|
|
|
Дуэль №443, проза: Olly vs. Реквием
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Дуэль № 443
Olly vs Реквием
Тема: обыватели ада
Жанр: стимпанк
Срок: пишем до 26 ноября включительно
Авторство закрытое.
Работы отправлять сюда: natalia.creattor@mail.ru
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
L. U. N. G. S
Дымпанк
25 ноября 20** года
«Апокалипсис грядет.
Я знаю это совершенно точно. Чувствую атмосферу едкой обреченности, которая витает в воздухе подобно дыму. Холодная уверенность, как у тонущего парохода, не покидает меня с тех пор, как на нас свалилось проклятие, которое многие называют манной небесной. Ага, как же.
Меня зовут Артур. Я предсказатель с синдромом Кассандры. Вероятно, я один из нашего небольшого городка вижу, что дым, которым затянуло наши жилища – не дар, а предвестник конца. Все остальные смеются и гонят меня прочь.
Дело в невероятных возможностях, которые дает мистический дым. Это неиссякаемый источник энергии. С постройкой на холме у города здания Преобразователя жители нашего городка с простым названием N испытали всю прелесть технологического рывка науки: производительность наших машин выросла втрое, а значит, упали цены на все товары. Без исключения.
Я сам не техник, и не разбираюсь, в чем там дело. Знаю, что жить стало очень просто. Можно ни в чем себе не отказывать, ведь с недавних пор прилавки ломятся от товаров. Зарплаты, даже минимальной, хватает на жизнь богача.
Ну и что, что находиться не в наших, теперь уже герметичных, жилищах, а на улице без противогаза невозможно? Ну и что, что, тихо прижимаясь к мостовым, всеми улицами города N стелется яд…»
26 ноября 20** года
«Они мне не верят. Никто. А вся моя сущность вопит, что фенечки, которые вошли в моду, убивают нас. Все эти устройства, типа дымофонов, не требующих подзарядки в пределах города, или даже часов, экран которых в режиме ожидания затянут серой дымной поволокой…
Все как с ума посходили с этим дымом. Безумцы».
28 ноября 20** года
«Глупцы наладили производство гламурных противогазов: разнообразные модели, фасоны. С газовой трубкой и без нее. Модно сейчас ходить в пальто и противогазе с этой самой трубкой, желательно широкой и обернутой вокруг шеи на манер шарфа. Сегодня видел пару модников – расхохотался им прямо в линзы. Наверное, они посчитали меня сумасшедшим».
3 декабря 20** года
«Сегодня на улице ребенок, балуясь, стащил с себя противогаз. Личико тут же посинело и он захрипел, скорчился у ног перепуганной матери. Отправили в больницу на карете скорой помощи. Кучка зевак постепенно рассосалась, как будто ничего и не было. Такое впечатление, что жители постепенно теряют человечность за маской из противогазов и беспечной легкой жизни».
14 декабря 20** года
«Небо над городом сереет. И постепенно покрывается трещинами. А я ведь предупреждал!
На грудь давит, будто тяжелым прессом. Если так дальше пойдет, мы умрем от удушья.
Слепцы начинают понимать, что близится нечто неотвратимое. Думаю, паника не за горами».
18 декабря 20** года
«Вокруг царит разруха и полная анархия. Люди посходили с ума, ведут себя, как животные. Потерял в драке пару страниц из блокнота - с записями в период с 14 по 17 декабря. Кратко скажу, что сумасшедшие звери в противогазах, окутанные по колени дымом, похожи на чертей. Это какой-то кош….
…должен был спасаться бегством – у меня хотели отобрать противогаз. Это единственное, что хоть как-то гарантирует жизнь.
Небо походит на разбитое зеркало. Теперь-то уж каждый кричит об Апокалипсисе. А я уже смирился, и жду конца».
20 декабря 20** года
«Хотят уничтожить Преобразователь. Собрались огромной толпой. Пойду с ними – меня уже третий день мучает невыносимый кашель, так хоть создам иллюзию деятельности перед смертью».
21 декабря 200** года
«Наблюдал за взрывом на расстоянии примерно в километр от Преобразователя. Глаза слезятся, сложно писать из-за чертова кашля, который просто не прекращается. Небо сыпется нам на головы.
Интересно, что будет дальше?»
***
Некролог, отрывок
Выражаем соболезнования вдове Юрия Михайловича Семецкого, который скончался 21 декабря 20** года…
…окончательный диагноз – рак легких.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Машина
Маслянистая темнота за окном, а ней - желтые прямоугольники окон. Огарок свечи дотлевает в консервной банке. А за стеной: «Щелк, щелк, щелк»– передвигаются рычажки, «Ыр-р-р» – прокручивается ручка арифмометра. И перо – постукивает о край медной чернильницы, шуршит бумага.
Глена клонит в сон. Изо всех сил он таращится на огонек свечи, а тот мерцает, покачивается в такт звукам. А то вдруг мутнеет, раздваивается и уплывает куда-то вбок. Тогда Глен трясет головой и щипает себя за руку.
