|
|
|
2 Тур, проза: III пара.
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 797
Замечания : 0%
Проза. Жанр: на усмотрение участников Объём: свободный Тема: Лежачий полицейский Срок: 10 дней (до 30 октября вкл.) Свои работы присылайте мне на почту, обязательно указывайте ник. chew.tur@gmail.com
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 797
Замечания : 0%
[1]
Дорога в ночи или принудительное ограничение скорости.
Темнота сгущалась вокруг, нависала угрюмыми елями, что росли по обочине справа и слева. Создавалось жуткое ощущение, будто некто неведомый прошелся газонокосилкой, выбрив идеально ровную, прямую дорогу. Первые капли дождя упали на лобовое стекло.
- Стась, поспи, ехать еще часа два. Я радио потише сделаю.
- Да не, оно не мешает. Попа затекла, - ответила она, поерзав на сиденье и состроив измученную гримасу зеркалу, откинулась на спинку.
- Как хочешь, - случайный блик фар встречной машины слегка ослепил Игоря.
Дождь усиливался, по стеклу побежали ручейки, с едва заметным скрипом заработали дворники. Парень закрыл окно, отрезав сырости путь в салон. Привычная, наезженная дорога показалась чужой, не знакомой. Ненавязчивая музыка в динамиках сменилась глухим шипением.
- Да чтоб тебя! – приглушенно ругнулся он.
- А? - в недоумении повернулась девушка.
- Забываю все время. Есть тут местечко, где радио не берет, и сигнал сотового не проходит.
- Устал?
- Есть такое. Двенадцать часов отработать, а потом еще в ночь ехать, - Игорь попытался сдержать зевоту. Мягкое урчание мотора, помехи приемника и шелест дождя сливались в колыбельную. Он отчаянно боролся с закрывающимися глазами.
– Посмотри, там, в бардачке флэшка валялась.
- Ага, нашла, - Настя выудила долго возилась с подключением, не получалось нащупать вход. – Блин, у меня никак.
- Давай сюда, - Игорь привычным движением поставил портативное устройство, нажал пару кнопок на плеере, и через мгновенье заиграла знакомая песня. – Слушай, ты уверена, что мультиварка хороший подарок для матери? Я, конечно, понимаю, здоровая пища, да и удобно закидал все, выбрал программу и готово, но не слишком ли сложно для нее. Разберется она во всех этих режимах? А может вообще пользоваться не будет, скажет спасибо и уберет в шкаф. Как считаешь, может мы не угадали?
Настя спала, прислонившись головой к боковому стеклу, немного посапывала. Растрепавшиеся светлые волосы щекотали щеку, Игорь осторожно убрал прядь.
- Сегодня будет темно, и ты улыбнешься мне, - в полголоса подпевал он. – Сегодня будет темно…
Стрелка спидометра стабильно держалась на отметке «90 км/ч». Дорога действительно была гладкой, как отшлифованный паркет. Игорь не раз говорил, что проедет по ней даже с закрытыми глазами, но сегодня испытывал неясную тревогу. Проскочил мимо дорожного знака, не обратив на него внимания. Лишь мгновением позже осознал, знака здесь раньше не было. Запоздало глянул в зеркало заднего вида, пытаясь понять - не померещилось ли.
- Ладно, еще часок и теплая кроватка, - уговаривал он сам себя.
Машину резко подбросило, Настя вскрикнула спросонья, с силой приложилась о стекло. Игорь от неожиданности остановил машину сразу после препятствия.
- Ты в порядке, сестренка?
- Вроде. Что это было?
- Надо посмотреть, - он перегнулся через спинку сиденья, накинул куртку и вышел из машины.
На улице не было холодно, но парня бил озноб. Настя высунулась в приоткрытую дверь.
- Что за нафиг! – раздался возмущенный голос из темноты. – Понаставят же, придурки! Пипец!
- Ну что? - девушка собралась уже выскочить из салона.
- Сиди спокойно, нормально все, - хмуро пробурчал он возвращаясь. – Лежачий полицейский поставили. С какого… он тут нужен.
Игорь осторожно завел двигатель, прислушиваясь к машине, выискивая любой подозрительный звук – последствие встречи со стражем порядка. Старенькая иномарка отвечала обычным голосом, следов поломок не наблюдалось.
- Откуда появился этот лежачий полицейский? Их же никогда здесь не ставили, для кого он на длинной пустынной дороге?
- Видно для того же, для кого и знаки повесили. Метров пятьдесят назад проехал, даже не сразу сообразил, что их там быть не должно.
- Странно, - задумчиво пробормотала Настя и тут же закричала. – Стой!
Игорь сбросил газ, вдавив педаль тормоза в пол, перед машиной в двух шагах стояла средних размеров собака.
- Да, что ж за ночь сегодня такая?! – возмущаясь, Игорь выглянул из машины и никого не увидел. – Куда эта псина делась?
- Убежала, - робко предположила она. – Поехали скорее, здесь так неуютно.
- Ладно, только не верещи так больше.
Автомобиль медленно двинулся вперед, парень не стал разгоняться, опасаясь очередных неприятностей. Дождь закончился, но тучи по-прежнему застилали небо, не видно было, ни одного проблеска звезд, ни света луны. Игорь не сводил глаз с дороги, напряженно вглядываясь в темноту. На этот раз сумел вовремя заметить препятствие, проехал мягко, щадя машину и свои нервы.
- Надеюсь, на сегодня с нас хватит, как думаешь, сестренка? – он повернулся к Насте.– Ничего, уже скоро.
Девушка сидела напряженно, вцепившись в ручку двери, лишь коротко кивнула в ответ. Какое-то время ехали, молча, только музыка, урчанье двигателя и шорох шин наполняли звуками ограниченное пространство. Машина свернула с шоссе на проселочную дорогу, деревня находилась в двухстах метрах от основной трассы. Несчастный транспорт нырял по ухабам, чиркал днищем на особенно глубоких впадинах и крутых подъемах.
- Капец, только весной гравием засыпали, ровняли… пара месяцев прошло и все как обычно: то яма, то канава, - ворчал Игорь.
- Россия, что ты хочешь, - обреченно подтвердила сестра.
Впереди одно за другим из темноты выныривали разношерстные одно и двух этажные строения, из-за заборов доносился брехливый собачий лай. Игорь выключил музыку, свернул на соседнюю улицу, миновал несколько спящих домов и, наконец, остановился. Он заглушил мотор, выключил фары и подошел к калитке. В террасе горел свет, их ждали.
- Привет мамуль! Как я по тебе соскучилась! – вылетела из машины Настя.
- Привет сынок, как добрались, - отец пожал парню руку. – Как добрались?
- С приключениями, - отмахнулся он.
- Так хватит на пороге стоять, все в дом, - подгоняла мама. – А разговоры на завтра отложим.
Утро выдалось солнечным, тонкие занавески не спасали от озорных теплых лучей. Со двора доносилось кудахтанье беспокойных кур. В доме пахло пирогами. Шторка, что закрывала дверной проем в комнату, небрежно колыхнулась, пустив внутрь вальяжного кота. Полосатый дворянин прошествовал напрямик к спящему, ловко прыгнул на кровать и смачно лизнул шершавым языком его щеку.
- Пельмень, брысь, поганка, - заворчал парень, с трудом разлепив веки.
Кот и не собирался уходить, он внимательно разглядывал человека и решив, что тот не до конца проснулся – повторил процедуру.
- Зверь, ты что творишь?! – возмутился Игорь, по спине побежали мурашки. - Я ж из тебя вареник сделаю…
Пельмешек вопросительно взглянул на разбуженного и, видимо, сочтя свой долг выполненным, отправился по более важным делам. Парень оделся и вышел вслед за котом.
На кухне вовсю кипела работа: мама перекладывала на блюда последний противень пирогов, Стаська чистила картошку.
- Гарик – соня, - увидев брата, засмеялась она и, как в детстве, показала язык.
- Доброе утро, мам.
- Доброе, чай горячий пирожки тоже, завтракай и присоединяйся. Отец там во дворе что-то колдует со столами.
- Гостей много будет? – спросил Игорь.
- Вы да соседи, Татьяна еще обещала приехать.
Позавтракав на скорую руку, Игорь занялся мангалом, нарубил щепок, выбрал несколько понравившихся поленьев.
- Слушай, бать, а ты не в курсе, что это у вас на дороге лежачих полицейских наставили?
- Нет, от тебя впервые слышу. Ну ка, приподними, кирпич подложу. Мы, сам знаешь, никуда не ездим. Вот так нормально, сходи в дом, кленку поищи.
К двенадцати подтянулись все гости, в воздухе витал запах жареного мяса, домашнего хлебного кваса и яблочного самагона.
- Валя, ты просто молодец, в таком порядке сад держишь, столько цветов! - восхищалась очередная соседка. – Такая замечальная примула, столько сортов! Где ты находишь это богатство?
- Игорек привозит, - скромно отвечала Валентина Сергеевна.
Солнце припекало макушки, уже произнесен первый тост за именинницу и съедена первая порция шашлыков. Завязывались незатейливые праздничные разговоры, рассказывались знакомые с детства байки.
- А когда Настене года три было, помнишь? Ну, дне рождения у Наташи, прибежала такая, глаза горят, «ибут, ибут», - говорит.
- Пап, - смущенно покраснела Настя.
