|
|
|
371
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 353
Замечания : 0%
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 148
Замечания : 0%
Рассказик без названия
Рассыпался по куполу неба, сияющий хладным светом узор звезд.
Туб, устремив голодный взор ввысь, следит, как палец деда рассекает незримыми линиями, точно по холсту, далекие созвездия.
- А теперь запомни, между созвездиями Мара и Нифилии, есть звезда, которая горит ярче остальных, во-о-о-н-та - протянул дед, указывая пальцем на яркую звездочку. – Видишь?
- Это та, которая под клювом Мара? Прищурив глаз, спросил Туб.
- Точно, – дед слегка улыбнулся. – Её именуют Искорка, а когда она в таком положении, то указывает на север.
Поток сухого ветра приятно обливает короткую шерсть деда и внука, забрасывая в ноздри двух меркурианцев смешанный запах.
- Пойдем – вставая, произнес дед.
- Это наши охотники вернулись? Спросил Туб, внюхиваясь в цельный запах, который только учиться расчленять на составляющие.
- Что чувствуешь? Присев на корточки спросил дед, зажигая два факела.
- Пот меркунианцев, рукудабр и ещё что-то, запах похож на тот, который живет в твоем шатре.
- Точно, смотри-ка, какой ты молодец. Вот, правда, не меркурианцев, а меркурианца, - вручив зажженный факел внуку, сказал дед.
- Как ты определил, что он один? Спросил Туб, рассматривая, как разгорается кончик факела.
- В принесенном ветром запахе, пот не слишком насыщен, рукудабра верно определил, а вот тонкий, слегка приторный запах, издали напоминающий древесный - это запах книг.
Мягкий свет факелов вырезает по кускам из тьмы, узкую тропинку уводящую, с крутого холма. Впереди широко шагает дед, за ним, засеменив ножками, еле поспевает Туб.
*****
Когда парочка добралась до стоянки кочевников, пламя центрального костра разыгрывалось, облизывая сухие поленья, выбрасывая теплый свет на шатры расположенные полукругом.
Неподалеку от костра мирно разлегся рукудабр, подобрав шесть могучих лап под живот. В его зеркальной чешуе пляшут языки пламени, впитывая жар огня, длинный хвост свернут клубком. Два боковых глаза закрыты ставнями век, а центральный бегает от уголка к углу, отчего Туб делает вывод, что ящерица спит. Лишь изредка, из пасти молниеносно вылетает, раздвоенный на конце, синий язык.
Уперевшись спиной к боку, спящей ящерицы, покачиваясь от вдохов широкой груди - сидит, вытянув длинные пятисуставные ноги наездник. Седая шерсть, покрывает короткое тело незнакомца. Огромный глаз, заполонивший большую часть синекожего лица упирается в чтение, маленький рот, за которым прячется отряд треугольной формы зубов, искривлен насмешливой ухмылкой. В одной ладони разлеглась книга, обжигая ум ученого-меркурианца мыслями, другой рукой пером мыслитель делает пометки в желтом свитке.
- Кто ты? - спросил дед, обращаясь к незнакомцу.
- Я хочу говорить только с Ванг Каром – не отвлекаясь от книги, да пометок ответил наездник уснувшего рукудабра.
- Это я – ответил дед.
Незнакомец бережно отложил в сторону книгу и записи, встает и натягивает приветственную улыбку.
- Мое имя Мрек Оргх – я ученый. Так вот как выглядит могущественный оракул Ванг Кар, который предсказывает, куда пойдет песок? Я много солнц искал тебя и наконец-то поиски увенчаны победой, прими же мои дары. - Указывая длинной, худой, трехпалой рукой в сторону добра покоившегося рядом со сном рукудабра проговорил Мрек.
- Что тебе нужно? Не сводя взгляд с ученого на дары, спросил оракул.
- Я хочу, чтобы ты меня научил предсказывать движение песка. Открой мне это знание, в награду - твое имя будут воспевать потомки миллионы циклов.
- Это невозможно – твоя шерсть седее моей (слишком стар), да и зачем тебе это проклятье?
- Проклятье? Потирая подбородок произнес Мрек. – или же дар? Откуда ты черпаешь это знание?
- Из опыта.
