Тема: Вкус жизни
Жанр: драма
Объем: 10 000 знаков с пробелами.
Сроки: до 7 мая включительно
Голосование: неделя
Авторство: закрытое. Тексты высылайте по адресу pnwolchenko@mail,ru

Добавлено (06.05.2010, 22:24)
---------------------------------------------
Для начала прошу прощения у дуэлянтов. Оба текста были предъявлены еще вчера, но... У меня не было возможности выйти в сеть, потому выкладываю текст с опозданием.

Текст №1

Вонь

Черные, будто желатиновые, шарики. Воняют, хотя нет, - жена сказала – пахнут рыбой. Нет, все же воняют, воняет эта икра, словно порченый груз рыбы в порту и не скрыть эту вонь ни за ароматом вина, ни за прожаренным духом стейка. Вонь почти ощутимая на вкус. Может ну его, это вино? Коньячку лучше?
- Дорогая, - шепнул жене на ухо, - я до ветру прогуляюсь.
- Антон, как ты говоришь! – дико округлила глаза жена. С некоторых пор она решила прививать в их семье культуру, хотя за всеми этими своими велеречивыми оборотами так до сих пор и не смогла понять, когда надо писать «не», а когда «ни». Эх, забыла ты, Клавочка, как в магазине поселковом продавщицей работала.
Вышел на воздух. Тут было получше, посвежее, дождик мелкий накрапывал. Самое то.
Встал под козырьком ресторана, рядом с метрдотелем, сунул руки в карманы, глубоко вдохнул.
- Скучаешь? – спросил у стоящего навытяжку метрдотеля. Почему-то казалось, что он ответит по военному рявкая: «Никак нет!».
- Не положено, - ответил он малость трусовато, - у нас с клиентами разговаривать не положено.
- А сигаретой дорогого гостя угостить положено?
- Простите?
- Закурить есть? – и, разозлясь, добавил, - Охламон.
- Простите, я не курю, и, - совсем уже тихо, стыдливо, - тут нельзя курить.
- Вот и я, бросаю… - усмехнулся. Все же, какой он жалкий, хоть и в прикиде этом помпезном, - Ларек тут где есть?
- Там, - пальцем в сторону от освещенного пятачка улицы, - магазин круглосуточный.
- Угу.
Нахохлился, поднял ворот костюма и спешно вперед, через мелкую изморось, за сигаретами.
- Эй, куда спешишь? – голос из темноты и другой следом:
- Сюда иди.
- Да пошли вы, - не страшно, на боку кобура висит, а там травматический «Макарыч», с небольшими, но убойными доработками.
- Че? – и топот ног – следом припустились!
Бегом вперед, на ходу руку под пиджак… Где?! И тут же вспышка воспоминаний: «Антон, ну что ты его с собой везде таскаешь? Сейчас же не девяностые! Ну хоть в ресторан не бери.»
- Черт! – и припустил еще скорее.
Нагнали, хватанули за плечо, с развороту, не глядя, бью – мимо! И бьют меня: страстно, умело, в четыре руки, а когда падаю, еще и ногами.
- Ну ка, Вовчик, посвети, кто это такой тут дерзкий да прыткий? – чиркнула зажигалка, трепещущий огонек едва ли не в лицо ткнули, - Ух ты, так это же чурка!
- Абрек, - хохотнул второй, Вовчик который, - черножопый. Ты че такой резкий, а, Абрек?
Поднял голову, глянул из под заплывших век. Нет, не гопота… Лысые, морды здоровые, в куртках бомбовках – скины.
- Глухой что ли? Чурка, тебя спрашивают, че дерзкий? А?
- Я не чурка, - сплюнул кровь, голову мутило, в ушах шумело.
- А кто? Чечен? Армянин? Грузин? – Вовчик усмехнулся щербато.
- Одна фигня – мусор, - вставил второй.
- Я русский, - разбитые губы не слушались, - русский я!
- Ты? Русский?! – и резкий удар в лицо, затылок ударился о асфальт…

- И вот, слышишь, говорит, что русский он. Нет, ну ты прикинь, охренел чурка!
И еще шум мотора слышно, качает – едем куда-то и тошнит, дико тошнит. Хотел сказать, попросить, но из груди только стон.
- О, русский то наш очнулся, - разлепил набрякшие веки и увидел, как Вовчик, развернувшись в пол оборота на переднем сиденье, все с той же щербатой ухмылкой, смотрит прямо в глаза, радуется. А на водительском сиденье еще кто то сидит: бритый затылок, массивная, со складками, шея. А за лобовым стеклом свет фар по стволам деревьев шарит, кусты вдоль дороги освещает – лесная дорога.
- Абрек, ты там жив еще? – Вовчик протянул лапищу, ухватил за щеку, потрепал, - Жив. Радуйся, Абрек, тебе честь оказана: звездой будешь – в кино снимешься!
- Ага, в главной роли, - басовито отозвался водитель и они на пару с Вовчиком загоготали.
Ехали долго. Один раз я было попытался двинуться и только тогда почувствовал, что руки и ноги связаны. Машина съехала с асфальтовой дороги и заухала по плохо накатанной, проселочной дороге. Поначалу пытался уцепиться, но уж слишком бултыхало на кочках и ямах: сначала мотало по салону, а потом и вовсе упал на пол меж передним и задним сиденьями. Было больно.
Машина остановилась. Открылись двери, послышалось, как блаженно потягивается, хрустя позвонками, водитель и говорит басовито:
- Затек весь.
- Ага, - отозвался Вовчик, - А Гимлер, по ходу, опаздывает.
- Да не, это мы рано. Давай этого дернем.
- Давай.
Дверь машины распахнулась, ухватили за ноги, бесцеремонно потащили из машины, выдернули. Упал на землю спиной, опять больно.
- Ну вот, - водила присел рядом и только сейчас я смог разглядеть его лицо. Здоровый он, мордатый, уши как у боксера, прижаты к голове, большой толстый нос перебит, и, видимо, не один раз уже, - приехали. Курить хочешь? – я кивнул, водила прикурил сигарету, сунул мне в рот, - Покури, перед смертью положено.
- Что? – взбрыкнул всем телом, забился, сигарета в сторону отлетела, - Что? За что?
- Тихо, тихо, - водила одной рукой ухватил за ворот, к земле прижал, а второй стал по голове меня гладить, - надо так, в наказание, чтобы вы, черные ублюдки, - а я все бился под тяжелой рукой водилы, но он будто и не замечал этого, продолжал гладить меня по голове, и говорил, ласково, - к нам, в Россию, не совались. Да и на Кавказе вам бошки посворачивать надо. А ты кури, тебе положено.
И он прикурил еще одну сигарету, сунул мне в рот, щеки отер. Оказывается я ревел…
Послышался шум мотора, в предрассветной темноте прорезались длинные желтые отсветы фар меж деревьев.
- О, вот и Гимлер! – обрадовано крикнул Вовчик, замахал руками и даже засвистел пронзительно.
Машина вылетела из подлеска, резво поскакивая по кочкам, подлетела вплотную, и дала по тормозам, обдав все вокруг пылью. Двери легковушки распахнулись, оттуда повыскакивало четверо молодцов: все такие же лысые как Вовчик, такие же плечистые, крепкие. Последним из машины вышел щупленький, узкоплечий парень, но шрамы на его лице, дикая ухмылка, казалось бы никогда не сходящая, и белые шнурки на высоких военных берцах, говорили о том, что вот он то здесь и есть – главный, тот самый Гимлер.
Плечистые ребята наскоро поздоровались друг с дружкой, Вовчик было протянул руку и Гимлеру, но тот только покосился на руку, Вовчик спрятал руки в карманы.
Гимлер подошел поближе, посмотрел мне в лицо, нагнулся, потрогал костюм.
- Дорогой, хорошего Абрека оторвали. Где взяли? – Вовчик было начал что-то отвечать, но Гимлер уже продолжил, - Русским представился.
- Да-да, - быстро закивал Вовчик за спиной Гимлера.
- Ты, русский, сам то что скажешь?
- Русский я… - язык не слушался, заплетался, - русский я, с Астрахани, с Енотаевки, деревня там, рыбацкая.
- Так значит ошиблись мы, да, Вовчик, ошиблись?
