Эдикт.

Людовик проснулся, почувствовав луч солнца, гулявший по щеке. Хотел, было, увернуться, но вспомнил наставления Мольера и улыбнулся про себя: "От родственников не отворачиваются." Не было желания открывать глаза - монарх продолжал вспоминать прекрасный сон, так некстати прерванный шалунишкой, из-под плохо задернутой вечером шторы. Ему снилась мадам де Монтеспан с очаровательной мушкой на правом бедре, полуобнаженном ловкими движениями короля, во время вчерашнего обсуждения нового произведения Расина.
Вставать не хотелось, но уже слышался гул голосов нетерпеливых придворных, ожидающих появления Короля-Солнца. Рука потянулась к шелковому шнурку. Еще не успел прозвенеть колокольчик, а стайка слуг уже входила в покои с ворохом одежды, завтраком и свежими новостями. Все время, пока придворные сновали между кабинетом и спальней, дверь оставалась открытой и Его Величество слышал бас Кольбера, рассудительный баритон де Вобана и, даже, отвратительный хрип простуженного маркиза де Данжо.
Однако, вместе с разнообразными голосами придворных, в спальню проникло нечто, что повергло короля в уныние. Он долго не мог понять, что же испортило настроение: клопы – да нет, это было обычное дело; бессонница, вызванная этими мерзкими тварями – нет, все не то. Лишь когда посетители, толпившиеся у дверей спальни, начали заглядывать внутрь комнаты, пытаясь уловить хотя-бы мгновенный взгляд величайшего из владык, Людовик понял – это был смрад, идущий из кабинета. Годами немытые тела приближенных, зловоние, исходившие от одежд его свиты заполнило все пространство королевской спальни.
Монарха стошнило на одежду, разложенную рядом с кроватью. Обрадовавшись, что еще не нужно вставать, Людовик повелел закрыть двери и открыть окна, несмотря на утреннюю свежесть, которой всегда боялся. Поинтересовался, прибыл ли Мольер, и, получив утвердительный ответ, приказал впустить.
Великий драматург позволил себе войти с прямо поднятой головой и уверенной походкой. Впрочем, король вряд ли обратил бы внимание на условности.
- Жан! – обратился он к вошедшему, - ты даже не зажимаешь нос пальцами. Неужели ты не чувствуешь этих омерзительных запахов, распространившихся по всему дворцу?
- Какая вонь! Испакощен я весь. – продекламировал Мольер, подумав про себя, что неплохо было бы вставить это выражение в одну из комедий.
- Мне не до шуток, - пробурчал Король-Солнце. – Каковы твои соображения?
- Я понимаю, что Ваше Величество беспокоит пахучая гамма, исходящая от придворных? В таком случае, я приказал бы всем придворным немедленно помыться и одеть чистую одежду, выбросить портьеры, пропитанные мочой благородного происхождения, а затем открыл бы все окна во дворце.
Людовик внимательно посмотрел на своего любимца и недоуменно пожал плечами:
- Ты пишешь замечательные пьесы, в которых бичуешь недостатки нашего общества, но абсолютно равнодушен к достижениям французской медицины. Разве ты не знаешь, что мытье, - здесь монарх представил себе эту ужасающую процедуру и его передернуло, - открывает поры кожи и способствует проникновению болезней в тело человека? Нет, Мольер, твой ум отказывается понимать элементарную логику.
Поняв бессмысленность убеждения, драматург склонился в глубоком поклоне. Король повелел ему взять перо и бумагу. Присев за маленький столик, Мольер записал эдикт короля, где говорилось, что при посещении двора каждому, независимо от происхождения, предписывается пользоваться наикрепчайшими духами, способными заглушить всякие другие запахи, исходящие от тела и одежды.
Так, во Франции, появилась "культура хорошего запаха". Народ, быстро реагирующий на всякие новшества, уже на следующий день начал распевать куплеты:

А я милую свою
По подмышкам узнаю
Мы теперь не ходим в баню -
Тело мажем всякой ср...ю.

Бани вернул во Францию Петр I, велевший соорудить их для своих солдат!!!.

Как же сложно воспитывать сыновей. Дочерей, наверное, тоже, просто я про это не знаю. Хотя про сложности в воспитании я думала не всегда. Я думала – это легко. И еще я была уверена, что у меня самый умный, самый талантливый и послушный мальчик. И никогда бы я не поверила, если бы услышала, что именно он может бросить институт, быть грубым, и как результат очередной словесной перепалки хлопнуть дверью и уйти из дома. Неужели это он – мой сын? Это невозможно! Я всем и всегда давала советы, что нужно делать, чтобы дети были, как мой Антон. Он был практически идеальным. Значит, я никогда ничего не знала? Ну а как же наше взаимопонимание? А учеба отличная? А обсуждение совместно всех вопросов? И то, что всегда и во всем вместе? Хотя бы мысленно.
И вот уже не общаемся год. И стыдно признаться друзьям, о том, что происходит в моей семье. Правда есть бабушка, к которой Антон на протяжении этого года раз в неделю ходит ужинать. И бабушка так, невзначай, и между делом рассказывает ему семейные новости. Антон выслушивает все молча, дожевывая ужин. Я, сидя у себя дома, с трудом дожидаюсь его ухода, чтобы позвонить маме и узнать
- Ну что?
- А что, как всегда. Я сама с собой поговорила. Продукты ему в сумку загрузила. Услышала еще и что тяжело тащить. Можно подумать все это я на такси вожу. Лен, но ты не переживай. Молодой, здоровый. Все образуется. Когда? Я не знаю. Наверное, еще не пришло время.
Наверное, время еще не пришло. И с этим нужно жить. С тем, что ребенок, твой самый любимый ребенок, вот так живет самостоятельно, и без тебя. И ты ему не нужна. Совсем. И может вообще была не нужна. А вот как с этим жить? И не сойти с ума? Ну, ладно я. А наша семья? А младший брат? А все эти наши дружные семейные праздники, наши традиции? Вот 30-го декабря мы всегда у бабушки. Это важно. От этого будет зависеть, как год пойдет. А в пасху всегда у сестры. И всегда весело и шумно, и тесно, и все счастливы.
Переломный момент произошел в день рождения мужа. Прошло чуть больше года. От бабушки мы знали, что Антон работает, и жизнь у него как-то налаживается. Есть девушка, есть его музыка. И все это время я училась жить без него. И практически у меня это стало получаться. Рана была уже не такая рваная. Просто рубец.
Сергей получил SMS по телефону. Теплую и трогательную. И уже вечером Антон пришел домой. Я боялась этой встречи, я не знала, кто придет, мой до боли любимый ребенок, или чужой взрослый мужчина, которого я не знаю. Пришел он - мой родной и знакомый. Я узнавала и не узнавала его. Повзрослел, возмужал, изменился. И опять, как много лет назад нашего «всегда вместе» мы встретились глазами:
- Я скучал.
-Я тоже.
-Мне было очень плохо.
-И мне. Но главное ты вернулся.
Антон подошел ко мне, обнял. И все напряжение у обоих моментально отпустило. Я не буду плакать, как раньше, когда он был маленький, и возвращался из поездок. А я ревела белугой от радости, что мы опять вместе. Я знаю, он вернулся совсем. С опытом жизни, и со знанием, что есть семья. И как это важно. Нет, это самое важное в жизни. Мы оба сделали выводы, мы стали другими. Но мы стали лучше. И чтобы в жизни не происходило, мы никогда не потеряем глаз друг друга. Поворотный момент в нашей жизни произошел.