошо, особенно если легкие, сразу понимаешь, что и так бывает. А то глянешь на фильмы или наслушаешься страшных историй от знакомых и потом сидишь думаешь, а откуда вообще дети тогда берутся, если смертность такая? Да, я слежу за статистикой смертности в ЕР и КС… А ещё я боюсь монстров.
Да-да-да! Я тоже редко когда что вижу! Глянь, заяц бежит! Где? Глянь, дом какой! Где? Блин, там кто-то на горе ползёт! Где? Обычно идёт тысяча уточнений где именно, а потом мою голову просто берут и поворачивают куда надо. Ну только если это не заяц, ибо у них взгляд ядовитый. Поэтому после возгласа «Глянь, заяц бежит», орущий падает замертво. Хотя был раз, что заяц не обернулся на крик и орущий выжил, но это скорее исключение. Уже так двух друзей потеряла, стараюсь теперь не ходить гулять в леса и парки((
«Лару внизу» - ну такое, лучше «на земле» и «на небе». Теперь-то уже «в земле» и «внизу», но живую же ещё не внизу. А хоронила она её сама, значит в земле не предала, а земле предала.
Я думала, что она бросит вместе с Андрюшей. Надо было начинать о Боге и раньше говорить вскользь, а то получается вам идея в середине пришла, сказали, что глубоко верующая и пошли подтверждать. Мне нравится эта строчка про сделать атеистом. То есть она как бы отреклась, но всё равно просит Бога помочь, то есть как бы не отреклась, а запуталась. И тут уже не только высмеивание церковнослужителей и верующих в рассказе, а и атеистов. То есть мы начинаем понимать, что это не какое-то ополчение против веры, и даже не ненависть ко всему, а неопределенность что ли, что нельзя точно сказать кто есть кто. На самом то деле ярые атеисты в Бога верят, просто не хотят признавать его власть что ли. Иначе зачем доказывать что его нет? Если это требует доказательств, причём ярых, значит доказывающий допускает мысль, что может быть не прав. Ну хотя хз, меня очень бесит когда семья начинает приписывать мне мнение, которое я не высказывала, но тут уже другое немного. Одно дело, что человек не считает себя верующим и тут кто-то яро доказывает, что видел его в церкви, другое дело не затрагивающее его существование Бога. В общем, в кого бы не верил человек, не верил бы вообще, он всё равно верит, ибо живёт. То есть если он верит в этот мир, то он верит и в Бога. Просто не в устаканенной форме, что вот надо пойти туда, поставить там, сказать то и Аминь.
Не обижай рыб, они збс. Блин, недавно делала «Селёдку под шубой», а там у сельди глаза были печальные что капец и как-будто смотрит, впервые видела такие, полные боли. ТО обычно пустые, мертвые, а тут… Но она уже точно не живой была, есть же рыба, что плещется, дергается, а эта не, в посоле ж.
«Последнюю дозу соли», вот я как раз об этом и говорила, сельдь в посоле. Так, ладно, дальше. Это я помню была в паблике история про красивую девочку, пришедшию в новый класс и неспециально отбившую парня у местной звезды. А потом она шла с занятий и её исбили друганы-гопники и она умерла, думая, что у бати др, а она не подарит подарок, ей было всё равно на себя, но батя… Это капец печально и я вою над такими историями, но больше, конечно, над несчастной любовью геев и умершими мамами (от это ваще капец). А из-за первых я как-то пропустила даже школу, ибо выла, не могла успокоится. Ну разные бывают случаи, с обычных лав-стори тоже вою. Под настроение всё. Так вот, ваш Питер так же выглядит как др папы.
Вспомнила всё же. Одного не пойму, что там делает Маша? Она тоже умерла. Ну не, автор, не годится, надо было отца, тогда норм, а так нет. Получается, что это всё враньё и иллюзия, ибо Маша ещё жива. Мда, печально. А как Андрей соскочил? Чего Маша не помогла? Ну типа если Андрей смог, то чего она не смогла? Ну ладно, женщины в этом плане слабее, наверное. Ну спиваются они быстрее. Это, наверное, тоже. Сложно представить смесь таксы и ротвейлера. Кто мать, кто отец? Ибо если такса мать – могли быть проблемы с рождением, а отец-такса не достал бы.
Голосую за первый.
|
Группа: АДМИНИСТРАТОР
Сообщений: 613
Замечания : 0%
Голосование продлевается по 13.02.2018 (включительно).
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 65
Замечания : 0%
Оба текста категорически не понравились. Читать тяжело.
1) Обрывки, куски, эмоции. Погружение происходит мелкими образами а оттого не дает окунуться целиком. Все доносится с полуслова. Но я лично человек прямолинейный и не люблю таких вещей. Я не люблю напрягаться во время чтения. А это произведение вызвало у меня такое напряжение, что смысл куда-то уехал.
2) Много пафоса. Много праздности и приукрашивания обыденных вещей. Вот есть чудесная аллея с деревьями, пахучей травой, бабочками и цветами... Это типа сюжет. Как делает с сюжетом данный автор - берет и навешивает на эти деревья и цветы кучу бантиков и дико хохоча посыпает все блестками. От этого аллея не становится красивее. Она становится комичной и теряет природную красоту. Вот как-то так.
Голос... эээээ.... ыыыы.... даже не знаю. Пусть будет второй текст, он хотя бы подинамичнее.
Голос второму
|
|
|