«Сколько сейчас времени? – думает он, - может быть час ночи или скоро уже утро? Может быть, они просто забыли про меня? Могли же забыть». Он прислушивается, не ударит ли в стекло камешек, но кроме привычных уже звуков не слышит ничего.
«Щелк!» – нет, это не арифмометр. Снова «Щелк» и мелкой дробью по подоконнику осыпается вниз песок. Глен подскакивает и аккуратно, так чтобы не скрипнула створка, открывает окно.
-Глен! – кричит шепотом. - Давай к нам!
Пробираясь вниз по лестнице он заглядывает в комнату отца. Там все как обычно: горит газовый рожок, щелкает рычаг, прокручивается ручка, поскрипывает перо.
Перед отцовским носом гора готовых отчетов. Он сгорблен, взгляд прикован к столбцам из цифр на желтоватой бумаге, и пальцы сжаты на ручке арифмометра, как будто он сплелся, сросся со своей машиной.
Смог над городом к вечеру сгустился. Сюда, в Западный квартал сносило иногда дым заводских труб Черной стороны. Хорошо, что происходило это не часто. Кашляя, мальчишки пробирались к железной дороге. С дымом пришла темнота, даже припасенные огарки свечей почти ее не разгоняли. Шли почти на ощупь, спотыкаясь о вылезавшие там и сям камни разбитой мостовой.
- Какое ухо тут ближе, у Товарной или за мостом?
-А что я Машина что ли? Откуда я знаю!
-А идем куда?
- Тс! Тихо.
Все застыли, прислушиваясь. Кто-то задул свечу, Глена потянули за рукав и он, вместе со всеми на цыпочках попятился к стене. В наступившей тишине отчетливо был слышен стук подкованных ботинок по мостовой. Глену даже показалось, что он увидел, как блеснул медный наплечник на мундире полиционера.
Дальше шли молча, цепочкой, сцепившись руками. Глен плохо разбирал дорогу: один раз ему показалось, что в высоте чернеет арка дорожного моста, другой раз – будто мерцают вдалеке станционные фонари. Только когда вспыхнул огонек зажженной кем-то спички, Глен понял, что они уже за городом.
Машинное ухо возвышалось над землей самое большее на ладонь. Окованное по краям позеленевшей медной полосой оно было почти не заметным. Если бы не пар, поднимавшийся из его глубины белесым столбиком – его бы точно никто не нашел. Глен смотрел, как Эрик, бледный от волнения, шевелил губами, наклоняясь к самой земле.
- А Машина, она правда слышит, когда к ней обращаешься? – спросил он Сима шепотом, пока они вдвоем дожидались своей очереди.
- Ты что, дурак? Конечно, она все слышит. Даже если просто думаешь про нее - и то слышит. И ничего не забывает.
Он придвинулся и зашептал Глену в самое ухо:
- Говорят, один парень думал о ней плохо, так ему профдеф в говновозы сделали. Теперь ходит везде со своей тележкой и все от него шарахаются, потому что воняет.
- А я не знал, что она слышит и так. Зачем тогда…
- Да ты что – это же ее уши! Если туда сказать – точно все услышит и сделает как просишь. Надо еще ей подарить что-нибудь – собрать все самое-самое дорогое и закопать где-нибудь и никогда больше не вытаскивать. Если вытащишь – сразу сломаешься. Программа собьется и привет.
Глен сглотнул, запустил руку в карман. Нащупал сверток и вздохнул с облегчением. Он еще не придумал, куда спрячет подарок для Машины. Но об этом можно подумать и потом, после того, как он попросит ее о самом главном, самом важном.
По домам расходились уже в предутреннем синем сумраке.
- А ты чего попросил? – спросил он Сима, когда тот уже стоял у дверей своего дома.
- Как это чего, – Симовы брови поползли к волосами. - Машинером стать, конечно. Или Канцеляристом ранговым. А ты – нет что ли?
-Нет, - Глен помотал головой. – Не это.
- Вот это да. А чего же?
Глен потер лоб и поморщился:
- Я… не профессию себе просил. Я… нельзя об этом, понимаешь?
- Нет, погоди. Ты скажи, чего попросил?
- Не скажу… Иди ты…
Он повернулся и припустил по улице, не оборачиваясь.
Отец сидел, откинувшись на спинку стула, ноги его были раскинуты в стороны, руки свисали почти до пола. Иногда кисти рук вздрагивали, сжимались в кулаки, делали пару движений, как будто прокручивали ручку несуществующего арифмометра. Отец спал.
- Я же не нарочно, - прошептал Глен, сглатывая подбежавший к горлу комок. Я, правда, не нарочно. Я все исправлю.
Глен знал – его папа Счетчик. Знак различия на форменном сером пиджаке обозначал: Счетчик десятого разряда. И еще Глен знал – его папа сломался.
Все чаще Господин Главный Контролер возвращал ему его отчеты крест-накрест перечеркнутые красным: не сходилась контрольная сумма. И отец сидел, иногда всю ночь, пересчитывая, выискивая в ровных и безучастных столбцах цифр закравшуюся ошибку.
