Стадион, как концлагерь, разделён на сектора. Выплеск коричневого салюта – серой массы, грязного моря, волны чёрного океана трепещут – грязная вода, да блики, фотовспышками раздирают слепые глаза. Бродят силуэты солдат, в касках и с автоматами – полицейские: зубы встревожены, лица кирпичные. В небе красная и ядерная чернота, раздираемая когтями гиговатных ламп.
На трибуне тысячи собак, разных пород, все короткошёрстные, большей частью лысые, жилистые. Вой стоит, точно Бог спустился на землю и вскрыл купола всех готических соборов мира, и вылил вой в трибуны. Завывание исполинского хора разрывает собачьи уши, волчье лягание зубов и хрип отчаянных желтозубых ртов, в рапиде, гоняясь за футбольным мячом.
Впечатанная камелотом к стадион любовь, ослепшей женщиной бродит по трибунам, взывая к каждому. Но в свете истеричного готического хора, никто её не слышит. Ослепшая в стае разъярённых глазищ, хищных оскалов. Она тощая, жалкая, гигантские костлявые ноги переступают через ожесточённый рёв и разбитые стёкла. Кривые пальцы цепляются ветром за шарфы, застывают на отдельных лицах, и скользят вниз, к подножию, что бы упасть, и умереть на зелёном газоне.
Взрыв, из трибун выростают цветы, из людей вырастают деревья. Корни ползут точно змеи, трещат каменные плиты стадиона. Ветер сметает сидения, и раздувает пламя. Готической церковью пылает гигантский хор визгов и воплей, он извергается, точно ядерный взрыв, ломая выкидыши нервов социальных систем. Ослепшая женщина падает, поверженная, не в силах противостоять давлению крика. Её хрип уже не слышен – море бушует, взрыв пылает, люди-кванты испаряются прочь.
Сверхновыми взорвались прожектора, сверкали мигалки, вертолёты в небе. Запах гари и крови, в облитой сиреной пасти ударного хохота толпы. Барабаны бьют где-то в глубине – это удары дубинок о щиты, раскаленные злостью, морды полицейских, точно лики икон, марширующих по аду, блаженны и стальны. Орды орков галопом тревожат плитку и асфальт. Шипят змеями рации полицейских Сатана приходит на футбольное поле, берёт женщину за худые руки. Невидящие глаза, смотрят, губы дрожат.
Это ад.

Сатана, 666, 2012, любовь, стадион.
Эльза Грёзе.

