Лед воды обжог лицо Джеймса. Он фыркнул, протер огромными кулаками глаза и посмотрел в зеркало. Вид у него был все еще заспанный, поэтому мужчина вновь сложил лодочкой ладони и набрал в них холодной воды. Лицо опять ощутило бодрящую прохладу. Джеймс взял с полочки под зеркалом свою синюю зубную щетку и изрядно помятый тюбик с пастой. Вода весело шумела в белоснежной раковине, подобно молодому весеннему ручью.
Джеймс нанес щедрый слой пасты на щетку и направил ее в рот. Через пару секунд она уже шуршала по зубам, освежая и наводя чистоту. Мужчина же погрузился в раздумья о предстоящих выходных. К сожалению, на этой неделе они получатся очень короткими – всего один день, и сидеть на месте не придется. «Нужно заняться газоном перед домом, да и крыша в двух местах начала протекать». Джеймс припал губами к бурной струе холодной воды из-под крана. «Хотя лужайкой может заняться и Айзек. Ему все равно на выходных нечего делать». Мужчина выплюнул воду с остатками пасты в раковину. «А крышу нужно посмотреть в любом случае. И займет это, скорее всего, весь день».
Джеймс прополоскал рот и вновь посмотрел в зеркало. Бриться он не стал, так как сделал это накануне вечером. «Вот, совсем другое дело». Он провел мокрые пальцы сквозь редеющие темные волосы. «А я все еще в форме». Мужчина любовался собой. Он был крепкого телосложения и высокого роста. «Кто бы мог подумать, что мне уже сорок…» Джеймс развернулся и взял с вешалки полотенце. Насухо вытер лицо, а затем и волосы. Причесался, пристально посмотрел в темные глаза своего зеркального двойника и вышел из ванной комнаты.
- Миилыый! Завтрак готов. Спускайся!
Мужчина едва заметно улыбнулся, почувствовав распространяющийся с кухни аромат. Он сходил в их с Рейчел спальню и оделся в рабочее. Потертые синие джинсы, плотная вишневая рубашка с коротким рукавом – Джеймс был обычным трудягой на бумажной фабрике. Они жили в Кливленде уже шестой год, но лучшей работы найти так и не удавалось. «Все приходит… со временем» - подумал он, спускаясь по лестнице на первый этаж. Затем повернул направо и прошел на кухню.
Дэнни, их младший сын, уже сидел за белой скатертью стола. Он встретил отца широкой улыбкой.
- Привет, па! – младшенький всплеснул руками.
- Привет, маленький капитан, - Джеймс потрепал его по светлым волосам.
Рейчел отошла от плиты и нежно оплела руками шею мужа. Он ощутил утренний аромат ее свежего тела. От ее светлых, как у Дэнни, волос превосходно пахло персиком. Рейчел была младше мужа на четыре года и выглядела великолепно, несмотря на двоих детей и на не самую простую работу учительницы в младшей школе.
- Доброе утро, любимый… - шепнула она ему на ушко.
- Доброе… - сказал Джеймс и нежно поцеловал супругу.
Айзек, старший сын, находился правее, возле раковины. Он выложил жареный хлеб из тостера на тарелку и принялся намазывать джемом. Дэнни беззаботно болтал ногами под столом. Мужчина выпустил жену из объятий, и она вновь вернулась к плите.
- Яичница чуть не подгорела! – сказала Рейчел, - Айк, ты совсем не следишь…
- Я мазал тосты… - Айзек вернул последний на широкую тарелку и понес к столу.
- Как спалось, герой? – бодро спросил парня Джеймс.
- Отлично.
Айзек поставил бутерброды в центр стола. Отец посмотрел на него, а затем присел на свое привычное место – спиной к окну и правым боком к двери. Кухня была довольно просторной, а снежно-белый холодильник, который находился сейчас напротив, казался горным исполином – хозяином этих пространств. Через пару минут Рейчел подала яичницу с беконом, а Айк закончил готовить младшему хлопья с молоком.
Наконец, все уселись за стол. Джеймс с аппетитом поглощал завтрак, девятилетний Дэнни водил ложкой в тарелке. Воцарилось молчание, прерываемое лишь чавканьем Айка и его отца. Через пару минут Рейчел не выдержала.
