– Ален, ко мне. Неси его сюда. Давай.

–Даже и не надейся. У этой псины мозгов не хватит.

–Не говори так. Он гораздо умнее тебя.

На раскинувшейся зеленой гладью поляне, играли два мальчика, столь похожие друг на друга, что их можно было принять за близнецов. Только один был постарше, и волосы его были аккуратно уложены, нежели у второго, который был взлохмачен настолько, что летающие над головой птицы, могли бы принять его шевелюру за гнездо. Поодаль, виляя хвостом, стоял темношерстный кучерявый пёс, который то поднимал, то опускал деревянную палку. Он никак не мог понять, чего хочет от него хозяин.

–Ален, давай, – мальчик помладше не унимался. – Ну, неси его сюда.

Наконец, пёс всё понял и подбежал к хозяину с гордо вытянутой головой, бросая искусанную мокрую палку. Он, уставившись наивными глазами на хозяина, уселся рядом, ожидая награды за сообразительность.

Мальчик скорчил второму постарше рожу в наказание за его неверие, потом, прихватив палку, побежал. Пес с воодушевлением, не спуская взгляда с рук хозяина, помчался следом.

Неподалеку, сидя на траве и прислонившись спиной к стволу густолистого платана, за всем наблюдала молодая женщина. По её щекам текли слёзы. Мальчик с растрепанными волосами подбежал к ней:

–Мам, смотри. Смотри, как Ален умеет.

Женщина молчала и смотрела на ребёнка грустными глазами.

–Ален, лови, – крикнул мальчик и размахнувшись со всей силы бросил палку далеко в поле.

Пес, чуть ли не подпрыгивая, рванул за палкой, как за куском мяса и вернулся столь же быстро с деревянным огрызком в зубах, будто никуда и не убегал.

–Ален, что ты сделал? Ты сломал её, – мальчик рассмеялся. – Мам, смотри, что он натворил.

Но женщина не отвечала.

–Хорошей загробной жизни, мадам Мулье, – прозвучало откуда-то за спиной.

–Я уже говорила Вам, чего я хочу, – сказала женщина, не оглядываясь. – И желание своё я менять не собираюсь.

–Уверяю Вас, мадам, мы с Вами еще не говорили.

Мальчик, оставляя говорящих, отошел подальше. За хозяином засеменил и пес. Ангел № 68 снял тяжелые крылья и опустил на траву, а затем на турецкий манер присел справа.

–Значит ко мне заслали еще одного, – Мулье по-прежнему смотрела куда-то в даль, как будто разговаривала сама с собой. – Что ж винить некого. Мои желания, наверное, слишком специфичны.

–Я не из Службы исполнения желаний.

–Да? А что Вам тогда нужно?

–Просто хочу поговорить.

Мулье рассмеялась:

–Вы случайно не психоаналитик из какого-нибудь отдела душевного равновесия.

68-й тоже ухмыльнулся, его позабавило ироничное предположение женщины.

–Вы смеетесь, мадам Мулье, а такой отдел действительно существует. Только не на нашем уровне, а на Втором. И уверяю Вас, психоанализ не входит в сферу их деятельности. С ними вообще лучше не связываться.

–Я и не собиралась, – безразлично проговорила мадам Мулье. – И о чем же Вы хотите со мной поговорить?

68-й приложил ладонь к губам и слегка кашлянул. Кашлять ему совершенно не хотелось, но эту привычку, он по неведомой причине перенял у людей, с которыми неоднократно общался на кураторской работе.

–Дела обстоят не совсем так, как я предполагал. Поэтому, не сочтите за дерзость мой вопрос: почему Вы не говорите, не играете с сыном?

–Вопрос всё равно останется бестактным, если даже Вы десять раз попросите не считать его таковым. Я бы потребовала от Вас не лезть не в свое дело, но не думаю, что я хоть что-то могу оставить здесь в тайне. У Вас в архиве до мельчайших интимных подробностей покоится история всей моей жизни.

–Я не видел Вашего дела. Если не хотите, можете не отвечать.

Мальчишеские голоса доносились издалека. Не утихал очередной спор между старшим и младшим. Мадам Мулье посмотрела в их сторону:

–Это не мои сыновья…

–Не Ваши? Я отчетливо слышал, как мальчик звал Вас мамой.

