|
|
|
Восьмой межсайтовского конкурс "Летучий Голландец"
|
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
14 конкурсный рассказ - Портрет литератора - 8 межсайтовский
Портрет литератора
Как известно, три главных русских вопроса: «Кто виноват?», «Что делать?» и «Можно ли есть курицу руками?»
Образ героя этой зарисовки, по моей задумке, должен вызывать в памяти читателя четвёртый вопрос. И этот вопрос: «А судьи кто?» Попробуем разобраться, что же это за личность из нашего недавнего светлого прошлого – советский литератор.
Этот персонаж весьма неоднозначен, его нельзя сразу отнести к отрицательным. В юности он был блестящим молодым человеком, эрудированным и остроумным. Цитировал Бодлера на французском, слегка морщил свой красивый прямой нос при имени Хемингуэя, считая того зарвавшимся журналистишкой, зато очень ценил «Улисс» Джойса за то, что его никто не понимал. Вообще-то он и сам не понимал, но мог с видом знатока поддержать разговор о том, что использованный в романе литературный метод потока сознания не идёт ни в какое сравнение с соцреализмом. И уж конечно, Солженицыну, запрещённый властями роман «Архипелаг Гулаг» которого он прочёл в самиздатовских списках по ночам и плотно закрыв дверь, опасаясь доноса соседей по коммуналке, Солженицыну кудакак далеко до Грема Грина! Обсудить Грина и Джойса в эту холостяцкую комнатушку он часто приводил на ночь различных красивых и ухоженных женщин, и под утро они уходили, совершенно довольные своим новым знакомым. Друзья не без оснований завидовали ему, считая Дон Жуаном.
Сей персонаж, опередив многих, заполучил членский билет Союза писателей, издавтоненькую книжку стихов о родных берёзках и нелегком, но почётном труде ивановских ткачих, сплошь и рядом сравнивая их с рафаэлевскими мадоннами. Вообще-то, ни с одной ткачихой лично он знаком не был, а если бы и был, они бы явно друг другу не понравились. Всю свою творческую командировку в Иваново он просидел в номере гостиницы, распивая с соседом – уроженцем солнечной Грузии «Алазанскую долину» и закусывая её великолепным соседовым сулугуни. Вот сосед-то толк в ткачихах как раз знал: он в отличие от нашего героя не брезговал пройтись по местным пыльным улицам и заглянуть в грязноватый танцзал. Поэтому нашему герою часто приходилось уходить на ночь к своей тётушке, которая жила за городом и искренне восхищалась талантливым молодым племянником, начинающим поэтом, столичным жителем. Утром ткачиха спешила на фабрику, а племянничек возвращался в номер и снова принимался за «Алазанскую».
Выпить он вообще любил, даже очень, но не дешёвую «Столичную» или «Кубанскую», считая их напитками пролетариата, а пятизвёздочный коньячок и привезённый друзьями из загранпоездок «Мартини». Его самого в загранпоездки пока не посылали, что он втайне от всех тяжело переживал. Его первая книга стихов, которой он слегка стыдился, так и не была раскуплена, о переиздании речь не шла.
Кстати, он и сам не считал себя поэтом – скорее прозаиком, и уже много лет трудился над толстым романом, в котором глубоко прорабатывался основной конфликт столь нелюбимого им соцреализма – борьба хорошего с еще более лучшим. Но поскольку как может разрешиться такой конфликт, ему и самому было неясно, роман так и не был завершён.
А пока что он подвизался на литературном поприще, сочиняя рецензии и вступительные статьи к чужим сборникам рассказов и стихов и пописывая в «Литературную газету» пространные статьи об утрате обществом нравственных ценностей. Писал он их, развалившись за резным столом красного дерева, покуривая виргинский табак, попивая виски со льдом из хрустального бокала и время от времени поднимая глаза на экран видеомагнитофона, чтобы отследить очередной сюжетный поворот немецкого порнофильма.
Вы спросите, откуда взялись стол, видео, виски и сигареты «Мальборо» и куда же делась комната в коммуналке? Да наш герой давно уже улучшил свои жилищные и материальные условия, женившись на дочери высокопоставленного партийного чиновника от литературы. Тесть по-своему любил его, хотя и считал брак дочери мезальянсом, но ведь сердцу не прикажешь, не так ли? Главное, чтобы дочь была счастлива. Он по-отечески похлопывал зятя по плечу, спрашивал о творческих планах и, не дослушав ответ, удалялся к себе. Дочь опускала глаза и краснела от неловкости за супруга.
Повезло нашему герою, если у него всё было в порядке с пятым пунктом. Тогда он гордо именовал себя в статьях исконно русским человеком, дед которого ещё землю пахал,патриотом великой России. Хуже, если не повезло. Тогда он, вероятно, был членом Антисионистского комитета советской общественности и, преодолевая гадливость и именуя себя «честным евреем», подписывал статьи в «Правде» о коварных замыслах мирового сионизма типа «Фашизм под голубой звездой» или «В чьем кармане шарит рука Израиля?». Первыми в списке подписавших шли имена Народных артистов СССР Аркадия Райкина и Элины Быстрицкой, которых как раз в этом было бы жестоко упрекнуть: они находились у всех на виду и не могли отказаться от подобной «чести». Наш герой мог: мелкая сошка, нашлись бы и другие, но не посмел. Поэтому его имя тоже маячило в списке, но почти в самом конце.
Вообще его фамилия была до сих пор не на слуху, и это его бесконечно мучило. Онвсё больше пил, причем в одиночку, и не брезговал уже и водкой. Жена, чьим подкаблучником он давным-давно стал, его тихо презирала и ругала себя за романтические бредни загубленной молодости. Охламоны-дети тянули из него деньги, благо поток гонораров за рецензии и статьи не иссякал. Эти юные мажоры тоже любили выпить и развлечься и в отсутствии родителей устраивали в их прекрасно обставленной квартире сталинского дома в центре Москвы коллективные оргии с распитием отцовского виски, курением марихуаны и практическим освоением наиболее замысловатых поз Кама Сутры. На видео без конца крутилось порно и Майкл Джексон, сигаретный дым стоял хотьтопор вешай.
Подлинным спасением для нашего героя стало приглашение его на преподавательскую деятельность в Литературный институт. Деньги, конечно, небольшие, но это не беда. Главное – общественное признание его заслуг и возможность проявить себя на новом поприще в качестве педагога. Он приободрился, с энтузиазмом принялся за новое дело и даже на время расстался с рюмкой. На лекциях он блистал эрудицией, упиваясь вниманием аудитории и собственным красноречием. С удовольствием отвечал навопросы, в которых уже содержалось три четверти ответа, и бросал масляные взгляды на хорошеньких студенточек.
Впрочем, взгляды эти носили скорее платонический характер: у него уже лет 15 какне стоял – следствие сексуальной и алкогольной изношенности. Последняя отчаянная попытка реабилитироваться произошла, когда он в отсутствие жены (она была на даче Писательского союза в Переделкино) пригласил домой одну студентку-старшекурсницу обсудить её курсовую работу, посвященную Флоберу. Он плохо слушал, что говорила девушка, поил её коньяком и много говорил сам. Он усиленно *бал ей мозги Гремом Грином и Джойсом – старыми верными друзьями, не раз его выручавшими. Когда же дело дошло до дела, дела как такового не вышло. Он попытался свалить вину на неё, невнятно пробормотав: «Да вы перфекционистка, душечка». Девушка убежала в слезах, на ходу застёгивая кофточку, и больше на его лекциях не появлялась.
Сами лекции тоже стали приносить ему всё меньше удовлетворения. На последней парте всегда обязательно сидел какой-нибудь молодой козёл, будущий гений, который, смазывая всю картину, не следил вовсе за его словесными пассажами и наглым басовитым голосом задавал совершенно неуместные вопросы, в которых ставилось под удар то, что было для нашего героя свято: метод потока сознания и авторитет «Литературки». Причём таких козлов от лекции к лекции становилось всё больше.
Наш герой стал лютовать на семинарах и экзаменах, без разбору зарубая почти всё написанное студентами. Как правило, он вообще не дочитывал до конца, будучи уверен, что все эти молодые выскочки – махровые графоманы. Если бы к нему на зачет пришел сам Лев Толстой, он поставил бы тому «неуд» за плохое раскрытие образа Кутузова в курсовой работе «Война и мир».
Настоящим ударом стала для него смерть в 1980 году Владимира Высоцкого. Вернее, не сама смерть, конечно, – туда ему и дорога, хриплому пьянице, а то всенародное горе на похоронах Поэта, которое, сметая все барьеры и границы, смело окончательно и всё ещё остававшиеся чахлые духовные ценности нашего героя. И этот-то актёришка даже без звания заслуженного артиста, с нереализованными амбициями супермена, не член Союза писателей, сочинявший песни на трех аккордах о том, чего сам не испытал, – кумир миллионов, и эти реки слез и этот коллективный стон – это все о нём?! Где-то на задворках сознания маячила навязчивая, как тараканы, мысль: «Обо мне-то кто заплачет, когда я умру?»
И здесь героя моего
В минуту, злую для него,
Читатель, мы теперь оставим
Надолго… Навсегда.
А. С. Пушкин, «Евгений Онегин»
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
Изморозь (оценки и мнения)
1.
----
1-4
1-3
1-3
4-3
Особой идеи я тут не увидел. Написано неплохо, но излишни тяжелые слова типо "опалесцирующие"
-------------------------
2.
----
1-3
2-3
3-2
4-3
Грустно, конечно, но верю, что история реальная, потому что такое быть может и есть. Но я не люблю истории без проблеска. Да, в жизни оно часто так и бывает, но в литературе нужно людям давать этот светлый лучик, может быть даже немного изменив реальность.
------
3.
---
1-4
2-4
3-3
4-4
Ну этот из трех лучший по качеству.
-----------------------------
4.
---
Гипербола еще та)
1-3
2-4
3-2
4-3
--------------------------
5.
------
"...где-то высохла краска, и ты не сломал ногу, споткнувшись." - Споткнувшись о не высохшую краску? Это как?
Из-за сбитого форматирования, пропущенных пробелов и абзацев с первого раза читается сумбурно и непонятно где, кто и что говорит. да и вообще: Санта тут иль дед Мороз все же? Какой-то сборный образ, но ближе к Санте. Но у Санты нет внучки! а у Деда Мороза нет серых гоблинов!
"...даже в праздничный вечер ему обязательно нужно быть в курсе событий. Мать готовила праздничную индейку. " Тут во втором случае слово "праздничную" можно заменить на "рождественскую"... И все же это Санта... тогда к чему это "... Прости меня, дедушка Мороз. " и Снегурочка с какого бока тут?
Так то затея не безынтересная, но хаотичная и сумбурная.
1-3
2-2
3-2
4-3
----------------------------------------
6.
--
С трудом дочитал.
1-1
2-3
3-1
4-1
-------------------
7.
---
Ну, уже что-то похожее, близкое к теме. Таких историй, на самом-то деле, очень много, но не все интересуются.
1-4
2-4
3-3
4-4
----------------------------------
9.