- Айк, прекрати чавкать…
Подросток поднял на мать колючие серые глаза. Лицо его было бледным, все в юношеских прыщах, которые чередовались с обильно рассыпанными по нему конопушками. Ярко-огненные волосы были коротко острижены. Во взгляде читался немой укор.
Айк уже открыл рот, собираясь сказать что-то, как вдруг раздался звонок в дверь.
- Я открою, - Рейчел встала из-за стола и вышла из кухни.
Старший застыл на пару секунд, смотря в пустой дверной проем, в котором только что исчезла мать, а потом вновь принялся за яичницу. На этот раз уже не чавкая. Отец закончил есть и сейчас наслаждался своим любимым кофе без сахара. Дэнни не осилил еще и половины хлопьев.
Минут через десять вернулась Рейчел. В руках она несла перемотанную скотчем посылку.
- Это от тетушки Мэй, - женщина поставила коробку на стол, - Айк, подай мне нож.
Подросток встал и направился к кухонному шкафу. Джеймс уставился на посылку. Тетушка Маргарет жила в Атланте, штат Джорджия. Совсем недавно ей исполнилось шестьдесят два. Рейчел приходилась ей племянницей. Тетушка была, мягко говоря, странной женщиной. Соседи называли ее колдуньей, но в случае беды или болезни нередко приходили за помощью. По всей Атланте о тетушке ходили самые разнообразные сплетни и небылицы. Кто-то считал ее ведьмой, а кто-то святой. И каждый был по-своему прав. Но вот посылок от нее семья не получала пока ни разу.
Айзек протянул матери узенький кухонный нож, и она ловко расправилась со скотчем.
- Что это?! – спросила Рейчел сама у себя.
Из коробки женщина извлекла странного вида куклу длиной чуть менее полутора футов. Топорного вида фигурка была сшита из плотной белой ткани и набитая чем-то мягким. Две черные пуговки служили глазами, а пучок красновато-коричневых нитей составлял прическу. Кукла была одета в зеленый пиджачок, в такого же цвета брючки и темные башмачки.
- Какой классный! – Дэнни потянул руки к кукле.
- Тут еще и записка… - сказала Рейчел, отдавая мягкую фигурку сыну, - Айк, убери со стола и вымой посуду.
Парень с недовольным видом начал собирать тарелки, вилки и ложки. Мать развернула лист бумаги, лежавший в коробке. Затем, негромко прокашлявшись, зачитала содержавшийся там текст:
- Дэниель, дорогой. Это не просто подарок, это - твой ангел-хранитель. Его зовут Гарольд. Береги его и не давай в обиду. С любовью, тетушка Маргарет.
Дэнни крутил игрушку в руках, рассматривая ее со всех сторон. Джеймс увидел, как на лице жены вспыхнуло возмущение. В следующее мгновение она начала говорить:
- Опять эта сумасшедшая со своими выходками. Мало того, что все ее считают чокнутой, так она хочет, чтобы и нас считали!..
- Ладно тебе, Рей… Брось, это всего лишь игрушка… - Джеймс встал со стула и подошел к окну.
Был конец мая. Ласковое утреннее солнце освещало лужайку перед домом, мягко поглаживая траву теплыми лучами. По дороге неспешно проехал старенький фургон. Солнышко игриво отразилось в одном из его стекол и ослепило Джеймса.
- Я не хочу иметь ничего общего с этой полоумной, - не угоманивалась Рейчел, - мы уехали из Атланты сюда, в Кливленд. Так она и здесь нам покоя не дает. Вся эта черная магия, обереги, заклятья. Чертовщина какая-то!
Айзек мыл посуду. Джеймс отошел от окна и принялся тереть кулаком левый глаз.
- Мне нравится Гарольд, - сказал Дэнни, прижимая игрушку к груди.
- Какая страшная кукла, - Рейчел гневно теребила обручальное кольцо на пальце, - От тетки Мэй только такого и можно ожидать.
- В следующий раз она пришлет нам на Рождество сушеную голову обезьяны, - подал голос Айк.
Он уже домыл посуду и сейчас принялся вытирать ее.
- Все, мне пора. Всем пока! – Джеймс поцеловал жену в щеку и вышел из кухни в коридор.
Там он еще некоторое время постоял молча. Затем надел ботинки, взял сумку и вышел из дома в прохладу майского утра…