Женщина махнула рукой, и солнце погасло, а синее небо превратилось в темный океан, моря́ которого под титанической тяжестью устремились вниз. Грохот падающей воды заглушил мальчишеские голоса, от напора стерлась зелень травы, течение оголило платан и вырвало его с корнем из земли. Всё смылось в никуда. Неизменным осталось лишь положение мадам Мулье, 68-го и его крыльев.

–Воспоминания здесь довольно-таки правдоподобно притворяются реальностью, – с горечью проговорила женщина. – Но увы, я не могу поддаваться иллюзиям, зная где на самом деле находятся мои сыновья.

–Ну, не отчаиваетесь Вы так. Не загоняйте их раньше времени в могилу. Их время, видать, еще не пришло.

–Вам, как я вижу и рай не нужен, чтобы жить оптимистичными иллюзиями. Время моих сыновей пришло гораздо раньше моего. С того ужасного дня я только и надеялась на то, что после смерти я воссоединюсь с ними.

–Что с ними случилось?

–При жизни, мне говорили, что они стали ни в чем не повинными жертвами какой-то перестрелки. Я верила в это и поэтому страстно молила Бога, чтобы он обрушил на убийц моих сыновей небесную кару. Но здесь я узнала, как всё было на самом деле, – женщина говорила приглушенно. – Жертвами мои сыновья были не случайными. Они были бандитами, на чьих руках к моменту их собственной смерти уже была кровь тринадцати человек. С тех пор, я только и пытаюсь понять в какой момент из невинных детей они превратились в убийц.

–Они в аду?

Мулье злобно посмотрела на 68-го:

–Вы еще спрашиваете?

Ангел попытался сделать голос, как можно доброжелательней:

–Сожалею. Но Вы не можете им помочь. Свой выбор они сделали.

–Выбор? – женщина вскочила. – Вы сказали выбор? Мы не выбираем родителей, не выбираем того, в кого влюбимся, не выбираем детей. Нашу жизнь определяют ситуации, в которых нам повезло или не повезло оказаться, а то, что Вы называете выбором – это ничто иное как вынужденное решение.

–Вы думаете, что кто-то вынуждал Ваших сыновей? Вынуждал все тринадцать раз?

–Именно так я и думаю.

–И кто же по-Вашему вынуждал их?

–БОГ!

68-му показалось, что его голову зажали в тиски. Он оцепенел.

–Как Вы можете такое говорить? – опомнившись спросил ангел. – Вы же праведная женщина.

–Какая же я праведная женщина? Я повинна в смерти тех тринадцати человек ничуть не меньше, чем мои сыновья. Я в ответе за своих детей, точно так же как Бог ответственен за нас. Если бы Бог решил, что я вырасту в другой семье, быть может в силу другого воспитания я вышла бы замуж за другого человека. Быть может у нас родились бы другие дети: другого пола, более сильные или слабые; не важно. Важно то, что было бы всё по-другому. Всего пара обстоятельств, не зависящих от нашего выбора, но определяющих всю нашу жизнь. И после всего этого Вы будете говорить мне, что у нас есть какой-то выбор? Что выбор был у моих сыновей?

–Всё же, Вы не повинны в их грехах.

–Разве? Они стали подонками, потому что я их такими воспитала. Потому что я где-то не доглядела.

–Вы просто человек. Человек не может всё просчитать.

Мадам Мулье начала смеяться, как смеются над сказанной ребенком глупостью, но без свойственной в таких ситуациях теплоты.

–Да, я человек и не могу всего просчитать. Но Он, – женщина указала пальцем вверх, – в отличие от меня всезнающий. Для Него нет ограничений. Тогда для чего Ему нужны грешники? Ведь Ему уже известно в кого превратятся Его создания еще до того, как Он их создаст. Он всемогущий и может сделать так, чтобы все были праведниками, но почему-то не делает этого. Для чего, ответьте мне, для чего Ему нужны грешники? Чтобы было кого мучать?

Ангел молчал. На это ему нечего было сказать. Но женщина продолжала:

–Какая Ему польза от того, что мои отец и мать, мой муж, сестры, братья, сыновья горят в аду, страдают?

