|
|
|
Дуэль №462, проза: Gotima vs Say
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Дуэль № 462
Gotima vs Say
Тема: Во власти вируса правды
Жанр: хоррор
Объем: свободный
Срок: пишем до 11 января включительно
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Остервеневшая правда
Горацио увидел тела еще от дороги. Скрюченные, они полукругом подпирали основание холма, будто гигантские раковины. Рядом с крайним блестела лысина коронера, а впереди мелькало ленточное заграждение.
Горацио хлопнул дверцей джипа и начал спуск. Из-за окрестных возвышенностей ему навстречу вынырнуло южное солнце. Ослепило, проведя теплым лучом по лицу. Воздух постепенно наливался зноем, погружая в тяжелую духоту. Привычным движением Горацио вытолкнул из кармана солнцезащитные очки, спрятав под ними начинаюшие слезиться глаза. Рванул ворот рубашки. Сделал еще шаг. И утонул в песке. Тот сразу же охватил лакированные ботинки, и, стекая потоком, понес Горацио прямо к телам.
- А, лейтенант Эйбел, - лениво протянул коронер, отметив финал прибытия, - Доброе утро. Хотя, смотря кому.
Он кивнул на трупы.
- Сегодня мне не придется скучать.
Горацио окинул взглядом то, что осталось от некогда здравствующих людей. Подошел к каждому, приседая на корточки. Разные расы, разный пол и возраст. Всего семь, съёжившихся в одинаковых позах.
Такое он не раз наблюдал среди жертв пожаров - человек будто бы пытается защититься от огня своим же телом. И замирает обугленной головешкой. «Поза зародыша» - так называют подобное криминалисты. Очень трудно распрямить обгоревшие тела. А их одежда вплавляется в кожу и облезает клоками, превращая улики в мусор.
Но в данном случае Горацио не видел ни следа воздействия пламени. Наоборот, покровы хоть и окаменели, но отливали вполне здоровым цветом. Люди выглядели спящими, если бы не провалы вместо глаз. А из их черных недр, едва держась на нервных окончаниях, тряпками свисали лопнувшие глазные яблоки. Одна дыра неожиданно ожила, затрепыхалась телом жука, цепляющимся за края множеством лап.
Горацио сглотнул набежавший тошнотный ком. Обернулся к коронеру.
- Док, можешь предположить причину смерти?
Коронер потеребил подбородок, причесывая кудлатую бородку. Задумчиво сморщился.
- Я бы сказал - они сгорели заживо. Но не снаружи. Изнутри. Если бы знать первоначальную температуру, то можно определить время смерти. А так – нет. Печень любого из них до сих пор пылает, хотя окоченение практически завершено.
- Лихорадка?
- Не похоже. То, что убило этих людей в несколько раз сильнее любой известной болезни. А это что? Посмотри-ка!
Жестом фокусника док вынул пинцет и, аккуратно подцепив, извлек из кулака трупа смятый клочок бумаги. Щелкнул себя по коронкам.
- Зуб даю, что это попало сюда уже после смерти. Иначе, пришлось бы ломать пальцы, - коронер протянул листок.
Облачившись в перчатки, Горацио выпрямил бумагу. Печатные буквы на ней сложились надписью:
«Присоединяйся. Будет весело»
- Шутник, однако, - он сплюнул, чуть не попав коронеру на халат.
- А как тебе такое?
На пинцете висел еще клочок. Лист распрямился сам, открывая опять же печатный текст:
- Правда, правда и ничего, кроме правды, - прочел вслух Горацио и горько усмехнулся, вкладывая улику в «зип-лок»
- Жили, умерли. Правдивей некуда.
С холма уже сползла группа криминалистов, повторив недавний спуск Горацио.
- Привет, шеф! Здравствуй, док!
После недолгих приветствий и обмена мнениями, ребята жадно ухватились за работу, распределив ее по фронтам. Горацио почувствовал себя лишним.
- Встретимся в лаборатории, - бросил он коронеру. Развернулся и, воткнув ставшие ненужными очки в нагрудный карман, зашагал к шоссе.
***
Автомобиль мягко катился под уклон за границу прерий. Мотор глухо урчал, и лишь редкие машины, попадающиеся навстречу, вливались в его соло. Магнитола ныла заунывным блюзом, наполняя душу Горацио чувством обреченности, совершенно несвойственным и несвоевременным. Но в глазах еще стояли обезображенные лица мертвецов. Горацио пытался избавиться от наваждения, встряхиваясь, часто смаргивая.
Взмах ресниц. Скрюченные тела.
Еще взмах. Пустые глазницы.
Веки вниз и вверх. Жук, выползающий из трупа, семенящий ножками по стекшей роговице.
Зуммер мобильника заставил Горацио подскочить на водительском кресле. Неуверенным движением он вытащил телефон. Тот светился сообщением.
«Присоединяйся. Будет весело»
- Что за черт!
Горацио откинул трубку на сиденье. Поднял глаза. И на секунду остолбенел – прямо на него несся большегруз. Горацио рванул руль в сторону. Многотонный грузовик, вильнув, опять оказался перед джипом, неумолимо приближаясь. Его стекло темнело, словно кабина была пуста.
- Твою ж мать! – вырвалось у Горацио. Он с силой надавил на сигнал, чуть не вырывая рулевую колонку. И будто бы в последней попытке остановиться, большегруз закрутило и вывернуло, преграждая обе полосы. Но он все еще двигался, скользя навстречу.