Джеймс стоял в больничной палате возле койки, на которой сейчас умирала его жена. На широкие плечи был накинут белый медицинский халат. Он стоял неподвижно и смотрел на женщину, которая еще две недели назад была полна сил и энергии. В настоящий же момент его голубоглазая блондинка лежала на кровати в больнице, ей поставили капельницу – вводили питательный раствор, но это не особо помогало. На экране электрокардиографа дергалась зеленая кривая ее сердцебиения. Рейчел было всего тридцать шесть, но сейчас она выглядела на все девяносто. Светлые волосы выпадали клочьями, кожа лица высохла и сморщилась, сделав женщину похожей на сухофрукт. Перед ним была сущая старуха.
- Господи… Как ты похудела, - вслух произнес Джеймс и вздрогнул.
«Не слышала ли она?!». Но она не слышала. Дыхание ее было неровным – Рейчел рывками втягивала спасительный воздух, и каждый следующий вдох давался труднее предыдущего. Она приходила в сознание все реже, вчера это случилось лишь трижды. Супруга просила воды, что-то бормотала про колдунов. В общем, бредила.
Джеймс присел на стул рядом с койкой и взял жену за сухую, как у мумии, руку. Ногти на ней были пожелтевшими и жутко потрескавшимися. Он поймал себя на мысли, что вот-вот заплачет. Терпеть было уже невозможно. Лицо исказилось в мучительной гримасе. Джеймс ощутил противную горечь во рту. Секунду спустя слезы потекли по щекам.
«Мужчины не плачут…» - твердил себе Джеймс. Но сдержаться не было сил. Рейчел умирала. И это надо было признать.
Рей почувствовала недомогание в понедельник вечером. Выходной прошел тогда нормально. Айзек занимался лужайкой перед домом, Джеймс заделал две дыры в крыше. Жена хлопотала по хозяйству. Вечером они все вместе поужинали. В понедельник с утра все тоже было нормально. С работы она пришла уставшей, а на следующей день уже не могла встать с кровати. Сначала все думали, что это обычная простуда или переутомление. Но все было куда серьезнее. Силы покидали ее с каждым часом. Рейчел усыхала на глазах, будто кто-то невидимый выпивал ее, как чашу с живой водой.
В четверг утром ее увезла скорая. Врачи разводили руками: женщина здорова, серьезных отклонений нет. Но факт оставался фактом. Болезнь съедала ее. Джеймс с детьми дежурили целыми днями у ее постели. Постепенно Рейчел начала говорить несвязно, а затем и вовсе проваливаться в забытье. Ей прописали интенсивный укрепляющий курс. Питательные растворы, уколы… Но это не помогало. Смерть стояла у кровати и медленно гладила ее по редким светлым волосам…
Джеймс постепенно успокоился. Теперь он сидел молча и думал о сыновьях. Им сейчас тоже очень тяжело. Наверное, даже тяжелее, чем ему.
- Джееее… - прохрипела старуха.
- Рей! Детка… - Джеймс взволнованно уставился на супругу, крепко, но аккуратно сжимая ее руку.
- Дееее… тиии…
«Она хочет видеть детей». Джеймс вскочил со стула и выбежал из палаты. В коридоре было много народу: врачи и медсестры в белых халатах, пациенты в больничных пижамах и родственники, пришедшие их навестить. Айк и Дэнни сидели в самом конце коридора. Отец направился к ним. Он шел быстро, едва не переходя на бег. Мутный свет электрических ламп висел в воздухе, словно туман. Сильно пахло лекарствами. Дышать было тяжело.