- Да… Я… ну, это же… - Вовчик глупо тыкал пальцем в мою сторону.
- Нет, друг мой, Вовчик, не ошибся ты.
- Ну да! – обрадовался Вовчик.
- Взял ты черножопого, самого самого, и, либо, вруна, с хорошим знанием географии, - Гимлер усмехнулся зло и ехидно, - либо ребеночка насильного, - и на мой непонимающий взгляд добавил, - а какая русская баба в здравом уме с вашим быдлом спутается.
- Да русский я, русский! Русский! – я орал что есть силы, и хотел рассказать и про то, какая у нас деревня была, и про порт наш рыбачий, и про деду Митю, что всегда пьяный и всегда добрый, и про доки, где рыбой воняло так, что до тошноты…
- Успокой его, - меж делом бросил Гимлер водиле, тот подошел и легонько пнул по ребрам. Дыхание сперло, воздух будто из легких весь вышел, - Знаю я тут одно место красивое, вон там, - Гимлер махнул рукой в сторону, - у речки, самое то будет. Красиво там…
- А не все ли равно? – спросил один из лысиков.
- Нет, брат, не скажи. Эстетика – она везде нужна, - и он, словно дирижер, стал размахивать руками и, дико фальшивя, напел что-то из Вагнера, - Па-пам-пара-пам-пам-па.
- Эстетика… - лысик огладил шею, - Может и да…
- Туда его, туда! – и Гимлер повел рукой туда, где травянистый склон сбегал вниз, к тихой темной рощице, - Туда где шумит и щебечет река, где луг заливной, где вода – благодать! Красиво ублюдкам там умирать.
- Гимлер, так ты поэт! – восторженно воскликнул Вовчик, словно куль, взваливая меня на плечо.
- Да, а еще и урыть могу, если кто узнает, - он оглянулся, обжигая своей ухмылкой, и сразу стало ясно, что не шутит, - уроет.
- Ну так я и никому! – Вовчик опустил глаза и скоро пошел к той рощице, за которой и вправду поблескивала речка.
Я не хотел верить в реальность происходящего, этого просто не могло быть. В конце то концов – двадцать первый век на дворе, и не Чечня какая-нибудь, не дикость, не глубинка, вон, огни города за лесом видны, километров тридцать всего. А тут Гимлер этот, тут…
В рощице, около речки, Вовчик сбросил меня на землю. Наверное должно было быть больно, но я ничего не почувствовал.
- Камера, камера у кого? – замельтешил водила, Гимлер посмотрел на него строго и водила сник.
- Сегодня я буду режиссером! – Гимлер осклабился, глянул исподлобья, - Всегда хотел почувствовать, как оно – быть Стэнли Кубриком. Ну, кто будет заводным апельсином?
- Че? – не понял Вовчик.
- Ниче, - Гимлер вытащил из ножен на поясе длинный охотничий нож, бросил к ногам Вовчика, - башку ему резать будешь.
- Башку? – Вовчик тупо уставился на тускло поблескивающее лезвие.
- Ну или яйца, - усмехнулся, - для начала.
«Нет, этого не может быть, не может быть, не может быть…» - стучало в голове снова и снова, - «они просто шутят, шутят, глупо шутят – ха-ха-ха».
- А нашему другу, похоже, весело, - пробасил водила.
- Да крышу у него сносит, - Гимлер надменно вздернул подбородок, - ничего, он еще повоет… Время будет. Вовчик, давай!
- Да я это… Я по роже только, а так, резать, Гимлер… Ты че…
- Ну? – Гимлер оглянулся, - Кто этому чучмеку башку отпилит? А? Где добровольцы? Русские, - это чмо, этот козопас баб русских топчет, на горбах наших катается! Ну?
Все молчали, а я… Я начал тихо-тихо и глупо-глупо хихикать.
- Заткнись! – Гимлер злился, - Вовчик, по роже можешь настучать?
- Могу! – он с готовностью закивал.
- Ну так стучи!
И тут же увесистый кулак откинул меня в сторону, в голове загудело, перед глазами стало тускло.
- Да не сейчас, придурок! Дай камеру включить!
- А, ну да… Да, конечно…
Перед глазами все гуляло, кружилось, соленый металлический вкус наполнил рот. Словно сквозь черное марево увидел я, как Гимлер достал из своей куртки маленькую камеру, открыл экранчик, зажглась красная лампочка над объективом.
- Мотор! – заорал Гимлер, и тут же, другим, совершенно не сумасшедшим, а каким то казенным, армейским голосом, заговорил: - Этот фильм – урок! Урок для всех выродков, для всех ублюдков, что засрали нашу многострадальную Родину! Знайте! Знайте, что если вы, черножопые выродки, приедете сюда, к нам, на нашу, на Русскую землю, с вами будут поступать так! Так! Вас найдут, вас поймают и, - он дал трагическую паузу, - вас накажут! А теперь, давай!
- Чего, давай? – опять не понял Вовчик.
- Лупи его, чмо!
И Вовчик стал бить. Сначала было больно, потом стало просто плохо, потом и вовсе – темно. И только чувствовал, как тело метает, туда-сюда, сюда-туда, словно на бешеных, дерганных качелях.
- Все! – рявкнул Гимлер.
- Ну все, так все.
Темнота постепенно отступала, становилась прозрачной дымкой. В голове промелькнула глупая, отчаянная мысль: «может отпустят теперь, может…».
- Кончай его, - голос Гимлера опять поменялся, стал официальным, - Рассвет. Пришло время казни!
- А как? Забить?
- Не, не то… Давай повесим, веревку тащите.
Водила скоро развернулся и бегом припустился вверх, к оставленным у леса машинам.
- Не надо, не надо меня вешать, - казалось, что разбитый рот заговорил сам собой, - не надо, я не кому не расскажу, не надо.
- Во, я же говорил, умолять будет. Ну давай, ной, абрек.
- У меня судно есть, трал, дорогое, я заплатить могу, много… Очень много, там… У меня мама старая, в деревне осталась, у меня дети, двое, маленькие еще, маленькие…
- Русские не продаются! – гордо заявил Гимлер, - А выродков твоих мы еще найдем, будет время. И трал твой…
- Вот, - пробасил подоспевший водила, - вот, есть веревка.
- Ну вот и славно, сейчас петельку сварганим, - Гимлер дал камеру водиле, а сам, тем временем, споро, со знанием дела, смастерил петлю, - Вовчик, давай, через дерево, клиенту на шею и… Ну, чего стоишь?
- Нет! Не надо! Не надо! – только сейчас я понял, что действительно – убивать будут, будут, будут! Ноги взбрыкивали, взметая дерн и палую листву, руки за спиной выгибались, не в силах вырваться из пут.
- Эх, ему бы еще табличку на шею: «Меня повесили, потому что я черножопый выродок!» - красиво бы было, - Гимлер вздохнул печально.
Петлю на шею набросил водила, затянул под самое горло, длинная веревка уже была переброшена через сук, один конец ее на шее, второй намотан на руку Вовчику.
- Ну что, Вовчик, давай! – Гимлер торжествовал.
- Ага.
И дернуло, резко вверх, рывком, тяжело. Горло перехватило, снова больно, в глазах потемнело. Еще рывок, ноги не чувствуют земли, мечутся, ищут опору. Словно издали послышалось натужное:
- Тяжелый, падла, не удержу…
- Помогите!
И тут же снова дернуло, видать помощь подоспело. Стук сердца, стук крови в ушах – невыносимо, невыносимо громко! И с каждым ударом все громче и громче: это прилив, это потоп – красный потоп, кровавый потоп…
По глазам ударил красный свет солнца, одно лишь мгновение рассвета, и пришла тьма…

- Ну все, все уже, хватит, - Гимлер нажал на кнопку, красный огонек на камере погас, - снимайте его и в речку.
- Зачем в речку? Он же уже…
- Ой, Вовчик, дожил ты до белых шнурков, а мозгов ни на грош. Протекторы наши здесь, ночью нас не видели, труп тут найдут – мусора к тебе уже днем постучат. Понял? – Вовчик кивнул, - Так что, в реку его. Веревку, дурни, снимите.
- Туго затянулась, - подал голос водила, снимая петлю.
- А это потому что без мыла, так бы легко пошла. Ну, все готово? В воду его.