Горацио впечатал педаль тормоза в пол. Повиснув на руле, старался направить джип к обочине, считая метры до столкновения. Машину затрясло. Сердце подпрыгнуло в такт содроганиям и замерло вместе с остановившимся автомобилем. Горацио даже не успел выдохнуть. В этот момент прицеп грузовика врезался в джип. И свет погас…
«Как же долго длится песня»
Сознание возвращалось медленно, начиная со звуков. Уши терзал блюз. Он словно исполнял реквием по душе Горацио. Но тот был жив, мог слышать, чувствовать. Что-то теплое стекало по лицу. Голову и грудь разрывала боль. Кажется, при ударе сломались ребра.
А музыка, она просто выбешивала!
- Заткнись, - Горацио пошевелил непослушными губами. И не понял, смог ли выдавить хотя бы звук. Но заунывное пение смолкло.
- Не нравится? Включим другое.
Послышался шум эфира, затем из динамиков раздался бодрый гимн.
- Кто здесь? – Горацио с трудом разлепил веки. От этого болевая струя подпрыгнула, ударив в макушку.
Сквозь пелену проступило белое пятно – лицо человека, склонившегося над ним. Но тот лишь дергался под музыку.
- Помогите, - прохрипел Горацио.
- Конечно. Безусловно. Тебе понравится. Спасибо, что присоединился. И учти на будущее – правда и ничего, кроме правды. Это закон.
Человек, продолжая пританцовывать, потянулся к руке лейтенанта Эйбела. Что-то больно кольнуло, и мир поплыл вместе с отвратительным оскалом танцора.
***
Горацио очнулся в конце длинного коридора. Совершенно один. И абсолютно свободен. Грудь сдавливало, под рубашкой ощущалась тугая перевязь. А в голове хоть и гудело, но кто-то заботливо перебинтовал рану.
Горацио поднялся, держась за стену, и чуть не рухнул на каменный пол. Ноги с трудом держали, налившись тяжестью, а во рту стоял мерзкий привкус ваты. Жутко хотелось пить.
Но его никто не удерживал, что странно. Горацио ощупал кобуру, зная наверняка, что та окажется пустой. Но ладонь уткнулась в железную рукоять - пистолет остался на месте.
Тусклый свет электрических ламп, мигая и жужжа, освещал коридор. А впереди маячила дверь.
«Закрытая? Или же, нет? В чем подвох?»
Прямоугольник выхода манил. Хотелось лишь одного – бежать без оглядки. Выхватив оружие, Горацио рванул.
«Что окажется за дверью? А возле нее?»
Шуух!
Вниз рухнул металлический лист, чуть не перерубив Горацио пополам. Беги он немного быстрее, чем позволяли ноги, превратился бы в мокрую кашицу. Но даже живой, Горацио оказался полностью изолирован - теперь заветный выход остался по ту сторону железной шторы.
- Ах, вот как! – он, что есть сил, ударил по металлу, но тот лишь загудел, отбросив Горацио.
- Подонок! Что тебе нужно?!
Эхо разнесло его крик, отразив от стены.
- Я – должностное лицо! У тебя будут проблемы!
Горацио вновь лупанул по железной перегородке. Словно насмехаясь над его отчаянной попыткой, освещение последний раз мигнуло и погасло, погрузив коридор во мрак. И полную тишину. Горацио слышал только свое сбивчивое дыхание, чувствовал, как по вискам струится липкий пот.
- Эй, выпусти меня!
«Меня, мня, ня…» - отозвалось эхо.
- Черт.
Ноги подкосились, и Горацио сполз по металлу, вглядываясь в темноту. И вдруг во мраке вспыхнули глаза, уставившись прямо из стены. Взгляд наполняло безумие. Волосы существа клоками торчали из-под чего-то белого, а лицо сплошь покрывали царапины. Монстр ощерился.
Горацио вжался в перегородку, вскинув оружие. Он приготовился защищаться. Но что-то знакомое проскользнуло в искаженных чертах. И Горацио внезапно осознал, что чудовище – это он сам. Вернее, запись его изображения, сделанная минутой ранее и выведенная на настенный экран.
Свет вновь зажегся.
- Ну как? Нравится? – раздался сверху голос, усиленный многократным эхом, - Нет? Как жаль. Но я не успел озвучить цель твоего визита.
- Слушай, идиот! Меня будут искать! – Горацио вскочил, задрав голову.
- Конечно, будут. И найдут, - в голосе с потолка появились елейные нотки, - Если ты будешь паинькой.
- Моя машина – она осталась на шоссе. Кажется, вместе с твоим грузовиком.
- Это не мой грузовик. К сожалению, его хозяин безвременно почил. И ты можешь отправиться к нему! - голос стал раздраженным, перешел на крик, - И твоя жена Линда! И детки – Николас и Элиза! Видишь, как много я о тебе знаю! Так что слушай и не перебивай!
Последняя фраза прозвучала почти истерично, но голос тут же успокоился. Продолжил:
- Я разочарован. Я ужасно разочарован. Все друг другу врут. Ни одного честного человека! А я всего лишь хочу восстановить справедливость, научить людей говорить правду. Видел тела в прерии?
Горацио кивнул, сотрясаясь от ударов собственного сердца. Изображение на экране зарябило, потом закивало следом за ним. А голос не уставал вещать.