Айк заметил отца и поднялся с сиденья. Жидкие рыжие брови поплыли вверх, а рот слегка приоткрылся. Юноша ждал плохих новостей. Он сделал несколько шагов навстречу отцу и попал в его крепкие объятья.
- Па… Что случилось? – в голосе Айзека сквозила тревога.
- Мама хочет видеть вас. Она пришла в себя, - он выпустил сына из объятий, - Подымай Дэниеля…
Дэнни все это время спал в кресле, прижимая к груди Гарольда. Джеймс не стал наблюдать, как старший сын будит младшего, а сразу же развернулся и понесся в палату к жене...
Она все еще была в сознании. Костлявые руки тряслись, как под слабым разрядом тока. Женщина бормотала что-то непонятное.
- Рей… - Джеймс тихонько присел на стул рядом с кроватью.
Жена посмотрела на него бледно-желтыми глазами. Джеймс заключил ее руку в свои ладони.
Примерно через минуту в палату вошли сыновья. Айзек подошел поближе к матери и мягко улыбнулся ей. Та, в свою очередь, тоже попыталась выдавить улыбку. У нее не получалось. Дэнни застыл в дверях. Глаза нервно моргали, он дрожал всем телом. В руке мальчик держал куклу в зеленом костюме.
Рейчел перевела свой взгляд на младшего. И тут ее охватило негодование. Джеймс заметил это и поспешно начал успокаивать жену, но та уже ничего не слышала. Ее взор прилип к кукле. Пожелтевшие от болезни глаза были широко раскрыты, на лице застыло выражение гнева, который затем сменил страх.
- Убеерии… - из последних сил произнесла она, - кууклаа…
Все уставились на Дэнни. Сейчас на его лице был не меньший испуг, чем у умирающей матери. Он нервно затеребил правой рукой штанину своих джинсиков, глаза его покраснели и стали влажными от навернувшихся слез.
Внезапно Рейчел охватил настоящая паника. Она трепыхалась на кровати, сжимая из последних сил руку мужа. С уст срывались проклятия и грязные ругательства. Наконец, Джеймс не вытерпел:
- Дэниель, выйди!
Слезы хлынули из глаз младшего. Он выскочил из палаты. Дверь громко хлопнула.
- Все… Все… Все в порядке, родная… - пытался утихомирить жену Джеймс.
Через полминуты Рейчел успокоилась. Приступ паники отнял у нее последние силы. Теперь она лежала неподвижно, глаза закрылись. В воздухе повисла тяжелая гнетущая тишина. Они уже поняли, что произошло. Айзек прислонился спиной к холодной больничной стене и медленно сполз по ней на пол. Оказавшись внизу, он закрыл рябое лицо руками и тихонько захлюпал.
Джеймс сидел неподвижно. На экране электрокардиографа он наблюдал прямую ниточку пульса жены. Он ощутил жар слез на щеках. Нос заложило, стало трудно дышать. Всю жизнь Джеймс был защитником - рассудительным и невозмутимым. Никогда не жаловался и не показывал боли. Но сейчас он не мог терпеть. Не знал, куда себя деть, чтобы сыновья не видели его слабости.
«Мужчины не плачут. Мужчины не плачут» - внушал себе Джеймс.
Но он был не прав: мужчины плакали. И он тоже…