Всплеск воды никто не услышал, безвольное, расслабленное тело понесло в потоке неспешной мутной воды вниз по течению.

Воняет рыбой, безбожно отвратительно воняет рыбой… Хлещет по щекам, холодно, все болит, и кто-то что-то кричит в ухо – громко, неприятно. Хочется сказать, чтобы отстали, ушли, но только стон из груди.
- Живой, живой он! – радостный голос, добрый, настоящий, не такой, как у Гимлера и его братии.
С трудом разлепил глаза, щелочки, больше не получилось. Рыба кругом, вонь рыбная, сам запутавшийся в сети, водоросли налипшие и склонившееся близко-близко лицо, красное, пьяное, радостное.
- Ну? Как ты? Жив?
- Угу, - киваю, и больно – шея саднит страшно.
- А я думаю, что это сети туго идут, думаю коряга какая, опять починять надо будет, а тяну и вижу – ты! Ну, думаю, утопленник – не хорошо это, плохая это смерть… А ты! Да ты, братуха, второй раз считай родился! Живой!
- Угу, - киваю еще раз, закрываю глаза, а вокруг рыбой воняет – воняет сильно, нестерпимо сильно, и даже во рту эта вонь знакомая с детства, с тех самых доков, с каждодневной ухи и жареной рыбы – вкус жизни, от которого вчера хотел убежать… Дурак…

Добавлено (06.05.2010, 22:26)
---------------------------------------------
Текст №2

Глубокая земля

АЛЕКСАНДРА ВОВСЕ И НЕ ХОТЕЛА ПИТЬ, А ЗАПАХ АЛКОГОЛЯ ТОЛЬКО РАЗДРАЖАЛ ЕЁ - ОНА ПОДНОСИЛА К ГУБАМ ТЕПЛЫЙ СТАКАН ВИСКИ, ВДЫХАЛА НОСОМ ЕГО СЛАДОСТЬ, СЛАДОСТЬ ЖЕ СМЕШИВАЛАСЬ С ОБЫЧНОЙ ГОРЬКОСТЬЮ СЕГО МОМЕНТА, ЧТО НЕ МОЖЕТ ЖЕНЩИНА ПИТЬ ОДНА, ЕСЛИ У НЕЁ, КОНЕЧНО, НЕТ ПРОБЛЕМ. МЕЧТА ЕЁ ВСЕГДА БЫЛА ОДНА - ЗАКАЗАТЬ ФРАНЦУЗСКИЕ КРЕВЕТКИ, НО - НЕ СУДЬБА, МЕЧТА ЭТО НЕ ДОСТИЖИМА, КАК ПОТРОГАТЬ ЛУНУ РУКАМИ.
ЕЁ СЕСТРА ГОВОРИТ, ЧТО ОНА БОИТСЯ ПЕРЕМЕН. ВСЕГО БОИТСЯ. ОНА ПОЭТОМУ И СИДИТ НОЧЬЮ ОДНА В КАФЕ, СЛУШАЯ ДРЕБЕЗЖАНИЕ КРУЖЕК ПИВА НА ЖЕЛЕЗНЫХ ПОДНОСАХ ПОД ГОГОТАНИЕ МУЖЧИН ЗА СОСЕДНИМ СТОЛИКОМ. ВОТ АЛЕКСАНДРА И УЕХАЛА НА ОКРАИНУ ГОРОДА, ПОЧТИ У САМОГО ЛЕСА, ЧТОБЫ НЕ ВИДЕТЬ СВОЮ ВСЕЗНАЮЩУЮ СЕСТРУ. БЫВАЮТ ЖЕ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ЖЕЛАЮТ ВЫГЛЯДЕТЬ СЕРЬЕЗНЫМИ, ЛЮБЯЩИЕ ПРОИЗНОСИТЬ ЭТИ ЖУТКИЕ КАНЦЕЛЯРИЗМЫ, БУДТО БЫ ДАЙ ИМ ШАНС ВСТРЕТИТЬСЯ С ПРОРОКОМ, ТАК ОНИ И ЕМУ МОЗГИ ПРОМОЮТ СВОЕЙ ТЕОРИЕЙ БУМАГ. ОНИ ЧАСТО СПОРИЛИ, НО ДО ТОГО, ЧТОБЫ НЕ РАЗГОВАРИВАТЬ ДРУГ С ДРУГОМ МЕСЯЦАМИ ДЕЛО НЕ ДОХОДИЛО. ЭТУ СЛАВНУЮ МИССИЮ ОСТАНАВЛИВАТЬ КОНФЛИКТЫ БРАЛА НА СЕБЯ ТУЧНАЯ АЛЕКСАНДРА СО СВЕКОЛЬНЫМИ ЩЕКАМИ. ОНИ ВСЮ ЖИЗНЬ СЛОВНО ПРОСЛУЖИЛИ ТЕРКОЙ ДЛЯ СВЕКЛЫ - ТАКОГО РУМЯНОГО ОТТЕНКА БЫЛИ ЩЕКИ. ОНА ЖЕ ИХ СТЕСНЯЛАСЬ - ОНИ ЖЕ БОЛЬШЕ ПОКРЫВАЛИСЬ СОКОМ СВЕКЛЫ - ВСЕГДА ОПУСКАЛА ГЛАЗКИ ВНИЗ, ЛИШЬ БЫ НЕ СМОТРЕТЬ В ЛИЦО СОБЕСЕДНИКУ, ТЕМ САМЫМ СПОР, БЕСЕДА С ПОДРУГАМИ И ПОКУПКА ПРОДУКТОВ В МАГАЗИНЕ ВЫГЛЯДЕЛИ КАК ИГРА В МЯЧИК С ДВУХЛЕТНИМ РЕБЕНКОМ - ТЫ КИНУЛ ДВА РАЗА, А ЕМУ УЖЕ НАДОЕЛО. И ИГРА ЗАКАНЧИВАЕТСЯ.
МУЖЧИНЫ НЕ ПЕРЕСТАВАЛИ СМЕЯТЬСЯ И ПРОИЗНОСИТЬ ПОХАБНЫЕ СЛОВА, АЛЕКСАНДРА КОСИЛАСЬ НА НИХ, НО, УВИДЕВ, ЧТО ОДИН ИЗ НИХ ОБРАТИЛ НА НЕЁ ВНИМАНИЕ И ШУМ ПРЕКРАТИЛСЯ, ПЕРЕВОДИЛА ВЗГЛЯД НА ДЖИП В ОКНЕ, ПОСЛЕ ЧЕГО ВЕСЕЛЬЕ ВОЗВРАЩАЛОСЬ К СТОЛИКУ. ГРОМАДНАЯ МАШИНА В ОКНЕ, НА КОТОРУЮ ОНА САМА СКОПИЛА ДЕНЬГИ - ЕЁ ЛИЧНАЯ ГОРДОСТЬ, - НАЦЕПИЛА НА СЕБЯ БЛИКИ ОТ ЛЕНИВОГО СВЕТА ФОНАРЯ, ЧТО И ОТЛИЧАЛО ЕЁ ОТ ТЕМНОГО ЧУДОВИЩА В НОЧИ. АЛЕКСАНДРА НИКАК НЕ РЕШАЛАСЬ ВЫЙТИ К ДЖИПУ, ЧТОБЫ УЖ, НАКОНЕЦ, ОТПРАВИТЬСЯ ДОМОЙ, КАЖДЫЙ РАЗ ПЫТАЛАСЬ СДЕЛАТЬ ПОСЛЕДНИЙ ГЛОТОК В ЭТОМ КАФЕ, НО БЕЗУСПЕШНО. НУ И ЗАЧЕМ СТАРАТЬСЯ, КОГДА МОЖНО ДОЖДАТЬСЯ ОФИЦИАНТА И РАСПЛАТИТЬСЯ, БЛАГО ЗАКАЗ ОНА СДЕЛАЛА СОРОК МИНУТ НАЗАД, И ТОТ МАЛЬЧИК ДОЛЖЕН С МИНУТЫ НА МИНУТУ ПОДОЙТИ.