---
1-3
2-4
3-3
4-4
--------------------------
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
8 (15) конкурсный рассказ - Васька - 8 межсайтовский
Васька
В нашем дворе жила кошка Васька. Красивое имя Василиса, еще котенком, ей досталось от старой бабки Клавдии, ныне покойной. Трехцветная: белые носочки на лапках, белый пушистый хвост с рыжей кисточкой, как будто в краску макнули, и пятнистая пушистая шубка: бело-рыжая с черными пятнами .Во дворе Ваську любили, но после смерти бабы Клавы, никто сиротку себе так и не забрал, и мы, всем домом, кормили ее и пускали в подъезд греться, долгими зимними ночами. Здесь у Васьки был свой уголок: теплая тряпка, выделенная кем-то из соседей, и две миски. Кошка жила здесь только зимой и в холодную и мокрую погоду, все остальное время, проводя на улице.
Возвращаясь домой со школы, я часто носил Ваське сосиски и котлеты из столовой, а по праздникам, на сэкономленные деньги, покупал ей пачку вискаса ,которую кошка тут же, с благодарностью, съедала. Забрать ее домой не разрешали родители. В двухкомнатной квартире я жил с родителями и двумя сестрами, и животным, как считала мама, было тут не место.
Мальчишек в нашем дворе было всего двое – я, да мой друг Колька, и мы частоходили играть в соседние дворы, а когда Колька болел, я проводил все свое свободное время с Васькой, никогда не отказывавшей мне в играх. Впрочем, кошка была любимицей всех детей, озорно играя и ласкаясь, она привлекала к себе внимание и завоевывала сердца даже суровых старшеклассников.
Тот день был морозным и солнечным. Я возвращался со школы, как обычно неся для Васьки котлету. Я долго искал любимицу, найдя ее только спустя минут двадцать возле мусорного бака. Здесь же валялись и ее миски.
Пару дней назад в нашем доме появились новые соседи, поселившиеся в квартире бабы Клавы. Кошка доверчиво крутилась рядом, с интересом наблюдая, как новые жильцы заносят вещи в некогда ее родную квартиру. Ее пару раз грубо отпихнули в сторону, чтобы не мешалась под ногами, а когда кошка кинулась в квартиру, так и вовсе вышвырнули из подъезда. Больше в подъезд Ваську не пускали, а ее кошачьи вещи просто выкинули на улицу.
Я протянул руку, чтобы погладить свою любимицу, а кошка, хоть и заурчала в ответ, но ко мне так и не приблизилась.
- Васенька! Ну чего ты? Я тебе котлетку принес. Кис-кис-кис! – я достал котлету и протянул ее кошке.
Всегда общительная и добродушная, Васька боязливо принюхалась и, урча,потянулась к котлете. Я не убирал руку, пока кошка не привыкла, и начал аккуратно гладить любимицу, говоря ласковые слова. Бока Васьки вздымались, когда она дышала, и под своей рукой я чувствовал шевеления. Кошка была беременная и совсем скоро должна была окотиться.
- Кто это тут у нас? Кошатник и его драная кошка? – раздалось над мои ухом. Я поднял голову и увидел сына нашей новой соседки, старшеклассника Максима. Высокий и крепкий, он навис надо мной и с интересом разглядывал меня и Ваську. Злые глаза с жадностью впивались, изучая меня с головы до ног.
- Она не драная, - попытался заступиться за Ваську я, загораживая ее собой, но Максим оказался проворнее. Он схватил кошку за задние лапы и поднял на уровень своих глаз, держа ее на расстоянии вытянутой руки. Васька даже не пыталась сопротивляться, лишь жалобно замяукала.
- Отпусти ее! – я шагнул навстречу Максиму, еще не зная, что буду делать. Обидчик был выше меня почти на две головы, и я, никакой угрозы для него непредставлял.
- А то что? – с издевкой спросил он, продолжая удерживать Ваську . Кошка жалобно мяукала, и я, желая поскорее освободить ее любой ценой , замахнулся на Максима, чтобы ударить, но тот с силой оттолкнул меня в сторону. - Отпустить? – усмехнулся он – Да пожалуйста! Кто только сказал, что кошки всегда приземляются на задние лапы? Максим разжал пальцы и Васька упала на землю. Падая, кошка попыталась извернуться, то тяжелый живот перевешивал, не давая выровняться, и Васька смогла приземлитьсятолько на передние лапы, ударившись животом о землю. Кошка замерла и замяукала с большей силой, прижимая хвост и голову к земле. Понимая, что кошке плохо, я, почти со слезами, кинулся на Максима и пару раз умудрился ударить его. Но это только разозлило обидчика все сильней. Он усмехнулся и, схватив меня за подбородок, запрокинул мою голову, зло проговоривпрямо в лицо:
- Ты за это еще заплатишь, сопляк! С силой толкнув меня на землю, он сплюнул, и резко развернувшись, пошел прочь.
Васька истошно мяукала, а я нес свою любимицу туда, где, как мне казалось, было безопасно. У соседнего дома, в куче строительного мусора, я соорудил для нее настоящий домик, защищавший от дождя и ветра. Пожертвовав для кошки свой теплый свитер, дома совру что-нибудь о том, что оставил его в раздевалке и его украли, я принес Ваське ее миски. Кошка продолжала громко мяукать, а я, не зная,что делать, говорил ей ласковые слова, пытаясь успокоить.
Домой я вернулся уже под вечер, довольный и счастливый. Кошка привела четырех котят: двоих рыжих, одного черного и одного такого же пятнистого, как и сама Васька. В голове я уже неоднократно прокручивал все фразы, которыми, как мне казалось, мог уговорить родителей взять хотя бы одного котенка. Остальных, я мог бы раздать одноклассникам. Мои размышления прервал встревоженный голос мамы и зареванное лицо младшей сестры.
- Я понимаю, что тяжело растить сына без отца, но она должна на него повлиять! Кто из него вырастет? Я завтра же поговорю с ней! – ругалась мама. Как позже мне рассказала младшая сестренка, она стала свидетелем того, как наш новый сосед Максим, стрелял из «воздушки» и убил трех воробьев. Малышка испугалась и заплакала, а сосед, направив на нее свое «оружие» изобразил выстрел. Я попытался успокоить сестру, а сам с ужасом думал, что же теперь делать. Прошло больше месяца, а наш сосед вел себя тихо и миролюбиво. Я уже и думать забыл, про то, то произошло раньше. Котята открыли глаза, и Васька пару раз пыталась принести их к нашему дому, но я, на всякий случай, уносил их обратно. Забрать хотя бы одного, родители так и не разрешили, но я не терял надежды, ведь младшей сестренке разрешили завести рыбок. Но что такое рыбки по сравнению с веселым и озорным котенком?
Все шло хорошо, пока однажды утром, я не обнаружил одного котенка у подъезда. Маленький рыжий комочек лежал прямо у дверей в подъезд и уже оконечел. Я сужасом схватил его, не зная, что делать. Васька могла принести его и отправиться заостальными, но где остальные? Могла ли она его забыть? Со всех ног, я бросился к Васькином домику, прижимая к себе холодный комочек. На меня кошка не обращала никакого внимания и кормила котят, пока я не полез к ней, проверяя их количество.Васька недовольно дергала хвостом, пока я осматривал ее домик. Котят было трое.Расстроенный, я оставил мертвого котенка у мусорного бака и отправился в школу, решив, что обязательно похороню его после уроков. Весь день прошел в грустных мыслях. Уже выходя из школы, кто-то довольно грубо задел меня плечом, и, когда я обернулся, меня так же грубо прижали к стене.
- Ну что, сопляк? Ты думал, я забыл про тебя? – Максим смотрел на меня с нескрываемой ненавистью. – Подарок тебя ждет.
Он отпустил меня, зло усмехаясь, и я бросился со всех ног прочь. Чувство тревоги не покидало меня, а когда я приблизился к Васькиному домику, оно только усилилось. Васька лежала на моем свитере и не шевелилась, а рядом с ней лежали два котенка: рыженький и черненький, и они, как и Васька не двигались. На ватных ногах я подошел к своей любимице и опустился на колени, надеясь, что они всего лишь спят. Но кошка не повернулась ко мне и не открыла глаз. Откуда-то сзади ко мне, ластясь, подбежал еще один котенок, тот, который был очень похож на Ваську. Малыш немного покрутился возле меня и полез до своей мамки, в поисках молока. Расталкивая других, он требовательно мяукал, но Васька лежала, не двигаясь, как и его братья. Я чувствовал, как по щекам текут слезы, и я знал, от кого был этот ужасный «подарок». Я взял маленький мяукающий комочек и спрятал его под куртку. Потерять последнее, что осталось от Васьки, я не мог. Отнеся малыша домой, я нашел какую-то коробку, чтобы похоронить свою любимицу. Переложив Ваську и ее мертвых котят на свой свитер, я отнес их на пустырь, где закопал, сделав небольшую могилку. Вечером дома был серьезный разговор, и родители решали, что же делать с моим маленьким, спасенным другом. Поддавшись на уговоры, мама все же разрешила оставить котенка, чему я был несказанно рад.
***
По окончании школы Максима осудили за жестокое обращение с животными и назначили наказание, в виде ареста на срок шесть месяцев. Как оказалось, то, что случилось с Васькой, было не единственным случаем. На прошлом месте жительства Максим неоднократно издевался над животными, будь они домашними или бездомными. Его мать неоднократно платила штрафы, Максима пару раз помещали в специальные учебно-воспитательные учреждения закрытого типа, но повлиять нанего никто не мог. После убийства Васьки, было еще три случая жестокого обращения с животными в нашем дворе. Сейчас, пока сын под арестом, мать Максима снова ищет новую квартиру.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
10 (16) конкурсный рассказ - Счастье в коробке - 8 межсайтовский
Счастье в коробке.
Вика готовила ужин, когда раздался звонок в дверь. Слегка удивившись (она никого не ждала), женщина посмотрела в глазок. На лестничной площадке стоял мальчик с картонной коробкой в руках.
- Здравствуйте, - пробормотал он, когда Вика открыла дверь.
- Ты кого-то ищешь? Или... - ее взгляд скользнул по коробке. - Хочешь что-то попросить?
- Нет, я наоборот... - мальчик смущенно переступил с ноги на ногу.
- Хочешь что-то продать? - Вика почему-то решила, что в коробке у него старые книги. - Мне ничего не нужно.
- Нет, я... - мальчик собрался с духом и наконец выпалил, - Тетя, возьмите щенка! Он хороший!
- Щенка? - удивилась Вика. - Нет, мне сейчас не до собак... Извини. Попробуй позвонить в другую квартиру.
- Я уже звонил, и не в одну, - мальчик тяжело вздохнул. - Я хотел взять его себе, но родители не разрешают.
- У меня болеет маленькая дочь, - отозвалась Вика.
- Он тоже маленький! - отчаянно крикнул мальчик. - Он не выживет на улице!
Женщина уже почти закрыла дверь квартиры, но, услышав это, остановилась. Ей вспомнились случайно услышанные вчера по телевизору слова: "Для животных человек — это Бог. Как мы просим помощи у Бога, так они просят помощи у человека".
