Я НЕ ВЕРНУСЬ ДОМОЙ

16 октября 1944 года. Приказ №66Н. Действующая Армия. От имени Президиума Верховного Совета Союза ССР, НАГРАЖДАЮ: Орденом, Гвардии младшего лейтенанта (212 гвсп, 75 сд).

Боевой журнал (75 сд).

(6.10.44г.) Противник в ночь с 5.10 на 6.10.44г. активности живой силой и техникой не проявлял, обстреливая редким огнем из направлений Сити, Лаугас, Бенцкани. В 6.00 противник начал отходить. 212 гвсп, 231 гвсп (75 сд) в 6.00 начали преследовать противника. 212 гвсп – сев.-зап. опушка Синшнякрогс. 241 гвсп – отд. домики зап. мз. Аллажи.

(7.10.44г). Преследовать противника не отрываясь от его боевых порядков, - безым. выс., что 700 метр. зап. Школы, седлая дорогу.

(8.10.44г.) Противник частями 122 пд, 19 пд оказывал сильное сопротивление на рубеже: отм.74,5, Пуллис, мз. Планупе, перекресток дорог сев. Бидери, Залетес, Ропажи. В районе Каалламуйжа противник переходил в контратаку при поддержке 4-х самоходных пушек «Фердинант», контратака была отбита с большими потерями для противника. Продолжали выполнять поставленную задачу и к 6.30 овладели мз. Планупе. В 19.00 части вели огневой бой на рубеже: 212 гвсп -  зап. опушка леса и отд. домик 500 метр. сев. Школы.

Потери: убито – 10, ранено – 67 чел. Потери противника: убито и ранено до 100 солдат и офицеров, подбиты две самоходные пушки «Фердинант» в районе Школы. Трофеи: 6 солдат, из них один немец, пять латышей.

Именной список безвозвратных потерь (75 сд) в период с 25 по 30 октября. Гвардии младший лейтенант, командир взвода 212 гвсп. Умер от ран 8.10.44г. Похоронен м.Скрутнэ, что 2 км. юго-восточ. мызы Аллажи Латвийской ССР.

Госпитальный лист. Гвардии младший лейтенант, командир взвода 212 гвсп. Дата смерти 9.10.44г. Причина смерти: Сквозное осколочное ранение в/з правого бедра с повреждением кости. Похоронен: м. Скрутнэ, что 2 км юго-восточнее мз. Аллажи.

Наградной лист. Представляется ордену Гвардии младший лейтенант. Год рождения – 1916. Национальность – Русский. Партийность – Член ВЛКСМ. В бою на Рижском направлении в районе мз. Планупе (8.10.1944 г.) со своим взводом разведал стыки и передний край обороны противника перед мз. Планупе. Во время проведения разведки подвергся сильному пулеметному обстрелу противника, сумел нанести точные координаты огневых точек противника, что дало возможность подавить их артиллерийским огнем. Взвод младшего лейтенанта ведя разведку боем уничтожил до 10 немецких солдат и офицеров. В этом бою был тяжело ранен. Достоин правительственной награды. 16 октября 1944 года.

(10.07.2022г.) Пот заливает глаза. Бегу вдоль стены к оконному проему, запрыгиваю в окно. Тяжелый бронежилет сковывает движения. Левая нога попадает на край битого кирпича и подворачиваясь внутрь, ломается. В глазах темнеет от боли. Стараясь не потерять сознание, ползу к дверному проему. В соседней комнате работает стрелок. Делаю короткую очередь, в область его поясницы. Слышу шум сзади, переворачиваюсь на спину. Черная форма – противник. Закрываю глаза.

(8.10.44 г.) Боевой приказ №002 БТА (75 сд)

Противник подразделениями 44 пп 19-ой Латышкой дивизии СС занимает подготовленный рубеж: Лаугас, вост. опушка леса.

212 гвсп, с ротой 259 тап, с саперной ротой и отделением огнеметчиков, прорвать оборону пр-ка на рубеже: отдельный домик 0,5 км зап. Лаугас, без. высота с надписью горизонтали 130, в общем направлении Аллажи. В последующем развивать наступление овладеть: отд. домик сев. Эринц, шоссе 800 мет. южн. Лундрели. Справа 29 гвсп, слева 231 гвсп.

РЕШИЛ: прорвать оборону пр-ка в направлении Дукури. Преследовать противника ночью. Наступать в направлении Лункашас, Матыпи, Аллажи. Готовность батальонов к прорыву к утру «Ч» особым распоряжением. Артподготовка атаки 1 час 20 минут. В случае отхода противника до начала прорыва, преследовать 2 и 3 / 212 гвсп.

Боевой журнал (армейского соединения)

5 октября. Противник продолжает удерживать занятый рубеж. В большинстве каменных зданий оборудованы пулеметные точки. Войска вели разведку и огневой бой с противником. Убито и ранено 35 солдат и офицеров пр-ка, захвачено два пленных. Потери: убито 23, ранено 50 человек. Дороги проходимы. Погода: ясно, сухо.

Задачей дня иметь Глазбиени, мз. Аллажи.

6 октября. Пр-к с утра, под прикрытием арьергардов, начал отход. Командирам: Штабы не справились с организацией преследования. 75 гв.сд. одним 212 полком вышла в полосу 23 сд., 9 ск. Приказываю: Каждой дивизии дать свою полосу и не допустить выхода за разграничения. Не допускать движения двух дивизий по одной дороге, использовать лесные тропы, прокладывать колонные пути.

7 октября. После ночных действий отдельными батальонами, войска вновь начали преследование противника. Боевые действия происходили не организованно. Темп наступления 9 гв.сд. недопустимо медленный. Задачу 9 гв.ск. не выполнил. Батальоны для ночных действий оказались недотянутыми вперед. Командир 9-го корпуса бой на Сигулдинской позиции организовать не смог.

Приступаю к организации легких отрядов преследования в составе взвод или рота пехоты для быстрейшего преодоления лесов и болот. С целью преследования по пятам пр-ка, его обгон, выход в тыл, отрезать от РИГА, выслать легкие отряды пехоты от взвода до роты. Задачу таким отрядам ставить 25-30 км и более. Приказываю всеми видами разведать позицию противника.

Убито и ранено до 190 солдат и офицеров противника, захвачено 8 пленных принадлежащих фюзелирному батальону Латышской дивизии СС.

8 октября. Противник отходит в направлении на Рига. В течении дня предпринял 8 контратак силами до батальона пехоты, при поддержке 2-3-х самоходных орудий («Фердинант»), все атаки были отбиты.

(20 июля 2022г.) Сидя на кровати с загипсованной ногой, просматриваю интернет. Архивные карты боевых действий. На одной из них нахожу движение 212 гвсп (8.10.44г.). Полк, преодолев болото, обойдя Сигулду с востока, опрокинув арьергарды 44-ой, 42-ой и 43 пехотных полков противника, захватив ж.д. станцию Силациеме, выйдя к Аллажи и Планупе, зашел в тыл 83 пехотной дивизии СС.

Школа и сейчас стоит на том же самом месте, между Планупэ и Аллажи. Останки бойцов 212 гвсп, 75 сд. перезахоронили из братской могилы №41, что была в двух километрах от мызы Аллажи (местечко Скрутнэ) -  в центр мызы Аллажи (Allazi).

С пожелтевшей фотографии на меня смотрят серьёзные спокойные глаза Гвардии младшего лейтенанта, лицо излучает спокойную уверенность.

