|
|
|
Дуэль №428, проза: Санчес vs AlanaDargo
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Тема: На коленях перед ангелом
Жанр: драма
Условие: мрачный психологизм
Объем: свободный
Срок: 10 дней (пишем до 17 включительно)
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 883
Замечания : 0%
Андрей с тревогой посмотрел на небо. Серые грозовые тучи, наглухо забетонировавшие белки западного хребта, медленно сползали в долину. Казалось, что еще немного и эта многотонная плита с грохотом рухнет вниз, навеки погребя под своими обломками, ставшие уже ненавистными, ощетинившиеся еловым брезентом зеленые склоны холмов.
Он передернул плечами, на секунду задержал поднесенную ко рту сигарету и тут же, словно гоня от себя какие-то неприятные мысли, с чувством сплюнув в глиняное месиво, некогда именуемое дорогой, сделал глубокую затяжку. Если зарядит дождь - их шансы выжить практически сойдут на нет. Дирижер понимал это лучше чем кто-либо другой. Стас, Лисица, остальные ребята из отряда могли не догадываться, но он, должен был знать это наверняка. Конечно, всегда можно было уйти обратно в лес, однако подобное решение означало в условиях непогоды потерять единственную крышу над головой, оставить наилучшую обзорную точку в окрестности 60 километров, оставить провизию и боеприпасы, оставить их… Андрей перевел взгляд на двух, набирающих воду из ручья, монахинь, одетых в черные, испачканные землей рясы. Если они уйдут, сначала убьют этих двоих, а потом и весь отряд, изнуренный утомительными переходами, дождем, голодом… страхом… Уходить было нельзя.
Андрей бросил окурок в лужу и пошел обратно к церкви. Маленькая, сохранившаяся еще с незапамятных времен каменная церквушка с по-детски расписанными витражами и кое-где разрушенной кладкой, стала их единственной надеждой на спасение.
- Стас, слезай. Помоги им, и собери всех внутри.
Рослый, широкоплечий сержант, с неожиданной для своих богатырских габаритов ловкостью соскочил с огромного, поросшего выгоревшим на солнце красноватым мхом каменного валуна и, в два мига преодолев расстояние до ручья, с учтивостью предложил женщинам свою помощь.
Спустя 10 минут отряд выстроился вдоль потрескавшегося от старости крохотного иконостаса внутри храма. Андрей по обыкновению достал боевой нож, и слегка помахивая им, словно держа в руке дирижерскую палочку, обошел солдат. Из десяти участников разведгруппы осталось шестеро. В штабе, как это чаще всего и бывало в таких случаях, словно боясь предать огласке реальные масштабы происходящего даже участникам операции, неверно просчитали предполагаемые силы противника и место высадки. Казалось, что за 3 года войны к подобным ошибкам привыкли все кроме захлебывающихся слезами матерей, то и дело получающих по вине аналитиков, допустивших «незначительные неточности в расчетах, в силу воздействия неподдающихся вероятностной оценке факторов», заказные письма с красными гербовыми печатями Минобороны. На этот раз «допустимой погрешностью» стали четверо восемнадцатилетних пацанов, для которых это задание было первым. Четыре жизни, принесенные в жертву чьим-то, сугубо частным, интересам, посылаемые в бой под лживыми лозунгами, за грязные, пропитанные нефтью и кровью деньги. Еще четыре жизни, на его, Андрея совести.
Воцарилась тишина, изредка нарушаемая хрустом одежды и потрескиванием огня тоненьких восковых свечек, мерцающих по двое-трое возле старых, поблекших от времени икон. Обманчивое спокойствие храма, действовало расслабляющее. Безумно хотелось отбросить в сторону все формальности, внезапно давшую о себе знать, усталость, напряжение последних дней и насладиться (возможно, что и в последний раз) атмосферой мира и уединения. Хотелось хотя бы на минуту заснуть, но сперва необходимо было что-то сказать. Нужно было поставить очередную задачу, дать очередной ориентир, надежду, за которую эти пятеро будут цепляться зубами.
- В связи с погодными условиями вертушка прилетит только завтра к обеду, - стараясь говорить как можно увереннее, начал Андрей, - Наша боевая задача – с минимальными потерями продержаться до прихода борта. В связи с этим, как командир отряда, приказываю: занять оборону, на улицу без особого распоряжения не выходить, Лисица, берешь Костю и через те окна ведете постоянное патрулирование местности. Стас с Тополем – просмотреть и распределить оставшийся боекомплект, Усатый – помогаешь монахиням по хозяйству. И, да, с этого момента не курить. Вопросы есть?.. – Андрей обвел взглядом лица солдат: здоровенную ряху Стаса, острою, угловатую физиономию Лисицы, голубые, совсем еще детские глаза Усатого... все как один смотрели перед собой выражая абсолютное внимание и желание исполнить любой приказ, - разойтись! Разведчики мгновенно разбрелись в разные стороны храма, выполнять только что порученные распоряжения.