- Ага, только Игорь сообразил, что ребенок на рисунке верблюда увидел, - широко улыбнулся давний друг старой шутке. – А помнишь, как мой Лёшка левый и правый сапог перепутал. Деловая девчонка, посмотрела внимательно, как выдаст: «Эх, Лёша, Лёша», - да с таким выражением! Это ж крылатая фраза теперь.
Под кустом черной смородины в тени пышной листвы, наблюдая за происходящим, сидел Пельмень, он не любил шумные застолья, но обожал остатки с барского стола.
- Пельмешек, иди ко мне полосатый, - Игорь приблизился к любимцу и присел на корточки. – Иди вкусняшку дам.
Мелкий хищник недолго раздумывал, стоит ли откликаться. Спокойно подошел, доверчиво ткнулся мордой в руку своему бывшему хозяину.
- Скучаешь? – спросил парень, почесав кота за ухом.
Котенка подарили еще в универе, имя придумывал весь восьмой этаж общаги. Потом Пельменя старательно прятали от коменданта, а после летних каникул Игорь решил оставить его у родителей.
- Прости брат, не пускают на съемную квартиру с животными, да и дома меня нет постоянно, - Игорь гладил пузо разнежившегося зверя.
- Игорь, что ты там застрял, давай вливайся, - друг отца протягивал стопку.
- Не дядь Миша, спасибо, но я пас – за рулем.
- Как знаешь?
- А вы не знаете, когда тут на трассе лежачих полицейских понаставили. Вчера чуть подвеску не убил.
- Интересно, - задумался Михаил Иванович. – Мы на прошлой неделе в город ездили, ничего там не было. На днях, стало быть.
- Ладно бы рядом остановка автобусная была или еще что, а так лес кругом… - вслух размышлял Игорь.
- А что ты удивляешься, это ж Россия.
Близился вечер, разговоры стали спокойнее, рассудительней. Несколько соседок разошлись по домам. Шелест листвы сплетался и людским многоголосьем, составляя умиротворяющую мелодию. Мужчины курили у мангала, женщины обсуждали последние новости. Игорь в очередной раз проверил время, оглядел собравшихся. Глазами выискивал сестру, но ее нигде не было видно.
- Лёх, заканчивай сказки рассказывать, - добродушно подшутил он, найдя их совсем рядом: за калиткой на лавочке. – Настен, скоро обратно ехать. Минут двадцать на прощанье хватит?
- Хватит, хватит, - передразнила сестренка и по старой детской привычке показала язык.
- Ну, вы что? Уже собираетесь? – понимающе спросила мама. – Может, на ночь останетесь, а с утра пораньше поедете?
- Хотели засветло доехать, завтра мне на работу, Стаське в универ. А в пять утра я вряд ли проснусь, да и с дикими собаками встречаться не хочется.
- Откуда у нас дикие-то, это вы лису видели, - посмеялся отец. – Тут зверья всякого полно бродит.
- Давайте, тогда вам хоть картошечки, мяска с собой соберу, приедете поздно – поужинаете. Настен, пойди в огород набери зелени, укропчика, петрушечки свежей, а огурчики я уже сорвала.
- Хорошо, - спокойно согласился Игорь, он давно понял, что в этом вопросе с родителями лучше не спорить – бесполезно.
Сборы завершились достаточно быстро, казалось, этот процесс был отточен во времена студенчества Игоря и доведен до автоматизма, когда поступила в университет Настя. В придачу к зелени и огурцам ребята получили кабачок, приличную охапку молодой моркови и бидончик клубники.
- Проверьте, все взяли? – беспокоилась мама. – Пироги я вам в красную сумку положила.
- Да, мам, все, - хором ответили они.
- Тогда с Богом, - обняла на прощанье мама.
- Давайте, спокойной дороги, - пожелал отец.
Солнце стояло высоко, но дневная жара понемногу убывала. Без непроглядной ночной темноты и дождя местность виделась светлой, мирной, безопасной. Дорога устремлялась вперед вслед за уходящим солнцем. Ельник темной зеленью очерчивал границы трассы, с верхних веток за проезжающими машинами наблюдали любопытные птицы. Воздух пах хвоей.
- В такое время ехать одно удовольствие, - развалившись на переднем сиденье, сказала Настя. – Классно!
- Да после такого выходного, на работу влом идти. В отпуск пора, - улыбнулся он.
Легкий ветер беспокойной птицей, случайно залетевшей в окно, метался по салону. Из динамика доносилась озорная песня.
- Летели облака, летели далеко, - под нос себе напевала Настя. – Как мамина рука, как папино трико…
- Надо будет машину на яму загнать, глянуть, во что вчерашние приключения вылились, - задумавшись, произнес он.
- Что там было нарисовано? Опять проскочил, - обернулась назад девушка.
- Что там может быть – искусственные неровности! Это мы с тобой и так теперь знаем.
Игорь снизил скорость, готовясь без потерь миновать неприятный отрезок пути, щурясь от вечернего солнца, опустил щиток.
- Кто это там впереди, прямо посреди дороги? – зашептала Настя.
- Не пойму, лось что ли? – ошарашено, произнес парень, выжимая тормоз.
Метрах в двадцати от них взрослый, осанистый лось неспешно переходил дорогу. На секунду он остановился, повернув рогатую голову в сторону автомобилистов.
- Блин включайся, давай, - шипела Стася, настраивая фотоаппарат.
Лось тем временем спокойно двинулся дальше и вскоре скрылся между еловыми ветками.
- Обалдеть! До меня теперь дошло, для кого лежачие полицейские поставили, а второй знак сто пудов – «дикие животные». Ты слышишь?
- Ага, - Игорь продолжал смотреть в непролазную чащу леса.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 797
Замечания : 0%
[2]
Песочный подвиг.
Клубился сигаретный дым, лампа дневного света мерцала и пощелкивала. Я лежал в процедурном кабинете в окружении сослуживцев, пришедших поддержать меня. Выпивали. Расписывали «пулю». Игорек, наш весельчак и балагур, благодаря которому все и завертелось - именно он организовал сабантуй и вытребовал у медсестры отдельный кабинет, - постоянно шутил и учил жизни новичка Андрея, Андрей заглядывал ему в рот и вел счет, а пенсионер Евгеньич, оставшийся у нас вольным наймом, больше молчал и хмурился, разглядывая карты.
Разговор пьяно перескакивал с одной темы на другую. Уже по нескольку раз обсудили работу и девушек, поругали политиков, поговорили о рыбалке. Но, как бы ни кружили мы вокруг да около, все равно возвращались к реформе, к аттестации и переходу из милиции в полицию. Мужики старались не подавать виду, но все равно тревожились за свою судьбу, а я... стыдно признаться, но я возвращался к этой теме с мелочным садистским удовлетворением. Никогда не думал, что во мне живет маленький чертяка.
- Может быть, из вас никого не уволят, - рассуждал я, - мне уже не придется служить...
- Все равно по процентам не пройдет, - наивно сказал Андрей. - Людей больше почикать нужно.
- Почииикать, - передразнил Евгеньич. - А ты, Миш, не торопись. Еще не известно, как обернется.
Я вздохнул. Конечно, с одной стороны хорошо - мне не нужно тревожиться за аттестацию. Но с другой - я ведь все потерял.
- Говорят, сформируют новое подразделение, - сказал Игорь, прищурив глаз от дыма. Он держал карты обеими руками, поэтому сигарета постоянно торчала во рту, перескакивая из одного уголка губ в другой. В воздухе повис немой вопрос. Отчетливей затренькала лампа. Игорь невозмутимо рассматривал карты, его влажная лысина отражала мигающий свет.
- Ну?
- Тем сотрудникам «милиции», кто не пройдет аттестацию при переходе в «полицию», будет предложена работа в новой структуре...
Снова молчание и еще одно нетерпеливое «ну», потому что как ни крути, а все опасались быть уволенными.
- ... в структуре «лежачих полицейских».
Взрыв хохота разорвал сигаретное облако.
- О, я бы пошел. Лишь бы зарплату платили, - сказал Андрей, поглаживая мягкую щетину на манер Евгеньича.
- Да там уже очередь! Леха первый пойдет. Представь, Леха, Леха, болезный наш, когда узнает, - говорил Игорек, входя в раж; он соскочил с кушетки и, передвигаясь гусиными шагами и сложив ладони в мольбе, стал изображать одного из наших дежурных в УВД. - Ну, товарищ полковник милиции, гадом буду, возьмите меня...
- А Крикун ему - да на кой ты мне нужен, от тебя пользы никакой. А тот ему - как это никакой? От меня пользы будет в два раза больше, вот гадом буду - и скорость регулировать буду и вам переехать приятно.
Снова взрыв смеха. Леха был известен не только в нашем отделе. Он прославился своей «медвежьей» болезнью. Чуть только серьезное дело, как Леха сразу к врачу: мол, так и так - с кишечником проблемы. В конце концов, его убрали с оперов и определили дежурным. Впрочем, на посту он тоже был вечным источником насмешек за свою любовь к преувеличениям, к «Скуби Ду» и к «Губке Боббу».
- Мальчики, ну нельзя же так громко, - послышался голос медсестры из приоткрытой двери. - Больные спят уже, вы мне обещали...
- Все, все, все, гадом буду, больше не будем, - сказал Игорек, все еще копируя Леху и продвигаясь к медсестре гусиным шагом. - Аленушка, а может, все-таки с нами, а?
Медсестра попыталась гневно нахмуриться, но вышло очень мило. Кажется, она это поняла и не удержалась от улыбки.