- Они умерли потому, что приглашенный мною гость - такой же, как ты – был лжецом. Правда, правда и ничего, кроме правды – помнишь? Полицейских этому учат?
- Я криминалист.
- Неважно. Ты же не хочешь, чтобы кто-то еще умер, так? – голос сделал паузу, но, не дождавшись ответа, вновь зазвучал, - Правила просты: кроме тебя, в этом бункере находятся еще несколько человек. Им введен смертельный вирус – кстати, разработанный лично мной.
Горацио практически увидел, как горделиво выгнулась грудь этого напыщенного негодяя. Вот бы дать ему в харю! Пальцы крепко сжались. Экран тут же крупным планом показал кулак, грозящий собственному хозяину.
С потолка неслось:
- Вирус впрыснут каждому с разницей в десять минут. В таком же порядке они получат противоядие. А тебе я обещаю приятный сюрприз. Если, конечно, ты останешься честен. Но если нет… Впрочем, давай устроим репетицию. Как твое имя?
Горацио молчал. Мысли бились о черепную коробку.
«Люди. Интересно, как много их в заточении у этого урода? Хотя, неважно. Ясно одно - маньяк не выпустит живым никого. Надо что-то придумать помимо дурацких ответов на идиотские вопросы. Надо-надо-надо… Возможно, он блефует, говоря о вирусе»
Но мозг подкинул недавнюю картинку: прерия, палящее солнце. Мертвецы возле холма. Глаз, подмигивающий жуком.
Горацио передернуло. А голос торопил.
- Чего ты ждешь? Когда первый человек почувствует симптомы? Они ужасны и мучительны. Особенно тем фактом, что запущенный процесс уже не остановить. А пока вирус дремлет в их телах. Хотя, ты можешь молчать, сколько влезет. Ну, так как?
- Меня зовут Горацио Эйбел.
- Замечательно! Видишь, как легко говорить правду. А теперь – в путь.
Железная штора рванулась вверх. Горацио побежал и едва не вышиб мозги о другую, такую же перегородку, закрывающую путь.
Потолок зашелся в хохоте.
- Аккуратней, лейтенант Эйбел. Подсказываю - в стене есть проход.
Горацио повернул голову. Да, действительно, среди кладки зияла дыра почти в человеческий рост, за ней виднелось открытое пространство. Что-то вроде комнаты. Горацио пригнулся, готовясь войти.
- Не спеши. Первый вопрос – можешь ли ты причинить вред кошке?
И все? Горацио ждал провокаций, вытягивающих секреты из его подсознания. Сразу вспомнились домашние питомцы. Пушистые комки, мурчащие подле него на кровати. Конечно, он не может причинить им зла!
- Мой ответ – нет. Не могу.
- Добро пожаловать в первую комнату.
Горацио шагнул в вырубленный проем, уже готовясь увидеть там спасенного им человека. Но помещение оказалось пустым и серым от бетона. Ни мебели не отделки. Лишь полоса соединения, прочерченная сверху вниз.
Сзади раздался грохот. Горацио обернулся, видя, как осыпается стена, закрывая дыру. От поднявшейся пыли стало трудно дышать. Он закашлялся, хватаясь за сломанные ребра.
- Это не честно! Я же ответил!
Стараясь не вдыхать песком оседающий воздух, Горацио бросился к обвалу. Поднапрягся, сжав зубы до скрежета, пытаясь выдавить камни наружу. И тут за спиной раздалось шипение, сопровождаемое гортанным рокотом. Горацио заглянул за плечо - сквозь пелену к нему подступало что-то темное, вернее, кралось, на лапах прижимаясь к полу. Шерсть животного торчала дыбом, в глазах переливалась злоба. А из пасти свисала слюна, растягиваясь вязкой мокротой.
«Кошка. Бешеная» - успел отметить Горацио. В следующий момент животное прыгнуло на него, готовое рвать, царапаться, кусаться.
Навыки, полученные в полицейском тире, вспомнились быстро. Пистолет мелькнул в руке, Горацио нажал курок, почти не целясь. Громыхнул выстрел. Кошка отлетела к стене, оставив красное пятно на бетоне, взвыла. И, подтягиваясь, поползла вперед, размазывая кровавый след. Но не из жажды жизни, лишь желая вонзить заразные клыки в человеческую плоть. Вторая пуля пробила ей голову, вышибая мозговое вещество.
Сердце Горацио кувыркнулось, дыхание перехватило. Не мигая, он смотрел на слюнявую окровавленную шкуру твари, чуть не впившейся ему в горло.
- Ты сказал неправду, - голос маньяка эхом ударил в виски. Послышался шум.
Горацио сжался, ожидая атаки. Но это всего лишь разошлись стенные створки, открывая очередной экран. На нем возникла фигура молодого парня, почти ребенка. Он сидел на полу, сотрясаясь от дрожи. Но Горацио видел, как крупные капли пота набухают на его лице. Парень заламывал суставы, плакал. А потом схватился за грудь, раздирая ногтями кожу, и повалился навзничь. Дико крича, он катался, пытаясь погасить внутренний огонь. Мальчишка брыкался, бился головой об пол. Его глаза вылезли из орбит и лопнули, расплескивая белки и кровь. Затем тело пронзила агония, и от только что живого человека осталась лишь съежившаяся оболочка.