Помедлив, Вика открыла дверь.
- Ну, заходи, показывай своего щенка, - сказала она.
Глаза мальчика радостно заблестели. Он вошел в прихожую, опустил коробку на пол и бережно вытащил из нее черного, похожего на овчарку, песика с белыми лапками.
- Я его нашел сегодня на улице, - мальчик погладил щенка и улыбнулся. – Смотрите какой хороший? Он принесет вам счастье!
Вика посмотрела на щенка и вздохнула, понимая, сколько с ним будет хлопот. А еще надо дать лекарство дочке и сделать ей лечебный компресс...
Щенок тявкнул, изо всех сил виляя коротеньким хвостиком, и принялся с любопытством обнюхивать все вокруг.
- Мама?.. - вдруг раздался голос из комнаты. Послышались приближающиеся шаги. - Мама, кто-то пришел? Это папа?
В прихожую вошла маленькая девочка в розовой пижамке. Вика повернулась к ней:
- Катюша, ты зачем встала? С температурой надо лежать в кроватке!
Но дочка не слушала ее – она смотрела на щенка.
- Ой, какой лапочка, - прошептала она восторженно. Медленно подошла к песику и, опустившись на корточки, принялась гладить его ладошкой. Щенок бешено завилял хвостом и лизнул ее в нос.
Личико девочки осветилось улыбкой. Вика тоже невольно улыбнулась - она давно не видела дочку такой счастливой. С тех пор, как год назад ушел от них отец, она почти все время была грустной и часто плакала.
- Так вы возьмете его? - с надеждой спросил мальчик.
- Конечно, - ответила Вика, как завороженная глядя на дочку. Щенок лизал ее щеки, а она заливалась веселым смехом.
- Спасибо вам. Я уже не знал, что и делать, - улыбнулся мальчик, с благодарностью глядя на Вику.
- Нет, - ответила женщина, переводя взгляд с дочки на мальчика, - это тебе спасибо!
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
11(17) конкурсный рассказ - Обиженная судьбой - 8 межсайтовский
«Обиженная судьбой, или сколько стоит благодарность».
Она попала сюда вчера. Как называется это место, она не знала, но тут было тепло и два раза в день давали еду. Таких, как она, тут было ещё двадцать. Они были разные. Кто-то старше её, а кто-то младше. Кто-то постоянно ворчал и вспоминал свою вольную жизнь, а кто-то, наоборот, пытался уже тут устанавливать свои порядки. Ей было на это плевать. Это место было явно лучше улицы, где она прожила почти год, считая зиму. А пережитую зиму на улице стоит считать за десять лет, если не за двадцать. Здесь было тепло и кормили. Этого было достаточно, чтобы вообще не вспоминать свою «вольную жизнь». С остальными она держалась прохладно. Ни с кем не ругалась, но и не дружила тоже ни с кем. Она выбрала себе уютный уголок, который ещё никто себе не выбрал, устроилась тами наконец-то смогла заснуть. Заснуть так, как это можно сделать только в тепле и на сытый желудок. Заснуть так, как она уже даже не помнит, когда последний раз спала .
Что дальше будет, она не знала. Сколько будет длиться это время еды и тепла – неизвестно, поэтому она наслаждалась каждой секундой.
На второй день её куда-то повезли. Она пыталась вырваться и остаться. Но они были сильнее её. Они крепко схватили её с двух сторон и затолкали в машину. Там, куда её привезли, какой-то улыбчивый джентльмен, рассказывая ей о чём-то, неожиданно сделал ей укол. Потом она не помнила ничего, а когда очнулась, уже была снова в том тёплом месте, где кормили. Только очень тошнило, кружилась голова, и болело в низу живота. Но на душе было радостно. Всё-таки ещё один день в тепле и с едой – это то, что делает её благодарной своей судьбе. Есть не очень хотелось, но она ела, даже на ватных ногах, вставала и шла к еде. Никогда не знаешь, когда закончится это время, поэтому нужно есть сейчас.
Прошло уже много дней. А её продолжали кормить и никто не выгонял. Живот постепенно болеть перестал, головокружение прошло. Сегодня, также как однажды её, привезли новенькую. Новенькая озиралась по сторонам в ужасе и дрожала от страха. Когда подали еду, они с новенькой оказались рядом. «Не переживай, подруга, - сказала она новенькой, - здесь тепло и кормят два раза в день». Новенькая кивнула. После ужина новенькая расположилась рядом с ней. Остальных боялась и избегала. У них сложилось что-то типа дружбы. Если так можно назвать дружбу, конечно. Скорее, «взаимосочувствие». Но это уже что-то, когда больше ничего нет.
Прошло ещё сколько-то дней. Сколько – она не считала. Зачем считать, когда всё хорошо. По крайней мере, точно лучше, чем раньше. В один из дней новенькую куда-то увезли и больше не привозили. Она даже немного поскучала по своей диковатой и странненькой подружке. Но жизнь продолжалась. Здесь было также тепло и сытно, и у неё даже стали появляться мысли, что так может быть всегда… Она старалась об этом не думать, чтобы не обольщаться. Но иногда во сне ей снилось, что это навсегда.
Однако, «всегда» – слишком красивое слово. Прошло всего несколько дней после исчезновения новенькой, а они – те, кто сильнее всех в этом месте, снова заталкивают её в машину. На этот раз она вырывалась в два раза сильнее, вспоминая боль в животе, которая только недавно закончилась. Но ничего не помогло. Её снова куда-то везли. Но её привезли совсем в другое место. Здесь не было того ужасного настойчивого запаха. Тут было уютно и даже больше места, чем в привычном ей тёплом доме, где кормят. Её выпустили, и она забилась в самый дальний угол этого нового пространства. Вдруг она услышала движение где-то справа, обернувшись, увидела ту странненькую подружку, которая недавно исчезла. Подружка подмигнула ей. Прошло некоторое время, пока она осмелилась выйти из своего убежища. Никто за ней не охотился, подружка дремала на диване. Кроме них с подружкой, в доме были только трое тех, кто сильнее их. Таких, как они, больше здесь не было. Она стала обходить новое место, исследуя каждый уголок. Здесь было три комнаты, кухня, ванна и туалет. Здесь было тепло и гораздо тише, чем в её прошлом доме. Внезапно раздались шаги. Она прижалась к косяку. Но подружка махнула ей: «Пошли, есть дают!» И в этот момент она почувствовала запах еды. Вкусный, тонкий аромат. Это была совсем не та еда, которой их кормили раньше. Этот аромат защекотал нос. «Этот день даже лучше, чем вчера» - сладко подумалось ей. Прошло несколько лет. Она нашла своё счастье здесь. Её здесь любили, кормили и даже были к ней ласковы. В какой-то момент ей даже закрались в голову сомнения, что важнее –чтобы тебя кормили и были тепло, или чтобы к тебе были ласковы. Но тут у неё было и то, и другое, и она была по-настоящему счастлива. Жильцы тем временем менялись. Одни «сильные» уходили, другие приходили. Однажды в доме появилась женщина. Она была хорошей и ласковой, но она изменила всё в жизни нашей героини. С появлением этой женщины вскоре появилось ещё несколько таких же, как она и подружка. Их было двое, этих новых. Только она стала привыкать к их соседству, как родилось ещё четверо маленьких. Она относилась к этому философски. Ей теперь приходилось делить пространство с целой семьёй, но это её не пугало. Куда больше это расстроило её странноватую подругу. Та стала устраивать акции протеста, пытаться поговорить с «сильными», и как-то добиться возвращения всего на круги своя. Конечно, ничего нельзя вернуть обратно. Всё, чего та смогла добиться – это проблем со здоровьем на нервной почве и через несколько месяцев странноватая подруга скончалась. А она осталась жить. Жить – в этом слове состоял весь смысл её бытия. Жить, находя радости в каждой секунде, жить, благодаря каждый день за то, что живёшь.
Понеслись перемены. Вместе с новоявленной семьёй её перевезли в новое помещение. «Сильные» переехали с ними тоже. Сначала там было холодно, а когда становилось тепло, очень пахло угарным газом. Здесь было печное отопление. Из старого дома перевезли мебель, и она с любовью вдыхала запах шкафов, которые сохранили память о тех временах, когда было тепло, сытно и ласково, и когда никого не было лишнего, кроме её и подружки, и «сильных». Теперь стали кормить хуже, и реже, «сильным» было не до ласки, они постоянно решали свои бытовые проблемы. А семейка жила своей жизнью, периодически пытаясь дразниться и мешать жить свою уединённую жизнь нашей героине. Но она всё равно была счастлива. Вся эта жизнь была трудной, но она была лучше, чем жизнь на улице. Отец и мать из семейки, с которой она соседствовала, постоянно сидели у окна и мечтали об улице. Отец умудрялся договариваться с «сильными» и уходить на волю на какое-то время. Но ей это было непонятно. Всё, чего она хотела – это никогда не видеть больше этой «воли». Однако, наступили жёсткие времена. «Сильные» уезжали на несколько дней. И она вместе с семейкой оставалась в холодном не топленом доме и без еды. Дети начинали беситься, капризничать, вести себя странно, дёргать её. Она забивалась подальше и слушала пургу за окном. «Всё-таки, даже в холодном доме лучше, чем без дома» - думала она. И потом, «сильные» рано или поздно возвращались и привозили еду и растапливали печку, и через день семейка успокаивалась. Все пригревались и наслаждались жизнью. А потом случилось самое страшное. Семейка стала проситься на волю. «Сильные» раздобрились и открыли дверь. Ей меньше всего хотелось выходить куда-либо. Но почему-то именно её решили вывести на улицу. Она даже не успела посопротивляться, как оказалась на улице. От страха она дёрнулась в одну сторону, в другую, и вдруг почувствовала, что её кто-то держит и не пускает вернуться в дом. Она дёрнулась посильнее, вырвалась, подбежала к двери, но двери там нет. Т.е. раньше была дверь, а теперь нет. Или может быть она не туда побежала? Она стала метаться вправо-влево, пытаясь найти обратно вход. Но везде были стены. Паника просто накрыла её. Она оказалась там, где она меньше всего хотела оказаться – на улице. Пока она в панике металась, она ещё умудрилась запутаться в колючей проволоке, и теперь тело ныло от ссадин, и похоже даже был один перелом. Она опустилась на землю и решила, что пора умереть. Она думала о том, что в целом у неё была хорошая жизнь, счастливая. Она познала и сытость, и ласку, и тепло. Ей есть за что благодарить этот мир. Вдруг послышались шаги и голоса. Родные, любимые голоса тех, кто уже несколько лет заботился о ней. Её освободили из проволоки и на руках понесли в дом. Она ликовала. Жизнь! Жизнь продолжается! Она ещё поживёт!На следующий день её увезли в тепло, в другой дом, вылечили ей раны и перелом тоже вылечили.
