Господин президент

Вот уже как пять лет я президент Карканеллы. Ну да, пять. Те полмесяца, страшных полмесяца, когда меня, так сказать, готовили на эту должность, я не считаю. Не знаю, стоит ли вам рассказывать кто я и откуда. Это ж, наверное, скука страшная – биографию писать. Нет, я только напишу о том, как я стал президентом.
Начать стоит с того, какие события предшествовали моему приходу на Карканеллу.
Помню, что обретался я тогда в космическом пространстве Таурона. Эта была практически единственная республика, где мне не грозило распрощаться с жизнью. К этому времени у меня на хвосте сидели пираты во главе с лордом Тирокко, более известном как Дино или малыш Дино. Помимо этих отбросов на меня точили федеральные силы Альхеса и Града и еще нескольких менее крупных государств. Последний, как оказалось ныне, монарх загнивающей империи Трех Светил, назначил цену за мое мертвое тело. Кроме того, полагалась цена, как я успел тогда выяснить и за отдельные мои части тела и даже органы. К счастью, почти никто на предложение монарха не отозвался, потому что денег у империи не было, экономика Союза давно задавила ее.
И вот Таурон. Добротная торговая республика в меру лояльная ко всем во Вселенной. Я прятался на одной из индустриальных планет – разбил корабль о скалы, чтобы возможные следопыты решили, что я мертв, а сам скрылся в шахтах, тоннели которых пронизывали всю планету.
Впрочем, меня быстро отыскали, сделали мне паспорт гражданина Таурона и пустили в свободное плавание. На этом лояльность республики кончалась, ибо прибыли с меня явно никакой – работать в шахтах я не умел, ворочать экономическую машину – тем более. Потому я, недолго думая, заключил договор с одной фирмой о поставках сырья с астероидов – Тауронские планетные системы были богаты на астероидные кольца. Корабль, правда, пришлось взять в кредит – аж на четыре года.
Очень скоро заниматься доставкой мне надоело. Но успел отдать этой работе должное – совершил несчетное количество рейсов и проработал не менее года. Фирма оказалось не бедной и даже щедрой – я оплатил около сорока процентов стоимости моего корабля. Привычка, оставшаяся с молодости, заставила вновь податься на вольные хлеба, по дешевке и, конечно, нелегально я достал неплохое вооружение, коим и укомплектовал мой в общем-то совсем не боевой корабль.
Моей жертвой пали три дальнобойщика на межзвездных трассах. Причем я выбирал именно те транспорты, которые никакого отношения к Таурону не имели. Я смог выплатить еще процентов двадцать и отправился в еще один преступный рейд.
Вымогать деньги или хотя бы бартер не так уж сложно. Межзвездные сообщения, несмотря за их уже вековую историю, так и не стали безопасными. Транспорта было много, а охранных средств – мало. Время для пиратов самое жирное. А уж мой четвертый – и последний – рейд обещал быть и вовсе баснословным. Я еще загодя приметил слухи, что через Таурон пущена переправа бешено дорогого научного оборудования. А немного позже в соседней республике принялись осваивать дополнительную планету под научный полигон. Все стало ясно – республика эта соседняя закупила невероятное количество оборудования для нового полигона. Денег это стоило очень больших, поэтому стоило надеяться, что на охране господа ученые сэкономили.
Я ринулся на предполагаемую трассу. Кораблей шло много – я встречал какое-нибудь судно каждые полчаса по ближайшей планете. Это добавляло хлопот. Вымогательства имеют свойство затягиваться.
Первые два транспорта с оборудованием я пропустил, чтобы сразу не вызывать переполоха. Кроме того, на них я убедился, что никакого вооруженного эскорта с кораблями не было.
И я спокойненько предъявил свои требования пилоту третьего транспортника, не спеша наводя в его сектор все, что у меня было из оружия.
И как же я удивился, когда по мне зарядили пусть слабеньким, но все-таки залпом. Пилот и не думал уступать мне груз – у него было чем защититься. Я и не подумал, что на транспортник можно поставить вооружение, хотя у меня самого был корабль для мелких поставок.
