Город Н всегда был полон тайн… Только тут жена влиятельного мужа, может вызвать «любовника на дом», который не только поможет починить кран, или розетку, а окажет более деликатную услугу несчастной, которую её благоверный наверняка не удовлетворяет, иначе б она и не обращалась за этим. Но это делалось по обоюдному желанию, и конечно же, расстроенный супруг, уходя на работу, напомнил жене, чтобы та вела себя пристойно.
Эта семья не знала об этой возможности, но всего два дня назад, какой-то молодой человек еврейской национальности повесил объявление на стене у входа в подъезд. Прямо над квартирой семьи богачей, жила бедная многодетная семья, позволившая себе единичный вызов фотографа. На большее им не хватило денег. Обслужить их должен был признанный за границей иностранец - мистер Джон Н.
И вот в тот же день, «по чистой случайности» многодетную семью решил навестить фотограф, а жена «диванного мужа» была уже готова к визиту «законного» любовника. Будучи коренным англичанином, поднявшись на лестничную клетку, фотограф перепутал этажи и позвонил в квартиру богатой семьи. Дверь открыла хозяйка.

- Добрый день миссис. Ой, простите, госпожа. Здравствуйте. Я...
- Прошу Вас! Ради бога не надо слов. Я все знаю.
- Ваш муж говорил, что я должен прийти сегодня?
- Да, я готова.
- Ну, если так, то перед тем, как приступить к делу, я хотел бы предложить Вашему вниманию все варианты, в которых мы будем работать.
- Я Вас слушаю.
- Из наиболее эффективных поз, как показала практика, наиболее лучшими являются следующие импровизации: стоя, лежа, на полу, в ванной.
- О!!!... Сразу к делу… Что же, я готова, если так надо.
- О, не сомневайтесь в моем опыте, разрешите Вам показать альбом с моими работами. Вот этого ребенка я сделал на крыше автобуса.
- На крыше автобуса? При всем народе!!! О боже!
- Да, так она захотела, я не мог отказать. А вот этого ребенка пришлось сделать в витрине магазина.
- На глазах у всей публики?!
- Что же делать, но мать оказалась кинозвездой, ей это очень подходило для пиара.
Он показал несколько работ с такими же комментариями и в результате, к концу альбома она уже не чувствовала под собою ног.
- Итак, начнем с ванной.
- Хорошо.
Она механически сняла халат и, обнажаясь, направилась в ванную.
- Одну минуточку, я должен взять штатив.
- Что, простите, вы должны взять???
- Штатив!
- Зачем???
- Понимаете ли, мой аппарат настолько тяжел, что трудно удержать его в руках.
После этих слов она упала в обморок. Испуганный фотограф в изумлении выскочил из квартиры и бросился наутек. А у двери стоял юноша лет двадцати, не успел фотограф уйти, как его настиг звук затвора. «Одно фото есть!» - подумал молодой человек.
А через некоторое время на лестничной клетке появился элегантного вида мужчина. На сей раз подлинный «мужик на дом», столкнулся со счастливым юношей поджидавшим его.
- Вы не подскажите, где семья Н?
- Сдаётся мине, вы говорите про нашу семью!. Прошу вас будьте построже! Она такое любит! Проходите в эту дверь.
Мужчина позвонил, и ему открыла женщина лет тридцати в старом халате.
- Я только что видел вашего мужа, он такой приятный человек, я бы никогда не нашел вашу квартиру без него. Это Вы сделали разовый вызов, да?
- Да, это я!
- Я должен заметить, что несмотря на всё мое старание и мастерство, как показывает опыт, разового вызова мало, поскольку ваша заинтересованность не вызывает сомнений, я советую повторить вызов через неделю.
- Хорошо сэр, я последую Вашему совету, но где Ваш аппарат?
- О, дорогушенька. Вы самая остроумная женщина… Конечно же со мной!
- Ох, извините, я не заметила объектива. Обычно у людей Вашей профессии он сразу бросается в глаза.
- Вы меня обижаете, он вас не разочарует. На длину моего "объектива" никто не жаловался! Уверяю Вас он вполне длиннофокусный.
- Ах, простите сэр, я мало разбираюсь в технике, мой муж тоже.
- Ну конечно! Ведь любители в нашем деле преследуются законом. Но не пугайтесь, такие, как я в не конкуренции, и я, конечно, это вам докажу.
- Я очень Вам благодарна. Давайте, не теряя времени, приступим. Если мне понравиться Ваше старание, я стану Вашей постоянной клиенткой.
- Не волнуйтесь, у меня большой опыт. В списке моей клиентуры более двухсот человек и ни одной жалобы.
- Я очень надеюсь на Вас. Мы начнем, пожалуй, с ванной. Я уже подготовила воду.
- Вы меня интригуете… Сразу к делу, да?
- Затем продолжим в детской на кровати, на паровозике, на горшке и наконец, в песочнике под окном.
- Как минимум три вызова, солнце. Больше трех раз за вызов я не смогу.
- Да, что Вы? Я впервые слышу об этом. У моей подруги мастер выполнил все заказы за один вызов. У нее было 15 позиций
- Прошу прощения, но у вас неверные сведения. В нашем деле таких случаев не было. Даже если я откажусь от других вызовов, то и тогда я смогу обеспечить не более 6 позиций. Но это предел моих возможностей.
- Вся беда в том, что Вы пришли с одним аппаратом. У мастера, который был у моей подруги, два аппарата болтались спереди. И еще один в сумке.
- Вас ввели в заблуждение, науке неизвестны такие феномены. И игрушки сейчас не в моде.
- Перестаньте шутить, достаньте лучше Ваш аппарат и приступайте к делу.
Хорошо, милая, - сказал он и профессиональным жестом сбросил свою одежду. «Милая» упала в обморок.
* * *