Андрей подошел к одной из лавок и разложил карту. Расположенная на высоте почти двух тысяч метров, на краю обрыва, идущего вдоль ущелья церковь была идеальным укрытием. Казалось само время забыло о ее существовании и ее обитателях - этих двух, ни бог весть откуда взявшихся монахинях, живущих абсолютно автономно, независимо от большой земли раздираемой войной и страстями.
Внезапно плеча Андрея кто-то коснулся, он обернулся и увидел перед собой бледное, сплошь покрытое морщинами лицо сестры-настоятельницы.
- Напишите тут их имена, - старушка протянула ссохшейся дрожащей рукой отсыревший клочок бумаги и покосилась на аккуратно сложенные вдоль стены рулоны, плотно обернутые тканью плащ-палатки, - надо бы службу справить, а то не по божески это…
- Бога - нет! – зло сквозь зубы процедил Андрей, но все же взял бумажку и, бегло написав имена, вновь погрузился в размышления над картой. Главная опасность исходила с юго-запада, где лес наиболее близко подходил к церкви и под укрытием разбросанных в большом количестве курумников недоброжелатель мог легко вести прицельный огонь…
… Боже наш! Ты, по неисповедимым судьбам Твоим – донеслось до уха Усатого, помогающего второй монахине протирать иконы и убирать отгоревшие свечи, - посылаеши Ангела смерти под кровом его… овомуже на поле брани… и смертоносныя силы…такову приемлют смерть защитники веры и Отечества.
Молим Тя…
- Что это она делает? – с нескрываемым удивлением в голосе шепотом обратился он к совсем еще молодой девушке с большими, полными смирения карими глазами и длинными, то и дело выбивающимися из под платка, черными, как смоль, волосами,
- Молится за покой братьев ваших, чтобы их души могли предстать перед Господом.
- Красиво, как музыка, Дирижеру должно быть понравится. А ты в это правда все веришь? – после небольшой паузы недоверчиво спросил Никита, за свой юный возраст и, порой, чрезмерно важный вид, в насмешку прозванный в отряде «Усатым».
- Конечно – слегка улыбнувшись, ответила девушка, - Бог он везде, он все видит, всех любит, всем воздает по Вере их…
- Да уж, всех любит… - посмотрев на рулоны, протянул Усатый, - А ты тут родилась?
- Смешной ты – рассмеялась девушка, - почему же родилась? Я в той жизни в внизу, в деревне росла. Хотела, как выросту врачом стать. Меня в миру «Ариза» звали, это «Говорящая от имени Аллаха», по-вашему.
- А сейчас ты как мы – на войне что ли? – подловил Никита.
- Нет, конечно, на службе у Господа нашего, во благо душ праведных рабов Его.
- Иисус же не ваш бог?
- Солнце одно на небе, и всегда останется Солнцем, как бы его люди не называли…
- Я тоже в миру врачом хотел стать, - после небольшой паузы, вытирая пыль с одной из подсвечников, начал Усатый - Да не поступил. Сочинение на тройку написал. Представляешь?! Видела, каким почерком они рецепты выписывают? Далось им это сочинение…
Ариза, едва сдерживая смех, прижала к груди маленький образ Николая Угодника в серебряном окладе и, что-то бегло прошептав, трижды перекрестилась.
- Мы все в миру другими были. Костя - автослесарем, Димка – вебдизайнером. Один Лисица как был прохвостом, как и остался. В миру… Я и забыл, что это значит. Есть ли он вообще этот «мир» или, пока мы тут по лесам бегаем, уже и никакого мира не осталось.
- А ты возьми вот свечку, да помолись за здравие своих близких, за здравие всех людей на Земле, глядишь, и мир спасется, - девушка вынула свечу и, подавая ее, пристально посмотрела в глаза Усатому.
- Что говорить-то?
- Что сердце подскажет.
Никита взял мягкую восковую свечку и, держа ее высоко возле груди, стал неторопливо обходить иконы, выбирая подходящую. То и дело его глаза встречались с печальным, словно вопрошающим взглядом неизвестных стариков и женщин с младенцами, одетых в расшитые камнями в форме крестов странные, ужасно, как казалось, непрактичные, неудобные одежды. Все они словно чего-то ждали, все следили за каждым его шагом, за каждой мыслью. Наконец Никита остановился возле иконостаса напротив чудаковатого изображения мужчины с длинными, спадающими на плечи, русыми волосами, огромными крыльями за спиной, не в пример предыдущим, одетого в кольчугу и держащего в своей руке меч.
