- Быдлятина деревенская! – прохрипел я, сплевывая багровыми сгустками.
Кровавые пятна расползлись по лицу, шее. Что дальше? Я затравленно огляделся. Писец, они меня сожгут заживо. Сукины дети! Отчетливей слышались озлобленные голоса, надрывный лай собак. В окнах мелькали желтые пучки света. Идет охота на волков на серых хищников… Млять!
- Грустно, не правда ли?
- Завали хлебальник, мудак!
Вместо ответа – хохот. Что делать? Простреленная нога настроилась на одну волну, волну боли и менять «станцию» не собиралась. Морщась, я кое-как приподнял крышку погреба. Смысла прятаться там я не видел, но ничего другого мой безжизненный разум придумать не мог. Темно, ни хрена не видно. Медленно, ощупывая ступнями лестницу, начал спускаться. Треск – пустота – боль.
- Пять секунд, полет нормальный.
- Заткнись!
Боль, теркой прошлась по телу. Сердце рвалось из груди, дышать стало невыносимо больно.
- По-моему, ты сломал руку…
- Чего?
- А ты приглядись.
Я повернул голову. Хрустнули шейные позвонки. Спазм скрутил тело. Боль! За эти часы мучений она стала моей родной экосистемой. Вот я дебил! В кармане же телефон! Твою же мать! А он был прав, с рукой явно что-то не то. Не слушается, зараза. Правая рука извлекла из кармана мобильник. Бледный свет выхватил из темноты розовую кость с кусочками мяса…
- О! Супчик забацать можно.
Его очередную насмешку я проигнорировал. Сверху послышались голоса. Вот и все походу. Я откашлялся кровью и отключил телефон. Старый дом, тьма, запах крови и голоса…