- Нет, у меня работа, - сказала она. - И что это вы ползаете в форме?
Игорек попытался схватить медсестру за талию, но она захлопнула дверь. Он завалился на спину и устало раскинул руки.
- Гадом буду, если она мне не понравилась.
Мужики все еще скалились, но мне было не смешно. Игорь лежал на полу в форме, в пьяном блаженстве. Это напомнило мне события десятилетней давности: выпивший прапорщик милиции валяется на полу, но не в блаженстве, а в позоре. Ему не дают подняться. По правде говоря, я не был участником тех событий, я их только представлял, слушая рассказ женщины, в которую едва не влюбился. Но этот прапорщик повлиял на мою жизнь похлеще, чем нагоняи матери за двойки в школе. Я познакомился с этой женщиной на втором курсе журфака, поступив на него не по призванию, а по здравому размышлению и настоянию матери. Детские мечты стать милиционером, как мой отец, раскрошились под натиском ее доводов, что «это и не выгодно и очень опасно». Ведь шли девяностые годы, а это «значит маленькая зарплата и война в Чечне». Отца я едва помню. Щетинистые объятия и запах перегара с луком не в счет. Он постоянно находился в командировках, непременно в опасных и почти каждый раз приезжал, совершив там один-два подвига. Поэтому дома пил водку, заглушая стресс. Все это я помню задним числом, по рассказам матери.
Игорь снова сел на кушетку и наполнил рюмки. Выпили. Андрей стал рассказывать какую-то историю, произошедшую у них в училище, мужики старательно делали вид, что им интересно, я же утонул в воспоминаниях...
Влажные листья тяжело кувыркались по тротуарной плитке. Холодный ветер заигрывал с юбкой девушки, лицо которой я уже не помню. Помню только ее мягкий приятный язык и стоящий боком зуб, не поместившийся в нижнем ряду - его интересно было исследовать. Мы стояли у здания ГУВД, рядом со стелой «Защитникам правопорядка». Монумент из черного мрамора угрожающе нависал над нами, а рядом с ним, по левую и правую стороны, раскинулись такие же черные «памятные доски», по пять или шесть в ряд с каждой стороны, с выгравированными золотом фамилиями.
- Вот он, Кадышев, - сказал я, указывая на одну из плит. Краем глаза я заметил, что рядом прошла женщина, одетая во что-то красно-розовое. Она искала чью-то фамилию. – Это мой отец. Хотел бы я быть похожим на него... Но меня даже в армию не взяли.
Девушка прижалась ко мне, и я обнял ее за талию. Она уже знала, что мой отец работал в милиции и однажды не вернулся из командировки. Я рассказал о его геройской смерти, привычно укоряя себя за вранье, сплошное вранье – потому что я не знал, как погиб мой отец, а на плите был увековечен наш однофамилец. Поначалу мать отводила глаза, а то и плакала, а потом я перестал задавать ей вопросы и выдумывал подвиги отца сам, корпея ли над сочинением в школе, или рассказывая историю пацанам из детского лагеря, обязательно вечером после отбоя, чтоб с пистолетами и драками и чтоб невозможно было заснуть до полночи. «Подвиги» и медали стали моей болезненной страстью. Я перепридумывал подвиги отца, подчас завирался и мог быть уличен во лжи, но не мог остановиться. Хотя в остальном считал себя честным человеком.
- Журналисты тоже бывают героями, - попыталась утешить меня девушка.
- Да. Нас учат проводить расследования. Думаю, после выпуска я попрошусь в какую-нибудь «горячую точку».
- Ой! - Она вздрогнула и еще сильнее прижалась. Мы слились в поцелуе, мой язык стал блуждать по ее зубам, оставляя вешки в памяти. «Главное с «геройством» не переборщить - запоздало подумал я. - Девушек сейчас больше интересуют челноки-предприниматели или рэкетиры». Но она трепетала в объятьях будто бы от страха за мою жизнь, а скорей всего из-за промозглого ветра. Он мне подыграл. И ветер, и мои басни, которые я «испытывал» на девчонке, чтобы написать на эту тему статью для зачета (лениво и страшновато было искать настоящего героя, чтобы взять у него интервью), все это было декорацией к нашей игре в любовь.
- Молодые люди, здесь все-таки не парк для влюбленных.
Мы обернулись. Перед нами стояла женщина в розовом берете и терракотовом полупальто. Я рискнул предположить, что ей лет тридцать, хотя не был силен в отгадывании возрастов прежде, и не силен в этом сейчас. Меня поразили ее глаза: карие, немного гневные, скрывающие какую-то историю. Я сглотнул, почувствовав себя птенцом. Куда там мои выдумки против настоящей жизненной трагедии?! Ведь не зря она сюда пришла?
Почувствовав, как легкие моей девушки наполняются воздухом, не иначе для того, чтобы дерзко, по молодежному, сказать гадость, я сильно сжал ее, и она взвизгнула.
- Ты чего?
- Мне нужен материал, - прошептал я. Женщина, удовлетворившись тем, что мы перестали целоваться, пошла вдоль постаментов с надписями. - Может, она жена кого-нибудь из этих...
- А твой отец?
- Все-таки, это слишком личное. Я еще не готов... Извини, может быть ты сегодня одна поедешь? - спросил я, радуясь удачной возможности улизнуть от бессмысленного провожания - все равно она живет в частном секторе, подъезда в доме нет - не потискаешь, и родители всегда дома.
Она обиделась, или, сказать точнее, сыграла обиду, развернулась и ушла. Но это было уже не важно. Я поспешил за женщиной.
- Извините, эээ... - я не знал, назвать ее женщиной или девушкой. На «женщину» могла обидеться. Но говорить «девушка» было как-то неудобно - все-таки заметно, что она старше. Хотя, как определить ту неуловимую грань, что отделяет категорию «кому за тридцать», то есть тех, кто безнадежно стар для меня, и обычных «девчонок». Причислить ее к девчонкам я тоже не мог. Неосознанное убеждение, что женщины делятся на две категории, впервые подверглось сомнению.
Она обернулась. По крылу ее носа катилась слеза. Это было так неожиданно, что я замер. Мое сердце сжалось от жалости и боязни, что я могу причинить ей страдания расспросами.
- Да, молодой человек.
- Я хотел бы... я учусь на журфаке, мне нужно... я хотел бы... узнать историю... самостоятельная работа, вы понимаете.
- Вы хотите узнать, что меня связывает с этим местом? - спросила она, вытирая слезы платком.
- Да. Вернее, нет. Мне нужен материал, эээ, хотя это звучит слишком цинично, когда у вас, видимо, случилась трагедия... В общем, я хотел бы узнать о подвиге того человека, о котором вы плачете. Сейчас я только учусь, но когда-нибудь, может быть, эта статья появится в газете... Ну, если вы не против, конечно.
- Нет, я совершенно не против. Только, боюсь, вам не подойдет эта история, потому что не все признали заслуги моего мужа. - На последних словах ее голос дрогнул, и она едва не заплакала. Инстинктивно я подался вперед. Хотелось успокоить ее, хотелось защитить от тех неизвестных, которые не признали заслуг ее мужа.
- Плюньте на них. А хотите, я напишу о них что-нибудь плохое... изобличающее?
Она благодарно улыбнулась, обнажив верхнюю десну. Ее улыбка мне не понравилась.
- Чтобы изобличать, нужны факты. А их нет ни у вас, молодой человек, ни у меня.
- Тогда забудьте их, - посоветовал я, шалея от состояния взрослости, от того, что веду разговор «на равных» с женщиной, которая старше меня. - Они не признали, но признали другие. Ведь кто-то же приказал сделать надпись?
Она вскинула брови.
- Надпись?
- Ну, запись на памятной доске. Фамилия.
- Ах, вы об этом. Нет, здесь нет его фамилии. Мой Дмитрий совершал подвиги, но при жизни... - она усмехнулась, ее взгляд затуманился, - Здесь же указывают тех, кто умер, сражаясь с преступниками, а мой Дима погиб нелепо, очень нелепо...
Она вздрогнула, вернувшись из воспоминаний. Взяла меня за руку и сказала:
- Но он здесь везде, - она раскинула руки.
Мои глаза против воли расширились.
- Он скульптор?
Женщина устало улыбнулась.
- Боюсь, если я вот так, сходу вам расскажу, то вы неправильно поймете.
- Тогда, может быть в кафе?
- С удовольствием выпью чашку кофе. Вас как зовут?
- Михаил.
- А меня Нина... наверно все же Алексеевна. Очень приятно.
В кофейне мы расположились у окна, найдя уютный закуток между стеной и колонной. Помещение было слабо освещено, а колонна делала наш уголок еще темнее и интимнее. Скрытые колонки напевали «Dance with me, sway with me». Я волновался так, как не волновался на первом свидании. «Помочь ей снять пальто, или это не прилично? Ведь мы не... влюбленные, у нас будет серьезный разговор». Все же я сделал неуклюжую попытку, дернув ее за рукав, но Нина Алексеевна улыбнулась и сама стянула пальто. Я почувствовал жар на щеках.
Молоденькая официантка принесла меню. Я видел эту девушку в институте, она училась на параллельном курсе, и наша встреча не обрадовала меня. Но официантка невозмутимо удалилась.
От пирожных и тортиков Нина Алексеевна отказалась.
- Я работаю на кондитерке, смотреть на эти прелести не могу. Но вы, если хотите...