- Эээ, здрасти, - замялся Усатый, плохо скрывая нахлынувшее вдруг волнение, - мы с тобой как бы братья, как я вижу, и ты в пехоте сапоги до дыр стоптал. Ты помоги нам, а? ну чего тебе стоит? Ты же знаешь, как пожить хочется, как нас дома ждут, как мамка рада будет, ну зачем мы тебе? С нас же и брать то нечего, я ж и пожить то не успел толком, ничего окромя Суздали не видел, сразу сюда, в горы эти чертовы билетик свой счастливый вытащил. Не хочу я, Господи, так же под брезентом валяться, не хочу умирать раньше времени! – из голубых, чистых глаз несостоявшегося хирурга вдруг хлынули слезы, - Страшно, понимаешь! Страшно смотреть на все это, а глаза закрою – еще страшнее, я ведь и спать уже боюсь, кажется что, все! Снайпер или растяжка. Что вот он –конец, вот она, моя смертушка с автоматом . Зачем эта война? Для чего она тебе? Ну не может же быть, чтобы вот так! Чтобы Димка не вернулся! Чтобы Олега сын так ни разу и не увидел. Чтобы все мы здесь сгнили, чтобы нас как баранов по кускам в гробы нашинковали и домой отпра-ви-ли!!! - из груди юноши вырвался протяжный крик, он повалился на колени и, закрыв лицо руками, стал громко плакать. Все замерли и с недоумением уставились на иконостас.
Первой опомнилась старушка-настоятельница, громко шоркая по каменным плитам, засеменившая к Усатому. Подбежав, она обняла его и, поглаживая жиденькие волосики, стала просить опомниться: «Ну все, все, сынок, тихо… тихо, успокойся сыночек, Господь не позволит, Господь отведет…». Следом подоспела Ариза. Вдвоем они подняли Никиту, помогли ему усесться на лавочку и тихим голосом затянули какую-то молитву.
Чувствуя смущение, стараясь не сталкиваться взором с покрасневшими от слез глазами Усатого, мужчины вернулись к прерванным случившейся истерикой делам. Андрей был в ярости. По вине этого мальчишки страх, давно поселившийся в сердцах каждого из его подчиненных был озвучен, был признан как факт, более того, он оказался сильнее одного из них. В глубине души, все они боялись, боялись умереть, умереть бессмысленно, так и не поняв, за что и с кем они сражаются. Это была не война, даже официально происходящее называлось «Операцией», операцией, на которую с обеих сторон тысячами сгонялись такие же, как Усатый, неудавшиеся врачи, еще вчера сидевшие за школьной партой. Никто из отряда не понимал, из-за чего их заставляют с оружием в руках идти и убивать людей, говорящих с ними на одном языке, еще не так давно учащихся по одним и тем же учебникам, жившим в одной огромной, дружной, казалось, непобедимой стране. У каждого из них была своя причина оказаться здесь, но не было малейшего, какого-либо разумного повода продолжать эту войну, ставшую способом наживы колоссальных состояний и политических очков. Ни единого, кроме приказа, отданного сверху и не имеющего право на обсуждение…
Незаметно наступила ночь. Безоблачное небо наполнилось треском цикад и тем самым, особенным для гор, печальным мерцанием Млечного пути, когда наиболее остро ощущаешь свое одиночество, свою мизерность и в тот же миг – очевидную связь с этими звездами, с этим огромным, находящемся в незыблемом покое мире.
- Стас, а ты в пришельцев веришь? – полушепотом спросил Тополь
- Верю конечно. Они и сейчас из леса за тобой наблюдают в свои зеленые марсонокли и плазменные прицелы. Нас сюда с тобой и послали, с пришельцами бороться, поэтому и по телевизору правду не говорят – народ жалеют.
- Да чего ты смеешься. Я же, ешкин, тебя серьезно спрашиваю – веришь али нет?
- Ну али серьезно, то не знаю. Я Максим, как школу закончил в военное училище поступил, потом женился, потом Светка с Ленкой появились. Мне если честно не до этого было. Это у вас там, на юрфаке, можно пофилософствовать. А у меня другая философия была – жизненная – пока жрать в доме нечего ни о каких пришельцах речи вести некогда.
- Скучный, вы человек Станислав Семеныч!
- Куда уж нам.
- А я помню в детстве, вот также, ешкин, на даче из окна смотрю и думаю – интересно среди этих миллиардов планет (я ж тогда не знал что это и не планеты вовсе) есть хотя бы одна, на которой, как и на нашей, есть жизнь, с которой, быть может, в эту саму секунду какая-то маленькая девочка (я почему-то, ешкин, все время девочку представлял) смотрит на меня…
- Вот ты, Тополь, потому и холостой до сих пор, что ту девочку с Альфацентавры с антенкой на голове и тремя красными глазками ждешь, - рассмеялся Стас.
- Я, Стас, потому холостой, ешкин, что не хочу, чтобы мои Светка с Ленкой в медальки да ордена играли, после того как их папку какая-нибудь скотина пристрелит, а им только китель на память и останется…
- Дурак что ли? – побелел Стас, - думай что мелешь, кретин.