–Вся ваша семья…?

–С другой стороны, в чем виновата я? – не дала закончить 68-му мадам Мулье. – Я вела праведную жизнь. И да, я в раю. Но я тоже страдаю, хотя, наверное, не так, как мои родные. Почему судьбой мне определено одиночество и вечная жизнь с мыслью о том, что всех, кого я люблю пытают? Почему? Ответьте мне?

Шесть восемь был в смятении. Он понимал женщину и её доводы были справедливы. Но судить Бога 68-й был не вправе, он не мог сказать, что в человеческих рассуждениях больше логики, чем в божественных решениях.

–Скажите мне, почему? – спросила женщина еще раз.

И ангел ответил:

–Я не знаю, мадам Мулье.

Женщина два раза хлопнула и сквозь ночь прорвался солнечный свет. На земле отросла трава. Мадам Мулье заняла прежнее положение и прислонившись к стволу вновь вытягивающегося платана, сказала:

–Тогда нам не о чем с Вами говорить. Лучше оставьте меня наедине с моими воспоминаниями. Быть может, если меня не будут отвлекать, я забуду обо всём и райские иллюзии станут для меня реальностью.

Шесть восемь встал и водрузил крылья на их положенное место. Он уже начал уходить, когда вдруг ему захотелось задать последний свой вопрос:

–Когда я только зашел, Вы заговорили о желании, и что не собираетесь его менять. Что это было за желание?

–А чего может желать любящая мать в моем-то положении.

68-й недолго думая, сам ответил на свой вопрос:

–Вы хотите к своим сыновьям – в ад.

Такой выбор женщины казался теперь совершенно логичным и закономерным. Больше ангел ничего не сказал. Он расправил крылья и полетел. Перед самым выходом из «рая» Индиры Мулье, когда густолистый платан был уже далеко, ангел еще раз услышал разгоряченные в споре мальчишеские голоса:

–Даже и не надейся. У этой псины мозгов не хватит.

–Не говори так. Он гораздо умнее тебя.

 

 

68-й с поникшей головой сидел на своем рабочем месте. Он словно лежал под завалами рухнувшего исполинского здания из грез, наблюдая через случайно оставшийся просвет за мечтами, уплывающими за горизонт его возможностей. Он не шевелил ни единой частью своего тела, в активности, как, впрочем, и в самой жизни, ангел никакого смысла больше не видел.

Но безделье в особенно тяжелых случаях наказывалось, так называемой «процедурой стирания». 68-й понимал это, и поэтому, изредка, всё же принимался за работу, но при виде груды папок впадал в безутешное отчаяние. «Куда их теперь? – спрашивал себя ангел. – С грешниками всё ясно, но праведники… Что ждет их? Способен ли Третий небесный уровень обеспечить им достойную загробную жизнь?» «Нет, – себе же отвечал 68-й. – Индира Мулье – живое тому доказательство…»

Вдруг, ангел ощутил странное, тошнотворное ощущение. Казалось, тело с головы до ног облепили муравьи, руки затряслись, а взор помутился. Соображений было множество, 68-й не исключал даже того, что его за безделье всё же решили удаленно «стереть». Что-то сжимало его изнутри, дыхание прерывалось из раза в раз. А потом, прозвучал глухой хлопок и за одно мгновение, как будто ничего и не было, 68-й вернулся к своему прежнему удовлетворительному состоянию.

Ангел чувствовал себя лучше, но произошедшее оставалось загадкой. Крылья почему-то напряглись, удерживая хозяина на какой-то неведомой высоте. 68-й осмотрелся и, наконец, сообразил, что вокруг – явно ни его тесный кабинет. Небесная синева вокруг, под ногами расположились чуть сероватые, как запыленная вата, облака, стоял непонятный оглушающий грохот, а посреди всего этого зрелища за столом, дирижируя пальцами, разместился директор Третьего небесного уровня – Ангел № 39:

–Юстус опус, дружище, – поздоровался 39-й. – Спешу Вас поздравить, Вы первый, на ком я опробовал свой новенький телепортатор.