Постепенно в новый тёплый дом перевезли и остальных. Но она теперь знала точно, что у неё теперь будет всё хорошо. Самое страшное позади! Потом ей пришлось ещё много всего пережить: Она вместе с семейкой почти год жила в доме с ещё десятью такими, как они. Потом они уехали от этих «десяти» и снова переехали в тёплый дом, но «сильные» больше не бросали их надолго, всегда было тепло и сытно. И больше никогда никто не предлагал ей оказаться на улице. Она прожила насыщенную большую счастливую жизнь и за каждый свой день она была благодарна. Вы знаете, о ком этот рассказ? О кошке, об уличной кошке. Обиженная ли она судьбой? Несомненно! Всю свою жизнь она была вынуждена подстраиваться под обстоятельства, принимать перемены и благодарить судьбу за малое. Но как многому может научиться каждый из нас у неё. У нас, у людей, гораздо больше возможностей и прав, но ценим ли мы их так, как ценила эта кошка просто возможность жить в доме.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
Для облегчения голосования вводится еще один вид голосования (помимо уже указанного), общий(1-5), одна общая оценка за конкурсный рассказ.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
18 конкурсный рассказ - Встреча с мамой- 8 межсайтовский
Встреча с мамой
В весенний безветренный день, когда солнце поднимается так высоко, как только может, земле кажется, что уже наступило лето, и жизнь во всех её проявлениях спешит и торопится навстречу своей судьбе. В один из таких дней на перрон из вагона вышла стройная молодая женщина. С её открытого лица не сходила тень виноватой улыбки, как будто она всё время извинялась перед окружающими за что-то. Оглядываясь по сторонам, она медленно двигалась к выходу с вокзала.
Неделю назад за сотни километров отсюда в городе, где она живёт и работает, ей повстречался старый знакомый.
-Анюта, маленькая! Ты? Нетрезвый пожилой мужчина схватил за рукав молодую женщину на улице.
-Дядя Толя? Вы как здесь?
-Проездом, маленькая, проездом, - раскрасневшееся лицо мужчины раздалось от широкой, но очень печальной улыбки. - А ты такая же красавица, как и твоя мать, царство ей небесное. Мужчина хотел было перекреститься, но женщина так резко одёрнула свою руку, что он остановился.
- А ты не знала? Вижу по лицу, что не знала. Уж пять лет. Да ты, маленькая, не того... Тебя никто не винит. Ведь ты ж у меня на глазах росла, я же всё знаю. На твоём месте и я бы уехал.
Выйдя с вокзала, женщина купила цветы и села в такси. Через пятнадцать минут машина подъехала к кладбищу.
"Чистенько вокруг всё, хорошо. Хорошо, что сегодня солнце. Так даже на душе радостно."
Большие густо посаженные деревья с уже распустившейся зеленью, в могучих кронах которых пели какие-то птицы, напоминали лес. И солнце, и птицы, и деревья, а также витиеватые оградки в их тени напомнили ей сказочный лес из детской сказки, из сказки с хорошим концом. На душе было светло. Чувство небольшого напряжения от ожидания встречи с чем-то неизвестным появилось ещё дома и не покидало её всю дорогу. Сейчас же оно стало томительным, и надо было скорее решиться войти в ограду кладбища, чтобы разрешиться от его бремени.
"На пригорке, возле речки сказал дядя Толя. Дальше, ещё дальше. Нет. Не то." Анна остановилась, прочитала ещё раз надпись.
"Действительно, могила, и имя, и даты. Всё-таки ты умерла..." Она закрыла глаза - на какое-то мгновенье перестали существовать и солнце, и деревья, и птицы - затем открыла. "Всё-таки ты умерла... Родные, похоже, присматривают за могилой -оградки нет, но всё аккуратно."
Оцепенение прошло. Аня убрала с могилы старые цветы и положила свои. "Что теперь?" Долгое время она стояла неподвижно рядом с могилой, не отводя взгляда с дат, выбитых на плите. Смотреть надо было на плиту, и стоять рядом. "Для этого ведь, наверное, приходят люди на кладбище." И недаром же она тряслась в дороге Бог весть откуда. "Наверное, я самая плохая дочь. Неужели? Надо бы, наверное, что-то сказать." - Мама, прости. "Так надо говорить, наверное. Наверное так все говорят. Может быть надо поговорить, что-то рассказать о себе?"
Анна вдруг осеклась, язык стал сухим. Разговор у Ани с мамой никогда не получался. Аня давно перестала делать попытки к этому. Со временем, если мама и интересовалась жизнью дочери, то получала в ответ только: "У меня всё хорошо." Сейчас же уже незачем и не перед кем было лицемерить или скрывать. Но вот именно быть открытой Аня и не умела. Не умела и боялась. Рассказывать же маловажные новости жизни - сейчас был не тот случай. Разжав склеившиеся губы, она прошептала:
-Мама, мне плохо.
Её лицо обдало жаром и подбородок задрожал.
-Мама, мне плохо.
К глазам её подкатились слёзы и в голосе появились надрывные нотки. -Мама, мне плохо, мне очень плохо.
Всё, что она не могла никому сказать за все эти годы комком в горле стало душить её, и она уже рыдая ревела:
-Мне некому рассказать, мама, мне вообще некому ничего рассказать. Я одна и пожаловаться некому, и помочь некому. Мама, помоги мне, если можешь. Если можешь... Меня никто не любит, мама. Почему меня никто не любит? Почему? Я что - хуже остальных? Почему ты меня не любила? Почему? Почему я этого не чувствовала, когда я была ребёнком? Почему, когда я уже выросла и осознавала, что все твои поступки - это забота обо мне и любовь, я её не чувствовала? Почему, когда ко мне теперь кто-нибудь хорошо отнесётся, я ему не верю. Я понимаю, что сами эти люди хорошие, но я им не верю. Почему я не верю, что меня вообще можно любить, мама?
Она стояла уже на коленях и плакала. И не была ей так близка мама за всю её жизнь, как в эту минуту.
-Спасибо, мама, что ты научила меня быть сильной, как ты. Спасибо тебе, мама, что ты меня научила быть красивой, как ты. Я всё могу. И готовить могу, и шить, и покрасить, и обои приклеить. И детей я очень люблю... Всех я люблю... Но, мама... Почему ты не научила меня любить саму себя? Солнце отыгрывало вечерними лучами в красках весны, ароматом которой была наполнена сырая прохлада. День подходил к концу, чтобы дать место заступить новому. По перрону к вагону шла стройная молодая женщина. С её открытого лица не сходила тень виноватой улыбки, как будто она извинялась перед прохожими за что-то.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
19 конкурсный рассказ - Никому не нужный Ваня- 8 межсайтовский
Никому не нужный Ваня
- Тетя, давайте я вам что-то помогу?
Я обернулась и увидела рядом стоящего пацана. Не мальчика, не ребенка... Именно пацана, отроку лет шести, максимум семи.
Грязная затертая телогрейка на несколько размеров больше маленького щуплого тельца, такие я видела только в фильмах о войне, именно синего цвета, стеганные вдоль. Где можно было найти такую сейчас, ума приложить не могла. На ногах ботинки, когда-то черные, сейчас пыльно-серые, со стоптанными задниками и сбитыми носками. Явно с чужой ноги. Разница в три размера, не меньше. Под задранной или оборванной, сразу не успела разглядеть, штаниной, шнурки перекинуты через лодыжку, чтоб не спадали ботинки. Грязные маленькие руки, теребящие, то-ли от волнения, то-ли от энергии его переполнявшей, пуговицы на ватнике. Такое же как и одежда, грязное лицо с размазанной на нем грязью. Сквозь серый оттенок кожи, ярким пятном светятся синие, по-детски наивные, но с волчьей опаской глаза. Весь этот образ дополняла выступающая на передний план, из под огромного ватника, худоба.
Я безбожно опаздывала на встречу и первым желанием было отмахнуться, сунуть денег и побежать дальше, но я остановилась и зависла. Глядя на это маленькое щуплое создание с волчьим взглядом не достигающим своей макушкой мне даже пояса, я не могла двинуться дальше. Пауза затянулась. Он стоял, терпеливо дожидаясь ответа, с вызовом глядя мне в глаза снизу вверх. Чувство жалости подперло диафрагму перекрыв доступ кислорода. Пытаясь понять, что именно происходит в моем организме и догадываясь с какого места у меня потечет влага, я внимательно продолжала рассматривать этого волчонка. Я часто видела беспризорников, и всегда давала им деньги, но этот был другой, не такой как все. Наконец выдохнув, я нарушила тишину:
- А чем ты можешь мне помочь?
- Я могу все! - с вызовом практически прокричал мне в ответ этот маленький человек. - И продукты могу купить, и донести могу, и машину помыть и дома прибрать. Если надо починить могу что-нибудь молотком. Я умею молотком, честно, не смотрите, что я маленький, я умею!
Он кричал пытаясь убедить меня в своей силе. Его глаза горели ярким огнем, в голосе был вызов.
- Давай я тебе просто так дам денег? - я опустилась рядом с ним на корточки и взяла за пуговицу. При ближнем рассмотрении я увидела опухшие с краснотой веки от недавних слез и страх в глазах спрятанный за огнем. Было видно, как он боялся, что ему не поверят, не дадут возможность показать на что он способен. - Так, что? Сколько тебе надо.
Он сделал шаг назад и его глаза сузились в маленькую щелочку презрения.
- Я умею воровать, - гордо, но уже тихо сказал он. - Если б я захотел, мог бы и сам взять, большого ума не надо. Вон, у вас кошелек в сумке, на самом верху лежит, бери не хочу. Но мне чужого не надо. Я все умею, даже молотком.
Я машинально перевела взгляд на сумку и в очередной раз подтвердила, что я раззява. Сумка на распашку, кошелек действительно сверху.
Маленький серьезный человек понимая, что зря теряет со мной время, молча повернулся и собрался было отойти, но я почувствовав, что пуговица, которую я все еще машинально держала в руках, стала выскальзывать из пальцев, оторвалась от кошелька и вернула волчонка на место.
- Ты куда? Мы еще не договорили, - слезы царапающимися кошками блуждали по моему телу, но я усилием воли не давала им добраться до глаз. - Знаешь, мне действительно нужно кое-что.
Он пристально посмотрел на меня, как будто пытаясь понять из жалости или действительно. Я сделала максимально серьезный вид и перешла на деловой тон. Жалости в тоне не должно быть и близко, раскусит, поймет. А жалеть его нельзя, было видно сразу, не тот формат. Не попрошайка - одинокий волчонок, гордый и сильный, в свои шесть лет.
Я четко понимала, что встреча отложилась сама собой на неопределенный период, ну, и Бог с ней, успею.
- Так, что нужно делать? - по взрослому, серьезно, спросил он, скрестив на груди руки. Он успокоился, его не жалели, а нанимали на работу.
- Ну, во-первых, - я судорожно пыталась придумать, что же мне надо из того, что ему по силам. - Давай начнем с машины. Фары грязные, стекла. Сможешь почистить?
Я включила тон директора и с недоверием прищурила глаза.
- Если будешь халтурить, за работу не заплачу, - строго сказала я.
- Я не халтурю, - он сверкнул волчьими синими глазами.