- Нет, нет, я тоже просто кофе.
Нина Алексеевна улыбнулась.
- Я бы хотела не только кофе, - уточнила она, смутив меня еще больше. - Пожалуй, блинов с маслом. Их на кондитерке не делают.
Я посмеялся вместе с ней и подозвал официантку. В этот раз искра узнавания промелькнула в ее глазах. Я сделал заказ. Официантка, как положено, повторила мои слова, водя стилусом по экрану электронной книжки: «два Мароккино и одну порцию блинов с маслом для вашей дамы». Мне показалось, она сказала «вашей» специально, чтобы проверить мою реакцию и удовлетворить любопытство. И черт меня дернул пойти у нее на поводу!
- Я беру интервью у дамы, - зачем-то уточнил я, давая понять, что она не подруга мне и не любовница. Официантка ушла с легкой улыбкой, а Нина Алексеевна сделала вид, что не замечает моего конфуза. Я судорожно сжимал и разжимал ладони под столом, коря себя за сказанную нелепость. «Дураку понятно, что она мне не подруга, - думал я, - но получилось так, будто я и не допускаю мысли, что эта женщина могла бы стать моей подругой. Любой женщине такое неприятно. И вообще, какая ей разница?» Сжимание кулаков не помогало упрочить самообладание и привести мысли в порядок. Я не мог поверить, что стесняюсь. «Чего стесняться? Сидеть в кофейне с женщиной, которая старше тебя? Но ведь у нее на лице не написано...Хотя… Так! Пора начинать разговор по существу».
- Вы позволите, я буду делать записи? - нашелся я, доставая блокнот и карандаш.
- Конечно. Тогда я могу рассказывать? С чего мне начать?
- Нина Алексеевна, расскажите, как вы познакомились со своим мужем. Это поможет мне представить его, чтобы легче было писать о его подвиге.
Она прокашлялась и улыбнулась.
- Первый раз даю интервью. Волнуюсь.
- А давайте не будем волноваться. Ни вы, ни я. А то у нас ничего не получится.
Она кивнула и начала:
- Мы познакомились с ним на рынке. Я как раз бросила детский садик и стала челночницей, таскала всякую китайскую мелочевку: калькуляторы, игрушки, плееры, магнитофончики - всякую дребедень. Тогда все так делали. И, знаете, пришлось иметь дело с рЕкетом.
Слово «рЕкетом», произнесенное с буквой Е, заставило меня мысленно улыбнуться. Она положила руки на стол, уперев ладони друг в друга кончиками пальцев, а ее глаза снова заволокло воспоминаниями. Свет автомобильных фар сканером проходился по моей собеседнице: на мгновение тусклым серебром вспыхивала сережка, потом загоралась челка, и Нина Алексеевна прищуривала глаза. Всякий раз на лбу оттенялась легкая, «хмурная» морщинка. Я рассматривал Нину Алексеевну, пытаясь понять, отчего сразу становится ясно, что она взрослее меня? Что выдает ее? Лицо? Кожа гладкая, такая же гладкая, как у официантки. Разве что прыщей нет. Единственная морщинка на лбу не в счет - у себя я могу пять изобразить, если как следует нахмурюсь. Одежда? Да, наверно эта крупная рыхлая вязка свитера смотрится не по молодежному. Да и для осени слишком тепло. Ах, прическа! Старая, не модная «химия» окружает ее лицо одуванчиком, отчего она выглядит глуповатой. Даже задумчивость взгляда не в состоянии поправить нелепый образ. Я понял, что заставило меня стесняться перед официанткой - старомодный, не старый, а именно старомодный вид Нины Алексеевны. Она выглядела т ё т е н ь к о й. «В полупальто и берете она была гораздо симпатичней, - подумал я и тут же мысленно осекся, - О чем я только думаю? У нее трагедия. Она плакала, а я..!»
- Тогда рЕкетиром был каждый второй. Кто не был челноком, тот был рЕкетиром, - продолжала она, усмехаясь. - Иногда терпимо, а иногда так заломят, что хоть стой, хоть вешайся. Они брали мзду, не стесняясь людей и один раз, совершенно случайно, рядом в гражданской одежде оказался Дима, мой будущий муж. Ох уж он взъерепенился! Бросился, как лев на этих трех качков, один, без оружия... Отчаянный был. Они на него, он им удостоверение в лицо, но какой там?! Их ничего не пугало. Один достал нож - ох, и перепугалась я тогда, - но Дима был, знаете, не из робкого десятка. Он в Чечне и не такое повидал. Раскидал их, как мальчишек, нож сломал и подопнул на дорожку... Я ему сразу понравилась.
Принесли кофе и блины. Кофейный аромат сразу подстегнул аппетит, но насчет еды я не передумал, потому что все это еще предстояло оплатить. Я аккуратно опустил ложечку в молочную пену, чтобы не утопить посыпанные сверху шоколадные крошки и корицу, и стал зачерпывать этот кофейный «пирог» малыми порциями. Официантка ушла, не удостоенная нашего внимания - я окончательно взял себя в руки и не собирался более выказывать смущения, а Нина Алексеевна занялась блинами. Она нарезала их на мелкие кусочки, отложила нож и, взяв вилку правой рукой, стала есть.
- Не могу я управляться левой рукой.
- Ерунда. Как выразился мой однокурсник - я сам не этикетный, и не люблю, когда рядом слишком много этикетных людей».
Мы посмеялись, и она продолжила, делая иногда остановки, чтобы прожевать блины:
- Дима мне говорил, что я ему сразу понравилась, иначе вызвал бы подкрепление. А здесь взбесился и не смог устоять, чтоб им не вмазать. Это, знаете ли, сразу подкупило меня. При моей-то внешности...
- А что у вас... Мне кажется... вернее я уверен, что у вас все в порядке с внешностью, - стал лепетать я и, как назло, поперхнулся.
- Может и все в порядке, только в школе я не была первой красавицей. Знаете, какая у меня кличка была? Лошадь! Из-за улыбки. В техникуме, конечно, парни постарше были, поумнее, но все равно сопляки. Им бы только покуражиться. В общем, не везло с парнями. Поэтому мне было очень приятно, что из-за меня мужчина так рискует жизнью. Это меня сразу подкупило. Вам, Михаил, наверно это не сильно интересно...
- Нет, почему же? Теперь понятно, что ваш муж всегда был склонен к подвигам, - сказал я, пытаясь выражаться «умно», но опасаясь, что выходит нелепо.
- Да, он был отчаянный. И не только в Чечне, не только на войне, когда приходилось... всякое приходилось. Но и по жизни. Даже в тех ситуациях, за которые медали не дают.
- Медали? У него есть награды?
Видимо, я слишком бурно сказал последние слова, потому что Нина Алексеевна не донесла вилку до рта, ее губы так и остались полуоткрыты. Мне показалось, что она хочет спросить: «так вы охотник за медалями?», но постеснялась это сделать.
- У меня отец был милиционером, - начал я старую историю, чувствуя жар на щеках. - И я с детства интересуюсь милицейскими наградами, да и другими тоже. Но я обычный любитель - медали не собираю, ограничиваюсь информационным поглощением.
«Опять вышло слишком уж заумно» - подумал я, злясь на себя.
- Аа. Да, он получил медаль за то, что спас много человек. Это как раз и есть та история, которая вас интересует. Я сейчас не помню, как называется медаль, я не очень разбираюсь в таких вещах, но она лежит у меня дома и, если нужно, мы могли бы еще раз встретиться.
- Очень даже нужно, Нина Алексеевна. А фотографии у вас есть?
- Есть, правда не очень много.
- Фотографии сделают материал нагляднее. И фотография медали тоже.
Она продолжила.
- Он работал водителем военной машины, БТР или БМП, я их не различаю. Патрулировали город, чтобы все было спокойно. Однажды в город приехала большая колонна «федералов», как он их называл. «Федералов» нужно было встретить, а перед этим еще организовать безопасный проезд, проверить улицы, дома, чтоб там не было бандитов. Но знаете, как это у нас бывает - город большой, а сил мало. Колонна вытянулась на полгорода. И вот, на одной площади началась стрельба. Стреляли сразу отовсюду, со всех домов, с крыш и балконов и даже из канализации. В первые же минуты погибло много народу, Дима чудом остался в живых. Я не представляю, что там было, но меня жуть берет даже по рассказам Димы. Знаете, это ведь страшно, когда вокруг все падают, окровавленные, кричат, а ты не знаешь, бежать или спасать раненых. Там была такая паника, что уму не постижимо. «Федералы» стали разворачивать машины, но у них вообще не было опыта войны в городе... А вы служили в армии?
Я едва не поперхнулся от неожиданности.
- Нет. Пока я учусь - у меня отсрочка. Но через четыре года обязательно, - сказал я, чувствуя прилив крови к лицу. Тогда я впервые осознал, что я самый настоящий врун. Ведь завышали мы с матерью альдостерон, используя связи. Завышали. В молодости бывает только «белое» или «черное» и я всегда себя относил к категории честнейших людей. Да, у меня была одна маленькая слабость - выдумывать подвиги отца, но эту слабость я не осознавал как ложь. Скорее, я считал ее «фишкой», эдакой детской психологической травмой.
