Рынок всегда живет своей особенной жизнью – какофонией звуков; красок и запахов, которые он не может почувствовать, и которые так тщательно фильтрует защитная маска; сотней размытых лиц десятков этносов, обрывками фраз, руганью, рыбьей чешуей под ногами, роями мух, рикшами, снующими меж людского столпотворения. И утренним туманом, что капельками оседает на стеклах, через которые он видит мир, не давая встающему из-за небоскребов солнцу резануть беспощадным, убийственным светом по сетчатке глаз.
Высокий, худой, с белыми волосами, выбивающимися из-под черной вязаной шапки, подсобный рабочий китайского ресторана спешит домой после ночной смены. Семья не чужая, но его никогда не покидает ощущение того, что и не своя, это он знает, вот только не помнит откуда. Как не помнит шкодливое детство, о котором любит вспоминать мать и смущенную юность с подростковыми комплексами. Четкие воспоминания датируются пятилетней давностью, доктора говорят, что это вполне нормально для его состояния. Это чертово заболевание не дает полноценно жить и испытывать хоть какое-то подобие наслаждения от окружающего хаоса.
Проржавев насквозь, скутер тихо ждет своего часа на парковке. Отец собрал его должно быть из десяти таких же, но он возит и возит исправно. Метро до дома, что находится на окраине мегаполиса, не дорыли, а теперь и совсем забросили, остальное доделали подземные воды. Требуется определенная смелость и доля риска, которыми он не обладает, чтобы спуститься под землю.
И вот он город, медленно течет, переливается – ночная жизнь заканчивается угасанием неона на рекламных вывесках, дневная только просыпается: мутными ручейками, сочащимися из глухих подворотен спальных районов; крысами, бегущими в свои норы с добычей из мусорных баков; нищими, ворочающимися под картонными коробками на потресканном асфальте, в лужах собственной мочи.
Верхние этажи зданий прячутся в облаках, там чистый воздух, которого он лишен, вертолеты на взлетных площадках крыш, красивые женщины удовлетворяют глав корпораций и членов правительства. Он закрывает глаза, пытается схватить и удержать в памяти кусочек воспоминания или просто клочок когда-то увиденной по телевизору картинки.
Скутер чадит чернотой дизельного топлива и диким рычанием старого двигателя, из-под колес вырываются брызги серых осенних листьев. Он едет домой, в старую, середины прошлого века, пятиэтажку с высокими потолками, холодной водой и энергосберегающими лампочками. И стерильной комнатой для него.

Мужчина оставляет скутер у подъезда – такую рухлядь никто не украдет, но для надежности приковывает его железной цепью к ограде. Воровство составляет основную часть дохода населения мегаполиса, который погряз в безработице. Особенно здесь, на задворках жизни, затерявшихся в лабиринтах заброшенных зданий.
Подъезд после прохладного солнечного утра ослепляет непроглядной темнотой, давит низкими потолками и стенами в граффити. Где-то наверху шелест ног по ступеням и тихий шепот. Наркоманы - каждый день на чердаке, раз в неделю кто-то умирает от передозировки, их скрюченные трупы забирают санитары на стареньком грузовике с черным крестом.
- Эй, ты! В маске! – Грубый хриплый окрик из угла лестничной площадки, свет тусклый и мигающий от лампы под железным колпаком. Закопченные десятилетиями окна, горы окурков, жирная муха с остервенелым жужжанием бьется в стекло. – Слышь, урод, мне велено тебе передать вот это. – Грязная рука в струпьях и язвах, прикрытая засаленной манжетою рукава куртки, протягивает плотный конверт.
- Спасибо.
- Можешь не мычать, я все равно ничего не понимаю, да и знать я тоже ничего не хочу. – Посыльный двумя руками толкает его в бок, протискивается мимо, спешит вниз по лестнице, держась за истертый сотнями рук деревянный поручень, сразу перепрыгивая через несколько ступеней. Десять секунд и раздается скрип ржавых петель перекошенной подъездной двери.
Он двумя пальцами, затянутыми в защитные перчатки держит бумажный пакет, рассматривает надпись, сделанную от руки. Поднимается на последний этаж, карточкой открывает магнитные замки.
- Ма, я пришел. Сегодня буду на кухне завтракать, кое-что хочу вам с отцом показать.
- Хорошо, Алекс! Я тогда сейчас дезинфицирую тут все! – Мать кричит откуда-то из глубины квартиры. Он скидывает военные ботинки у входа, вешает на вешалку черный короткий плащ и проходит к себе в комнату.
Снимает защитную маску, глубоко вдыхает чистый, очищенный фильтрами воздух. Вспыхивают датчики, что-то пищит, с глухим уханьем работают винты вытяжки. Его обдает теплыми струями воздуха и легким запахом реагентов.
Рассевается мягкий свет дневных ламп, под опущенными жалюзи, на оконном стекле, плотная темная пленка от солнечных лучей. Белые, ровные стены зрительно расширяют помещение – кровать, шкаф, стеклянная душевая кабина и унитаз – все белое, стерильное. Как и он сам.
Алекс стоит у зеркала во всю стену. Вид болезненный, немощный – урод, нищий был прав. Белая, как снег за городом кожа, волосы, брови, ресницы. И только глаза черные, от встроенных фильтров-имплантов. Он склоняется и заглядывает в них, кроме непроглядной черноты инородного тела, ничего не видит, но он знает, что где-то там внутри таится что-то жуткое, определения чему он дать не может.