- Таки я выполнил свою часть пари! Я имею вам сказать, что вы должны мне Н гривен.
- Ты наверняка врешь! Чем ты докажешь, что ты это сделал?
- Вам это интересно?
- А ты хочешь чтобы я передумал?
- Нет! Вот у меня есть фото.
- Дай гляну!
- Пожалуйста, смотрите!
- Хорошо! Я верю! Ты мне больше ничего не должен!
- Таки сдаётся мне - ты обмануть хочешь меня, да?
- Да боже упаси! Вот тебе твои деньги!

Молодой человек получил стопку купюр разного номинала, попрощался, и пошел домой. Вдруг весь мир начал выцветать в глазах юного Еврея и темнеть, послышались незнакомые звуки, и лишь карканье ворона ожидающего добычи не уходило из сознания, а потом вовсе утихло, вся планета провалилась куда-то далеко. И наступила тишина… Лишь тело юноши без жизни и света в глазах лежало на свалке, окруженное вороньем. А куртка около груди побагровела.
Симфония вспыхивающих то там, то там звуков, не могла разбудить спящую в маленькой комнатушке женщину с застывшей маской горя и страдания. Эту комнату можно было бы назвать сараем, если бы не выбеленные стены и монотонный писк устройств поддержания жизни. Эта девушка спит тут с утра. Еще днём она находилась на грани смерти. Сейчас, будучи в том же состоянии, у неё есть шанс проснутся… И увидеть свет… Но сына своего она больше не увидит.