За день до этого.
- Давай накатим, нечего добру греться! – Ярослав опрокинул рюмашку и блаженно улыбнулся. – Вот оно… единение с природой! Это понять можно только в деревне.
- После седьмой стопки, - добавил я, хрустя огурчиком. «Соединиться с природой» мне не удавалось – синяки и ссадины крепким якорем держали в реальности.
- Эх, Павлуха! Самогон – лучший проводник. Без него и жизнь какая-то… серая что ли? Ладно, будем!
Опрокинув по восьмой рюмке, мы дуэтом закурили. Я прихлопнул комара на плече и под насмешливым взглядом собутыльника щелчком скинул раздавленное насекомое. На ногте осталась кровавая кашица. Пришлось вытереть о штаны… Уже было все равно. Вдалеке квакали лягушки, иногда им «подпевали» соседские собаки. На небе яркой россыпью блестели звезды. Деревня… Я выдохнул дым и поглядел на разбитые руки. Не хило мне сегодня досталось. Если бы Ярослав не вмешался – точно убили. Тело ныло, даже алкоголь не мог потушить это навязчивое пламя.
- Слушай, а чего ты решил именно в нашу Тмутаракань приехать?
- Название понравилось.
Ярослав улыбнулся и наполнил рюмки. Мда, если бы я только мог знать, чем для меня это обернется. Повелся, глупый, на название – Замарайка! Как звучит! Музыка просто, рай для творческой души… А нет, ошибся…
- Я серьезно, чего ты забыл в захолустье-то? – вновь спросил Ярослав. Карие глаза моего спасителя смотрели с любопытством.
- Да устал я от города. Надоела вся эта суета и прочая хренотень. И с творчеством проблемы начались. Скоро книгу сдавать, а у меня на нее не стоит. Совсем.
- Хреново. Ну, чтоб Муза к тебе пришла! Эх, хорошо-то как!
Ярослав с помощью витиеватых матерных оборотов выразил все свое восхищение природой. Я усмехнулся, вспомнив как вечером кто-то из деревенских спросил моего собутыльника: «Как прошел день?» На что Ярослав философски ответил: «Встало солнце, зашло солнце».
- А вообще, - Ярослав вновь закурил, - мне жаль, что все так получилось. Все-таки писатель к нам приехал… И вдруг, такая оказия! Печально…
- Ага. Может ты мне объяснишь, чего народ так отреагировал? Я не понимаю! Вы тут все фанаты Донцовой что ли? Или только фантастов уважаете?
- Не, Павлуха, дело не в этом.
- А в чем?
- Двойное совпадение. Он Казарин и ты Казарин. Он Павел и ты тезка Морозова.
- Ты о чем, блин?
- Дурак ты, вот о чем! Книжки пишешь, миры свои придумываешь, народы… как этот жанр называется?
- Фэнтези.
- Вот! Фантазируешь! А изучить мир куда приехал – не удосужился! Что ты знаешь о Замарайке?
Я промолчал. Слова Ярослава начали серьезно напрягать.
- Молчишь, сукин ты сын! Видел дом на отшибе? Вот там жил лет эдак десять назад Павел Казарин. На тебя, кстати, весьма похожий. Мужик-то был хороший. И по хозяйству помочь всегда рад, и беду разделить. Да только фальшивым он был, ненастоящим, как книжки твои. Случайно выяснилось, что он людей жрал! Понимаешь? Супы из них варил…
Ярослав вскочил с табуретки, но тут же плюхнулся обратно. Мотнув головой, он продолжил:
- У него аж целая книга поваренная была. «Блюда из человечины». Писатель! И конечности отрубал он у еще живых. Брезговал мертвяками. Захотелось ему котлеток – хренаксь топором! И пошел ужин готовить. Хитрый был, молодежь заезжую похищал. Молодые же дурные, нажруться водяры! Их хоть лопатой сгребай.
- И ты хочешь, чтобы я поверил в эту ерунду? Ярослав, твою мать, придумал бы что-нибудь поинтересней.
- Это ты у нас придумщик! – он со злостью потушил бычок о столешницу. – Я его ловил! Я был в те годы участковым! Да только вот не поймал ни хрена. Когда облава началась, Казарин в лес ломанулся вместе с псиной своей Тузиком. Кобеля-то я пристрелил, а вот хозяина… Горел лес тогда. Казалось, что в ад попали – такая жарища хлестала. Сгинул он там, да только костей так и не нашли. А тут ты являешься… Полный тезка… и книжки пишешь. Как народу деревенскому на это реагировать? Кстати, ты как по батюшке?
- Иванович.
Ярослав лишь горько усмехнулся и покачал головой. Все стало предельно ясно.
- Слушай, разве мало в России Казариных Павлов Ивановичей, а?
- Может и много, а в Замарайке… Был бы ты чуток постарше – вмиг бы порешили. И вообще, Павлуха, уезжай отсюда. Завтра же! Не нервируй народ. Слишком глубокие раны остались, не зажили еще. Да и сам целей будешь. А то тебе не хило так фасад подпортили. Ладно, по последней!
… Уснешь тут, ага! Я разглядывал потолок и слушал тиканье настенных часов. В окно беспардонно ломился лунный свет. В соседней комнате, где спал Ярослав, скрипнула кровать, послышалось бормотание. Гаденыш! Поездил по ушам, и спать завалился, а тут лежи, думай! Рассказ собутыльника казался глупостью, обыкновенным деревенским ужастиком, страшилкой. Только вместо бабаек, скелетов, водяных и прочей нечисти – каннибал. Черт поймет этих деревенщин! Как же хотелось поверить, что услышанное, всего лишь страшилка, но не получалось. Тревога сжимала сердце, ладони вспотели. А что если?.. Нет, это же ерунда! И почему я творческий человек? Был бы технарем, хрен бы повелся на всю эту ахинею. Надо прогуляться. Свежий воздух, запах сена и лягушки – вот что мне нужно!
… Луна, стог сена и лягушки. Закурив, я попытался соединиться с космосом. В напоминание о выпитом осталась лишь головная боль да изжога. Хреновый у Ярослава самогон. Ткнув бычок в землю, я развалился на теплом сене и уставился на огромную луну. Мысли начали успокаиваться, словно им надоело, как угорелым носиться в голове. Да, завтра все же придется уехать. Ну и ладно. В России деревень много. На Замарайке свет клином не сошелся. Хотя во всем нужно искать плюсы – о таком я и подумать не мог. Завтра нужно будет рассказик набросать, чтобы не забыть. Глядишь, пригодиться в творчестве. Творчество… что-то оно у меня совсем озябло. После двенадцатой книги все, дер вниз энд не стоит. Контракты, читатели… Еще две книги рожу и хватит. Пора отдохнуть… Женщины, спиртное – вернусь к привычным Музам творческой личности.