Мрек засмеялся, - какого опыта? Где ты можешь брать этот опыт? Ведь опыт - плод деятельности. Скажи, как ты это делаешь?
- Опыт можно впитать не только из деятельности, внутри каждого из нас есть безграничная бездна мирового опыта.
- О чем ты?
- Ты хочешь знать, как я предсказываю – ответ прост – я рассыпаю своё сознание и прошу песок повернуть куда необходимо.
- Что за бред? Я искал знание, а не пустую болтовню. Мрек примолк ненадолго и почесав затылок продолжил – Я десятки лет высчитывал, анализировал, но так и не смог понять по каким законам движется песок. А ты ни разу не ошибся.
- зачем тебе это? Меркурианцы тысячи циклов жили, как живут сейчас и способны жить далее до конца вселенной.
- Я придумал великое изобретение, что дарует свободу всем меркурианцам. Как ты не понимаешь. Я вознесу весь наш род, над природой, нам не придется больше убегать или же догонять песок, мы сможем жить на нем. Это дарует свободу.
- Никто не может быть абсолютно свободен. Может мы станем, свободнее от движения песка, живя на нем, но тогда мы будем зависимы от твоего изобретения. Мир природы создал законы, нарушать или же обходить которые бессмысленно.
- Подумай лучше, мы же ведь не рукудабры – мы можем мыслить, думать – мы высшие создания.
- Нет ни высших, ни низших – все равны, всё взаимосвязано. Если ты возвысишь что либо, что-то определенно придет к упадку. Разрушить гармонию невозможно. Она выше наших мыслей, желаний.
- Тогда прошу, предскажи куда, пойдет песок. Я жажду проверить изобретение.
Взор Ванга омрачился. В молчании, зашерудив палочкой костер, оракул отстраняется от окружающего мира.
- Что ты молчишь? Ответь мне.
- Хорошо я попрошу повернуть песок на запад возле немого ущелья, возможно, это будет стоить мне жизни. Ровным безучастным голосом промолвил Ванг.
Оракул неторопливой походкой направился к шатру, поманив рукой, ученого меркурианца.
*****
… «И внял я неба содроганье,
И горний ангелов полет,
И гад морских подводный ход,
И дольней лозы прозябанье.»…
(отрывок из стихотворения «Пророк» А.С. Пушкина)
Убранство шатра оракула не насыщенное атрибутами роскоши, свободно дышит, удерживая запах книг, шкур, да тьму. Мягкий пол, пара шкур представляющих кровати. В углу несколько рюкзаков наполненные до сыта вещами. Посередине, свитое из камней, гнездо для костерка.
- Ты будешь предсказывать незнакомцу? Спросил Туб, входя в шатер последним из троих.
- Он не отстанет, я видел таких - прилипчивые.
Мрек оторопел от услышанного, которое проплыло по бровям-усикам, улавливающих вибрации в воздухе.
Меркурианцы – не способны слышать звуки. Зато, отсутствие слуха, компенсируют за счет острого обоняния бровей-усиков, что в два ряда расположены над крупным глазом. Не смотря, что тело покрыто шерстью – лицо меркурианца абсолютно голое и в том месте где у людей щеки, располагаются треугольной формы ноздри, округляясь при выдохе.
Шатер оракула наполняется светом от разведенного Тубом костерка.
Ванг произносит
- Туб достань сайрис.
Внук роет в рюкзаках; белье встревает в руки, приправы, чернила, перья, лист (безумно знакомый запах) бумаги, роясь под шерстью-кроватью, будто червь, извлекает немного.
Ванг с рук снимает, протягиваемый внуком сайрис.
Оракул, укладывает в конец длинной трубки салатового цвета камешек, прикуривает затягивая пламя, и молвит:
- Туб, я проснусь после рассвета.
- Я тоже буду, произнес Мрек, добавив – втягивать дым!
Туб растерялся, не зная, что делать, лишь роняет:
- Втягивать сайрис может только тренированный меркурианец.
Вырвав из рук ребенка трубку, Мрек втягивает дым. Выбивая кашлем из легких зеленоватую мглу. Ученый присел. Замолк, прилег.