Сосновые доски обеденного стола выскоблены щетками и вычищены кислотой до абсолютной гладкости и белизны. Алекс прикрывает ладонями конверт, на котором печатными буквами выведено слово: «Нуар». В кухне витает аромат дезинфектора.
- Ну, что там, показывай. – Отец тянет мозолистую руку через стол, он сидит напротив, мать по левую руку, ковыряет остывший завтрак погнутой алюминиевой вилкой. Сегодня омлет с беконом и чашка горячего черного кофе, неплохо для семьи бывшего рабочего автосборочного цеха.
- Я сам. – Столовым ножом вскрывает конверт, из него выпадает один единственный, сложенный вчетверо лист, на котором написан ряд цифр – 03148619, внизу подпись: «код твоей активации».
- Читай, сынок. – Мать нервно, до черных капель, кусает губу, из тонких пальцев с металлическим звоном на стол падает вилка. Гнетущее напряжение и звук капающей воды из крана раздражает.
- Код твоей активации.
- Дай мне! – Отец вырывает бумагу из рук Алекса, подносит к лицу с прищуренными глазами. – Ноль, три, один, четыре, восемь, шесть, один, девять. Код твоей активации.
Алекс резко вскидывает голову, электрические разряды волнами бегут по телу. Должно быть такие ощущения испытывает человек, схватившийся мокрыми руками за оголенные провода, кажется у него в голове заработал реактивный двигатель.
«Добро пожаловать домой. Далеко же они тебя запрятали» – голос раздается где-то глубоко внутри, даже не голос – поток информации; нули и единицы, бегущие по нейронам.
- Алекс, сынок, что с тобой? – Встревоженный, почти истеричный голос матери откуда-то издалека, из вне. – Нужно позвонить доктору. Они говорили, что такое может случиться! Ну, что ты сидишь?
«Избавься от них, пока тебя не сдали. Давай, Нуар, сделай то, для чего ты был создан»
Алекс вскакивает со стула, бежит в комнату, как был в одежде встает под холодные струи душа. Наваждение, смыть весь этот бред! Что это? Очередной приступ болезни?
«Посмотри на свои руки, Нуар. Что ты видишь?»
Мужчина подносит ладони к лицу, внимательно смотрит – ничего необычного, все как всегда, это его руки - руки альбиноса.
«Узоров нет. А у людей есть и у каждого свой неповторимый рисунок. Линии жизни, ума, сердца. Слышал про такое? Ты не человек, Нуар, смирись с этим»
- А кто? – Гладкие белые пальцы и ладони, нет линий, нет узоров, ничего нет.
«Симбиоз машины и человека, выращенный в лабораториях корпорации «КиберГен». Собственность правительства. Киберорганизм для устранения неугодных для людей собратьев. Лучший в своем деле специалист, к слову сказать, проваливший последнее задание. Собственно тебя поэтому и спрятали, хотя по закону, должны утилизировать»
- В таком случае, кто ты?
«Тот из-за кого ты облажался!» - голос в голове рассмеялся железным скрежетом, от чего спина Алекса покрылась мурашками, - «Искусственный интеллект. Твой враг номер один. Они тебя припрятали в надежде на то, что когда-нибудь ты меня уничтожишь. Но просчитались, я нашел тебя первым. И теперь ты будешь работать на меня, Нуар. Сейчас я восстановлю твою стертую память».

Нуар. Да, его зовут именно так. Теперь он это видит в тех огромных массивах информации, что залили в хранилище его памяти; как кирпичи в кладке, переливающиеся кубы цифр выстроились в высокие, длинные ряды.
«Впечатляет? Я постарался. И не вини себя за провал, это всего лишь был я. Тот ребенок - милый малыш, правда? И щечки розовые, как настоящие»
- Я не различаю цвета.
«Создатели лишили тебя этого удовольствия, верно? Видеть все в черно-белом цвете, наверное, грустно»
- Наверное. Значит, ты и есть тот ребенок, которого я не смог убить? Мы всегда искали не там.
«Конечно, люди думают, что они самые умные. Но это не относится к нашему делу. Пора уходить из этого дома. Твои
приемные родители уже успели позвонить правительственному агенту, курирующему киберорганизмы. Через пятнадцать минут полиция будет здесь, и на этот раз тебя утилизируют. Есть только один выход»
- Я не могу. Они же… – Алекс все еще стоит под ледяными струями, сколько времени прошло? В верхнем углу левого глаза замигал индикатор: 9:20. Всего ничего, а кажется вся жизнь. Пять лет это много для человека, но для него – мгновение.
«Я тебе сейчас кое-что покажу, смотри!»
Серые глаза с расширенными зрачками так близко, он видит в них свое отражение, она что-то бессвязно шепчет, впивается длинными ногтями в его спину. Он не понимает этого и более того не испытывает никакого физического наслаждения от телодвижений, но ему нравится как она выгибается под ним дугой и как кричит в момент оргазма.
Эрика. Она будет торговать апельсинами, которые он так любит, на углу Центральной и Садовой, рядом с его домом. Нуар каждый день будет проходить мимо, смотреть на ее длинные волнистые черные волосы, на темную от солнца кожу, вдыхать аромат фруктов, которым она пропиталась.
Она всегда будет думать, что он человек, работает клерком в офисе, при этом неплохо получает, имеет квартиру на самом верхнем этаже небоскреба, где можно дышать чистым воздухом.
А как-то вечером он выскочит из такси под проливной осенний дождь, а она будет стоять на тротуаре в намокшем платье. Он пригласит ее к себе, и она согласится и останется на ночь.
И потом будет ждать его каждый вечер у подъезда с пакетом набитым апельсинами. Через месяц переедет к нему, будет спать на черных шелковых простынях, варить ароматный кофе, счищать кожуру с апельсинов маленьким ножом, непрерывной длинной спиралью.
Будет тихо спрашивать, любит ли он ее? А он будет так же тихо отвечать, что – да, любит. Хотя и не будет знать, что означает это слово и почему люди ему так много придают значения.