- Понятно. Тогда вы еще не представляете, что значит развернуть колонну в такой ситуации, - увлеченно продолжала Нина Алексеевна. - Танки стали корежить свои же БМД или БМТ, я не разбираюсь в этом, запутались так, что невозможно было распутать. ОМОН из Диминой машины разбежался по точкам, а ему что, стоять? Он у меня не такой... У Димы-то опыт в городе уже был, и он кинулся на помощь без команды. Уже тогда это задело кое-кого из начальства и если бы не медаль, затюкали бы наверно еще раньше. А в тот раз он быстро сориентировался, стал закрывать солдатиков своей машиной и затаскивать раненых и убитых вовнутрь. Когда Дима рассказывал мне это, его глаза горели. Позже солдат пересчитали - их было сорок три, - но тогда разве было до счета? Конечно, он их не считал, а только и успевал утаскивать с поля боя, да по дороге еще и уничтожать пулеметчиков. Ведь там не зевай - не успеешь сориентироваться, как твоя машина уже горит. Он не боялся. До первой пули был страх. Но потом мозг будто отключился. Просто не жалел себя, чтобы спасти людей. За это и получил медаль.
Мы помолчали немного, потом я задал несколько вопросов, но ничего нового о подвиге не узнал. «Ладно, красок мы добавим, - подумал я. - Еще бы попались хорошие фотографии и материал будет шикарный. Как минимум, настоящий. Подумать только - час назад я собирался выдумать историю, преподнести ее, как настоящую, и при этом не считал себя вруном». Тогда мне стало действительно стыдно. Стыдно перед такими, как муж Нины Алексеевны - настоящими и смелыми.
Она рассказала мне еще несколько историй, но из светской жизни Дмитрия. Я плохо их запомнил, потому что больше наблюдал за Ниной Алексеевной, чем слушал ее. Для статьи мне достаточно одной истории, самой геройской, а в остальном... в остальном я просто сидел и наслаждался ощущением, что повзрослел, прикоснулся к настоящей жизни.
Пора было прощаться, но нужно было договориться о новой встрече. Нина Алексеевна предложила встретиться у нее дома.
- Угощу вас пирожными, которых в городе не купишь, потому что мы делаем их на экспорт, - сказала она.
Признаюсь, я не ожидал такого предложения.
- Эээ... Ну, только не сегодня, потому что...
- Конечно, не сегодня, - она рассмеялась. - Для интервью на дому уже поздно, да и прибраться мне нужно.
Попросили счет. Нина Алексеевна достала деньги, но я схватил конверт и сунул в него свои четыре сотни, не собираясь дожидаться сдачи (два кофе плюс блины - триста шестьдесят рублей, но в той ситуации невозможно было не оставить на чай, хотя это сильно ударило по моему карману. Я был рад, что эти деньги вообще оказались у меня в тот момент).
- Позвольте, я заплачу. Я ведь ела блины.
- Но мы же не в Америке.
Она усмехнулась.
- Кто же знает, как там, в Америке.
Мы разъехались на разных автобусах. Я вздохнул одновременно с облегчением и радостью. Облегчением от того, что весь вечер чувствовал себя неподготовленным, не знал, как ухаживать в кофейне, не знал, стоит ли вообще ухаживать за женщиной, с которой ты встретился для серьезного разговора, и прилично ли было предложить ей проводить ее до дома? А радовало меня ощущение того, что я прикоснулся к настоящей жизни.
До часу ночи я писал статью о подвиге милиционера, укоряя себя за то, что забыл узнать его фамилию, звание и некоторые другие подробности. Пришлось оставить статью незаконченной. Я лег спать, но еще долго вертелся в кровати, вспомнив мать и наш с ней обман с завышенным альдостероном. «Никогда не осуждал парней, которые не хотят идти в армию, считая, что потеряют два года жизни, - размышлял я. - Но ведь я мечтал стать милиционером. Я мечтал им быть, и это были не детские мечты. А поступить в юридический без армии невозможно. Почему же я..?»
Никогда по-настоящему не задумывался на эту тему. Убеждал себя в том, что судьба уже забрала у матери отца, а значит, я не вправе рисковать своей жизнью, не вправе ради нее. Но так ли это? Или мать - всего лишь отговорка? Если бы не погиб отец, пошел бы я в армию? И в ту ночь я уже не мог скрыть от себя ответ - нет! Не пошел бы. Нашел бы другую отговорку. Потому что я боялся попасть в Чечню. Многие «косили» от армии именно по этой причине, но разве это причина для человека, который хочет быть милиционером? Какой бы получился из меня милиционер?
Ночью мне снились страшные сны.
На следующий день я был у дома Нины Алексеевны за полчаса до назначенного времени. Мне казалось, что я обязан при встрече ей что-нибудь подарить, и мое воображение раскинуло скупую колоду вариантов: цветы, конфеты, вино. Ни на что более оно не было способно. Цветы? Слишком неестественно - я шел не на праздник и не к любимой женщине. Конфеты? Смешно и глупо, ведь она их терпеть не может. А вино казалось пошлым намеком на продолжение, которое в данной ситуации было неуместно. Отмучившись полдня, я остановился на цветах и купил три бордовых розы. «Все-таки она женщина, а нужен ли повод, чтобы подарить женщине цветы?»
Перед дверью я, как обычно, помедлил, давая себе возможность передумать. Но не передумал.
Она приняла цветы с радостью, зашаркала тапочками в сторону кухни, потом суетливо назад, помочь мне раздеться, и снова на кухню, чтобы найти вазу. В квартире чувствовался слабый запах кошачьей мочи и виновник этого состояния, тощий черный кот, не заставил себя долго ждать, выскользнул из темной комнаты и без сантиментов прильнул к моим ногам. Потом весь вечер он так и плел восьмерки под столом у моих ступней.
- Садитесь, Михаил. Надеюсь, вы не ужинали? Забыла вам наказать, чтоб вы не ели.
- Не ел. Наверно чувствовал, что вы приготовите ужин, - сказал я, хотя, не зная, как обернется ситуация, поел макарон. На столе стояли салаты «под шубой» и «оливье», соленые огурцы и помидоры, мясная и рыбная нарезки, маслины, хлеб и запеченная картошка с курицей. Я обомлел. - Вы наготовили, как на Новый Год.
- Просто не знала, что вам больше нравится. А может водочки?
От водки я отказался, объяснив тем, что выпившим плохо соображаю. Хотя, признаться, хотелось сбросить напряжение, но я просто испугался за последствия. Волосы Нины Алексеевны были собраны сзади заколкой-крабом, и ее лицо сегодня не казалось смешным или нелепым. На ней было зеленое платье - может и не очень современное, но явно вечернее, явно такое, которое не надевают каждый день. А черные нейлоновые колготки и более мастерский, чем вчера, макияж, повысили ее привлекательность в моих глазах на несколько пунктов. Все это не очень вязалось с обстановкой: зашарканный пол из окрашенной деревоплиты, тканевый половик на кухне с затяжками (не иначе кот постарался), громкий будильник, старенькие обои, серая, безвкусная плитка над раковиной, треснувшие кое-где стаканы, кошачьи запахи... Все это я отмечал подсознательно, а оформил в мыслях и закрепил в памяти позже, когда пытался понять, почему все произошло так, а не иначе. Тогда же осознанным объектом внимания была только она - сияющая Нина Алексеевна. Она была красива, но по каким-то мелким признакам (которые я так и не смог определить) все равно можно было понять, что она «тетенька» для меня. Именно поэтому я боялся выпить водки.
Мы сели за стол. Поначалу все мои действия были неуклюжими, но Нина Алексеевна начала разговор и моя скованность снова, как и вчера, превратилась в заинтересованность - я одновременно и вел с ней беседу, и рассматривал ее, и пытался понять, хотелось бы мне, чтобы наша встреча закончилась чем-то большим, чем написание статьи.
- Ну как, вы уже начали писать? - спросила Нина Алексеевна, накладывая «оливье».
- Почти написал уже...
- О-оо!
- Да. Осталось вставить несколько имен, дат и названий и, может быть, кое-что поправить. Знаете, я ведь не видел вашего мужа... а когда посмотришь фотографии, появляются другие слова, более точные слова, что ли.
- Понимаю. К сожалению, фотографий не очень много, Дима чаще сам фотографировал, чем снимался. А вы рыбу, почему не берете? Не любите?
- Не очень, - признался я, - но «под шубой» попробую.
Ненадолго воцарилось молчание.
- Вы спрашивайте, что вы хотели узнать. Не стесняйтесь.
Понятно было, что фотографии и медаль будут после ужина. Точные данные, которые меня интересовали, следовало записать, а это значило, что спрашивать их за едой тоже не имеет смысла. Поэтому приходилось искать тему для разговора и я, как мне казалось, удачно ее придумал. «Свадьба! Это же весело. Это должно развеселить ее, а мне хочется увидеть, как она улыбается и убедиться, что не так все страшно с ее улыбкой и даже... пожалеть ее». Потому что потом предстоял разговор о трагедии.
- Нина Алексеевна, а вы давно поженились? - спросил я, накалывая маслину вилкой.
- Нет. Всего год назад.
Вкус маслины отчего-то показался мне горьким.
- Так недавно?
- Угу, - ее глаза увяли, а на лбу, как и вчера, появились «хмурные» морщинки. - И погиб Дима почти год назад. Мы были женаты всего три дня. Но до этого знали друг друга полгода, так что мы женились не с бухты-барахты!
Последние слова она произнесла с вымученным смехом, который сдулся на «бухты-барахты», как лопнувший шарик.