Мрек замер от удивления. Расколовшись, сознание – дробится на части, выпрыгивающие за рамки допустимого. Затем сознание, ускоряясь, разливается - и он заполоняет шатер, стоянку кочевников и вот обнимает узор ярких созвездий в небе, но услышав песнь песка замер. Оцепенел, впервые в жизни слыша звуки. Давно знакомый, ласковый буран насвистывает мелодию, шум, которой, нарастая, являет мощь. И некогда приятная мелодия, переходит в монотонный звук, сводящий с ума.
Туб рассматривая слабодышащее тело ученого, вздрагивает.
Мрек в конвульсиях извиваясь, как ползущая змея. Внезапно подскочил, забегал, срезая кожу с лица когтями трехпалых рук, выбежал из шатра и бросился в Центральный костер.
*****
В разум впрыгивает Звук разбившегося стекла, который рвет в клочья восприятие оракула. Сознание распадается на части, те в свою очередь дробятся ещё меньше; меньше клеток организма, меньше ядра, меньше атома, меньше минимального. Затем, потоком бурной воды сознание растекается по телу и резко выливается, заполняя шатер. Стремительно рвется за пределы стоянки и обнимает планету. Расширяясь все дальше и глубже, Ванг чувствует каждую жизнь во вселенной, тонкую взаимосвязь и взаимозависимость, насыщаясь ритмом космоса. Все, что необходимо, желанно, укрываясь, сбегает на второй план и гармония сплетается с ритмом космоса в одну мелодию. Спокойную, ласковую, приятную, неизъяснимо стройную.
Усилием воли оракул просит у космоса, повернуть песок на запад. Сознание мгновенно ныряет в поток салатового цвета песка. Бурная река и Ванг части целого, одного звучания - сплетенной мелодии гармонии и ритма космоса. Песнь песка заскрипела на заднем фоне и Ванг подхватил её, сливаясь все сильнее с песчаной стихией.
Песок и оракул – не делимое целое. Ванг усилием воли поворачивает поток на запад, к ущелью немых. Груда песка снисходительно подчиняется.
Ванг Кар вспоминает собственную песнь, чтобы вернуться в тело. Отказавшись от могущества песка, напевая, оракул сворачивает остальные звуки и молниеносно возвращается в тело.
Руки Ванга впиваются в воздух шатра.
- Ученый бросился в костер - сообщил Туб, вытирая слезы.
За шатром верный рукудабр – стоя на дыбах воет от горечи потери хозяина.
Белое солнце в лазури неба играется лучами. Желтые облака неспешно крадутся на север, гонимые, наполненным запахами, ветром. Рассекая песчаную планету салатовой лентой, ползя червем, песок идет на запад.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 107
Замечания : 0%
Жирдяя нестерпимо плющило.
Обжигающие лучи божественного света яростно впивались в глаза его, пронизая насквозь их склизкую мякоть, и бия прямо в мозг, доводили последний до состояния кипения. Казалось, еще немного, и череп, не выдержав непрекращающегося сумасшедшего бурления, разлетится мелкими черепками и ошмётками, пачкая стены маленькой, пустынной кухни.
Согнувшись в три погибели и обхватив голову руками, Жирдяй что есть мочи вдавливал её в колени, интуитивно намереваясь внешним давлением здержать нарастающее давление внутри. Лицо его покраснело от натуги и недостатка кислорода, а жилки на висках набухли мощными удавьими канатами, клубясь своими невидимыми длинами, сокрытыми в плоти бренного тела его.
Жирдяя беспощадно долбил Металлический трип.
Возьмите в равных пропорция гидрохлорид метамфетамина и N-диэтиллизергоиламид, отсыпьте около трети чайной ложечки смеси в хорошо настоявшийся отвар земляного чая, и как следует перемешайте. Затем, залпом опрокиньте божественный напиток и приготовьтесь к штурму врат Эдема собственным лбом.
Позже, ощущая во рту привкус не то крови, не то ржавчины, сыпящейся из ваших мозгов под гулкими ударами височных тамтамов, вы поймёте, за что Металический трип получил своё название, но это понимание не будет иметь уже никакого значения. Ибо в этот момент самый простой участок адский дороги - участок муки физической - уже закончиться, и назчнется новый мука, имя которой - Страх.
Жирдяя трясло от страха.