И в этом виноват был он – Глен. И больше никто
Это случилось еще весной, он возился на чердаке их дома, большом и пыльном, ставя ловушки на крыс. Он как раз подумал, что дощечка, прикрывавшая щель между полом и стеной замечательно подойдет для того, чтобы смастерить стойку, к которой он потом приспособит найденную на улице ржавую пружину. Дощечка долго не поддавалась, Глен обломал все ногти и погнул пару гвоздей, отрывая ее. А когда она все же хрустнула и поддалась – за ней оказался тайник.
В жестяной коробке из-под конфет старой, с полустертыми надписями и рисунками лежали карточки. И не просто рисунки, а настоящие фотоснимки-сепии, на них красовались машины: новенькие, блестящие, видные до последнего винтика. Глен знал - такие карточки не продаются свободно. Они предназначены только для специалистов – автостроителей. Он перевернул карточку. Сзади машинным шрифтом значилось: «Модель «Стрела», паровой ход, объем двигателя…», а дальше шли столбцы непонятных Глену буквенных сочетаний и цифр». Глен узнал эту модель. Почти такие выпускали и сейчас. Кроме карточек в коробке обнаружилось и еще кое-что – свернутый вчетверо пожелтевший тетрадный листок. Глен развернул его и прочитал: «Дорогая Машина,…». Он не стал читать дальше. Взгляд его скользнул в конец страницы туда, где в письмах обычно ставят подпись и похолодел. Там, выведенное неровным детским почерком, значилось имя его отца.
Тайный папин клад, все самое дорогое, что тот берег и хранил еще мальчишкой. И что отдал Машине, и что никогда-никогда нельзя было доставать.
Кем хотел стать его отец? Инженером-автостроителем или, может быть, ремонтником. Он не спрашивал об этом. Об этом не принято спрашивать.
Почему Машина не захотела выполнить папину просьбу? Может быть, ей не понравился подарок или он думал о Машине плохо? Глен не знал. Только понял одно – он все испортил. Если папа теперь сломается… это будет слишком страшно, чтобы думать об этом.
На следующий день занятий в школе почти не было. Глен рад был этому: не так-то легко отсидеть целых три часа, выслушивая монотонною учительскую трескотню. Да и зачем ему знать все это? Читать и писать он умеет хорошо, а профдеф даст все нужные знания и так.
Но учителям этого не доказать. Порграмма велит им каждый день проводить уроки «Слова Машинного». И приходилось вместе со всем классом по тридцать раз переписывать в тетрадь:
«Если кто-то родился – скажи машине. Если кто-то умер – скажи машине. Если кто-то сломался – скажи машине».
Но сегодня они ничего не писали в тетрадь. Учитель, за глаза прозванный Крабом, уже десятый раз повторял инструкцию по правилам поведения в Машинном Зале. Глен уже и сам мог бы прочитать ее наизусть:
«Не сходить с дорожки, не разговаривать, ничего не трогать. На вопросы отвечать коротко и четко».
- Для вас наступил знаменательный день, - вещал учитель. - Вас сегодня представят машине. Вы скажите Господину Канцеляристу ваши имена и возраст. Вас взвесят и осмотрят. Все о вас занесут на карточки а карточки отдадут машине. Для того, чтобы она смогла с вами познакомится.
- Эй, хочешь поржать! – шепотом спросил Сим, и, не дожидаясь ответа, поднял руку и встал с места.
- Господин учитель, позвольте обратится!
- Слушаю тебя, Сим.
- Карабылгын бараларган! Слава Машине!
Учитель застыл, левый глаз его закрылся, щека дернулась. Он подпрыгнул и вскинул руку в приветственном жесте, каким обычно встречают высшего по званию. Эту особенность Краба знали уже давно и частенько над ней потешались. Гнев Краба обычно был страшен: он оставлял провинившихся после уроков и заставлял весь класс зубрить наизусть целые главы из «Слова Машинного». Хотя такие сбои в программе не были такой уж редкостью . Учителя вообще ломались чаще других – такая особенность их профдефа.
Но на этот раз никто не испугался наказания, и класс дружно рассмеялся. Это был их последний урок.
Звук тонул в ворсе ковров, устилавших лестницы. Перила сияли полированным деревом.
Глен никогда не видел такой красоты: потолок взлетал вверх и там, на головокружительной высоте, белоснежный и блестящий, рассыпался гроздьями невиданных ягод и цветов. По краю карниза тянулись изображения птиц - они сплетались в неподвижном танце, тоже белые, как будто вдруг, в одну секунду замерзшие. Как будто какой-то злой волшебник заколдовал их и они останутся здесь навсегда, застывшие, впечатанные в лед потолка.
Всю противоположную стену занимал огромный экран, Глен увидел свое отражение в темном стекле. Но вот что-то щелкнуло, провернулось и стекло осветилось изнутри ровным, желтым сетом и тогда Глен увидел ее. Машина была огромной. Детали ее сияли бронзой и золотом, блестели алмазными гранями. И все они непрерывно двигались, вращались блестящие колеса, перемещались поршни. Слаженный и непостижимый танец металлических частей завораживал, приковывал к месту.