- Джееееймс…
В тумане кромешной тьмы возникли черты знакомого лица.
- Джееееймс…
Мужчина тщетно пытался разглядеть говорившую. Хотя в этом совсем не было необходимости. Внутри он прекрасно знал, кому принадлежит этот голос.
- Джеееймс, вставааай… - эхом разносилось в голове.
Лик, возникший перед внутренним взором, внезапно содрогнулся, будто от помех в вещании. Мужчина напрягся в ожидании. Он изо всех сил старался различить эмоции на лице умершей жены, но никак не удавалось.
- Просыпааайся… - голос стал умоляющим.
- В чем дело?.. Зачем? – прошептал Джеймс сквозь сон.
- Дээннииии… Ты нуужен Дээннииии…
Внезапно голова Рейчел начала искажаться в ужасных формах. Цепкие черные лапы паники схватили Джеймса во сне. Он закричал и резко раскрыл глаза.
Из окна по комнате разливался мягкий лунный свет. В воздухе туманом висели серебристые пылинки. Джеймс лежал на спине, ощущая, как неистово колотится сердце. Его сумасшедший стук с силой отдавал в уши. Мужчина весь взмок.
«Дэнни… Я нужен Дэнни!». Джеймс вскочил с постели и быстро вышел из спальни. В темном коридоре было тихо. Мужчина прошел вперед и остановился у двери в комнату младшего сына. Минуту он стоял молча, пытаясь что-то услышать. Ничего не было. Никаких шуршаний, скрежетов и скрипов. Абсолютная тишина.
«Может все-таки войти?..». Джеймсу никогда раньше не снилось подобное. Со дня похорон жены прошло уже две с половиной недели. И за все это время…
Вдруг мужчина услышал стон. Протяжный стон ребенка. Сомнений не было, это – Дэниель. Джеймс повернул ручку и ворвался в комнату.
Кровать сына стояла у окна. Благодаря ясной лунной ночи мальчика было прекрасно видно. Дэнни лежал на спине, извиваясь всем телом. Он махал руками в воздухе, пытаясь от кого-то отбиться. Сдавленный стон вырвался из его груди, заставляя кровь застыть в жилах отца. Джеймс застыл в изумлении и ужасе от увиденного.
Мальчик задыхался. Внезапно он начал хрипеть. Но это было еще не самым страшным. На груди сына лежала кукла – подарок тетушки Мэй. Фигура человечка обняла хозяина мягкими ручонками за грудную клетку.
«Она душит его?!». Джеймс рванул к сыну. Схватил Гарольда и откинул к двери. Дэнни закашлялся. Отец начал трясти его, пытаясь разбудить.
- Дэнни! Дэнни! Проснись! – мужчина перешел на крик.
Наконец, младший открыл глаза. Вид у него был жутко измученный. Джеймс услышал, как мальчик всхлипывает и прижал к себе сына. Мощной грудью ощутил влагу его слез.
- Все хорошо, малыш… Все хорошо… Я с тобой, я рядом…
Дэнни рыдал, не в силах успокоиться.
- АЙК!!! – крикнул отец.
Похоже, старший сын спал. Минут пять они сидели обнявшись. Потом Дэниель начал приходить в себя. Джеймс отпустил его и пошел к двери. Кукла лежала в дверном проеме. Мужчина включил свет и поднял фигурку с пола.
- Ну и ну… - произнес Джеймс задумчиво.
Волосы-ниточки свисали с овала игрушечной головы и казались в искусственном освещении темно-бардовыми. Она была такой примитивной… И в то же время пугающей…
Мужчина сходил в комнату Айзека и поднял того. Через пятнадцать минут они втроем уже сидели в комнате Дэнни. Гарольд лежал на полу посредине. Джеймс с младшеньким сидели на кровати. Айк расположился на стуле возле письменного стола.
Выслушав рассказ отца, старший погрузился в раздумья. Взгляд его проплывал по увешанной плакатами супер-героев комнате, останавливаясь то на лицах родственников, то на фигурке Гарольда.
- Ты думаешь, это – кукла? – наконец произнес он.
- Я не знаю… Тебе не кажется, что это… Ну, как в фильме ужасов что ли… - Джеймс почесал затылок.
- Мама была права. Это все старуха Мэй и ее колдовство, - начал Айк.
- Я бы не был столь категоричен, мы не знаем наверняка…
- А что тут знать-то?! Все началось с этой посылки. Заболела мать. И потом… Вспомни, что с ней стало, когда Дэнни притащил эту дрянь в палату! Ты это помнишь?! Помнишь, отец?!
Джеймс молчал, уставившись в пол. В место, где сейчас лежала эта проклятая игрушка. Нет-нет… Это больше, чем просто игрушка.
- Но тетушка Мэй, какой бы она странной не была, как бы о ней не думали другие люди, всегда хорошо относилась к нашей семье. Зачем ей это?
- Я не знаю зачем. Но это есть. Эта чертова кукла убила маму. А теперь пыталась добраться и до Дэнни! – Айзек вскочил со своего места и сделал шаг к фигурке в зеленом костюмчике.
На секунду он замешкался в нерешительности. Тут младший брат рванулся к Гарольду и поднял его, прижав к груди. Айзек и Джеймс ошарашено уставились на него.
- Он хороший! Гарольд хороший!- мальчик отчаянно смотрел на отца.
Айк попытался что-то сказать, но слова застряли в горле.
- Завтра утром я позвоню тетушке Мэй и потребую от нее объяснений, - твердо сказал Джеймс, - а теперь всем идти спать. Дэнни, ты ляжешь со мной.
- Я не отдам Гарольда…
- Возьмешь с собой, - отец посмотрел на Айзека.
Старший сын побледнел от злости. Или от страха…