- Где машина, пошли, - скомандовал он и я покорно, подчиняясь его тону, двинулась за ним, указывая путь.
Мы подошли к машине, человечек потребовал тряпку и без лишних слов сразу приступил к работе. Он старательно тер стекла грязной тряпкой не пропуская и миллиметра. Пыль двигалась, повторяя его движения, иногда взлетая вверх, затем опять примагниченная стеклом садилась обратно. Я молча наблюдала за процессом. Машина чище не становилась, но суть была не в этом.
- Мы кажется забыли договориться о цене, - я потрогала его за плечо отвлекая от работы. Он остановился, посмотрел на меня своим взрослым взглядом и вытер лоб грязной рукой, чем оставил на нем серый пыльный след.
- Сколько сочтешь, столько и дашь, - коротко, не церемонясь сказал он переходя на ты. Как на равных... И стал тереть машину дальше.
- А как тебя зовут?
- Ваня, - не поворачиваюсь буркнул в ответ.
Он отвечал сухо, коротко и по смыслу. Детского в нем не было ничего, кроме роста и размера одежды. Я внимательно наблюдала за этим маленьким человеком и чувствовала перед ним определенный страх смешивающийся с безграничным уважением.
- Скажи, - не унималась я. - А, что ты купишь на эти деньги, я надеюсь не сигареты?
Я скрестила на груди руки с видом учительницы и вонзила пристальный взгляд в его маленькую спину, дожидаясь ответа. Должен же быть подвох. Я каждый день встречала массу беспризорников на своем пути, и все из них убеждали меня, выпрашивая деньги, ничего не предлагая взамен, что они не курят и не пьют, а есть хотят. Я всегда давала, мне не жалко. Но потом я видела как они в подворотне, честно клявшиеся, пускали чинарик по кругу, удовлетворяя никотиновую зависимость. Не осуждала, не от хорошей жизни делали они так. Я просто видела это, не делая никаких выводов и когда просили опять...опять давала. Вдруг в этот раз на хлеб потратят. Но в этом малыше определенно было что-то другое. Серьезное, взрослое, болезненное.
Ваня остановился и не поворачиваясь ко мне тихо сказал:
- Я не курю... и не пью. Я, и не есть могу, если надо... неделю. У меня мама, - его голос дрогнул он запнулся и замолчал. Я медленно присела рядом с ним на корточки и повернула его за маленькие щуплые плечи к себе лицом. В его синих потупленных в пол не по-детски волчьих глазах стояли слезы.
- Твоя мама болеет? - тихо спросила я. Ваня молча утвердительно кивнул головой. По его прозрачным детским шекам текли такие же прозрачные слезы. И я поняла, что блуждающая скребущими кошками влага, все-таки нашла выход. Я почувствовала как по щеке стекла горячая слеза, а за ней еще и еще. Я обняла этого маленького волчонка и прижала к себе. Так обнявшись мы стояли минут пятнадцать не в силах остановить слезы. Прохожие с интересом смотрели на странную картину, но шли мимо. Я ревела от боли за этого ребенка, а он плакал от того, что с детства ему пришлось стать взрослым и сильным. Его никто никогда не жалел, а он и не позволял этого делать. В свои шесть лет он знал одно: "Если не он, то кто же"...
Мы выбросили грязную тряпку, я взяла его за руку и мы пошли в ближайшее кафе перекусить. Ваня насупившись остановился у входа привыкший к тому, что в такие места его просто не пускали, даже помочь... за кусок хлеба. Не потому что злые, потому, что так принято. Его гнали как бродячую собаку, палками. И сейчас он сжался, ожидая обычной развязки.
- Идем, не бойся. Я не дам тебя в обиду никому и никогда, - тихо сказала я и сжала маленькую холодную ручку. Он покорно пошел за мной как маленький шестилетний мальчик. Устал быть взрослым.
Мы говорили с ним до самого вечера. Время пролетело мгновенно. Ваня сразу уплетал за обе щеки булки с мясом, по модному именуемые гамбургерами, периодически с опаской глядя по сторонам, чтоб не забрали. Наевшись он расслабился и рассказал, что его отец погиб на работе. Давно. Как именно - он не знал. Был совсем маленький, всё, что помнил и то, было из рассказов матери. Когда отец погиб мама сильно заболела. Он слышал как говорили соседи между собой, что нервы не выдержали. Как называлась ее болезнь он не знал, помнил что в названии слово "сахар" было. Но зато название лекарств он выучил наизусть, а еще он очень хорошо помнил, что если их не принести, мама может умереть. Вот и ходил не в школу, а на "работу", каждый день, с утра и до ночи. Пока мама могла, она работала сама, и он ходил к соседскому мальчику учился грамоте, к школе готовился. А потом маме стало совсем плохо. В школу он так и не успел, пришлось идти на улицу просить... Но стержень который был в нем вероятно от рождения, просить не давал, вот и пытался "работать"... как мог... помогать... как умел. Даже к дяде Мише, соседу, пристал, чтоб молотком орудовать научил. Грамота осталась у соседского мальчика, а у Ванечки появился долг перед любимой мамой...
- Я очень люблю маму, - без доли наигранности, без детских нот, сказал он в завершение. - Я боюсь, вдруг она умрет, и я никому не буду нужен.
Тихо, сдерживая по-взрослому детские слезы, сказал он и замолчал.
Я достала деньги за еду, положила их на стол, взяла его за руку и потянула к выходу.
- Поехали знакомиться с твоей мамой, - я обняла его за плечи и прижала к себе. - И никогда не бойся, слышишь, что твоя мама умрет, понял?
Я посмотрела внимательно сверху на этого маленького одинокого волчонка.
- Мы вылечим твою маму, а кроме нее ты теперь нужен и мне. Так, что прорвемся.
Ваня потянул меня за руку вниз и я присела. Он молча подошел, обнял меня и положил голову на плечо. Взрослость в миг улетучилась, и возле меня оказался маленький, беззащитный, испуганный шестилетний мальчик выброшенный из жизни и уже успевший от нее устать.
- Спасибо, - сквозь слезы сказал он. Так по детски, с безоговорочной верой в мои слова. - Спасибо. А как тебя зовут?
- Василиса, - улыбнулась я. - Но для друзей - Вася. Так, что для тебя - Вася!...
P. S. 20 лет спустя.
- Ванька, что ты возишься так долго, мы опоздаем и должность директора такой крупной фирмы заберет кто-то другой, - крикнула я из коридора уже натягивая туфли.
- Мам,- пробубнил басом Ваня из спальни в ответ, где уже час подбирал галстук под костюм. - Скажи Васе, пусть не накручивает. Я уже официально директор - это всего лишь формальный банкет в честь этого....
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
20 конкурсный рассказ -Возмездие- 8 межсайтовский
Возмездие
Мне кажется, что одна из самых больших удач в жизни человека — счастливое детство. Агата Кристи
-В глаза смотри, когда я с тобой разговариваю... Спрашиваю последний раз: Кто тебе синяк под глазом поставил? Молчишь тварь..? Я тебе покажу, как отцу не отвечать, недоносок...
Крепко сжатый кулак, тяжело опустился на макушку тринадцатилетнего сына, и тот, покачнувшись на худых, как у жеребенка ногах, упал на протертый вязаный ковер.
Из носа закапала кровь, и этот ковер, словно промокашка, впитывал в себя темные капли, не давая им расползаться и превращаться в лужу.
Высокий, рано полысевший мужчина не унимался. Казалось, что ему недостаточно было одного удара, и он, оскалившись в животной гримасе ненависти, продолжал осыпать лежащего на полу сына, мощными тумаками. Когда костяшки его пальцев побагровели, и кое где с них ободралась кожа, он изо всех сил нанес удар носком ботинка по ребрам подростка.
Звук, похожий на хруст подмороженной сосновой ветки в лесу, наконец вывел его из состояния необузданного бешенства, и мужчина замер на месте, испуганно выпятив на лежащего, блуждающие от алкоголя глаза.
Мальчик лежал неподвижно, с закрытыми глазами, не издавая ни звука. Одежда кое где разорвалась, и в этих местах проглядывала посиневшая от ударов, тонкая кожа.
Изо рта и из носа тонкими струйками сочилась кровь, и тщедушное подростковое тело, подрагивало, словно от слабых разрядов тока.
Ваню били не первый раз, но в этот раз все оказалось намного серьезней, чем раньше:
После первого же удара по голове, он потерял сознание, и может быть это было его счастье, так как его папаша, видимо не рассчитав силу, или просто не задумываясь о последствиях, отбил сыну почку и сломал несколько ребер, осколки которых серьезно поранили легкое.
Только через три месяца Ваня вернулся в школу. Отец был арестован, и его дальнейшая судьба осталась для его сына неизвестной.
Свою мать Ваня очень любил, хотя всякий раз, когда отец принимался его колошматить, она предпочитала запираться в своей комнатушке и тихо плакать, закрывая уши руками, что бы не слышать воплей мальчика. Его мать была слабой женщиной, худой и бледной, с веснущатым лицом и угловатой фигурой. Она работала продавщицей в гастрономе, и что бы хоть как то сводить концы с концами, иногда оставалась на вторую смену, и домой возвращалась поздним вечером. В такие дни, Ваня весь день мог проваляться на кушетке, грызя семечки и читая любимые книги. Чтение, было его единственным, и любимым занятием, и он "проглатывал" книгу за книгой, не обращая внимания на время. Если мать не задерживалась на работе, и приходила домой чуть раньше, то помогала сыну с домашними заданиями, а он, в свою очередь убирался в доме или мыл посуду.
После ареста отца, жизнь Вани понемногу налаживалась, и он уже не боялся возвращаться домой со школы, даже если он получил плохую отметку, или замечание в дневник.
Мать никогда не поднимала на него руку, хотя могла посмотреть на него таким взглядом, что Ваня предпочел бы, получить парочку тяжелых тумаков.
Так прошел год. Ване исполнилось четырнадцать, и он перешел в восьмой класс.
В первые дни сентября, в школе произошел сильный пожар, и старое здание полностью сгорело. Всех учеников распределили по другим школам, и Ваня попал в одну из школ, расположенную в получасе ходьбы от его дома.
В первый же день, после уроков, когда Ваня возвращался домой, к нему подошли двое ребят из его новой школы, и грубо толкнули в грудь, так что Ваня еле удержался на ногах.
Они обошли его вокруг, тщательно осматривая, словно прицениваясь к какому то залежалому товару. Первым заговорил тот, что был покрупнее:
-Привет, ублюдочек. Ты вроде не из нашего района? Я тебя не видел раньше...
Ваня опустил голову и проговорил:
-Я из той школы, которая сгорела в соседнем районе, вы наверное слышали, нас по разным школам распределили...
Здоровяк подошел вплотную к Ване, и схватил его за куртку:
-Толян ты слышал, оно умеет разговаривать? - Он резко дернул за ворот куртки, отойдя в сторону, одновременно подставив ногу. Ваня повалился на землю.
Здоровяк продолжал:
-Запомни, собака: Меня зовут Вова, а моего кента - Толик, и ты никогда больше не будешь с нами разговаривать, если мы тебя об этом не попросим, понял ублюдочек?