68-й ухмыльнулся, после чего выплескивая все плоды своего поганого настроения, ответил:

–Если не ошибаюсь, то поздравление должно быть следствием радостного события. Может у меня слишком субъективная оценка, но ничего общего между радостью и перемещением в пространстве я не увидел. Другое дело, если смотреть на всё с Вашей стороны. Ведь так весело проводить над подчиненными эксперименты.

Директор выпрямился. Он рукой провел по голове, поправляя непонятно откуда взявшиеся волосы, после чего тихим, невозмутимым тоном приказал:

–Садитесь, 68-й.

Ангел сел, но сделал это как-то настороженно. Разносящийся по всему кабинету грохот затих.

–Подобные заявления, дружище, ставят под сомнение Вашу рассудительность, – добавил к своему приказу 39-й.

–С чего вдруг?

–Я пошатнул Вашу веру и понимаю, как Вам тяжело. Но Вы упростили ситуацию и обвинили в преступлении улику. Улика может быть орудием преступления, но никак не преступником. Вас расстроило подлинное положение вещей и виновником этого расстройства Вы посчитали меня, хотя я всего лишь выполнял роль указателя.

–Я об этом не просил.

39-й мимикой соглашаясь с самим собой, заключил:

–Знаете, дружище, Вы ханжа. При первой нашей встрече, Вы говорили о справедливости, о неправильности принципов распределения. А теперь, что? Куда делся тот, в ком я увидел самого себя: такого же бунтаря, такую же здравомыслящую душу. Я разочарован, мой друг. Кто теперь сидит передо мной? Такой же раб, как и все остальные? Глупец безрассудно верящий в непогрешимость системы? Понимаю, тяжело работать без веры в систему, но тяжело-то именно потому, что в работе нет смысла, от неё нет пользы. Вам должно быть стыдно.

68-й некоторое время молчал, но потом, всё же набравшись смелости сказал:

–Я вправе испытывать страх.

–Страх?

–Да.

–В Ваших упреках нет и намека на страх. Скорее злоба. Злость, конечно, лучше, чем отчаяние, но уж точно не в нашем случае. Я всецело за подлинность эмоций. Будьте со мной откровенны.

68-й посмотрел директору прямо в глаза:

–Я боюсь пустоты. Мы ведь рождены с врожденной и неизменной целью. А у меня после встречи с Индирой Мулье, вместо цели появилась огромная, ничем невосполнимая дыра.

Директор нарочито оскалил свои человеческие зубы:

–Понятное дело, что жить в обнадеживающем заблуждении гораздо приятнее и легче, чем терзаться истиной, что реальный мир безжалостно ко всему безразличен. Но желать не значит верить.

–Это всего лишь слова. Нужно же ради чего-то жить.

–Для начала, необходимо смириться с тем, что потерянную веру Вы воротить не сможете. Душу можно залатать, но придать ей изначальный вид не получится. Нужно обрести новую цель.

Шесть восемь ехидно засмеялся:

–И как, по Вашему, я это сделаю?

Директор откинулся на спинку, посмотрел на то место, где по обыкновению должен находиться потолок и сказал:

–Не нужно торопить события, дружище. Сейчас Вы соорудите себе новую надежду, вообразите новый смысл жизни, а потом вдруг окажется, что реальность снова обвела Вас вокруг пальца. Хотите Вы того или нет, начатое придется довести до конца. Так как без полного понимания истины, невозможно поставить заведомо беспроигрышную цель. Я уже сообщил Виктору Касиди, что Вы наведаетесь к нему.

–Вы меня не заставите. Я больше не хочу выслушивать упреки от очередного разуверовавшего праведника.

–Вам придется. За последние рабочие сутки Ваша продуктивность снизилась на 80 процентов, причем снижение идет по экспоненте. Еще чуть-чуть и Вами займется Отдел душевного равновесия. Только благодаря мне, Вы сохраняете нынешнее положение. Только благодаря мне, Ваше тунеядство остается незамеченным.

–Знаете что, директор, мне плевать, пусть об этом узнают. Пусть так и будет, пусть меня сотрут. Я и так уже считаю, что моя дальнейшая жизнь бессмысленна.