- Извини, заговорился, - Максим выхватил из коробки очередной магазин и, ругая себя за собственную бестактность, начал с особым рвением шпиговать его патронами.
Часы тянулись один длиннее другого. Андрей раздал ребятам скудный сухпай, справился о здоровье и усталости. Пообещал, что скоро все кончится, что скоро они все вернутся домой. Андрей привык давать обещания, которым не суждено было сбыться. На войне делать это легко – при хорошем исходе вам будут благодарны, при плохом – никто не придет и не спросит. Разве, что во сне… Просто, как и в политике. Спроси сейчас, куда бы он пошел учиться после школы, Андрей бы, не раздумывая, выбрал политтехнологи, а не дирижерский факультет питерской консерватории. Вообще, будь на то возможность, многие из своих поступков он бы сегодня не совершил. Не разбил бы любимую мамину вазу, пряча в нее конфеты, ни когда бы не позволил в тот сентябрьский вечер Юле уйти к другому, не бросил бы учебу ради слепой мести за смерть старшего брата, став марионеткой в руках седых, едва вмещающихся в парадную форму генералов. Андрей предпочел бы не брать на свою совесть жизни этих четырех пацанов, убитых прошлой ночью, как и жизни всех вверяемых ему солдат, не вернувшихся домой. Дирижер считал, что все они умирали по его вине, потому что шли под пули, в том числе и ради его мести, потому что он доводил до них глупые, недальновидные, некомпетентные приказы и распоряжения, присылаемые из штаба, он вселял в них уверенность, он собственным пример показывал, как должен сражаться русский солдат…
Желая занять себя хоть чем-нибудь, с единственной целью – прервать разбушевавшийся приступ самоедства, Андрей вскипятил воду и, прокалив нож, начал бриться. Ему вдруг захотелось хоть так-то внешне отличаться от тех животных, что придут за ними с первыми лучами рассвета, чтобы в случае смерти не было ни малейшего шанса спутать его с одним из боевиков. Поставив зеркало поверх иконы Божьей Матери, он стал медленно скоблить свою щетину, наблюдая за причудливой игрой теней на полных печали, вдумчивых суровых лицах святых.
- Это великий грех, в храме закрывать лицо Божьей Матери, - услышал он за спиной упрек настоятельницы.
- Людей убивать – вот великий грех, - огрызнулся капитан, - резать их, как свиней, на бойню отправлять, оставлять их в беде – вот грех.
- Все беды на земле начинаются с малого. Воздавая злом за зло, лишь зло и преумножишь, - сурово ответила женщина.
- Много ты зла в своей жизни видела! Живете тут, как на другой планете, одни горы, да бараны. Такая же ветхая, как и весь ваш Ветхий зовет.
- Зря вы так, - нежно промолвила Ариза, вмешавшись в разговор, незаметно подойдя к Андрею и обхватив тонкими пальцами его кисть, сжимающую рукоять ножа. Второй рукой она убрала зеркало, произнесла что-то шепотом, и, повернувшись лицом к Дирижеру, выхватила клинок из ослабившей хватку ладони, - сестра Агафья всех родственников в большую войну потеряла. Ей тогда всего 7 лет было. Немцы кого не расстреляли - в плен забрали. Она одна уцелела, две недели по лесу бродила, за образом Пресвятой Богородица следовала, пока эту церквушку не нашла. Истинно, то чудо Господь совершил, не иначе, - девушка, покосилась на икону, снова что-то бегло прошептала и перекрестилась.
- А ты как же? – смягчив голос, поинтересовался Андрей.
- А что я? – с ноткой грусти промолвила монахиня, окунув острое лезвие в банку с водой - Еще задолго до того, как первая компания началась, меня отец сюда привез. Обещал вернуться, когда все закончится, да так до сих пор и едет. Нет уж его. Я вот есть, а его нет, все мы ведь не для себя, для любимых перед Господом защиты просим, поэтому и умираем раньше времени…
Наступило молчание, едва нарушаемое скоблящими движениями лезвия. Оба они погрузились в свои мысли, оба то и дело пытались украдкой заглянуть в глаза друг друга, в надежде прочесть, кем же был на самом деле этот человек до того, как в его жизнь вторглась война. Внезапно зрачки Андрея метнулись в сторону, привлеченные тонким, растянувшимся белой полоской вдоль всего ущелья облаком, показавшимся в узеньком оконце позади Азиры.
- Занять позиции! – взорвал воцарившуюся тишину крик Дирижера, - В окна не высовываться! Стас, Костя – забаррикадировать входные двери! Лисица, смотри в оба!
От закравшегося было в душу спокойствия не осталась ни следа. Церквушка мгновенно наполнилась всевозможными, усиленными в сотню раз акустикой помещения звуками, движением, чувством нависшей опасности и тревоги.