Люблю гулять по парку. Особенно рано утром. Народу не так много как в полдень или вечером. Поэтому никто не мешает полностью погрузиться в свои мысли.
Весь город спит, упиваясь последними минутами в царстве Морфея. А потом начнется обыденная беготня по квартире и сотни школьников, студентов и уже работающих людей пойдут и поедут навстречу очередному унылому дню. Лишь я один существую вне этой системы. Жаль, что на непродолжительное время…
А вот и моя любимая аллея. Люди сюда заходят крайне редко. Уж не знаю почему. Но это в принципе неважно. Главное, что это только мое место.
Каждый раз, приходя сюда, я чувствую себя словно в сказке. Изогнутые стволы деревьев нехотя сбрасывают с себя уже изрядно поредевшую листву. Ветер игриво подхватывал упавшую одежку веток. Огненными волнами она омывала серое, потрескавшееся полотно асфальта. С двух сторон ровными рядами выстроились скамейки. Словно образцовые солдаты они несли здесь свою службу, неведомую жителям города. В отличие от своих «собратьев» из других закоулков парка, эти были не в пример приятнее и чище. Облюбовав одну скамью, я присел на нее и закрыл глаза.
Тихие звуки аллеи проникали в мои мысли. Легкие напевы ветра и доносящийся издали приглушенный щебет птиц, мягким гребнем очищая мою душу, внося в нее умиротворение и спокойствие, и унося прочь сорняки тревоги, порожденные городом.
Спустя пару минут я полностью отрешился от окружающего мира. Я полностью расслабился. И не заметил, что ко мне подошел человек.
- Извините, можно здесь присесть? – прошелестел некто бархатным голосом.
Черт побери! Даже здесь, в забытом людьми месте, мой покой нарушают…
Я открыл глаза и увидел старика. Лицо, испещренное морщинами, выглядело довольно добродушно. Волосы, изрядно тронутые сединой, полностью отдавались воле ветра и развевались с каждым новым ударом стихии. Ярко-голубые глаза излучали теплоту. Но в то же время в них крылась некая хитринка…
- Ну так что же? – вновь спросил мужчина. – Здесь можно сесть?
Я сдержанно кивнул.
Благодарю, - улыбнулся мужчина.
После чего мягко опустился на скамью.
Ну вот! Спокойствие и расслабленность, испуганные появлением этого человека, покинули меня. Их место начало заполнять раздражение.
Я вновь закрыл глаза, стараясь поскорее забыть о незнакомце. Но, как назло, он заговорил:
- Вижу, вы тоже любите уединиться от городской суеты. И это довольно интересно. Вы ведь так юны. И должны бегать по дискотекам, гулять с друзьями, с девушкой, в конце концов. Но никак не сидеть здесь одному.
Я посмотрел на него. Лицо старика расплылось в улыбке.
Я ответил:
- Да нет, меня подобные радости мало привлекают. Шумным компаниям предпочитаю одиночество. Вот как-то так.
Незнакомец засмеялся.
- Ну надо же! – воскликнул он. – Первый раз встречаю такого молодого человека. Вот так дела!
- А что в этом такого? – удивился я. – Всем иногда хочется побыть наедине с собой, своими переживаниями и мыслями. Но не все любят оставаться в таком состоянии надолго.
Он хитро посмотрел на меня и тихо спросил:
- А вам нравится?
Вот ведь. Пристал с вопросами. Но что поделать, надо отвечать. Все-таки вежливость еще никто не отменял.
- Да, нравится, - ответил я. – Возможно это покажется наивным и глупым, но я таким образом ухожу от серости, обыденности общества. А также от лицемерности.

Ветер, вольно гулявший по аллее, усилился. Порывы стали более резкими и грубыми. Море листьев под властью стихии бешено разметалось в разные стороны.
Я поежился.
Тут незнакомец предложил:
- Знаете, давайте пройдемся. А то, вижу, вы начинаете замерзать. Ну и конечно, продолжим беседу.
Уж не знаю почему, но разговор со стариком постепенно начал увлекать меня.
Я согласно кивнул:
- Давайте.

Мы медленно пошли по аллее до выхода к основным уголкам парка. Мужчина продолжил:
- Да, вы еще очень наивны, молодой человек. Но ваша любовь к одиночеству мне понятна. Более того, я разделяю ее. Но ответьте, пожалуйста, на один вопрос. Почему вы выбрали это место?
Я молчал. Конечно, это странно - говорить незнакомцу о волшебной притягательности этой аллеи.
Но все же сказал:
- Потому что здесь я чувствую себя более свободным. И здесь я могу освободиться от оков жизни. Правда, это прекрасное мгновение непродолжительно…
Мужчина задумчиво посмотрел на меня, вздохнул и тихо проговорил:
- Знаете, вы на порядок отличаетесь от своих сверстников. И это меня удивляет. Вы говорите точно так же как я когда-то.
Я удивленно посмотрел на него.
- Не удивляйтесь, молодой человек, - улыбнулся он. – Я приходил в эту аллею большую часть своей жизни. А причина довольно странная. Я искал защиты от общества. И нашел. Именно здесь на меня снизошло озарение. Став взрослее, я забыл про мое место, которое стало частью меня. И сегодня впервые за шесть лет я вернулся сюда. Вернулся, чтобы, как и прежде, посидеть и насладиться одиночеством. И был в смятении, когда увидел вас.