Горацио бросился к экрану, колотя жидкокристаллическую поверхность. Разум не желал поверить в увиденное, но все же верил. А в голове звенел колокол, и слезы щепали роговицу.
- Я убью тебя, придурок! Заставлю извиваться в муках! – орал Горацио в потолок.
- Правда, правда и ничего более – забыл? - захихикало сверху, - А теперь спеши, пока еще кто-нибудь не сдох по твоей вине. Кирка в углу. Разбирай завал и быстрее. Знай - десять минут до очередного вопроса. От жизни до смерти. Надеюсь, я больше не услышу лжи.
Рывок туда, рывок обратно. Кирка удобно легла в руку, и Горацио размахнулся, ударяя по камню. Взметнулись искры, острие вошло в трещину.
«Раз», - прозвучало в голове.
- Два, три, четыре, – считал секунды Горацио, занося орудие над головой. Всего десять минут, они казались вечностью, но утекали слишком быстро.
- Часы хоть бы дал, ублюдок!
Кажется, он сбился. Шесть, семь, восемь.
Расколы образовывались один за другим, и, наконец, камень развалился на куски. Но за ним оказалось еще несколько, плотно сидящих друг на друге. Кирка поднималась и опускалась, ведя отсчет вместе с Горацио.
- Пятьдесят восемь! Пятьдесят девять! – тот уже перешел на крик, срывающийся в яростном запале.
Минута. Две. Три… Пять. Камни затрещали, рассыпаясь. Появился просвет. Не слишком большой, но как прикинул Горацио, достаточный, чтобы протиснуться. С трудом поместив тело в дыру, он оттолкнулся и выбросился прочь из комнаты, проскользив по полу коридора. Ребра опять отозвались болью, кажется, Горацио порвал повязку, преодолевая узкий лаз. Бинты скатились по мокрому от пота телу, опоясали талию. Горацио сорвал их, откинув на развороченный завал.
- Давай, открывай! – задолбил он по перегородке.
Та медленно поднялась, словно оттягивая драгоценное время. Горацио нырнул под нее, еще не до конца открывшуюся, подбежал к следующей.
- Двадцать три, двадцать четыре, - губы не переставали считать.
- Стоп, - ожил голос, - Внимание – вопрос.
Горацио напрягся, содрогаясь каждой клеткой.
- Любит ли лейтенант Эйбел свою жену?
Господи, неужели больше нечего было выдумать? Ведь глупо предполагать обратное! Или же…
- Где она? Где Линда? Она у тебя?
- Я задал вопрос.
«О боже, только бы не ошибиться. Как же ответить? Как? - в мозгу Горацио заскрипели и крутанулись шестеренки, - Сказать, что люблю – эта сволочь придумает обход и вновь обвинит меня во лжи. Но врать нельзя в любом случае»
Горацио представил тело жены, сжигаемое смертельным вирусом. Может быть, зараза уже тлеет в Линде.
- Ты издеваешься?!
- Я задал вопрос.
- Да! Да! Получи!
- Ответ положительный?
- Да! Я люблю ее!
- Добро пожаловать в следующую комнату.
Сбоку распахнулась дверь. Обыкновенная, из дерева. Не грозящая обвалами. От ее древесной простоты Горацио стало немного легче. Раз что-то поменялось в лучшую сторону, то, возможно, он дал правильный ответ. Горацио преступил через порог, створка с грохотом закрылась, щелкнув замком.
- Присаживайся.
Посреди голой комнаты стоял стул. Горацио, трепеща, опустился на сиденье. И тут же уши ворвался звук сотни дрелей и отбойных молотков. Какофония буравила раненый мозг, сверлила перепонки, а отражающиеся от стен отголоски лупили боксерскими перчатками. Горацио затыкал уши, но никакая тампонада не спасала от грохота и визга. Он уткнулся в колени, пытаясь зажать голову между ног.
Комната сотрясалась. Стул вылетел из-под Горацио. Тот упал и клубком свернулся на холодном полу, крепко зажмурившись, словно не желая наблюдать за своими мучениями.
- Хватит! Убери! Я не могу больше!
Звук оборвался также внезапно, как и возник. Но внутри Горацио еще стучали молотки, а вместо тишины стоял звон.
- Ты солгал, - голос произнес фразу внятно, позволяя расслышать.
- Да какого…! – Горацио привстал, на коленях ползя к источнику речи, - При чем тут моя жена?!
- Любящий человек всегда думает о своей женщине. А ты вспоминал только о себе.
- Откуда знаешь?! Ты не можешь читать мысли!
- Хочешь еще разок соврать? – усмехнулся голос и замолк.
Стена разошлась, открывая огромный экран. Там, также на стуле, спиной к камере сидела женщина. Ее платинового цвета волосы разметались по плечам.
Горацио ахнул. Линда носила такую же прическу. И платье, и фигура напоминали жену.
Он утопил в ладонях лицо, глядя на экран сквозь пальцы. В горле застыла глыба немого вопля, перекрыв дыхание.
Камера объехала женщину, заглянув ей в лицо. И Горацио чуть не рухнул заодно со свалившимся с сердца камнем. Это была не Линда. Он слушал плач бедной женщины почти без сострадания. Смотрел, как она дерет на себе кожу, и как вытекают ее глаза, но сердце билось только одним: «Это не Линда». С облегченным вздохом он отнял руки от лица.
- Тебе ее не жаль? – осведомился идиотский голосок.