Ваня медленно поднялся на ноги:
-Понял, - тихо пробормотал он, отряхивая куртку и брюки от прилипшей мокрой травы.
-Выворачивай свои карманы, ублюдочек, - прорычал Толик, и достал из кармана маленький раскладной нож, - Надеюсь, что у тебя есть что нибудь для нас, потому что если нет, - он бросил злобный взгляд на товарища, - Я сделаю тебе бобо, - одновременно с этими словами, он ткнул Ваню острием ножа чуть пониже локтя. Острое лезвие без труда прокололо куртку, и больно впилось в чувствительное место.
От неожиданности Ваня вскрикнул, и отскочил назад, но споткнувшись о камень, свалился на землю.
Два друга громко засмеялись, тыкая указательными пальцами в сторону упавшего.
-Нет, Толян ну ты видел? Он даже на ногах не держится! Точно ублюдочек.
-Слушай Вован, - сквозь приступы смеха, произнес Толик, - Давай сегодня его отпустим, я не прочь, так каждый день веселиться.
-Сегодня давай отпустим, так и быть, - Вова, вдруг заговорщетски подмигнул другу: Сегодня отпустим, но завтра, - он исподлобья взглянул на Ваню, - Принесешь бабки... Понял, ублюдочек?
-У меня нет денег, - пробормотал Ваня, и опустил глаза.
-Вован, ты слыхал, оно чего то сказало, или мне показалось?
-Я думаю, что тебе показалось, иначе он знает, что с ним будет, - друзья снова расхохотались...
-Завтра, - Толик сложил нож, и положил в карман, - Принесешь пятьдесят баксов, и тогда.., -он по дружески потрепал Ваню по щеке, - Мы будем твоими друзьями.
-Лучшими, - добавил с усмешкой Вован.
Толик полез в карман, и, достав пачку сигарет, протянул ее другу. Потом снова взглянул на Ваню:
-А ты че, ублюдочек, еще не свалил? А ну пошел отсюда, собака...
Ваня неплохо учился, и учителя в старой школе, считали его довольно способным учеником. Ему, правда, немного недоставало усидчивости, но благодаря старательности он все же "вытягивал" хорошие оценки.
Он не был первым учеником в классе, но был далеко не последним. Можно даже сказать, что он был в первой пятерке по успеваемости. Единственное, в чем он отставал, это физкультура.
Не то что бы он не любил уроки физкультуры, но спорт давался ему с большим трудом, из за его, от рождения слабого здоровья. Конечно, его отцу не нравилось, что его сын растет
" нюней", и будучи человеком агрессивным, и физически довольно сильным, решил с помощью побоев, сделать из сына мужчину.
Дня не проходило без побоев. Отец приходил с работы, "опрокидывал " пару стопок, и начинал свое жесткое воспитание настоящего мужчины. Но шло время, а результатов это воспитание не давало. Побои становились все сильнее и сильнее, и Ваня просто возненавидел своего отца, и желал его смерти.
Поэтому, когда тиран исчез из его жизни, Ваня успокоился, и уже был уверен, что худшие годы его жизни позади. Вскоре он на своей "шкуре" убедился, что он слишком рано радовался...
Три года Ваня собирал деньги, мечтая приобрести игровую приставку плейстейшн. Каждую копейку, которую ему удавалось сэкономить, он аккуратно складывал в стеклянную банку, обмотанную изолентой, что бы лишний раз не поддаваться искушению, достать деньги.
Сколько раз он отказывал себе в покупке мороженного. Сколько раз проходил мимо красочных афиш кинотеатров, и видеопроката...
У него была цель, и его банка, уже совсем не звенела мелочью, потому что была заполнена до самых краев.
Когда Ваня вскрыл банку, и подсчитал накопленные деньги, его глаза вдруг стали хуже видеть, и все вокруг стало расплывчатым, а вся его комната словно заходила ходуном, теряя четкие очертания. Теплые струйки медленно проползли по щекам мальчика, и легонько коснувшись опущенных уголков рта, сорвались, и соленым моросящим дождем, ринулись вниз...
На следующий день пятьдесят долларов мелочью, перекочевали из карманов Вани, в сложенные ладони Вовы... Места для всей мелочи не хватило, и несколько монет упали на землю, к ногам Вани. Он наклонился, что бы поднять деньги, но тут же почувствовал сильный удар в скулу, от которого помутилось в глазах.
-Ты что, мои деньги решил себе присвоить, ублюдочек? - Вова стоял, улыбаясь белозубой улыбкой, искоса поглядывая на своего друга,- Ты видел, Толян? Эта собачонка, пытается свистнуть наши деньги...
-А ну, сволочь, давай сюда, - Толян двумя руками, оттянул карман джинсов, презрительно глядя на Ваню, - Все кидай сюда, до последнего цента, тебе придется к этому привыкнуть, ублюдочек.
Когда все до последнего цента, перекочевало в карманы двух друзей, Вова снова потрепал Ваню по щеке и сказал:
-Молодец парень, теперь мы друзья. Если тебя кто обидит, можешь обращаться к нам, правильно я говорю Толян? А теперь вали отсюда, пока мы не передумали.
Следующая неделя прошла спокойно. Ваня ходил в новую школу, привыкал к новым учителям, и к новым порядкам. Все казалось бы улаживается, и жизнь постепенно входит в новое русло.
Ребята в классе, не проявляли к новичку никакого интереса, и Ваню это вполне устраивало.
Он был довольно замкнутым, и сам никогда не шел первым на контакт с детьми его возраста.
Несколько раз он встречал в коридоре Вову и Толяна, но те презрительно сплюнув в его сторону, проходили мимо.
Через несколько недель, как только Ваня вышел из школы после последнего звонка, к нему снова подошли два приятеля.
-Давненько мы с тобой не общались, - злобно прорычал Толян, и больно потянул Ваню за ухо.
Вдруг Вова неожиданно отстранил руку своего товарища от Ваниного уха, и мило улыбаясь, произнес:
-Видишь, я честно тебя защищаю, поэтому пришло время платить долги.
Понимаешь, прошло уже несколько недель, и мы давно растратили все деньги, которые ты нам отдал за нашу охрану. Я подсчитал, что с процентами, ты нам должен семьдесят баксов.
Я, не буду на тебя слишком сильно давить, и разрешу тебе отдать наши деньги в начале следующей недели...- Вова выдержал многозначительную паузу, и спросил, обращаясь к Толяну:
-Ведь правда, Толик? Мы классные ребята, и все понимаем. Мы не будем тебя обижать, и другим не дадим, - он бережно положил руку на плечо Вани, и легонько потрепал, потом спросил:
-Вот скажи, брат, только честно, тебя кто нибудь обижал?
-Нет, не обижал, - признался Ваня, внимательно изучая свои ботинки.
-Ну, вот видишь, я же говорил тебе, что если ты нам будешь платить, то тебя никто не будет обижать. Ну ладно, хватит разговоров, не барышни на базаре, - тон его резко переменился,
-Вобщем так: У тебя есть время до понедельника. Принесешь семьдесят баксов, мы останемся твоими друзьями, понял?
-Понял, тихо произнес Ваня, - он уже подсчитывал в уме, сколько у него останется денег в его стеклянной банке.
В понедельник после уроков, они встретились возле школы, и Ваня отсчитал мелочью семьдесят долларов, которые быстро исчезли в глубоких карманах Вована.
-Отлично, молодец пацан, - похвалил Ваню Толян, и по отечески похлопал его по плечу. Пока парень, увидимся в школе.
С первых дней в новом классе, Ваня обратил внимание на одну девочку, сидевшую за первой партой, и казавшейся такой далекой и загадочной, что он сразу в нее влюбился, и украдкой изредка поглядывал на нее во время уроков. Она же, казалось вовсе не замечает его присутствия, и всячески игнорирует. Ваня вобщем то, ни на что не надеялся, так как эта девочка с короткой стрижкой, и большими зелеными глазами, была всегда в центре внимания всех ребят ее класса, и даже старшеклассники пытались с ней заигрывать. Ваня видел, что каждый день после уроков, какой нибудь старшеклассник, хватал ее портфель, и с горделивым видом провожал девчонку домой.
Несколько раз он замечал, что Вован и Толян, сопровождают ее по асфальтовой узкой дорожке, ведущей за ворота школы. Они тогда о чем то весело болтали, и ни на кого не обращали внимания. Легкая досада тогда кольнула его маленькое сердце.
Прошел еще месяц, и Ваня начал замечать, что его одноклассники всячески избегают общения с ним. Ваня не мог понять почему. Ведь он не сделал ничего плохого никому и никогда. Да, он был необщителен, и неразговорчив, но всегда помогал с уроками, если его кто либо просил о помощи. Ваня знал, что конечно он далеко не красавец, и не атлетического сложения, но совсем не уродлив, и выглядит не хуже других. Он не понимал, почему к нему вдруг стали все прохладно относиться, пока однажды не подслушал случайно разговор двух ребят, прямо в школьной уборной.
Они зашли в туалет на большой перемене, что бы покурить и поболтать, не заметив закрытой кабинки в самом углу уборной. Ваня сразу узнал говоривших-это были ребята из его класса.
-Все знают, что его мать шлюха, а отец в тюрьме, вся школа знает, - бросил один из ребят, закашлявшись после непривычно глубокой затяжки.
-А мне пофигу на него и на его мать, он мне чего, друг или брат?
-Да я то же вроде не братался с этим неудачником, просто неприятно, что этот козел, учится с нами в одном классе, противно просто, понимаешь?
-Ну еще бы, как не понять. Вован из параллельного класса, все про него знает. Он говорит, что сам с его мамашей спал - она в гастрономе продавщицей работает, ну он ее там и зацепил.
-Во дает, вот это мужик, я понимаю, - и в его голосе послышались нотки зависти и уважения.
-Так это еще не все. Вован говорит, что она просила его друга привести, что бы втроем... понял? Так он кента своего в следующий раз возьмет - Толяна...
-Во блин дают... Мне бы так подфартило, - голос дрогнул в завистливом смятении, и умолк.
Когда оба курильщика вышли из уборной, Ваня еще долго сидел за запертой дверью туалета, и именно в тот момент, его подростковая ранимая душа дала первую трещину...
На следующий день, Ваня как обычно пришел в школу, и уселся на свое место.
Он не сразу обратил внимание, на выцарапанную надпись посередине парты.
Но когда он, наконец, заметил ее, его чуть не вывернуло наизнанку. Приступ тошноты подкатил к горлу, свинцовым шаром, и застрял там, мешая вдохнуть. Жаркая волна стыда и беспомощности поднялась от низа живота к лицу, и залила его ярким алым пламенем.
Казалось, что уши его горят в огне, и вот вот начнут плавиться как воск, капая горячими каплями на пол. И Ваня понял, что он хочет этого. Он хочет в эту минуту расплавиться как свеча, исчезнуть навечно, погибнуть в этом пламени, и забыть обо всем.
