|
|
|
1 тур, проза: 3 пара
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1504
Замечания : 0%
Поединок №3
Оружие: ПРОЗА.
Срок: до 6 октября включительно.
Тема: Легкая мишень
Дополнительное условие (не обязательно): пусть всё будет беспросветно черно, но так, чтоб пробирало. 
Авторство закрытое, свои работы присылать по электронной почте по адресу limonio@rambler.ru с пометкой от кого, куда и что.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1504
Замечания : 0%
Отсрочка до 9 октября включительно.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1504
Замечания : 0%
[1]
Затишье
-1-
«Мне так и не удалось выспаться за эти выходные. Ранняя электричка, суматоха с вещами (бабушка вечно ворчит, что мы набираем тряпок как на месяц, хотя едем всего на пару дней), поздние ужины и разговоры сделали свое дело. Я никак не могла поспать больше пяти часов за сутки. Впрочем, внешне это почти не отразилось. А вот самочувствие не очень, честно говоря. Уже второй день болит голова…. Да, мне срочно нужно выспаться.
Очень сложно собраться с мыслями. Сочинение по английскому на завтра так и осталось ненаписанным. Вообще, не дурацкая ли это тема: «Мои выходные»? Словно мы в первом классе, а не одиннадцатом…. А писать - то не о чем, если подумать. Осенние каникулы промчались так быстро, что я толком не успела осознать, что они вообще были.
Электричка на девять вечера. Не знаю, как мы будем ехать, и что делать на станции целый час. Последняя маршрутка до Затишья уходит в половине восьмого. Погода портится…
Интересно, будут ли звезды видны так же отчетливо, как в прошлый раз, когда мы уезжали? Даже не знаю, может ли быть что-либо настолько впечатляющим, как вид ночного неба, сплошь усеянного звездами? Когда, кажется, протяни руку – и вот они, эти небесные лампады полуночного купола… Единственное украшение скучнейших выходных в этом захолустье…
А ведь все могло сложиться совершенно иначе, если бы не эта ссылка к бабушке, с её вечными упрёками и нотациями! Можно было оторваться с девчонками в городе, или, на худой конец, пойти-таки с Андреем в кино. Но мы остались прозябать в Холодном Устье. (Никогда еще бабушкино село так не соответствовало своему названию, как в эти выходные!)
Конечно, у меня в селе есть друзья детства, но они какие-то… иногда я задаюсь вопросом, есть ли у них вообще нормальная одежда? Что и говорить – село…
Не могу дождаться завтрашнего дня. Сочинение, может, скатаю у Ирки, зато после уроков - долгожданная репетиция конкурса красоты. Всего две недели на подготовку, а платье еще не сшито…
Интересно, кто будет представлять 11-В в этом году? Опять эта выскочка Алёна, которая и петь-то толком не умеет, а только гасает по сцене и верезжит, как свинья? И ей-то отдали первое место в прошлый раз…. Ну конечно, раз в числе жюри было столько представителей её класса! Но в этот раз всё будет по-другому. Я не подведу свой класс. Не может же эта курица выиграть второй раз подряд…»
- Положи на место! Это не твое!
Я вздрогнула от неожиданности. Сестра зашла в комнату незаметно и на мгновение застыла у двери, всем своим видом излучая вполне обоснованное негодование.
- Вас что, в институте учат читать чужие дневники? – Настя подскочила к столу и подхватила свои записи на руки, будто оберегая. Впрочем, в этом вряд ли была особая необходимость – я и так их выронила, испуганная ее неожиданным появлением.
- А ты бы поменьше разбрасывала свои вещи по комнате! Или собирала их сама, без посторонней помощи!
Лучшая защита – это нападение. Тем более, это первая мысль, пришедшая в голову, как оправдание.
- Вообще-то, я уже почти собрала свои вещи... – протянула Настя, набирая в легкие воздух. - А ты бы лучше за своим носом следила, а не шпионила за другими! - раскрасневшись от злости, машет дневником прямо у меня перед лицом. Я отступаю назад, но успокаиваться не собираюсь.
- Ну, конечно… Ты ж вечно следишь за своим «хорошеньким носиком», то припудришь его, то просто вертишься возле зеркала.
- Ты взяла мой дневник и еще меня попрекаешь?! – Настя рванула вперед, словно собираясь вцепиться мне в волосы, но остановилась посередине комнаты, скорчив гримасу боли и прижав руку ко лбу.
- Кто бы говорил. Мне перечислить свои вещи, прошедшие через твои руки? – повышаю голос и тут же чувствую себя виноватой. На память приходит недавно прочитанное высказывание: «Крик – это роспись в собственной беспомощности». Так оно и есть…
- Ну конечно, а ты у нас тут пай-девочка… - Настя подошла к сумке, и резко дернув змейкой, кинула в неё свой дневник.
Вой ветра заставляет меня подойти к окну. Прижимаясь лицом к холодному стеклу, пытаюсь разглядеть происходящее на улице.
- Ого! – вырывается невольно.
Деревья бьются, как в судороге, повинуясь резким порывам ветра. Продрогшая яблонька у дома колотит в стену, словно просясь в дом, прочь от непогоды. Хорошо еще, что ничего не растет возле окна. Выдержали бы стекла такую атаку?
- И как мы доберемся домой? – шепчу в темное окно
- Элементарно, электричкой – огрызнулась Настя.
- Ты бы посмотрела, какой ветер сорвался на улице!
- И что с того? На электричку не распространяется штормовое предупреждение – равнодушно заявила Настя, хлопая дверями.
Непогода порядком меня пугает. И если такое творится тут, в низине, с одной стороны огражденной лесом на возвышенности, а с другой – крутым подъемом дороги, то что же будет твориться в Затишье, самой высокой точке области? Но Настю не переспоришь. Если она вбила себе в голову уехать сегодня – то сегодня она и уедет, пусть даже сама.
- Может, хватит стучать дверями? Давайте уже мойте руки и на кухню! – раздается бабушкин голос.
***
- Это не моя вилка! – возмущается Настя
- Да какая разница, у кого какая вилка?- звеня посудой, проворчала бабушка.
- Мне неудобно есть такой большой вилкой. Пора бы запомнить!
- Ишь ты, только с пелёнок, а уже командир. Всё тебе не так, всё не то…
- Да ладно вам ссориться… - выхожу из ванной, вытирая руки. Если они сцепятся – это надолго. У нас не так уж много времени до отъезда.
Спор прервал очередной вой ветра. Все, как один, посмотрели в окно. Бабушка с тревогой покачала головой.
- Может, всё-таки останетесь?
- У нас завтра важная репетиция в школе – повторила Настя уже, наверное, пятый раз за сегодня.
- Подождет твоя репетиция, не конец света …
- Не может она подождать! Тем более, я староста. И так столько всего накопилось…
Я бы возразила, что она вспоминает про свои обязанности старосты, только когда ей нужны веские аргументы в споре, но решила, что разумней было бы промолчать.
- Нельзя так спорить с погодой… - вздохнула бабушка и снова покачала головой, вглядываясь в мрачное окно.
- Да ладно, что с нами случится? – вмешалась я. – До маршрутки отсюда можно дойти меньше, чем за пять минут, от маршрутки до станции – десять черепашьим шагом. А там – крытый зал ожидания…
- Вот именно – пережевывая картошку, подтверждает Настя.
- Не говори с полным ртом! – отвечаю в один голос с бабушкой.
-2-
Обняв на прощание бабушку, спешу забраться в автобус, потирая руки, чтобы хоть немного согреться. Надо было одевать более теплые перчатки!
Повозившись с тем, как удобнее усесться с сумками, Настя демонстративно отвернулась к окну.
Всю дорогу она молча шла впереди, освещая себе фонариком дорогу. И даже толком не попрощалась с бабушкой, лишь буркнув что-то себе под нос перед тем, как юркнуть в салон.
Прорычав мотором, автобус тронулся с места. Пятнадцать минут – и мы будем на месте.
В салоне темно. Деревья, мрачными призраками проносясь мимо, усиленно машут на нас своими длинными плетьми. Ветер завывает всё громче, врываясь в оконные щели.
В кармане жужжит телефон. Изловчившись, достаю его, но на звонок ответить не удается. Сенсор не хочет слушаться ледяных пальцев.
Пока я пытаюсь разблокировать свой телефон, из сумки раздается настойчивая трель Настиного. Начинаются поиски. Да, она не зря называет свою сумку «бермудским треугольником»…
- Алло, мам! – в последний момент успевает поднять трубку.
Я смутно слышу мамин взволнованный голос. Но разобрать, что она говорит, не представляется возможным.
- Мы уже в маршрутке, всё в порядке… - отвечает Настя - …и стоило так волноваться из-за пустяка!
«Пустяк» ревет все сильнее, заглушая треск ломающихся веток. Дорога вьется вверх серпантином. Надеюсь, нас не снесет на очередном повороте?
- Мам, мы уже почти подъезжаем… Ты ложись спать…
Конечно, она уснет… Выглянувшая из-за облаков луна мрачно ухмыляется. Какая-то ветка задела автобус, хлестнув по стеклу тяжелой плетью.
- Мы с Юлей тоже тебя очень любим, мам…. Ссориться не будем, хорошо. Наберу из электрички…
Настя положила трубку как раз вовремя. Резко проскрипев тормозами, автобус соскочил с тропы и понёсся по буграм.
Сумки попадали на пол. Где-то впереди плакал ребенок. Крепко вцепившись в спинку переднего сидения, я зажала голову локтями. Господи, если ты позволишь мне выжить, то я…
Ударная волна заставила меня подскочить. Зазвенели стёкла. Автобус остановился.
***
Кругом крики, шум, возня. Голова идет кругом. Поскорее бы выбраться из этой общей давки!
Кулёк с вещами отыскать нереально, а вот рюкзак здесь, рядом. Настя толкает меня в бок.
Кое-как выбравшись из автобуса, пытаюсь понять, что же на самом деле произошло. Оглядываясь кругом, я вижу только деревья. Я слышала, что на въезде в Затишье есть какой-то заброшенный парк. Может, это он и есть?
По всей видимости, автобус давно бы уже перевернулся, если б не широкое дерево, о которое он затормозил правым боком. Просто удивительно, как его не смяло при ударе…
Ветер бьет в лицо, швыряется ветками. На месте стоять нельзя. Но куда идти? Прижав к себе сумку, Настя углубилась в парк. Я направилась за ней.
Оборачиваясь на каждом шагу, я шла по аллее. Деревья двигались, словно темные медузы, то простирая ко мне свои холодные щупальца, то откидывая их прочь с каким-то неистовым отвращением. Деревья шипели, свистели что есть силы, плевались листьями и ветками мне в спину. Казалось, они вот – вот сорвутся со своих насиженных мест и сомкнутся вокруг тесным кругом.