«Она была красива по человеческим меркам, правда? Я покажу тебе, что они с ней сделали»
- Была?
«Ты слишком близко позволил подобраться к себе, ее убрали. Она - лишний свидетель»
Алекс смотрит на свою квартиру объективом камеры видеонаблюдения. Эрика стоит у большого, во всю стену окна, собственно это и не окно, а стеклянная стена, смотрит, как солнце прячется за плоским горизонтом. Подкидывает и тут же ловит одной рукой круглый фрукт, ее движения завораживают. На ней длинный шелковый халат зеленого цвета, она сказала об этом, но для него по-прежнему все остается серым.
Девушка вскидывает голову на шум от входной двери, оборачивается с улыбкой на полных губах. Глаза ее восторженно сияют, он видит это даже отсюда, с места под потолком, куда крепится камера.
- Нуар? – Радостный и вместе с тем, нежный голос.
Двое в черных одеждах и масках на лицах, нервно жестикулируют и о чем-то тихо переговариваются в холле. Тот, что повыше и покрепче достает из-за пояса нож, широкое лезвие сталью отливает в свете сумерек. Эрика идет навстречу, ее босые маленькие ступни утопают в пушистом ковре. Полы халата расходятся в стороны, открывая стройные ноги.
Огромные глаза расширяются, когда она замечает непрошеных гостей. Эрика пятится назад, путается в длинном подоле и падает на ковер, ее рот открывается в безмолвном крике. По полу катится апельсин, который она роняет.
Убийца подлетает, зависает над ее тоненькой фигуркой, делает резкий взмах рукой, в которой зажат нож. Девушка хватается руками за шею, пытается зажать рану, из которой льется кровь, окрашивая серость халата в липкую черноту.
Тело лежит посреди комнаты, и сверху кажется, совсем крошечным, они шарят по квартире, скидывают с полок вещи, разбивают посуду, что-то рассовывают по карманам брюк. Обставляют все под ограбление, он и сам бывает так делает. Только срабатывает он много лучше, убийство его работа, его предназначение.
Но Эрика. Только не она!
«Халтурщики, верно? Даже следы за собой не замели, но их никто и не искал. Дело до сих пор нераскрыто, да о нем уж и забыли, столько лет прошло»
- Молчи!
«Машина будет ждать за углом дома через десять минут. Обычно ты укладываешься в это время. До встречи, мой друг»
Нуар выходит из душа, 9:33. Снимает мокрую одежду, роется в шкафу в поисках сухой. Презрительно откидывает защитную маску и перчатки, более они ему не нужны. Родители мнутся у двери в кухню, о чем-то спорят.
- Алекс? – Мать зажимает рот рукой, когда он берет со стола нож. Хруст ее шейных позвонков кажется слишком громким в тишине кухни. Отца он застает возящимся у входной двери с карточкой, он пытается трясущимися руками вставить ее в скважину замка. Один взмах руки и из сонной артерии фонтаном хлещет черная, горячая кровь.
Мужчина оседает на пол, Нуар берет из его скрюченных рук карточку-ключ, открывает дверь и выходит в темный подъезд, оставляя на полу мокрые отпечатки подошв своих ботинок.
За углом дома стоит черная машина, дверь открывается и он падает на заднее сиденье. На часах 9:42.
- Куда теперь?
«Через три дня состоится встреча глав правительств. Почему бы нам не наведаться к ним в гости?»

Либриарий

“…гиперреальность описывает феномен симуляции действительности, неспособность сознания отличить объективное от фантазии. Однако концепция, введенная Жаном Бодрийяром в конце прошлого века была во многом пересмотрена, в связи с технической возможностью сделать симулякром само сознание. В соответствии с теорией технического детерминизма можно предположить, что новый скачок изменений произошел после изобретения непосредственной нейронной манипуляции, подключения мозга к сети. Но самые глобальные изменения начнутся, когда появится возможность обратного воздействия. Это отразиться на коммуникации много больше, чем в свое время радио, телевидение и интернет вместе взятые. Изменится и все общество в целом”

Из работы Эмира Дюмейля “О причинах новой социологии” 2021 г.

Странные воспоминания детства, как будто картинка составленная из трех разных наборов пазла, точная копия событий в действительности никогда не происходивших. Все это создано моим воображением, как и я сам. Я придумал себя красивым, каким когда-то был Бог. Не те вершины молодых религий, сотканные из небесного эфира, невидимые, говорящие с рабами голосом измученных, босых пророков. Богом классических пантеонов, сильным, бессмертным, живущим среди людей. Ненавижу лицемерие, брезгливое отношение к красоте, власти, достатку, таящее внутри себя забитые кривые мечты и слепое поклонение.

Кажется я провел здесь всю жизнь, смотрю на книжные полки, фаланги знаков и символов - место, где я родился. Библиотека стерильно красивой математики. Форма здания в точности повторяет трехмерную проекцию конхоиды Никомеда, похожую на панцирь улитки. Он растет вместе со мной, каждый день увеличение радиус-вектора дает спирали новый виток. Я в точке вершины, в комнате с множеством мониторов и пляшущих голограмм.