Тихо шелестели листья под нашими ногами, ветру мы были безразличны.
Помолчав, я спросил:
- А почему вы искали защиту от общества? И что за озарение на вас снизошло?
Мой собеседник, ответил не сразу. Но когда он заговорил, я поразился, насколько поднятая тема важна для него.
- Да потому что на тот момент я осознал, что проблемы, из-за которых страдает мир, порождены людьми. Сейчас это звучит словно бред, но тогда мне, пятнадцатилетнему юнцу, казалось, что все плохое исходит свыше, от Бога. Сказалось воспитание. Он наказывает нас. Или проверяет на прочность нашу волю и дух. Но эти мысли исчезли, когда я взглянул на общество более серьезно. Источник всех бед кроется в людях. Мы, сами того не осознавая, ведем наш мир к погибели…
Он неожиданно резко оборвал свои слова. Я с интересом смотрел на собеседника. Честно говоря, то, что он высказал, поразило меня до глубины души. Да, может это и звучало дико, но все же схожие мысли появлялись и у меня. Правда это были поверхностные и случайные выкидыши моего сознания. Но теперь я пересмотрел их через призму сказанного незнакомцем.
Между тем он вновь заговорил. Голос его становился все громче и громче.
- Именно тогда я нашел аллею, по которой мы с вами идем. Только здесь я чувствовал себя спокойно. Сюда никогда не заходили прохожие, здесь не бегала детвора, никогда эти деревья не слышали смеха, голосов и прочего. Тихое, отрешенное от всего место. Но, впрочем, я отвлекся…
Так вот, я осознал, что душевные порывы людей не всегда несут только позитив. Многие несчастья произошли из-за слишком раздутого мнения общества о своем нравственном и моральном совершенстве. Двадцатый век стал апогеем этого заблуждения. Миллионы людей гибли из-за своей слепой веры в некую идею, которая якобы должна была привести их к идеальному миру. Впрочем, я могу заблуждаться. Но я так считаю. И ничто не сможет изменить мое мнение.
Я, задумавшись, шел и не прерывал его. Слова мужчины породили во мне новую пищу для размышлений. Любой другой принял бы этого человека за сумасшедшего, ну или за члена какой-нибудь секты. Мне же он открыл свое мировоззрение, которое вполне имело право на существование. И я готов был принять его.
Я сказал:
- Знаете, ваши слова поразили меня. Я всегда считал, что общество приносит в мир больше положительного, чем негативного. Каким бы однообразным и унылым оно ни было. Но вы смогли пошатнуть мои убеждения…
Он засмеялся:
- Рад, что хоть кто-то принял мои слова. Запомните, молодой человек. Нужно относиться к самому себе строже. Не потакать мимолетным желаниям. Над собой нужно работать. Совершенствовать себя. Лишь тогда мы сможем изменить мир к лучшему.

Мы медленно подошли к развилке. Мой собеседник сказал:
- Ну вот, наши пути расходятся, молодой человек. Приятно было с вами побеседовать.
- Взаимно, - прошептал я. – Спасибо вам.
Он удивленно посмотрел мне в глаза.
- Да меня не за что благодарить. Главное, чтобы вы поняли одну вещь. Нужно менять себя. Быть к себе строже. И прививать это знание другим людям.
Сказав это, он ушел.

За кого я отдам голос - это, как по мне, абсолютно ясно и несомненно. И потому скажем об этом в самом конце.
А теперь, уважаемые дуэлянты, не смотрите в конец. А почитайте все по порядку.
Это будет обоим вам полезно, хоть и не совсем приятно.

Оба текста, если честно, совсем начписовские.
И их начписовость стремится к бесконечности. Но у каждого текста по-своему.
Вот первый текст - это так сказать попытка создать авангард. Выдумать, изобразить, неумело скорчить оригинальное мышление.
Второй текст - это открытое поучение, основанное на том, что литература, якобы, нечто высокое... обучающее... несущее истину в массы, что ли.