- Уведи Агафью, укройтесь позади, подальше от окон, - быстро, но с заботой в голосе произнес Андрей, указывая на алтарь за спиной и, отерев рукавом лицо, побежал на помощь Стасу.
Туман наползал медленно, словно с трудом отвоевывая каждый метр наполненного влагой пространства. Противоположные склоны и лес уже полностью были покрыты белой дымкой, и церковь, слегка возвышающаяся над ущельем, стала идеальной мишенью для боевиков. Разведчики выжидали. Застыв возле окон, прижавшись спинами к холодным, расписанным библейскими сюжетами стенам, они напряженно вслушивались, в происходящее снаружи.
Спустя несколько минут томительного ожидания в разбитом окне наверху, в нескольких сантиметрах от того места, где, затаив дыхание, укрылся Лисица, точно гигантский белый, всепоглощающий удав, показался первый язык тумана. Легко перемахнув через подоконник, он соскользнул вниз и, сожрав сантиметров десять потрескавшейся каменной кладки, стал осторожно, словно наблюдая за действиями присутствующих, заполнять пространство над алтарем. Следом сквозь щель в кладке пробрались еще две змейки, постепенно растекшиеся в полупрозрачную невесомую лужу. Через четверть часа вся церковь была пронизана белой паутиной тумана, обволакивающего скромное убранство храма и спасающихся под его сводами людей. Наступила полная тишина. Лисица закрыл глаза. Вызванный волнением гул в его голове сконцентрировался в висках и принял очертания, с каждой секундой увеличивающей амплитуду, пульсации, все более и более сливающейся с сердцебиением. По тонкому, острому носу снайпера скатилась капелька пота. Звук стал с болью отдаваться в ушах. Почему-то именно сейчас на память пришел тот день, когда Лисица впервые столкнулся со смертью. Это случилось задолго до армии, на заднем дворе школы. Как и везде в природе, в стае озлобленных, неспособных прощать обиды и чужое превосходство детей, выживает либо сильнейший, либо самый изворотливый. У тощего, болезненного Павлика, не было другого пути, помимо одного - любыми способами снискать защиту более влиятельных сверстников, чего он вскоре и добился, выполняя практически любые, зачастую отдающие криминалом, поручения пугающих одним своим видом отвязанных парней с короткими стрижками. Очень быстро Лисица стал «полезным человеком», хитрым, расчетливым, смотрящим на людей украдкой, сквозь слегка прищуренные веки…
Внезапно ритмичную пульсацию сердца нарушил грохот разбившегося стекла. Павел вздрогнул от неожиданности и молниеносно пришел в себя. Внизу прямиком под ним разлетевшись на сотни осколков при ударе о гладкие каменные плиты с оглушительным звоном, сопровождаемым женским криком, осыпался оконный витраж. Что-то круглое, напоминающее сдутый футбольный мяч, упало на пол и покатилось к алтарю. Ударившись о гранитное основание, предмет медленно, словно нехотя отскочил к центру и застыл в пелене тумана. Вновь наступила тишина. Участники отряда переглянулись и в замешательстве уставились на разбивший окно объект. По мере рассеивания застилающей центр храма дымки, мяч на глазах затаивших дыхание солдат стал приобретать очертания головы.
- Животные! Думают мы овцы!.. - выругался Стас, поняв, что перед ними, только что отрезанная, истекающая кровью голова барана. Исполин передернул затвор и, поддавшись первым эмоциям, вопреки запрещающему крику Андрея: «Нет, Стас! Не сметь!», высунулся в окно, направив дуло автомата в зияющую черноту. Не успел он спустить курок, как две пули со свистом вонзились в плотно облегающий грудь свитер. Стас сделал несколько шагов назад и, развернув корпус на подкошенных ногах, с грохотом упал набок.
Спустя мгновение раздался треск многочисленных очередей и звук разлетающихся стекол. Со стороны леса по церкви был открыт шквальный огонь из полусотни стволов. Пули, словно падающие звезды, проносились перед глазами, ударялись в стены, рикошетили, сшибали расставленные бережной рукой иконы и свечи. Храм превратился в огромную каменную кастрюлю, доверху забитую свинцовым попкорном.
Обстрел закончился так же внезапно так и начался. Андрей оглядел ребят – к счастью новых жертв не было. Все были в порядке, один только Тополь, кусая ладонь, глазами полными слез смотрел на испачканное кровью лицо Стаса.
Туман быстро рассеивался. Дирижер прислушался, осторожно высунул в окно дуло автомата и, подержав так несколько секунд, убрал обратно, протерев рукой. Металл был мокрым. Андрей закатил глаза и с досадой ударил затылком по стене.
Дождь становился сильнее. Его капли залетали внутрь сквозь разбитые окна, звонко стучали по крыше, портили и без того плохую видимость.
- Полезли черти, - не отрываясь от прицела, протянул Лисица. Раздался легких хлопок, - первый готов.