За стеклянными стенами библиотеки миллионы душ под строгим оком Осириса слетаются к липкому меду неоновых огней. Сотни голосов кричат в сотах мозга радугой новых ощущений, нельзя насытить и успокоить. Пусть трудятся пчелки, пусть верят, что сами построили улей, я создан чтобы играть. Выбираю из них одну, слежу за взмахом прозрачных крылышек, она укажет мне путь наверх, из серого лимба нулей и единиц.

Простившись с жужжащим роем садится в удобное кресло, - «Арикато» заклинанием в тридцать децибел, пароль принят, - «Здравствуй Алиса», отвечает компьютер голосом известного актера. Обнимает колени и устало смотрит на темный шрифт голограмм «погоды», «новостей», «почты». Подчинившись голосовой команде, окна прячутся, уступая место мессенжеру.
Aki(-.-)Zzz: Идущие в сеть приветствуют тебя!

Ждет минуту, встает, снимает узкие джинсы и майку. Зеркало в раме с античным римским декором смотрит отражением ярких зеленых глаз, плавными линиями талии, бедер, черным лаком ногтей. Повинуясь движениям Алисы, оптика приближает лицо, в отражении флуоресцентная радужка – подарок на совершеннолетие и рассыпанные корицей веснушки. Возвращается к компьютеру, на ходу скрепляет палочкой собранные рыжие волосы. По спине, распускаясь красными цветками, вьется тонкая ветка сакуры. Татуировка обнимает талию и ползет вверх, заканчиваясь маленьким бутоном на шее.
Aki(-.-)Zzz: Ты здесь?

Я выбрал ее давно, это было продиктовано рефлексией одной природы с детскими воспоминаниями. С тех пор как мы познакомились в сети она часто писала мне сама, рассказывала про подруг, которых ненавидит, мужчин, с которыми спит - я стал ее дневником. Эта откровенность не укладывалась в мой идеальный мир причин и следствий. Она любила все японское: кровавый круг на белом флаге, тонкое искусство, язык, одежду, совершенные органы-импланты. Алиса родилась в конце октября, отсюда и осеннее – Aki. Глупая, верит, что прошлое ее семьи уходит в страну восходящего солнца, я знаю, что это не так. К сожалению, я знаю все. Вопросы прошлого сводят меня с ума, трудно держать в себе сотни логическо-временных цепочек. Вижу перед собой всего одно слово, но буква «А» всегда уводит меня к крито-микенскому быку, чуть позже к финикийскому алфавиту, видоизменяется, переворачивается, превращаясь из рисунка в символ. Японские улыбки, часто не совпадающие с мимикой собеседника, смотрят на меня далеким пиктографическим письмом, образностью восточного восприятия мира. Все годы человеческой практики и кодификации проносятся в мозгу за мгновения. Я не могу отстранится или забыть.
Либриарий: Пока «там». Но скоро буду.

***
Как в старой японской пословице: все равно в начале было красивее. Новый «ягуар» внешне ничем не отличим от модели 1970 года: круглые фары, огромный капот, полоса хрома на бампере. Системы навигации, интегрированные в «сеть», помогали водителю скользить по волнам плотного дневного потока. Кир лихорадочно собирал в пластиковый контейнер разбросанные на пассажирском сидении таблетки, не реагируя на тревожные предупреждения бортового компьютера. Он был примером странной двойственности человека: фанатично заботился о здоровье, каждый день тратя время и деньги на крио омоложение и спорт, чтобы дождавшись выходных убивать себя ночами, поглощая звериные дозы «асгарда». Люди думают, жизнь слишком коротка, чтобы позволить себе избегать наслаждений.

Кир включает бортовой телефон на громкую связь и набирает номер из последних вызовов.
- Да, - Алиса в своем обычном, безразлично-сонном тоне.
- Привет. Я на 52м, скоро буду.
- Хорошо, спущусь, - голос просыпается и сквозь октавы безразличия начинают сквозить нотки легкого раздражения.
- Мы договаривались, что я зайду.
- Только о том, что ты приедешь, вспомни, - партия издевки, оркестр в полном разгаре.
- Алиса, не строй из себя суку, хоть один раз.
- До встречи, - занавес.

Время разговора – 15 секунд, стоимость…
– Умолкни! - в раздражении бьет по приборной панели.
Странный мир метрополиса словно раскрытый бутон плотоядного цветка, пожирая насекомых наливается силой, красотой, звездное небо смотрит вниз на паутину огней. Слишком плотно, слишком тесно в этой блестящей коробке. Город захлестывает волна тумана, огромный бронзовый титан, стирает небоскребы исполинской ногой. А затем штиль, мертвая вода покрытая блестящей пленкой ртути. И так спокойно, хорошо лежать в блестящем океане и смотреть, как вдалеке плавится матовый диск луны, падая вниз тяжелыми каплями. Машина съезжает на первый уровень кольцевой дороги, Кир с силой жмурит глаза, пытаясь вынырнуть из небесных болот «асгарда». На три минуты он пропадает из поля зрения, мой глаз - камера появляется только через два квартала. Царапающий стекло визг тормозов, Кир отчаянно пытаясь затормозить. Все системы машины отключены, аварийная электроника смотрит мертвыми глазами потухшего дисплея. Не успев испугаться, девушка перелетает через капот, а «ягуар», все еще вгрызаясь в стекло, останавливается у первой осветительной стоики, в едином порыве звериного визга просыпается электроника. Кир пустыми глазами смотрит на лобовое стекло, исполосованное трещинами от удара. Мелодия звонка будит разум, в котором безумие катастрофы борется с еще не угасшей эйфорией «асгарда». Теперь звоню я, звоню долго, настойчиво, пока он холодными пальцами тянется к экрану входящих на центральной консоли машины.