Впрочем, мои военные примочки оказались куда более действенны – я вдарил не очень сильно, дабы совсем не уничтожить корабль с оборудованием, но сканеры показали, что вражеский корабль вышел из строя.
Это и был мой конец. Любой нормальный грузовой корабль имел маяк, который включался при невозможности дальнейшего движения. Очень скоро сюда слетятся все, кому не лень, включая армейские корабли, встреча с которыми не сулила ничего хорошего. Следовало удирать и быстро, но я не пожелал уходить без добычи. Глупо, конечно. Груз я подобрал, а вот уйти с ним – уже не успел. Быстро выяснив обстановку полицейские и армейские корабли заняли такие позиции, что зоной поражения являлась любая точка пространства на достаточном расстоянии вокруг моего корабля. Даже на форсаже не улизнешь, а не моем ящике и его не было. В общем, загремел я на шесть лет. И снова сработала тауронская лояльность – мой кредит был заблокирован на время. Пока я не выйду из тюрьмы.
А вышел я быстро – года через два. Таурон невольно был втянут в мощный военный конфликт. Пока я мотал срок, Галактический Союз поразил острый кризис. Локальные войны вспыхнули сразу в несколько местах – в основном по экономическим причинам. Насколько мне известно именно в это время окончательно загнулась империя Трех Светил. По крайней мере, когда была объявлена амнистия и мобилизация в Тауроне все планетные системы империи контролировались коалиционными силами Союза.
Бывших арестантов бросили в бой. Нам дали маленькие, но более-менее боеспособные корабли и бросили в самое пекло. Около недели я даже сражался – в общем каком-то сумасшедшем порыве. Но потом рисковать своей шкурой мне как-то расхотелось. Я решил дезертировать. И я это с успехом проделал. Якобы для ремонта посадил свой корабль в том космопорту, где швартовалась моя посудина, за которую теперь уже никогда не будет выплачен кредит. Недолго думая, пересел в нее и рванул когти.
Поначалу на меня даже внимания не обращали. Трусливый мещанин бежит из опасного района, но ничего не поделаешь, он всего лишь маленький человек…
Но оказалось, что бежал не только я. Многие из бывших арестантов, даже не думая сменить корабли, рванули по случайности именно в том направлении, куда направлялся и я. Естественно их встретили армейцы и я попал в общую мясорубку. Впрочем, армейцы сами на себя беду накликали – перед лицом опасности разрозненные пауки объединились и дали решительный отпор. В конце концов, вояки отстали, решив, что на беглых тратить силы не стоит. Пауки снова разлетелись кто куда. Лично я направился в сторону мертвой империи. Там я рассчитывал мародерствовать некоторое время. А потом сдаться коалиционным силам – был подданным императора, остался без кола и двора, примете люди добрые… И снова стал бы гражданином. Как видите, потеряться, изменить свою личину и вообще забыть прошлое и начать все заново в громадном Союзе было очень легко. Со мной так происходило уже, и я надеялся, что произойдет еще раз. Оно и произошло, но не по запланированному плану. Уже на подлете к одной из имперских систем меня перехватили силы Альхеса – он оказывается не испытывал особо никакого кризиса и не был занят войной. Более того – Альхес проводил широкомасштабные миротворческие операции по свертыванию боевых действий. Действовали они, надо сказать, куда эффективнее коалиционных сил. Так вот меня приняли за отбившегося от эвакуации гражданина какой-то мелкой республики. Я не возражал, только заявил, что эвакуироваться никуда не намерен и чтобы отправили меня дело.
Меня и отправили. Людей у них не хватало и в не особо-то благополучные планетные системы засылали не миротворцев, а отрепье вроде меня.
Так я и оказался на Карканелле. Когда в планетной системе ее солнца, под которым я теперь живу, боевые действия уже утихли, на самой планете продолжали бушевать боевые действия. Власть там переходила из рук в руки чуть ли не каждый день – разъяренные и сумасшедшие жители создавали какие-то анклавы, боролись с соседями, объявляли себя анархическими малыми государствами… В общем, царил полнейший хаос.
Вот тут и начинается моя наиважнейшая роль.