- Хорош валяться. Скоро уже светает, пора делать дела.
Я испуганно вскочил с соломы и, морщась от боли в боку, огляделся. Ну ясное дело никого! Крадучись, я обошел стог. Результат тот же. Взгляд скользнул по примятой соломе и уткнулся в луну. Она что-то вдруг стала меня раздражать.
- Дундучело, я кому говорю?!
- Кто здесь?
Я сжал кулаки. Подсохшие раны треснули и по пальцам побежали ручейки крови.
- Кто, кто… Дед Мороз! Пошли, тезка, дело у меня к тебе. А хотя, отвесить бы тебе за нерасторопность. Я заколебался тебя ждать! Но не трону и так досталось. Ха! Все-таки страху я на этих овец напусти-и-л!
Незнакомец с нескрываемым удовольствие протянул последнее слово. «Бухаете? Тогда я иду к вам!» - пронеслись в голове слова адской белки.
И тем не менее я пошел. Причем сам не зная куда. Ноги уверенно приминали траву, а я, офигевший, был просто наблюдателем. Словно кто-то взял и вытащил меня из моего же тела, заткнув рот кляпом. Я понял… попытался закричать, сделать хоть что-то, но тело продолжало идти к дому Казарина.
- Не шебурши ты, Павлуха, и будет тебе счастье.
Появилось ощущение, что я попал в трэшовый американский ужастик восьмидесятых годов. Вот не удивлюсь, если вместо крови будет кетчуп, а разрывающиеся головы заменять тыквы. Для остроты ощущений не хватает только леденящего душу завывания какой-нибудь мохнатой твари и угнетающего позвякивания кандалов…
- Со вторым помочь не могу, ибо вражинам не дался, а первое – легко! – вновь раздался голос Казарина…
«Каннибал-бал-бал жует, все жует и жует, и жевать не устает! Блин, а сон становится все забавней и забавней. Даже просыпаться не хочется. Интересно, может я еще и людоедом стану?» - подумал я, наблюдая, как мое тело подошло к дому и остановилось у двери.
- Песенки поешь? Это хорошо. Я и сам люблю. Может, затянем дуэтом песняк? – спросил Казарин.
- Это можно.
- Тогда заходи, негоже гостю дорогому на пороге маяться.
О! Я вернулся в себя. Здравствуй тело, давно не виделись!
Тяжелая деревянная дверь со скрипом открылась. В нос ударил неприятный запах чего-то знакомого, но чего? Вспомнить я не мог. Порог остался позади. Тем же скрипом дверь закрылась. Темно, ни черта не видать. Дом маньяка не хотела освещать даже луна. Тьма, как и в душе моего тезки. Потыкавшись, словно слепой котенок, я нашел табуретку и присел.
- Ну что, споем? - Казарин расхохотался. – Знаешь, я сильно дуэт «Чай Вдвоем» уважаю. Там «Ласковая моя», «Желанная», «Он не разлюбит». Слышал же?
Я кивнул и, усмехнувшись, ответил:
- Да я как-то с «чайниками» пару часов в аэропорте тусовался.
- Да ладно! Бли-и-н, круто! Завидую тебе! Как они. Рассказывай.
- Обыкновенные, всего в достатке и понтов, и…
- Так я и думал. Печально. Давай мою любимую споем «Моя» называется.
Я кивнул.
- Я отдам последнее мечте, жизнь стоит, как счетчик на нуле. От него прошу, иди ко мне, иди ко мне!
- У меня всего одна мечта, я хочу, чтоб ты была моя, чтобы ты была моя!
Чудеса! И откуда я знаю слова этой песни? И песни ли вообще? Тьфу, чертова попса.
- Вот не надо этого! – Казарин повысил голос. – Денис и Стас, они… в общем, уважаю я их сильно. Такие парни: крепкие, здоровые…
- И вкусные.
-Да-да, ты только представь, сколько на них мяса! М-м-м… все бы отдал лишь бы отбивнушек из Стасика сварганить.
Я усмехнулся. Постепенно во тьме начали появляться образы. Старенький диванчик, креслецо, стол, печка у стены. В углу смог разглядеть веник и савок. Ничего интересного.
- Думаешь, спишь? – вдруг спросил Павел.
- А разве нет? На дворе двадцать первый век, нано-технологии и электронные дневники у школьников. Для приведений, вроде тебя, уже и места-то нет. Ты – всего лишь сон. Мой опухший от дрянного самогона разум просто взял да и экранизировал страшилку Ярослава. Я же писатель, пусть не гениальный. Но все же. Моя фантазия способна на многое. Все просто. Как два пальца обоссать.
- Ты, Пашка, забавный. Ты человек, который придумал сам себя, свой стиль, поведение. Я же вижу тебя, твои мысли. Твоя жизнь – ложь. Ты избивал жену, насиловал ее, потому что твой ребенок – не твой, а друга, у которого ты выкрал свои первые пять книг. Он же писал для себя, в стол. Ты бухаешь в одиночку, потому что боишься, что эта тайна раскроется. Ты гавно. Извини за откровенность.
- И что дальше? Может и гавно, но я не жрал людей!
Я попытался вскочить с табуретки, но тело вновь не слушалось. Это не сон? Млять!
- Что происходит?
- А ничего особенного, - голос Павла понизился, стал более густым, хриплым и угнетающим. – Я же тебе говорил про одно дело. Сам-то я не могу справиться, ты мне нужен.
- Почему я?
- Потому что ты Казарин Павел Иванович и пишешь книжки. Твоя фантазия меня возродила. Ты был прав, технарь Казарин мне бы не помог. Но ты… ах! Ты не просто поверил, ты представил ярко и красочно.
- Что я представил, мля?!
- Себя в роли меня!
Я заткнулся. С волос падали тяжелые капли пота. Перед глазами появился он или я… Высокий худой брюнет с ледяными голубыми глазами. Острый хищный нос, тонкие губы изогнуты в усмешке. Холодный взгляд скользнул по мне. Я вздрогнул, словно тело пронзили сотни ледяных иголок.
- А теперь пора устранить одну проблемку. Уж десять лет как она мне покоя не дает.