Размышления прерывает сообщение по Whatsapp:

-- Вовка звонил, был в бою, много кто погиб, сам с контузией, закончился бой, вернулся на базу, подлечится и опять в бой.

***

Паром

1

Сергей Иванович достал из сейфа охотничье двуствольное ружье, снарядил патронами. Большой частный дом совсем опустел после смерти его дочери Анастасии. Полгода он жил здесь в одиночестве, но сегодня у него гостили. Сергей Иванович помедлил пару мгновений размышляя, куда отправится: в спальню, на втором этаже, или в гараж, располагавшийся под домом. Решив, наконец, он не спеша зашагал вверх по большой красивой лестнице.

Сергей Иванович, щелкнул выключателем, развеяв здешнюю тьму. Посреди просторного помещения, с полуторной кроватью с одной стороны, и старинной мебельной стенкой с другой, лежал на полу привязанный к стулу мужчина. На голове мешок, руки неудобно прилажены к спинке, щиколотки опутаны толстой веревкой. Мужчина явно услышал, как Сергей Иванович вошел, и нервно зашевелился. Он постанывал и кряхтел, рот его был забит тряпичным кляпом.

– Эх ты, бестолковщина, – заговорил Сергей Иванович, отставляя ружье к стене, – чего свалился? Бежать что ли надумал? – хохотнул он.

Сергей Иванович поднял связанного. Деревянные ножки стула щелкнули о паркет.

– Слушай внимательно, – он схватил мужчину за голову, тот вздрогнул всем телом, – никаких глупостей. Сейчас я сниму мешок. Издашь лишний звук – ты покойник. Кивни, если понял.

Мужчина нервно кивнул.

– Умница.

Сергей Иванович, грубым движением, освободил голову мужчины. Тот принялся глубоко дышать, нервно моргать. Не совсем мужчина, скорее молодой парень, лет двадцати двух, бешено водил взглядом из стороны в сторону. Черты красивого вытянутого лица обострились под влиянием стресса. Выражение небольших голубых глаз опустело, а темные волосы взмокли и растрепались от пота.

– Сергей Иванович, – глубоко дыша, пробормотал связанный, – зачем вы это? Чем вы опоили меня? – Он, кажется, совсем не удивился личности своего похитителя.

– Успокойся, Егорка, – Сергей Иванович панибратски похлопал его влажную щеку, – надо поговорить. Сначала, думал мирно, но ты как-то избегал встречи. Вот и пришлось применить, так сказать, спецсредства.

– Поговорить… о Насте? – отдышался Егор, – вы же учувствовали в следствии. Видели мои показания. Ничего другого я не знаю!

– Мне кажется, – Сергей Иванович выпрямился, достал сигарету, закурил, – следователь поторопился, закрыв дело, за отсутствием состава преступления. «Трагическая случайность» – высокопарно, но зловеще произнес он. – Конечно, я читал твой протокол допроса. Так пресно, что сразу ясно – ты сказал не все.

– Я больше ничего не знаю!

– Не ори! – Сергей Иванович схватил ружье, – ни то снесу башку!

Егор ошарашено уставился в черноту ствольных отверстий, поднял взгляд маленьких влажных глаз. В нем читался животный ужас.

– Расскажи еще раз. – Сергей Иванович смял сигарету, – но подробно. Если почувствую, что ты брешешь, – он недвусмысленно кивнул ружьем, – будет другой разговор.

– Если расскажу, отпустите? – Пробормотал Егор, и его острый кадык нервно вздрогнул.

– Расскажешь, на столько подробно, на сколько помнишь – отпущу.

Парень затих, уставился в одну точку. По щекам и лбу катились тяжелые капли пота. Через несколько секунд его взгляд приобрел осмысленность, Егор с трудом сглотнул.

– Хорошо. Я постараюсь. Только прошу, отпустите. Обещаю молчать, не ходить полицию!

– Что ж, добро, – Сергей Иванович отставил ружье, взял в углу стул, спинкой вперед, сел верхом, лицом к лицу с Егором.

– И так, – начал Сергей Иванович, – какая официальная версия? Освежим в памяти. В среду, тринадцатого июля прошлого года, несколько молодых людей, около восьми часов вечера, отправились к реке, покататься на речном пароме. В это время там безлюдно, но паром еще работает. Отправились втроем: Егор Мельников двадцать два года, Екатерина Федотова, двадцать один год, и Орлова Анастасия Сергеевна – моя дочь, девятнадцать лет. Добрались на автомобиле, вишневом ВАЗ 2110. Машину оставили на стоянке, со стороны пешеходной зоны. Отправились к парому. Провели там некоторое время. Затем, Анастасии понадобилось вернуться к машине. Спустя несколько минут, Егор, то есть ты, и твоя подружка, Катька, услышали крик, и всплеск. Увидели, как тело Анастасии уносит течением. Попыток спастись она не предпринимала, видимо, была без сознания. Ее нашли спустя двое суток, возле станицы Ижевской.

Сергей Иванович закончил, сильно сжал губы. Образ дочери невольно возник в его памяти: стройная и хрупкая, словно молодое деревце, длинные русые волосы, яркие карие глаза, улыбка матери. Он почувствовал, как сжались кулаки, по лицу побежала нервная дрожь. Сергей Иванович быстро взял себя в руки.

– И теперь, – продолжил он, – самое интересное. Вы поехали на паром не развлекаться. Анастасия сбежала. Хотела уехать к матери, к этой предательской твари. С того берега реки полтора километра до станции. Оттуда последний автобус в десять вечера. И вы, – Сергея Ивановича вновь затрясло, – решили ей помочь. Я хочу знать, зачем.

– Она попросила, – быстро пробормотал Егор.

– Ложь!

– Клянусь!

– Что ж, – Сергей Иванович отечески причмокнул, – начинай болтать. А там посмотрим…

2

(Егор)

Егор выкрутил рулевое колесо до упора, и «десятка» резко завернула, жестко подпрыгнув на выбоине.

- Эй! – Крикнула Катя, –аккуратнее, водитель. Задницу мне отобьешь!

Катя сидела на пассажирском, соблазнительно собрав загорелые ножки коленками к водителю. Одетая в джинсовые шорты и белую футболку, она выглядела потрясающи. Ее порыжевшие на летнем солнце волосы, легонько развивал, гуляющий по салону ветерок.

Машина протряслась по гравийке, и припарковалась возле высокого профильного забора с массивными кирпичными столбами.

– Сейчас позвоню ей, – сказала Катя, уставившись в телефон.

– А вон она уже, – буркнул Егор.

Калитка открылась, Настя энергично вышла на улицу, села на заднее сидение. Девушка выглядела нервной и бледной, но красивой. Худенькая и стройная, одета она была в летние короткие лосины, и свободную рубашку. На шее пестрел легкий платок.

Все трое, знали друг друга со школы. Егор и Катя, были одноклассниками, Настя – на два класса младше. Девушки дружили давно и плотно, Егор же, по-настоящему познакомился с Настей через Катю. Он и Катя, до недавнего момента, встречались, но решили расстаться. С Настей же, Егор общался, в основном, по-дружески, но замечал, как девушка оказывает ему знаки внимания. Он был почти уверен, что Анастасия Орлова, дочь не последнего бизнесмена в городе, неровно к нему дышала.

– Ты как-то налегке, – обернулся Егор.

.

– Времени нет, – Настены тонкие пальцы сжимали смешной рюкзачок, – отчим скоро вернется. Едемте. И, – она взглянула Егору в глаза, – спасибо, что согласились помочь.

