Сурова страна скифов. Дикая, неприкрытая ничем земля тяжело страдает от обилия камней, усеявших ее, словно лепромы - тело больного проказой. Давно уже ничего не прорастает в этой иссохшейся почве, да и откуда взяться живому, если вода исчезла из этих мест сотни лет назад. Лишь море, шум которого доносится издалека, нарушает безмолвие, царящее здесь. Да еще редкие птицы, сбившиеся с курса, оживляют своими голосами вековую тишину.
С недавних пор, каждодневно, раздается здесь орлиный клекот. Хлопот мощных крыльев птицы тревожит усопшую природу. Зловещие звуки не предвещают ничего хорошего для узника, прикованного тяжелыми цепями к высокой скале с острыми уступами, ранящими тело (на эти страдания давно уже не обращает внимания пленник). Никак не может сжиться с иной болью – крепкими, острыми когтями и мощным клювом, которые раздирают его тело. Вгрызаются до самой печени, причиняя неимоверные муки, с тем, чтобы назавтра повторить все снова…
***
Краешком глаза увидел Прометей движение на узкой тропинке, ведущей к месту его заключения. Вскоре, из-за ближайшего валуна, показался старец с клюкой. Он приблизился к прикованному титану и, немного распрямившись, заглянул в глаза узника. Взгляд пришедшего показался Прометею злым и пронизывающим, хотя подергивающиеся губы расплылись в улыбке. Старик протянул свои морщинистые руки к ранам, и те мгновенно затянулись.
- Не старайся, Громовержец, - трудно богу скрыться за обличием человека! Или ты забыл, что я твой родственник? – голос титана многократным эхом отражался от ближайших скал.
Через мгновение Зевс во всей своей красе восседал на облаке на уровне глаз заключенного. Хитро прищурившись, первый из жителей Олимпа задал свой вопрос:
- Что заставило тебя, Прометей, предать своего дядю, который души в тебе не чаял?
- Я отдал людям огонь, чтобы восстановить справедливость. Теперь они смогут обогревать свои жилища, готовить вкусную пищу и…
Зевс жестом прервал говорившего:
- Еще на Олимпе мне надоела твоя болтовня. Думаешь, кого-то волнует украденный огонь? Об этом все мои помыслы и заботы? Тебе кажется, что из-за глупой кражи я не сплю ночами? Глупец!
- Можешь не продолжать, о Великий. Я прекрасно знаю, ради чего ты сюда пришел. Во все времена, как у людей, так и у богов, причиной раздора была женщина. Не прошу милости для себя, но пожалей ее – молодую и прекрасную, созданную по твоей воле.
Зевс, в порыве гнева, взлетел на облаке ввысь, покружился немного в небе и вновь остановился перед Прометеем.
- Гефест смешал землю с водой и сделал из этой смеси прекрасную девушку, которая обладала людской силой, нежным голосом и взглядом бессмертной богини. Афродита отдала ей неотразимую прелесть; Гермес - хитрый ум и изворотливость. От Афины она получила сияющие, как солнце, одежды, золотые ожерелья и венок из благоухающих цветов, возложенный на ее пышные кудри. Никого не было красивее Пандоры, а ты, мерзкий мальчишка, украл ее у меня!
- Ты забыл, Аттис, что богиня любви была и моей наставницей. Она научила меня любить женщину так, как того хочется ей. Поэтому Пандоре было хорошо со мной, а не с таким стариком, как ты, пусть и могущественным. Так была восстановлена небесная справедливость: ты наказал меня за украденный огонь, но я смог отомстить великому Зевсу: отнял ту, которую он готовил в любовницы.
- Жалкий преступник! Как смеешь ты дерзить величайшему из богов? О какой справедливости ты говоришь? Ее не было прежде и никогда не будет! Слышишь меня – ни-ко-гда! Глупая девка, решившаяся променять меня на дерзкого титана, послана на землю. Там ее имя станет сопутствовать бедам, болезням и неудачам. А ты... - верховный бог придал своему лицу гневное выражение, но, судя по всему, разговор еще не закончил, - недалекий и презренный племянничек, сгниешь здесь заживо, и имя твое забудется, словно и не было.
- Зевс! Разве ты не понимаешь, что угрозы твои пусты. От матери своей перенял я уважение к законам, которые ты бессовестно попираешь. Вместе с огнем я дал людям ЗНАНИЕ. Теперь они смогут понять, что главный олимпиец – совершенно никчемный старикашка, способный только приказывать другим; увидят твое пренебрежительное и несправедливое отношение к ним. Что ты можешь сам? Ни нагнать ветер, ни вызвать бурю, ни, даже, зажечь огонь. У тебя нет знаний, нет друзей: все держится на страхе, перед бунтарем, свергнувшим собственного отца. Я точно знаю, что когда ты решил меня наказать, то советовался с мерзким Гермесом, ибо не в состоянии был ничего придумать. Вот и сейчас ты не уходишь: хочешь узнать тайну, которой я владею.
При этих словах Зевс задрожал от гнева, но промолчал: проклятый титан все предвидел.
- Хорошо, - продолжил Прометей, - мы сможем договориться. Ты восстановишь справедливость: освободишь меня, вернешь Пандору и не станешь мстить людям. Взамен, я открою тебе будущее.
- Обещаю, что ты увидишь Олимп очень скоро, - промолвил Зевс после некоторого раздумья, показавшегося титану искусственным. – Пандора уже сделала свое дело, и она мне больше не нужна. Касаемо людей: неужели ты считаешь, что я опущусь до мести этим жалким созданиям? Пусть будут заняты своими несчастьями, болезнями, злобой и войнами. Но, как прикованный к скале титан может знать то, что мне неведомо? Или ты обладаешь даром пророка?
Узник ответил не сразу. В этом весь Зевс: даже самый последний виночерпий на Олимпе знал о способностях Прометея видеть будущее, и только Громовержец всегда занят исключительно своей персоной.
- Среброногая богиня заждалась тебя, Великий. Но знай: если бессмертная Фетида родит сына от бога, этот ребенок станет самым могущественным, и, не исключено, уготовит тебе то же, что ты сделал с Кроносом.
После этих слов Прометей заглянул в глаза собеседнику и остался доволен: страх поселился в душе главного из олимпийцев.
- Твои сведения важны, титан, - согласился Зевс, - и стоят моей милости. Я пришлю к тебе своего сына и он освободит тебя. Более того, ты можешь вернуться на Олимп.
Про себя же подумал: "Как легко я раскрыл тайну, которую давно уже пытаюсь узнать. Пусть думает, что наше противостояние окончено – он еще узнает силу моей мести."
Когда Прометей остался один, то громко рассмеялся:
- Сколько не убеждай глупца, он все равно не поймет. Отдав людям знания, я, тем самым, предал недалекого олимпийца грядущему забвению. Когда человек поймет, что ему подвластно создавать молнии, укрощать стихии и познавать природу, он перестанет поклоняться Зевсу. И это стоит всех моих страданий...