…Жара. Я выдохнул дым и устало присел на скамейку возле покосившегося забора. Машина стояла рядом с колонкой. Полюбовавшись игрой солнечных зайчиков, я крепко затянулся. Утром я принялся за работу. Подмел полы, вытер пыль, героически одолел пауков. Потом постирал занавески и вывесил их сушиться во дворе. В общем, постарался придать старому дому более или менее приличный вид. Жители Замарайки, проходя мимо, опасливо поглядывали на меня. Некоторые о чем-то перешептывались. Я видел страх в их глазах, и это доставляло мне настоящее удовольствие.
- Тупое деревенское быдло.
Ко мне подбежал большой черный пес и лизнул ладонь. Эту зверюгу я обнаружил возле калитки, когда вернулся с «дела». Посмотрев на кудлатого пса, я решил назвать его…
- Тузик, хороший, хороший пес! – приговаривал я, почесывая четвероного друга за ухом.
И все. После этого народ окончательно рассосался. У каждого деревенского мужика моментально исчезло желание связываться со мной. Страх! Страх! Они смотрели на меня, а видели его… Здорово! Но страх сдержит это стадо не надолго. Вечером или ночью они всей деревней попытаются меня замочить. К гадалке не ходи. Ну и бог им в помощь. Я успею сделать то, что хотел.