Джеймс стоял в гостиной у окна и сквозь раскрытые жалюзи наблюдал, как легкий утренний ветер играется с листвой молодого дуба, который рос у них перед домом. Мужчина говорил по телефону с тетушкой Мэй. Их разговор продолжался уже минут десять, в течение которых выражение его лица менялось от крайнего удивления до полнейшего негодования.
- Я все понял, тетушка… Да… Да… До свидания, - Джеймс был полон решимости.
Теперь он знал правду. Знал, как на самом деле обстоят дела. Мужчина держал трубку в правой руке и смотрел в окно. Молодое утреннее солнышко весело светилось на небосклоне. Но это совсем не радовало Джеймса. Его сознание увязло в паутине темных мыслей. Он пытался придумать план дальнейших действий, но никак не получалось.
- Господи… Как такое может быть… Что если она ошибается, - мужчина говорил сам с собой.
- Не ошибается! – прогремело у него за спиной.
Дрожь пробежала по спине Джеймса. Сердце погнало кровь с неимоверной скоростью. Адреналин бешено колотил в виски. Мужчина обернулся.
Айзек стоял у входа в гостиную. Его некогда серые глаза казались сейчас бардовыми. Взгляд прожигал отца до самых костей. Злобная улыбка напоминала звериный оскал. Айк сделал два шага вперед и потянул к Джеймсу правую руку. Тонкие, кривые пальцы схватили воздух, и мужчина ощутил приступ удушья. Невидимая рука сжала его шею, не давая вздохнуть.
Айк жадно облизнул потрескавшиеся губы. Отец хрипел, трубка телефона с грохотом упала на пол. Вслед за ней туда же опустился и Джеймс. Теперь он стоял на коленях, тщетно борясь с воздействием сына.
- Зааа… что… - прохрипел он и ощутил, что невидимая хватка ослабла, позволив ему сделать вдох.
- ЗА ЧТО?! Ты спрашиваешь меня: ЗА ЧТО?! – глаза Айзека расширились, - Болван, ты еще не понял?! ТЫ НЕ ПОНЯЛ ПОЧЕМУ?!
Подросток был в бешенстве, его последние слова перетекли в нервный крик. Рука с усилием сжала воздух, и Джеймс ощутил это на своей шее. Он почувствовал, что теряет сознание.
- Я объясню тебе, чертов ублюдок! Я объясню тебе ВСЕ!!! – Айк ослабил воздействие, позволив отцу вдохнуть, - Вы с матерью никогда не любили меня. Вся ваша забота, все внимание было обращено к Дэнни. К этому сопляку. А я?! Я был вам совсем не нужен, не интересен. Я был прислугой в вашем доме! Готовил и убирал. Но вы этого не цениили… Вам было плевать! Плевать на меня! Был только Дэнни. Да, Дэнни. Милый мальчик, карапуз. Такой симпотяга! Я ненавижу тебя! Ненавижу мать! Вас всех ненавижу! Будьте вы прокляты!!!
Сквозь туман уходящей реальности Джеймс видел лицо сына. Видел, как он глубоко всасывает воздух, будто пьет его… Но воздух ли он пил? Взгляд мужчины упал на руки.
«Боже…». Его мощные руки на глазах усыхали, ногти желтели. Жизнь покидала мужчину. Джеймс взревел.
- Айк…
Тоненький голос заставил Айзека вздрогнуть. Отец ощутил, что хватка исчезла, и повалился на пол. Старший резко обернулся. В проходе стоял Дэнни в красно-белой пижаме, держа перед собой на вытянутых руках Гарольда.
Айк отшатнулся и вытянул перед собой руку.
- Он не даст меня в обиду! Гарольд спасет… - лицо Дэнни напряглось.
Старший брат терзал рукой воздух, но это не принесло эффекта.
- Проклятая кукла! – он кинулся на младшего брата и сшиб его с ног.
Сцепившись, они выкатились в коридор. Дэнни упал на спину, выронив из рук спасительный подарок, который лежал сейчас в полутора футах справа. Айзек сел на него сверху и нанес веский удар в челюсть. Потом еще один. И еще…
- Умри! Умри!!! – верещал Айк.
Дэнни терял чувство реальности. Во рту его было полно крови. Из последних сил мальчишка крутанул тело вправо и дотянулся до Гарольда. Айзек потерял равновесие, но восстановил его, опершись левой рукой о пол. И тут он ощутил неимоверное жжение на лице. Дэнни прижал куклу к голове брата. В воздухе повис запах жженой плоти. Айк взревел и начал валиться назад. Но падение его было прервано. Сильные мужские руки обхватили шею и сжались, погружая Айзека в вечный сон…