Вдалеке раздается душераздирающий крик. Свечу фонариком вокруг, как сумасшедшая. Тусклый желтый кружочек на земле дребезжит при каждом движении и грозится и вовсе исчезнуть. Внутри нарастает ледяной ком, подступает все выше, царапает горло изнутри.
- Юля! – едва узнаю Настин голос впереди.
Сломя голову мчусь вперед, ломая ребра веткам под ногами. Зацепившись обо что-то мягкое, падаю на землю. Сердце колотится где – то в горле, в висках похолодело. Неплохо бы оглядеться по сторонам, но я словно оцепенела на месте.
- Не свети мне в глаза! – раздается знакомый голос. Настя?!
Немного придя в себя, понимаю, что свалилась на ногу сестре и лежу, выгнув руку с фонарем в неестественном положении.
- Что с тобой? – едва перевожу дыхание, вглядываясь в темноту.
- Ты налетела на меня с перепугу, и чуть не придавила своей тушей!
- Но…
- Да, я упала, зацепилась за ветку. Но это еще не повод так меня пугать!
Я никак не могу понять её беспечности. Отряхиваясь, встаю с колен, хотя, возможно, это и не самое безопасное положение. Вверху всё в движении, острые ветки прорезают воздух с устрашающей быстротой.
- Но ты кричала! – никак не могу успокоиться
- Я звала тебя, чтобы понять, что с тобой случилось.
- Со мной?! – спрашиваю недоуменно. Надо же, вот и она, сестринская забота…
- Но ты орала… - Настя пристально осматривает меня, словно ожидая увидеть, что мне оторвало руку или ногу.
- Я не ора…
Ветка больно хлестнула по спине, прервав меня на полуслове. Нужно поскорее убираться отсюда, а не разговаривать!
- Давай не терять друг друга из виду – Мертвой хваткой вцепляется в мои пальцы Настя. Холод впился в прорванные на колене джинсы, но что это значит по сравнению с неистовым, разъедающим изнутри желанием бежать, бежать без оглядки?
И мы бежали. Спотыкаясь, не разбирая дороги, порой почти волоча друг друга за собой, но бежали. Петляли, продираясь сквозь кусты. Мчались вперед, подгоняемые насмешками ветра и ветками, летящими в нас со всех сторон, словно дротики в дартс.
Больно ударившись о дерево, роняю фонарик. Разодранная перчатка осталась где-то позади нас. Но мы несемся, как безумные, сквозь непроницаемый мрак, хватая ртом ледяной воздух.
Я слишком медленно бегу. Это как в детстве. В страшном сне, повторяющемся с пугающей периодичностью из ночи в ночь. Когда есть все основания бежать, что есть силы, а я не могу пошевелить ногами. Отчаянно рвусь вперед, ощущая леденящее кожу дыхание на затылке. Стиснув зубы, переставляю неповоротливые стопы руками и ору, не проронив ни слова. Словно чья-то невидимая ладонь сжала мне горло, как будто отняло дар речи.
Спотыкаясь обо что-то твердое, почти перелетаю через препятствие, увлекаемая Настей вперед. И откуда у неё столько силы?
Дыхание сбилось, ледяной воздух обжигает горло. Не в силах больше бежать, опускаюсь на колени, тормозя Настю. Обернувшись, она тянет меня за руку вверх.
Отрицательно качаю головой. Колено ноет от боли и холода. Пытаюсь хоть немного перевести дыхание.
- Надеюсь, за этой остановкой не последует просьба бросить тебя здесь умирать? - тяжело дыша после быстрого бега, и всё еще не отпуская моей руки, спрашивает Настя.
- Нет, конечно – хриплю, почти задыхаясь. – Не дождешься!
- Да я и не жду – почти мягко отвечает сестра, помогая мне подняться. Ветер швыряет ее темные волосы из стороны в сторону.
- Ну же, вставай!
По телу пробегает мелкая дрожь холода. Сидеть нельзя. Нельзя останавливаться! Но куда бежать?
Глаза уже привыкли к темноте. Растерянно оглядываясь по сторонам, не могу понять, где мы находимся. На смену густой аллее парка пришла пустынная, почти свободная от растительности местность. И только какие-то небольшие столбики темными пятнами выглядывают из земли.
- Да встанешь ли ты, наконец? – Теряет терпение Настя, отпуская мою руку.
- Просто поразительно, откуда у тебя столько сил! – цедю сквозь зубы и пытаюсь подняться, опираясь на холодный камень.
Настя подхватывает меня обеими руками за плечи. Я встаю. И тут же подкашивает правую ногу. Из раны на колене сочится кровь.
- Я не хочу тут сдохнуть! – всплеснув руками в бессильной ярости, вскричала Настя. – Стать решетом, продырявленным этими проклятыми ветками… Не хочу! - заходится в беззвучных рыданиях, закрыв лицо.
- Думаешь, я хочу умирать? – спрашиваю хриплым голосом.
До боли напрягая зрение, оглядываюсь вокруг в поиске укрытия. Я никогда не видела это место раньше. Не могу не удивиться количеству каменных выступов. Они повсюду, то побольше, то почти незаметные, словно верхушки зарытых в землю столбов. У одного из них вижу большое круглое отверстие, ведущее вглубь земляной насыпи.
Дернув за рукав Настю, собирающуюся было снова бежать в совершенно противоположном направлении, показываю рукой на насыпь.
- Туда!
-3-
Почувствовав себя в относительной безопасности, я в изнеможении рухнула на колени. Сердце неистово колотилось, стучало в висках, заложило уши. Настя присела рядом на корточки и зажала голову руками. Ветер завыл, как раненый зверь, словно злясь на себя за упущенную добычу. Но нам его ярость уже не могла причинить вреда.
- Переждем бурю здесь… - говорю, ежась от холода.
Знать бы только, где это – «здесь» - добавляю едва слышно.
Я с трудом узнаю свой голос в этом глухом хрипе. Только бы не заболеть окончательно! Пытаюсь пошевелить онемевшими от холода пальцами ног. Пальцы слушаются с трудом.
Настя потянулась за телефоном к сумке. Просто удивительно, как она не потеряла её по дороге! Хотя, с неё станется. У меня до сих пор болят пальцы с тех пор, как сестра вцепилась мне в руку.
Пахнет сыростью и плесенью. Стены шероховатые на ощупь. С первого взгляда похоже на катакомбы…
Пройдя несколько шагов, останавливаюсь. Бесцельно идти вперед, в этот кромешный мрак, желания нет. Снаружи свистит ветер, но я уже почти не слышу его. То ли наше укрытие заглушает звуки, то ли ураган действительно стихает.
Настя стоит у входа и внимательно рассматривает каменный выступ.
- Юля, а знаешь, где мы? – спрашивает, настойчиво пытаясь словить мой взгляд.
Я подхожу ближе.
- И где же, по твоему?
- На кладбище – дрогнувшим голосом ответила сестра, освещая телефоном наполовину стертые буквы на могильной плите.
***
- Найти укрытие на кладбище. Как символично… - отвечаю после минутного раздумья, поёжившись не столько от холода, сколько от неприятного ощущения внутри.
- Мне страшно, Юль….– хрипло сказала Настя, опёршись спиной о сырую стену - очень страшно и холодно…
От её былой бравады не осталось и следа. Передо мной снова была маленькая девочка, боящаяся темноты и привидений. Девочка, которую я очень любила.
- Я тоже боюсь – признаюсь, обнимая сестру. Вместе теплее…
Я помню, как в детстве Настя забиралась ко мне под одеяло в грозу. Я крепко обнимала её и целовала в курчавую макушку, успокаивая. Часто она так и засыпала, в моих объятиях…
Помню, как мы вместе сидели, боясь свесить ноги с кровати, когда выключали свет. И обязательно упирались спиной в мягкий ковер на стене. Так мы чувствовали себя в большей безопасности.
И сейчас, крепко обняв сестру, я мысленно представляю себя в нашей комнате с большими светлыми стенами и забавным ковром. В теплой квартире…
Настя дрожит от холода. Я растираю её ледяные руки своими, не более теплыми. Старые могилы отчетливо видны, несмотря на темноту. Суеверный страх все крепче сжимает свои тиски. С каждым звуком, с каждым новым шорохом крепнет ощущение, что мы здесь не одни. Что кругом – сотни невидимых глаз, следящих за каждым нашим движением. Выжидающих момента, когда можно будет кинуться на свою добычу, разодрать на части… И наш собственный страх делает нас легкой мишенью.
Нам просто надо успокоиться! – говорю сама себе. - Нужно взять себя в руки… - Страх обволакивает все изнутри своей склизкой паутиной. - Это всего лишь свист ветра… он успокаивается… - едва шевелю дрожащими губами.
Настя притихла, не произнося ни звука
- Настя?! – что есть силы, трясу за плечи.
- Не так сильно – шепчет сестра. – Не надо. Я не хочу умирать… - заходится в хриплом кашле.
Немного отлегло от сердца. Чего только не подумаешь, запертая стихией на кладбище!
- Никто не умирает, родная… всё в порядке…- прижимаюсь губами к горячему лбу. – Всё… да ты вся горишь!
- Какая ты холодная… – вздрогнув, отвечает Настя. – На, возьми моё пальто. Я уже согрелась…
Сестра окидывает меня каким-то мутным взглядом. Нельзя всё так долго оставлять! Остановив ее жестом, расстегиваю рюкзак. Где – то был плед…
Я хорошо помню, как Настя смеялась с меня из-за этого самого пледа. «И зачем тащить его с собой, если у бабушки есть одеяла? Ты бы еще плюшевого медведя с собой взяла!» - издевалась сестра накануне сборов.
Вот и плед, глупенькая… - на мгновение зарываюсь ледяными руками в мягкую теплую ткань. Не без труда вытащив его из рюкзака, укутываю сестру, как ребенка. Настя пыталась было что-то возразить, но быстро успокоилась.
Надо поскорее убираться отсюда… В зале ожидания тепло…
Кладбище то становится светлее, то снова темнеет. Видимо, облака поредели; желтая луна выглядывает с какой-то пугающей периодичностью. Ветер надрывается порывами, еще не в силах успокоиться окончательно после дикой истерики. И всё же он постепенно утихает.
На часах без десяти девять. Надо же! Мы всего час провели в этом жутком месте. Но какой час?
Заметив мой жест, Настя вопросительно кивнула головой.
- Сколько?
Я молча показала ей время. В глазах сестры проблеснула надежда, и тут же погасла.
- Мы не успеем за десять минут.
- Все равно, нам нужно добраться до станции – отвечаю, подхватывая рюкзак.
-4-
Это просто невыносимое ощущение – сквозь бушующий ветер и темную чащу выбраться к пусть сомнительному, но всё же укрытию, для того, чтобы проделать тот же путь обратно. Содрогаясь от одной мысли о необходимости снова пройти через одичавший парк, я всё же понимаю, что других вариантов у нас нет. Эта местность мне незнакома. Исследовать окрестности темного кладбища - особого желания нет. Остается только вернуться к тому месту, где мы покинули автобус. Судя по тому, как мы скатились вниз, наклон почвы в том месте не был слишком крутым. А значит, можно попытаться вернуться на дорогу и продолжить идти по ней.