Сознание его, избитое огненным бичём божественного света, свернулось клубочком где-то в придонной тьме, и казалось столь крохотным, что даже элементарные задачи были уже неподсильны ему. Ощущение этой крохотности и беспомощности было столь явственным, что Жирдяй ощутил, как его сознание - нет, как он сам - обхватив колени руками, сидит на дне тёмного широченного колодца, невероятно огромного в диаметре. Колодец наполнен прозрачной и безвоздушной пустотой, безветрием и безразличием, в которой он, Жирдяй, медленно задыхается.
Ужас обуял его, и сковал члены его, и даже рукой не мог он пошевелить отныне.
Внезапно, в непроницаемой доселе тьме, невыносимо далеко от его свернувшегося клубочком тела, показалось Жирдяю, что видит он едва заметное просветление среди сплошной материи отсутствия чего бы то ни было. Напрягая обожженные глаза свои, всматривался он пристально в эту бездонную черноту, чтобы после невыносимо долгой паузы небытия увидеть наконец крохотный прямоугольник слабенького свечения.
Дверь.
Не раздумывая, не колеблясь - как всякое животное, действующее в моменты величайшей опасности моментально и наиболее очевидным способом, - Жирдяй, превозмогая оледенение холода, начал маленькими рывками, маленькими, но непрерывными рывками, продвигаться к двери.
Прошла, кажется, целая вечность, прежде чем он уткнулся лбом в тяжелое дерево, пахнущее лаком и трухой, гладкое и неожиданно теплое дерево двери прямо посреди этой ледянящей тьмы безграничного ужаса. Снова и снова ударял Жирдяй руками, лбом, и даже, приподнявшись на локте, ногою в это древесное тело, прежде чем дверь с хрустом и стоном отворилась.
Божественный свет ударил в обожённые глаза Жирдяя. Божественный, согревающий свет пролился сквозь их запекшуюся мякоть в кромешный мрак души его. Теплом и мягким светом обволокло сознание Жирдяя, мягко затягивая тело его через порог открытой двери.
Блаженное чувство невесомости охватило Жирдяя. Блаженство и невесомость, покой и тепло, свет и божественная ласка.
Все ещё слегка покачиваясь от недавно пережитой муки, Жирдяй поднялся на ноги и, вновь становясь человеком, шагнул в проём...
Через сорок минут, раздавшийся телефонный звонок разбудил дежурного санитара отделения городской больницы.
Записав адрес и фамилию звонившего, дежурный направил к месту происшествия скорую помощь, оказывать бесполезную, скорее всего, помощь какому-то пьяному идиоту, вышедшему прогуляться через окно седьмого этажа.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 797
Замечания : 0%
Мешочек с песком вместо души.
Жизнь – это одиночество.
Рэй Брэдбери «Вино из одуванчиков».
1.
Серые улицы города переполнены слепыми людьми. Они идут по дорожкам вдоль проспектов парами, небольшими или большими группами. То, что надрывает их лёгкие и срывается хрипотцой с глоток, они называют позитивом. А зловонная жидкость, что выплёскивается из так называемого рта, больше похожего на рваный сфинктер – общением.
Юджин стоял на перекрёстке один. Он отогнул рукав джемпера и посмотрел на циферблат часов. Еще несколько минут. Юноша засунул руку в карман джинсов и посмотрел в конец проспекта. Там нетерпеливо моргал красный глаз светофора и группка людей вальяжно переходила через дорогу – сейчас бы самое время. Потом перевёл взгляд на противоположную сторону улицы. На Юджина двигалась гудящая толпа. Что-то не так.
Как и всегда юноша не понимал, что они выкрикивают, для него это просто шум на неуловимых частотах. Но это не мешало узнать в поведении толпы чрезмерную возбуждённость. Через некоторое время Юджин увидел девушку в толпе. Она определённо выделялась из всех. Короткая стрижка, большие напуганные глаза. Юноша сощурился. Но не только ведь в этом её отличие. Да, все девушки города ходили с одинаковыми причёсками, у всех были длинные волосы. Но это не то. Наверно, всё же глаза. Они полыхали на фоне безжизненных глаз всех, кто её окружал.
Юджин присмотрелся. Толпа волокла девушку в своём потоке и что-то яро доказывала, а девушка испуганно переводила взгляд с одного на другого, пыталась что-то объяснить, но её не понимали. Не понимала и она.