АЛЕКСАНДРА ПОВЕРНУЛАСЬ К СОСЕДНЕМУ СТОЛИКУ, ПОТОМУ ЧТО ЕЙ ПОКАЗАЛОСЬ, ЧТО МУЖЧИНЫ СОБРАЛИСЬ УХОДИТЬ, НО НЕТ - ОДИН ИЗ НИХ ПРОСТО ПРИВСТАЛ, ЧТОБЫ ПОПРАВИТЬ СВОИ ШИРОКИЕ КРАСНЫЕ ШТАНЫ.
-ПРЕДСТАВЛЯЕТЕ, - ГОВОРИЛ ОН, - ОНА НЕ ЗАХОТЕЛА ЕХАТЬ СО МНОЙ К ОЗЕРУ ЛИШЬ ПОТОМУ, ЧТО ОНА НЕ НАШЛА ТЕХ СИНИХ РЕЗИНОВЫХ САПОГ.
ВНОВЬ ЗА СТОЛОМ НАЧАЛОСЬ ВЕСЕЛЬЕ - КТО-ТО ИРОНИЧНО СОЧУВСТВОВАЛ, СОТРЯСАЯ СМЕХОМ КАФЕ, А КТО-ТО ПРОСТО ПОДДАКИВАЛ, ПЫТАЯСЬ ВЫДАВИТЬ УЛЫБКУ, КОТОРАЯ В ТАКИХ КОМПАНИЯХ НЕОБХОДИМА.
-СЛУШАЙТЕ, - ПРОДОЛЖАЛ ОБЛАДАТЕЛЬ КРАСНЫХ ШТАНОВ, ВСАСЫВАЯ В СЕБЯ ОЧЕРЕДНУЮ КРУЖКУ ПИВА, - А, МОЖЕТ, ПОЗОВЕМ КОГО-НИБУДЬ ИЗ СИДЯЩИХ В ЭТОМ ЗАВЕДЕНИИ БАРЫШЕНЬ?
МУЖЧИНЫ ОГЛЯДЕЛИСЬ, НО КРОМЕ СВОИХ СОБРАТЬЕВ ПО ПОЛОВОМУ ПРИЗНАКУ НИКОГО НЕ ЗАМЕТИЛИ. ПРИМЕТИЛИ ТОЛЬКО АЛЕКСАНДРУ, ПРИТОМ СРАЗУ ЗАШУШУКАЛИСЬ, ОБЛОКОТИВШИСЬ НА СТОЛ, И ЧТО-ТО ДРУГ ДРУГУ НАШЕПТЫВАЛИ, КАК ТЕ САМЫЕ БАРЫШНИ, КОТОРЫХ ОНИ ИСКАЛИ, НА ДЕВИЧНИКАХ.
-А ОНА НЕПЛОХАЯ, - ГОВОРИЛ ОДИН ИЗ НИХ.
-ДА ЭТА БАБА БОЛЬШЕ, ЧЕМ БОЧКА С ВИНОМ, - СКАЗАЛ ТОЩИЙ, НО НИКТО НА ЕГО ШУТКУ НЕ ОТРЕАГИРОВАЛ, ВОЗМОЖНО, ОН БЫЛ ЕЩЁ НЕДОСТАТОЧНО ПЬЯН, ЧТОБЫ ШУТИТЬ НА УРОВНЕ СВОИХ ДРУЗЕЙ ПО УДОЧКЕ.
-ДА ПОШЛИ ВЫ! - ЗАРЖАЛИ КРАСНЫЕ ШТАНЫ.
АЛЕКСАНДРА ЗАСТЕСНЯЛАСЬ, ЛИЦО ЕЁ РАСКРАСНЕЛОСЬ ОТ ВОЛНЕНИЯ, КАК ЛИЦО ОТРОКА В ОГНЕННОЙ ПЕЩИ, НА ТОЛСТЫХ ЛАДОНЯХ, ПОХОЖИХ ПО РАЗМЕРУ НА ПЕРЧАТКИ ДЛЯ БЕЙСБОЛА, ВЫСТУПИЛ ПОТ, КОГДА ЗДОРОВАТЬСЯ С ЛЮДЬМИ НЕУДОБНО. НО ОНА И НЕ ЗДОРОВАЛАСЬ-ТО НИКОГДА ЗА РУКУ - МОГЛА ЛИШЬ МАХНУТЬ ГОЛОВОЙ, А ЧТОБЫ ДЕЛО ДОШЛО ДО ПОЦЕЛУЯ - В ЖИЗНИ БЫ ТАКОГО НЕ ВЫНЕСЛА, ЕЁ СВЕКОЛЬНЫЕ ЩЕЧКИ БЫ РАЗОРВАЛА КРАСНОТА ОТ ТАКОГО СМЕЛОГО ШАГА МУЖЧИНЫ. С ЖЕНЩИНАМИ РАЗГОВОР ПРОХОДИЛ ГОРАЗДО ЛУЧШЕ - ОНА ИХ В МЕНЬШЕЙ СТЕПЕНИ СТЕСНЯЛАСЬ, НО БЫВАЛИ СЛУЧАИ, КОГДА ОНА ЗАМЕЧАЛА СЕРЬЕЗНУЮ ЖЕНЩИНУ НА БОЛЬШИХ КАБЛУКАХ, КОТОРУЮ ПРИВОДИЛИ С СОБОЙ ЕЁ ПОДРУГИ НА УЖИН К АЛЕКСАНДРЕ, И ПРИ ВИДЕ СОЛИДНОГО НЕЗНАКОМОГО ЛИЦА ОНА РОБЕЛА.
МУЖЧИНЫ ПОДНЯЛИСЬ ИЗ-ЗА СТОЛА И НАПРАВИЛИСЬ К ТОЛСТЕНЬКОЙ БАРЫШНЕ НАПРОТИВ; АЛЕКСАНДРА, УВИДЕВ СРАЗУ ЧЕТЫРЕХ НЕЗНАКОМЦЕВ, УВЕРЕННЫМ ШАГОМ ИДУЩИХ К ЕЁ СТОЛИКУ, БУКВАЛЬНО ВЫБЕЖАЛА ИЗ КАФЕ, БРОСИВ НА СТОЛ СТОДОЛЛАРОВУЮ КУПЮРУ. ЕЁ СЕСТРА СЕЙЧАС БЫ КАК ТУЧА РАЗРАЗИЛАСЬ ГНЕВОМ НА НЕЁ - КАК ТАКОЕ МОЖНО ПРЕДСТАВИТЬ, ЧТОБЫ ОСТАВИТЬ ОФИЦИАНТУ ПОЧТИ СЕМЬДЕСЯТ ДОЛЛАРОВ ЧАЕВЫХ! ДА И НЕ ИЗ-ЗА ЩЕДРОСТИ СВОЕЙ, А ГЛУПОСТИ - ПО-ДРУГОМУ ПОСТУПОК АЛЕКСАНДРЫ И НЕ НАЗОВЕШЬ.
ОНА УСЕЛАСЬ В ЧЕРНЫЙ ДЖИП, В КОТОРОМ, В ОТЛИЧИЕ ОТ КАФЕ, МОЖНО ПОЧУВСТВОВАТЬ СЕБЯ В БЕЗОПАСНОСТИ - НИКТО ИЗ ЛЮДЕЙ НЕ ПОДОЙДЕТ К ТЕБЕ С ПРОСЬБОЙ ИЛИ С ПУСТЫМ РАЗГОВОРОМ, А ЕСЛИ И ПОПЫТАЕТСЯ, ТО АЛЕКСАНДРА ПРОСТО УЕДЕТ ОТСЮДА КУДА ГЛАЗА ГЛЯДЯТ. А ТОНИРОВАННЫЕ СТЕКЛА СПАСАЮТ ОТО ВСЕГО - КТО ЖЕ ДОГАДАЕТСЯ, ЧТО В МАШИНЕ СИДИТ ЧЕЛОВЕК, КОГДА АВТО НАЦЕПИЛО НА СЕБЯ ЭТИ "СОЛНЦЕЗАЩИТНЫЕ ОЧКИ"? ПРЕКРАСНАЯ ИЗОЛЯЦИЯ ОТ ОБЩЕСТВА, АЛЕКСАНДРА ЛИШЬ ЖАЛЕЛА, ЧТО ЗДЕСЬ НЕТ ХОЛОДИЛЬНИКА С БЕЗГРАНИЧНЫМ ЗАПАСОМ ЕДЫ, ИНАЧЕ БЫ И ВОВСЕ НЕ ВЫХОДИЛА ОТСЮДА, А ОТСУТСТВИЕ ЕЁ ЛЮБИМЫХ КРЕВЕТОК И ВОВСЕ УДРУЧАЛО.