39-й рассмеялся:

–Наивный Вы мой, Вас никто стирать не будет. В среде непосвященных почему-то думают, что «процедура стирания» подразумевает стирание самого ангела, но это далеко не так. Всё, что с Вами сделают – это откатят до последней удачной конфигурации и всё.

–Что Вы несете?

–Они проанализируют Ваше тело и память, найдут причину падения продуктивности и сотрут её. А учитывая, что до встречи со мной Вы работали идеально, то всё, что произошло после неё, будет стёрто. То есть, ни о разговоре со мной, ни о встрече с Индирой Мулье Вы не вспомните. Может показаться, что это именно то, что Вам нужно. Но при более подробном рассмотрении станет очевидно, что отказавшись от истины, Вы откажитесь от самого себя. Наберитесь же смелости, Вам уже нечего терять.

–Почему я? Объясните мне, почему Вы выбрали именно меня?

–А у меня и не было иного выбора. Все ангелы нашего небесного уровня абсолютно безынициативны. Они не лучше конвейерных машин. Другое дело Вы. Ваш энтузиазм – это аномалия или, правильнее сказать, девиация, которую я пока что не могу объяснить.

68-й вздохнул:

–От моего энтузиазма мало, что осталось.

–Это потому, что Вы боитесь перемен. Доверьтесь мне, и я обещаю, что в конце будет не так тяжело, как сейчас.

–Это не особо обнадеживает. Но будь по Вашему, мне, действительно, уже нечего терять.

–Вот это уже другой разговор. Сейчас я настрою телепортатор и перемещу Вас.

–Подождите. Вы хотите закинуть меня к нему прямо сейчас?

–А почему бы и нет? Бояться не нужно. Если это Вас утешит, скажу, что Касиди любит поговорить и с ним будет гораздо легче, чем с Мулье.

–Хорошо. Но перед тем как отправить меня, ответьте на один вопрос.

–Давайте.

–Что за грохот стоял у Вас, когда я только-только появился здесь?

–Вы имеете в виду вот это? – директор щелкнул пальцами и 68-й услышал те же безобразные звуки, но сейчас это был уже не грохот, а скорее лёгкий шум.

Шесть восемь поморщился, а затем заключил:

–Да, именно это я и имею в виду.

–Вы сказали «грохот»? Интересно. Всё же Вы еще не такой продвинутый, как я думал, – вслед за сказанным шум прекратился. – То, что Вы сейчас слышали, называется «К Элизе» одна из популярнейших композиций Людвига ван Бетховена.

–Это была музыка?

–Да, но музыка бывает разной… Давайте, я расскажу про неё позже. Мой телепортатор уже готов.

68-й резко выдохнул и сказал:

–Ладно, давайте уже

–Ну-с, тогда удачи…

 

 

***

 

Ведомые силами гравитации, массивные глыбы астероидов, образуя кольцо, собирались вокруг еще более массивного шара-планеты. Половина шара освещалась звездой, расстояние до которой можно было отмерить тысячами планет. Но свет её был ослепителен, и поэтому создавалось ощущение, будто звезда совсем рядом. Всё остальное пространство заполнялось бесконечной, усыпанной блестками света чернотой.

Человек, обитающий здесь, почему-то предпочел невесомость, вместо более привычной земной гравитации. Но такие странности больше не удивляли 68-го, особенно после встречи с Индирой Мулье. Он огляделся и высмотрел в окружающей бесконечности маленькую серую точку и подлетел к ней:

–Хорошей загробной жизни, мистер Касиди.

Человек оглядел с головы до ног своего посетителя и, улыбнувшись, ответил:

–Юстус опус, – поздоровался он, – вы, видимо, тот о ком мне говорил директор.

68-го удивило свойственное только ангелам приветствие, но акцентировать на этом внимание не стал.

–Не могу сказать с уверенностью.

–Мне рассказывали про неравнодушного к судьбам людей ангела под номером 68.

–В таком случае, рассказывали Вам именно про меня.

–Это хорошо. Я с нетерпением ждал нашей встречи.

–Только не говорите, что Ваше нетерпение было вызвано желанием заявить о Вашей ненависти к Богу.

–Ох нет, совсем нет.