Девушка протянула тонкую руку, нежно тронула Егорову щеку. Крупные мурашки промчались по его спине. Было в этом прикосновении что-то особенное. Настя, тем временем, неловко обняла Катю с заднего сидения. На мгновение, взгляды Егора и Кати встретились. Он видел, как в глазах девушки плясала искорка ревности.

Тронулись. Большой двухэтажный дом остался позади. Душные сумерки быстро скатились в ранний летний вечер, Егор включил фары.

– Я и не думала, что ты решишься, – Начала Катя, – у вас с Сергеем Ивановичем не ладится?

– Не хочу об этом.

Дорога спускалась к реке. Они заехали на широкий асфальтированный пятачок, вычистивший кусочек лесной опушки. Припарковались. Отсюда начинался узкий пешеходный спуск, вымощенный пёстрой плиткой. Подпертый с одной стороны лесистым широким и высоким берегом, с другой он бежал вдоль пологого травянистого склона. Внизу, у мерно шумящей широкой реки, в свете фонарей, виднелись небольшая пристань и старый паром. Паром уже много лет пересекал реку, доставляя людей на противоположный берег. Раньше это был единственный переход на ту сторону, в нынешние времена, когда, выше по течению, возвели мост, паром потерял свою важность. Потрепанный временем, теперь он использовался, в основном для развлечения, и как местная достопримечательность.

– Который час? – спросила Настя.

– Начало девятого, пятнадцать минут, – Егор спрятал телефон в карман.

– Хорошо, паром до девяти. Если даже отчим и кинется, не успеет объехать по мосту.

Заглушив машину, и перекинувшись еще парой слов, компания отправилась к реке. На пристани не было ни души. Троица взошла на борт. Егор заглянул в кабину, пусто. Старый паромщик дядя Вася куда-то запропастился. Палубу освещал старый висевший под полуоткрытой крышей фонарь. Большие мотыльки кружили вокруг, ударяясь о толстое стекло.

– Дядь Вась? – Крикнул Егор – Должно быть в сторожку пошёл, за мазутом.

Они сели на широкую деревянную лавку. Настя сжалась, потупилась. То ли от волнения, то ли от вечерней прохлады, ее бледные открытые предплечья взяла дрожь.

– Нервничаешь? Не трясись так. – Егор улыбнулся Насте, приобнял ее, – все получится, уверенно сказал он.

Егор взглянул на Катю. Знакомые искорки ревности во всю плясали в глазах. Впрочем, иначе ее чувства никак не проявлялись. Но Егор знал девушку достаточно, и понимал, что у Кати на душе.

– Мы все на взводе, – проговорил он протягивая руку Кате, – давайте обнимемся. Столько лет вместе. Неизвестно, соберемся ли еще.

И они обнялись. Егор чувствовал, как Катя прижимается к нему, совсем не по-дружески, но и Настя была необычно нежна. Ясно, что обе девушки испытывают чувства к нему. Это обстоятельство ставило его в тупик.

– Отец должен вот-вот вернутся домой, – начала, Настя, – он занервничает, позвонит. Нужно телефон отключить, – она полезла в рюкзачок, – а где он? Блин, нету!

– Может в машине забыла?  – Пожала плечами Катя.

– Надеюсь. Если он остался дома, это – жопа.

– Пойдем проверить? – Улыбнулся Егор.

– Пойдем, – тепло ответила Настя.

– Кать, по выглядывай дядь Васю.

Когда они поднялись выше по дорожке, Настя остановилась.

– Что ты? – Удивился Егор.

Она взяла его руку в свои. Ладони девушки были холодными и влажными.

– Егор, - начала она, – не известно, скоро ли мы увидимся, – и я хочу сказать тебе две вещи. Спасибо за помощь, без вас с Катей, – она опустила взгляд, – без тебя, я бы не решилась уйти от отчима. А второе: кажется, я влюблена в тебя.

– Знаешь, – улыбнулся он, – я предполагал это. И ты мне тоже нравишься, Насть. Не уезжай, а? Может попробуем построить какие-то отношения? Может я помогу тебе с отчимом?

– Нет, – Настя погрустнела, опустила глаза, – Слишком многого ты не знаешь. Я, просто хотела признаться, снять это с души.

– Понятно.

– Возвращайся к Кате.

– Хорошо.

– Постой.

Внезапно, она схватила его за руку, прижалась. Помедлив несколько долгих мгновений, решилась, и поцеловала в губы. Егор, был так ошарашен, что сначала, успел почувствовать только удивление. И когда оно стало перерастать в нечто новое, в нечто, захватывающее дух, поцелуй закончился.

– Это, даже немного жестоко с твоей стороны, – улыбнулся Егор.

– Зато, честно.

Катя сидела на том же месте, где несколько минут назад расстались друзья. Она смешно болтала ногами, разместившись на высоковатой лавке. Девушка смотрела куда-то вдаль, туда, где чернели, бегущие блестящей рябью, речные воды.

– Дядь Васю не видела?

– Видела. Сейчас придет. Билеты уже купила. Где Настя?

– Сама поищет.

– Мне кажется, ты ей нравишься.

 – Я знаю.

Егор почувствовал Катину руку, на своей ладони.

– Она, уедет, а я останусь, – медленно проговорила Катя, заглядывая Егору в глаза.

В тусклом свете старого фонаря, она выглядела невероятно привлекательной. Катя нежно тронула его щеку. Ладонь была тёплой. Тонкий, едва ощутимый запах цитруса, приятно защекотал нос. Катя носила эти духи, когда они встречались. Егор и Катя прижались друг к другу, и поцеловались. Поцелуй прервал короткий, но отчаянный женский крик. Егор обернулся. Настя неподвижно стояла в нескольких десятках метров от пристани, будто бы обозначая собой границу фонарного света и ночной темноты. Случившееся озадачило Егора. Неужели это реакция на их с Катей поцелуй?

– Насть? – Громко позвал Егор.

Девушка не отреагировала. Она кратко обернулась, и быстро сбежала с плитчатого спуска влево, туда, где начинался лесной берег.

– Куда она? – Вскочила на ноги Катя.

Озадаченные, взволнованные, они обескураженно смотрели, то на темную стену береговых деревьев, то друг на друга. Спустя минуту, прозвучал новый краткий крик, за ним последовал всплеск.

– Она что, упала?

– Боже!

– Беги за дядькой Васькой! – Крикнул Егор.

– А ты?

– Я в лес! Насте нужна помощь!

Несколько мгновений спустя, из-за высокого и отвесного, но склонившегося к реке берега, выплыло маленькое безвольное тельце. Увлекаемое теченьем, оно мерно проследовало к середине полноводной реки.

– Поздно! Вон она плывет!

­– В скорую! Звони в Скорую!

3

Сергей Иванович слушал внимательно. Когда мальчишка закончил рассказ, он встал, отставил стул в сторону. Егор испуганно уставился на Сергея Ивановича. Взмокшее от волнения лицо парня, мерзко лоснилось в свете кварцевых ламп.

– Что ж, – начал Сергей Иванович, – этот рассказ действительно отличается от твоих показаний. Это, просто какое-то мерзкое слюнтяйство. Не думал я, что ты такой хлюпик.

– Я, – сглотнул парень, – просто говорил, что помню!

– Понимаю. Весь вечер, ты думал о том, как бы приударить за моей дочерью. Как же ты жалок!

– Нет! – Запротестовал, было Егор, – я хотел отговорить! Вернуть домой!

– Плохо хотел. – буркнул Сергей Иванович.