АЛЕКСАНДРА ЗАВЕЛА МАШИНУ И СПОКОЙНО, КАК ВОДЯТ ТОЛЬКО ЛЮБИТЕЛИ МАШИННОГО ВИВАЛЬДИ, ВЫЕХАЛА НА ГЛАВНУЮ ДОРОГУ И ПОЕХАЛА В СОЛНЕЧНЫЙ ОТ СВЕТА ВСТРЕЧНЫХ ФАР ГОРОД. В ЕЁ ПЛАНАХ БЫЛО ПРОПЕТЛЯТЬ ВСЁ ОСТАВШЕЕСЯ ВРЕМЯ ДО УТРА ПО ПУСТЫМ ГОРОДСКИМ ДОРОГАМ, А НА УТРО ПРИЕХАТЬ, СЛОВНО БЫ И НЕ ПРОИСХОДИЛ ТОТ СПОР, В ВЕСЕЛОМ НАСТРОЕНИИ ДОМОЙ. СЕСТРА В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ ПОИНТЕРЕСУЕТСЯ, ПОЧЕМУ АЛЕКСАНДРА УЛЫБАЕТСЯ ВО ВСЕ СВЕКОЛЬНЫЕ ЩЕКИ - ОНА ЖЕ СКАЖЕТ, ЧТО ЭТО СЕКРЕТ, И НЕВОЛЬНО ДЫХНЕТ ВИСКИ ЕЙ В ЛИЦО, ОТЧЕГО ТА ПОЙМЕТ, ГДЕ ОНА ПРОВЕЛА НОЧЬ. ТАК БЫЛО ВСЕГДА, И ТАК ВСЕГДА БУДЕТ В ЖИЗНИ АЛЕКСАНДРЫ.
ИХ СПОР ВЕДЬ, КАК И ЛЮБОЙ ДРУГОЙ В МИРЕ СПОР, ВОЗНИК ИЗ МАЛОГО ПУСТЯКА - СВЕКОЛЬНЫЕ ЩЕКИ НЕ ЗАХОТЕЛА ЕХАТЬ В ЭТО ВОСКРЕСЕНЬЕ НА ПЛЯЖ, ЧТО ЖУТКО РАЗОЗЛИЛО СЕСТРУ. ОНА ЗНАЛА, ЧТО ЕЙ ПРОСТО ЛЕНЬ БРОСАТЬ КРЕСЛО И ПУЛЬТ ОТ ТЕЛЕВИЗОРА РАДИ НЕЁ, А БЮСТ АРБУЗНОГО РАЗМЕРА ТА БОЯЛАСЬ ПИХАТЬ В КУПАЛЬНИК - ВОТ УЖ ПЕРЕЖИВАНИЙ И СЛЕЗ: КАК ОН БУДЕТ СМОТРЕТЬСЯ, НЕ ЛОПНЕТ ЛИ ЗАСТЕЖКА СЗАДИ? НО БОЛЬШЕ ВСЕГО ЕЁ БЕСИЛО ТО, ЧТО СВЕКОЛЬНЫЕ ЩЕКИ НИЧЕГО НЕ ЖЕЛАЛА МЕНЯТЬ В СВОЕЙ ЖИЗНИ - ЕЙ НРАВИЛАСЬ ЭТА МЕДЛЕННАЯ ВОЛНА, ОНА ПЛЫЛА НА СВОЕЙ ТЕМНОЙ, НЕПРИМЕТНОЙ ДОСКЕ И РАДОВАЛАСЬ ТОМУ, ЧТО ЕЁ НЕ ЗАМЕЧАЮТ. И ВОТ ОПЯТЬ ОСУЖДЕНИЯ, ОПЯТЬ СЛЁЗЫ-КЛУБОК, ГДЕ В КОНЦЕ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ РЕШИТ РАЗМОТАТЬ ЭТОТ КЛУБОЧЕК, ЖДЕТ ОБЛЕЗЛЫЙ КОНЕЦ ВЕРЕВКИ - И ОПЯТЬ, ЕСЛИ ОН ТОГО САМ ЗАХОЧЕТ, НАЧНЕТ СМАТЫВАТЬ НИТЬ ОБРАТНО. ОНА СКАЗАЛА, ЧТО АЛЕКСАНДРА ЗА СВОИ ТРИДЦАТЬ ТРИ ГОДА НЕ УСПЕЛА ВКУСИТЬ СЛАДКИЙ ЖИЗНИ СОК, ДА ЧТО УЖ ТАМ - ДАЖЕ КОНЧИКОМ ЯЗЫКА НЕ ПОПРОБОВАЛА, НЕ ЛИЗНУЛА! НЕСТЕРПИМО СТЫДНО СЛЫШАТЬ ТАКИЕ СЛОВА ОТ РОДНЫХ ЛЮДЕЙ - ОНИ НА ТО И РОДНЫЕ, ЧТОБЫ ЛЬСТИТЬ ТЕБЕ В ЛИЦО, ПРОИЗНОСИТЬ ЛОЖЬ ВО БЛАГО, НО НИКАК НЕ ГОВОРИТЬ ПРАВДУ; И ПУСТЬ ВАШИ МИЛЫЕ БАБУШКИ ГОВОРЯТ, ЧТО НИКОГДА В ЖИЗНИ НИКОМУ НЕ ВРАЛИ, ТО ЗАМЕТЬТЕ, КАК ИХ ЛИЦО СТАНОВИТСЯ ПОХОЖЕ НА СВЕКОЛЬНЫЕ ЩЕКИ, КОГДА ОНИ ПРОИЗНОСЯТ ЭТИ СЛОВА.
У АЛЕКСАНДРЫ В ГОЛОВЕ КРУТИЛИСЬ, ТОЛКАЛИСЬ, КАК ДВЕ МЫШИ НА ОДНОМ КОЛЕСЕ, ВСЕГО ДВЕ МЫСЛИ - СЕСТРА ПРАВА И ЕЙ НУЖНО ИЗМЕНИТЬ ЖИЗНЬ, И СЕСТРА ОШИБАЕТСЯ, ПРОСТО ПЛОХО ЗНАЕТ ЕЁ ХАРАКТЕР. ВТОРАЯ МЫСЛЬ БЫЛА БЛИЖЕ К НЕЙ, И В ПРАВОТЕ ЕЁ ОНА УСОМНИЛАСЬ ЛИШЬ ТОГДА, КОГДА КРОХОТНЫЕ СЛЕЗЫ, ПО СРАВНЕНИЮ С ИХ РОДИТЕЛЬНИЦЕЙ, СКАТИЛИСЬ К ПУХЛЫМ ГУБАМ. ОНА ВСЕГДА ПЛАКАЛА, КОГДА ЧУВСТВОВАЛА СЕБЯ НЕУВЕРЕННО ИЛИ ТРЕВОЖИЛАСЬ ОТ ПУСТЯКА, НО ДЕЛАЛА ЭТО В ТАЙНЕ ОТО ВСЕХ: ЕСЛИ ОНИ ПОШЛИ С ПОДРУГАМИ В ИХ ЛЮБИМОЕ КАФЕ, И КТО-ТО РАССКАЗАЛ КАКУЮ-НИБУДЬ НЕСУРАЗИЦУ ПРО НЕЁ, ТО ОНА ОТПРАШИВАЛАСЬ В ТУАЛЕТ И ЛИЛА СЛЕЗЫ ТАМ; ЕСЛИ ЖЕ ДОМА МАРИ - ЕЁ ПРОТИВНАЯ СЕСТРА - КАКИМ-ТО ОБИДНЫМ СЛОВЕЧКОМ ЗАЦЕПИТ, ТО СОЛЁНЫХ РУЧЕЙКОВ НА ЧЕРДАКЕ УЖ ТОЧНО НЕ МИНОВАТЬ.