- Вы извините, Нина Алексеевна...
- Да брось. Все есть, как есть.
- Хотел вас развеселить, а выходит...
После моих слов она рассмеялась по-настоящему.
- Развеселить? Свадьбой? - спрашивала она сквозь смех. - Нет, все ты правильно думал... ой, я перешла на «ты»?
- Да, ничего, мне так комфортней, - сказал я, размышляя, а стоит ли и мне так же ненавязчиво перейти на «ты»?
- Нет, все ты правильно думал, все логично. Ты ведь не знал, что на моей свадьбе было не смешно.
Когда она смеялась в полную силу, казалось, что ей действительно весело. Но когда смех стал затихать, мне показалось, ее губы растянулись в конвульсии, а не в улыбке, и зажатая в кулак до белизны костяшек вилка еще четче проявила именно «больную» основу ее веселья. Вот так, простым вопросом, я испортил ей настроение. «А чего я ожидал? Ведь мы и планировали поговорить о подвиге, который связан с трагедией! - успокаивал я себя, не решаясь продолжить разговор. Маслины нервным строем прыгали ко мне в рот и тарелка быстро опустела. - Хотя нет. О подвиге она рассказала – он не связан с трагедией. А больше мне ничего не нужно. Зачем мне знать о его смерти? Интересно, конечно, как он связан с мемориалом «Защитникам правопорядка», но если это заставит ее плакать... Зря спросил. Лучше бы сразу попросил медаль».
- Вы извините... Давайте закроем тему...
- Нет, нет. Я все равно расскажу, потому что это связано с тем, что Димины заслуги не все признают. Может это тоже пригодится для статьи.
Нина Алексеевна хлопнула вилкой по столу.
- Нет, я все-таки выпью водочки, - сказала она. - Тебе налить?
Я кивнул. Мы чокнулись за знакомство, и она продолжила.
- Знаешь, незадолго до свадьбы мне приснилось, что Дима погиб... это было так страшно: кругом снег, метет, кружит, а он лежит мертвый на снегу и кровь расплывается таким большим кругом. Я хочу крикнуть, но не могу. А вечером Дима приходит и говорит, что его снова направляют в Чечню... Вчера он мне сделал предложение, а сегодня - в Чечню! Представляешь, что со мной было?
Я кивнул, но она, казалось, не видела меня. Она уже находилась в прошлом. Ее глаза увлажнились и по уголку, отделяющему нос от щеки, потекла слеза.
- Но в этот раз пронесло, если можно так выразиться. Пришла телеграмма из Налобихи: мама умирает, срочно приезжай. И Диму отпустили в Налобиху. В командировку отправили кого-то другого. Грешно было радоваться - и из-за другого, и из-за мамы, - но я радовалась. Дальше все стало налаживаться, мы подготовились к свадьбе, а потом... потом я и не знаю, зачем он пригласил этих своих сослуживцев. В общем, когда дошло до поздравлений, вышли несколько милиционеров, схватили микрофон и стали унижать его, говорить, что трус, что подставил кого-то, что крыса и гад ползучий. И как назло...
Нина Алексеевна остановилась, пытаясь взять себя в руки, потому что ее голос стал дрожать, а слезы закапали с носа.
- Так и думала, что не нужно красить глаза, - сказала она, осторожно прикладывая к глазам салфетку. - И как назло, с его мамой все оказалось в порядке. Господи! Что ж я такое говорю?! Хорошо, что так оказалось, но... она сидела там, на свадьбе, живая и здоровая, а они говорили, будто бы он подтасовал и с мамой и со свадьбой, а разве моо-оог он знааать, что она не уумрееет?
Тут Нина Алексеевна не выдержала и разрыдалась. Я подскочил, с готовностью помочь, наступив при этом на кота, но ничего, кроме ее же салфеток, предложить не смог. Кот взвизгнул и рванул из кухни. Женщина приподнялась и уткнулась мне в плечо, стесняясь показать глаза, полные слез.
- Я щас, я щас.
- Ничего, ничего, - пытался успокоить я.
- Нет, я щас закончу, - рыдала она. - Нужно все рассказать и выплакать. Они говорили много гадостей, Дима хотел отобрать микрофон, но их было много, они толкнули и... знаете, как это было унизительно. Он пытается встать, а они держат его ногами и смеются, говорят, раз опустился, то и лежи на полу...
- Это жестоко.
- Ага, - всхлипнула Нина Алексеевна.
- Так унижать человека! Да они сами опустились ниже плинтуса. Это разве милиционеры?
- Ааа-га.
Она еще долго плакала, уткнувшись мне в плечо. Я чувствовал запах ее волос, ее дрожь, ее беззащитность. Странные чувства овладевали мной. Когда женщина у тебя в руках, когда она плачет, внутри тебя просыпается зверь, хочется взреветь «Кинг-Конгом» и разорвать ее обидчиков. Мы стояли, обнявшись, пока ее рыдания не прекратились. Тогда объятия стали казаться излишними и неприличными. Поэтому я выпустил ее из рук, мы сели и продолжили ужин в молчании, выпив еще два раза.
- Ну, а теперь можно и чаю попить, - сказала Нина Алексеевна и улыбнулась, хлюпая носом. - Дальше будет легче.
Я надеялся, что так оно и будет. Хотя... хотя «настоящесть» этой истории тяжким грузом стала давить на мою психику. Даже не смотря на алкоголь, я чувствовал себя неуютно. Когда я держал ее в объятьях, мной владели совсем другие чувства. А за столом стало страшно, что я вторгаюсь в жизнь, которая слишком чужеродна, слишком тяжела для меня.
Мы прибрали со стола, она заварила чай и достала сладости. Я, конечно, говорил, что очень вкусно, потому что пирожные и конфеты «были исключительно для экспорта», хотя на самом деле, я всегда был равнодушен к сладкому. Затем Нина Алексеевна принесла «его» фотоальбом, в котором оказалось всего пять фотографий: мужчина крупным планом в парадной милицейской форме у знамени, черноволосый, с густыми бровями, широким подбородком и предательски узким на таком мужественном лице, торчащим уточкой носом; несколько человек в форме у колес БТР, тоже крупным планом; марш-бросок в лесу - на этой фотографии Дмитрий не в фокусе и на заднем плане; и две фотографии у каких-то зданий.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 797
Замечания : 0%
- Жалко, гор нет, - сказал я, стараясь завуалировать свое реальное разочарование.
- Горы им запрещали снимать, чтобы вспышкой не привлечь снайпера, - сказала Нина Алексеевна. - Я говорила - фотографий не очень много. А вот то, что ты хотел больше всего. Медаль.
Липкими ладонями я принял из ее рук медаль, уже понимая, что это не то, что хотелось бы увидеть. Медаль «За 10 лет безупречной службы». Печенье, которое я жевал, стало вдруг пресным.
- Эээ...
- И сразу третьей степени, - гордо сказала Нина Алексеевна. Я обратил внимание, что ее заколка куда-то исчезла. Наверное, это случилось во время рыданий. Волосы сумасшедшей бахромой, как и вчера, окантовали ее лицо, тушь не подвела - почти не расплылась, но глаза были покрыты неприятной кровавой сеточкой. Легкая, невидимая и необъяснимая волшебная вуаль, покрывавшая Нину Алексеевну и делающая ее очаровательной, куда-то исчезла. Передо мной сидела глупая баба.
«Так значит, не зря его унижали сослуживцы? Он, видимо, и в первый раз «отмазался» от Чечни и никаких подвигов не совершал? За подвиги «песочные» медали не дают. Сказать - не сказать? Объяснить - не объяснить» - мелькало в моей голове. Я ожидал увидеть как минимум настоящую «боевую» награду МВД или даже звезду Героя России, а не медаль «за 10 лет безупречной службы», которые дают просто за то, что ты десять лет отработал в ведомстве. Их потому и называют «песочными», что дают за время. За крупицы песка, перешедшие из одной колбочки в другую. Их дают всем - и операм и ведомственным клеркам, независимо от того, в какой точке работал, в горячей или в холодной. И третья степень - самая младшая из них. Вторую дают за 15, а первую - за 20 лет выслуги.
- А это точно та медаль? - спросил я, все еще надеясь на чудо.
- Конечно. Другой у Димы не было, он не успел их заслужить. К счастью, его не послали еще раз в Чечню, потому что мой сон... Хотя, может и не к счастью... Теперь уже, какая разница? А что не так?
- Все так. Просто... обычно сразу третьей степени не дают. Да еще за безупречную службу.
- Дима мне объяснил, что медалей «за спасение раненых» не бывает, поэтому наградили такой.
- Я понял, понял. А третьей степени - это потому что он сразу много людей спас. Иногда делают исключения.
Я стал ощущать себя не в своей тарелке. Сильнее проявился запах кошачьей мочи, а скрипучий цокот будильника, крашеный пол и половик на нем стали давить на меня, вызывая приступ клаустрофобии, которых ранее у меня не наблюдалось. Хотелось убежать. Нина Алексеевна смотрела на меня с полуулыбкой и как будто ждала вопроса. «Какая наивная» - подумал я, сфокусировав взгляд на ее ждущих глазах. В них исчезла глубина. Вместе с безумными кудрями, глаза бедной женщины делали ее похожей на сумасшедшую. Такая поверит в любые побасенки, будет отметать разумные доводы, лишь бы жить в комфортном выдуманном мире. Меня стало подташнивать, но я не мог убежать хотя бы из-за приличия. К тому же я понимал, что не только ее глупость и ее лживый муж испортили мое настроение. Главная причина - я сам. Я ведь не лучше его! Я ведь такой же трус и выдумщик! И ни в какую «горячую точку» я не поеду даже в качестве журналиста. Причина не ехать найдется. А своей жене и детям что я буду рассказывать? Ладно бы просто трусость, трусливых много и никто не обязан совершать подвиги. Но я ведь буду говорить, что хотел, что герой, просто судьба была жестока ко мне, что я не виноват, что это не я, это она, это они, это кто-то другой!