Поддерживаемая такими мыслями, я шла по кладбищу к густому парку. Тысячи призраков следовали за мной в темноте, но я отгоняла их мыслями о том, что они нереальны. Их попросту нет – к чему тогда бояться? Настя устало шла рядом, укутанная в плед и сама как призрак.
Что-то потянуло меня за шарф назад, душа горло. Между ребрами прошелся жуткий тремор. Дрожащими руками тяну шарф на себя, боясь обернуться. Позади раздается хруст. Повернувшись всем телом, ощущаю резкую боль в колене. Сухая ветка, отпустив шарф, отрекошетила мне в самое больное место.
Ветер, хоть и утих, не успокоился полностью. Хромая, я не без опаски снова подошла к парку. Мягко останавливаю сестру, положив ей руку на плечо. Настя вздрогнула.
- Нельзя же так пугать!
- Прости, я и сама испугалась – стараюсь говорить как можно тише. Звук голоса разносится по местности жутким эхом.
- Нам нужно решить, как мы будем идти – продолжаю после небольшой паузы.
Настя задумалась.
- Давай просто прямо… там посмотрим. Как думаешь, Юль, мы встретим кого-то возле автобуса?
Меня вдруг как ножом полоснуло воспоминание о крике в парке. Я не знаю, куда делись все эти люди из автобуса, но встретится с ними сейчас, в этом сгущающемся мраке, мне бы не хотелось.
***
Обходя кусты и деревья, мы не раз слышали вдалеке чьи-то глухие стоны и крики о помощи. При каждом новом звуке на висках выступал холодный пот. Что там случилось и кому требуется помощь? В любом случае, что могли сделать мы? Сигнал мобильного в этом месте не ловил, так что мы вряд ли могли на него рассчитывать. Подняв глаза к небу, я отчаянно молилась; молилась, как никогда прежде.
Мы намотали немало кругов по парку, но автобуса нигде не было видно. Я уже начала сомневаться, в том, что это вообще парк, а не лес. Громадный, мрачный и пугающий.
К горлу подступает отчаянье. Просится наружу слезами. Но я до последнего стараюсь сдерживать этот нарастающий изнутри ком. Мне нужно быть сильной. Должен же где-то быть этот чертов автобус!
Не в силах больше сдерживаться, я разревелась.
Я плакала, наверное, минут пять. А может, десять. Я давно уже потеряла счет времени в этом диком месте. Темные силуэты деревьев склонились ко мне и что-то нашептывали, шевеля своими развесистыми рогами из веток. Отмахиваюсь от них рукой, как от прокаженных.
Успокоившись, я тут же начинаю стыдиться своих слёз. В самом деле, что я, как маленькая? Поднимаюсь, в очередной раз оглядываясь по сторонам. На рюкзаке рядом со мной лежит плед. Сестры нигде не видно. Холод страха вновь пополз по коже.
- Настя! – ору что есть силы. Деревья наклоняются друг к другу, на свой лад передразнивая мой крик.
- Настя! – быстрым движением накинув на себя рюкзак, бегу вперед – Ты где?
Пробежав несколько шагов, останавливаюсь, как вкопанная. Прямо передо мной, на небольшом подъеме вьется темное полотно дороги.
Как же я корила себя за то, что, полностью сосредоточившись на себе и своих чувствах, упустила из виду сестру! Она наверняка пошла дальше, искать автобус. И где она теперь?
Медленно прихрамывая вдоль дороги, снова и снова кричу в темную гущу деревьев. Вслушиваюсь в шуршание веток. Ничего. Новая волна паники грозится накрыть с головой. Где Настя? Где она может быть?
Прислонившись спиной к дереву, сажусь, закрыв лицом руками. В кармане вибрирует мобильный. Ну вот, что я скажу маме? Дрожащей рукой достаю телефон и чуть не роняю его из рук. Настя!
- Алло, Юля, ты где? Я нашла автобус! - кричит сестра в трубку.
-5-
Была уже поздняя ночь, когда мы с сестрой добрались, наконец, до станции. Растрепанные, в прорванных ветками джинсах мы наверняка больше походили на бомжей, чем на городских девушек. Но это беспокоило нас меньше всего. Опустившись на кресло в полутёмном зале ожидания, я наслаждалась хоть и скудным, но таким долгожданным теплом.
Положив голову мне на колени, Настя провалилась в сон. Я, не долго думая, последовала её примеру.
Настойчивая трель мобильного заставляет меня открыть глаза. Настя даже не шелохнулась. Осознав, наконец, где я нахожусь изловчаюсь достать телефон из кармана, не потревожив сестру. Мама.
Помехи на линии мешают разобрать, что именно она говорит. Но тон маминого голоса не позволяет сомневаться в содержании.
- Мама, мы на станции. Ты меня слышишь? – кричу в трубку. Кто-то недовольно заворочался на скамейке напротив.
Я всё еще не могу разобрать её слов, но догадываюсь, что слышит.
- Тебя не слышно, мама! Мы на станции. Всё хорошо… - скидываю трубку.
Гудит голова. В горле пересохло. И безумно хочется спать. Сон снова простирает мне свои тесные объятия…
***
- Всё в порядке, Юля? – отдалённо слышу бабушкин голос. Веки открываются с трудом. Свет бьет в глаза, словно током.
- Наверное… - хриплю, зажмурившись – где я?
Пытаюсь встать, но бабушка меня останавливает.
- Ты лежи, лежи спокойно…- поправляет одеяло. – Вы у меня. Ты немного металась во сне… но всё уже хорошо… хорошо,– приговаривает мне, как маленькой.
Я пытаюсь что – то вспомнить, но не могу. Юркая мысль прячется тем сильнее, чем настойчивей я пытаюсь её поймать...
- Как Настя? – спрашиваю одними губами.
Говорить больно. Каждое слово проводит по горлу наждаком.
- Врач будет во второй половине дня – раздается мамин голос из коридора
Мама… откуда она здесь? Я хочу её позвать, но голос не слушается. Бабушка мягко положила свою шершавую руку мне на лоб.
- С Настей всё будет хорошо. И с мамой еще успеете наговориться – улыбаясь одними глазами, говорит она. – Всё, что тебе сейчас нужно – это набираться сил. На, выпей – вкладывает мне в руку стаканчик с настойкой.
Я выпила его залпом. И только сейчас поняла, насколько сильную слабость чувствую во всем своем теле. Трудно двигать правой ногой – колено туго перебинтовано. И постоянно клонит в сон.
- Ты спи, спи спокойно… - говорит бабушка, тихо закрывая за собой дверь.
Я снова проваливаюсь в темную бездну. Лишь изредка в неё врываются звуки извне. Где-то вдалеке говорят о буре, об аварии. О том, что кого-то в лесу придавило деревом. Но эти звуки быстро сливаются воедино, и всё, что наполняет мой сон – это дикий свист ветра…
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1504
Замечания : 0%
[2]
Закрытый город
Город встретил их дождем. Димка прятал руки в рукава куртки и щурился на расписание над билетной кассой. Там, на желтой полосе картона виднелось всего две строчки: «Саров – Саров-7» и «Саров – пос. Бредова-Звериное».
Название поселка показалось Димке смешным, и он хихикнул в кулачок, вытерев заодно набежавшую из носа каплю.
Шли молча. Хрустели камешки под подошвами папиных ботинок, раздраженно цокали мамины каблуки, колесики чемодана дребезжали и поскрипывали на щербатом бетоне платформы. В ямках и трещинах ее стояли лужицы серой воды, таким же серым было и небо над головой, с него сыпался мелкий дождик.
Гусеница поезда уже уползла в тоннель, черной пастью разинутый в бетонной стене. Унесла с собой привычные уже звуки: перестук колес, шипение тормозов.
Димка знал, поезд ушел под землю, и покажется еще не скоро. Это была секретная железная дорога, она выходила на поверхность только на станциях, а все остальное время шла под землей, как в метро. Правда, до города Саров они доехали на обычном поезде, а потом пересели на этот, совсем короткий и старый, с облупленной краской на боках, сквозь которую проступал плохо замазанный герб СССР. Окон в поезде не было, и Димка, уже привыкший смотреть, как плывут за окном деревья леса и холмы, всю дорогу скучал.
Но ничего поделать было нельзя, они ведь ехали в закрытый город, такие города не отмечают на картах, в них ведут секретные дороги, туда не пускают туристов и случайных людей. Да и неслучайным людям велят молчать, и не рассказывать ни о чем даже бабушке.
Вслед за мыслями о бабушке, сами собой стали всплывать воспоминания о друзьях и старой школе, о Светке Копыловой и соседской собаке Дуське, которую он иногда кормил бутербродами. Дома осталось любимое кресло и фанерный домик, который пап сделал специально для Тишки.
«Тишка!» - подумал Димка. Он вспомнил, как сам недавно ехал в закрытом железном ящике. А ведь Тишке намного хуже.
- Мам, - попросил Димка, - можно я Тишку открою?
- Нет. Он промокнет.
- Ну мам, ему же плохо в темноте одному. Он маленький.
- Да делай ты что хочешь.
Мама, куталась в свой тоненький желтый плащ, шагала быстро, глядя под ноги. Порой она бросала быстрый взгляд на перрон, на пожухлые клочки травы, торчащие из грязи, на далекое здание вокзала, и тогда губы ее сжимались в ниточку. Она хмурилась и передергивала плечами.
Папа
Димка остановился, осторожно отстегнул ремни и снял клетку с чемодана.
Тишка сидел под покрывалом притихший, по обыкновению подняв одно ухо. Прислушивался к чему-то.
- Антон, возьми у ребенка клетку.
- Не надо, пап! – запротестовал Димка, – Я сам.
Ему хотелось идти вот так, с чемоданом и клеткой, совсем как Гарри Поттер. Правда, здешний вокзал мало напоминал английский Кингс-Кросс, но вот Тишка, сжавшийся пушистым комком в углу клетки, издалека вполне мог бы сойти за нахохлившегося полярного совенка.
Машина ждала их у вокзала. В брюхе ее пахло дерматиновой обивкой и бензином. Резиновая собака возле лобового стекла, таращила на Димку пустые выцветшие глаза. На каждом ухабе голова ее на шее-пружине, дергалась, в остальное же время ее мелко трясло, как древнюю старуху. Наверное, она и была старухой, такой же древней, как и сама машина.
Водитель молчал. Затылок его скрывала фуражка, какие носили таксисты в старых фильмах, руки в перчатках сжимали руль. Димка видел его лицо, неподвижное и бледное, как у манекена. Глаза прятались за стеклами очков.
Папа, сидящий рядом с водителем тоже то и дело поглядывал а него. Наконец он решился.
- Простите, - начал он, - обязательно ехать на… предприятие сейчас? Все-таки после дороги, с вещами, да и ребенок.