С ЭТИМИ ЧЕСОТОЧНЫМИ МЫСЛЯМИ В ДУШЕ, ОТ КОТОРЫХ КТО-ТО КОРПЯЩИЙ НАД УСПЕХОМ ВСЕХ ЖИЗНЕННЫХ ПРОЦЕССОВ ВНУТРИ ПУСКАЕТ ВОДУ ПО СВЕКОЛЬНЫМ ЩЕКАМ, А ГОЛОВА БУДТО НАБУХАЕТ И СТАНОВИТСЯ ТЯЖЕЛОЙ, КАК НАПОЛНЕННАЯ КОНФЕТАМИ ТЫКВА НА ХЭЛЛОУИН, ОНА ОСТАНОВИЛАСЬ У ЛЕСА. ЕСЛИ ПРОЕХАТЬ ВПЕРЕД, ТО ДОРОГА ПРЯМИКОМ ВЫВЕДЕТ В ГОРОД, НО ПОКА СО ВСЕХ СТОРОН ЧЕРНЫЙ ДЖИП ОКРУЖИЛИ СОСНЫ И ЕЛИ, КАК СТРАЖИ СТОЯЩИЕ, МОХНАТЫМИ ЛАПАМИ ПРЕДУПРЕЖДАЯ ПУТНИКА, ЧТО ПУТИ ДАЛЬШЕ НЕТ.
ВКУС ЖИЗНИ МОЖНО ИСПРОБОВАТЬ РАЗНЫМИ ПУТЯМИ: ПЕРЕСПАТЬ С ПЕРВЫМ ВСТРЕЧНЫМ МУЖЧИНОЙ, А НАУТРО ОБОКРАСТЬ ЕГО КВАРТИРУ, МОЖНО СПРЫГНУТЬ С МОСТА В АФРИКЕ ТАК, ЧТО ТЕБЯ СОХРАНЯТ НА ФОТОГРАФИЯХ ЛЮБОПЫТНЫЕ ТУРИСТЫ, А ТЫ ЖЕ ПОЛУЧИШЬ ЩЕКОЧУЩУЮ ДОЗУ СВОЕГО АДРЕНАЛИНА, ОТОРВАВШИСЬ ОТ СКУЧНЫХ ГОРОДСКИХ БУДНЕЙ. ЖИЗНЬ КАК АБРИКОС - ЧТОБЫ ПОЧУВСТВОВАТЬ ЕГО СЛАДКИЙ ВКУС, ТЫ МОЖЕШЬ СРАЗУ ОБКУСАТЬ ЕГО СО ВСЕХ СТОРОН, ИЛИ ПОНЕМНОГУ НАДКУСЫВАЯ, НО ВСЁ РАВНО ДОЙДЕШЬ КОГДА-НИБУДЬ ДО КОСТОЧКИ. СПОСОБОВ МИЛЛИАРД, А МОЖЕТ И БОЛЬШЕ. НО НИ ОДИН ИЗ НИХ НЕ ПОДОШЕЛ АЛЕКСАНДРЕ - ОНА БЫ НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО ВЫПЛАКАЛА БЫ ДУШУ.
НЕПРАВДА - БЫЛ ОДИН, КОТОРЫЙ СТРАННОЙ ИДЕЕЙ ПРОНИК В ЕЁ МОЗГ: ПЕРЕНОЧЕВАТЬ В ЛЕСУ. ЛЕЧЬ НА ПОДСТИЛКУ ИЗ СЫРЫХ ХВОЙНЫХ ИГОЛОК И ЗАСНУТЬ - СТРАШНО, КАК БУДЕТ СТРАШНО, КОГДА НЕТ ОДЕЯЛА, НЕТ СТЕНОК. НЕЧЕМ ЗАКУТАТЬСЯ ОТ ЗЛОЙ ТЕМНОТЫ, НЕКУДА ЗАБИТЬСЯ ОТ НЕИЗВЕСТНОСТИ НОЧИ. ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ, МОЖНО ПОПЫТАТЬСЯ ЗАЙТИ ВГЛУБЬ, ИЛИ ПОБРОДИТЬ ОКОЛО ДОРОГИ, ПОКА СОН САМ НЕ ДОБЕРЕТСЯ ДО ТЕБЯ, ДУМАЛА АЛЕКСАНДРА. ИЛИ НЕ ДЕЛАТЬ НЕОБДУМАННЫХ ГЛУПОСТЕЙ РАДИ ТОГО, ЧТОБЫ ПОБЫТЬ ГЕРОИНЕЙ ЭТОГО ДНЯ В ГЛАЗАХ СЕСТРЫ?
ОНА ЖЕ ШЛА, ЗАЖМУРИВ ГЛАЗА, ПРОБИРАЯСЬ ЧЕРЕЗ РАЗРОСШИЕСЯ ЕЛИ ПО КРАЮ ДОРОГИ, ПОМОГАЯ СЕБЕ РУКАМИ - МОХНАТЫЕ ЛАПЫ СТАРОЖИЛ ПЫТАЛИСЬ НЕ ДАТЬ ПРОЙТИ СВЕКОЛЬНЫМ ЩЕКАМ, НО В ЭТОТ РАЗ ОНА ОКАЗАЛАСЬ НАСТЫРНЕЙ, ЛИШЬ ОСТАВЛЯЛА НА ТЕМНО-ЗЕЛЕНЫХ ИГЛАХ МИКРОКУСОЧКИ ПОМАДЫ, КАК ТРОФЕЙ НА ПАМЯТЬ.
ПЕРВЫЙ БАРЬЕР СВЕКОЛЬНЫЕ ЩЕКИ ПРОШЛИ, ОТЧЕГО, КАК НИ СТРАННО, НАКАТИЛО ВОЛНЕНИЕ, СПИНА СТАЛА МОКРОЙ, И МУЖСКАЯ ФУТБОЛКА, НЕЧАЯННО КУПЛЕННАЯ В ДЕШЕВОМ ПОДЗЕМНОМ МАГАЗИНЕ, ВЫДАННАЯ ПРОДАВЦОМ ЗА ЖЕНСКУЮ, ПОД КОФТОЙ ПРИЛИПЛА К СПИНЕ. ВТОРОЙ БАРЬЕР... ЕГО ПОПРОСТУ НЕ БЫЛО, ОСТАВАЛОСЬ ТОЛЬКО ЛЕЧЬ И ВОПЛОТИТЬ СВОЮ ИДЕЮ В ЖИЗНЬ. НО АЛЕКСАНДРА ЧУВСТВОВАЛА ЕГО, НЕ МОГЛА ПОБОРОТЬ ВНУТРЕННИЙ СТРАХ, НАСТУПАЮЩУЮ СО ВСЕХ СТОРОН ТАИНСТВЕННОСТЬ ЛЕСА - УХАНЬЕ СОВ-БОЧОНКОВ, КВАКАНЬЕ, КАК НЕУМЕЛАЯ ИГРА НА ТРУБЕ, ЛЯГУШЕК НА ДАЛЬНИХ БОЛОТАХ. НАВЕРНОЕ ЭТА НАКАТИВШАЯ ТРЕВОГА ВОЗНИКАЛА ОТ ПЬЯНЯЩЕГО СОКА НАПИТКА БОГОВ-НЕУДАЧНИКОВ ВИСКИ, РАЗБРЫЗЖЕННОГО ПУЧКАМИ ВЕСЕЛОСТИ ПО КАЖДОЙ КЛЕТКЕ - ВЕДЬ ЭТО БЫЛ ПЕРВЫЙ РАЗ В ЖИЗНИ, КОГДА ОНА ВЫПИЛА СПИРТНОЕ.
ОНА ЗАЖМУРИЛА ГЛАЗА И БЕЖАЛА ВГЛУБЬ ЛЕСА; ИНОГДА К ЛИЦУ ПРИСТАВАЛА НЕВИДИМАЯ НИТЬ, ТОГДА ОНА ПЫТАЛАСЬ СНЯТЬ ЕЁ С СЕБЯ, НО КОГДА ДОТРАГИВАЛАСЬ ДО НЕЁ, ТО ОНА БУДТО БЫ РАСТВОРЯЛАСЬ В ТЕПЛЫХ РУКАХ. ЧТО ЖЕ ЭТО? ПАУЧЬЯ ПАУТИНА ИЛИ ЖЕ ТАИНСТВЕННАЯ СЕТЬ, КОТОРАЯ, СЛОВНО СИГНАЛИЗАЦИЯ ПРЕДУПРЕЖДАЕТ ВСЕХ НЕВЕДОМЫХ СУЩЕСТВ, ЖИВУЩИХ ЗДЕСЬ, О ТОМ, ЧТО КТО-ТО ПРОБРАЛСЯ В ИХ ЛОГОВО И ПОРА ПРЯТАТЬСЯ? ЛУЧШЕ НЕ ЗНАТЬ, ЛУЧШЕ НЕ ЗНАТЬ...