* * *

Минут пять я висел на орбите, в верхних слоях атмосферы – так просто, любовался военными действиями. Были они какие-то простенькие, слабоватые, какие-то вроде даже игрушечные. Взрывы небольшие, пожаров много, но все они обычные… Не было ничего из того, что способно вытворять нынешнее оружие. Зато баталии вспыхивали почти повсеместно. Планета была, видимо, неплохо населена, но населению этому жилось туго. Ну да ладно.
Я нашел ближайший город, но там не оказалось посадочного места. У них попросту не было космопорта! Какой-то дядька, весь в гари, сообщил мне чтобы я летел далее на запад – там есть город побольше. Я направил свой казенный корабль туда, на щадящих скоростях, дабы не попортить и без того терзаемую войной атмосферу планеты. Город побольше я отыскал и там был космопорт без единого корабля. Туда я и направился. Там, по-моему, было спокойно, хотя утверждать ничего нельзя было. Приземление вышло мягким, правда поднялась туча пыли. Космопорт они не особо-то берегут. И ладно. Видел и похуже места.
Я выпрыгнул из корабля (хотя это круто сказано, Альхесская посудина была пузатая и неудобная, хоть и небольшая, пришлось проехаться по скользкой обшивке на пятой точке) и направился к выходу. Там уже нарисовались трое – лапищи на бластерах, на головах – каски, морды все красные и непритязательные. Они живо напомнили мне подданных малыша Дино.
– Приветствую, милейшие, – сказал я, глядя на троих этих идиотов.
– Ты кто такой? – спросил один из них, с нашивками какими-то, поди главный.
– Миротворец от Альхеса, – ответил я и хотел было полезть уже за карточкой, которую мне всучили Альхесские армейские ублюдки. Но не полез, потому что на лице у этого, с нашивками который, вдруг появилась дурацкая ухмылочка, обнажились неровные с чернотой зубы.
– Миротворец, слышали, а? – обернулся он к своим провожатым. Те начали ржать – неестественно и вместе с этим гадко.
– А чего ж ты один-то? Миротворец? – спросил их главный.
– Не тебе должно быть до этого дело, – ответил я, а сам думаю – сейчас либо пропустит, либо как дам я ему по зубам прямо этим нечищеным…
– Да мне и нет никакого дела, – ответил вояка. – Тебя ж пришлепнут не меня. Оружие есть?
– Нет, но это не важно.
– Дурак. Ладно, иди.
– Погоди ты, – я посмотрел на него, будто оценивал его умственные возможности. Специально, конечно. Тот сразу подобрался и сделал каменную морду.
– Где тут управление ваше ближайшее?
– Кварталов пять, вот так налево, – стал показывать вояка. – Там сейчас постреливают так что аккуратнее. Тем более, я думаю, что заваруха там готовится. Ну, дело ваше.
И пошел я туда, в заваруху эту, где постреливают и где это самое управление. Оружия у меня действительно не было и в этом стоило винить, конечно, долбанных чиновников Альхеса с их гребаными законами. Впрочем, я тогда на этой планете задерживаться не собирался. Людей в городе было много. Они выходили из домов, оглядывались, вставали в очереди – видимо, за продуктами, лекарствами или еще чем. Все они боялись и было чего – действительно стреляли и где-то совсем рядом, а издалека слышались тяжелые залпы и разрывы. Земля вздрагивала. Разрушений на удивление было немного, хотя многие стены были изрешечены выстрелами. Я присмотрелся внимательнее и вдруг врубился – это ведь даже не бластеры. Это дурацкое огнестрельное оружие. И залпы видимо – снаряды, тьфу, прошлое тысячелетие…
Впрочем, удивляться не следовало. Планета бедная и, скорее всего, всеми забытая. Вот и грызутся отбросы, чтобы хоть чем-то владеть. Кораблей у них нет, закупать оружие негде, вот и бьют друг друга какой-то хренью. Что нашлось, как говориться.
Прямой опасности не было, а вот потенциальной – сколько угодно. Если бьют прицельно, то еще ладно, а если просто захотелось им разнести, скажем, пару кварталов в щепки?
Чем дальше от космопорта, тем хуже выглядел город. И очень странно. Артиллерия и вправду била в основном прицельно, но куда-то не туда. Развороченный торговый комплекс – это зачем? Не проще потратить такое же количество залпов на пищевые предприятия? Да и какой смысл вообще истреблять продукты при внутренней войне? Или тут что-то другое?
Управление, куда меня отправили, увидеть я успел – этакое стеклянное здание, почти не задетое – разбиты несколько громадных стекол понизу и только. Но дойти до него не успел. Потенциальная опасность эта самая дала о себе знать. Я шел, глядя на это здание, не обращая никакого внимания на далекие залпы и вдруг – шварк! – где-то рядом, может метрах в десяти ударился снаряд. Он не разорвался, – подскочил вдруг – и, сотрясая землю, подскакивая, направился в мою сторону. Я только и успел, что лечь пластом и голову руками накрыть. Черная громадина пролетела надо мной, ударилась еще два раза и все стихло.