- Да пошел ты…, - только и выплюнул Горацио.
- Это ты иди. Время-то тик-так.
Дверь распахнулась, приглашая к новым вопросам, и Горацио вышел. На этот раз металлический заслон уже не преграждал путь, но другой все также делил коридор.
- Кто теперь?! – заорал Горацио, крутясь вокруг себя и глядя на потолок, - Собачки? Дети? Старушки?
- Ой, какой ты нетерпеливый, - зацокал голос, - Ну да ладно. Хочешь ли ты себя покалечить?
- Что? – кажется, стопроцентный слух лейтенанта Эйбела начал давать сбой, - Хочу ли я? Себя? Покалечить?
- Скажем, отрубить ногу.
Только сейчас Горацио увидел прислоненный к перегородке огромный топор. На его отполированном лезвии скакали отражения ламп, играя светом. Даже визуально ощущалось, насколько он остро заточен.
Горацио вообразил, как острие впивается в плоть, разрубая мышцы, кости. Как брызжет кровь, а нога будто взрывается под динамитной шашкой. От этого видения перед глазами расползлись красные круги, к горлу поднялась непереваренная пища.
«Нет, нет, нет» - подпрыгивало сердце. Но затуманенное сознание упрямо подстегивало согласиться. Или это нашептывал здравый смысл?
«Конечно, хочешь. Ты сделаешь все, что угодно, лишь бы кошмар закончился. Ответишь отрицательно – маньяк продолжит убивать. Кто-то обязательно умрет, ты же знаешь. А с одной конечностью вполне можно жить»
Горацио покосился на топор - рукоять звала обхватить ее, взять в руку. Отстукивая зубную дробь, он потянулся к орудию.
«Давай, давай» - хлестал пульс.
Горацио дернулся, словно обжегся. Он не мог сделать то, что желал получить маньяк, и в тоже время страстно жаждал этого.
- Я не уверен.
- Как это? – голос явно озадачился, - Не знаешь, хочешь ли остаться инвалидом?
- Да.
- «Да» – не знаешь, или «да» – хочешь?
«Остановись, - всколыхнулись остатки несвихнувшегося разума, - Без ноги ты точно не выберешься отсюда. Люди – они все равно погибнут, так или иначе. А у тебя дети, им нужен отец. Давай, действуй!»
- Договорились, - Горацио кивнул своему внутреннему «Я», но голос с небес принял жест за согласие.
- Тогда за дело.
Горацио представил, как потирает эта тварь потные ручонки, ожидая мясорубки.
- Обойдешься.
Он схватил топор и, рыча, ударил по железу. Перегородка оказалась непрочной – лезвие пропороло в ней разруб. Раздвигая края, Горацио разорвал его еще больше. Кровь стекала с ладоней, но он не замечал порезов, лишь втискивался в пролом всем корпусом.
- Лжец! – надрывался голос.
На экране мелькало чье-то перекошенное лицо, оглашая коридор воем, но Горацио уже рубил следующую дверь. Порванная одежда свисала клочьями, тело горело от ран, а топор все также кромсал железо. Сердце ухало в ритме взмахов. Наконец, минула еще одна перегородка. Впереди показалась дверь – та, что Горацио видел, как только очнулся здесь. В несколько прыжков он достиг долгожданного выхода, рванул за ручку.
- Что, слабо было открыть?! – заорал он «потолочному богу».
Топор полоснул по двери, но поверхность лишь смялась под затупившимся лезвием. Горацио вновь рубанул, приложив всю силу. Орудие не выдержало и раскололось. А сверху ржал безумец.
- Ура! Настал час обещанного сюрприза! Подведем итоги – ты слабак. Тот, что был до тебя, хоть и жутко врал, зато беспокоился о людях. Каждую смерть воспринимал, как личную трагедию. А ты, не просто лгун – отпетый эгоист, вот кто. Привык заботиться лишь о себе. А раз так, думаю, сюрприз придется по нраву.
Горацио обессиленно оперся на дверь. По его жилам, вместо крови, текло безразличие.
- Ну, что там еще? - произнес он еле слышно.
- Наверно, приятно узнать, что ты заражен? Как думаешь? – голос откровенно насмехался, - Да-да, в тебе сидит тот же вирус, только другая его разновидность с замедленным процессом активации. Но время пришло.
Дверь открылась, и перед Горацио возник еще один коридор, заключенный в бетонные стены.
А голос заходился в смехе, едва проговаривая слова.
- Десять минут. Лишь десять – не больше. И только правда, правда и ничего кроме.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Моя страшная правда
Небольшая комнатка без излишеств: зелёная доска, стол возле неё, десять стульев, расставленных полукругом. Два больших окна. Дверь. Лампы щёлкают. Довольно неприятно и надоедливо для комнаты реабилитации. Я сижу, жду прихода моего респондента – доктора психологических наук Славика Кеммлера. Собираюсь взять у него интервью. Договорились на десять, а сейчас уже почти половина одиннадцатого… Не очень хорошо с его стороны опаздывать, но он человек занятой, нужно это понимать. Сижу и понимаю.