Водитель не ответил, он медленно покачал головой и еще раз протянул папе пожелтевший листок. Папа отстранился.
- Да-да, предписание, регистрация. Я знаю...
- Мерзкая погода, - вздохнул он, помолчав, внимательно глядя, как бегут по стеку дождевые капли.
- Да, в Москве погода лучше, - мама отозвалась звенящим голосом.
Папина спина напряглась. Димка тоже понял, что сейчас начнется и плотнее сжал Тишкину клетку как, будто это могло помочь.
- Не начинай, - пробормотал папа.
- А начала не я. Ты начал. Сначала ты нарываешься на скандал, грубишь начальству, потом на тебя хотят завести дело. А потом является этот твой приятель. Спаситель нежданный. С которым ты пятнадцать лет не виделся. Ах, он похлопотал, ах он все уладил. Ах, тебя простили. Вот только услали к черту на кулички, за бетонный забор. Что мне тут делать, а?
- Хоть сейчас то перестань. – свистящим шепотом проговорил папа, - о ребенке подумай.
- О ребенке раньше надо было думать. Ты один виноват, что мы тут оказались!
Димка уже слушал в пол-уха, он привык к таким разговорам. Последнее время они повторялись все чаще.
Сквозь мутноватое, с грязными подтеками стекло он глядел на улицу. Он пытался увидеть, понять, что такое закрытый город. Ясно, что закрыт он не просто так, там точно должна быть какая-то тайна, которую охраняют от врагов.
Но пока ничего особенно секретного или таинственного Димка не видел.
Мокрый асфальт, бетонные коробки домов. А вдалеке, в дождевой дымке, виднелось здание завода, такое же серое и скучное, как и все вокруг. Димка узнал его по торчащим полосатым трубам.
Все вокруг было обычным, даже, наверное, слишком обычным. Разве что привычных вывесок оказалось чуть поменьше, а еще в просветы меж домов Димка иногда видел кучи мусора, наваленные прямо посреди улиц, как будто там никто не убирал уже очень давно.
Когда пришло время выходить из машины, Димка задержался. Ему не хотелось оставлять одного Тишку с этим страшным и неживым водителем, и, убедившись, что мама не смотрит, он быстро достал крольчонка из клетки и положил себе под куртку, осторожно прижал рукой, так, чтобы Тишка не выпал из-под резинки.
- Ну, трусишка, ты чего? - прошептал Димка, полгадив кролика сквозь куртку. Но Тишка все равно дрожал, может быть от холода, а может быть от страха. Как будто у Димки выросло еще одно сердце, маленькое и горячее, только билось оно чаще.
Кабинет директора оказался почти пустым. Не было здесь ни длинного переговорного стола, ни картин и фотографий на стенах, да и сами стены, выкрашенные серой масляной краской, смотрелись неначальственно и уныло. Не было даже стульев, так что всем троим, Димке и родителям приходилось стоять.
Зато был тут чудовищных размеров, хоть и совершенно пустой стол, черное кожаное кресло и сам директор. Плечи его возвышались над столом не слишком высоко, зато шириной, могли бы поспорить с любым шкафом.
Вставать с широкого, с высокой спинкой, кресла директор не стал. Он растянул губы в улыбке и, перегнувшись через стол, пожал папе руку. Мамину руку он поцеловал.
- Антон Сергеевич, Алла Константиновна, сердечно рад, сердечно рад. Новая кровь нашего предприятия, так сказать…
Было в лице директора что-то необычное, но смутно знакомое. Гладко выбритое розовое это лицо кое-где прорезали морщины, бровей на нем вовсе не было, да и губ тоже. Короткие и жесткие волосы похожи были на ворс одежной щетки. Странно, но Димке показалось, что это лицо он уже где-то видел. Точнее не именно это, а очень похожее. Димка морщился но никак не мог вспомнить.
- Да, вы тоже, вы тоже, Алла Константиновна, и не надейтесь отсидеться дома- улыбался директор, и Димка заметил, что тот не разжимает губы, а только растягивает рот.
- Позвольте представиться, - проговорил он, снова растянув губы, - Аркадий Яковлевич, директор этого, так сказать, предприятии. Не так часто прибывают к нам новые специалисты. Сами понимаете, людей у нас много не бывает. Впрочем, что это я.
Директор вывел что-то на бумажке и показал ее папе
- Вот сумма, - улыбнулся он, - по истечении трех месяцев вы получите ее на руки в полном объеме. Пока только аванс, - и он выложил на стол несколько красных бумажек. Банкоматов у нас, сами понимаете нет, оплату выдаем наличными. С инфраструктурой у нас не так богато, как в Москве, зато полное социальное обеспечение. Супруга будет довольна.
Но вдруг директор замер, дернул носом, как будто принюхался и взгляд его круглых, черных как колодцы глаз остановился на Димке.
Тишка беспокойно завозился у него под курткой. Директор подобрался, напружинился, как для прыжка.
- Чт-то это? - Сдавленно произнес он. Димке показалось, что скулы у директора сводит судорога.
- Дима? – мама обернулась к нему, удивленно подняв брови.
Димка понял, что раскрыт, и понурив голову, вытащил дрожащего Тишку из под куртки.
- Извините! – мама отвернулась, - не ее лице медленно проступали красные пятна. – Этот ребенок вечно что-нибудь придумает.
- У нас, знаете ли… - директор судорожно отер пот со лба, - как-то не принято… Держать животных. График, знаете… Ночные смены, даже у нэ-э… инженерного состава. С животными трудно.
- Дима сам заботится о нем, - вставил папа
- Дима, сам. Это все меняет, - промямлил директор. Розовое лицо его теперь побелело. - Сердечно был… До свидания!
- Когда-нибудь я зажарю этого кролика, - пробормотала мама, когда они подходили к машине.
- Мам, - робко позвал Димка.
- С тобой дома поговорим, - отрезала мама и тут же повернулась к отцу.
- Вот начерта ты купил ребенку эту скотину? - раздроженно произнесла она.
Да еще потащили его с собой. Тупой, грязный, гадит везде.
- Он еще маленький, - запротестовал Димка
- Молчи! – прикрикнула мама, - А может у человека аллергия, может быть фобия. Нам же здесь работать, понимаешь ты?
- Ты же только что говорила, что здесь дыра, - устало отвечал папа, - ну и почему тебя волнует мнение здешних обитателей.
- Зато вот тебя ничье мнение не волнует!
Димка вздохнули и прижался лбом к холодному стеклу. Они уже ехали в свой новый дом, их вез все тот же, похожи на манекен водитель. Губы его оставались неподвижны, глаз не было видно, похоже ссора на пассажирских местах его ничуть не задевала.
«Вот бы и мне научиться так» - с тоской подумал Димка.
Август, необычайно холодный и дождливый в этом году – подходил к концу. Наступала такая же дождливая и холодная осень.
- Болота, - вздыхал папа. - Тут одни болота кругом, сырость. Такой уж климат. Ничего, найдешь новых друзей, освоишься.
Новых друзей Димка не нашел, он вообще как можно реже старался выходить из дома.
От всего, что видел он здесь исходил какой-то тоскливый и пыльный запах. Именно запах, Димка не знал, как это иначе назвать, только ощущался он не носом и не головой, а чем то еще. Это что-то сжималось в его груди и вздрагивало, как будто там, внутри ребер жил белый кролик, совсем такой же как Тиша, и вот сейчас он сжимался от страха и вздрагивал, прижимая уши к спине.
Первые дни в школе Димка пропустил, он схватил ангину и пролежал недели три с температурой, так что погрузился сразу в будничную суету без перехода в виде торжественной линейки и букетов хризантем.
Димка был готов ко многому: к тому, что столичного новичка начнут задевать и бить, к придиркам от учителей, но только не к такому. Димку просто не заметили.
То есть учительница, грузная и высокая Анна Сергеевна, ввела его в класс за руку, назвала по имени и велела садится, но на том все и кончилось.
Новые одноклассники не реагировали ни на что. Одни из них сидели, уставив неподвижный взгляд вникуда. Другие просто спали, уронив головы на руки. Учительницу это, похоже, ничуть не занимало.
Она или диктовала что-то, расхаживая вдоль рядов и мерно покачиваясь в такт шагам, или читала из учебника вслух тусклым бесцветным голосом. Иногда она писала на доске задания, но это не никого волновало.
По началу, Димка даже пытался что-то решать или записывать, но поглядев по сторонам, отложил ручку. Даже после контрольных тетрадки и у кого не собирали.
После уроков одни оставались спать на партах, другие, как по команде, молча поднимались и расходились по домам.
В первый день он подошел к учительнице. Та тоже спала, уронив голову на грудь,
- Простите, - проговорил Димка смущенно.
Учительница подняла голову, поглядев на Димку без удивления.
- А, Дима, – улыбнулась она. - Ну как тебе школа, как ребята?
Димка ничего не ответил и только пожал плечами, вопрос застрял у него в горле. Но учительница поняла все и так.
- Ты, наверное, хочешь узнать, почему я никого не спрашиваю на уроках? Видишь ли, родители многих ребят работают на предприятии в ночную смену. И чтобы больше времени проводить вместе с родителями, некоторые дети не спят по ночам. Я же все понимаю. У меня и у самой муж.
И Анна Сергеевна засмеялась, прикрывая рот ладошкой. Обширная ее грудь колыхалась, в ушах подрагивали коралловые серьги.
Димка отошел, смущенный. Но учительница сказала ему не правду, или не всю правду.
Димка пробовал заговаривать с одноклассниками, но те не отвечали, будто просто не видели его. Он думал по началу, что ему объявили бойкот и играют с ним в невидимку. Но очень скоро он понял, что такого быть не может, никто не станет ради шутки притворяться так долго. Они не разговаривали и между собой. Димка знал это точно, он провожал порой одноклассников до самого дома, он крался за ними так тихо, и незаметно, как только мог. Но не услышал ничего.
Димка не решался ни о чем рассказывать дома. Мамы и папы целыми сутками не было дома: они оба теперь работали посменно и частенько оставались на дежурство. Дежурила даже мама, которая работала в бухгалтерии.
Дни шли за днями, одинаковые и серые. Все чаще на уроках Димка и сам чувствовал, что засыпает под монотонную речь учительницы. Он уже серьезно подумывал о том, чтобы бросить школу. Он только не знал, куда девать себя в этом городе.
Но однажды, во время урока один из мальчишек встал, и неподвижно уставился в окно. Затем поднялись и другие, все столпились у подоконника. Димка тоже подошел, он пытался разглядеть, что же вдруг так заинтересовало этих истуканов. Он посмотрел вниз, на площадку перед школой, куда были направлены все взгляды. По началу он не увидел ничего необычного и только спустя секунду разглядел полосатую спинку и длинный кошачий хвост. Зверек бежал по асфальтовому полю, опасливо прижимая брюхо к земле. Он то и дело оборачивался и замирал, словно прислушивался к шагам за спиной.