- Ну, ребятушки, с Богом! – Андрей заглянул в окно и, разглядев сквозь пелену около десяти темных фигур, отделившихся от леса, открыл стрельбу. Тут же, почин капитана поддержали и другие участники отрада. Послышались крики и выстрелы в ответ.
Стреляя короткими очередями, на несколько секунд высовываясь из окон, бойцам удалось замедлить, начавшийся было, штурм, однако полностью отбить нападение они были не в состоянии. Все больше и больше боевиков, похожих на больших черных пауков, расползалось по склону, прячась за одиноко стоящие деревья и разбросанные валуны. Звук выстрелов слился с шумом идущего дождя, и, превратившись в какую-то страшную, адскую какофонию, эхом разносился под сводами храма, сотрясая плотный, пропитанный едким запахом пороха и пота, воздух.
Внезапно автомат Усатого замолчал. Андрей бросил беглый взгляд в его сторону и увидел, как обмякшее тело Никиты грузно повисло в оконном проеме. В это же мгновенье в шею Дирижера вонзилась пуля, прошила ее насквозь и гулко ударилась в толстую деревянную балку, под которой затаились монахини. Андрей что-то прохрипел, отшатнулся от окна и, хватая рану рукой, повалился на спину. Темная липкая кровь, обжигая пальцы, хлынула на куртку. Стало тяжело дышать. Капитан словно во сне видел, как сверху над ним проносятся пули, как ожили и пришли в движение герои давно выцветших росписей старого храма, завращались звезды под полуразрушенным куполом. Андрей почувствовал, что его тело плывет по гладким плитам церкви, что к нему прикасаются теплые, нежные пальцы Юли. Что она снова рядом.
Сквозь шум выстрелов он едва слышал ее голос, ласковые, полные любви слова, идущие сквозь рану прямиком в сердце, согревая его впервые за долгие годы, заставляя расслабиться, закрыть глаза и заснуть… «…покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим… направляет … на стези правды … пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной…. сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни…»
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 382
Замечания : 0%
Че-т мне уже дезертировать хочется.
«Темные крылья ангела»
Дешевая вонь никотина ударяет в ноздри. Кислотой щиплет на языке, клубами призрачного тумана оседает на одежде.
Это последняя сигарета…
Я лгу себе, и улыбаюсь. Наверное, криво, как идиот. Плевать.
Мысли о вреде курения, посещают всё чаще и чаще. Я боюсь «старухи с косой», но продолжаю курить. Хотя, знаю и верю, что она придет за мной раньше, чем за моим дедом.
Подъездный сумрак выпускает из плена обыденности, скрипит в спину железной дверью. Осень дышит за шиворот, пробуждает мурашки, заставляет сутулиться и ускорять шаг. Неясные тени бараков падают под ноги, тянутся за светом фонаря.
Я иду и слушаю, как урчат бездушные коробки, разрывая воздух, размазывая по асфальту осеннюю грязь. Под ногами хрустит увядшая листва и отвечает на каждый мой шаг шорохом своей смерти.
Затягиваюсь, пускаю серую струю в небо. Дым застилает далекие вспышки клубных баннеров. Воспоминая о ночных похождениях, скользкими щупальцами проникают в голову... Скриплю зубами. Мне стыдно.
Когда я стал таким уродом? И возненавидел весь мир…
Мир роскоши, лжи и грязи.
Где один коктейль стоит дороже, чем моя жизнь. А люди потеряли ценность в глазах друг друга. Где с гордостью признаешься в пьянстве, и тайком пишешь стихи.
Осудят…
Это не прогулка, а бегство. И я понимаю, что бегу… Бегу за лекарством в страну иллюзий, в надежде уйти от повседневности. Прячу взгляд от прохожих, жадно глотаю отраву, и жду чудо, сказки…
Зачем?
Рука в кармане куртки сминает конверт. Я помню рисунок крыльев в углу письма. Каждую черточку, выведенную карандашом и затушеванную грязными красками. Строки, начерканные от руки, всплывают в памяти.
Письмо обещает рай.
Я не верю ни в ангелов, ни в демонов, хоть и ношу крестик. И всё же иду по адресу, желая убедиться… Ещё не зная ответа на главный вопрос.
Что ждёт меня там?
Но понимаю, этот день изменит мою жизнь. Поможет усвоить урок. Сказок нет, а желтый конверт, чей-то глупый розыгрыш.
Но я должен убедиться в этом.
И вот я здесь.
Железная дверь смотрит одним глазом. Звоню и отступаю на шаг, ещё храня надежду, что пошутил кто-то из друзей.
Тишина томит ожиданием. Жадно дышу дымом, растягиваю губы в улыбке.
Сейчас выйдет Денис?
Щелчок замка, раздается, как выстрел. Вздрагиваю. Дверь открывается, и появляется очаровательное личико девушки, шейка, плечико.
Стою как идиот, скулы сводит от улыбки.
Не такое чудо я ждал.