Подняв голову, я увидел, что и другие люди лежат, как и я. Кто-то кричал.
– Э, тухлая! – услышал я голос, поднялся и посмотрел в сторону, куда улетел снаряд. Два или три человека стояли над крайней вмятиной в асфальте и что-то разглядывали.
И вот тут-то снаряд рванул. Я увидел, как вспухло красное и черное, как этих троих сорвало с места и они пропали с глаз долой. Понял, что меня отрывает волной от земли и что мне почему-то очень больно – справа внизу, в районе печени.
Очнулся я, по-моему, минуты через две – на том же чертовом асфальте. Я приподнялся, ощущая страшную боль в боку, и посмотрел по сторонам. Людей было гораздо меньше – то ли разбежались, то ли еще что. Было несколько лежачих – непонятно, мертвых или нет. Потом я посмотрел на свой бок. Одежда там была разорвана и торчал оттуда рваными краями дурацкий эластичный материал, который якобы спасал от прямого попадания бластера. Под ним уже была моя собственная плоть – залитая почти черной кровью, какая-то чужая и очень неприятная. Еще что-то пульсировало там, немного поглубже. И я вдруг понял, что именно это пульсирование меня сейчас и убивает – выталкивает из меня через эту дырку в боку кровь. Сначала она вытолкнет грязную, не нужную и даже опасную, но потом-то начнет выталкивать и вполне здоровую…
А потому надо было действовать. Помощи я не ждал – раненные и мертвые, видимо, были здесь уже в норме, и обращать на них внимания никто не спешил, а если и обращал то так – как на докучливый элемент городского антуража. А потому надо было ползти. Единственным ориентиром у меня по-прежнему был стеклянное здание, и я пополз к нему. Квартал. Всего-то. Подумаешь. Минут двадцать и я там. Ну, полчаса. Если сил хватит. И мне найдут чистую, хорошую кровь, нарастят за ночь мышцы и буду я уже на следующий день бегать. Если конечно, в этой дыре есть кровь.
И я полз. Было больно. Было неприятно ощущать дурацкое пульсирование, которое – я знал – грызет меня сейчас. Было неудобно передвигать правой рукой – своим же локтем я постоянно неловко задевал рану и тогда становилось до того дико больно, что приходилось останавливаться.
Нет, за мою разгульную жизнь у меня были раны и пострашнее. Помню, когда у меня от залпа одного пиратского урода взорвался баллон с аварийным запасом кислорода – специальный, на случай разгерметизации кабины. Тогда у меня такими ранами было покрыто пол тела. Но это было – в корабле, где есть все необходимое, чтобы сохранить себе жизнь, до ближайшей планеты…
Теперь я вроде и на планете. Но на столь запущенной, что помощи могло и не быть.
Но я полз к ней, упорно. Вокруг опять начали бухать снаряды и бегать люди – меня это мало волновало. Дурацкая пульсация в боку, все, что меня интересовало. Она заполнила весь мир, стала вдруг осязаемой и люди, бегающие в панике стали натыкаться на нее и с недоумением каким-то и страхом отскакивать и бежать дальше… Потом – бух! – глухой удар совсем рядом, поразивший вдруг сердце, мозг душу, заглушивший даже дурацкую пульсацию. И все исчезло.
Очнулся я снова минуты через две – уже много дальше и понял, что продолжал ползти, ползти упорно, но у меня случилось что-то вроде выпадения памяти. Больно было по-прежнему, но пульсацию утихла. Точнее она стала чаще, намного чаще, но – тише. Это меня и обрадовало и напугало. Чтобы попасть стеклянное здание осталось только переползти широкую улицу – и все будет хорошо. Будет кровь. Много крови, которая мне сейчас так нужна. Не может быть, чтобы у них не было крови. Хоть немного… Везде же есть. Значит и у них есть. И мышечные ткани. Да, ткани. Немножко. Мне совсем не надо много, сущие пустяки только. Немного крови. Переползти улицу и будет море крови. Да.
И я видел море крови. В двух шагах начинался песчаный пляж, исполосованный красным – а дальше черный океан, уходящий за горизонт. И кто-то купался в этом океане – весело, с брызгами, с криками. Да это же я, пронзила меня мысль. Как так? Там я – и здесь я. Я засмеялся нервным смехом. Там я и здесь я. Надо же. Смешно как бывает в этой жизни. Там я… Там я… Здесь я…
Я снова вынырнул из небытия уже на подступах к зданию. Где много крови, да. Где океан крови, в котором можно купаться… там стояли какие-то люди – повыше на ступеньках. Говорили о чем-то, кажется обо мне. Что – я не слышал, но почему-то стало как-то обидно – я тут лежу, в двух шагах от океана крови, а они не могут помочь мне окунуться туда. Всего-то два шага. Что они – не могут? Это же не сложно. Маленькое доброе дело… Доброе дело… всего-то. Я совершал так мало добрых дел. Но иногда – совершал. Значит и они могут. Доброе дело… Два шага… И даже меньше.