И тут же вся толпа одноклассников рванулась к дверям, едва не сбив Димку с ног.
«Вот чудаки, - думал он, сбегая по ступенькам следом за толпой, - кошку никогда не видели? Но ведь директор этот говорил, - вспомнил он, - тут животных не держат».
Он выбежал на крыльцо и в нерешительности замер. Там, внизу, во дворе происходило что-то странное. По началу Димка не смог понять, что делает толпа ребят вставших на колени, сбившихся тесной толпой, почему задние теснят передних, к чему тянут руки.
Только крик животного вывел Димку из ступора. Все длилось не больше минуты, а потом одноклассники один за другим стали подниматься и отходить. Мордочки многих из них были в крови.
Димка отпрянул, он споткнулся о порог, поднялся, споткнулся обо что-то еще. Он не вбежал, он влетел в пустой класс.
- Они, они… - Димка задыхался от слез, - они кошку…
Анна Сергеевна вопросительно подняла глаза от учебника, как будто только сейчас заметила по, что класс пуст.
- Кошку? – учительница облизала губы. Она, как и мама красилась ярко-красной помадой. Другой, наверное, в местных магазинах не было.
- Как странно… Я давно не видела тут кошек. Ну а что же ты? Почему не пошел играть с другими?
Димка попятился.
***
Папа поднял от стола блестящие глаза. Стол перед ним был уставлен бутылками.
- Проклятый город. – проговорил он, - Знаешь почему он Саров-семь, Димка? Потому что семь смертных. Ты понимаешь меня, Димка, семь смертных.
Он глухо застонал, схватил себя за волосы, так, будто собирался выдрать клок. Но передумал, его рука бессильно упала на грязную скатерть.
- Уходить отсюда надо… - бормотал он, раскачиваясь из стороны в сторону - уходить, уходить, уходить…
Но идти он никуда не мог, голова его печально болталась из стороны в сторону.
Димка молча отступил в прихожую и закрыл дверь.
Когда с работы пришла мама, в кухне послышался сначала крик, а потом и звон разбитой посуды. Димка слышал приглушенные голоса родителей из-за стены. Только теперь спорили о чем-то другом.
- Алла, это не нормально!
- Ну и пусть! Вечно ты помешан на этой нормальности. Я может быть в жизни так счастлива не была.
- Я не могу, ты понимаешь?
- Понимаю. Понимаю, что ты трус, - голос мамы звенел от гнева.
Но сколько Димка ни вслушивался, не мог понять, о чем они говорят.
Он побрел в свою комнату, к Тишке. Ему хотелось побыть хоть с кем-то, кому он действительно нужен.
Он осторожно вытащил зверька из клетки, и посадил на пол.
Но кролик не стал бегать по квартире, скакать по всем диванам, как обычно. Он замер, вжавшись в пол, прижав уши к спине. А потом, будто его подбросили, подпрыгнул и убежал вглубь комнаты.
Димка нашел его под кроватью в самом дальнем и пыльном углу. Кролик сидел, сжавшись в комок, тельце часто вздрагивало.
- Эй, ты чего? – Димка протянул руку и погладил теплый пушистый бок. – Ты чего прячешься? Кто тебя обидел?
Тишка не ответил, только задрожал сильнее. Димка вытащил его и взял на руки, кроличье тельце обмякло, Тишка закрыл глаза.
А на завтра, поздно вечером, маме позвонила учительница. Дима видел в щелку, как Мама, поджав губы, кивала, хмурилась.
- Да, Анастасия Сергеевна, я все поняла. Я поговорю с Димой.
Но вместо нее в спальню к Димке пришел отец. Свет он включать не стал, будто боялся посмотреть на сына, со вздохом присел на край кровати. Водкой от него больше не пахло.
- Дима, мне сказали, ты прогуливаешь школу, не общаешься с местными ребятами. Это не хорошо.
- Пап, они сумасшедшие. – Тихо сказал Димка.
- Все не могут быть сумасшедшими, - вздохнул папа. - Знаешь, у меня был приятель, так вот он говорил: «Если замечаешь, что весь мир сошел с ума – обратись к психиатру. Потому что у одного человека шансов спятить гораздо больше». Ну, знаешь, просто по теории вероятности.
- А мне плевать на эти теории! – крикнул Димка. – Я то нормальный!
- Ну успокойся, что ты. Напали на кошку? Ну и что, бывает. Не на человека же. Я когда был мальчишкой тоже частенько кошек мучил, за хвост их таскал. Глупый был. И они тоже глупые.
- Это не то, как ты не понимаешь! – почти выкрикнул Димка.
Папа отодвинулся, поглядел как-то странно. И Димке вдруг показалось в полутьме, что папины глаза поменяли цвет, стали светлее. И даже, - тут по коже пробежал мороз, - как будто чуть светились темноте.
Перехватив Димкин взгляд, папа быстро отвернулся и стал искать что-то в кармане.
- Вот, - он достал пузырек с таблетками и отсыпал часть на стол, – держи. Мне помогло, поможет и тебе.
И он быстро поднялся, чтобы уходить.
- Пап, - тихо окликнул его Димка.
Отец застыл в проеме двери.
- Папа, Тишка дрожит, и не ест ничего. Ему страшно.
- Он просто не привык к новой квартире. – ответил папа хрипло.
Димка помолчал немного, сглатывая слезы.
- Спокойной ночи, пап, - сказал он.
Отец молча закрыл дверь.
Той же ночью они исчезли, оба, мама и папа. Димка не слышал, как они ушли, но когда он проснулся, в окно едва брезжил рассвет, а родителей уже не было.
Да, часто их целыми сутками не было дома. Но теперь их не было уже четыре дня. Целых четыре дня.
В школу Димка больше не ходил, его пробивал озноб при одной мысли об этом. С утра он начинал ждать родителем. Он ходил из комнаты в комнату.
Он подолгу оставался возле кроличьей клетки, но Тишка все лежал с закрытыми глазами, лишь изредка дергал носом, давая понять Димке, что чует его.
И постепенно странная мысль стала пробираться Димке в голову. А вдруг на самом деле это он не прав, а все остальные правы? Это он, Димка ненормальный, раз отличается ото всех, раз избегает всех? Может быть, это не мир вдруг изменился так страшно, а это он сам, Димка сошел с ума от того и мучается? Может быть, родители ушли потому, что не хотят с ним, сумасшедшим больше жить.
Димка гнал эти мысли пока мог, но на четвертый день он открыл ящик стола, куда ссыпал таблетки.
Он вытащил и придирчиво осмотрел одну. Таблетка как таблетка, совсем такая же как аспирин, просто белый твердый кружок. Димка подумал и положил ее на язык.
Она оказалась совершенно безвкусной, и до конца дня Димка не чувствовал ничего особенного, он также бродил из угла в угол, пытался дозвониться, но телефон молчал.
Но когда ночь все изменилось. Димка с удивлением почувствовал как его беспокойство, как все его беды и глупые мысли уходят. Он вдруг ощутил странную легкость. Ему хотелось прыгать, кричать и петь. Но было и другое желание, пока еще не определенное, но оно казалось сильнее чем голод и чем радость. Димка с удивлением чувствовал, что еще ни разу ему не было так легко и спокойно, с тех пор как они приехали в город. Только странный зуд в мышцах не давал сидеть на месте, Димка как заведенный ходил их комнаты в комнату, несколько раз подтянулся, уцепившись за косяк двери, но это помогло мало. И он замер, прислушиваясь к себе.
Желание наконец высветилось и стало ясным как день. Там, где-то совсем недалеко, в двух шагах, существовало живое, слабое и мягкое. Он почти уже чувствовал вкус крови на зубах, ощущал запах маленькой бьющейся в руках жизни.
Димка припал к полу. Он двигался осторожно и тихо, чтобы не вспугнуть жертву. Еще ближе, еще. Он тут, он совсем рядом. Но увидев, что жертва заперта Димка даже рассмеялся. Добыча оказалась легкой, хоть это было и обидно. В погоне была своя прелесть.
Димка щелкнул замочком и клетка открылась. Димка глядел, сквозь шкуру и мех на пульсирующую искру жизни. Она нужна была Димке, он протянул руку.
Тогда Тишка закричал. Димка не знал, подумать не мог, что кролики умеют так кричать, пронзительно, как маленькие дети. Сначала он только удивился, потом страх и отвращение волной пробежали по его телу.
Димка вскочил, простыня была насквозь мокрой от пота. Его била крупная дрожь.
Вокруг было пусто. Только сквозь щель занавесок на него глядела, ухмыляясь, бледная, рыхлая луна. На подгибающихся ногах он выбрался из постели. Колени дрожали, его то и дело тянуло опуститься на четвереньки, но он терпел, упрямо цепляясь за стены.
Клетка стояла открытой. Вокруг не было клоков шерсти или кровавых пятен, но Тишки не было тоже.
Глухо застонав Дима упал на колени. Он обползал всю квартиру, заглянул в каждый угол подо все диваны и шкафы, все надеясь увидеть белый Тишкин бок и чутко поднятые уши. Но кролик пропал.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1504
Замечания : 0%
Димка бежал, задыхаясь в неподвижном сыром воздухе, подошвы его гулко стучали по асфальту, окна домов глядели чернотой.
Он бежал, туда, где на фоне ночного неба виднелись трубы завода. Было не холодно, только сырой воздух казался густым и с каждым вздохом все труднее входил в легкие. И пятна фонарей растекались пред его глазами, как будто Димка смотрел на них сквозь мокрое стекло.
Он должен был найти родителей. Рассказать, что с ним случилось? Предупредить, чтобы не пили этих таблеток? Димка не знал, что будет говорить. Он не думал об этом, он просто не мог больше их ждать, пусть к черту идут все их ночные смены.
«Или, - с содрогание подумал Димка, - это не смены».
Стеклянная кабинка проходной была пуста, и света в обширном и гулком вестибюле не было. Димка прокрался, прислушиваясь. Иногда тишину нарушал какой-то смутный шорох, и от каждого звука Димка вздрагивал.
Остановившись перед дверью со знакомой табличкой «В.А. Павин, генеральный директор», Димка перевел дыхание. Он не знал, зачем пришел сюда, просто это было единственное место, которое он знал тут.
Он осторожно приоткрыл дверь и заглянул внутрь. Директор был там.
Димка теперь понял, почему он так и не поднялся из-за стола при первой встрече. Его ноги, слишком короткие чтобы казаться человеческими, оканчивались еще парой кистей с гибкими пальцами. Все его лицо, видимо давно небритое, до самых бровей покрывала теперь густая щетина
Он раскачивался, вцепившись пальцами в люстру, не спеша помахивая длинным закрученным хвостом.
Заметив открытую, дверь бывший отцепился и закричал, пронзительно и громко, оскалил длинные клыки и кинулся к Димке, заходясь хохотом. Димка едва успел отпрянуть, и захлопнуть дверь.