Он приблизился, и Егор нервно сжался на столько сильно, на сколько позволяли путы. Сергей Иванович опустился к ногам Егора, развязал тугой узел веревки, стягивающий щиколотки. Мальчишка, явно удивленный, с неким подобием внешнего облегчения откинулся на стуле.

– Вы отпустите меня? Спасибо! Обещаю – буду молчать. Никто не узнает, что тут было!

Сергей Иванович встал, медленно зашел за спину молодого человека. Егор приподнял плечи, пытаясь вывернуть руки так, чтобы их было удобнее освободить.

– Хотел вернуть дочь мне? – презрительно бросил Сергей Иванович, – Нет… Ты хотел залезть ей в рот своим лживым языком!

Сергей Иванович набросил толстую веревку, на шею парня. Егор захрипел и сильно откинулся назад. Стул опрокинулся, и оказавшись между ними, с хрустом разломился. Сергей Иванович потянул изо всех сил, канат больно врезался в побелевшие ладони, Мальчишка задергался, беспорядочно размахивая освобожденными ногами. Раздался мокрый треск и Сергей Иванович почувствовал, как сдвинулась веревка, раздавив адамово яблоко. Егор забулькал, горячая, липкая жидкость полилась на грудь Сергею Ивановичу. Рубашка быстро пропиталась, стала липнуть к телу, как мерзкое головоногое. На считанные мгновения, парень бешено замолотил каблуками по паркету, но почти сразу прекратил. Егор быстро слабел, обмякал, становился безвольным, словно кукла. Твердые, упиравшиеся в живот Сергея Ивановича руки Егора, обмякли. Ноги несколько раз дернулись, и замерли. Из горла вырвался странный звук, напоминающий всхлип и выдох, одновременно. Егор умер.

Сергей Иванович перевел дух. Он спихнул с себя тело, с трудом поднялся на ноги. Труп лежал на грязном полу, измазанном его собственной кровью. Бледное лицо, широко открытые рот и глаза, язык вывалившийся далеко наружу, кровавое месиво, вместо горла. Сергей Иванович сплюнул, сорвал с себя грязную рубашку, бросил ее на пол. Прихватив ружье, он вышел из комнаты.

4

Подземный этаж дома, Сергей Иванович использовал как гараж. Тут хранились обе его машины: Киа Оптима, и Нива Шевроле. На большой белой Оптиме, он, недавно, наведался в гости к Екатерине Федотовой. В тот раз девушка отказалась поговорить.  Сегодня вечером настала очередь Нивы и ее прекрасного большого багажника.

Сергей Иванович открыл пятую дверь внедорожника, и грубо выволок связанную Катю. С ног до головы обтянутая серым, тряпичным, перевязанным капронкой и скотчем мешком, девушка, нервно ворочалась и мычала, силясь выбраться. Нагрузив плечи неспокойным попискивающим грузом, Сергей Иванович отнес его к старому кожаному дивану, занявшему место у стены. Он бросил девушку на сидения, грубо поднял, заставив принять сидячее положение, щелкнул складным ножом.

– Не вертись, ни то лицо отрежу.

Девушка взвизгнула сквозь мешок. Звук получился глухим, громко крикнуть ей мешала плотно скомканная во рту тряпка.

– Да не вертись ты, – он отвесил Кате легкий подзатыльник.

Девушка вздрогнула, но успокоилась. Сергей Иванович оттянул мешок у самой макушки, и взрезал. Ткань затрещала, показалось опухшее и заплаканное лицо девушки. Косметика пятнами сошла на щеки, губы кровились ссадинами. Сергей Иванович резко рванул мешок, освободив Катю по самую шею. Девушка, уставившись на Сергея Ивановича большими глазами, судорожно дышала, ловя носом воздух. Сергей Иванович, показал ей нож. Глаза девушки округлились, по щекам тут же побежали слезы. Катя принялась отрицательно мотать головой и всхлипывать.

– Не реви. Сейчас я выну кляп. Заорешь – прирежу. Будешь вести себя тихо – останешься живой. Поняла? Уяснила, спрашиваю?! Кивни!

Катя кивнула, и Сергей Иванович, тут же извлек влажную тряпку изо рта девушки.  Она тут же вздохнула ртом, нервно повила челюстью, потом шеей.

– Это, это не я ее надоумила – быстро, сквозь наворачивающиеся слезы пробормотала Катя, – она сама!

– О, а ты сообразительнее этого идиота – удивился Сергей Иванович.

– Егор? – отчаянно выпалила Катя, – что с ним? Что вы с ним сделали?

– Он цел, – солгал Сергей Иванович, – мы с ним, кое о чем договорились, и теперь мальчишка в безопасности.

– Что вы хотите? Я сказала все на следствии.

– Все, да не все. Егор поведал свою версию. И она несколько отличается от ваших показаний. Хочу, чтобы и ты рассказала всё, как помнишь.

– Зачем вам это?

– Есть вопросы, которые я должен разрешить. А для этого, пришлось мне с вами двоими… хм… поболтать.

– Вы отпустите меня? – Катя всхлипнула.

– Да.

– Хорошо, – нервно выдохнула она, – но, это, и правда, была ее идея.

5

(Катя)

Машина сильно подскочила на дорожной выбоине, и Катя ударилась копчиком о жесткое, потрепанное временем, пассажирское сидение.

- Эй! – Крикнула она, - аккуратнее, водятел! Задницу мне отобьешь!

Вечер обещал быть волнительным, и Катя нервничала сильнее, чем сама от себя ожидала. Еще неделю назад Настя, сообщила, что намерена сбежать от отчима, странного и угрюмого мужика, по Имени Сергей Иванович. Катя знала его почти всю жизнь, и он постоянно казался ей очень скрытным, но добрым человеком. Она знала, что Настины отношения с ним почему-то не ладятся, но сколько бы Катя не пыталась расспросить подругу, та упорно отмалчивалась. Катя знала только то, когда, и как Настя хочет сбежать. Мать ждала Настю в другом городе, а их с Егором основная задача – доставить ее к реке и отправить на пароме, на ту сторону. Хотя, был и другой важный повод, Настя не знала, вернется ли, и желала, на прощанье, повидаться с единственными друзьями.

Вишневая десятка, подняв слабые клубки гравийной пыли, резко затормозила у Настиного дома.

- Сейчас позвоню ей.

- А вон она уже.

Калитка из синего металлопрофиля приоткрылась, Настя выскользнула на улицу. Она выглядела нервной, и подавленной. Бледная кожа, будто истончилась, на худеньком лице. Катя удивилась тому, что подруга не взяла ни каких вещей. Настя прижимала к груди лишь маленькую желтую сумку.

Девушка села в машину, аккуратно щелкнув дверью.

- Привет, - буркнула она.

- Привет, поближе, - сказал Егор обернувшись. Что-то ты совсем налегке.

- Отчим скоро приедет. Увидит, что в моей комнате не хватает вещей, сразу догадается.

- Ну ничего, - глупо улыбнулся Егор, - ты и так потрясающе выглядишь!

- Да поехали уже, - Настя раздраженно ткнула его ладонью в щеку, - на дорогу смотри!

Жест выглядел немножко грубым, но Катя понимала в чем дело. Неуместные комплименты, которые, иногда, выдавал Егор, всех раздражали. Еще во время отношений с Катей, он проявил себя как глупый, ленивый и капризный человек. После разрыва, Егор стал вести себя совсем странно. Недвусмысленные намёки в адрес обеих девушек, ночные звонки, и странные комментарии – все это закрепило за парнем амплуа раздражающей личности. Но девушки все равно с ним общались, как-то по привычке.