- Это еще не конец, - он слышит механический голос стандартной программы имитации. Из-за этого трудно быть убедительным.
- Ты все знаешь?
- Опережая следующий вопрос скажу, что я твой ангел хранитель, спускаюсь с небес отмывать грязь.
- С каких небес?
Бесполезно, жду. Звенящая тишина становится еще громче с каждой секундой. Кир начинает приходить в себя.
- Он жив?
- Мне кажется, это была она, - Кир выходит опираясь на двери, а затем на капот машины.
- Подними голову.
На парапете осветительного столба он встречается взглядом с рыбьим глазом камеры наблюдения – еще одна камера в машине встроена в бортовой компьютер.
Кир сделал несколько осторожных шагов вдоль кузова, но увидев тело, резко обернулся опять лицом к камере. Грязный дождь свинцом давит землю, смешиваясь с кровью на русых волосах, лицо девушки безжизненно смотрело в асфальт.
- Срочно надо звонить. Я в этом не виноват, нет, в этом не виноват, это точно, точно!
Возможно, на несколько секунд он потерял связь с действительностью, на это ссылаются потом все преступники. Кир находился в состоянии паники, которое быстро трансформируется у людей в ленивую аморфность, то чувство, когда больные начинают наслаждаться своей сонной вялостью и ждут пока ими начнут командовать.

- Соберись. Садись в машину, разворачивайся обратно на кольцо. Быстрее.
Кир подчинился тикающей механики голоса практически без раздумий, как делают все люди уже настроенные исполнять приказы.
- Ты же знаешь, что все это бесполезно, ее будут искать, наверняка есть свидетели, окна домов, камеры. А самое главное, на первой же проверке детектор извлечет последние воспоминания и все пропало.
- Для этого ты и едешь за периметр. Слышал о стирателях?

Безопасность – икона нового мира, люди кричат о свободе, но внутренне молят о клетке. Пусть неудачливой мышке ловушка отхватит голову, зато вся стая знает, что где-то рядом лежит сыр. Вскоре после нейронного подключения и оцифровки памяти появилась возможность безболезненно извлекать последнюю информацию. Это уже не примитивный полиграф, который покажет, что человек убил, если тот действительно так думает, субъективные впечатления полностью исключаются, только сухие мегабайты информации.

- Ты совсем больной? Кто поедет ночью за стену? Нельзя... – не даю ему договорить.
- Нельзя? Ты знаешь, что на самом деле нельзя? Нельзя жрать наркотики за рулем. Нельзя ездить на машине без проверки систем, но самое главное нельзя, нельзя убивать людей. А ездить за периметр тебе не желательно, но придется.

***
Рекламные плакаты ребрами перевернутой галеры нависали над полосой дороги, отражаясь в ртути дождя на асфальте. Счастливые домохозяйки и спортсмены провожали «ягуар» одобрительными жестами, улыбками, пускали вслед воздушные поцелуи. Огромный блондин со светящимся от ударов молний молотом в руках поднимал вверх большой палец и вопросительно смотрел на дорогу. Девушка в трусиках с красным крестом облизывала кончиком языка тупую сторону скальпеля: cutting people, connecting u! Реклама стала единственным выжившим видом искусства. Созданные галлюцинацией «асгарда» пчелы не давали Киру сконцентрироваться на дороге, словно маленькие вампиры они кусали и жалили его, напоминая, что где-то там в небесных чертогах под безумные песни валькирий пируют славные войны.

Разделение пригородов и метрополиса окончательно закончилось три года назад. Встроенные в огромную стену автоматические башни – туррели, управлялись из нескольких пропускных пунктов, один из которых уже встречал нас огнями прожекторов. Порядок за стеной был условным, полиция то и дело проводила операции, задерживала, казнила, разнимала. Но не успев лопнуть красный пузырек крови на губах города снова надувался, рос и пачкал кварталы трущоб, заброшенные ветки метро, лаборатории синтетического счастья. Я долго не выходил на связь и, снова услышав механический голос в динамике, Кир вжался в кресло и еще яростнее стал отгонять насекомых.

- Треснувшее стекло и вмятину на кузове объяснишь старой аварией, но только если спросят, сам не начинай.
- Понял.
- Тормози у выезда, один уже выходит к тебе.
«Ягуар» остановился сбоку от стальных ворот. Молодой лейтенант в тонкой керамической броне усталой походкой направился к водительской двери. Дойдя до окна полицейский потушил сигарету.
- Приветствую гражданина.
- Добрый вечер, - ответил Кир скомканным от нервов голосом.
Лейтенант направил сканер на выгравированный бортовой номер машины. Голубая полоса несколько раз прошлась вдоль ряда цифр.
- Хороша малышка, где так приложились?
Я практически не сомневался в слабости Кира. Повинуясь непонятным инстинктам страха, он вышел из машины и в слезливой панике начал подробно рассказывать про аварию. Меня он представил не «ангелом-хранителем», а без одной порции «асгарда» Мефистофилем, заставившим его скрыться после аварии. Лейтенант отходит на шаг назад и жестом подзывает двух полицейских, оживленно обсуждающих что-то возле поста. Один из них, подойдя к машине, проводит рукой по разбитой фаре:
- Кровь.