В коридоре Димка запнулся за что-то и упал. В тусклом свете из окна он не сразу понял, что это было, но потом увидел: пластмассовая безглазая маска, темные очки фуражка водителя. Он отпрянул, и ногой оттолкнул все это как ядовитую гадину. Он не плакал, только часто дышал сквозь зубы.
На улице его уже ждали. Димка видел темные силуэты и горящие глаза, он слышал прерывистое дыхание, и шорох травы плод лапами.
Димке некуда было бежать. Один за другим звери вступали в круг света, и приближались. Скалились клыкастые пасти и глухо ворчали. Тогда Димка сделал единственно что ему оставалось, он закричал.
И в то же время раздался хлопок и все пространство затопил густой белесый дым, и в этом дыму кто-то схватил Димку за руку и прокричал сквозь звон, в самое ухо:
- Беги, идиот. Беги.
Только на одной из неосвещенных улиц он пришел в себя. Вокруг было темно, и он не видел своих спасителей. Его вели, подталкивая плечом. Димке казалось, что это мальчишки, такие же как и он. Слишком уж легкими были шаги, да дыхание доносилось не сверху, а по бокам.
Димка поглядел на черные силуэты домов.
- Света нет, - сказало он, просто для того, чтобы прогнать тишину и услышать в ответ человеческую речь.
- Это муляжи. Они пустые внутри. – ответил мальчишечий голос откуда-то сбоку. - Здесь когда-то хотели сделать полигон для ядерных испытаний. Но передумали. Сделали другой.
- Какой? - спросил Димка.
- А ты не понял, да? Тупой, или тебе уже мозг промыли?
- Как это?
- Ка-ак это, - передразнил мальчишка. – Так это. Либо ты звереныш, такой же, как они, либо тварь бессловесная. А иначе…
- Таблетки! – догадался Димка
Мальчишка обернулся к нему, Димка не мог видеть его лица, но ему казалось что губы мальчишки кривятся в презрительной усмешке.
- Ты их принимал? Да?
Димка понял, что проболтался. Не нужно было рассказывать про таблетки и странные сны, которые те навевали. А что если мальчишки теперь бросит его одного, здесь среди этих.
Но соврать Димка не смог. Он только низко опустил голову и пробормотал:
- Один раз… Я… Я не знал, я испугался.
- И как, - спросили его шепотом, - понравилось?
Тут же его плечо отпустили, даже немного брезгливо, как показалось Димке, и он услышал удаляющиеся шаги.
- Пожалуйста! – крикнул он в темноту, - не надо меня к этим! Я не хочу как они. Я не хочу быть зверем!
- Ну… - один мальчишка вздохнул, - один раз может и ничего. Отведему тебя к Скоку, пусть сам решает
Больше ни о чем Димка спрашивать не стал. И без того было ясно, что Скок главный у них. Но у кого это, у них. Кто это – они и сколько их вообще.
***
- Мы все тут на осадном положении, у нас война, понял? А ты заснул на посту. Значит предатель. – Скок расхаживал перед Димкой, заложив руки за спину. Всклокоченные волосы, улыбка до ушей.
Не нравилось Димке как вожак улыбается, не разжимая губ, как будто боится показать зубы. И как горят желтым огнем его глаза.
«Неужели никто больше этого не замечает, - думал Димка. Он ведь один из этих».
Димка и еще кучка ребят, таких же, как он сам, тощих и грязных жили здесь, на самой окраине города. Одни ходили в город за едой, другие – в основном девчонки оставались хозяйничать. А кого-то должен был дежурить всю ночь, следить, чтобы звери из города не подобрались слишком близко.
И вот Димка заснул в свое первое дежурство, за этим делом его и застал вожак.
- Ну да, ты же был зверем, - продолжил с улыбочкой Скок, - зачем тебе простив своих воевать?
И тут Димка не выдержал, он почувствовал, как на глаза ему, сами собой наворачиваются слезы, он сжал кулаки.
- Не смей так говорить, у меня мама… Ты сам такой же как они! Ты сам зубы не показываешь. Ты сам такой же!
- Не ори, - сказал вожак, посерьезнев, - народ разбудишь.
И вдруг, без всякой подготовки одним, нечеловеческим скачком он запрыгнул на самый верх бетонного ограждения, взмахнул несколько раз руками, балансируя. Ухмыльнулся, поглядывая на Димку с высоты. Тощий и длинный, похожий снизу на оживший циркуль он прошагал взад и вперед по тонкой стене легко, как по ровной дорожке.
- Главное тут удержать равновесие. Понимаешь? Тогда сможешь идти по самому верху и не сорваться. Не упасть ни в ту, ни в другую сторону.
Он ловко подпрыгнул, крутнувшись в воздухе, мягко приземлился в траву рядом с Димкой.
- Вот так.
- Может быть, это не правильно, то тебе так нравится быть… Ну держать равновесие. – пробормотал Димка, когда смог говорить.
- Да брось! - Тут Скок уселся рядом с Димкой и придирчиво оглядел того, - а вот тебе пора уже убираться. Обратный поезд приходит ровно в полночь. Ты сможешь успеть.
- Есть обратный поезд? - спросил Димка, замирая. Он с опаской поглядывал на вожака, не издевается ли.
- Есть, - Скок серьезно кивнул. – Тот, кто хочет, может уехать.
Димка потер лоб. Что-то в этом было неправильно. Слишком все просто – решил он.
- Почему же ты не уезжаешь?
- Я? – Скок ухмыльнулся, и Димка теперь ясно увидел его заостренные клыки. - У меня еще есть дела тут. А вот тебе делать нечего.
Димка сидел, оглушенной этой новостью.
- Я уеду, а как же мама? - тихо спросил Димка, уже зная ответ. Вожак молчал.
- Тогда… - я останусь
- Нельзя. – Скок старательно глядел в сторону. - Скажи, ты никогда не задумывался, отчего так хорошо стал видеть в темноте?
- Нет, - Димка отчаянно, помотал головой, уже понимая, что Скок прав. Вокруг, конечно, не было ни одного фонаря, но он видел все почти как днем.
- Детям сложно оставаться людьми, когда вокруг одни звери, – голос вожака звучал непривычно грустно, - Они слишком хорошо умеют подрожать. Они слишком сильно верят в правоту взрослых.
- Нет, - твердо проговорил Димка, - мне нужно найти маму и папу. Без них никуда не поеду.
Скок сидел рядом, сгорбившись, обхватив колени руками. Он казался теперь очень длинным и нескладным, как будто из него выдернули его главную прыгучую пружину. Не Скоком, а обычным мальчишкой.
Он повернул к Димке голову и против света казалось, что глаза у него вовсе не желтые, а обычные, человеческие, цвета крепкого чая. Их взгляд больше не колол и не обжигал.
- Родители не пойдут с тобой, - проговорил он серьезно, - я точно знаю. Даже если ты найдешь их и узнаешь, даже если они поймут тебя… Они не согласятся. Им легче, им приятнее быть зверьми.
- Не правда! Не правда! – Крикнул Димка. Скок молча поднялся, скреб его в охапку, и потащил к входу в дом. Димка отчаянно сопротивлялся и дергал ногами. Но Скоку было плевать он держал Димку тощей рукой, сделанной, похоже из стали.
- Спи давай, я тебя сменил, - сказал вожак, закину Димку в комнату и захлопнул дверь.
Уже позднее, лежа в темноте без сна он подумал о том, что у Скока тоже были родители. Не всегда он был таким, взведенной пружиной, готовым к прыжку зверем. Ему тоже было страшно и одиноко здесь, в закрытом городе.
Еще он думал о том, что сказках все просто. Там всегда есть злобный волшебник, которого нужно убить, и тогда все сразу станет хорошо, с грохотом обрушаться стены черного замка и все заколдованные станут людьми. Но что делать, когда не понятно где прячется этот самый злой волшебник и есть ли он вообще?
- Вставай, - Скок наклонился над Димкой, и тому показалось, что глаза вожака чуть светятся в темноте. Димка поднялся, протирая глаза. За окошком стояла темнота, до утра было далеко.
Он наблюдал, как вожак подошел к Слепому. Тот, как обычно сидел, перебирая пальцами воздух и положил руку тому на плечо. Слепой повернул голову, и Димке на секунду показалось, что он глядит прямо в глаза вожаку.
- Пойдем, - сказал он, возьми с собой инструмент.
Слепой коротко кивнул, вытаскивая что-то из-под груды тряпья, на которой спал.
Огней вокруг почти не было видно. Скок вел их двоих за руки. Слепой шел легко, ему было не привыкать пробираться сквозь дебри бетонных джунглей во тьме, а вот Димке приходилось плохо. Он то и дело спотыкался, локоть его уже ныл, а от коленки до щиколотки пробежал теплый ручеек крови. Даже обострившееся ночное зрение теперь почти не помогало.
Они вышли на окраину города, где не было даже бетонных коробок недостроенных зданий.
Скок пошарил по карманам, и в руке затеплился слабый огонек. Старые доски, собранные здесь, похоже, заранее, загорелись.
- Подождем пока разгорится. – Скок уселся возле костра.
Димка наблюдал, как отраженные блики пляшут в его глазах. Зрачки их были вертикальными. Он, наверное, понял, почему Димка так на него смотрит и улыбнулся.
Но теперь Димка не боялся вожака, он знал, как тот здорово умеет держать равновесие.
Так они и сидели, глядя, как извиваются язычки костра. Вернее смотрели только Димка и Скок, а Слепой, наверное, просто слушал, как уютно потрескивают дрова, он протягивал к теплу свои бледные тонкие руки
- Теперь пора, - сказал Скок, тихо, как будто задумчиво. Димка поначалу не понял, что пора и хотел было переспросить, но Слепой, коротко кивнул и вытащил из-за пазухи, что-то похоже на короткую трубку. Огладил ее бледными пальцами нежно, как любимую кошку. По полированным бокам носились теплые блики, да ряды дырочек чернели как зрачки любопытных глаз.
Флейта, - понял наконец Димка, и уже в следующую секунду россыпь коротких звуков пробежала над костром.
Прозвучали, похожие на плач первые ноты, к ним присоединились другие, и звуки сплелись в мелодию, простую и сложную разом, один напев сменялся другим, флейта то плакала тихо и жалобно, то рассыпалась звонким бисером веселых трелей.
Но что-то объединяло обрывки, какая-то общая мелодия скрепляла эти песенки печальные и смешные. Была эта мелодия простой, но ее никак не удавалось поймать, сколько Димка не старался. А потом он и вовсе махнул на все рукой и просто слушал, следуя за переливами и всплесками мелодии.
Он слушал и чувствовал, как волоски у него на затылке встают дыбом, а по коже бегут мурашки.
Димка не сразу услышал, как шкршит трава под осторожными шагами, как похрустывают ближние кусты. Димка в страхе обернулся и увидел, как из кустов к ним приближается пара горящих глаз. Он готов был вскочить и закричать. Но Скок положил ему руку на плечо и приложил палец к губам.