Десятка тронулась, загрохотала по гравийной дороге. Мерзко заскрипел пыльный пластик салона. Завернув за угол, они попали на неширокую асфальтную дорогу. Так прямо-прямо, друзья спустились в нижнюю часть города, и оттуда по широкой трассе к развилке, ведущей к новому мосту и к старой паромной станции. Совсем стемнело, когда машина, подмигивая фарами на выбоинах, вкатилась на покрытую старым, растрескавшимся асфальтом стоянку. Егор заглушил двигатель, перекинувшись парой слов о том, который час, все замерли в какой-то странной нерешительности.

- Я и не думала, - Катя обернулась к подруге, - что ты решишься.

Настя выглядела совершенно подавленной и скованной. Она сжалась на сидении, нахохлилась, словно маленький воробушек.

– Решиться было сложно, – неуверенно заговорила Настя, – но я смогла. И все равно, не пойму, правильно ли сделала.

– А как же! – нервно хохотнул Егор, – надо что ли, такой красотке тухнуть дома, с отчимом. Может с мамой, заживешь нормальной жизнью, я буду к тебе в гости приезжать, – подмигнул он.

Настя хихикнула. Катя тихо скрипнула зубами.

– Думать поздно, – пожала плечами она, – мы уже делаем.

– Это понятно, но я за вас боюсь. Думаю, не стоило приплетать тебя с Егором. Как бы отчим, после всего, к вам не пристал.

– По пристанет, и отстанет, – Серьезно сказал Егор.

– Ты его не знаешь.

– Ну что он нам сделает? Убьет что ли? – Катя улыбнулась, – обидится? Общаться перестанет?

– Мои родители у него работают – задумался Егор.

– И мои! Так и что с того? Ну давай, Настюху обратно отвезем?!

– Да пойдемте уже – нахмурился Егор, – не бросим мы тебя, красавица. Не волнуйся. А тут, уж как-нибудь разберемся.

Река, черной шуршащей массой, непрерывно ползла перед Катиными глазами. На пристани было пусто. Только паром, освещенный тусклыми фонарями, стоял в спокойной гавани, и едва заметно покачивался на волнах. Паромщика они отыскали в небольшом хозяйственном помещении. Он пообещал в скором времени вернуться. Друзья погрузились на паром, уселись на широкую лавку, и обнялись, предвкушая долгое расставание.

– Может сфотографируемся на последок? – сказала Настя, протирая блестящие глаза.

– Давай, – Егор улыбнулся, доставая телефон.

– Давайте на мой. – Настя полезла в рюкзачок, – блин! А где он?!

– Дома, что ли забыла, – Катя заглянула в ее сумку, телефона и правда не было.

– Если дома, то это жопа! Отчим сразу узнает.

– Может бросила где-то в машине?

– Может. Пойду посмотрю, Егор, – Настя протянула руку, - дашь ключи?

– Пойдем вместе? А машина открыта, – улыбнулся он.

– Да не, я сама.

– Пойдем-пойдем.

– Да отстань ты от нее, пусть сама сходить, – раздраженно сказала Катя.

Егор странно взглянул на нее. Его тонкие губы кисло скривились, в глазах блеснуло недовольство.

– Я сейчас, – бросила Настя, отправляясь к машине.

Егор встал и направился следом.

– Куда ты?

– Хочу поддержать Настю. Сложно ей.

– Да оставь девку в покое!

Он не отреагировал. Через мгновение, Егор вышел из пространства, освещенного фонарями, и исчез во тьме позднего летнего вечера.

Катя решила не терять времени, а отправилась к дядьке Ваське, поторопить его, и расплатилась за перевозку. Вечером, дядя Вася исполнял функции, как паромщика, так и кассира. Возвратившись, она застала и Егора, спускающегося к пристани.

– Чего ты творишь? Ты что, решил подкатить к ней? Сейчас? Ты в своем уме?

– Я ничего такого не думал! Просто вижу, ей хренова, ну… Вот и решил…

– Дурак ты!

Егор пробормотал что-то не внятное, сел на лавку, недовольно ссутулился. Катя села рядом.

– Сколько времени прошло с нашего расставания? – Начал Егор, – три месяца, кажется.

– Не помню.

– По-моему, ты ревнуешь.

– Сдурел? С чего бы?

– Все еще любишь меня, – улыбнулся Егор, и положил руку на Катину коленку.

От прикосновения Кате стало мерзко. Она внутренне поёжилась, брезгливо смахнула чужую руку.

– Да отстань ты, – надоел.

–Цену себе набиваешь, – не унимался Егор, – он сунул руку обратно, второй обнял талию.

Катя вздрогнула, попыталась высвободится. Егор, хоть и худощавый, казался ей на удивление сильным. Чувство раздраженности перетекло в неприятное беспокойство.  Парень схватил ее за плечи и прижал к себе, рука с коленки, юркнула между ног. Он силился поцеловать ее. Катя, же крепко сжав губы, и зажмурившись, с силой отстранялась.

Беспокойство, готово было сорваться в настоящий страх, когда они услышали женский крик. Настин крик. Они замерли и разом обернулись, Настя, темной тенью стояла на вымощенной плитой дорожке. Она на несколько секунд замерла, словно призрак, а потом метнулась в сторону, к лесистой стороне берега.

- Насть? – Крикнул Егор.

- Настя?! – Катя вывернулась из его объятий, метнулась, было, в след за подругой, но замерла. Еще одна тёмная фигура, будто бы проявилась на пешеходном спуске, и тут же исчезла. Оба, не зная, что делать, запаниковали. Спустя минуту, раздался еще один короткий крик, и всплеск.

– Она упала! – Крикнул Егор.

– Боже!

– Где? Где она? Не вижу, – Катя металась из стороны в сторону, до боли вглядываясь в темноту реки, – сделай что-нибудь! – Кричала она.

 Егор только растерянно водил взглядом, потрясал головой, словно потерявшийся телок.

– Вон! – Егор внезапно указал куда-то в сторону реки, – вон плывёт! Она не двигается! Ох… Что-то мне плохо, – пробубнил он, сев на лавку, и склонив голову.

6

– Интересно, – задумчиво произнес Сергей Иванович.

Он стоял, опершись спиной о кузов Нивы, и курил. Все это время, Сергей Иванович не сводил глаз со связанной девушки. Рассказы детишек отличались, в мелочах, во многом противоречили друг другу, и подтверждали его главные опасения.

– Все, больше я ничего не помню, – девушка серьезно смотрела на него заплаканными глазами, – прошу, отпустите меня домой.

– Не спеши. Еще пара вопросов.

– Меня будут искать!

– Я знаю, – равнодушно пробормотал Сергей Иванович, наблюдая, как, и без того, испуганные глаза девушки, округлились в настоящем ужасе.

Сергей Иванович приблизился. Катя зашевелилась, словно муха в паутине. Он взял стул и сел, лицом к лицу с девушкой. Когда Сергей Иванович положил на колени ружье, Катя тихо всхлипнула, слезы быстро побежали из больших глаз.

– Ну-ну, – Сергей Иванович, протянул руку, и смахнул с покрасневшего лица влажную дорожку, – просто ответь, и останешься жива. Хорошо?

– Девушка кивнула.

– Отлично. И так. Ваши истории отличаются в деталях, иногда в существенных. Показания же, совершенно одинаковы. Почему?