–Тогда чего же Вы хотите?

–На самом деле, я не питаю никаких иллюзий на Ваш счет. Просто мистер Тридцать Девять обещал посодействовать мне кое в чём, если я обрисую Вам те вопросы, которые я когда-то адресовал ему самому.

–Он считает, что я смогу дать ответ?

–Полагаю, что нет. Ваш директор высоко оценивает свои интеллектуальные способности. Вряд ли он согласится с тем, что рядовой ангел вроде Вас, может оказаться умнее его самого. Да если даже и предположить, что Вы действительно сообразительнее мистера Тридцать Девять, то это не особо поможет в решении задач, перед которыми я Вас поставлю.

Виктор Касиди говорил без восклицаний. В отличие от Индиры Мулье на его лице не было грусти, напротив он улыбался, хотя и было что-то странное в его улыбке, будто человек натягивает её принудительно.

–Что ж, – сказал ангел, – хотя я и не знаю, что Вы можете сказать такого, от чего мне станет еще хуже, чем уже есть сейчас. Но всё же давайте приступим к уничтожению и того незначительного, что осталось от моего прежнего мироощущения.

–А почему Вы так цепляетесь за мироощущение? Оно меняется вслед за пониманием определенных тонкостей мироздания. Какая польза от мироощущения, если предположить, что перед нами сейчас предстает действительность, в которой никаких тонкостей нет. Во Вселенной, где возможно абсолютно всё, знания и разум совершенно бесполезны, потому как в ней нет никаких закономерностей. В земном мире любому событию предшествует иное событие. Здесь же такое следствие необязательно, событие не требует предшественника.

–Это не так. Здесь тоже ничего просто так не происходит.

Касиди выдавил из себя нервный смешок:

–Я понял, к чему Вы ведете, мистер 68. Но поверьте, избранный Вами путь направлен в тупик.

–Почему же? Я так не считаю.

–Вы сводите всё к велению бога. То есть «веление» само по себе является причиной всех событий. Но что же тогда является предшественником «веления». То есть, что является причиной того или иного выбора всевышнего. Если говорить о человеке, то его желания и стремления обусловлены химическими реакциями в организме и устройством его нервной системы…

–Вы забываете про душу, мистер Касиди.

–Ни в коем случае. Я не игнорирую существование души, я его отрицаю.

–Что?

–Хорошо. Раз Вы так противитесь, задам такой вопрос? А для чего душа предназначена?

–Благодаря ей человеческое тело живет.

–Я правильно понимаю, что человеческое тело жить без души не может.

–Именно так.

–Как же тогда животные, собаки, например. Они вполне себе живые, но у них нет души.

–У собак нет сознания.

–Так дело в сознании? У младенца вроде бы есть душа, но не думаю, что он себя сознает. С другой стороны, у взрослого человека есть и душа, и сознание, но стоит ему употребить какую-нибудь дрянь, и вполне себе одухотворенное существо превращается в дебила, который будет не сознательнее бездушной собаки. То есть, если чужеродные химические соединения влияют на функционирование мыслительной деятельности, не говорит ли это о материальном происхождении сознания в противовес духовному.

–Нет не говорит. Видите ли, тело – это сосуд, передающий стремления души в материальный земной мир, если телесные функции нарушаются, то и передача соответственно осуществляется некорректно.

–Это Ваше личное предположение или у Вас есть доказательства?

Ангелу хотелось ответить, что у него есть вера, но такое заявление оказалось бы не слишком убедительным, поэтому он решил сказать иначе:

–Считайте, что это гипотеза, требующая разбора.

–Даже без разбора Ваша версия не кажется мне хоть сколько-нибудь правдоподобной. Но тем не менее, её обдумывание станет хорошей подпиткой для моего ума.

Молча, но активно жестикулируя, Виктор Касиди начал парить то в одну, то в другую сторону. 68-й наблюдал за ним, аналогично тому, как наблюдают за игрой в теннис. Спустя мгновение ангел отвлек человека от мыслей:

–Полагаю, у Вас пока что нет в наличии более-менее сильных контраргументов.

–Вообще-то кое-что всё же есть, – радостно заявил Касиди.

–Я весь во внимании.