* * *

В этом городе, на этой планете пользовались огнестрельным оружием. Скажете – откуда такая древность? Да на этой Карканелле все было древнее. Планета когда-то была колонией, а потому весьма бурно развивалась, а когда появился Галактический Союз, о таких планетах быстро забывали. Много на ней не заработаешь, курортов там особых тоже нет. Что делать? Забыть. Стереть из памяти. Вот и застряли сотни планет в древности своей и самое новое, что там было – это прилетающие корабли. Каковых тоже было немного. И мелкие, но предприимчивые людишки этими планетами с удовольствием владели. Их убивали, свергали, казнили другие предприимчивые людишки, но от этого ничего не менялась – так и жили…
На Карканелле ситуация была гораздо хуже – Галактический Союз во время кризиса вмешался таки в дела этой планеты и посадил официальное правительство. Которое недолго думая стало огнем вычищать ненадежные, по их мнению, элементы.
Но это я узнал немного позже. Сейчас лежал – не живой, не мертвый, на каком-то столе, в каком-то красивом кабинете. Это не госпиталь, нет. Но здесь было все, что необходимо. Почему-то. Неожиданно. И как будто специально для меня.
Жизнь возвращалась. Океан крови в моем воображении все мельчал и мельчал и уже никто в нем не купался, остались только какие-то белесые, непонятные тела, то ли утопленники, то ли просто куклы какие-то, брошенные здесь непонятно зачем. Пульсация в боку исчезло, там сейчас что-то тихо двигалось, иногда побаливало, иногда горело огнем, но это уже почему-то не вызывало страха. Организм понимал, что его возвращают к жизни.
Наутро я уже мог говорить и нормально оглядываться по сторонам.
Да, я был в кабинете. В шикарном когда-то кабинете, сейчас отведенном под отдельный, явно наспех развернутый, медпункт. Было громадное окно две стены – я видел голубое небо белые облака и черные, но не густые, далекие струйки дыма. Что-то где-то горело, а точнее – тлело.
Потом я перевел взгляд на знакомое оборудование – полевая медицинская станция. Она была здесь. И она возвращала мне жизнь. Почему она здесь? На этой захудалой планете? Откуда? Как? И почему помогает только мне?
Потом кто-то вошел. Нет, не через минуту, как я очнулся, позже, гораздо, но я совершенно не ощутил этого времени почему-то.
– Очнулся ваш миротворец, – сказал какой-то голос. – Наконец-то. Спросите его про корабль.
– Здравствуйте, – сказал другой голос, и я увидел над собой черноволосого высокого мужчину. Он что-то делал со мной – по-моему, отвязывал от стола, на котором я лежал. – Вы можете встать? А говорить?
– Говорить – могу, – ответил я.
– Про корабль спроси! – раздался первый голос. Он был очень раздраженный и какой-то жирный. А еще он доносился откуда-то от двери – человек не спешил подойти ко мне.
– Вы миротворец? – спросил черноволосый.
– Да. Корабль есть.
– Мы знаем, – кивнул черноволосый. – Давайте-ка я вас…
Он помог мне сесть. Получилось это у меня с трудом, но через час – я чувствовал – я смогу бегать. Где они все-таки взяли полевого медика?
– Вы нам что-нибудь привезли? Медикаменты? Продукты?
– Ни то, ни другое, – ответил я.
– Как так?! – спросил жирный голос. Я посмотрел в ту сторону. Там стоял упитанный старикан и стоял он как-то странно, неестественно. Потом я понял, что одна нога у него короче другой.
– Не знаю, – ответил я. – Не дали. Я доброволец, а нам не дают…
– А зачем же вы тогда нужны?! – уже совсем свирепо бросил старикан, плюнул и пошел прочь – медленно, еле передвигая свои разные ноги.
– То, что вы без помощи действительно плохо, – подал голос черноволосый. – Мы тут медленно, но верно вымираем. Еда есть не у многих…
– Но медицинские аппараты есть, – ответил я и встал. Все было в порядке. Тяжело, но – нормально.
– Есть, – подтвердил черноволосый, – для штаба. Многие жители об этом знают и, если кого ранит, – бегут или ползут – ну, кто как может, – сюда. Охране приказано их оттаскивать обратно… Вам повезло, вовремя увидели, что вы миротворец… оружия у вас тоже нет?