Юджин улыбнулся.
Ещё раз быстро посмотрел на часы. С конца проспекта доносилось тихое гудение. Вот оно. По широкой дороге, по направлению к Юджину, двигался здоровенный агрегат. Он мерно катил перед собой тяжёлый вал. Перед ним толпа молодых неторопливо переходила дорогу, что-то весело обсуждая. Вал сровнял толпу с асфальтом и неторопливо поволок за собой кровавую дорожку – вверх по проспекту.
Девушка замерла, всё ее внимание занял здоровенный агрегат, под который тащила девушку толпа невидящих людей. Она медленно перевела взгляд на противоположную сторону улицы, за ней наблюдал юноша. Он шевелил губами, пытаясь, что-то передать, но его голос заглушал возмущенный рев толпы. Девушка проследила за указательными пальцами обеих рук юноши, это знак столкновения на языке немых, другого она не уловила.
- Не сопротивляйся! – послышалось, когда толпа приблизилась к перекрёстку.
- Что?!
- Не сопротивляйся, говорю, - крикнул юноша и двинулся навстречу.
2.
Десять этажей вниз – плевок чмокнул бетонный отмосток под окнами. Значит, если вот так шагнуть с бортика – здравствуй, бетон, солдатиком в преисподнюю. Представляю, как складывается зонт. Усилие, надламываются крылья. Зонт привык, а для человека это противоестественно. Потому на деле лишь ломаные ноги и бардовая каша из мозгов.
А если оттолкнуться и прыгнуть немного вперёд? Там дальше – земля, газон, всяко не бетон. По толстому стеклу сползает капля воды. Слизываю её.
Сейчас я стою здесь, на краю крыши, перебираю в голове мысли, а шагни я туда – всё закончится. Но как такое может быть? Было – и нет. В наушниках играет композиция Other lives – «For 12». Скачущая мелодия эхом вокала вплёскивается в уши. Я – точка отсчёта своей реальности. А там – впрыск в кровь бешеной дозы адреналина, сила притяжения в борьбе с потоком воздуха и ощущение силы сталкивающихся тел в действии; когда одно – лобовое стекло мчащегося автомобиля, а второе – мошка навстречу в потоке ветра. Наверно, что-то похожее на взрыв. Маленький и, возможно, бессмысленный для окружающих, гигантский – для тебя самого. Пока это не касается тебя, об этом можно просто потрепаться, пофилософствовать о перерождении. Но что бы там ни было, это – конец одной из миллиардов систем отсчёта. И темнота. Никаких мыслей, никаких эмоций.
Я не верю в перерождение. Вся энергия уходит в смерть. О смерти люди, вероятно, слишком много говорят, но, возможно, это просто вязкое и тёмное ничто. О том, чего не понимают, всегда много говорят. Часто – впустую. Ведь вал катка не разговаривает с людьми, он неторопливо едет своей дорогой, подминая под себя тела потерянных в этом мире людей. А когда уж они там перестают что-то чувствовать, неизвестно. И как оно там дальше – тоже. Подобные размышления посещают меня после таких дней.
Представляю скрюченное тело там внизу. Неуклюжая соринка в мазуте: вызывающая ужас у окружающих и уже не имеющая к тебе никакого отношения. Никакого сострадания, никакого желания понять - только отвращение, ведь тело, напоминающее бифштекс, это выглядит как минимум противоестественно со стороны. И, может, страх.
Нет, у меня не было цели убиваться. Сегодня слишком необычная ночь. Отставляю стакан на бортик крыши. Сажусь, свешиваю ноги вниз и осторожно впускаю в лёгкие медленный мазут ночи. С закрытыми глазами, наедине с запахами просыпающейся природы.
Человеку нужен цикл, как и всему в природе. Она рождается к середине весны и умирает под конец осени, среднестатистический человек привык умирать после полуночи и рождаться рано утром. По таким меркам я – зомби. Сейчас – три ночи, а это, как говаривал Брэдбери, особое время. Скорее всего, даже наверняка, он был совой. Иначе откуда в его рассказах столько волшебства? Ведь его не услышишь днём – люди загораживают собой всё свободное пространство. Но и откуда им понять, что такое ночь?