«Она не ошибается, - думал Глен, - она никогда не ошибается. Она все-все знает про нас».
Глен смотрел затаив дыхание. Обод экрана венчал герб, знакомый Глену с детства: сплетенные шестерни государственных колес, а ниже, на изогнутой металлической ленте буквы неизвестного Глену языка. Слова эти принадлежали кому-то из древних, мудрых людей, и значили они : «Для великих дел необходимо неутомимое постоянство». Глен знал это точно, на уроках «Слова Машинного» им не раз приходилось переписывать эту фразу.
Потом их выстроили парами и повели куда-то по темным коридорам. Глен плохо запомнил дорогу, он думал о Машине. На него только что смотрел Бог. Бог, который знает все про всех, Бог, который никогда не ошибается. Государственная Машина. Ведь он мог ее сейчас попросить ее о том, главном, самом важном на свете. Уши Машины – это ведь совсем другое дело. Поговаривают ведь, что это и не уши никакие а просто вентиляционные отдушины каких-то тайных, подземных путей. А вдруг Машина на самом деле ничего не слышала? Ведь не помогла же она папе, когда тот ее просил. А вдруг…
- А Глен – отказался рассказывать, чего попросил!
- Да ну?
Глен очнулся. Их, оказывается, оставили одних в каком-то полутемном помещении, где вдоль стен тянулись темные от старости деревянные скамьи. Скамеек не хватало на всех: здесь собрали все выпускные классы его школы. Глен знал, что это значит. Теперь, изредка, будет приходить Учитель с Экскурсоводом. Они станут вызывать то одного, то другого и уводить - знакомится с Машиной. А потом… Потом будет профдеф. Если Учителя не будет очень уж долго – значит вызванному досталась сложная программа. Это хорошо, ведь специалисты уважаемые люди и ранг у них высокий, но ведь и списывают их намного чаще.
- Это ты что ли скромный такой? А ну-ка, расскажи нам, что у Машины попросил?
Лок, известный задира из параллельного класса стоял перед ним, уперев руки в бока.
- Я… не для себя просил, - промялил Глен в ответ.
- Ах вот оно что? Тебе значит не важно, кем всю жизнь работать, да? Тогда фиг тебе а не профдеф. Последним будешь, когда все хорошее уже разберут!
Его подхватили за руки и за ноги и поволокли куда-то.
Щелкнула задвижка и Глен остался в темноте один. Он стучался, звал, пока не охрип, а потом просто ждал, ждал долго. Но про него, наверное, забыли и он, не спавший всю ночь, свернулся в углу на тюке чего-то мягкого, пахнущего пылью и заснул.
Уборщик был старым. Рукава синей форменной робы были закатаны. Его худые руки с острыми локтями мерно возили шваброй туда-сюда, оставляя за собой блестящие, мокрые следы.
- Боишься, небось, профдефа то, а? – спросил он, отжимая тряпку.
Глен кивнул.
- А как же, все бояться, без этого никак. Мне вот повезло. Смеешься? – стрик, не прекращая работы, подозрительно посмотрел на Глена, но тот и не думал смяться.
- Вот и правильно – не смейся. Мне, знаешь, нравится полы мыть, чистить. Успокаивает, и думается за работой легче. Да и деформация у меня была легонькая, почитай минут пять, ничего и не почувствовал толком. Всем бы так. Я знаешь сколько всего передумал, пока тут полы натирал. Почитай поумнее твоих канцеляристов буду. У них одни цифры-бумажки в голове.Вот твой отец, он, скажем кто?
Глен утер нос рукавом, сглотнул.
- Счетчик, – ответил он.
Уборщик наткнулся на Глена случайно – полез в подсобку за новой тряпкой и очень удивился, обнаружив там спящего мальчишку. Было уже очень поздно, в низком помещении со скамьями никого не было. Глен не стал искать учителя, он, наверное, давно ушел, как и экскурсовод, и все его одноклассники. Теперь они стали другими людьми, взрослыми. Только он один остался прежним. Глен сначала думал, что испугается этого, но его лишь захватило серое, тяжелое безразличие. Он как во сне шагал за уборщиком, наблюдал, как скользит по полу тряпка и слушал его болтовню. Уборщика звали Ян, он уже сорок лет работал в «Машинном доме». Так они дошли до «Машинного Зала». Свет за темным стеклом уже не горел.
- Ты думаешь – это вся машина? – спросил вдруг уборщик, остановившись и подмигнув Глену. – По секрету скажу – это картинка. Лампочки там, механизм простенький – ну чтоб поршеньки красиво туда-сюда ходили. Да я сам их раз в неделю до блеска начищаю. А до механизма отсюда не добраться. Защищены они так – что ой-ей. Всякой мелкоте ее не показывают. Да они и не поймут в ней ничего толком.
- Подождите… - Глен похолодел, - Это не настоящая Машина? Дедушка Ян, пожалуйста… Покажите мне настоящую. Мне очень надо!