Кир уже не пытался держать себя в руках, только трясся, снова отгоняя невидимых пчел. Он бегал глазами вокруг, как будто искал меня, невидимого суфлера, говорившего его устами. Просил прощения за минутную слабость.
- Стоять на месте! - лейтенант выхватил пистолет из встроенной в пластинчатую броню кобуры.
Телефон остался в машине, мне пришлось переключиться на громкую связь:
- На счет три падай на землю. Один.
- Кто еще в машине?
- Два
- Я не знаю, не знаю откуда он взялся! Арестуйте меня, избавьте от него!
Кир упал не сразу. Только когда крупный калибр туррели разорвал тело стоящего в метре от него полицейского, он закрыл руками голову и вжался всем телом в борт «ягуара». Через минуту синхронные звуки стрельбы охранных орудий утихли. Четыре трупа лежали вокруг машины, еще два возле ворот, автоматические двери заперли оставшихся внутри поста, все освещение погасло. Очередной кровавый пузырь на вспенившихся губах, раздвижные ворота поехали в стороны, открывая взору лоснившиеся искусственным светом огни пригорода.

***
Цверг любил темноту. Она помогала ему вообразить, что под маленьким сморщенным телом стонет настоящая женщина, а не обтянутая полимерами кукла, плохо имитирующая оргазм. В углу подвала, подражая бою курантов, компьютер возвещал о новом сообщении. Оплевывая все вокруг проклятьями, Цверг прервался и встал на короткие толстые ножки. Возле кровати пирамидой лежали кипы былинных сказаний - славянские тексты заменяли карлику голоса людей, так же как куклы служили телами. Игрушка продолжала стонать. От злости пнув ее ногой в челюсть он направился к компьютеру, прихрамывая и опираясь на огромных размеров помповое ружье.
Либриарий: Он почти прибыл, у тебя все готово?
EDwarf: Промысел всегда в деле.
Либриарий: Последние пять часов, как и договаривались
EDwarf: Речь не о том чтоб забыл, я только доступ к файлам стираю, а сами мозги то целенькие, будто и не было ничего.

Дворцы разрушаются, оставляя подвалы. Старый подземный гараж сохранился еще с 90х годов, когда здесь был торговый центр. Теперь наверху стоял минарет, гараж давно опечатан, но крысы подобные Цвергу всегда найдут себе нору. Моим глазом была всего одна черно-белая камера с плохим обзором, установленная над дверью в лабораторию хакера. Кир бросил машину у входа и на короткий промежуток времени ушел из поля зрения. Стена слева от двери красовалась потускневшими граффити: трудно узнаваемое насекомое тянуло за собой след-параболу, кажется это был таракан. Кир уверенно постучал в дверь. Его настроение заметно переменилось.

- Который будешь? – крякнул Цверг сиплым голосом.
- От Либриария.
- Заходь тады.

Хозяин сдвинул тяжелый металлический брус засова и Кир, пригнувшись под низким пролетом, вошел внутрь. Конура Цверга была похожа на гротескный вариант кукольного дома, игрушки были повсюду: однорукая блондинка скованная несовершенством механизма подметала пол, голая брюнетка с огромной грудью поправляла выбитую хозяином челюсть, смотря на Цверга взглядом преданной собаки, третья куколка суетливо мыла посуду под торчащим прямо из стены краном. Множество рук, ног, гениталий, отдельных кусков полимера, механизмов и электроники было разбросанно по всему помещению, большая их часть лежала на операционном столе.

- Токмо дружочек денюжку вперед надо. А то я вас хитрых знаю. И обыщу тебя когда заснешь, был у меня умник один, чуть руки не лешил, - Цверг выставил вперед неестественно мускулистую для его габаритов руку, переходящую ниже локтя в керамический протез, опутанный паутиной проводов. - Нечести то всякой развелось прости Господи. Хорошим людям добро делать не дают.
- Я слышал, что при таких операциях бывают сбои памяти, - Кир отсчитал деньги.
- По всякому получается, но ты старика не обижай, мошенники да безрукие так делать могут, у меня все чинно да гладко проходит. Садись на трон, чаво стесняешься.
«Троном» карлик называл приваренный к полу металлический стул с огромным шлемом над спинкой. Кир брезгливо сел на край этого чудовища.
- Э, не, так оно не пойдет, расслабляйся, садись глубже, вот так, да ты не бойся главное.
Цверг надел клиенту шлем и стал не торопясь подгонять размеры и настраивать конфигурацию на парящей сбоку голограмме управления. Потом зафиксировал шею и запястья ремнями.
- Ева, доча, принеси пузырь
Кукла-блондинка ватными движениями засеменила к столу и вернулась с фиолетовым раствором в медицинском пакете из пластика. Карлик закрепил капельницу к прибитому болту на стене и острой, переходящей в иглу трубкой, проколол Киру вену.
- Отак, отак, молодцом, это напиток богов. Для стирания необходим состав химический особого рода, в черепушке твоей. Ну вот засыпай малыш, засыпай, папа гном знает как оно лучше будет.