* * *

Они меня отравили. Да, наверное. Пустили какой-то газ в эту комнату. Вот только – зачем? Тогда я, конечно, этого не знал. Я и теперь многого не понимаю из того, что со мной тогда происходило, да и память много чего не сохранила… Какие-то обрывки.
Первый раз я очнулся от слепящего света прожекторов – они светили мне прямо в глаза, я видел только их – шесть белых, убивающе-белых кругов. Кто-то задал вопрос – но я не понял кто, не услышал даже сути вопроса. Кто-то повторил. Спрашивали про меня. Что-то очень простое. Имя. Я помню свое имя. Последнее из. Луис. Так меня звали последние шесть лет. Шесть лет назад я менял личину свою… Прожектора убивали. Они повторили еще раз вопрос. Тот же. Им не нравится мое имя? Или им нужно другое? Тогда Глеб – предыдущее мое… Ах первое! Они, наверное, просят мое первое имя, которое я получил там, при рождении на старой Земле…Как же меня звали тогда?..
Я снова провалился в беспамятство. Потом очнулся под свет этих же прожекторов. И все не мог назвать первого имени, хотя этого настойчиво требовали. Я знал его, но не мог – почему-то – произнести. А прожектора продолжали меня убивать. Даже не убивать – просто делали, так что я исчезал. Таял. И я снова проваливался в черную пучину…
На пятый или шестой раз я, наконец, смог выговорить: Павел. Всего-то пять букв. И так легко произнести. Па-вел. Ничего особенного, а все-таки. Павел. Меня зовут Павел.
Прожектора убрали. Теперь происходило что-то другое – меня к чему-то подключили, к чему я не понял. И спрашивали снова. Я отвечал на автомате. Вопросов было много, многие я даже не слышал или не понимал, но все равно отвечал – просто чтобы меня скорее отключили от этой штуки, от которой – я чувствовал – у меня начинали ЧЕСАТЬСЯ извилины. Прямо под черепом. Я изводился от этого ощущения, даже кричал, но оно не проходило.
Потом эту машину от меня отключили. И сразу все прошло. Я упал на что-то мягкое и вдруг услышал свой голос и почувствовал, как шевелятся мои губы: «Отключите, отключите…»
Потом меня поместили в темную комнату. Я видел какие-то зеленые огоньки, циферки, видел, как шевелятся два каких-то человека, но не мог разглядеть их… они – разговаривали. О каких-то очень серьезных вещах, об избирательной комиссии, о биографии… о великом героизме…
Потом снова все пропало. Точнее не пропало, нет, не стало вот чего – зеленых циферок. Остались два человека, мужчина и женщина, я их не видел, я их как будто ощущал. Запах, ощущение на коже от того, как колыхается воздух, звуки… они целовались. Они долго целовались на берегу океана. А океан был кровавый. Опять кровавый океан. И опять я понял, что там – я, но я не мог понять с кем я целуюсь и зачем…
Она нырнула – прямо в эту кровь и тот я начал смеяться, хотя нынешний я, – настоящий, – хотел кричать, чтобы она не делала этого. Но она прыгнула. И мне сразу прошило все, от мозга до пяток, все сосуды невероятной болью, будто вся кровь неожиданно свернулась и вся моя кровеносная система превратилась в один большой тромб. Это было секунды три, но это было неописуемой, невероятно, немыслимо больно…
Потом я снова видел ее. Точнее не видел. Ощущал, как и раньше. Второго меня с ней не было и это было странно и очень беспокоило… она плакала. Плакала и снова рос океан крови. Она плакала кровавыми слезами. Моими слезами. Потом она снова нырнула. И меня снова скрутила страшная боль.