В его желтых глазах вспыхивали рыжие искры. И Димка остался сидеть, замирая от страха. Мелодия уже не кружила ему голову, он думал теперь только о том, что где-то рядом притаился зверь, готовый в любую секунду кинуться из темноты.
Он вздрогнул, когда из темноты донеслись еще шорохи, а потом еще и еще. Казалось, к их огню сходятся звери со всех сторон, из всех концов города.
Димка ерзал, поглядывая на ребят, но их это, казалось, вовсе не волновало. Слепой все также играл, полуприкрыв белесые глаза. Он словно бы окаменел, и только пальцы, похожие на лапки бледных пауков носились взад и вперед по флейте. А Скок глядел на огонь, улыбаясь уголками рта.
Димка тоже застыл, боясь пошевелиться. Ему казалось, что он спиной чувствует хищные взгляды из темноты. Только паровым молотом ухало сердце.
Краем глаза он наблюдал, как один за другим к огню приходят звери и садятся вдалеке, не сводя внимательных глаз с огня.
Скок не наклонился к Димке, шепнув:
- Уже можно, посмотри на них.
Слепой остался на месте, не пошевелился и не оторвал флейту от губ, только чуть-чуть прикрыл глаза, в знак того, что услышал. Скок подал Димке свою горячую и жесткую ладонь и одним рывком поднял того на ноги.
- Пошли, - шепнул он, - теперь пошли.
Димка послушно обернулся, сделал шаг из круга света и обмер.
Вокруг них были уже не звери. Мужчины и женщины сидели вокруг костра, кто-то поодиночке, а кто-то рядом, доверчиво склонив головы друг другу на плечо. Не все из них превратились полностью. То тут, то там, Димка замечал то горящие глаза, то намазанные алым лаком загнутые когти, то торчащую дыбом шерсть на загривках.
- Смотри внимательней, - шепнул Скок, - может твои родители тоже пришли сюда.
И Димка, глотая слезы смотрел, вглядывался в обращенные к огню лица, в глаза человеческие и звериные, ловя в них знакомые черты.
- А Слепой?
- До рассвета он должен играть, иначе его разорвут.
Димка послушно бродил между сидящих, вглядывался в лица, едва видные в неровном свете огня. Наверное, тысячу раз он узнавал то мама то папу, и тысячу раз ошибался.
Димка увидел ее случайно, она сидела в одиночестве, вдалеке от огня, так что была почти не видна.
Димка ничего не смог сказать, только почувствовал, что засевший в горле комок вдруг ощетинился тысячей острых иголок. Сначало пятно костра размазалось у него пред глазами. А потом его и вовсе затянуло мокрой пеленой.
- Мама, - наконец сказал он, - голос был хриплый, словно бы чужой.
Грациозно, как пантера Багира из мультика Мама поднялась. Она не увидела Диму или сделала вид, что не увидела.
Она подошла к самому огню, обернулась, и прыгнула через костер в темноту, сама сливаясь с ночью вокруг. Но на последок стегнула хвостом по бледным рукам музыканта, и флейта вздрогнула, упала в огонь.
Мелодия захлебнулась, всхлипнула и замерла.
Димка застыл, он, казалось, услышал глухое рычание во всех сторон.
- Бежим, - крикнул Скок, хватая Димку за руку.
Но сам споткнулся, и замер, увидев, как слепой шарит по раскаленным углям, будто не чувствуя боли. И сам кинулся к костру.
- Беги! – крикнул он, оттаскивая Слепого от огня.
- Я…
- Беги! – рявкнул Скок и Димка отпрянул, слишком страшным, нечеловеческим показался ему голос вожака. Он побежал. Он старался не оглядываться, только бы не видеть больше ничего.
Если бы он был смелым, он, наверное схватил бы сейчас пылающую доску из костра, чтобы драться рядом с вожаком и Слепым. Он не послушался бы приказа.
Димка не знал, сколько он пробежал, он упал в траву тяжел дыша, ощущая запах грязи и пожухлой травы.
Он так был измотан, что даже не вздрогнул, не удивился, когда на плечо ему легла чья-то ладонь.
Папа. Он понял это почти сразу. Это были его руки, его рубашка, его запах. Но Димка почему-то не смог поглядеть ему в лицо. Наверное, он боялся увидеть нечеловеческие глаза, как у Скока или острые клыки в такой привычной, такой родной улыбке.
Димка не знал, он не хотел разбираться, просто уткнулся папе носом в живот и всхлипнул. Он не хотел плакать, он столько перенесший, он, который вытерпел запредельный, жуткий страх, не должен плакать, но слезы сами прибежали на глаза, они лились и лились и Димка не знал, как их остановить.
А отец только гладил Димку по плечу теплой ладонью, совсем как когда-то. Когда Димке случалось прибегать домой с ободранной коленкой или разбитым локтем.
Закрыв глаза, Димка пытался представить, что ничего на самом деле не было, не было этого проклятого города и мама никуда не пропадала. Он хотел забыть все, что случилось, хотя бы на полчаса, хотя бы на минуту. Но забыть не мог.
- Ну ладно, ладно… сынок, – услышал он папин голос у тогда уже разрыдавлся по-настоящему.
Он плакал, уткнувшись в папин живот, плакал за маму, ставшую вдруг чужой, плакал за этот город, вечно погруженный в туман, за его холодные бетонные стены, пустые изнутри, и за зверей, что бродят, бродят, не находя себе покоя. Плакал за всех мальчишек и девчонок, которые как и он, остались одни в этом страшном месте под названием закрытый город Саров-7.
Он плакал, хватая ртом воздух, и вздрагивая рыданий.
А потом, когда слезы прошли, он все-таки поглядел папе в лицо. «Путь он даже изменился, я все равно не буду бояться, - решил Димка».
Лицо было человеческим, почти совсем таким как раньше, он только немного похудел а щеки его заросли седой щетиной да, на скуле запеклась кровью царапина.
Но это было не страшно. Папа улыбнулся Димке.
- Пора ехать, - сказал он.
Они шли по пустому городу. Было очень тихо, по пути они не встретили никого, ни зверей, ни людей. Димка снова увидел здание вокзала, он вспомнил про «зачерствевший пряничный домик», но улыбнуться не смог.
Только, вдалеке, на платформе показался большой пятнистый зверь. Поджарый и тощий, он шел прихрамывая, с трудом переставлял тяжелые кошачьи лапы. Он остановился вдалеке, подняв на Димку печальные рыжие глаза.
Это Скок – понял Димка. И внутри его что-то сжалось, ему стало жалко вожака. Он все-таки не удержался. Может быть это не навсегда? Может быть, Слепой сыграет ему на и тот снова сможет стать человеком. Сможет снова, ловя равновесие, хватаясь за воздух гулять по своей грани. Главное, чтобы флейта не сгорела, главное, чтобы Слепой не обжег руки, доставая ее из огня.
Скок сидел вдалеке, и глядел в черноту тоннеля, откуда должен был показаться поезд. Скоро и Димка услышал мерное гудение и перестук колес. Поезд, все тот же, без окон, остановился, толстая проводница открыла дверь.
Димка запрыгнул на подножку и только потом обернулся. Отец все так же стоял на платформе. Он опустил голову, руки его бессильно повисли.
- Папа, - крикнул Димка, - ты что?
Поезд уже тронулся, набирая ход, Димка не знал, что делать
- Папа! – еще раз крикнул Димка.
И отец побежал, его изорванная, когда-то белая рубашка хлопала на ветру. Димка, свесившись из вагона, уцепившись за поручень, тянул к нему руку, но расстояние между ними становилось все больше и больше.
И белая фигура отца скрылась за поворотом. Поезд ушел в тоннель и на Димку навалилась, гулкая подземная чернота, пробралась внутрь, до самого сердца. Ему захотелось завыть, закричать, что было мочи.
- Мальчик, что с тобой? Спросила растрепанная толстая проводница, - Ты почему тут стоишь один? По поезду бегать нельзя. Где твое место?
Димка мог бы оскалиться в ответ, и проводница наверняка отшатнулась бы, побледнела, увидев во рту мальчишки ряд белых заостренных зубов.
Но он только сжал губы, и до боли стиснул кулаки.
«Очень трудно быть человеком, когда вокруг звери», – вспомнил он слова вожака.
Я знаю, что надо делать, - подумал тогда Димка. – Если сам будешь человеком и каждый будет… тогда другим станет проще и все могут быть людьми, даже самые слабые. Даже самые злые.
Эта мысль не утешила его, но придала сил. И хоть горечь все так же стояла самого горла, он не заплакал.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1504
Замечания : 0%
Голосование до 16 октября включительно.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 286
Замечания : 0%
Первое.
Расписанными взаимоотношениями девочек читателя готовили к чему-то, что изменит их в корне. Есть лишние вкрапления, будто это у автора не сшито платье и сестра постоянно пользуется чужими вещами, и он хотя бы в рассказе старается поставить все на места. Но тревожность есть - девочки собрались ехать в бурю. Водители маршруток, конечно, без башни, и некоторые мамаши с детьми, а вот бабушкина позиция мало ясна. Ладно бы действительно нужда ехать, а тут "важная репетиция", горячо любящим родственникам на нее плевать. Следующий алогизм - зачем было покидать автобус? Вообще, люди в нем словно не существовали, от них только крики и плач ребенка. Они словно растворились, а девочки остались.
И тут начинается то, к чему нас готовили. Девчонки бегут от ветра. Испуганные и наугад. Сестер объединяет страх, причем та, что по сути должна бояться больше вдруг берет на себя заботу о старшей. Они обе меняются, но как-то скудно. Их покусывание друг друга выражено ярче, чем полное воссоединение. Запугивание кладбищем и заброшенным парком - детские страшилки. Станция - как вообще они туда добрались?
Здесь должно быть, видимо, больше эмоций, направленных на созидание. А читателя пугали-пугали. И не испугали, видно крепкий попался читатель)
Второе.
Родители мальчика изначально в чем-то были зверьем, а он - нет. До пропажи кролика читал с открытым ртом. Атмосферно, причем накал постепенный, что здорово. Потом все бы скатилось в противоборствование, но флейта. Она как бы разграничила тех, кто звери и кто еще не потерял человеческое. Хотя откуда она взялась? И для чего создана зона? Смысл экспериментов неизвестен, тоже элемент страшилки без объяснения.
По сути все, кто остались там, сдались. Даже, кто не хотел сдаваться. Общий смысл рассказа применим не только для данной фантастической территории, а в целом для всех, что делает текст еще лучше, чем он есть.
Голос за 2
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 100
Замечания : 0%
Первое
Сложно оценивать объективно. Аллергическая реакция. С девчачьих дневников начинают нелюди. Мрачные бармаглоты из мшистых ущелий. Мне сложно представить контекст, в котором это выглядело бы уместно. Особенно от лица нео-девушки, которая ассоциируется с чем-то однозначно противостоящим литературе. Нормальной, я имею в виду.