– Мы не знали, что можно говорить следователю, а что нет. Боялись, что нас обвинят в смерти Насти. Наш адвокат, помог собрать показания в нормальную версию. Их мы и предоставили следователю.

– Почему ты не сказала о том, что могла видеть на пристани еще кого-то?

– Я не знала, может мне показалось. Я просто боялась привлечь к себе лишнее внимание.

– Хм… – Сергей Иванович нахмурился.

– Вы… Отпустите меня?

– Нет.

Лицо Кати неприятно сморщилось, и она заплакала навзрыд.

– Что… Что вы сделаете со мной? – с трудом выдавила она.

– Расскажу тебе, как всё было, на самом деле.

7

(Сергей Иванович)

Приехав к дому, Сергей Иванович заметил, как красный ВАЗ 2110 свернул за угол. Такая модель была частым гостем на дорогах, но Сергей Иванович знал, кому принадлежит этот ВАЗ. Легкое беспокойство охватило Сергея Ивановича, и он решил позвонить Насте. Звонок закончился бубнежом оператора о том, что абонент не отвечает. Покидая машину, Сергей Иванович громко хлопнул дверью. Он был почти уверен, Что Насти нет дома.

Комната дочери располагалась на втором этаже, на против его собственной. Раньше девочка жила снизу, но когда ей исполнилось шестнадцать, Сергей Иванович настоял, чтобы Настя заняла эту. Комната была пуста. Вещи дочери остались дома. Ноутбук, походный рюкзак, гардероб, всё – занимало привычные места. Сергей Иванович, чуть было не вскипел от злости. Анастасии не дозволялось уходить из дома надолго и без разрешения. Он сразу догадался, в чем дело. Девушка сбежала. Скорее всего к матери. Он всегда отчетливо понимал, что это может случится, хотя надеялся, что его воспитание отобьет у нее всякое желание. Сергей Иванович быстро взял себя в руки, и им овладела холодная решимость. Он вернет дочь домой, и в ее жизни произойдут серьезные изменения. Ради ее собственного блага.

Сергей Иванович проследовал к письменному столу, открыл нижний ящик. Там хранился дневник Анастасии. Он сам, научил дочь ежедневно записывать свои мысли и переживания, говорил, что так проще разгрузить мозг. Справедливости ради, он действительно так думал. Тем не менее, это не мешало Сергею Ивановичу, читать ее записи. В конце концов, главной целью этого – была возможность понять, что думает дочь. Сначала все работало хорошо, но позже, по мере взросления Насти, он стал замечать, что записи становились все более и более благообразными, короткими, и схожими, одна с другой. Было, ясно, девушка догадалась, что ее дневник регулярно просматривался. И все же, Сергей Иванович решил заглянут туда. Он взял увесистую тетрадь, полистал пару минут. Ничего полезного.

Протяжное ж-ж-ж-ж, привлекло внимание Сергея Ивановича. Он бросил взгляд на источник звука. На тумбочке, у кровати, едва заметно подрагивал томик Есенина. Сергей Иванович отложил его. Большой смартфон Самсунг, оказавшийся снизу, блестел белым экраном, и мерно вибрировал, принимая звонок. Пару мгновений Сергей Иванович смотрел на экран, дрожащий чёрной на белом надписью: МАМА.

Невольно, память подсунула Сергею Ивановичу обрывки далеких образов, лиц, мест, воспоминаний и эмоций. Он взял ее с ребенком, девочкой 7 лет. Сергей Иванович проникся к ребенку, полюбил, как свою собственную, удочерил. Отношения с ее матерью не выдержали времени. На в суде Сергей Иванович добился того, что бы девочка осталась с ним. Судья справедливо посчитал, что бизнесмен создаст ребенку более достойные условия для жизни, чем простой учитель математики. Отрадно было, что и девочка тянулась к нему, желала остаться.

Сергей Иванович сбросил вызов, разблокировал смартфон. Он последовательно проверил сообщения, социальные сети, а затем месенджеры. Зацепки нашлись только в последнем приложении. Архивные чаты, которые, по всей видимости, Настя забыла удалить.

Он читал переписку долго и внимательно. Это был чат с подругой Насти, Екатериной Федотовой, упоминался там и Егор Мельников. Другого Сергей Иванович и не ожидал. Горечь совершенной им, давным-давно, ошибки, отразилась сухостью во рту.

Переписка подтвердила догадки, Настя сбежала к матери. Обсуждался там и способ побега, через реку, на паром и автобус. Все в диалогах указывало на то, что организатором, и зачинщиком побега была сама Настя. Это вызывало у Сергея Ивановича противоречивые чувства. С одной стороны, раз Анастасия решилась на это сама, значит вряд ли, кто-то надоумил ее на побег. Ведь убедить в таком шаге, можно было бы, лишь хорошо знав отношения в их семье. А если она решилась сама, то не говорила никому лишнего. С другой стороны, уход из дома означал полнейший крах всех воспитательных стараний Сергея Ивановича. Любым способом, пытался он, намертво привязать девушку к себе, и потерпел неудачу. То обстоятельство, что в этом ей помогли друзья, которых он сам решился подпустить к Насте, тяжелым упреком весело в его мозгу, указывая на ошибку.

***

Он приехал к пристани поздним вечером. Уже стемнело, но вечерняя духота еще не сдала позиции приятной ночной прохладе. Единственной машиной на парковке оказалась красная десятка. Сергей Иванович припарковался рядом, нащупал в кармашке двери крупный складной ножик, и повесил за клипсу на шлевку джинсов. Он аккуратно щелкнул дверью Нивы, и размашисто пошел к реке.

Немного спустившись, он увидел всю компанию молодых людей, суетящихся на палубе парома. Пристань освещалась фонарями, и друзья ярко выделялись на фоне окружающий тьмы. Настя отделилась от компании, и быстро зашагала наверх. За ней увязался Егор. Когда мальчишка схватил Настю за руку, сердце Сергея Ивановича, на мгновение замерло. Слишком ревностно относился он к Настеной неприкосновенности. Молодые люди говорили не долго, и через минуту разошлись.

Спуск к парому не был ровной дорожкой. Пару раз он петлял, огибая широкие деревья, став за одним, из которых, можно было спрятаться. Тьма позднего вечера тоже играла на руку Сергею Ивановичу. Он воспользовался тем, как дорожка уходила вправо, сторонясь широкого тополя, и укрылся за бугристым толстым стволом. Все нужно было провернуть деликатно. Забрать Настю, не привлекая лишнего внимания. Нож же, был последним аргументом в его руках. Нет, он не хотел поранить дочку, но хорошо знал ее психологию. При сильном стрессе, страхе, она впадала в оцепенение, и взять ее становилось легко.

  Они встретились так, как он и предполагал. Их взгляды соприкоснулись. Настя вздрогнула, и замерла в ступоре, совсем как газель, при виде леопарда.

– Здравствуй, Анастасия. – тихо сказал Сергей Иванович. Настя не ответила, – Что ты делаешь здесь? Совсем одна… Или нет? – Он немного театрально отклонил голову, взглянув поверх ее плеча, на светящийся внизу паром.

Настя растерянно залепетала что-то под нос, нерешительно попятилась.

– Мы едем домой, – сурово сказал Сергей Иванович.

– Нет!