–Если следовать Вашей логике, мозг человека является лишь передатчиком стремлений души в материальный мир. Значит душа отвечает не только за сознание, но в целом за ум и сообразительность, так?

68-й одобрительно кивнул, хоть и не слишком уверенно. Человек же тем временем продолжил:

–Почему тогда животные, обладают умом, хоть и примитивным, если духа у них нет, а мозг лишь выполняет роль передатчика. Стремления чего передает, к примеру, мозг ранее упомянутой собаки.

–Стремления животных обусловлены только инстинктами, у них нет высоких порывов.

–Но Вы не станете отрицать, что достигаются они совершенно осмысленно и взвешенно.

–Видимо, мне придется Вам немного уступить. Наверное, все же часть умственных способностей формируются мозгом.

–А вот здесь, мистер 68, Вы просчитались, это означало бы, что душа без тела глупее, чем в совокупности с ним.

–Нет, почему же. Вполне возможно, что человеческое тело и материальный мир настолько примитивны, что просто-напросто не способны отразить и воспринять все скрытые способности души.

Виктор Касиди вздохнул:

–К сожалению, часто спор выигрывают не логикой, а упрямством. В этом вся проблема бездоказательных, не подкрепленных ничем, кроме веры тезисов. Можно бесконечно долго нагромождать беспочвенными предположениями в попытке оправдать изначальное утверждение. Но нагромождение неминуемо приводит к усложнению обсуждаемой системы. А создаваемая всемогущим существом система принципиально не может быть сложной. К примеру, человеку, чтобы создать автомобиль придется реализовать с учетом законов физики и химии сложнейший механизм, состоящий из более чем сотен деталей. Богу незачем считаться с законами физики и химии, ведь законодатель – это он сам, а значит, ему стоит лишь пожелать, и система заработает сама по себе, причем в максимально упрощенной форме. Это говорит о том, что взаимоподчиненный союз тела и души неоправданно сложный, зачем создавать продукт, состоящий из двух деталей, если можно вылепить его из одной.

–Какой смысл обо всём этом думать, я не понимаю. У Вас есть практически неограниченные ресурсы, Вы в раю. Любое желание может быть исполнено. Почему просто не наслаждаться этим?

Виктор Касиди задумался.

–По началу я думал, что желания человеческой особи мужского пола не столь многообразны, полагал, что кроме еды и женщин ничего не нужно. И в самом деле, на первое время мне вполне хватало. Но любое благо обесценивается с увеличением его доступности, а значит, со временем неминуем переход к поискам удовольствий иного порядка. В конце концов, достигается предел, после чего, абсолютно всё теряет всякий смысл.

Сказанное человеком показалось 68-му забавным. Выходит, потерять смысл жизни можно двумя диаметрально противоположными способами: достигнуть наивысшей цели или понять, что она уж совсем недостижима. Сам он никогда не задумывался о том, что было бы в конце, когда все его сокровенные замыслы исполнились бы, но сейчас он понял, что почувствовал бы себя точно так же, как Виктор Касиди.

–И что же стало для Вас предельной точкой? – спросил ангел.

–Знания.

–Знания?

– Да, знания привносят хоть какое-то разнообразие в месте, где все твои желания исполняются по щелчку пальца. Но и тут соблазн велик, ведь можно пожелать стать всезнающим. Нужно уяснить, что если это произойдет сегодня, то завтра уже желать будет нечего. Но я уже говорил, что какие бы ты запасы знания не накапливал, они всё равно окажутся бесполезными, если есть всемогущий создатель, по неведомой прихоти которого, будут внесены изменения в действующие законы действительности. Поэтому я не требую всезнания и развлекаю себя монологами, анализируя ранее полученную информацию.

–Какой смысл её анализировать, если она, как Вы утверждаете, бесполезна.

Ухмылка Виктора Касиди стала шире:

–Я утверждал, что она бесполезна, если в мире есть всемогущее существо. Но у меня есть сомнения на этот счет.

–Да что же с Вами здесь такое происходит, – возмутился 68-й. – Одни начинают ненавидеть Бога, другие перестают в него верить. Я ничего не понимаю. Что принуждает Вас к отречению от веры, с которой Вы жили всю жизнь?