- Парень, не дури! – Ян нахмурился и стукнул шваброй об пол. Чего придумал. Да ты знаешь, что туда и машинеров не всех пускают. Канцеляристы самые высшие – знаешь с каким скрипом к ней проходят? А тебе так просто – возьми да приведи. Иди отсюда, парень. С охраной сам разберешься. А ну-ка!
И старик замахнулся тряпкой на Глена. Глен не шелохнулся. Он уже не плакал и сухими глазами глядел на уборщика.
- Я не уйду – сквозь зубы прошиел он. – Я-не-уйду. Мне нужно увидеть Машину. Нужно. По-настоящему.
В дымном мраке, в топках пылал огонь. Глен захлебнулся в душном чаду. Ему показалось, что его окунули в бадью с кипящей смолой .
Посреди низкой и широкой залы блестел металлическими боками паровой котел, он смотрел на Глена рядами заклепок, застекленными круглыми окошками, кольцами вентилей. От него к потолку, к стенам, переплетаясь как змеи, бежали трубы, они ветвились, убегали в темноту.
«Спрут, -подумалось Глену. - Огромный спрут, зал для него слишком тесный».
- Ну вот, - старик хлопнул Глена по плечу, - вот здесь и есть сердце машины.
Там, в жаре и дыму, как тени метались люди: одни возили по рельсам тележки, другие нагружали их, третьи – кидали уголь в пылающие топки.
-Вот уж кому не повезло – бедняги, – вздохнул старик. - От жары загибаются, перегорают иные через неделю. И по разнарядке новых – ей. Вот так самых стойких и выбирают. Все понимаю – что машине на пользу – всем нам на пользу. Да больно уж молодых жалко. Их так профдформируют, что не могут без нее. Горят, задыхаются, а лезут, лезут в самый жар.
- Я… это ведь не сама машина, правда, дедушка Ян? – прошептал Глен. Он почти задыхался, вся спина его была в поту.
-Гляди-ка - соображаешь. Да это в машине не главное, ты не думай, это не сердце даже. Так – желудок. Глупо как-то обращаться с просьбами к желудку, верно?- хохотнул уборщик. – Ну ладно, пойдем, покажу тебе саму Машину. Настоящую, а не тот цирк, что вы за стеклом видали.
Здесь не было прозрачного экрана, здесь ничего не блестело, не двигалось в механическом танце. Только огромная обитая железом стена, вся в подтеках, вся в заржавелых заклепках. Глен не видел этого, но ему показалось, что она продолжается и дальше, за пределы этого зала, заниает почти все здание «Машинного Дома» и расползается дальше, под городом, выглядывая из под земли короткими трубками «ушей».
Глен оглянулся. Ян увлечением принялся тереть пол где-то в другом конце зала, подчеркнуто не глядя на него. Глен понял: вот теперь – пора. Он подошел к машине, взглянул прямо на сцепленные шестерни герба. Слова вдруг полились из него, он почти не понимал, что говорит, казалось его губы сами произносят:
- Послушай, Машина, - шептал он, замирая, - я знаю, что ты очень умная, что ты все про всех знаешь. Мне не нужно, чтобы я стал автостроителем или машинером. Даже ранговым канцеляристом я не хочу быть. Сделай меня счетчиком или уборщиком – кем хочешь. Только сделай так, чтобы папа вылечился. Он не должен испортится, его не должны списать.
Пожалуйста, Машина. Ты ведь умная, ты никогда не ошибаешься. Не может быть, чтобы в этот раз ты все-таки ошиблась. Ведь папа никому не делал никакого зла, он не сомневался в тебе, не говорил о тебе плохо. Он был хорошим счетчиком. Он почти не делал ошибок, совсем как ты, Машина. Но его могут списать, совсем, навсегда. Не может быть, чтобы тебе было все равно.
Дорогая Машина, миленькая. Очень тебя прошу - седлай так, чтобы папа поправился, чтобы его не списали и не отправили на пофдеф опять. Он ведь Счетчик – он не выдержит».
Ян тем временем открыл какой-то ящик в железной стене. Затем, подтащил к нему мешок, развязал и в ящик, прямо в машину посыпалось зерно. Самое настоящее, золотистое, пахнущее мукой. Глен остолбенел.
- Дедушка Ян, - шепотом спросил он. – Что это? Это жертва ей – Машине?
Старик рассмеялся.
- Да ну, что ты. Это корм для государственных крыс. Они живут в машине, давно, сколько себя помню.
- А вдруг они перегрызут там что-нибудь?
- Не сообразил? Так для того и кормим. Залезать в машину никто не захочет. Потому Крысы должны быть сыты и довольны – чтобы в машине ничего грызть не стали. А может они уже и частью ее стали, может Машина без них работать не сможет. Больно уж давно они в ней… Ты вот знаешь – нужны они или нет? И я не знаю, потому кормлю… Жирнющие они тут – хоть в масле жарь. А нельзя – государственная собственность.
- Так выходит никто машину не ремонтирует?
- А чего ее ремонтировать? Надежный механизм. Стабильный. Лезть туда никто не подпишется.
- Неужели инженеров не осталось?