Дэнни прижимался к груди отца, ощущая его тяжелое дыхание. Они сидели на полу в коридоре. Лицо Дэнни было опухшим. Джеймс периодически хрипло закашливался. В дверном проеме остывало тело Айзека. Джеймс смотрел на него, прижимая к себе покрепче младшего сына.
- Прости меня Айзек… Прости, мой мальчик… Прости за все…

-Мне кажется, что ты просто потакаешь ее прихотям! – мама всегда была чем-то недовольна. Вот и сейчас она ругает папу за то, что он верит в реальность моих ведений и помогает. – Ничего она не видела! Гуля придумывает все эти истории, а ты веришь ей!
-Милая, - у папы в любой ситуации голос такой бархатный, убаюкивающий, - не кипятись. Гулино видения оказалось правдиво. Ведь девушка действительно была заперта в подвале и не могла ничего о себе сообщить! Из новостей Гуля не могла об этом узнать – ведь никому в голову даже не пришло бы поискать несчастную в подвале!
Мама всегда под конец устало вздыхает, будто этот спор ей постоянно навязывают.

Почти каждый вечер мама заводит такой вот разговор о моих способностях. Иногда он заканчивается в пользу матери. И отец дает ей обещание, что больше не будет верить мне. Но он всегда верит мне. Всегда. Независимо оттого, что мне 9 лет. Независимо от того, правдиво ли выглядит видение, что я описываю. Независимо оттого, что думает мама по этому поводу. Она считает, что таким способом я пытаюсь привлечь к себе внимание взрослых. А мне хочется всего лишь поделиться тем, что мне открывается; помочь незнакомым мне людям, чем могу – ведь о них я знаю практически все.
Ох, если бы она знала, каково это – день и ночь видеть в голове картинки, знать против своей воли все о человеке, с которым я познакомилась лишь минуту назад. Я хочу быть обычной, гулять с ребятами на улице, бегать под дождем, раздражая тем самым маму, которая бы беспокоилась, что я могу простудиться. Не слышать каждую минуту голоса, что рассказывают, как им тяжело, как они хотят отдохнуть… быть свободной в выборе своей жизни.
Но папа говорит, что я должна быть сильной. И если Бог дал мне этот дар, то я должна выполнить свое предназначение. Я должна использовать его подарок во благо окружающих меня людей. Пусть они не всегда будут верить мне. Пусть им будет казаться, что я вру. Но таков мой долг – долг человека, которому открыто немного больше, нежели остальным.