- Ласковая моя, нежная, руку твою держу… кхм… слов не нахожу, - пропел я, разглядывая окровавленную конечность, лежавшую на обеденном столе. – Мда, тонковата…
Жрать девчонку, лет шестнадцати, я не хотел. Пришлось. Сама виновата. Не хрена было на рассвете ошиваться возле моего дома. И откуда ее черти несли в такую рань? Удар в нос, пару раз прошелся кроссовками по морде. Я всегда подозревал, что во мне сидит садист. Нравиться мне бить женщин! У них такая забавная мимика при этом. В глазах слезы, шлепаю разбитыми окровавленными губами, точно рыбки в аквариуме.
Жалобно заскулил пес.
- Что, Тузик, жрать хочешь? Обожди маленько. Сейчас мясца получше принесу, а то супец больно жидковат будет.
Тузик радостно тявкнул и завилял хвостом. Мой взгляд скользнул по старенькому помятому постеру «Чай Вдвоем». Они же словно Музы, точнее Музыки для Казарина или для меня? Неважно. Постер я нашел в печке. Нижний левый край обгорел. Кое-как расправил и повесил на видное место, прямо над столом. Ведь он любил их нежной и робкой любовью каннибала. Или я? Хотя, он – это я, а я – это он. Было два Казариных: людоед и садист. А стал один, объединивший в себе все самое «лучшее». Улыбнувшись себе, я открыл крышку погреба и, насвистывая «Он не разлюбит», спустился в Святая святых.
Щелк и зажглась лампочка. Когда-то я так любил это место. Моя творческая мастерская. На крышке была наклеена табличка «Не входить! Идет творческий поиск!». Деревенские думали, что это шутка такая. На стенах висели клещи, молотки, пассатижи, ножи, пилы, рубанки… В общем, все то, что необходимо для «творчества». А сколько крови впитал в себя пол! Сколько душераздирающих мычаний слышали эти стены! На противоположной стене, на полке, лежала поваренная книга. Столько лет я вписывал в нее рецепты блюд из человечины. А сейчас… лишь четыре отверстия под шурупы напоминают об этом. Святая святых… А этот мудак, валяющийся в углу, осквернил мой храм!
- Сука! – рявкнул я и ударил ногой Ярослава.
Реакции не было, он с утра в отключке и в себя не приходил. Зато в истерике забилась девчонка. Кляп – преобразователь слов в мычание исправно работал. Обожаю эти надрывные звуки. Пленница мотала головой, словно змея ползала по полу. На секунду мы встретились взглядами. Она затихла. В ее огромных телячьих глазах я увидел ужас.
- Всего лишь череп обтянутый кожей и поросший волосами, но как прекрасен! – воскликнул я и засмеялся.
Я вдохнул запах горелого мяса – несколько часов назад я прижег рану, чтобы малявка не сдохла раньше времени. В животе заурчало. Глядя на ее разбитое лицо, мне еще больше захотелось есть. На табуретке возле стены лежал окровавленный топор. Я взял его и приблизился к девчонке. Она билась, словно пташка в силках. Хрясь! Отрубленная конечность отлетала в сторону. Пленница отключилась.
- Доброй ночи, дорогая, - пробормотал я, с любопытством разглядывая кровавую лужу. Прижигать рану теперь смысла нет. Дохленькая она слишком. Блюда из нее невкусными получатся. Пусть подыхает.
Я взял горячую липкую руку и вдохнул аромат свежего мяса. По телу пробежала дрожь. Хорошо. В углу заворочался мой второй пленник, точнее, ужин.
- Доброе утро. Ярослав! – весело сказал я и откусил кусок плоти.
Он смотрел на меня ошарашенными глазами. Он не мог поверить, что все увиденное – правда. Забавная жизнь все-таки. Вдруг он попытался подняться. Куда там! Я его веревками так утянул, что для него каждый вздох, словно восхождение на Эверест. И тут мой недавний собутыльник заметил Венеру Милосскую. Ужас, страх наполнили его красивые темные глаза.
- Забавно, правда? – спросил я и рукавом вытер кровь с подбородка. – Вот мы и встретились спустя десять лет. Спасибо, что спас этого задохлика для меня. Я знал, что на старого врага всегда можно положиться. До вечера, встретимся… встретимся на ужине.
Я погасил свет и под мелодичное мычание зашагал к лестнице.