Почему я всегда не любил Некрасова?
На то есть определенные идеологические причины. То время, как известно всем, надеюсь, было временем тяжелым. И там были те или иные неприятные вещи. Например отмена крепостного права, из-за которой пострадали как крестьяне так и помещики. Гоголь начал поднимать тему маленького человека, потому что Питер представлял собой своеобразный киберпанк. Дворцы богачей и лачуги нищих.
Серость. Однодневность. Будничность.
И был определенный круг людей, кого эти проблемы волновали сильно.
И у этих людей, к счастью или к сожалению, был талант.
Пушкин, например, считал что поэт должен жечь глаголом сердца людей.
Лермонтов писал, что поэт - это глас народа.
Гоголь поднимал насущие темы, высмеивая пороки.
А Некрасов довел это до какого-то безумного апогея.
Он просто стал ядром русской гражданской поэзии. Дело то в том, что искусство делится на две ветви. Искусство ради искусства и гражданское искусство.
Искусство ради искусства - это о любви, о природе, о приключениях.
Гражданское искусство - это рассказы о проблемах, которые мы видим вокруг и сейчас.
И, надо сказать, что 90% начинающих писателей свято верят в некоторое превосходство гражданского искусства над чистым. Но мне это не совсем понятно.
Вот Некрасов написал пару интересных стихов, которые, надеюсь, Вы оба знаете. Особенно второй автор. Среди них Муза, Вчерашний день часу в шестом, Поэт и Гражданин, Блажен Незлобливый поэт и тд. Другие не вспоминаются.
И суть этих историй в том, что он высмеивает людей, которые пишут о любви, подвигах, о чем-то прекрасном вокруг нас. Как же там было...
Поэтам ради искусства возводят памятник при жизни, а ценность поэта гражданского понимается лишь после его трагической смерти.
Это, если я не ошибаюсь, из Блажен тратата.
Таким образом Некрасов видел себя некоторым Рыцарем на белом коне, который весь в гонениях, весь в трагедиях и несчастьях, но при этом раскрывает глаза на истину, один ее видит и вообще он супер-мачо.
Вот это неверно. Людям всегда нужна надежда и чувства. Людям вовсе не нужна та правда, которая вокруг нас. Людям лучше показать, что мир может быть хорошим, что в мире может быть счастье. Что любовь и подвиги и герои бывают.
А кому нужна вся чернуха, которая итак у нас постоянно перед глазами?
Автор должен показывать веру.
Это на самом деле комментарий на счет идейной составляющей. И это абсолютно субъективный момент.
Я могу быть неправ. И многие люди меня обвинят в этом мнении. Но все таки право на мнение - я имею.
Проблемы можно ставить и в искусстве ради искусства. Но там это красивее. Там это элегантнее. Галантнее. Деликатнее. Смекаете?
Там ставится проблема, на которую находится ответ. А не проблема, на которую ответа не следует.
Литература - это в первую очередь трагедия личности, а не трагедия группы.
И потому проблемы группы должны быть освещены, как декорации для проблем личности. Они должны втекать друг в друга.
Вообще. Когда я начал читать Ваш рассказ - я подумал, что отдам за него голос. Язык был неплохой. Много описаний, неплохих. Вялых конечно, перегруженных, но попыток. Романтичный герой. Очень живописная шевелюра старика... Я реально все себе представил. Это было клево!
Но потом банальность, банальность. Шлепы и шмяки со штампа на штамп. И в конце концов еще и поучением по лбу ударили, как мужским половым... органом.
Разочарован я.
Первое произведение напомнило мне нечто из сборников Макса Фрая. Знаете... Рыжие такие. Там написано Фрай и Амфора представляют проект - Фрам. ну. Че-то такое.
Современная русская проза разбивается, на мой взгляд, на пару ветвей.
1ая ветвь - это Толкиениады. Бесчисленные серии дешевого фентези, рассчитанного на ПТУшников-толкиенистов. Они в принципе и не пишут для интеллегентов. Они делают свои истории грубыми. Разбавляют прямым юмором. Капля эротики. Простой сюжет. Драка. Это честные авторы.
Сюда же идут все космоляндии. Я с ними знаком хуже.
Сталкеры, Метры 20** и тд. Это все на простых парней.