Смешные пружинки-кудри украшает вплетенная диадема из роз. Глаза цвета незабудок обегают меня с головы до пят.
- Стас?
- А вы…
- Ангелина, - перебивает она, и улыбается. Синева её глаз затягивает.
Хочу, но не могу отвести взгляд. Лучики, солнышко, звезды, небо всё утонуло в бездонной сини. Теперь и я там.
Но в этом есть что-то неправильное.
- Идем… - тонкие пальчики впиваются в запястья, и Ангелина ведёт за собой. Я наслаждаюсь очертаниями гибкого стана в белом струящемся платье, профилем её лица, сверкающей улыбкой. Она смотрит на меня и смеётся. Её смех, звонкий, хрустальный рассыпается осколками и проникает в сердце.
Мне хочется пасть перед ней на колени. Целовать подол платья. Она божественна…
Это неправильно, я её впервые вижу.
- Тебя что-то держит? – спрашивает Ангелина, и мелодия её голоса крошит все сомнения в пыль.
Нет, глупая девочка. Конечно же, нет!
Зачем мне возвращаться в мир серых будней и фальшивых улыбок? Я хочу остаться с тобой, пойти туда, куда ты поведешь. Мой ангел.
Она отвечает на мои мысли улыбкой.
- Готов? - шепчут её губы.
У меня по-прежнему нет ответа на главный вопрос, но я киваю.
Её пальцы соскальзывают, и она исчезает, как отражение в гладе воды, потревоженное волнами.
Это так, похоже, на сказку…
Цепляюсь за осколки разума, но никак не могу выстроить из них целостную картинку. Но стоит ли пытаться?
Ангелина свет и я хочу быть с ней. Все остальное тьма.
И она пробуждается.
Тенят щупальца, сковывает меня по рукам, пронзает мозг и грудь. Горечью наполняет рот. Я сглатываю слюну и падаю на колени. Что-то живое копошиться во тьме. Я должен бороться… Ради Ангелины… Зубы сжимают фильтр сигареты, рука тяжелеет. Сжимаю рукоять кинжала.
Откуда он?
Подрываюсь на ноги, и через мгновение что-то темное падает захлебываясь кровью. Кричит! Просачиваюсь во мрак и режу, как одержимый. Будто терзаю свою прогнившую душу. Рукоять в руке скользит от крови. Передо мной только шеи и лезвие, пускающее кровавые пузыри из глоток. Крики рвут тишину. Тьма покорна. Она ждет, когда я превращу её в фарш…
В этом что-то неправильное. Но мне всё равно… Так и должно быть.
Тьма должна умереть.
И когда падает последний противник, я замираю в центре зала, сглатывая горькую никотиновую слюну. Слушаю, как в тишине гудящей, как высоковольтные провода обрываются дыхания.
У моих ног трупы… Трупы людей…
Адреналин гоняет кровь по телу. Сквозь вату просачивается музыка. Вспышки неона бьют по глазам. Ложатся кровавой зарей на лица убитых, и гаснут в провалах открытых ртов, как в темном погребе, искажают искореженные муками боли черты, превращая их в маску боли. Будто из мертвых выдирали душу…
Меня пронзает дрожь. Колени трясутся. Тлеющая сигарета падает в красную жижу. Звенит о настил пола нож, на осколки, разбивая моё помутнение. Выдергивая из плена света в мерзкую реальность.
Я их знаю. Знаю! Знаю!
Едкая желчь подкатывает к горлу. Кажется, легкие сейчас вылетят из груди. Отступаю назад… Черная кровь, как лужи после дождя, хлюпает под ногами. Хрустят осколки стекла.
- Стас ты убил тьму, - шепчет голос Ангелины.
- Я убил друзей, - отвечаю севшим голосом, смотрю на испачканные в крови руки. Это неправда. Это кошмар! Кошмар из которого невозможно проснуться!
- Ты же знаешь, что они делали… Ты видел!? Вспомни!
Я молчу и смотрю под ноги. Вижу Дениса… Как странно. Ничего не чувствую.
Вспоминаю, что всегда считал его последней мразью. Он говорил, калеки не заслуживают жалости. Его любимая забава толпой избивать нищих. Старух, стариков, инвалидов… Ждущих подаяние у ног людей – на коленях… Как перед богами.
- Стас…?
- Кто ты? – поднимаю взгляд. За её спиной крылья. Черные крылья, измазанные грязью. Я не удивляюсь. Что-то умерло во мне. Кажется, я убил не только друзей…
Таким ли должно быть правосудие?
- Я ангел…
Качаю головой. Зачем она заставила меня это сделать?
- Тебе понравилось убивать, Стас?
Она ведь знает ответ. Зачем спрашивает?
Они не заслуживали жалости… И я её не заслуживаю. Такой же, как они. Ни чем не лучше. Падаль!
- Знаешь, почему ты здесь? Почему я выбрала тебя?