Ещё пятнадцать минут. Мне надоедает сидеть и слушать щёлканье и монотонный гул ламп. Встаю, кладу планшет с вопросами на стол и подхожу к окну. Осень… Сразу в груди что-то щемит, и внутри становится так погано, что я, можно считать, занимаюсь мазохизмом, продолжая разглядывать пожелтевшие намокшие от дождя деревья. Впереди зима – смерть природы, спячка чувств. Ненавижу зиму! Нечищеные дороги, гололёд, сугробы по колено, опять будет проблемой припарковать мою низкую иномарку возле работы или дома… Меня передёргивает. Отвожу взгляд и вздрагиваю – дверь хлопнула.
– Простите. Вацлав. Что заставил вас ждать, – сбивчато от спешки извиняется мой респондент, захлопывая дверь. Торопливо подходит к столу, бросает на него кипу бумаг, а сам падает на стул. – Дела, дела… Задержали в Аспирантуре. Видите ли, вопросы о принципах гештальтпсихологии внезапно стали сильно волновать моих оболтусов! – Он по-доброму смеётся и выпускает воздух из надутых щёк. – О! Простите! Здесь были ваши бумаги?
Снова вскакивает, суетливо шевыряет руками под своими бумагами в поисках моего планшета.
– Нет-нет, ничего страшного, Славик! Я найду, – спокойно говорю я и достаю планшет. – Приступим?
Наша беседа длится не более получаса. Я прождал больше, чем проводил интервью. Да… Такое бывает. Особенно, когда попадаются очень занятые люди. Они отвечают на вопросы коротко и лениво, приходится вытягивать подробности, лишь бы записанное заняло хотя бы один полный лист.
Я еду в автобусе и анализирую ответы Славика. Про его активную помощь нуждающимся семьям и организацию Центра помощи женщинам, подвергшимся бытовому насилию, можно расписать подробнее, а про политические взгляды – наоборот, покороче. А что он там ответил о своей новой группе реабилитации… Пробегаюсь глазами по исписанному листу и отыскиваю десятый вопрос: "Расскажите, пожалуйста, с какой группой вы сейчас работаете?". Славик, видимо, не хотел рассказывать, поэтому пришлось выуживать из него информацию. Читаю ответ: "Группа из десяти человек. Преобладающий диагноз – параноидальный психоз. Все члены группы подверглись воздействию сильного стресса. Конечно же, у каждого он был сугубо личностный, но почему-то каждый упоминает о неком вирусе. Возможно, это вызванное массовой терапией заблуждение". Подождите-подождите, доктор Кеммлер… Вы сказали "вирус"? Я должен узнать об этом поподробнее.
На следующий день созваниваюсь с доктором. Он как обычно очень занят – совмещает групповые занятия с преподаванием в Аспирантуре. Но мне удаётся на пару минуточек задержать его у телефона:
– Понимаю, вас обязывают правила конфиденциальности, но я прошу чуть-чуть поподробнее рассказать именно о загадочном вирусе. Что он вообще из себя представляет? – допытываюсь, но понимаю, что телефонный разговор – слишком тонкая ниточка, многого не добиться.
Славик замолкает на несколько секунд, потом меняется в голосе и пытается ускользнуть от ответа:
– Это не для общественности, здесь нужна особая квалификация, чтобы понять, о чём идёт речь. Простите, мне…
– Славик, послушайте, – не церемонясь, перебиваю и иду на хитрость: – Если не хотите говорить по телефону, я приеду! Буду ждать вас у кабинета сколько потребуется. Буду стараться выцепить вас для разговора хотя бы на минутку. У меня сейчас куча времени, чтобы дождаться, пока вы освободитесь. Так что не беспокойтесь, я сделаю всё, чтобы получить нужную информацию!
На моих губах уже расплывается широкая улыбка. Я слушаю тяжёлое дыхание в трубке и жду, как паук, поймавший муху и уже свивший вокруг неё смертельный кокон.
– Приезжайте сегодня вечером. Только без протоколов и диктофона. А сейчас мне пора.
Вешает трубку, а я с улыбкой говорю гудкам:
– Отлично! Спасибо! Большое спасибо, мистер Кеммлер!
Вечером сажусь за руль своей иномарки и еду в Центр реабилитации. Как и обещал, при мне только карандаш и блокнот – девственно чистый, готовый сохранять информацию без предвзятости и эмоциональности – как идеальный журналист!
Еду осторожно – дорога скользкая от первого похолодания, а ещё и дождь со снегом. Вот ещё один повод не любить осень. Чертёнок, подвешенный на зеркале заднего вида, прыгает, как бешенный, маячит перед напрягшимися до предела глазами. Через один, встречные автомобили не соизволяют выключать дальний свет, потому отборно ругаюсь на них, и осознаю, почему на зеркале у меня висит именно чёртик, а не какой-нибудь ангелочек.
Вывеска на здании Центра уже не горит, дружелюбным жёлтым светится только одно окошечко на первом этаже. Я паркуюсь на пустой передней парковке и выскакиваю из автомобиля. С натянутой на голову курткой бегу к входу, бережно прижимая к груди блокнот, чтобы не намок.
В коридоре нет света, почти кромешная тьма, и это на мгновение выбивает меня из реальности. Только звук шагов даёт понять, что я всё же передвигаюсь, а не повис в густой черноте. Пока иду, думаю о слепых людях. Я только что испытал на себе принцип компенсации: если ничего не видишь, то остальные органы восприятия начинают работать с удвоенной силой. В данном случае – слух. Шаги кажутся непривычно громкими, слышу шуршание одежды. Остальная тишина как-то странно давит на голову и ушные перепонки, как будто нахожусь под толщей воды. Скрип двери взрезает мою сосредоточенность и воспринимается как что-то враждебное. Я настораживаюсь. Жёлтая краска света ровным прямоугольником стекает по стене на пол и превращается в дорожку к комнате. Слышу шёпот Славика, который высунулся в коридор:
– Господин Дворжек, вы там что, крадётесь?