Девушка попятилась быстрее, казалось, она вот-вот обернется и побежит. Это подстегнуло Сергея Ивановича, и он рванулся к ней. Настя коротко вскрикнула, и пустилась бежать. Он было настиг ее, схватил за одежду, ожидал, что девчонка рванется, словно маленькая птичка, и осядет в его руках. Однако, одежда, которую он сжал в кулак, на удивление легко отделилась, а Настя, юркнула вниз, к свету. Сергей Иванович замешкался, оступился, и упал на пологой дорожке. Через мгновение он пришел в себя, и обнаружил в руках тонкий шейный платок. Не мешкая, Сергей Иванович продолжил погоню. Он сильно переживал, что люди на пароме услышат их суету. На мгновение Сергей Иванович переместил внимание на паром, его быстрый ум уловил, как Катя и Егор возбужденного говорят о своем.

Совершенно неожиданно, Настя остановилась почти у самого конца спуска. Замершая на месте, словно античная фигура, она повременила несколько мгновений, потом обернулась. Сергей Иванович смог различить бледное лицо девушки. Тонкие черты обострились, выражая решимость. Эта решимость обернулась Сергею Ивановичу ударом ниже пояса, он даже замешкался на секунду, так неожиданно это было. Сейчас Сергей Иванович по-настоящему понял, что вся работа над этой девочкой пошла прахом. В его душе зашевелились нотки уныния. В следующее мгновение, она снова удивила Сергея Ивановича. Девушка метнулась в сторону, тут же скрывшись между разлапистыми можжевеловыми кустами.

- Стой! Куда?! – Негромко Прохрипел Сергей Иванович, борясь с собственным дыханием.

Он пустился следом. С трудом продравшись сквозь хвойные кусты, выскочил в полосу стройного древесного молодняка, и побежал, обламывая тонкие ветви. Где-то впереди, постепенно нарастал звук, с которым трется брюхом о дно широкая река. Кончилась чаща, и прямо перед собой, в двух десятках метров, он увидел ее. Анастасия неуклюже бежала, высоко поднимая ноги от густой травы. Свободная рубашка развивалась потоками ночного воздуха, волосы, растревоженные бегом растрепались, как у русалки.

- Настя?! – Сергей Иванович услышал крик, со стороны пристани.

Девушка замешкалась, будто бы машинально повернула голову на звук. В следующее мгновение, ее тонкие ножки, запутавшись в высокой прибрежной траве, подкосились. Анастасия упала, и словно скрылась в траве. Последовали краткий крик, и мягкий, звонкий всплеск воды, быстро утонувшие в общем речном шуме.

Он застыл у самого края земли. Сергей Иванович видел, как плывет недвижимое тело его дочери. Она скользила по поверхности воды, как деревянная кукла, безвольно, не пытаясь грести, не пытаясь спастись. Словно мёртвая.

Сергей Иванович испугался. Первой мыслью, стало – прыгнуть следом. И он почти сделал это, но крики, раздававшиеся с пристани быстро отрезвили. Чёрная личинка трусости, намертво засевшая в его душе, больно зашевелилась. Понимал он умом, что родитель должен отдать свою жизнь за дитя, но личинка, вскормленная эгоизмом, вскормленная самолюбием, не позволила этого. Те самые качества, заставившие его когда-то, воспитать из Насти себе игрушку, теперь же останавливали его от того, чтобы эту самую игрушку спасти.  

Мысли о смерти любимой, о ее спасении быстро сменились другими. ЕГО не должны тут увидеть. ОН будет главным подозреваемым. ОН, может перед судом, и предстанет, если власти капнут глубже. В этом не было сомнений. В этот момент, Сергей Иванович переломился. Проклиная себя за трусость, за смерть Насти, он позорно, как вор, прошмыгнул в лес, боясь быть замеченным.

8

Изумленное лицо Кати отражало полнейший ужас. Ее большие глаза, словно бы ввалились на мгновенье, и сделались совсем пустыми. Через секунду, они приобрели осмысленность.

– Это вы были там. Вас я видела!

– Да, – холодно ответил он.

Сергей Иванович замолчал. Он молчал долго, мрачно, исподлобья, уставившись на Катю. Взыгравшее, внезапно, чувство гнева, заклокотало в мозгу. Нечеткие воспоминания о дочери, ярко вспыхивая в памяти, предавая этой злобе новый оттенок, оттенок глубокой тоски по ней, оттенок, глубокой разочарованности собой и жизнью. Сергей Иванович, сжал челюсти так, что скрипнуло.

– Исповедоваться перед тобой было бы глупо, – подрагивая начал он, – ну что ж, в такой день, можно позволить себе и глупость. Я сильно любил свою падчерицу. Любил ее особым образом. Любил, и возделывал ее. В моих руках, Анастасия была податливой глиной.  Черты характера, наклонности, привязанности и принципы, я мог привить ей что угодно. Вылепить идеальную женщину. Но, я провалился. Потерпел неудачу. Сначала, когда дозволил ей общаться с вами. Потом, когда не смог в полной мере привязать к себе. И там, на берегу, когда не шагнул следом за ней. Я бы мог сказать, что делал это все ради Насти. Но тогда я солгу. Я воспитывал ее ради себя. Потому что хотел ее себе, и хотел идеальной, какой представлял настоящую женщину. Это был единственный смысл моей жизни. А теперь все пошло прахом.

– Вы не в порядке, – забилась Катя в жутком припадке ужаса, – Вы сумасшедший!

– Ошибаешься. Я более чем рационален, – Сергей Иванович сам не ожидал, как просто прозвучат эти слова, – ну, хватит болтовни. Надеюсь, ты поняла, что никто не выйдет сегодня отсюда.

- Прошу! На помощь! Помогите! – закричала Катя.

Сергей Иванович резко вскинул ружье. Невыносимый, оглушающий гром выстрела прокатился по гаражу. Оба автомобиля в разнобой завизжали сигнализацией. В тот же момент, нижняя челюсть кати исчезла, а темечко, лопнуло и расплескалось, как перезревший арбуз. Катино деформированное лицо, отделилось от остатков головы, сползло, и плюхнулось на диван, словно мокрая тряпка. Тело завалилось набок и замерло.

Забрызганный кровью Сергей Иванович, вытер лицо тыльной стороной ладони, и закурил. Он сидел на стуле, непринужденно забросив ногу на ногу, и смотрел в никуда. Он с забавной ясностью думал о том, зачем убил этих детей, и не оставлял себе сомнений, в правильности своих действий. В его странном мозгу, все: и он, и Настя, и Катя с Егором были частицами одной неудачи, его неудачи. В день смерти Насти, Сергей Иванович разочаровался в ней, как в проекте всей его жизни, и в себе, как в том, что можно было бы, в его понимании, назвать воспитателем. Вместе с Настей умерла цель его жизни, а с собственной трусостью – уважение к совей личности. С непримиримым отчаянием, искал он в рассказах Кати и Егора, что-то, что сказало бы ему: ошибку допустил не он, а кто-то другой. С каждым прослушанным словом, он все сильнее убеждался в своей никчёмности.

Сергей Иванович скомкал сигарету в ладони, переломил ружье. Опытным взглядом проверил, не наколот ли капсюль оставшегося патрона, щелкнул затвором. Он разулся, педантично отставив туфли в сторону. Совершенно буднично, Сергей Иванович направил ружье в голову, и, не мешкая, нажал спуск большим пальцем ноги.

9

(Настя)

– Здравствуй, Анастасия. – тихо сказал Сергей Иванович. Настя не ответила, – Что ты делаешь здесь? Совсем одна… Или нет? – Он немного театрально отклонил голову, взглянув поверх ее плеча, на светящийся внизу паром.

– Здравствуй, Сергей, – холодно начала она тоном, перенятым у отчима, – я надеялась, что мы больше не встретимся.