- Та-а-к, рука - две штуки, картошечка – 12 штук, капустка – полвилочка, помидорки – на вкус и соль – перец туда же. Слушай, Тузик, а супец-то знатный получится! Чтоб мне траву жрать!
Пес залился лаем и начал бегать по комнате. Понимает, зараза, что обед сегодня царским будет. Пока в кастрюле варился суп, я записал рецепт в тетрадь. Нужно восстановить труд всей своей жизни, а то нехорошо получается. Старую-то Ярослав сжег, мудак этакий.

Вечерело. Все вещи я заранее покидал в машину, на случай вынужденного побега. Тузик бегал по двору, в случае появления гостей, он меня предупредил бы. Жаль, оружия нет…
Девчонка очухалась. Ее взгляд прилип к стенке. Когда я спустился, она даже не шелохнулась. Сломалась моя Венера. Вздохнув, я всадил отвертку ей в шею. Фонтан артериальной крови умыл мое лицо. А вкусно. Ярослав, похоже, тоже смирился со своей участью. Только страх в глазах заменили ненависть и отвращение. Тоже неплохо.
Я сел на пол, и мы долго играли с Ярославом в гляделки. Нет, не так я себе все это представлял. Столько лет ожидания мести за свою неуспокоенную душу, что когда настал момент… мне не хочется. Злость захлестнула меня. Я схватил отвертку и всадил Ярославу в ногу. Он замычал и закрыл глаза. Я сплюнул и закурил. Не то. И садист во мне уснул. Блин, печально. Похоже, во мне проснулась тонкая и ранимая душа писателя. А садист ушел в декрет, потому что его все… устал он.
- Ну и что мне с тобой делать? – я вздохнул и посмотрел на бледного пленника. Много он крови потерял. – Ладно, все равно ты нежилец…
Я взял нож и вскрыл ему вены, перерезав заодно и сухожилия. Ярослав задергался. Мне захотелось вытащить кляп изо рта, но это слишком опасно. Его завывания услышат и явятся раньше времени. Да и что нового или интересного он мне скажет?
Мы смотрели друг другу в глаза. С каждой секундой он все сильнее и сильнее угасал. Вот и все. Я опустил ладонью веки и… вгрызся зубами в окровавленную руку. Я чувствовал себя голодным псом. Я разрывал мясо, захлебывался кровью, а по телу пробегала сладкая дрожь…

Меня перехватили на дороге в лесу. Несколько выстрелов порвали ночную тишину. Машину резко кинуло в сторону. Свет фар выхватил дерево.
… Я вывалился из машины и упал на траву. Тело горело адской болью. Зря я все же не пристегнулся.
- Упс, факир был пьян и фокус не удался, - раздался в голове голос.
Мой взгляд уперся в мохнатые еловые лапы. Я все вспомнил. Девчонку, суп, Ярослава… Меня вывернуло на изнанку.
- Что ты со мной сделал?
- Ничего, просто показал, что ты способен на большее, нежели писать книжки. Ты маньяк. Ты им был всегда, только боялся признаться в этом самому себе.
- Ты… будь ты…
- Не буду, знаешь почему? Потому что меня и никогда не было! Я – это ты, а ты – это я. Не было и разговора с Ярославом, и никто тебя не бил. Полнолуние. В это время происходит обострение у шизофреников. Забавно, правда? Ты так расслабился на природе, что я все-таки смог занять главную роль. Прочитал тебе, так сказать, свою «книжку». Спасибо тебе, Павлуха. Давай, поднимайся. Не сдашься же ты этим замарайкам просто так.
Морщась, я поднялся. Уши уловили голоса. Совсем близко. Я побежал. Вновь выстрелы. Нога вспыхнула болью, я упал… Из машины слышались завывания Тузика…

… Тихо дремлет старый дом. Погреб. Два трупа и я. Я их убил и даже понадкусывал. Смех вырвался из разбитого рта.
- Он не разлюбит, он не разлюбит, он никогда тебя не забудет, - вновь раздался голос.
- Ты хотя бы дашь сдохнуть спокойно?
- Нет. Сдохнешь ты, сдохну и я. Печально все это…
- Подожди! Если Ты - это я и почти все - плод моего больного мозга, то откуда взялся постер "Чай Вдвоем" в печке?
- Вот, блин... вспомнил-таки!
В погребе зажегся яркий свет...

Отдаю свой голос №2

Не понравилось:
- Интересность по ходу текста спадает. Где-то после трети-половины уже читать не хотелось. Конец совсем не понравился / не понял, очень резкий, будто куча всего пропущена.
- Очень не понравилось, что, заметив, как что-то мелькнуло возле дома, старик сразу уверился, что это проделки дома. Скажем так, визуальные эффекты – более высокий уровень наваждения, чем звуки. То есть если до этого дом играл только звуками (а вы нам только про звуки рассказали (фокус с гвоздями – из другой оперы)), человек не сделает вывод, что он может играть ещё и зрительными образами. А тут сторож не только сделал этот вывод, но ещё и был уверен, что это проделки дома и не что иное (несмотря на то, что, пока его не было, в дом вполне могли забраться дети). Для такого вывода надо, чтобы дом его сильно достал, и не только звуками.