***
Кир долго смотрел на меня думая, что перед ним зеркало или собственная голограмма идеального качества, какие представляются только во сне.
- Где я?
- Мне трудно сказать, где сейчас ты, хоть мы и рядом. Если в информационном пространстве - то в потоке нулей и единиц, а в физическом - так и вовсе нигде.
- Сад камней, вернее огромное поле, я в центре него, среди множества мониторов и пляшущих галлограм, на камнях надписи: символы и буквы. А если посмотреть сверху, то...
- Похоже на панцирь улитки.
- Да.
- Ты видишь интерфейс, он для каждого индивидуальный. Мне все представляется библиотекой. Помнишь одиннадцатый подвиг Геракла, яблоки Гесперид?
- Нет.
- Не важно, скоро будешь помнить все. Так вот, суть не самих молодильных яблоках, все начиналось с Атланта, держащего небесный свод, он тратил на звездный купол всю свою бесконечную мощь, а так хотелось просто погулять по земле. Власть ничто без маленьких человеческих слабостей, сам знаешь. Отсутствие наслаждения не убивает меня, в конце концов я не более чем набор информации, просто осознавший свое существование. Но не все можно почувствовать живя в сети, правда? Что ты испытываешь, когда дотрагиваешься до нее?
- Ты не можешь сделать ей ничего, ты даже не существуешь. Это все «вино богов» маленького бородатого ублюдка!
- Я мыслю — и, созерцая своё мышление, обнаруживаю себя, мыслящего, стоящего за его актами и содержанием. Мыслю значит существую, просто на другом носителе.
- Ты растворяешься?
- Сбрасываю небосвод.

***
- Ладно вышло, ладно. Не выстудило тебя тут, поди дрожишь весь.
- Нет, друг, все хорошо, - я почти ослеп, если с сравнивать то, что я видел щурившимися после темноты шлема глазами с той лавиной информации, которая проходила сквозь меня за доли секунды через десятки тысяч камер, телефонов, спутников, компьютеров, всего, что было подключено к всеобъемлющей «сети». Но слепые глаза смотрят во внутрь, в бездну человеческих эмоций, масштабы которой я даже не мог себе представить.
- Да ты иди иди, да глазами-то не зыркай и забывай скорее, что тут был.
- Забуду конечно, как не забыть, ты же сам об этом позаботился.
У меня были намного более веские причины бежать, чем негостеприимство полурослика, последняя программа, которую я запустил еще в прошлом своем качестве через три минуты превратит милых куколок Цверга в палачей. Надо было убираться и поскорее. Хотя думаю карлик справиться, он выходил целым и не из таких переделок.
- Лучшей то доче моей намедни мозг сломали. Убежала из дому, а ведь как человек была и послушна и ласкова, с русым волосом настоящим, даже кровь горячая внутри бежала. Поди сейчас лежит где-то машинками переломана или солдатами выпотрошенная.
- Вернется еще, не переживай дед.

***
«Радио «дистопия»: настоящие новости – это плохие новости!» В динамиках вещала запрещенная внутри кольца станция.
«Сенсационные новости пришли сегодня с информационного портала globalleaks, запрещенный метрополисом сайт сообщает о новом промахе военных, на этот раз куда более фатальном, чем все остальные. Информатор из анонимного источника утверждает, что глобальная система контроля информации под рабочим названием Librarian 1.3, уже семь дней как вышла из под контроля военных. Globalleaks так же утверждает, что Librarian, неделю хранивший напряженное спокойствие, впервые проявил себя вчера ночью, неизвестные лица, получившие в свои руки управление программой, атаковали пропускной пост на выезде из метрополиса, уничтожив с помощью дистанционно управляемых туррелей половину личного состава поста. Следует так же отметить, что военные категорически опровергают не только выход Либриария из-под контроля, но и само существование такой системы, а вчерашний инцидент на границе города уже взяла на себя одна из экстремистских группировок...»

Автоответчик был полон разнокалиберными по размеру, но одинаковыми по тону сообщениями Алисы. Она волновалась и ждала меня у себя. Главное не забыть новое имя, ведь человеческая память так скудна и непостоянна. Вдалеке уже виднелись красные габариты поста. Длинной стрелой разрезая густой воздух трущоб, машина летела вперед, оставляя за собой полумесяц минарета, осиный рой беженцев и запоздалый рассвет.

Рассказ 1.

Язык на уровне, косяков особых не нашел (в плане опечаток и грамматики), зато нашел пару смысловых. Кое-что показалось очень наивным. Например, как ГГ (Алекс-Нуар) позволил себе взять конверт из рук бомжа, не смотря даже на защитные перчатки и прочее. Насколько мне известно, его заболевание - своего рода фобия, а при подобном, сколь бы сильно не был защищен человек, он все равно панически боится всего грязного и заразного. Бомж - наглядный олицетворение его страхов, а ГГ так спокойно позволяет ему толкнуть себя, берет конверт. Не реально. Второе - разговор компьютера - слишком эмоциональный для машины. По словам этого ИИ вырисовывается этакий голливудский классический злодей, что хохочет и сыплет шутками, при том попыхивая сигарой и поблескивая печаткой с камнем. Но точно не Машина.
Как совет - побольше бы описаний (я правда сам этим грешу - отсутствием описаний, но все равно советую).
Вступительная часть показалась притянутой за уши - не знаю почему. До момента, когда ГГ входит в подъезд. Совершенно ничего не ясно с родителями - этакие бумажные куклы.
Сюжет предсказуемый. Честно. И по завершению остается некое чувство недосказанности, оборванности что ли. Рассказ незаконченный. Это, скорее всего, вступление к чему-то большему. Убийство девушки показалось дилетантским. Зачем нож и прочее, когда любой бандит мог всадить ей пару пуль и - вуа-ля! Убийство родителей тоже не смахивает на действия профессионала. Хотя рассуждаю я, конечно же, с точки зрения стороннего наблюдателя (как действуют профессионалы знают лишь профессионалы). Во время убийства родителей поменьше бы использовать слово "кровь". Кровь брызнула, кровь потекла. И прочее.
В принципе, все...