Одна из причин, почему я люблю ночь – в ней нет людей. Они готовятся к следующему бездумному дню, сонные мошки в потоке ветра.
Нажимаю «Паузу» и вытаскиваю наушники. Тихо шевелится природа: земля впитывает остатки талого снега, а если повезёт, удастся уловить затянувшуюся возню зимы, которая путается в ветках-костяных-пальцах. Так мертвецы цепляются за воздух, который им уже не принадлежит. Зима в моём сознании – мертвец. Мертвец, которого я еле переживаю каждый год.
Рулетка запущена. На подходе следующая ступень, уходящее совсем скоро остановится в прошлом. Дни солнца и пушистых хлопьев зимой отгораживают на какое-то время мой мешочек с песком от замораживающей паузы жизни, а песку нужен жар, иначе конец. Это пустое беспросветное спокойствие въедается в черепную коробку: останавливает кровь в сосудах, заковывает сознание в четырёх маленьких стенах.
В уши вливается возрастающее гудение. По телу пробегаются горячие мурашки и всё снова стихает. Вспоминаю о басовой струне (или показалось?), которая тянется от мозга куда-то вглубь. Не представляю, где у этой струны конец, но когда сталкиваешься с чем-то до боли родным, гудит где-то в области солнечного сплетения; и ещё отдаётся щекоткой от остаточной вибрации в ладонях. Три, или даже все четыре, дня кряду она не издавала ни звука, пульсируя только иногда густой болью в висках. Подцепляю её большим пальцем.
Нетерпеливо глотаю бесконечную тишину. В ответ получаю эхо грохочущего по далёким рельсам трамвая, который торопится в депо. Порыв ветра. Возрастающее низкое гудение. Дёргаю ещё. Струна всё-таки поддалась. Это она, не показалось. Раздражённо дрогнула, и низкое ворчание потекло вниз по порогам громкости. Упругая, не пасующая перед чужим давлением струна, наконец, ожила. Облегчённо вздыхаю. Обыденность, обессилев под натиском музыки, отступила в сторону. Я в пространственно-временной воронке, на своей собственной частоте. В такие моменты всё происходящее вокруг объединяется в бесформенное тельце и неистово бьётся в толстое стекло; доносятся глухие удары и невнятные восклицания, со временем становящиеся всё глуше, пока совсем не выпадают из каналов восприятия. Только музыка и зеркала возвращают меня в состояние равновесия. Иногда люди. Но людей уже давно нет в этом городе. Те слепые, что тут ошиваются, больше напоминают потерявшихся пришельцев.
Бессмысленность пустых звуков, вылетающих из обыденных уст людей изо дня в день, распылилась мурашками и пробежала по всему телу ворохом к загривку. Пальцы зарылись в волосах. Пальцы не моей руки? Я вздрагиваю, но боюсь открыть глаза. Боюсь упустить момент.
Чувствую подушечками тёплый пластилин воспоминаний, упругий, но поддающийся любому моему прикосновению. Запускаю руку глубже – холодок. Щипающий кончики пальцев и стягивающий пластинки ногтей страх, забившийся в глубину подсознания. Ещё глубже – в самый мешок с горячим песком. Вот оно. Сцапываю побольше, так, что боль маленьких суставов между фалангами перетекает в натужный скрип.
- Где мой песок? – слышу сердитый голос рядом с ухом. Отшатываюсь и нехотя открываю глаза. Рядом сидит девушка, вглядывается в мои глаза, как будто может заглянуть за самые радужки. Снова чувствую, как рука пробирается внутрь.
- Стой… - отодвигаюсь и внимательно слежу за мельчайшими изменениями на ее лице. Она нахмуривает брови, отчего ее глаза становятся смоляными. У меня перехватывает дыхание.
- Та адова машина сегодня днём. Какого черта вообще произошло?
- Ты, верно, знаешь, что это за существа ходят по улицам? – улавливаю ее вздох. Опускает голову.
- Обычные люди, - бубнит еле слышно.
- Обычные, - передразниваю и тайком наблюдаю за ее реакцией. Никакой реакции. Меня это удивило. Помню, девушки начинают кривляться.