– Мы едем домой.

– Нет.

Она не видела его лица, однако глаза Сергея, будто бы блеснули зеленым, совсем по-звериному. Он сделал шаг на встречу Насте. Она, не шелохнулась.

– Ты помнишь, – зашипел он нервно, тоном, совсем не свойственным ему, – как в нашей семье наказывается непослушание?

– Семье? То-что ты называешь семьей, я назвала бы адом.

Их отношения с мамой всегда были натянутыми. Настя оказалась нежелательным ребенком, мужчины, которого никогда не знала. Мать ее не любила, не баловала. Столько, сколько Настя себя помнила, мать к ней только придиралась. Когда ей исполнилось восемь лет, в их жизни появился Сергей Иванович. Он был добр к ней. Приносил подарки и сладости, весело качал на руках, и смешно изображал лошадку, когда Настя каталась на нем верхом. В то время, ей казалось, что он – единственный добрый человек на целом свете.

Они, полюбили Сергея Ивановича, и, вроде бы, эта любовь сблизила их с матерью. Долгое время, все было чудесно. Как настоящая семья, они любили и поддерживали друг друга. Когда Насте исполнилось тринадцать лет, все изменилось. Два важных события выделили тот год: первые месячные, и жуткая ссора, приведшая к разводу.

 Сергей Иванович, настаивал на том, чтобы Настя осталась с ним. Мать же, будто заново обозлившаяся на Настю, не возражала. Настя тоже не возражала.

Настя росла и менялась, менялось и поведения Сергея Ивановича. В пятнадцать, ее фигура стала приобретать женские очертания, выросла грудь, а бедра – округлились. Тогда она заметила, как странно смотрин на нее отчим.

Странная просьба, называть его просто – Сергей, озадачила Настю.

– Обычно, – удивилась она, – так не называют родителей. Только друзей.

– Я хочу быть еще и другом тебе – улыбался Сергей.

В семнадцать, когда жизнь подростка кипит, словно серебро помещенное тигель, жизнь Насти оказалась под полным контролем Сергея. Он привозил, и забирал ее из школы, требовал делиться с ним всем, что происходит в ее жизни. Многое запрещал. Связи со сверстниками тщательно просеивались, с мальчиками, почти полностью запрещались. Неподчинение же, влекло жестокое наказание. Оскорбления, запертые двери, побои, со временем – все это стало привычным для Кати.

Он медленно, но верно, прививал ей те качества, которые казались ему полезными. Подчинение, исполнительность, прилежность и полное отсутствие личной инициативы – все это вкручивалось в маленькую голову силой. Были и такие качества, которые каждый счел бы полезными. Так, Настя училась любви к знаниям, учебе, искусству, и как это, не парадоксально, любви к свободной человеческой мысли.

Сергей не был глупцом, и знал, что полнейшая изоляция девочки от общества, вызовет подозрения. Тогда, он подтолкнул ее к знакомству, и даже к дружбе с Катей, и Егором. Детьми, которые были постоянно на веду, а их родители – под контролем. Мать и дядя Кати, работали на заправке, принадлежащей Сергею, отец Егора обслуживал агрегаты на одной из Сергеевых автомоек. У всех кредиты, ипотека, и каждый держится за свою работу. Настя знала это, и всю дорогу к парому, терзала себя за то, что вовлекает их в свои дела. Но просить больше было некого.

В очередной раз, ее жизнь кардинально изменилась в день совершеннолетия. Сергей устроил ей пышный праздник, пригласил друзей. Музыка, шикарные подарки и большой торт. Той же ночью, он разбудил ее в собственной спальне, и изнасиловал. Настя почти не сопротивлялась, просто осталась безвольной куклой, в его руках. Первый секс Настя плохо помнила, но следующий день не забудет никогда. Чувствуя себя измазанной грязью, все утро пыталась она смыть всю эту мерзость со своего тела. Настя испугалась, когда Сергей явился в душ. У них случился второй раз.

Шло время. Почти ежедневно они были близки в постели. В такие моменты, Сергей был нежен с ней, и казалось, по-настоящему любил. Настя что-то чувствовала, но не могла понять, что это их с Сергеем запретные отношения калечат ее разум. Тотальный контроль же, скрытый от глаз окружающих, угнетал ее личность.

В середине прошлого года, он похоронил мать. После ее смерти, Сергей стал просто жесток. Несколько раз в неделю, он грубо насиловал ее. Иногда бил, будто бы вымещая какую-то злобу. Некоторое время, Настя думала о самоубийстве. Смутное, непонятно откуда взявшееся ощущение неправильности этого поступка, остановило ее. Каким-то непостижимым образом, вместе с любовью к знаниям, Сергей, против своей воли, привил Насте рациональное мышление. И именно это мышление, не позволяло Насте закрыть глаза на неправильность их отношений.

– Да? – Глаза Сергея Ивановича вновь блеснули зеленым огнем, - кем бы ты была без меня?  Отбросом общества! Вместе, у нас есть шанс стать чем-то большим! Чем-то единым!

– Единым? Лучше остаться ни кем, чем стать частью этой мерзости.

– Дура! Ты разве не поймешь, что я делаю это ради тебя! В моих руках ты станешь идеалом…

– Ты – Лжец, Сергей. И эгоист. Ты ничего не можешь сделать для других. А из меня, ты просто пытался вылепить себе мечту, и этим совсем сломал.

В руках Сергея щелкнул большой складной нож. Отчим медленно, шаг за шагом, приближался к Насте.

– Ты принадлежишь мне. И, любой момент, я распоряжусь тобой, как пожелаю.

Он бросился на Настю, попытался схватить за одежду. Настя кратко вскрикнула, но успела вывернуться. В руках Сергея остался ее шейный платок. Она помчалась к парому, что есть духу. На мгновение замешкавшись, Настя оглянулась. Сергей оказался на коленях, и пытался неуклюже подняться.

В голове девушки промелькнула мысль о том, что к парому нельзя. Катя решила, что подвергла своих друзей достаточной опасности. Выход был один: Увести Сергея в чашу, а там – будь что будет.

Два мгновения понадобилось Анастасии, чтобы решиться. Она юркнула влево, и продираясь сквозь можжевеловые ветви, устремилась в береговую чащобу. Тонкие хлесткие ветки забили по лицу, рукам и ногам, темнота сбивала шаг. Настя боялась угодить в ямку или под торчащий корешок. Позади, непрерывно преследовали ее шелест листьев, тяжелые шаги и хрипящее дыхание.

Внезапно, чаща сменилась высокой и путанной прибрежной травой. Ноги, словно в зеленой паутине, вязли в объемной растительности, без шанса быстро освободиться. Увлеченная бегством, Настя совсем забыла о реке, напомнившей о себе внезапно усилившимся шумом течения. Девушка остановилась. Считанные метры отделяли ее от обрыва.

Чаща позади зашумела, и Сергей хрипя, и задыхаясь, выбежал на травянистый берег. Спустя мгновенье, он приблизился так, что еще шаг, другой, и стальная хватка крепких мужских рук сомкнется на ее теле.

– Настя! Настенька! – умоляюще простонал он, – прошу тебя одумайся! Обещаю, все станет по-другому! Без тебя, я – ничто.

– Я знаю, – тихо, но уверенно сказала она.

Настя прыгнула. Пролетев несколько метров, она успела лишь кратко вскрикнуть, и тут же, ударилась головой о широкий выступ породы, поджидавший на полпути к воде. Сознание покинуло Настю, и тьма навечно воцарилась вокруг.