На парте ясно выделялась надпись: "Сын шлюхи и убийцы, ты позор для нашего класса, убирайся вон, мы тебя не хотим "
Ваня сидел, дрожа всем телом, не в силах оторвать глаз от этой страшной надписи, а вокруг стояли его одноклассники, и смеялись, показывая на него пальцем.
Вдруг, чья- то легкая рука, коснулась его плеча. Ваня резко обернулся, и оторопело взглянул в большие зеленые глаза, внимательно смотревшие на него. Они были так близко, что ему на секунду показалось, что длинные черные ресницы, это крылья бабочки махаона, в любой момент способные вспорхнуть и исчезнуть среди полевых цветов.
-Не обращай на них внимание, - тихо проговорила она, легким движением руки закинув короткие волосы себе за уши, - Они еще дети, просто злые дети, и ничего не понимают. Пойдем со мной, - она взяла его за руку и легко увлекла за собой.
Они вышли из класса, прошли по коридорам школы, и вышли на улицу.
Свежий осенний ветерок немного привел Ваню в чувства, и он наконец вышел из оцепенения.
-Это все ложь,- дрожащим голосом прохрипел он, - Я знаю это ложь...
По его щекам катились слезы, но Ваня не замечал их. Ему было все равно...
-Я знаю, что это ложь, - сказала она грустно, - Такое часто бывает у подростков. Они глупы и невежественны, - она подняла свои тяжелые ресницы и взглянула на Ваню:
-Ты мне всегда нравился Иван, с первого дня. Я сразу почувствовала в тебе что то, что сама не могу объяснить.
Ваня остановился как вкопанный, и волна надежды окатила его с ног до головы, вызвав легкую дрожь во всем теле.
-Как я счастлив, - подумал он,- Она тоже любит меня, а на остальное плевать. Плевать на этих малолетних идиотов, непонимающих ничего в жизни. Нет, они не смогут вывести меня из себя, и сделать из меня неудачника, я им не позволю.
Они взялись за руки, и пошли в небольшую рощицу, находившуюся прямо рядом со школой. Там иногда собирались старшеклассники, что бы покурить косячку, или выпить пивка на большой перемене. Но сейчас там никого не было, и деревянные треснутые скамеки, словно манили их в свои обьятия. Ваня сел на обшарпанную потрескавшуюся скамейку. Он уже успокоился и перестал дрожать. Она любила его, а все остальное уже не важно. Все остальное это всего лишь суета.
Она села ему на колени, и нежно обняла за шею.
-Поцелуй меня, - вдруг неожиданно проговорила она, и с силой прижала его губы к своим...
-Вы чего, в любовничков играете?- Неожиданно раздался знакомый грубый голос.
Ваня вздрогнул, и оцепенел от ужаса: Он не заметил, как вокруг скамейки собралась толпа его одноклассников, а совсем рядом стояли Вован и Толян, ехидно ухмыляясь.
-Вы чего так долго? Меня чуть не стошнило! - сказала она, резко высвободившись из Ваниных обьятий, - Для вас это цирк, а мне с этим уродом целоваться в этом вонючем парке, ради вашей забавы, - она презрительно бросила взгляд, на ничего не понимающего Ваню:
-Ну ты и придурок, - захихикала она, опершись в свои бедра обеими руками, - Ты че, и взаправду поверил, что я в тебя влюбилась? Ты точно козел, отморозок конченный...
А все смотрели на Ваню, и смеялись, указывая на него пальцем. Смотрели и смеялись... Долго смеялись... Потом прозвенел звонок...
На следующий день Ваня принес в школу обрез, с тремя коробками патронов. Он их пересчитал еще вчера вечером, когда залез на андресоль в коридоре, и достал оттуда пыльный, провонявший плесенью мешок. Много лет назад его отец, где то достал обрез, со множеством патронов к нему, и спрятал на анресоли не зная, что Ваня тайком наблюдает за ним, из за приоткрытой двери своей комнаты.
Вчера вечером Ваня окуратно развернул мешок, и вытащил оттуда промасленное оружие.
Как здорово он почувствовал себя в тот момент. Какая легкость вдруг охватила все его чувства, и он перестал сомневаться. Ваня много читал, наверное, даже слишком много, для подростка его возраста. Он любил книги про войну. Он знал, что такое война из книг.
Именно из книг Ваня научился, конечно теоретически, как заряжать ИЖ-26Е 12-го калибра, как целиться и как стрелять.
Он бережно взял в руки ружье, и протер его бархатной тряпочкой. Он двигался медленно, неспеша, аккуратно протирая от загустевшего масла каждую деталь, каждый винтик, каждую выпуклость этого красивого оружия. Ваня что то тихо насвистывал себе под нос, и улыбался загадочной улыбкой, словно ему было известно что то, о чем никто и не подозревает...
Он долго и старательно обтирал надежную сталь ружья, тихонько насвистывая только ему знакомую мелодию.
Мать свою, он убил сразу, как только она уснула.
Он зашел в ее комнату, и прикрыл за собой дверь. Она лежала на непомерно широкой кровати, такая худая и бледная. Даже во сне ее лицо выражало озабоченность, и какую то порочную покорность. Ее руки лежали на груди, а пальцы переплетены, словно она была заранее готова к похоронам, и оставалось только вставить горящую свечу между ее тонкими пальцами.
Ваня подошел, положил ей подушку на лицо, приставил вплотную короткое дуло обреза, и нажал на один из спусковых крючков.
Звука, Ваня почти не услышал, хотя знал, что обрез должен стрелять громко. Видимо подушка, сильно приглушила грохот выстрела, и это порадовало Ваню, так как он понимал, что громкий выстрел может разбудить соседей, и они вызовут милицию. Но все прошло удачно, и Ваня улыбнулся самому себе, словно гордясь проделанной работой.
Тело матери не шелохнулось, и не изменило положения, только лежащая на лице подушка, с некогда снежно белой открахмаленной наволочкой, с каждой секундой становилась все красней, и красней.
Ваня пришел в школу первым, и зайдя в класс, сразу спрятал ствол, между двумя стилажами, у задней стенки класса.
Перед самым уроком он вышел в коридор, и нашел там Толяна и Вована, которые как всегда были вместе, и как всегда над чем то хихикали.
-У меня для вас есть сюрприз, - тихо сказал Ваня, похлопывая себя по оттопыренному карману брюк. Пойдемте со мной, я вам это в классе отдам, - проговорил он, и, не ожидая ответа, побрел по коридору.
-Оба на, во дает пацан, ты видал Толян? Че это с ним, смурной весь, какой то?
-А тебе чего? Усыновить его хочешь? Ты же почти как его папаша уже, - им шутка понравилась, и они дружно загоготали.
До начала урока оставалось пара минут, и весь класс, уже сидел за своими партами, когда вошли Ваня, а за ним Толик и Вова. Все вытаращились на эту процессию, ничего не понимая.
Толик пожал плечами. Вован ухмыльнулся и покрутил пальцем у виска.
-Сейчас увидите сюрприз, - сказал Ваня, - Сядьте вот туда, за свободную парту, обещаю, вам это понравится.
Ваня прошел в конец класса и подошел к стилажу. Все сидели, и внимательно следили за каждым его движением, словно за фокусником на сцене. Никто ничего не понимал.
Ваня медленно достал сверток и развернул...
-Вот черт! - Выкрикнул Вован, уставившись в черную бездну обреза, - Не...
Выстрелом ему снесло пол головы. Туловище еще секунду продолжало сидеть, потом медленно завалилось набок и упало на колени Толяну, лицо которого превратилось в маску, яркую, красную маску. В тех местах, куда не попала кровь его друга, бледная кожа, напоминала след от стирательной резинки, на лице краснощекого клоуна.
-М...м... ма... ма, - только и смог проговорить Толик, и в его груди образовалась огромная дыра, размером с кулак, а окно, находящееся за ним разлетелось вдребезги, и окровавленные осколки стекол попадали вниз. Толик медленно склонил голову, и посмотрел на дыру. Через секунду он уже лежал на трупе своего друга.
Класс взорвался воплем двадцати человек. Кричали все. Они кричали, не двигаясь с места, скованные ужасом и неверием того, что произошло. Кто то звал свою маму, кто то отца, одна девочка, почему-то звала бабушку, уставившись немигающим взором в какую то точку на стене.
В дверь класса ворвался учитель физкультуры, которого Ваня очень уважал за то, что тот никогда не позволял себе ни над кем смеяться, даже если у того ничего не получалось.
-Ваня, брось, - успел выкрикнуть тот, и пуля 12-го калибра, затолкнула его слова обратно ему в рот. Нижняя челюсть, его любимого учителя, приземлилась на учительский стол. Ваня посмотрел на нее, и вспомнил, сколько раз этой самой челюстью, учитель физкультуры терпеливо объяснял Ване, как важно уметь подтягиваться на турнике, и делать подъем с переворотом...
В течении следующих десяти минут Ваня методично уничтожал весь свой класс.
Еще вчера, такие циничные и всезнающие снобы, сейчас валились один на другого, не имея возможности даже что либо сказать, или возразить этому наглому неудачнику и сыну шлюхи.
У них было свое оружие, а у него - свое. Теперь весь его класс превратился в поле битвы, в кровавое месиво, и из всего класса остался лишь он один. Ваня перестал стрелять, и опустил обрез. Прошелся между рядами парт, переступая через трупы своих одноклассников, пока не нашел ее...
Она смотрела на него немигающими зелеными глазами, но ему почудилось вдруг, так ясно, так отчетливо, что эти глаза, похожие раньше на зеленые луга нескошенной травы, или на отражение леса в горном озере, теперь напоминали ему плесень на куске черствого хлеба, внутри которого копошатся маленькие черви.
Ваня усмехнулся такому видению, снова начал насвистывать какую то мелодию, сел за свою парту, вставил обрезанный ствол себе в рот, и нажал на спусковой крючок.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
21 конкурсный рассказ -Ну как, сдала?- 8 межсайтовский
Каждый год в январе месяце для многих молодых людей наступает очень неприятное время, тогда на лбу их пролегают морщины, взгляд становится отрешенным, хмурым и порой едва заметная дрожь пронзает тело, и, общаясь между собой, они в основном говорят только на одну тему. О прошедшем или предстоящем экзамене.
– Ну как, сдала? – спросил черноволосый парень вышедшую из аудитории девушку.
Первокурсница Юленька, жизнерадостное воздушное создание, впервые с начала семестра надула губы. Получив все зачёты автоматом, она не особо-то и готовилась: практику решала превосходно, и, прочитав два раза теорию, решила, что всё знает. Но сидя около преподавателя на экзамене, переволновалась: нерусские закорючки то прятались в памяти, то обрушивались лавиной, никак не желая строиться в правильную последовательность.
– Нет, – сморщилась девушка, и расстроенная пошла сквозь ребят к гардеробу.
Вот так и Юленька сменила привычную улыбку на прямую полоску, а брови сдвинула к переносице, намечая две вертикальные морщинки. Она побродила по гипермаркету, послонялась по парку, и, наконец, собравшись с духом, пошла домой.
Подходя к жёлтому пятиэтажному дому, девушка ещё находилась в подавленном состоянии, и не сразу заметила у подъезда пожилого мужчину.