Алиса неспешно плыла по комнате, с интересом рассматривая незнакомую обстановку. Давненько она сюда не заходила. В доме полно комнат - пока по всем пролетишь, утро настанет.
Оценила натюрморт, похожий на «Анемоны» Дюфи - наконец-то в особняк заселился кто-то приличный. Пробежалась пальцами по клавишам рояля: до-ре-ми, - прислушалась. Звуки не хотели уходить, цеплялись за полосатые, освещенные луной стены и ворс пятнистого ковра…
Раньше тут была спальня, и на кровати вечно кто-то храпел и сонно причмокивал. А проснувшись и увидев Алису, всегда кричал одно и то же: «Что за..? Мамочки… Чур меня чур!». Сначала Алиса пыталась объяснить, кто она. Затем ей стало скучно, и она перестала обращать на людей внимание. Вот и сейчас она плыла мимо подоконника, не прислушиваясь к шевелению в дальнем кресле, а вглядываясь в ночную хмарь. Снег. Уже выпал. Она когда-то так любила зиму. И санки, и снежные крепости. И заболела она тоже зимой. И умерла. Но думать об этом не хотелось. Случилось и случилось.
Шевеление за спиной усилилось, затем затихло, и Алиса опустила голову: сейчас начнется. Но вместо визга и привычных уже ругательств услышала глухой стук, как будто на пол что-то упало, и странное шипение. У них еще и кот?
Легко отлетев к роялю, Алиса дымкой опустилась на лакированную поверхность. Скрестила ножки, как учила строгая бабушка, и вежливо предупредила:
- Доброй ночи. Я не хочу вас обижать, но мне придется это сделать, если вы на меня нападете.
Рыжий кот, совсем как маленький лев - с поднятой на загривке шерстью, путался когтями в ковре, но ближе не подходил.
- Ну почему, объясните мне, все коты так не любят привидения? Я же не пахну и почти невидима. Посмотрите сами, - Алиса порхнула к окну и присела в плие среди лунных бабочек. – Я такая же, как этот свет. Только его вы не боитесь, а меня - да. Разве это не странно?
Кот озадаченно замолчал, пытаясь сообразить, как могут разговаривать две полупрозрачные детские ладошки.
- Вот видите, - Алиса вернулась к роялю и завертелась на круглом стульчике. – А раньше у меня тоже была чудная кошечка, совсем малютка.
Кот снова мяукнул, но уже не угрожающе, а с явным намеком: «Прозрачная или нет, вас здесь не ждали». Алиса или не расслышала, или не поняла: она зачарованно рассматривала книжные полки, ступеньками поднимающиеся от пола к потолку.
- Сразу видно, что вы кот интеллигентных людей. До вас здесь жили страшно невоспитанные хомячки. И я подозреваю, что их хозяевами были опустившиеся личности.
У кота, видимо, были свои счеты с хомячками, потому что он тут же распластался на ковре и уполз под кресло.
Алиса прыснула:
- Какой вы пугливый! А я вот ничего не боялась, и бабушка называла меня ават.. авар… авантюристкой. Вы знаете, я стала замечать, что часто говорю, как моя бабушка. Наверное, потому, что мне много лет, хоть я и не выгляжу старой. Вы не беспокойтесь, я вовсе не посягаю на вашу территорию. Мне просто приятно побыть тут, хотя стены – это все, что осталось от моего дома. И от бабушки.
Коснувшись клавишей, Алиса снова послушала, как умирают звуки. Послушал и кот, высунув голову из-под кресла.
- Скажите, а это правда, что у кошек девять жизней? Нет, я не завидую, не подумайте, но мне иногда так жаль, что я не кошка, потому что… Потому что…
Всхлипнув, Алиса закрыла лицо руками. Жаль, что поблизости нет цветочных горшков: хозяева будут удивляться, откуда в доме лужи. Впрочем, в этот раз все спишут на кота. И, наверное, накажут.
Слезы прошли сами по себе. Алисе совсем не хотелось, чтобы из-за нее кто-то пострадал. Тем более, что у нее тоже была когда-то чудная кошечка.
- Прошу меня простить: я вела себя неподобающе… - Алиса подняла голову и вскрикнула. Рыжий кот сидел прямо перед ней, на крышке рояля. Две огромные зелено-желтые луны смотрели в упор. Заманивали. Обещали. Звали.
- Вы согласны?
Алиса всхлипнула в последний раз и несмело протянула руку.
***
Лунные бабочки одна за другой покидали дом, в который любили залетать, чтобы поиграть со своим родственником – котом лунной масти. Кот мирно посапывал у рояля, а рядом – уткнувшись в рыжий бок носом – спала чудная кошечка, совсем малютка.

Эльза
Тема есть, оформление ужасно. Нафига выпендриваться и мешать такую кутью. Лучше меньше, да четче. Коричневый-серый-черный одновременно, вода-масса-море-океан, красная и ядерная чернота... Дальше стоит? Пальцы, умирающие в газоне - шедевр. Это утончённый стёб или ты всерьёз?
В общем, слабое имхо - выносить все эти "выкидыши нервов социальных систем".
Лики икон, блаженны и стальны, мне приглянулись. И то, не в соседстве с орками.

роботБендер
Милая сказка, но я вобще не поняла, о чём и причём тут нежелательный союзник. Оно такое всё как-то и не в моём вкусе, так что каюсь, но субъективность не грех ведь?
Союзник почти есть (хотя в чём союз - в борьбе с одиночеством? Как-то оно, одиночество, не достаточно щемяще, мне бы хотелось более), но он не "нежелательный". Как бы.

давайте, призывайте меня развивать воображение и воспринимать не в лоб

В таких случаях (дуэлях +) для меня раскрытие темы приоритетнее. Потому Эльза.

Сол: идея классная, жаль ты ее не до пинал. Надо было еще пару смачных ударов по лицу и было бы лучше. В смысле лицо краше. Шучу, тут реально есть идея, которая как пень в поле видна невооруженным глазом.

Эльза: сначала подумал красивые описания. А нет, обломайся. В начале довольно красиво идет и даже как то зацепляет, но потом повторение (или это я не понял).

Робот: у вас посложнее, идея тоньше, в смысле что она красивее оправлена. Да и текст тоже не плохой.

Учитывая все это я голосую за Сола.

Голос за Робота Бендера.

Поскольку я люблю подумать, (да, да этот деревенщина умеет показывать задумчивый вид ) - отдаю голос за Елизавету, эмм немка которая.