–Например, существование определенных процедур.

–Какие еще процедуры?

–Я говорю о религиозных обрядах.

–И каким образом это доказывает отсутствие Бога?

–Огромная, бесконечная Вселенная вокруг, большая часть которой пустое пространство и глыбы камней. Неужели Вы думаете, что всемогущему существу может быть интересно следить за какой-то мельчайшей частью своего творения, за каким-нибудь человечком, и контролировать ходит ли он в церковь раз в неделю. Сильно сомневаюсь. Эгоистично даже полагать, что создателю может быть что-то нужно от таких немощных существ как мы.

68-й немного разозлился, но ангел понимал, что злится лишь потому, что ему нечего сказать, нечего противопоставить. В голову приходили только изжившие себя выражения, такие как «Пути Господни неисповедимы» или вроде того, но Ангелу не хотелось быть банальным.

–Ему не нужно ничего от людей, это люди нуждаются в Нем. Всё сказанное Вами – это лишь домыслы, не более того.

–Вы, в некоторой степени, правы. Но то, что я говорил не домыслы, мои заявления аргументированы. Всемогущество — значит «возможность всего», что неминуемо приводит к появлению противоречий вроде противоречия, возникающего при попытке ответить на вопрос про бога и камень.

–Про Бога и камень?

–Удалось ли бы богу создать камень, который сам не смог бы поднять?

У Ангела от раздумий сморщилось лицо, он молчал.

–Именно об этом я и говорю, – продолжил Касиди. – Согласен, доказать отсутствие чего-либо практически невозможно, и религия успешно этим пользуется. Это значит, что я не вправе с полной уверенностью утверждать, что в глубинах космоса не обитает горилла с кошачьими лапами.

–Притормозите, мистер Касиди, я за Вами не успеваю. Я не уверен в том, что ничего не упускаю, какую-нибудь незаметную, но значительную мелочь.

–Торопиться мне некуда, – сказал человек. – Обмозгуйте всё.

–Это уже, наверное, в следующий раз. О чем еще Вы хотели со мной поговорить?

–На самом деле, это всё.

–Всё? Разговор шел последовательно, поэтому мне казалось, что у Вас ещё что-то есть для меня.

–Совершенно удивительно, но несмотря на последовательность в беседу уместилось абсолютно всё, о чем я хотел с Вами поговорить, – Виктор Касиди поднял к губам руки и прокричал. – Мистер Тридцать девять, я выполнил свою часть уговора. Теперь, Ваша очередь.

Недалеко от человека, пространство смялось и искривилось, а затем после булькающего хлопка на месте искривления появился Директор Третьего небесного уровня. Он приблизился к человеку и легонько постучал его по спине:

–Вы хорошо постарались, мистер Касиди, – сказал 39-й. – Волноваться Вам не о чем.

–Значит, Вы сделаете то, о чем я Вас просил, – поинтересовался Касиди у директора.

–Сделаю.

У 68-го слегка отвисла челюсть. Он стоял будто пришелец среди аборигенов, говорящих на незнакомом ему языке.

–Что-ж, дружище, – сказал 39-й, обращаясь к подчиненному. – Очередной этап пройден.

–Вы должны мне всё объяснить.

–Обязательно.

39-й поднял руки над головой и хлопнул два раза. Вселенское космическое пространство с самого крайнего своего уголка начало угасать. Маленькие блестки света схлопывались один за другим. Чернота кривилась, будто сделана она была не из пустоты, а из прозрачной пластиковой плёнки. Разрушение тянулось от далеких звезд к его середине – к Виктору Касиди. И происходило это настолько тихо и умиротворенно, что никакой паники не вызывало ни у ангелов, ни у человека.

–Это то, что я думаю? – спросил Касиди.

–Да, – ответил директор, а затем обратился к 68-му. – Дружище, думаю, делать нам здесь больше нечего. Прощайте мистер Касиди, было приятно с Вами поработать.

–Юстус опус, – ответил человек.

Директор Третьего небесного уровня настроил свой телепортатор на новую частоту, и вызывая уже знакомое тошнотворное ощущение, переместил себя и недоумевающего 68-го на заранее подготовленное место.