- Остались – как не быть, да только кто ж их в машину то пустит? Вот ты знаешь, что у него на уме? Вот то-то. Да и не возьмется никто. А ну как заденешь что-нибудь не то, а она возьмет – да или поломается? Или такого насчитает – что вовек не разберешь.
А инженеры это – да, они редкий товар, штучный. Программа у инженера длинная – на профдеф по месяцу уходит, а то и больше – от сецальности зависит. Не все выдерживают.
Так машина на то и машина – соображает, с запасом берет. Надо ей, положим пять инженеров – а она запрос на сто подаст или там на пятьдесят. Она ж умная, все помнит, ничего не забывает.
- Тогда… Зачем это? – прошептал Глен. Зачем нужна деформация? Неужели нельзя просто научить.
-Научить? Да ты хоть думай, что говоришь то. Это ж какую кучу времени потратить надо. А ну как ученик глупый окажется, ленивый? Выходит зря учили?
- А если люди сами заходят выбирать профессию?
- Да ты шутишь парень? Кто ж захочет счетчиком быть или, скажем, говновозом. Все в канцеляристы захотят. Ну отучатся, как положено – лет десять или сколько. А потом? Те, что половчее конечно при деле будут. А другие? Вот и пойдут кто в истопники, кто в уборщики. А дело – то не любимое. Работать станут спустя рукава – всем людям вред. Тут уж – никакой стабильности не будет – мука одна.
Ян вздохнул, выпрямился и, опершись а ручку швабры с гордостью посмотрел на машину, как будто это он сам ее собрал.
- Так что ты про машину плохо не говори. Никак без нее… Хотя знаешь, приятель, да и это в машине не главное. Пойдем – он взглянул на Глена и потряс головой. - Покажу кое-что поглавнее.
Они вновь поднялись на верхние этажи «Машинного Здания», где вдоль ковровых дорожек тянулись двери кабинетов. Возле одной из них они остановились.
Ян, до того прямой и раскованный как-то вдруг весь съежился, взгляд потух, лицо посерело и скомкалось. Он не смело постучал и вошел, протолкнув вперед себя Глена.
- Вот, господин дежурный. Мальца тут поймал. Вас на месте не было, так я ему показал кое-что… Очень уж просил.
Человек в белом мундире поднял взгляд. Человек поморщился, человек махнул рукой в белой перчатке. На лацканах его пиджака блестели бронзовые значки. Канцелярист высокого звания.
Ян переминался с ноги на ногу, не зная, куда деть руки:
- Ты парень не думай, я бы тебя ни за что не подставил. Правильный ты малец и отца любишь. Да что я могу – мне мой профдеф так велит. Встретил постороннего в неурочный час в неурочном месте – к дежурному. Ты не думай…
Старик помолчал немного, шумно дыша, потом шаги его пошаркали обратно к двери. Глен не ответил – он смотрел на белого человека. В уголках глаз щипало. Его теперь накажут. Ну и пусть… Зато он сделал главное. Сделал то, что должен был.
- Ну и зачем же ты пробрался к Машине, мальчик? Тебе кто-то велел это сделать? Говори, не бойся.
- Я… я сам. Никто меня не просил.
- Зачем ? – человек ронял слова и они сыпались на голову Глену, грузом ложились на плечи.
- Я… я хотел увидеть Машину.… Мой отец, он…- Глен вздохнул поглубже, он не мог так просто произнести это слово, - он сломался. У него сбой программы.
- Вот как? Тогда надо было подойти к специальному канцеляристу. Он занес бы все это на карточку и передал Машине. Разве вас на «Слове Машинном» не учат, что делать в таких случаях?
- Вы не поняли… Я хотел попросить машину, чтобы отца не списывали. Если машина пожалеет его – он вылечится.
Человек вдруг рассмеялся его смех был странным, дребезжащим, как будто кто-то с дикой скоростью вращал ручку арифмометра.
- Попросить? Машину? Да Машина… Это просто статистический аппарат. Не понимаешь меня?… Ну. Скажем так – она хранит данные о каждом члене общества. Рассчитывает число потребных работников сопоставляет количество и случайным образом распределяет вакансии… С учетом возможных потерь, конечно. Так понятнее?
Белый человек успокоился. Его лицо больше ничего не выражало.
- Да, – сказал он, - это просто статистический аппарат. Программы профдефа – тоже хранятся в Машине. Но сама по себе он ничего не может. Теперь даже нет людей, которые могли бы ее программировать, ведь создание нового не в интересах стабильности.
Глен моргал, глядя на белого человека. Из сказанного он понял только одно – Машина не всемогущая. Она – всего только машина – как папин арифмомтр, только больше.
Тогда он спросил, хотя знал, что спрашивать ни о чем нельзя:
- Для чего тогда нужен профдеф?