2ая ветвь - это Донцовщицы. Тут, я думаю, и комментарии не нужны. Согласитесь, всем это явление знакомо. Детективы. По штуке в месяц. А там страниц 300. И как это выходит - никто не знает и знать не хочет. И не надо, я думаю. Причем, если первую ветвь можно читать, то тут уже проблематично.
Я, как человек соприкасающийся биологией, объясняю это так. Есть ферменты. Они ускоряют химическую реакцию. И ферменты бывают нескольких сортов по результату и субстрату. Есть ферменты, которые строго спецфичны к субстрату, но делают с ним много реакций. Есть ферменты, к которым подходит разный субстрат, но реакция одна. Ну. И другие.
И вот донцовщина - это фермент спецфичный по субстрату. Если в тебе нет этого донцовского ядра - то не понравится тебе никогда и больше страницы не прочтешь.
Есть еще пара ветвей, но они мелкие. А вот еще две крупные. Они нас и интересуют. Это, кстати, своеобразное противостояние между ними.
Минаевская ветвь. Она характеризуется наличием английских слов в названии. Или еще хуже английских букв в русских словах. Она рассказывает об оффисном планктоне и обществе потребления, в котором находимся мы с Вами. Это так сказать проза-модерн. Некоторая новая ветвь. Новое течение. Рассчитанное на потребителя. На такого мальчика из офиса, читающего комиксы, играющего в приставки, носящего брюки, жилетки и короткие галстуки. Мальчика, который отдыхает в Турции, который любит дорогие мобильники. На нас с Вами.
И с другой стороны - тоже модерн. Но модерн вступающий в борьбу с модерном предыдущим. Такой Фраевский модерн. Который позиционирует себя, как элитарное искусство. Искусство для умных. Для интеллегентов. Это некоторые абстракции, которые должны нести в себе загадку и тайну…
… но как результат, появляется пародия на Хармса. Такая. Неумело сколоченная, где искривленный смысл пытаются выдать за его отсутствие. Но согласитесь, что выражение – кошка жарит в ботинках марс – вполне осмысленно. Оно имеет идею, которая вполне представима. А абстракционизм Хармса – это чепуха, в которой идеи нет!
Так нельзя научиться писать. Это либо умеешь – либо нет. Это так же, как и нельзя не думать ни о чем. Нельзя намеренно убрать смысл. Можно сделать его убогим, можно сделать его кривым, но убрать – нельзя.
Это нужно уметь.
И как результат вся эта Фраевская опера – это некоторые юродливые авторы короткой прозы, которые под видом авангарда и абстракций дают нам тексты со слабой идейной составляющей. И те, кто думают, что слабая идейная составляющая – ее отстутсвие – покупаются.
Вот Ваш текст, первый автор, это нечто из Фраевской полки.
Резкий язык. Колкие описания. Смелые идеи. Некоторый юмор, обмоченный в абсурде. Не романтичное отсутствие названий, а их замена.
Вы пытаетесь рвать шаблоны, создавать что-то новое…
… но как результат – смысла нет. Но нет не так как у Хармса, а просто он настолько слабый, что обсуждать его не хочется, а техническая составляющая не настолько сердцегложущая, как требуется.
Ваш текст можно найти в любом сборнике современных авторов. На любом сайте современного искусства.
Это хуже второго текста. Увы. Хоть Вы и не пытались нас поучать, но меня, например, ввели в заблуждение. Потеряли среди лиц, а потом кинули посреди Тверской, чтобы я уворачивался от вопросов-машин.
Вы ничего не объяснили и дали мне замороженную пиццу.
Вот такие чувства возникли. Я даже хотел перечитать, но потом подумал – бог с ним. И сел писать рецензию.
Голос за второй текст.

Все, что Вы прочли – субъективное мнение. И в основном на счет идейной составляющей. Так что можете выкинуть из головы.

Спасибо обоим дуэлянтам.

Рэм, тебе голос.

На этом сайте принято обсуждать техническую. Я это понимаю.
Обсуждать - как пишет автор. Давать ему инструкции. Реккомендации. Поправлять.
Это все совершенно нормально и хорошо.

Но почему-то все упускают тот момент, что произведение несет некоторую идеалогическую единицу. И вся литературность литературы в основном кроется именно в ней.
Вот я и решил восполнить... некоторые утраты