И все-таки я не мог уйти, не задав последний вопрос, потому что я видел по ее глазам, что она хочет рассказать мне все, что она получает от этого мазохистское наслаждение. И я спросил, от чего умер ее муж и как это связано со стелой «Защитникам правопорядка». Нина Алексеевна с готовностью начала рассказ:
- Он был такой хозяйственный, общительный и одновременно добрый. У него везде были связи и, когда нужно было достать что-нибудь по дешевке, да что там!? - просто достать, даже зам начальника по хозяйственной части лично обращался к Диме. Это я к вопросу о стеле и плитах. Кто искал мрамор? Конечно, мой Дмитрий. Кто договорился насчет грузовиков? Опять же он. Даже бетоном пришлось заниматься лично ему, сам, лично ездил на бетонный завод... там и погиб. И в этом тоже замешаны те мерзавцы, которые унизили его на свадьбе. Провернуть все было не так просто, с деньгами у всех худо и Дима совершил несколько бартеров. Договаривался с заводами и менял стройматериалы. На бетонном заводе ему предложили за работу несколько мешков с песком. В тот день... в тот день он поехал их забирать, а там организовали засаду... как на вора...
Голос Нины Алексеевны снова задрожал. Я не перебивал ее, желая, чтобы она поскорей закончила историю.
- Не знаю, что там произошло. Говорили, что он поскользнулся и попал в камнедробительную машину. Только я не верю. Это те мерзавцы! Они могли снова толкнуть его, и он... Говорят, смотреть было страшно. Я как представлю, просто ужас, невыносимо - изорванное тело, мясо, все в песке...
Нина Алексеевна выпрямила спину и размахивала руками над столом, сжимая иногда пальцы, будто впиваясь в кого-то. Представить было нельзя, как час тому назад, я наслаждался ее красотой. И мне действительно стало дурно, затошнило и закружилась голова, все происходящее стало казаться не натуральным, как после хорошей выпивки в пять утра на танцполе.
- Нина Алексеевна, простите, мне не очень хорошо.
- Что?
- Мне плохо.
- Съел что-то не то?
- Не знаю, - сказал я, разведя руками над столом, дескать, «вы лучше должны знать».
- Ой, йой, что же делать?
- Да ничего не надо. Я просто домой...
- А фотографии?
- Я зайду. В следующий раз зайду.
И это была очередная неправда.
Я принял решение идти в армию. Конечно, доучился на журфаке, дав матери возможность постепенно привыкнуть к мысли, что я буду служить, не смотря на то, что немодно было так думать. Она пыталась меня отговорить. Тогда я узнал, что мой отец ни в какой милиции не работал, что он был обычным алкоголиком и кобелем (постоянные командировки), что нашли его однажды замерзшим в сугробе, из которого торчала одна лишь кисть. Мать хотела, чтобы я «знал» отца в лучшем свете, поэтому и придумала отцу профессию, но, видимо, перестаралась и сильно винила себя за это. Но я был уже взрослый, и перевоспитывать меня было поздно.
Наводить порядок в медицинской карточке не пришлось, там главное было - не мешать, не «раздувать» вымышленную болезнь по листам. Я закончил журфак, прошел медкомиссию, все анализы, как и предполагалось, оказались в норме (хотя альдостерон, все-таки, был на грани нормы) и осенним призывом попал во внутренние войска. Дальше понеслось, как на американских горках: остался по контракту, перевелся в родной город, поменял ведомство, дальше работа опером, красавица жена и маленькая, любимая дочурка. Работа оказалась скучнее, чем мне виделось в детстве - слишком много бюрократии и самодурства, - но я чувствовал себя счастливым. Правда, закончилось это достаточно быстро... и, наверно глупо. Погоня за хулиганами, связавших хвосты коровам (вернее, людям, в коровьих костюмах) на сырной выставке, и устроивших там потасовку, подворотня, лазание по пожарной лестнице, удар ботинком по носу и падение. Так я и оказался в больнице, со сломанным позвоночником. Мои товарищи пришли, пытаясь поддержать меня. Вряд ли я даже ходить буду, не то, что служить.
- Эй, Миш, ты еще с нами? - спросил Евгеньич, тормоша меня.
- Миха, ты сейчас похож на психа, - без обиняков сказал Игорь. - Еще бы слюну пустил. Хотя нам сказали, что только спину ушиб.
Я улыбнулся.
- Просто подумал, что мне бы теперь в твою новую структуру «лежачих полицейских». Все при деле буду.
- Ууу, - протянул Андрей.
- Игорек, ты бы думал, прежде, чем шутить, - стал укорять Игоря Евгеньич.
- А я что, не в форме был? - спросил Игорь, разыгрывая давнюю свою шутку - Я ведь так (он закрыл погоны руками) дурак дураком, а вот так (убрал руки и продолжил гордо) - старший прапорщик.
Мы улыбнулись, а Андрей даже рассмеялся.
- Евгеньич, ты помнишь такого, Дмитрия Шушкова? – спросил я.
Евгеньич крякнул от неожиданности.
- А ты откуда знаешь? Реинкарнация, что ли? – он усмехнулся.
- Значит, помнишь?
- А как не помнить. Сначала были друзьями, даже подыгрывали друг другу «рэкетирами», чтобы познакомиться с девушками – моя Танька до сих пор ехидничает по этому поводу, - а потом… Потом как-то все поменялось… Но он хороший мужик был. Всегда поможет, добрый был и со связями. Только в Чечню побоялся ехать, и это задело кой-кого, появились недруги. А потом вообще, дурацкая история: строили… забыл уже, что строили, но Димка хотел взять немного стройматериалу, тогда с этим туго было – да и кто не брал-то! – а его подставить задумали, снять на камеру. Ну он и спрятался в камнедробилке, прикрывшись мешком песку… Дальше жутко было… А ты чего это, разбередить меня решил?!
- Мужики, вы чего, действительно, уводите тему в сторону? – возмутился Игорь, подергав медаль на моей груди. – Пришли праздник праздновать, а вы, как на поминках. Может, все-таки сходить за Аленкой?
- Да это разве «тема»? – спросил я, разглядывая медаль и усмехаясь тому, что моя судьба до смешного похожа на судьбу Дмитрия. На медали блестела надпись: «За отличие в службе». «За безупречную службу» теперь не дают, дают такие, хотя суть от этого не поменялась. Я успел выслужить десять лет до получения инвалидности.
«А стоило ли оно того? Даже если бы поймали этих хулиганов, стоило ли ради того, чтобы их наказать, становиться инвалидом? Кем я буду теперь для дочери, для жены? Обузой?» Я склонялся к тому, что овчинка, все-таки, выделки не стоила. Нет, судьбу я бы не поменял, все равно бы пошел в армию, а потом в милицию, но... нужно ведь быть немного осторожнее, осмотрительнее, что ли. Хотя... все начинается с малого. Где та грань, что разделяет трусость и осторожность? Кем бы я был, осторожничая? Может быть не «лежачим полицейским» - инвалидом, но лежачим в другом смысле? В смысле – подлым, опустившимся, трусливо ползущим по жизни?
Нет. Нужно крепиться. Обузой я не буду, у меня есть и другая профессия. Я еще стану для семьи героем.
- Игорь, ты чего застыл? Наливай!
- Оо! Это я понимаю.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 797
Замечания : 0%
Голосование до 8 ноября включительно.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 467
Замечания : 0%
Дорога в ночи или принудительное ограничение скорости.
ГГ никакой, совсем, кроме того, что любит сестру, Пельменя и водит машину. Статика развития персонажей. Кинговский саспенс разрушен уже в начале бестолковым наброском предложений, начиная мутированной газонокосилкой которая выбреет асфальтовую дорогу до идеально ровного и гладкого состояния, заканчивая развернутой характеристикой мультиварки. О душещипательных поисках флешки уже и не говорю. Многие места текста просто обрываются типа:- Так хватит на пороге стоять, все в дом, - подгоняла мама. – А разговоры на завтра отложим.
Утро выдалось солнечным, тонкие занавески не спасали от озорных теплых лучей. - это родители с детьми только вне стен зданий разговаривают и лишь при солнечном свете?
Деревянность, мертвые персонажи, скрип картона на зубах. вырежи все что касается приезда к родителям, пельменя и нагрузки вдогонку продуктами - и рассказ ничего не потеряет, можно сразу про лося начинать.
Песочный подвиг.
По сравнению с первым есть герой, который пусть в воспоминаниях и размышлениях о жизни как-то растет, меняется. Наблюдаем цельность повествования, правда растянуты моменты разговора с женщиной, зацикленность влияния ее вида и развертывания повествования. Честно говоря хотелось бы, что бы все у них там в кафе сразу завершилось показом медальки. Финал радует попыткой заставить читателя задуматься - а для чего все и делать личные выводы оставив героя при своем втором образовании журналиста. Горькая ирония понравилась.