Потом сцена конфликта в котором срежессированы действия персонажей. То есть, буквально, подробно прописаны их движения, которые, в целом, вызывают у меня фобические ассоциации со сценариями. На мой скромный взгляд это не особенно удачное решение. Я не против образности, но эта - опять же неуместна.
Дальше, как ни странно, лучше. Мне очень понравилась сцена с крушениям автобуса, а когда Юля нашла свою сестру, я уже понадеялся на серьезную драму, но с той, к сожалению, ничего не случилось.
Разреженные метания по парку оставили нейтральное впечатление. Не плохо не хорошо. Сюжет и сюжет.
Концовка неожиданная, но не в лучшем смысле. Я бы, лично, кого-нибудь все-таки убил. Насмерть.
В целом материал на три с плюсом. Почти приличный. Без дневника было бы четыре с минусом.
Второе
Сначала дико нравилось. У меня появилось впечатление, что я читаю серьезный, без купюр, рассказ, а не материал. Очень мне нравятся сюжеты в которых загадка пожирает людей. Особенно, если речь идет о целом городе.
Приятный и понятный язык. Ровное повествование, осмысленное построение и наполнение абзацев. Короче - наш человек. Ровно до того момента как Димка сжирает колесо.
Потом начинается ублюдочная адвенчура с несовершеннолетними и веревульфство. Никому не нужная сказочность и сталкеровщина. Скоки и Слепые.
Ужасно разочаровывает. Надо было закончить на пропавшем кролике.
Голос за первое. Потому что нехер меня обманывать.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 129
Замечания : 0%
Здесь мне сложно проголосовать.
Оба текста читались нормально, с интересом. В обоих есть отличные персонажи и хитросплетения сюжета. Язык читабельный. Оба нагнетали обстановочку постепенно. Только хитросплетения оказались слишком хитрыми для меня. В первом мне изначально чудилось, что будет вкрапление мистики, а во втором наоборот, даже, когда начальник бурно отреагировал на кролика, я еще не понял, что будет такой разворот дел. В этом плане оба рассказа меня огорчили, потому что если уж повеяло мистикой, то пусть бы мистически и закончилось. Я ведь настроился уже :). Это я о первом. После аварии девушки куда-то побежали. Зачем? Куда? Видимо, какой-то дух леса захотел их угробить или еще кто-то. Но в итоге оказалось, что они посидели на кладбище, заболели, и оказались дома. Хмм... Просто сбегали на кладбище, чтобы попугать читателя? Если вой ветра и был тем мистическим элементом, который мне все чудился, то мне его показалось мало. Почему-то хотелось, чтоб мистический элемент был бы более активным, чтобы страх оставил какой-нибудь след в судьбе девушек, помимо воспоминаний о ветре. А лучше действительно кого-нибудь бы убить :). А во втором тексте вторая половина слишком отличается от первой. Если в первом рассказе не хватило мистики, то здесь наоборот, все открыто (пусть не мистика, но проявления небывалого). Мне привереде хотелось бы золотой середины :). Может быть лучше было бы от лица взрослого вести повествование. Тогда и в первой можно было нагнать жути странными страшными ожиданиями от переезда, страшными снами и проч. Хотя сложнее было бы взрослого подогнать под легкую мишень. Но несмотря на не очень понравившуюся композицию второго рассказа, мне хотя бы понятна его идея. Первый рассказ это по сути запись событий. Ничего особенного в жизнь девушек эти события не привнесли. Трагедии бывают у всех, да, это как-то скажется на их жизни в дальнейшем, но кардинальных изменений в характерах я не заметил. Во втором, пусть и открытым текстом (для этого видимо использовался ребенок в качестве главгера, ему дескать можно ) автор выдал суть рассказа в последних предложениях и все события в тексте действительно к этому подводят. Поэтому, за бОльшую определенность и бОльшее соответствие тому, каким на мой взгляд рассказ должен быть, голосую за рассказ номер 2.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 159
Замечания : 0%
Сразу отмечу, что оба текста обладают довольно приятным языком и легко читаются.
Первое
В начале запуталась с героинями. Не поняла или не обратила должно внимания, кто из них там в 11-м классе и у кого впереди конкурс. Мне сначала казалось, что у младшей, а потом вроде как дошло, что у старшей. Но в конечном итоге я таки не уверена что там у кого. Ссора сестер была введена лишь для того, чтоб потом засунуть их в какую-то неприятную ситуацию и показать, что всякие проблемы сплачивают и тогда уже пофиг на все обиды и тд и тп и еже с ними. Дальше бежать в парк после аварии в сильный-сильный ветер - ну это вообще из области запредельной глупости и отсутствия даже задатков логики. И с чего такое наплевательство на всех остальных пассажиров и водителя злосчастного автобуса, которого, если хорошо подумать и быть то в такую погоду не должно было в селе. Потом следует сказать становится лучше. Создается атмосфера и я надеялась хоть на какую-то мистику, ну или хоть на плохенькую страшилку, но не судьба. Автор довольно быстро вывел героинь из неприятной ситуации. Да и страх от сидения на кладбище неубедительный получился.
Как на героинь повлияла вся эта суматоха? неизвестно.
Концовка не заинтересовала. Совсем.
Второе.
Для меня поделилось на 2 части. До принятия таблетки Димочкой и после.
Первую часть читала с восторгом. Причинны переезда поданы вскользь, но даже наведенная информация добавляет предвкушения предстоящих событий. Шикарно приведены сцены в школе. Как полная унылость всего процесса, апатия, отчужденность так и внезапный общий всплеск эмоций и единый порыв жестокости. Поданы изменения в поведении родителей. Показано как на них конкретно повлияло то, что происходит в городе - это +.
После принятия таблетки было 2 стоящих сцены. 1) "охота" на кролика. 2) сцена с отцом.
Все остальное будто автор завел себя в тупик и не знал как половчее из него выбраться. И если "оплот сопротивления" как структуру еще можно понять (хотя осталось не совсем ясным где они лазят и почему не предупреждают новеньких в городе, а просто живут с последствиями не пытаясь хоть как-то изменить свою жизнь.) Флейта вообще какой-то мистический, непонятно откуда взявшийся артефакт. Мне б было интересно послушать какого-нить дядьку, который хоть намекнет на смысл таких экспериментов. Несколько последних мыслей просто бьют в лоб и машут флагом с надписью "главная идея!".
Но в целом очень понравилось и читать было очень приятно.
И в отличие от 1-го текста теме соответствует на мой взгляд полностью.
Посему голос 2-му тексту.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1504
Замечания : 0%
1 - Anetta
2 - 0lly
Голоса за Анетту:
1) Содомит
Голоса за Олли:
1) Silber47
2) hamelioner
3) say
Оба автора получают бонус +0,5 голоса за выполнение условия. Олли получает штраф -0,5 голоса за объём.
Итого счёт 1,5-3 в пользу Олли, с чем я её и поздравляю.
Голосование закрыто.
Тема будет закрыта через пару дней, а пока читатели и авторы могут тут немного пофлудить.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 1130
Замечания : 0%
Дико прошу прощения за опоздание, сам не понимаю, почему я пропустил эту пару, но...
Первый рассказ:
Дополнительное условие в произведении выдержано, к этому не придерешься но... Нет сюжета, в тексте попросту нет сюжета. Читаешь и надеешься, что сейчас появится хоть какая-то идея, хоть что то, ну вот сейчас сейчас... нет - ничего не появляется. Кроме всего прочего в произведении есть и прочие, отягчающие, минусы: разговор о твоих моих вещах попросту не нужен, разве что взаимоотношения сестер показать, но вот одна проблема - слишком тяжеловесен этот показ получился, слишком неинтересен и неживой. Ну и да, брать дневник - очень нехорошо, и тут уже не важно - где разбросано, как разбросано... Изначально в отрицательных характеристиках показаны и сестра и главная героиня. Ладно, едем дальше: добираются они значит срочно домой и даже причины - мотивация для этого задана, вот только... Вот только нет окружения никакого. Они вдвоем идут, едут - перемещаются, и даже наличие маршрутки не спасает положения, потому как там нет живых персонажей, есть номинально заявленный транспорт. Обнаружение себя героинь на кладбище имеет слишком спонтанный характер: идут себе идут, перемещаются, уже дофигала отпахали по этому самому кладбищу и тут мысль озарила - ба! Да мы ж с тобой на территории мертвецов! Ну ладно, - это фигня по большому счету, если бы это кладбище бы выстрелило потом, но оно же не стреляет! С таким же успехом они могли оказаться на военной базе/полигоне по испытанию ядреной бомбы или же в Зоне, где гуляют от скуки сталкеры - нет необходимости в этом самом кладбище. Выпадение главной героини из реальности в стрессовой ситуации тоже просто поражает - задумалась, упустила сестру - КАК?! Ну и сестра тоже зашибись - шла-шла и ушла. Странно все, все дико странно. Слабый текст, по сути своей, по проработке психологии и мотивации. Опять же колено многострадальное - оно себя не отработало ни в коей мере. Слишком много вот таких неотработок на протяжении всего произведения.
Второй текст:
Сильная, приятная для чтения работа в лучших традициях "Острова Моро" или как там, прошу прощения, долго не спал, могу и с названием напутать. Хорошо проработанные персонажи, качественно, да что там - талантливо проработанные сцены - сильный текст! Теперь о минусах, как ни странно они тут тоже имеются. Первый минус: кто такой слепой, кто такой вожак? Откуда они? Силы сопротивления людей слишком спонтанны в тексте, не обусловлены, такое ощущение что под это должна была быть еще одна ветка, но, в виду сжатости сроков автор попросту не успел отработать это направление (просто на фоне всего текста это кажется лишь малой недоработкой), уход персонажа, отъезд на поезде выглядит слишком надуманно - спасение ходит по расписанию и слишком обыденно, ад из которого можно уехать на рейсовом транспорте - это странно. Слепой с его флейтой тоже малость выпадает из повествования - символизм, нотка сюра или еще как - называйте как хотите, но все же это не фентези, где маг мог, управляясь условностями мира, взять и призвать зверье - не то направление произведения, а тут оно имеется в полном объеме - некрасиво немного. В остальном же... В остальном - великолепно! Ну и условия дуэли выдержаны конечно в идеале! Разве что вопрос: кто тут легкая мишень? Главгер или кролик? По логике вещей они должны проходить через знак "=", но этого не произошло,а по финалу главгер так и вовсе сам мог зубки показать.
Конечно бы я проголосовал за текст №2 - это без вариантов, но этот текст и так выиграл, так что ничего бы я не изменил и не подкорректировал бы своим голосом. Чаши весов склонились верно, что и подтвердила "толпа" рецензентов.
Отдельное спасибо властителю турнира - Дмитрию Тагунову (т.е. Лимону), за то что открыл тему и позволил высказаться на тему.
|
|
|