Второй текст.
Понравилось:
- Интересность по ходу текста наоборот, возрастала (более-менее).
- В некоторых местах было смешно.

Не понравилось:
- Мне не понравились диалоги между главным героем и «главным героем».

Конец я не понял. Вообще не очень понял основной прикол. Каннибал убедил главного героя, что является его частью, а на самом деле он просто находился все время рядом в темноте? И главный герой думал, что говорит с собой, а на самом деле говорил с другим человеком?

Если бы в первом тексте интересность для меня не спадала, то проголосовал бы за него. А так голосую за второй текст.

текст №2 - типичный деревенский ужастик, что и требовалось. вот только некоторые новаторские словосочетания автора сильно покоробили. и вот эти мля, млядь и тд., ну вообще, не лезет ни в какие ворота. хотите ругнуться по тексту, тогда ругайтесь, но избавьте от созерцания подобного в произведении.

за атмосферность и тусклую реалистичную картинку бытия - голос за текст №1

голос Кроатоану.

Текст №2.
Подробно не буду. Не понравились штампованные описания и переизбыток разговорной лексики. Пусть ГГ первые пять книг "увел" из чужого письменного стола, но были, значит, последующие? Писал так же, как разговаривает? С трудом представляю такое фэнтези. Финал ни черта не поняла. Но люблю такие вещи: заставляют размышлять. А вот атмосферы: таинственной, затягивающей, пугающей - не почувствовала. Не страшно было, а противно.

Голос за текст №1.

Так, Ну здесь уже до меня высказались, но я тоже отмечу что детишки явно блещут лексиконом взрослых. Да и диалоги у детей не такие... Дети мало говорят друг-другу что-то обидное но прекрасно чувствуют. " Я с тобой дружить не буду!" Это уже СТРАШНАЯ угроза, а ты через чур разжевал. Каждая реплика сопровождается кучей табличек и указательных знаков, как себя чувствует герой и что следует понимать. Мне это показалось лишним. Неплохой сюжет, но в финал я не верю, неубедительно от чего возникает ощущение натянутости происходящего под нужды завершающего аккорда. Посмотрел тему дуэли. Ну да можно сказать что тема раскрыта. Наверное это первое прочитанное мной произведение в этом жанре, и мне не понравилось.

Ну вот и второе. Сразу бросились в глаза жаргонизмы. Я не против, но мне кажется как-то многовато. Такая ненужная концентрация в самом начале оставляет неприятный осадок, хотя дальше их и нет вовсе. Читается легко. Иногда я даже смеялся, но страха не испытал. Оба автора избрали западные стандарты страха. Нас таким не проберёшь. Я как-то читал архивные дела времен красного террора, коллективизации и раскулачивания. Часто в многодетных крестьянских семьях доведенные голодом до отчаяния люди ели собственных детей. Когда самый слабый был при смерти ему пускали кровь, разделывали и варили гуляш каши и т.д. Такие семьи выявляли и расстреливали (я как раз знакомился с протоколами допросов) И чем нас после этого можно напугать? Даже не знаю. А вот сюжет довольно интересен непредсказуемостью, хотя в финале я немного не понял что к чему. Может второе прочтение помогло бы но я не буду перечитывать. К этому жанру, после второго произведения у меня появилось стойкое отвращение. Не понимаю кому могут нравиться ужасы... Нужно быть ущербным душой чтоб получать наслаждение от этого жанра. Увы урбанизация калечит людей всё сильнее с каждым днем...

Трудно сделать выбор, для меня обе работы равны... Мне они одинаково неприятны.

Пожалуй отдам голос Францу, потому что про деревню. Мне нравятся деревенские мотивы...

Итак голос рассказу номер два.

Прошу прощения у авторов за свое субъективное мнение.

Ожидала большего от второго рассказа: не поразил, не удивил, не вызвал ни капельки тревоги при прочтении (что безусловно желательно для ужастика).