А дальше было облегчение. Я снова услышал свой настоящий голос: «Не надо… Слишком личное… Не надо».
Но оказалось что – надо. Это началось снова и даже хуже. Океана крови больше не было, была просто – она и она занимала весь мир. Зачем ты здесь? – хотел спросить я. Мне больно, когда ты здесь. Мне больно, как тогда… Но она не уходила, она просто – была. Они начали требовать от нее избавится – они. Кто они? Не знаю. Но они требовали. Избавься. Тебе больше не будет больно. Забудь ее. Ты столько пережил из-за нее. Забудь.
Из груди моей теперь торчал какой-то кровавый ошметок. Это она, подумал я. Она была прочно связана со мной, а теперь она пришла… С ножом. И обрезала эту связь. Или просто – оторвала, причиняя невыносимую боль и себе и мне… Надо было что-то делать. Я схватился за ошметок руками и принялся тянуть его из груди – пока он не оторвался, от сердца, от души, от мыслей…
Почему ты стал таким? Это снова спрашивали они. Почему я грабил суда? Из-за нее? Из-за нее я стал таким отбросом? Не знаю. Не важно. Я не хотел этой боли, я боялся боли. Я был слаб тогда. Слаб и горд. И вы этого не поймете. Вы так мучаете меня. Вы не любили, и вы мучаете меня.
Но ты убивал. Ты грабил. Ты оставлял детей без отцов, – говорили мне.
Это были три раза. Всего три раза. Три раза? Ты забрал ТРИ жизни. Взамен на то, что сможешь напиться на лучших курортах и снять лучших проституток ты убил ТРОИХ. Погубил три жизни, чтобы даже не спасти свою, а чтобы просто насладиться. Насладиться грязью.
Потому что было больно.
Но зачем? Зачем – так?
Я так захотел. Нужно было нажраться грязью, чтобы… Вы не поймете. Вы не любили. И вы мучаете меня сейчас.
Мне уже не больно, но вы продолжаете меня мучить. Я в вашей власти, это совершенно не нужно… И кто вам сказал, что я тот кто вам нужен? Кто вам нужен? И зачем? Вы меня не убиваете, значит, я нужен. Зачем? Зачем?
Тебя били по лицу?
Да и неоднократно. Я бил в ответ. Всегда когда еще оставались силы бил в ответ. Но вам уже не могу.
А тебе плевали в лицо?
Я… не помню. Нет, нет. Никогда.
Зря это сказал. Зря я вообще говорил правду. Я тут же ощутил на лице противное и скользкое. Кто-то посмел. Зачем?
Ты должен привыкнуть. Ко всему. К пытке, к унижениям. И к богатству. К славе и известности. К ответственности. У тебя ее никогда не было. Ты любил, но у тебя не было ответственности. Любовь спасала тебя. А когда вместо нее пришла боль… Отсутствие ответственности показало себя. Ты должен привыкнуть. Ко всему. К жизни.
И к смерти?
К смерти нельзя привыкнуть.
И снова было больно. Я должен привыкнуть. К этому? К тому, что я ничего не вижу? К тому, что меня сейчас бьют и унижают, а я не вижу? Больно. Черт побери, больно.
Больно… Я должен привыкнуть, но это невыносимо больно.
Это свойственно человеку. Ему каждый день больно.
Но не так сильно.
Правильно. А потому ты научишься не замечать боли. Любой.
Это пытка. Это… боль. Почему я горю?
Так горела твоя первая жертва. Помнишь? Нет? Ты даже не видел этого. А он горел. И умирал. Гори и ты.
Но у него горело тело. А у меня горит все…
Правильно. Гори. Гори, осталось немного.