ЯРКИЕ ОГНИ ФАР ДАВНО РАСТВОРИЛИСЬ ГДЕ-ТО ТАМ, СЗАДИ, А УЖ ШУМ САМИХ МАШИН НЕ ДОНОСИЛСЯ ДО ЭТИХ МЕСТ...
СВЕКОЛЬНЫЕ ЩЕКИ ОСТАНОВИЛИ СВОЙ НЕСПОКОЙНЫЙ БЫСТРЫЙ ШАГ, УВИДЕВ МЕЖДУ ДЕРЕВЬЯМИ СВЕТ. НЕОЖИДАННО АЛЕКСАНДРА УСЛЫШАЛА ШОРОХ - ВПЕРЕДИ В КРОМЕШНОЙ ТЬМЕ ГОРЕЛ ТУСКЛЫЙ ФОНАРИК, КОТОРЫЙ ДЕРЖАЛ В РУКЕ ДОЛГОВЯЗЫЙ МУЖЧИНА. РЯДОМ, СКЛОНИВШИСЬ НА КОЛЕНИ, СИДЕЛ МАЛЕНЬКИЙ МАЛЬЧИК И ГЛАДИЛ КАКОЕ-ТО СУЩЕСТВО, НЕДВИЖНО ЛЕЖАЩЕЕ НА ИЗГНИВШИХ ЛИСТАХ, ВПЕРЕМЕШКУ С ЕЛОВЫМИ ИГОЛКАМИ. СУЩЕСТВО ЭТО БЫЛО НАГРАЖДЕНО ПРИРОДОЙ ОБИЛЬНОЙ ШЕРСТЬЮ, ОТЧЕГО РУКИ МАЛЬЧИКА БУДТО ПРОНИКАЛИ ЕМУ В ТЕЛО, КОГДА ОН ГЛАДИЛ ЕГО, СЛОВНО - ВОТ ДВИЖЕНЬЕ! - И ОН ВЫТАЩИТ СЕРДЦЕ, ЗАЖАТОЕ В БУСАХ-КИШКАХ, ПОДНЕСЕТ ЕГО К ЛУНЕ ЦВЕТА СЕРЕБРЯНОЙ ПОСУДЫ, А ДОЛГОВЯЗЫЙ - НЕ ЧЕЛОВЕК ВОВСЕ, ОН ИССОХШИЙ СКЕЛЕТ - ЗАИГРАЕТ РИТУАЛЬНУЮ МЕЛОДИЮ ПАЛЬЦАМИ НА ТАЗОБЕДРЕННОЙ КОСТИ. АЛЕКСАНДРУ ОХВАТИЛА ПАНИКА, ПОНИМАНИЕ ТОГО, ЧТО ЭТО МОЖЕТ БЫТЬ И НЕ ЖИВОТНОЕ, А НЕЧТО ДРУГОЕ; НО ЕЁ НОГИ СЛОВНО НАПОЛНИЛИСЬ ЖИДКОЙ БРОНЗОЙ - ОНА, КАК ВСЕГДА, ХОТЕЛА ЗАПЛАКАТЬ, - ТЩЕТНО.
МУЖЧИНА ЗАМЕТИЛ НЕЗНАКОМКУ, ПОСВЕТИЛ ЕЙ ФОНАРИКОМ В ЛИЦО. ОНИ СМОТРЕЛИ ДРУГ НА ДРУГА, ДУМАЛИ КАЖДЫЙ О СВОЕМ, НО ПОЧТИ ОБ ОДНОМ И ТОМ ЖЕ - ЧЕЛОВЕК ЛИ СТОИТ ПЕРЕД НИМ? КОГДА ЖЕ ВРОДЕ И СОМНЕНИЯ ОТПАЛИ В СТОРОНУ, ТАК И ГДЕ-ТО ПОНИЖЕ СЕРДЦА СТАЛО ТЕПЛО.
-КАК ВАШЕ ИМЯ? - ЗАЧЕМ-ТО КРИКНУЛ МУЖЧИНА.
АЛЕКСАНДРА МОЛЧАЛА. СЛЫШАЛОСЬ, КАК БЛИЖЕ К НЕБУ ШЕЛЕСТЕЛИ ЛИСТЬЯ ДЕРЕВЬЕВ, ИХ ВЕТЕР, ВМЕСТЕ С ТЕПЛОТОЙ В ДУШЕ, УНЕС С СОБОЙ. ЛИЦО ЕГО БЫЛО ПОЛНО УНЫНИЯ, И ДАЖЕ С РАССТОЯНИЯ ДЕСЯТИ МЕТРОВ ОНА ВИДЕЛА ПУСТОТУ В ГЛАЗАХ.
-ВЫ МОЖЕТЕ НАМ ПОМОЧЬ? - НЕ ДОЖДАВШИСЬ ОТВЕТА, ПРОДОЛЖИЛ ОН. ГОЛОС ЕГО НЕ ИМЕЛ НИКАКИХ ОТЛИЧИТЕЛЬНЫХ ЧЕРТ, ОН, В ОБЩЕМ-ТО, КАЗАЛСЯ ИЛЛЮЗИЕЙ, НО АЛЕКСАНДРА ВЕРИЛА.
МАЛЬЧИК ОБРАТИЛ НА НЕЁ ВНИМАНИЕ, ПОВЕРНУВ ГОЛОВУ ОТКУДА ШЕЛ СВЕТ ФОНАРИКА. ТОЛЬКО СЕЙЧАС, КОГДА ПРИБЛИЗИЛАСЬ К ДВУМ НЕЗНАКОМЦАМ, ОНА ЗАМЕТИЛА, ЧТО ВОЛОСЫ У МАЛЬЧИКА РЫЖЕГО ЦВЕТА, И ЧТО ГЛАДИТ ОН СОБАКУ. ПСИНА БЕЗДЫХАННО ЛЕЖИТ НА ЗЕМЛЕ; МОРДА ЕЁ ИСПАЧКАНА ГРЯЗЬЮ.
-ПРОЩУ ВАС, ПОМОГИТЕ НАМ. МЫ ОТЛУЧИМСЯ ВСЕГО ЛИШЬ НА НЕСКОЛЬКО МИНУТ - Я ЗАБЫЛ КРЕСТ В БАГАЖНИКЕ МАШИНЫ. ПОСИДИТЕ У ТРУПА СОБАКИ, ХОРОШО? - СКАЗАЛ ОН, И ПОЗВАЛ ЗА СОБОЙ РЫЖЕВОЛОСОВА. ОН ЖЕ ЧТО-ТО ПРОШЕПТАЛ НА УХО СОБАКЕ, ОБНЯЛ ЕЁ, ПРОВЕЛ РУКОЙ ПО ДЛИННОМУ ПУШИСТОМУ ХВОСТУ, И КОГДА УЖЕ ДОБРАЛСЯ МАЛЕНЬКИМИ ПАЛЬЧИКАМИ ДО КОНЧИКА, ТО МАЛЬЧИК РЕЗВО ВСТАЛ И НАПРАВИЛСЯ ЗА МУЖЧИНОЙ.
ОНИ ПРОШЛИ МИМО ОЦЕПЕНЕВШЕЙ ОТ СТРАХА АЛЕКСАНДРЫ, И, КОГДА ОБА ЧЕЛОВЕКА ОТДАЛИЛИСЬ НА НЕСКОЛЬКО МЕТРОВ ОТ СВЕКОЛЬНЫХ ЩЁК, ОНА СМОГЛА УРОНИТЬ СЛЕЗУ. СЛЕДУЮЩИЕ ШАГИ ЕЁ БЫЛИ НЕУВЕРЕННЫМИ, КАЖДЫЙ РАЗ ОБОРАЧИВАЛАСЬ НАЗАД, ЧТОБЫ УДОСТОВЕРИТСЯ, ЧТО ЕЁ НИКТО НЕ СХВАТИТ СЗАДИ ЗА ПЛЕЧО КОСТЛЯВОЙ РУКОЙ.