Я смотрю в его сторону и непроизвольно выпрямляюсь.
– А что, я должен бежать? – слегка возмущаюсь.
– Идите уже скорей сюда! Мне давно пора домой!
Торопливо вхожу, скидываю мокрую куртку на стул и сажусь, весь в нетерпении, с голодным разумом, готовым поглощать информацию. Кеммлер с недовольным лицом проходит мимо меня к окну, останавливается и заводит руки за спину. Всё ясно! Придётся общаться с его спиной. Но, не беда, главное, чтобы спина не молчала, я ведь не зря приехал? Не зря чутьё подсказывает, что будет интересно?
– Вы хорошо знаете компьютер, господин Дворжек? – спрашивает доктор негромко.
Неужели настолько издалека он решил начать разговор?
– Компьютер? – Я оглядываюсь на всякий случай – компьютера в комнате нет, хотя под стол тянутся кое-какие провода. И тут меня осеняет: – Когда вы говорили про вирус, вы имели в виду компьютерный вирус, да? Но… Как это связано с психологической травмой ваших подопечных?
Напрягаюсь и взглядом сверлю спину доктора.
– В том-то и дело, что я сам этого не пойму…
– Как же так? – Меня распирает от удивления. – Вы же их лечите и должны разбираться в проблеме.
Славик резко разворачивается и с такой злостью смотрит на меня, что моё лицо мгновенно сбрасывает любое выражение.
– Я – доктор психологических наук, член психологического общества, преподаватель Аспирантуры! А вы меня попрекать непрофессионализмом вздумали?
Кажется, я сглупил. Срочно нужно восстанавливать разрушенный мостик доверия.
– Нет-нет! Вы меня не поняли! Я поражаюсь, что психолог должен знать всё, что касается проблемы пациента, даже всякие там компьютерные хитрости, всякие… вирусные особенности и… – Я проваливаюсь в дыры мостика, но у меня вроде как получатся реабилитироваться.
Славик теперь подозрительно щурится, но, к моему счастью, уже не злится. Пусть подозревает, что я слукавил, результат всё равно вышел близким к желаемому. Ещё одно достижение – он отходит от окна и присаживается на край стола, прямо напротив меня. Мы продолжаем.
– Я принял эту группу недавно, как вы знаете. И уже на завершающей стадии лечения – социальной адаптации. До этого они пребывали в клинике, где их лечили медикаментозно. Почти у всех наблюдалось сильнейшее психическое расстройство и склонность к суициду. До меня дошла документация, в которой упоминалась компьютерная программа "Вирус Правды". Со слов пациентов, они запускали её и получали визуально-звуковое воздействие, которое приводило к истерическим припадкам, а впоследствии к расстройству личности.
Доктор умолкает, ожидая от меня реакции. А я ушёл в свои мысли и даже не смотрю на него. "Это определённо пахнет сенсацией! И у меня почти на руках доказательства!" – думаю, и внезапно расплываюсь в улыбке. Перевожу взгляд на доктора и, с трудом сдерживая переполняющий меня восторг, говорю:
– Знаете, Славик, я могу поприсутствовать на ваших занятиях с группой! Как компьютерный эксперт. Уверен, пациентам будет важно разъяснение технической стороны их проблемы!
Славик недоумённо смотрит на меня. Внутри него сейчас наверняка борются здравый смысл, возмущение и растерянность. Ещё немного дискуссий, и мы приходим к компромиссу: Кеммлер спрашивает у своей группы, желают ли они узнать мнение компьютерного специалиста, и разрешают ли присутствие его, то есть меня, на тренингах. Отлично! Меня это устраивает. Уверен, всё пойдёт по моему плану!
Как только возвращаюсь домой – сразу же бросаюсь к компьютеру и залезаю в Интернет. Я должен узнать хоть что-то об этом вирусе! На запрос "Вирус правды" поисковик ничего не выдаёт. Жаль… Очень жаль. Но зато у меня появляется возможность быть первым, кто прольёт свет на этот загадочный феномен. А я ничто не люблю так сильно, как быть первым в чём-то. Быть первым – значит быть победителем! Вот удивится редактор, когда я кину ему под нос пухлую папочку с материалами расследования. Вижу заголовок статьи: "Компьютерный вирус сводит людей с ума". Я уже предвкушаю скорую победу!
С этого момента не расстаюсь с телефоном. Даже в туалете и ванной. В любой момент доктор может позвонить и запустить механизм моей известности. А пока штудирую сайты Сети в поисках информации о похожих случаях. Нужно сказать, много мусора попадается. Но, наконец, в одном из блогов встречаю запись с заголовком: "Страшилки из интернета". Читаю:
"После просмотра файла человек ощущает тошноту и головокружение. Ещё через несколько минут его охватывает беспричинная паника, он начинает метаться по комнате, выкрикивая бессвязный бред. Ещё через какое-то время человек убивает себя, не в силах выдерживать головных болей и приступов острого страха. Это что касается случайных жертв. Опыты же, направленные на более глубокое изучение явления, привели к следующим результатам:
из 232 испытуемых (данные на июль 2008):
– 145 проявило симптомы помешательства, крайнего нервного истощения и были помещены в психиатрическую больницу;
– 51 пропал без вести после окончания исследования;
– 24 покончили жизнь самоубийством;
– 8 убиты неизвестными после окончания исследования".