* * *

Еще пять минут назад здесь стояла очередь. Теперь не было никого. Кто-то – успел убежать. Кто-то – лежал сейчас страшно изуродованный первыми взрывами. Продуктовый разносили в упор, метров с тридцати. Как успели подкатить орудия непонятно. Как успели без всякого сопротивления сделать по нескольку залпов – тоже. И снова не ясно, почему атаковали мирную очередь.
– Вот так здесь бывает, – сказал Крок. – Вы опоздали, господин президент.
Вертолет опустился на площадь. Я спрыгнул на землю и побежал скорее к орудиям – несмотря на то, что они, штаб этот гребаный, заорали в шесть глоток об осторожности.
Они еще не остыли. Из них и вправду стреляли пять минут назад. Оба орудия успели сделать по семь выстрелов.
– Эти… из Галактического Союза? Или Оппозиция два? – спросил я у подошедшего Крока – начальника штаба, уставшего и злого. Второй Крок – толстый, старый инвалид – из вертолета даже не вылез.
– Оппозиция, – ответил Крок. – Господин президент, это еще не раз встретится нам по пути. Давайте на площадь. Если кто-то и собрался, то они вас ждут.
– Да, конечно, Крок. Остановим, наконец, войну, да? Давай.

* * *

И я закончил войну. Не сразу, правда, года через два. Через два года, как я вылез из того бункера – белый, как те самые стены, профильтрованный и кристально чистый… Через два года, как сказал это «давай».
Они верили в это «давай», верили, что старый, веками проверенный план сработает. И он сработал. Только меня об этом никто не спрашивал.
Сейчас я сижу в кабинете и правлю планетой, на которую мне плевать. Рядом со мной сидит Коди – с вечно теперь виноватым лицом. Личный советник, секретарь, врач и психолог…
И все. И больше ничего. Только кабинет и не нужная мне планета. И я все еще живу. Кристально чистый. Павел. Господин президент. Без недостатков, ошибок и личных привязанностей. Я все еще живу… Но это не нужно мне. Потому что я живу, но уже не я сам, а тело мое, нечто от меня оставшееся, как то, что оставалось от тех людей, когда снаряд падал на площадь…
Павел, Рональд, Глеб, Луис. Господин президент. Я менял личины. Имена, место и год рождения и даже лицо. Но я все равно оставался собой. Что такое имя? Не больше чем слово, код… Я – оно вот оно, маленькое, около сердца. Я – этот кровавый ошметок, торчащий из груди, прямо из середины. Я – это моя боль и моя ненависть. Мой страх. Я был отбросом, да… теперь я президент, пусть захудалой планеты, но – президент. Правильный и чистый. Пустой.
И я все еще живу.

Небольшое замечание: Господа (ребята), мусора у вас - как, блин, у начинающего начписа (именно так), который первый раз открыл текстовой редактор. Я понимаю, что дуэльное - и всё же чтение превращается из удовольствия в труд.

Немногословно о рассказах.
Первый. Ощущение, что вы еле успеваете за своими мыслями. Текст льется рекой. Признаться, немного вам завидую - я-то могу над предложением по 5 минут думать. И тем не менее река у вас замусоренная. Как будто забыли про тавтологии, местоимения и пр. Две стороны одной медали.
И, казалось бы, зомби ведь! А нет, сыграл автор на баяне. Красиво так, ритмично.Чувствуется опыт. Идея хороша. Герои живые. Ну, блин, язык бы получше - прекрасно было б.
Общем рассказ оставляет впечатление (ещё с полчаса с головы все не шло). Это и послужило основанием для голоса.
Второй. Знаете, ведь тоже не плохо. Но не то. Идея хороша, а исполнение...
У вас, между прочим, опыт чувствуется, как и в первом.
Вот только не удалось вам погрузить читателя (меня то бишь) в атмосферу. Не проникся я к гг никаким чувствами. Показалось мне, что нет у него цели, что он как-то всё спонтанно делает, "кидает" его жизнь, в общем.
Такие детали как "кровавый океан" и сама "чистка" - достойны внимания. Молодец, автор. Это получилось.

Вот. Надеюсь, обосновал свой голос.

много читал о зомбях, все различных и эта работа ничуть не хуже, даже кое где лучше. С бумаги вообще было-бы легче читать. Сорняки есть, если прополоть и доработать - неплохой роман получится.

Рассказ №2 Слаб. Давно мне не встречалось слово "ибо". мусору жутко много. Язык прост. Сюжет неплохой, хотя оригинальным не назовёшь.

Ну а второе.. Сложно читать, написано корявенько. Тема не сказать, чтобы раскрыта.

Дуэль похоже на бой двух чемпионов: Кличко и Крамника

№2
Непрофессионально, халтурно, скучно, нереалистично, темп текста скачет по верхам...

Первый качественнее. Выше, можно сказать, на полторы головы. Ну, сюжет бледный, но это дело наживное. Ну, фантастический сеттинг прилеплен к тексту третьим боком - тоже можно списать на что-нибудь, типа жанровой идиосинкразии автора.

Методом исключения - за №1.

В дуэли №197 с разгромным счетом 5:0 побеждает Funshooter. Поздравляю победителя и желаю дальнейших творческий успехов.