ТУЧНАЯ АЛЕКСАНДРА ПРИСЛОНИЛАСЬ К СОСНЕ И МЕДЛЕННО СПУСТИЛАСЬ НА СЫРУЮ ЗЕМЛЮ, ГДЕ РЯДОМ ЛЕЖАЛА МЕРТВАЯ СОБАКА. ГЛАЗА СОБАКИ БЫЛИ ОТКРЫТЫ И, В ОТЛИЧИЕ ОТ ВЗГЛЯДА МУЖЧИНЫ, В НИХ ЧТО-ТО ЕЩЁ ГОРЕЛО, ВИДЕЛАСЬ ЖИЗНЬ. И ЭТО ПУГАЛО СВЕКОЛЬНЫЕ ЩЕКИ, И ОТ ЭТОГО ОНА ПЛАКАЛА, КРАЕМ СВИТЕРА ТЕРЛА ГЛАЗА, ВЫТИРАЛА ПОДСОЛЕННУЮ ВОДУ, - ЛИЦО СТАНОВИЛОСЬ ЖАРЧЕ, ПУЩЕ ПОКРАСНЕЛО.
НА КОРТОЧКАХ ОНА ДОПОЛЗЛА ДО МЕРТВОЙ ПСИНЫ, УДОСТОВЕРИЛАСЬ, ЧТО В ГЛАЗАХ МУТНЕЛИ ПРОБЛЕСКИ ПОСЛЕДНЕЙ СЕКУНДУ ЖИЗНИ, ИЛИ НЕТ - ОНИ И СЕЙЧАС ГОРЯТ, КАК ВЫМАЗАННЫЕ ФОСФОРОМ, ПРОСТО АЛЕКСАНДРА НЕ ХОЧЕТ ВЕРИТЬ В ЭТО. НА КОГТЯХ ЗАСОХЛА ГРЯЗЬ С ЗЕЛЕНОЙ ТРАВОЙ, А УХО БЫЛО РАЗОРВАНО, КАПЕЛЬКИ КРОВИ ЗАСТЫЛИ НА НЕМ; КЛЫКИ ОСКАЛЕНЫ - ВОТ ЕСЛИ ОТВЕРНЕТСЯ ОНА, ТО СОБАКА ВЦЕПИТСЯ В ГОРЛО И УЖЕ НЕ ОТПУСТИТ. СВЕКОЛЬНЫЕ ЩЕКИ ОХВАТИЛА ПАНИКА, ДВЕ МИНУТЫ ТЯНУЛИСЬ КАК ДВА ГОДА - ТАК ЖЕ РАЗМЕРЕННО, ТАК ЖЕ БУДНИЧНО, ТАК ЖЕ ПУГАЮЩЕ СВОЕЙ БЕССМЫСЛЕННОСТЬЮ.
УЖЕ ВЕСЬ СВИТЕР ОБМОЧИЛСЯ В СЛЕЗАХ - АЛЕКСАНДРА НЕ ПЕРЕСТАВАЛА РЫДАТЬ, УЖЕ И НЕ ПЛАЧЬ ЭТО БЫЛ, А ЗОВ ПОМОЩИ В БЕЗЛЮДНОМ ЛЕСУ. ОНА СТАЛА РЫТЬ ЯМУ, ЧТОБЫ ПОХОРОНИТЬ СОБАКУ, НО СЛОМАЛА НОГОТЬ, ЛИШЬ УГЛУБИВШИСЬ НА ПОЛ-ЛАДОНИ - КУСОЧЕК ЕГО ВОНЗИЛСЯ В НЕЖНУЮ КОЖУ, КРОВЬ ПОТЕКЛА; НО В ТЕМНОТЕ ОНА НЕ РАЗЛИЧАЛА ЦВЕТОВ, ТОЛЬКО ЧУВСТВОВАЛА БОЛЬ - НЕИЗЛЕЧИМУЮ И ТАКУЮ ПЕЧАЛЬНУЮ, КОГДА ТЫ ОКАЗЫВАЕШЬСЯ ОДИН ПРОТИВ ЛЕСА.
ОНА ВЦЕПИЛАСЬ В ШКУРУ СОБАКИ, ЧТОБЫ ОТНЕСТИ ЕЁ ПОДАЛЬШЕ ОТ ЭТОГО МЕСТА, СПРЯТАТЬ ЗА ЕЛЬ, НО ПОЧУВСТВОВАЛА ХОЛОД БЕЗЖИЗНЕННОГО ТРУПА, - НИ С ЧЕМ НЕ СРАВНИМОЕ ОЩУЩЕНИЕ ОХВАТИЛО ЕЁ В ТОТ МОМЕНТ: НА СЕКУНДУ ОНА ПОТЕРЯЛА ВЕС, ВДРУГ ЗАХОТЕЛОСЬ ВЫПЛЮНУТЬ ВСЁ ТО, ЧТО ЖИВОТ НАКОПИЛ ЗА ЭТОТ ДЕНЬ, - МЕРЗКО, НЕ ПРАВДА ЛИ?
ЕЙ ПОРА БЫЛО УПАСТЬ БЕЗ СОЗНАНИЯ, НО ОНА ДОСТОЙНО ДЕРЖАЛАСЬ. АЛЕКСАНДРА МЕДЛЕННО ВСТАЛА С КОРТОЧЕК, ВДОХНУЛА ПРОНИЗАННЫЙ КРИКАМИ ПТИЦ ВОЗДУХ, И, НА ЧТО ТОЛЬКО СПОСОБНЫ БЫЛИ ТОЛСТЫЕ НОГИ, ПОБЕЖАЛА ОБРАТНО, К ДОРОГЕ. БЕЖАЛА И НЕ ОГЛЯДЫВАЛАСЬ НАЗАД, НЕ СМОТРЕЛА ПОД НОГИ - НЕ ЗАМЕТИЛИ ДАЖЕ СВЕКОЛЬНЫЕ ЩЕКИ, ЧТО УПАЛА В ЧЕРНУЮ ВОДНУЮ МУТЬ - БОЛОТА, ИЗ КОТОРЫХ ВЫХОДА НЕТ. ОНО ЗАСАСЫВАЕТ, ЗАГЛАТЫВАЕТ ЧЕЛОВЕКА В СВОЙ БЕЗДОННЫЙ ОРГАНИЗМ, КАК ОГРОМНАЯ, НЕИЗВЕДАННАЯ УЧЕНЫМИ РЫБА. УЖЕ И ВСЕ ОТОШЛО НА ВТОРОЙ ПЛАН - И ОБИДЫ, И ЖАЛОСТЬ НА ЖИЗНЬ, И ВСЕ ДРУГИЕ ПРОБЛЕМЫ, - НО ВОТ ТЕБЯ ПОГЛОТИЛО ДО ГОРЛА, И НАЗАД ПУТИ НЕТ. А ВЕДЬ ГДЕ-ТО ТАМ ГОРЯТ ЖЕЛТЫЕ ФАРЫ МАШИН, ШУМЯТ КОЛЕСА, ГОВОРИТ ПО ТЕЛЕФОНУ СЕСТРА, - ЭТО ТАК НЕДОСТИЖИМО УЖЕ, ТАК ДАЛЕКО...
КОМАР ПРИМОСТИЛСЯ НА КОЖУ ДОХЛОЙ ПСИНЫ, ХОТЕЛ ВОНЗИТЬ СВОЙ КРОХОТНЫЙ ХОБОТОК - СВЕТ ФОНАРИКА ОТПУГНУЛ ЕГО ОТ ПРЕДСТОЯЩЕГО ПИРШЕСТВА. ТОЛСТОЙ ЖЕНЩИНЫ РЯДОМ С СОБАКОЙ НЕ ОКАЗАЛОСЬ, ЛИШЬ ПОБЛИЗОСТИ РАЗДАВАЛОСЬ КВАКАНЬЕ, КАК НЕУМЕЛАЯ ИГРА НА ТРУБЕ, ЛЯГУШЕК, ГДЕ ПО ОШИБКЕ КУПЛЕННАЯ МУЖСКАЯ ФУТБОЛКА УТОПАЛА В ГЛУБОКОМ ИЛЕ ЛЕСНЫХ БОЛОТ.