- Я не понимаю этот город, веришь? Как будто в другом потоке двигаешься. – Внутри довольно заурчало существо, расправило лапки, улеглось поудобней и настроилось воспринимать. - Он сам себя заковывает в железную клетку с шипами. Кусок мяска в мясорубке, ручку которой сам же и крутит. Говорит - любовь это прекрасно, а идёт и пытается причинить какую-то боль "любимому", доказывая что-то там своё. Говорит, она окрыляет, а чуть позже сидит за углом, отрезает себе эти крылья канцелярским ножом из мусорного бака по соседству. Люди говорят о доверии и понимании, но в первую очередь стремятся разрекламировать себя, показаться с выгодной стороны, вместо того чтобы расслабиться и просто поболтать наконец по душам, - и негромко добавила, - а ведь еще всех остальных ненормальными считают. Меня сегодня чуть не растерзали.
- К черту ее, эту нормальность. Страшно делается - неужели нас всех на конвейере штопают? – попытался улыбнуться, но она была серьезна. На самом деле я был рад, что встретил ее. Давно ни от кого не слышал своих мыслей. – Песок это расщепившиеся камни, - зачем-то начал я, наверно, это эмоционально меня зацепило. Она повернулась и посмотрела на меня своими смоляными глазами. – Те, кого ты сегодня видела, таскают повсюду за собой эти камни. А у таких как ты есть небольшой мешочек с песком. – К нам незаметно присоединился Сальвадор. Мой кот. Я его заметил только сейчас, когда он обходил девушку с моей стороны, шевеля усами и принюхиваясь. Обошел ее со всех сторон, забрался на колени и начал бесцеремонно фырчать. Девушка улыбнулась и запустила пальцы в его шерсть. – Я думаю, что это наша душа, мешочки с песком. – Мне даже стало немного обидно, обычно Сальвадор игнорирует незнакомцев.
- Да. Я заметила, люди сторонятся тех, у кого есть мешочки с песком. Как будто чувствуют, что у тебя есть какое-то скрытое превосходство или ты что-то замышляешь. Ты пытаешься с ними поговорить, но они с каждой минутой только сильнее обозляются. А потом хватают… - она задохнулась в собственных эмоциях.
- Вот поэтому их полезно прореживать время от времени. Гуманизм гуманизмом, но слишком уж их много. Таких как ты в этом городе трое. До сегодняшнего дня двое было всего.
- Завтра тоже будет двое.
- Ты уходишь? – Сальвадор перестал урчать и поднял морду.
- Я не могу долго сидеть на одном месте. Здесь такой же город, как и сотня предыдущих. Остановлюсь, умру.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 353
Замечания : 0%
Это прекрасно.
Я запоздало, но объявляю дуэль открытой. Смотрите, читайте, вещайте, мы вас слушаем.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 255
Замечания : 0%
В дуэли участвует мой товарищ, что плюс. Но навязчивая реклама навязала мне отвращение к дуэли. Голос никому, читал никого.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 353
Замечания : 0%
Навязчивость - результат инертности и чуть нетрезвого состояния секунданта.
Но инертность - самое главное.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1138
Замечания : 0%
Я за творение chew, как-то больше по сердцу пришлось, да простит меня душа моя lokizzz, .Я тоже люблю ночь, когда нет людей. Что-то в её рассказе задело моё сердце, что-то такое родное и близкое. Спасибо за это chew, !
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 353
Замечания : 0%
Итак:
ошибки секундантэ и вялость комментирования дают мне право продлить голосование еще на неделю - то бишь, до 3-го включительно.
Погребение откладывается на неопределенный срок.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 107
Замечания : 0%
Ну, свой текст я бы точно читать не стал. Так что, это не вялое, а даже наоборот - неожиданно бурное голосование.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 29
Замечания : 0%
Голос за chew.
и песок и психодел - все на месте.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 129
Замечания : 0%
lokizzz
Самое близкое отношение к теме, но самое далекое отношение к психоделу (в том смысле, в котором понял его я). К сожалению я обычно тему рассматриваю просто как точку опоры для развития мыслей в любом направлении, а отстраняться от жанра мне кажется неправильным, ведь это уход от задания.