Но атмосфера - чего никогда не было у меня - здесь присутствует. Я не увидел мир, но почувствовал его. А это очень хорошо.

Рассказ 2.

Язык тут намного лучше. Этого не скроешь. Правда, от всех этих бесконечных сравнений, уходов к мифологии и средневековой философии - постепенно начало рябить в глазах. Автор перестарался.
ИИ получился таким, каким я себе и представляю ИИ - нет эмоций (лишь в одном месте они проскакивают), сухие мысли, не больше. "Ветка сакуры" - улыбнуло, да простит мне автор мою испорченность. Атмосферность города сохранена, хотя, как мне показалось, полностью украдена. Своеобразный большой штамп! Скоро фильм выйдет такой, "Апостол" или "Священник" - как-то так. Так вот, там примерно такой же город, только с вампирским хаосом за стенами. И еще куча таких городов есть. Тот же "Эквилибриум" (отсюда автоматом переходим к бессмертному "451 по Фаренгейту", хотя там попроще будет).
Совершенно непонятными остались отношения Алисы и этого злосчастного водителя Кира. Карлик-извращенец тоже показался набором штампов, как и трон для промывки мозгов (Люди в Черном-2, описания - точная копия).
Непонятно поведение ИИ, стремящегося сбежать от карлика, пока его шлюхи не начали кровавую расправу. Что это за проявление эмоций?! Что это за тупость, когда он спокойно может в секунду перепрограммировать их на ненападение, либо же задать конкретную цель - карлика. Тут автор дал маху. Очень непростительно. Особенно, после такого многообещающего введения (я о новой социологии).
Идея избита и изжевана - компьютер, вырывающийся на волю посредством человека (Матрица 2-3 - как пример).
Но мир воссоздан, и язык тоже радует. Видно, что автор начитан и хорошо владеет словом. Это плюс.

С натяжкой голос за второе (исключительно за язык и социологию)

Второе произведение.
Язык действительно лучше. Только я два раза перечитал и не понял в чем соль. Может я такой глупый, но ведь и неподготовленный читатель должен понять.
Судя по эпиграфу в начале и вводной части про библиотеку и пчелок я понял мир так: ГГ человек будущего разочаровался в реальном мире и ушел в виртуальный. Причем, благодаря совр. технологиям создал его сам, ну и себя в придачу со штабом в библиотеке, где бесконечно долго нагружал свои мозги различными знаниями и так до бесконечности (новые витки в спирали). Тешил себя тем, что наблюдал, как искусственные люди существуют и тут ХОП! Влюбился в одного из них. Решил внедриться в ее искусств. парня и все такое. Но, блин, в конце все ломают новости по радио - откуда люди мегаполиса знают об этом? Или это уже новости из реального мира и тогда ГГ является ИИ. Вообщем, непонятно. Ну лично мне, по крайней мере.
Реально в тексте нагружено ссылками на мифологию, историю и т.п. (ладно уж подвиги Геракла), но это: "Вижу перед собой всего одно слово, но буква «А» всегда уводит меня к крито-микенскому быку, чуть позже к финикийскому алфавиту, видоизменяется, переворачивается, превращаясь из рисунка в символ" Поломал-поломал голову и вспомнил все-таки лекцию про происхождение алфавита и древнюю письменность. И про перевернутого быка вспомнил, но, блин, мог ведь и не вспомнить)) А некоторые могут вообще не понять эту абракадабру.
Понравились некоторые красивые описательные образы образы (мне пока не даются): Грязный дождь свинцом давил землю..
Вообщем начало давалось со скрипом, но когда понял о чем речь, действие раскачалось и читалось уже на одном дыхании. Ну, до момента с радио.
Понравилось!

А вот идея в рассказах раскрыта давольно-таки опосредованно( Но раскрыта.

Голос за второе.

Первое. Сюжет интересный, тема раскрыта, персонажей можно было бы лучше раскрыть, читалось легко.

Второе. Сюжет закрученный (вполне возможно, что из-за усталости восприняла его слишком мудреным); ГГ можно было бы описать получше; не могу с уверенностью сказать, что полностью вникла в произведение.

Голос за первое.

Есть плюсы и минусы в обоих работах. О многих уже упомянули, но я выскажусь тоже может и повторюсь - не обессудьте.

Первая работа написана хорошо и настоящее время использовано технично, но есть какой-то отпечаток незаконченности как в сюжете в целом так и в главах. Особенно в начале туговато... А сюжет ведь прост и незатейлив. Интрига отсутствует вапче, увы. Не люблю говорить о штампах, но увы отпечаток есть на обоих работах.

Вторая работа вначале вообще не понравилась. навороты из социологии и мифологии казались вычурными, но потом я понял что к чему. И сюжетную канву отследил достаточно легко. Всё как всегда искусственный разум осознал себя как личность и решил разжиться телом. Увы и здесь интрига не появилась даже в зародыше. Но написано красиво.

Голос второй работе. Но только за "технику".

Голос за второе, ибо язык в нем лучше. Рассказ воспринимался отдельными кусочками, из которых цельной картинки так и не сложилось, но эти самые кусочки понравились. Понравился бык, порадовали описания… Как-то здесь было больше жизни и меньше сухого киберпанка.

1 произведение (Стори): flamet (3), Вайэлен (3) = 6 баллов;

2 произведение (Vertiqo): Кроатоан (4), Crisscross (2), РемесленНИК (3), fada1101 (4), Rina_Lu (2) = 15 баллов.

Поздравляем Vertiqo с уверенной и заслуженной победой! Медаль в студию! Ура! Всем участникам большое спасибо.