- Профессиональная деформация? Как же без нее, мальчик? Видишь ли – люди слабы. Они ошибаются, сомневаются, любят. Профдеф частично исправляет это, но не до конца. Тем более, человек не стабилен: чем сложнее программа деформации, тем чаще она дает сбои. Люди ломаются, мальчик, и не всегда это видно сразу. Ты понимаешь, чем грозит власть в руках таких людей? В принципе машину легко могла бы заменить кучка хорошо обученных канцеляристов. Но машина – символ. Она – Бог. Она – нужна людям.
Белый человек вдруг оборвал себя на полуслове. Взгляд его, до того затуманенный, теперь прояснился. На лице выразилось недоумение и разочарование учителя, который долго и увлеченно рассказывал о чем-то и вдруг заметил, что ученики давно разошлись и класс пуст. Он потер переносицу. Покачал головой, перевел усталый взгляд на Глена.
- Тебе пора.
- Куда?
- Ты сам знаешь.
Он вдруг улыбнулся.
-В этом нет ничего страшного, поверь мне. Просо большой экран, а на нем движущиеся картинки. Да, ты не видел такого раньше. Это как детская игрушка, знаешь, когда вращаешь колесо и лошадка мчится по кругу.
Глен смотрел на канцеляриста. Было так странно слушать, как этот белый человек говорит про игрушки. Его рука, что-то нашарила в кармане брюк. Это была папина коробка с фотокарточками. Он собирался отдать ее машине, когда будет просить за отца. Совсем забыл.
-А ваши дети, они тоже будут проходить профдеф? – спросил он.
Лицо белого человека окаменело. Таким он и запомнился Глену. Бледный худой, с бесцветными глазами. И неподвижные руки в белых перчатках, сложенные на столе. Подошедший полиционер подтолкнул Глена в спину.
- Пошли-пошли. Пора. Нечего тут, – проворчал он. И Глен повиновался.
- А кем я стану? – спросил он, когда его руки пристегивали ремнями к подлокотникам. Он старался не смотреть на белый экран перед собой, хотя никаких движущихся картинок на нем пока не было.
- Кем-кем. Кем скажут тем и станешь.
Зажимы кресла щелкнули, фиксируя голову в одном положении.
Это не страшно. Просто одни картинки сменяют другие, так быстро, что глаз не успевает этого заметить. Это не страшно – как детская игрушка, где нарисованная лошадка мчится по кругу. Колесо вращается все быстрей, быстрее быстрей.
Кто-то, наверное, один из стоящих за спиной полиционеров положил Глену руку на плечо:
- Ну что, парень, пора взрослеть.
Экран зажегся.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Голосование открыто до 6 декабря включительно
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 100
Замечания : 0%
За первое.
Аргументирую. Первое - мелкая, слабая, гротескно-настроенная отписка. Эталонный образец ленивого, непритязательного отношения к дуэльному соперничеству. Форма дневника с короткими записями, которые, собственно, не могут считаться записями. Автор, скорее, предоставил план неготового материала. Развязка - комариная. В общем, как говорится: во-первых помои, во-вторых - мало.
Однако, в работе есть контекстный элемент, который мне очень понравился. Я сохраню его для себя. Возможно, когда-нибудь, пригодится. Я не знаю, в курсе ли сам автор, что ему удалось коснуться очень важной психологической проблемы. Сама по себе она не будет работать, но как шестерня в более сложном механизме - окажется очень полезной для атмосферы.
Второе - царская работа. Я бы обязательно проголосовал за нее, если б речь не шла о выборе между полезным и приятным. Приятного - навалом, так што извините.
Очень сильная работа. Самостоятельная и не нуждающаяся, в общем-то, в критике. Только в тонкой доработке.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 155
Замечания : 0%
Голос "Машине" - интересно читается. Другое - много незаконченных элементов.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 286
Замечания : 0%
Первое - то, что должно было бы сочетаться с действием, вернее, быть его началом, продолжением и финалом. Задумка на сотню, реализация на уровне набросков. Стоило бы немного больше постараться, и великолепный получился бы рассказ.
Второе - сильно. Сюжетная линия выстроена от одного к другому безупречной цепочкой. Персонажу сопереживаешь.
Вобщем-то есть еще много чего сказать положительного, но здесь, по-моему, все ясно.
Голос Машине.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 129
Замечания : 0%
Первое: очень интересна сама задумка, но слишком мало для полноценного рассказа. Понравилось сравнение с настоящим, подход к концу света 21 декабря, очень понравилась мысль, что 21 декабря действительно для кого-то будет концом света (я и сам задумывался об этом, только почему-то не подумал, что это может быть темой рассказа, а зря...) Жанр здесь, конечно, притянут за уши и не имеет никакого значения, потому что если перенести действие в нашу реальность, то смысл рассказа не изменится: мы точно так же губим себя тем, что поглощаем не настоящую пищу, дышим смогом, нас постоянно пронизывают электро-магнитные лучи десятка радиостанций/ТВ, сотовых телефонов, микроволновок, сигнализаций, вай-фаев и проч., бешенный темп жизни точит наши нервы и так далее, и все это, кажется, ведет к концу света. Кто-то так же, как ваш герой, предупреждает человечество, а потом сам умирает от рака. Задумка мне понравилась, но жанр здесь не к месту, да и исполнение слабое (возможно автор еще новичек, тогда это понятно и простительно, но возможен и случай, что автор просто поленился).