Сам по себе рассказ интересный до того момента, как дед спокойно сдается напору меркурианца и совершает ритуал, который может и убить его. Нужно было как-нибудь "заинтересовать" деда, придумать ему мотивацию. Зачем меркурианцу знать, куда пойдет песок, тоже хотелось бы узнать. Все равно у Вас получился самый приключенческий рассказ, так может его доработать, забыв о психоделе, а сделав просто интересную фантастику? Образ меркурианеца, сидящего на рукудабре и читающего книги мне понравился.
Как дед сливается со Вселенной, чтобы добиться движения песка, мне тоже понравилось. Непонятно зачем Вы "убили" меркурианца. Цель? Чтобы вложить в рассказ смысл "не лезь туда, куда тебя не просят?" Потому что не сильно заметно, какую Вы хотели мысль-то донести. Пришел меркурианец, упросил деда совершить ритуал, дед нехотя совершает его, а проситель умирает. Хотелось бы конца поинтересней или попонятней.
несколько рюкзаков наполненные до сыта вещами - мне кажется лучше "до верху"
Мрек в конвульсиях извиваясь, как ползущая змея. - Предложение какое-то незаконченное.
Конструкт
После долгих размышлений, я решил, что Ваш "психодел" самый психоделичный :). Я имею в виду стиль написания. Но, как это бывает почти во всех рассказах, меня разочаровал конец :))) Вроде бы рассказ правильный, не просто зарисовка, а движение ГГ к цели, к выходу в Блаженство, борьбе со страхом, преодолении его, то есть перс, плохой он или хороший, но он существует. А вот объяснительный конец со скорой помощью сделал рассказик на мой взгляд банальным. Получается, что психодел существовал просто в голове наркомана/алкоголика/психа, а реальность какой была реальной, таковой и осталась.
chew
Есть о чем подумать, читая Ваш рассказ. Люди частенько кажутся слепыми, действительно попадают под каток-судьбу, каток-обстоятельства, каток-общественное мнение и вдавливаются в асфальт-жизнь, бессмысленно размазываются по нему, да еще пытаются взять с собой "ненормальных" на их взгляд людей, которые носят не камни, а мешочки с песком. Из ненормальных они хотят сделать таких же слепых и серых людей, как они. У нас на работе есть уборщица, которая постоянно поет песни себе под нос. Она многих бесит.
К мешочкам с песком я не сильно проникся, не сильно понял связь камней и песка с людьми, но очень понравились размышления о жизни и смерти:
Quote Наверно, что-то похожее на взрыв. Маленький и, возможно, бессмысленный для окружающих, гигантский – для тебя самого. Пока это не касается тебя, об этом можно просто потрепаться, пофилософствовать о перерождении. Но что бы там ни было, это – конец одной из миллиардов систем отсчёта. И темнота. Никаких мыслей, никаких эмоций
Он шевелил губами, пытаясь, что-то передать, но его голос заглушал возмущенный рев толпы. - омонимичное предложение
бардовая каша из мозгов - сразу представляется мертвый бАрд и каша из его мозгов  Правильно "бОрдовая".
И очень понравился конец, потому что он с сюрпризом о коте. - Обычные люди ненавидят необычных. Оказалось, что кот Сальвадор тоже необычный людь.
А девушка собирается уходить, потому что этот город такой же, как другие (постоянный скиталец-страдалец, не может смириться, а значит - сильная личность).
голос за chew
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 107
Замечания : 0%
Quote (hamelioner) А вот объяснительный конец со скорой помощью сделал рассказик на мой взгляд банальным. Получается, что психодел существовал просто в голове наркомана/алкоголика/психа, а реальность какой была реальной, таковой и осталась.
Спасибо! У меня перещёлкнуло, наконец-то, и я понял, как надо было закончить этот рассказ. Да, вы совершенно правы, теперешняя концовка весьма убога, но и хрен с ней. Главное не ошибка, а вывод.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 467
Замечания : 0%
Голос за:
Quote (chew) Мешочек с песком вместо души.
Жизнь – это одиночество.
Рэй Брэдбери «Вино из одуванчиков».
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 353
Замечания : 0%
Убедительная просьба: хоть как-то аргументировать свой голос.
Я пока подумаю, принимать голос Moro или нет. Но наперед: мы голосуем за произведения участников, а не цитаты Брэдбери (сам его люблю, но, все же, стоит быть хоть немного конструктивными).
|
|
|