Голос за Песочный подвиг.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 989
Замечания : 0%
Читала первый текст и все ждала, что вот сейчас будет там что-то такое-этакое с этими лежачими полицейскими, внезапно, словно из неоткуда возникшими на дороге. Даже мистики ждала, если честно. Думала, вот сейчас ребята поедут обратно, а их - бац! - и нет уже! И откроется какая-то страшная тайна этих таинствинных полуночных преград... А оказалось все донельзя просто. Ну слишком просто. Прочитала, и вопрос возник: и че? Хотя и текст в принципе неплохой, и картинка рисуется. Но для меня там не оказалось никакой изюминки или смысловой нагрузки.
Второй текст понравился гораздо больше. Там есть над чем задуматься. И тема "лежачий полицейский" подана интересней. Хотя, рассуждения ГГ в самом конце показались лишними, можно было не подводить базу. Очень хорошо прорисованы герои. Особенна Нина. Я ее в мелочах увидела. Я так поняла, что героя в женщине больше всего именно то и оттолкнуло, что он увидел свое сходство с ней в желании придумывать подвиги, которых не было. Жить иллюзией что-ли. Врать себе и окружающим.
Вообщем, голос за второе.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 455
Замечания : 0%
Первый текст ровный, приятный. Правда вот эта ровность смущает немного - после небольшого напряжения в начале ждала чего-то страшного, криминального в продолжении, а оно так плавненько все прошло и завершилось простым и логичным объяснением. Зато нет искусственной накручености, персонажам верю. Тема есть, но она именно присутствует в тексте, не больше и не меньше.
Второе. Знаете, очень правильно выбран порядок расположения текстов ( я понимаю, что скорее всего это рандомно, но тем не менее). Потому что после второго первый бы смотрелся не так. На 99 процентов уверена в том, кто автор, текст, как всегда, замечателен
Если в первом я просто чувствую персонажей, то во втором я чувствую всё : запахи, образы, даже вкус. Я словно смотрела фильм, подробностей было ровно столько, сколько нужно было мне, чтоб проникнуться атмосферой, автор очень хорошо чувствует эту грань, чтобы и не перенасытить описаниями, и создать нужную обстановку. Первое - хороший рассказ. Во втором я была рядом с ГГ, видела его разговор с женщиной, вместе с ним восхищалась ею и вместе испытала разочарование, когда этот ореол романтичности разрушился. Что еще понравилось, так это то, как раскрыта тема, и то, что это не просто упоминание о, нет, это цельный... я даже не могу сказать "рассказ", это цельный мир ГГ, "лежачего полицейского", его воспоминания и переживания.
Я за второе. Первое неплохое, но второе на голову выше.
З.Ы. Телефон прямо чувствовал, как я хотела дочитать этот рассказ. Зарядка держалась ровно столько, чтобы я могла дочитать до конца, правда, комментарий с него написать уже не получилось.
P.P.S. Я смотрю, кот - это пока что фишка второго тура в прозе) Он есть пока в каждом произведении. Прямо интересно, будет ли эта тенденция продолжаться дальше))
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 989
Замечания : 0%
Inkognito, и имена котов тоже радуют))) Пельмень, Батон))
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 455
Замечания : 0%
Solnechnaya1216, это заговор.
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
Добрый вечер!
При чтении второго произведения еще на втором абзаце хотелось бросить. "Игорек, наш весельчак и балагур, благодаря которому все и завертелось - именно он организовал сабантуй и вытребовал у медсестры отдельный кабинет, - постоянно шутил и учил жизни новичка Андрея, Андрей заглядывал ему в рот и вел счет, а пенсионер Евгеньич, оставшийся у нас вольным наймом, больше молчал и хмурился, разглядывая карты." - дико длинное и бестолковое предложение убило всякое желание продолжать. И все же я продолжил самоистязание. Дальше огорчила затянутость повествования, множество, на мой взгляд, лишних описаний, мешало постоянное упоминание о выдуманных подвигах отца. Набила оскомину популярная в наше время тема самокопания на ТВ, в книгах современных авторов (один Коэлье чего стоит) и здесь.
где лежачий
В отличии от второго автора первый не использовал прием самокопания, а написал отдельную историю способную к самостоятельному существованию вне темы данного тура. Текст подан легко и лаконично, получился добрый рассказ из жизни животных и людей. Касательно мистики я не думаю, что была бы интересна линия, где лежачий полицейский служил бы проходом в другой мир (скажем на платформу 9 3/4  ). Отдельный респект Пельменю!
Голос однозначно за первый!
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Структура в первом тексте отсутствует. Персонажей как таковых нет, но есть добрая история, которую приятно и легко читать. Желания остановиться или пропустить что-нибудь отсутствовало. Хотя...повествование рваное до жути, динамики как всегда мало, неизменные брат и сестра вечно вместе. Автору советую больше внимания уделить экшену и героям. Здесь персы неизменны вообще, как роботы с заданной программой. Герои должны уникально реагировать на происходящее и тогда читатели увидят характер персонажей, проникнутся их переживаниями.
Вторая работа написана хорошо и в оригинальном стиле. Есть персы. Произведение вообще монолитное. Но мне не понравилась манера подачи.
Игорек, наш весельчак и балагур, благодаря которому все и завертелось - именно он организовал сабантуй и вытребовал у медсестры отдельный кабинет, - постоянно шутил и учил жизни новичка Андрея, Андрей заглядывал ему в рот и вел счет, а пенсионер Евгеньич, оставшийся у нас вольным наймом, больше молчал и хмурился, разглядывая карты. Умерщвляет даже самое истовое желание продолжить чтение, но я все-таки мужественно дошла до конца.
Леха был известен не только в нашем отделе. Он прославился своей «медвежьей» болезнью. Чуть только серьезное дело, как Леха сразу к врачу: мол, так и так - с кишечником проблемы. В конце концов, его убрали с оперов и определили дежурным. Впрочем, на посту он тоже был вечным источником насмешек за свою любовь к преувеличениям, к «Скуби Ду» и к «Губке Боббу». Не знаю зачем было нужно это и другие отступления. Именно благодаря им и множественным пояснениям я увидела на каждом герое авторский ярлык, а во всяком обстоятельстве долю надуманности. Утрированно, отталкивающе.
Голос за № 1
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 382
Замечания : 0%
Я стала читать со второго рассказа, наверное, зря... Возможно, из-за этого первый оказался очень блеклым.
Привет мамуль! Как я по тебе соскучилась! – вылетела из машины Настя.
- Привет сынок, как добрались, - отец пожал парню руку. – Как добрались? - забавно получилось. Вообще диалоги местами были довольно-таки милыми. Текст легко читался Да, и Пельмень забавен, (но это в принципе и все). Героям не хватило яркости, идея с полицейскими обыграна слишком просто.
Второй рассказ. Понравилась сценка в кафе, поведение героя подано естественно. Диалоги порадовали. Слышишь где говорит ГГ, а где женщина. Порадовал и сам стиль подачи. Правда некоторые предложения можно было бы разбить:
Поначалу мать отводила глаза, а то и плакала, а потом я перестал задавать ей вопросы и выдумывал подвиги отца сам, корпея ли над сочинением в школе, или рассказывая историю пацанам из детского лагеря, обязательно вечером после отбоя, чтоб с пистолетами и драками и чтоб невозможно было заснуть до полночи.
Интересно обыграна идея, есть смысл и есть над чем поразмышлять.
Да и рассказ просто понравился.
Голос за второй рассказ
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 100
Замечания : 0%
Второе, без разговоров.
"Дорога в ночи" это в своем роде долговая расписка. Сюжетные повороты (я бы даже сказал не повороты, а легкие искривления линии) вроде бы все время намекают на что-то интересное, ждущее впереди. Какую-то неожиданную развязку или рывок. Но хрена там. Доехали до папки с мамкой, нажрались, уехали. Таинственная псина, встречающая в ночи иномарки, так и не выстрелила. Возможно ставила нового лежачего полицейского в новом неожиданном месте. Ну что еще. Был офигенный лось в конце. Он особенно врезался мне в память своим многозначительным появлением. Только благодаря его двухстрочной роли, я понял, что сам себя обвел вокруг пальца. Нужно было наслаждаться описанием кота, а не гонятся за призраками.
То ли дело "Песочный подвиг". Это ж фактически про уровень. Тут вам и интриги и расследования, и философия, и картошка с мясом. И, что самое важное, не в бровь, а в глаз, драматичная аллегория: дескать упал полицейский, сломал хребет. Теперь он лежачий, смекаете? А эмоции. Я не спорю, в первой работе они тоже есть, но в основном примитивные. Все прочтение сопровождает состояние легкой неги, когда думаешь "ай как хорошо, ой мне бы так" ну и так далее. Не рассказ а мантра. И совсем иначе обстоит дело с подвигом. Там постоянно на что-то реагируешь. По-новому. Завидуешь, злишься, недоумеваешь, смеешься, скабрезно ухмыляешься и, конечно, бормочешь: "ах, вот оно че".
В общем первое, на мой скромный взгляд, проигрывает вчистую.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 410
Замечания : 0%
Первое. Могу сказать что это милое произведение. С иронией. ну и все, больше ничего примечательного. К сожалению.
Второе. Жизненное с эмоциями. Хорошо написано. Все почувствовалось, картины целостные.
Не буду много писать. Голос за второе.
|
|
|