-Ты подобна маяку в темной ночи, - часто говорит мне папа. – Твоя душа светиться миллиардами оттенков жизни. Люди идут за тобой, как за путеводной звездой. Ты указываешь им дорогу. На тебя возложена серьезная миссия – и теперь ты обязана воспользоваться своим даром…
Я верю папе – он много пожил на свете, многое видел, но даже ему не понять то, что я испытываю. Ведь ему никогда не слышались в ночи разные голоса, которые то зовут тебя, то молят, то проклинают. Перед его глазами никогда не пробегали мириады человеческих жизней, трагедий, драм…
-Но ведь это не сравнить с тем счастьем, что ты испытываешь, когда помогаешь людям, видишь их радость от прошедшей мимо беды, - всегда возражает мне папа.
Он говорит, что понимает меня; но ему никогда даже не представить себе, каково нести сей крест. Ведь ему никогда не приходиться просыпаться ночами от понимания того, что ты НЕ МОЖЕШЬ никак предотвратить трагедию; тебе НИКАК не сообщить об этом людям; у тебя НЕТ возможности убедить окружающих тебя людей в своей правоте; тебе НИКТО не верит.
И я страдаю в стенах своего сознания, среди голосов, ведений, ненужных мне знаний. И понимаю, что моя жизнь НИКОГДА не будет обычной. Ведь даже радость от сотни спасенных жизней никогда не заполнит пустоту, что возникает после каждой неудачи и засасывает в свои холодные, темные водовороты.
Но я верю папе, что такой странный, тяжелый дар, о котором никогда ни один ребенок не попросит своих родителей, действительно нужен не мне, так хотя бы людям.
Но все чаще мне кажется, что мир вокруг меня зыбок. Смотрю на человека из плоти и крови, но вижу только полусгнившую душу с плотскими желаниями, лишенную надежд и мечтаний. Смотрю на здание, но вижу только призраки страдания прошлого. Хочу видеть солнце, но моему взору открывается лишь полустертый блин на небе…
И ощущения ненадежности, бессмысленности и пустоты с каждым видением становятся навязчивее. Тут даже папа теперь не может мне помочь, хоть он старается всеми силами.
Такой странный подарок, такой глупый дар, такой тяжелый крест… и я… наедине с ним.

-Откройте глаза, - ровный, беспристрастный голос.
Но повинуешься ему беспрекословно – я открыля глаза. В комнате зажегся свет, и рядом оказался Доктор, как он гордо назвал себя. Обычный экстрасенс. Ничего более. Обладатель беспристрастного голоса поинтересовался:
-Все нормально? – я кивнула головой. – Сеанс закончен. Можете собираться.
-Хорошо, - я вышла из комнаты, в которой Доктор погружал пациента в гипноз.
-Скажите, пожалуйста, - голос Доктора слегка дрогнул, - Вы поняли то, что хотела сказать Ваша дочь?
-Да, - односложно ответила я. Мне не хотелось говорить о том, что раньше не додумалась воспользоваться услугам гипнотизера и узнать изнутри, как воспринимала мир моя дочь с экстрасенсорными способностями. В которые мой разум упорно не верил.
Я надела куртку, взяла сумку, попрощалась с персоналом, вышла на улицу, над которой нависало пасмурное небо. Будто ненужный подарок маленькому ребенку от высших сил…
Я с минуту так постояла, задрав голову кверху, а потом добавила к своему ответу Доктору, будто он был рядом и мог услышать меня:
-Мне кажется…

Голос за №1.

Спасибо.

Рассказ №2 слишком сжат, больше похож на миниатюру. Сюжетная линия урезана до придела, не успевает раскрыться. Это эпизод, маленькая частичка ( хотя и вполне неплохая) большего произведения. Но все же эта кроха ма много интересней, на мой взгляд, избитой темы рассказа №1.

Мой голос №2

Произведение номер два получилось каким-то расплывчато-незаконченным. Не впечатлило.
Мой голос произведению номер ОДИН.

Во втором... Неверное понимание темы. Все-таки дар и подарок - это разные вещи, соглашусь с Женей. Хотя написано неплохо для такого объема.

Пожалуй все-таки первый.