Отрицательно мотаю головой, и Ангелина продолжает шептать, как ребенку:
- Ты хотел очищения, Стас… Ты нуждался в свете. – Она делает шаг, полы её платье темнеют от крови. Алые вспышки окрашивают белую ткань в цвет зари. – Ты очистился. Останься со мной… - глаза Ангелины озаряют светом. – Ты хочешь служить мне?
Трясу головой, как в бреду, принимая правду. Этот мир полон грязи… Такой, что у меня под ногами. И кто-то должен запятнать себя кровью, во имя добра.
Я уже сделал шаг. Пути назад не будет.
- Хочу…
- Теперь ты веришь в ангелов, Стас?
Да, верю. Но у них за спиной темные крылья…
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 410
Замечания : 0%
Санчес, отличная работа. Прочитал как на духу. Проникся обстановкой полностью. Прочувствовал каждое слово. Но другого я и не ожидал. Как всегда на высоте.
AlanaDargo, дезертировать не стоит. Текст достойный. Очень даже достойный. Читать было интересно, захватывающее. Это большой, громадный шаг вперед. Очень хорошо.
Голос AlanaDargo.
Санчес, проголосовал бы за твое, но ты и сам понримашь, твои тексты шикарны, но у AlanaDargo меньше опыта и здесь она показала себя на высоте. Поэтому без обид)))
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 989
Замечания : 0%
Санчес, текст берет за душу, до дрожи просто...
AlanaDargo, хорошая работа, Жека прав!
выбрать трудно, потому как считаю, что каждый написал отлично для своего уровня.
но все же проголосую за первую работу.
Алене желаю дальнейших успехов!
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1847
Замечания : 0%
Санчес, это ужасно. Дочитал до
Quote Никита взял мягкую восковую свечку и, держа ее высоко возле груди, стал неторопливо обходить иконы, выбирая подходящую.
Не знаю, хватит ли у меня сил еще раз заглянуть в мирок к твоему труду. Язык - хорош, хотя ты часто используюешь одни и те же действия в диалогах. Например: "после небольшой паузы" использовал дважды в достаточно небольшом обрывке. Да и рассказ читается скучновато, хотя твой язык и построен через использование ярких тропов. Персонажи - блеклые, видно что написал за один присест. Ты их не проработал. Да и конфликт у каждого из них какой-то детский, предсказуемый. А может быть и предсказуемый потому что, герои все как один под копирку писаны? Начинается рассказ с помпезности ведущей к шаблонной описаловке, которая осадком дыма застывает в моих читательских легких и выгнать я её могу лишь кровавым кашлем. Пфф. Пока не зачёт, позже приму попытки к прочтению вновь. Огорчил ты меня.
П.С. а может меня просто бесит эта военная тематика с их привычным копи-паст?
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1847
Замечания : 0%
И вобще, действие ведущее к описаловке - банальщина. А в начале текста - двойная банальщина.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 883
Замечания : 0%
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 53
Замечания : 0%
Несомненно голосую за второе. Это сильно, это образно, это то, что запоминается.Да,есть кое-где острые края, но их сгладить легче легкого. Текст похож на водоворот в который затягивает.
Первая работа тоже неплохо выполнена в плане языка,но это как раз то, что называется гладкописью. Фильм бы я посмотрел, несомненно. Но дочитав до вооруженного отряда, я остановился. Было все это, было, было,было много раз.
Но вообще обе работы достойные. Что редкость в дуэлях,когда автору приходится подстраиваться под заданные рамки. Потому оба автора молодцы.
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
Первая работа, пусть и тягомотина страшно скучная, которая наряду с ошибками пунктуации, а то и орфо, размазывает по стенке киселем, является все же рассказом.
Вторая работа просто текст, перегруженный текст. Ледорубом пришлось вырубать в нем смысл.
Голос за первую работу.
|
Группа: РЕЦЕНЗЕНТ
Сообщений: 2190
Замечания : 0%
Дочитала, наконец, обе работы. Первую - с пропусками, признаюсь...
Очень трудно!
1 текст - мастерский, но для меня жутко скучный. Сюжет банален.
2 текст - свеже вычурен (это неплохо), пафосен и неопытен (вот это уже хуже), но в нём есть действия, взрыв (это совсем хорошо)!
Голос за 2 (Алёна - AlanaDargo) - только потому, что это личное достижение, стремление, напряжение, старание.
Но первая работа несомненно качественнее. И меня не удивляет скучность - писал матёрый (а у них часто так: слог, текст без сучка, без задоринки, но без души)
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 382
Замечания : 0%
Ребят. Я все-таки тоже не пять дней как пишу. Думаю личное достижение и "открытие мной Америки" не стоит оценивать. Оценивайте работу =)))
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
vigreen, вы будете голосовать?
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1847
Замечания : 0%
CREATTOR, да, я еще зайду.
|
|
|