– Здравствуй, Юлия.
Она подняла голову и немного смутилась. А ведь раньше он называл её Юленька, как и все. Будто ей указывали, что она выросла.
– Здравствуйте, Тимофей Павлович.
– Как экзамен?
На секунду Юленька удивилась, но потом вспомнила, что он работает в её институте – наверное, случайно слышал.
– Плохо, провалила. – И полезла в сумку за ключами, отводя взгляд. Она не хотела видеть сочувствие, грусть, не хотела никого расстраивать.
– Ну, ничего, – сказал он, доставая из кармана пальто магнитный ключ. – Пересдашь.
Мужчина открыл перед нею дверь, пропуская вперёд.
– Да, наверное… – задумчиво проговорила девушка.
Войдя в лифт, они нажали на свои кнопки. Юленька смотрела в пол, а глаза мужчины, светясь добрым участием, были направлены на неё.
– Я хоть по механике, но и математику знаю. Хочешь, помогу?
– Не, я сама, – девушка подняла голову. На дяде Тиме, как она называла его в детстве, были старые ботинки, изношенное пальто, и брюки с поперечными полосками, из-за которых она сразу вообразила спартанскую обстановку дома и старый возможно единственный стул, на спинку которого он вешает штаны. Ей стало так его жалко (все знали, что он живёт совсем один), и она добавила, улыбнувшись: – Спасибо.
– Но, если понадобится помощь, заходи. После пяти я всегда дома.
Юленька добросовестно вызубрила весь материал, но как ни старалась, постичь теорию так и не смогла. Поэтому на второй день, еле дождавшись семнадцати часов, она набросила кофту и, крикнув родителям «Я заниматься к дяде Тиме», вышла из квартиры.
Перед дверью преподавателя девушка замялась. Вдруг, он за деньги предлагал помочь? Нет, – помотала она головой и позвонила.
– Здравствуйте, Тимофей Павлович. Вы сказали, что если я не смогу, я конечно всё выучила, но не всё понимаю – тараторила она, когда показался пожилой мужчина в старых трико и футболке.
– Заходи-заходи, проходи в кухню, я сейчас, – махнул он рукой в сторону освещенного помещения и убежал в комнату.
Обстановка совсем не была бедной, как Юленька себе представляла: современная мебель, на полу – бежевый кафель, а на окнах – шторы в цветочек. Она улыбнулась и начала раскладывать на столе свои тетрадки. Дядя Тима пришёл через пять минут в своих неизменных брюках и новой чёрной футболке. Сухой и подтянутый, с жилистыми, мускулистыми руками и слегка поседевшими волосами, он присел напротив.
– Ну что? С чем у тебя трудности?
– Дифференциалы… Я могу просто подставлять букву d, но это ведь неправильно. Я хочу понять. А когда разбираюсь с ними, то запутываюсь с общей формулой.
– Хорошо. Давай, открывай определение дифференциала. Я пока чай заварю.
Полчаса они разбирались: читали, решали и писали. А когда Юленька в очередной раз помотала головой, дядя Тима прервался.
– Всё, отдохнём, – сказал он, заставляя стол блюдцами, кружками, и хрустальными вазами с печеньем и мармеладом.
– Ты любишь читать? – спросил мужчина, разливая чай.
– Постоян но – нет. Но иногда мне советуют или дома открою какую-нибудь книгу, и если понравится, то могу за два дня прочитать.
– А я люблю. А какой жанр тебе нравится?
– Приключения, и… – девушка задумалась. Ведь с мамой она не может об этом говорить, но он такой добродушный и старый, и наверняка читал и не такое. – И любовные романы.
Сказала и пожалела – лицо покраснело.
– Хм, – хмыкнул он.
Девушка покраснела ещё больше и опустила глаза. А потом почувствовала, как к щеке что-то прикасается.
– Не стесняйся этого, – говорил дядя Тима, поглаживая её рукой.
Юленька отпрянула:
– Э, я пойду, наверное.
И уже собиралась встать, но мужчина схватил за руку и потянул назад.
– Посиди, мы же до конца не дошли. – И уже тише прошептал: – Когда ты ещё ко мне зайдёшь?
– Смысл я поняла, разберусь, – опять попыталась встать она.
Но его крепкие пальцы прочно вцепились в её предплечье. Она дёрнула сильнее, а он с мольбой во взгляде не отпускал. Тогда девушка так резко рванула руку, что на ней остались красные следы. Освободившись, она, всхлипывая и шмыгая носом, побежала к выходу, а дядя Тима закрыл лицо руками, и с силой давил пальцами лоб, бормоча что-то бессвязное.
В таком состоянии его и нашли представители власти. А чуть позже в комнате в присутствии соседей обнаружили много фотографий потерпевшей и дневник, в котором были описаны его приставания к разным девушкам.
Через три месяца бывший преподаватель Тимофей Павлович Лебедев отбыл в деревню N для отбывания срока в исправительной колонии общего режима.
А ещё через месяц Юленька получила письмо, с подписью в обратном адресе «От тайного поклонника» и, спрятавшись в комнате от любопытных расспросов мамы, и, думая о парне с параллельного потока, начала читать.
Здравствуй, моя дорогая Юлия. Прости, что я так к тебе обращаюсь, но я прошу, дочитай до конца. Я тебе всё объясню и ты, надеюсь, поймёшь меня.
Ты помнишь, летом в твои шесть лет, когда вся детвора гуляла, а старики, вроде меня, сидели на лавочках, ты бегала с букварём и всем показывала картинку со страусом? Твои два хвостика, твоя не сходящая улыбка, и красное платьице. Баба Люба сказала: «Вот вырастет девка, парням задаст!». «Юленька, а ты читать умеешь?» – спросил я тебя. Это я первый так тебя назвал, и почему-то все подхватили. И каждый вечер мы изучали по букве. Я о тебе часто думал. Сначала, наверное, как о дочери, которой у меня не было. Но однажды, когда тебе было пятнадцать, и я увидел, как ты целовалась в подъезде с Федей с девятой квартиры, со мной что-то произошло. Я сам не понимал что, но придя домой, я не мог найти себе места. Ходил из угла в угол, даже выпил стопку коньяка, который мне подарили студенты. Я не спал всю ночь и пришёл к выводу, что я тебя люблю. Прости, пожалуйста. Прости меня старика, что позволил себе думать о тебе, мечтать, грезить. Я не должен был. Я корил себя и уже намеревался жениться на какой-нибудь старушке. Я был слишком скромным в юности, а чем старше становился, тем страшнее мне было в женском обществе. А в пятьдесят смирился со своим одиночеством. Почему ты? Почему я полюбил тебя? Надо было пытаться противостоять соблазну. Но я не смог. Я начал лелеять мечту, тихо, про себя. И ты с каждым днем овладевала мной. Утром я представлял, что мы вместе делаем зарядку, в институте, что ты сидишь напротив меня и жадно слушаешь мои лекции, а вечером, что раздеваю тебя. Прости, но в своё оправдание могу сказать, что об этом я позволил себе думать, когда тебе исполнилось семнадцать. Твои подружки ждали около подъезда, и вот вышла ты. Длинные ноги на высоких каблуках, короткое белое платье с глубоким вырезом, и сверху тёмный пиджачок, и опять твои два хвостика, как в детстве. Ты прощалась с детством, понял я. Вот тогда ты стала взрослой и для меня. Я подсматривал, как ты уходила в школу, потом в институт, а иногда ты поздно возвращалась в компании парня. Как я мечтал, что это я иду с тобой, и мы поднимаемся к нам домой, и вместе готовим кушать. Я сделал ремонт в квартире, думая о тебе, и начал качаться. Мечты старика… не буду тебя ими утомлять.
Но я должен кое-что пояснить. Ты помнишь, как на суде прокурор зачитывал строки из дневника? Я хотел, чтобы он полностью прочитал этот дневник, ты бы всё поняла. Но нет, он читал только то, что ему было нужно.
Однажды я поехал в музей, и в троллейбусе была жуткая давка, а передо мной стояла девушка – стройная, в белом платье. Конечно, это была не ты, но я желал обратного. Я закрыл глаза, а позже уже почувствовал, как плотная масса людей заколыхалась. Эта девушка оборачивалась и искала кого-то глазами. А моя рука щупала её ниже спины. Я испугался, наверное, больше, чем она, и быстро убрал руку.
В следующий раз, когда я поздно вечером возвращался с дачи коллеги и стоял в проходе автобуса (сидячие места были все заняты), я гладил девушку по голове… Придя домой, я и завёл этот дневник. Хотел понять – почему это происходит, зависит это от времени суток или может от того, что я долго тебя не видел, и только так моё подсознание удовлетворяло потребность в тебе.
Почему я молчал на суде? Потому что я – старик, и мне нельзя любить тебя, мне должно быть стыдно…
Я очень переживал, что причинил тебе боль. Зачем я тебя схватил? Наверное, испугался, что ты никогда больше ко мне не придёшь. И почему я тогда не признался?! Но, может, и лучше, что так произошло, зато я не буду дряхлым стариком наблюдать, как ты выходишь замуж за другого. Я только расстраивался, что ты не узнаешь правду (чувствую – долго не выдержу). Но теперь, я готов. Постарайся понять и простить.
Люблю тебя моя Юлия.
Три дня спустя в местах лишения свободы умер Тимофей Павлович. А ещё через месяц, когда никого не было дома, Юленька набрала ванну горячей воды, и острое лезвие бритвы коснулось её вен.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
Объявление по всем сайтам-участникам конкурса.
Хочу всем напомнить, что истекает срок подачи конкурсных рассказов. Если кто-то опоздает к концу 19 марта, то тоже есть лазейка: его рассказ будет опубликован на сайте, который вступил последним в конкурс.
Там еще две недели можно выкладывать.
Ссылка на этот сайт.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 479
Замечания : 0%
Не публикуйте, пожалуйста, ссылки.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
Цитата Boom (  ) Не публикуйте, пожалуйста, ссылки.
И раньше почему-то никто мне здесь не запрещал.
Нужно ввести в правила исключения для межсайтовских конкурсов, иначе больше здесь их невозможно будет проводить.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 479
Замечания : 0%
Выкладывайте сами рассказы, а не ссылки на них. Каждая такая ссылка позитивно сказывается на весе сайта, на который ссылаются, и не слишком хорошо на весе нашего сайта.
Если вам никто не запрещал, это упущение администрации. Никакие исключения добавлять мы не будем. Хотите ссылку на сайт - опубликуйте ссылку на наш сайт и покажите её, а затем мы прикинем, соразмерна ли выгода для обоих ресурсов.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 822
Замечания : 0%
Единственный сайт, который не разрешил ссылки, наш.
Неужели администраторы не понимают и пользу межсайтовского конкурса для самого сайта?
Объявление
Закончился прием рассказов на 8 межсайтовский конкурс.
Голосование возможно упрощенное (1-5), одна цифра.
Продлится голосование до 19 апреля.
Авторы проголосуйте пожалуйста и за себя тоже.
Приглашаю всех прочитать интересные рассказы и проголосовать.
|
|
|