Второе: Гораздо интересней и продуманей, чем в первом тексте. Жанр получился смешанный - стимпанк - антиутопия - детский рассказ. Мир действительно живет на машинах (если их убрать, то и рассказа не получится, а это значит, что жанр здесь оправдан, он не только для антуража). Несмотря на объяснения автора, что профдеф лучше обучения и свободного выбора, то есть как бы противостовляется мир машин и наш реальный мир, все равно возникают аллюзии с нашим реальным миром, в котором сама Система порой деформирует сознание человека и он выбирает профессию не по нутру его, а исходя из объективной реальности (спрос на те профессии, где больше получают или имеют больше власти). У нас мир также жесток, как и в рассказе, пенсионеров списывают не раздумывая, если те сидят на хорошем месте и т.д. Возможно это и была задумка автора - показать нашу реальность в оболочке стимпанка. Но мне совсем не понравился конец рассказа. Я не понял идею. Если бы ребенок весь рассказ мучился от того, что испортил жизнь отцу, боялся принять решение, а принял бы его в конце, то тогда идея была бы понятна и поучительна для детей: нужно жертвовать своими убеждениями ради любви к близким. Но он сделал это не задумываясь и ничего принципиально нового и переломного не произошло. Где кульминация? У вас главный герой не вырос, не изменился, ничего нового не осознал. Он УЗНАЛ, что машина - это всего лишь машина, а не Бог, как ее представляет большинство людей, и узнал, что все зависит от людей. Но он ничего не ОСОЗНАЛ, на мой взгляд, не изменился. Вот если бы были какие-нибудь мысли персонажа о том, что помочь отцу способна не машина, а он сам, что именно человек вершит свою судьбу, что он зря пытался просить помощи у машины, что так делают только дети (а теперь пора взрослеть и помогать отцу), то ИМХО было бы лучше. Хотя может автор это и имел в виду? :))
Несмотря на то, что я не увидел идеи во втором тексте, голосую за рассказ № 2, потому что во-первых, первый текст вроде и не рассказ по форме, а набросок к рассказу, а во-вторых, идею второго рассказа я мог и не понять, но она там есть. 
|
Группа: РЕЦЕНЗЕНТ
Сообщений: 2190
Замечания : 0%
ГОЛОСУЮ ЗА ВТОРОЕ
Всё правильно сказали - первое - не рассказ (как вообще можно было так набросать с расчётом на что-то?)
Вроде как наполнено психологичностью, но она плавает на поверхности и не такая уж тонкая.
Второй рассказ явно берёт за счёт количества. Идеи особой я не смогла уловить. Есть какие-то зачатки и концы, а в целом - ниточка смысла в середине текста куда-то спряталась. Повествование какое-то негладкое, какие-то сбивки постоянно. Небольшие, но мне не понравилось. Язык героев совершенно не адаптирован ни к стилю, ни к лит.реальности. Нет ощущения, что герои органично "влиты" в ту реальность - говорят как в русской деревне. И слишком узкое внимание - только главный герой - мальчик, немного машины и уж совсем мало окружающего мира
И слово "профдеф" меня постоянно выбивало. Сначала я не понимала, что именно оно значит, а в конце показалось, что его весь рассказ употребляли неправильно...
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 467
Замечания : 0%
L. U. N. G. S
Дымпанк
Идея отраженная в дневнике - жаль - не дописано, вскользь, небрежно. Форма дневника как нельзя лучше к ней подходила, но что имеем.
Машина
Очень читабельный текст. Но только текст. Из всего имеем - лишь вывод о непобедимости системы. А ведь с самого начала нас интриговали мальчиком, его переживаниями связанными с машиной, постоянными повторениями его беспокойством за отца, и?Где все? То что ребенку сказали - дед Мороз не существует сделало его взрослым? Или обучили мести полы метлой - сделало его взрослым? Мальчик остался мальчиком, машина - машиной, отец - без изменений - сломанным калькулятором. Отец, несмотря на внимание к нему в тексте, сам по себе остался тенью на заднем плане. Прогресса со стороны героев никакого. Этот рассказ скорее завязка к основному действу. Вот после того, как мальчишку посадили на профдеф и началось самое главное.
Что имеем: с одной стороны идея не выраженная в тексте, и хорошее начало рассказа с другой стороны. Учитывая приятный читабельный уровень текста, ключевое положение машин в сюжете, голос отдам "Машине."
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Авторство:
L. U. N. G. S - Реквием
Машина- Olly
L. U. N. G. S больше похож на торопливый набросок плана. Мне понравилась идея, но не ее воплощение. Мало.
В Машине замечательно проработан мир, а вот конфликт неразрешен. В финале ГГ возвращается к исходной точке борьбы с системой. При этом и персонажи и мир неизменны. Но текст очень хороший и сама задумка интересная.
Голос за Машину
Olly vs. Реквием
8:2
Чу, вручай медальку Olly и закрывай дуэль.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 797
Замечания : 0%
|
|
|