Возвращаюсь в реальность и размышляю. Если бы не группа Кеммлера, не его упоминание о вирусе, я ни за что бы не поверил в тот бред, что написан в Интернете. Копаюсь дальше, но вдруг слышу из кухни женский голос. Слов не разобрал, но мне явно не почудилось. Замираю на мгновение – какой-то почти животный инстинкт – потом встаю и в полутьме, разукрашенной голубизной света монитора, продвигаюсь к кухне. Уже издалека вижу горящие красным цифры электронных часов – одиннадцать ноль две. До меня доходит, что голос, который я слышал – это моя Маришка. Она сообщила мне ровное время две минуты назад, а я, дурак, испугался!
– Фух! – облегчённо выдыхаю. – Маришка-Маришка… Сколько же ещё раз ты меня напугаешь?
Живу я один, вот, может, поэтому придумал имя часам…
А вообще это имя принадлежит одной из самых прекрасных девушек на свете. Златовласой, миниатюрной, божественно красивой Маришке Борге – моей бывшей невесте. Не стерпелось, не срослось. Я не подарок, а она достойна большего. Так я решил. Но… Каждый раз, когда я в Сети, а её ник блещет красными стройненькими буковками, руки тянутся черкнуть ей пару строк – помнит ли?
Возвращаюсь к компьютеру, как коробочку с драгоценностями открываю список контактов. Маришка… Уже набираю сообщение – ненавязчивое "Привет" – но не решаюсь отправить. У неё теперь новая жизнь, без меня. С другим. Становится грустно… А ещё эти часы… Чёрт бы их побрал! Единственное, что кроме меня подаёт признаки жизни. Какой же я жалкий! Бросаю всё и кидаюсь на кровать, лицом в подушку. Успеваю набрать столько воздуха, что распирает грудь, а перед глазами мерцают белые мухи. Когда кончится запас кислорода, я, наверное, умру. Мой труп обнаружат не сразу: пока соседи спохватятся, что не выхожу, пока на работе – что не прихожу. Кто быстрее? Не важно! Я буду лежать, бледен и безмятежен, красив и мёртв! Обо мне напишут в моей газете, я буду посмертно знаменит. Ненадолго. Внутренняя сила переворачивает меня на спину. Я жадно дышу, отчего белые мухи превращаются в белых слонов и перемешиваются между собой как на картине сумасшедшего абстракциониста, о котором я когда-то писал статью.
– Эх! Мне бы дело "Вируса правды" раскрутить… Эх, будет славненько! – говорю то ли вслух, то ли про себя.
С этой мыслью засыпаю.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
То, что от Кеммлера до сих пор нет звонка, меня ужасно беспокоит! Сколько всего интересного узнал он, а не я! Это несправедливо! По моим подсчётам скоро начнётся очередное занятие.
– Я не сдамся! – с этой мыслью кидаю на заднее сидение ноутбук и папку с бумагами.
Решительно вцепляюсь в руль и со злостью давлю на газ.
Подъезжаю к Центру – у меня уже готов план, как органично вписаться в реабилитационную картину Кеммлера. Отыскиваю нужную комнату и как шпион скрываюсь в тёмном коридоре чуть дальше. Приходится ждать, пока десять человек вместе со Славиком соберутся, рассядутся и начнут занятие. Ну что ж, мой звёздный час, пан или пропал! Почти врываюсь в комнату и с улыбкой клоуна (такой же неестественной) подбегаю к напуганному Славику. Почти насильно жму ему руку, с трудом пытаясь удержать подмышкой планшеты.
– Здравствуйте! – добродушно смотрю ему в глаза, потом оборачиваюсь к "публике". Хочу сказать, меня поражает увиденное: десять человек, четыре женщины и шестеро мужчин, сидящие полукругом, походят на зомби. Такой же потерянный бесстрастный взгляд, опущенные, словно от немощи, головы, размякшие позы. Секунду собираюсь с мыслями и громко говорю им: – Здравствуйте! Меня зовут Вацлав Дворжек.
Пока Кеммлер приходит в себя, пользуюсь этой минуткой, чтобы раздать сидящим два экземпляра документов и две ручки – в оба конца полукруга. С проницательностью экстрасенса опережаю вопрос доктора:
– Знаете, я решил, что устно задать вопрос о присутствии на тренингах компьютерного эксперта – слишком ненадёжно, что ли. Поэтому подготовил маленькую петицию, если можно так назвать мой документ, в котором участнику нужно просто подчеркнуть, что он "за" моего присутствия на тренинге.
Вижу краем глаза, что доктор мечется возле стола, не зная, что делать, отнимать ли бумаги или притвориться, что так и надо. Но мне уже всё равно – я праздную победу! Почти все отметили пункт "за".
– Превосходно! – восклицаю и кидаю два планшета и ручки на стол Кеммлеру – пусть съест их! А сам приношу из коридора ноутбук и по-хозяйски располагаюсь на столе. То, что происходит дальше, меня поражает ещё сильнее, чем полуживой вид этих пациентов: большая часть из них шарахаются от ноутбука, женщины начинают визжать, мужчины стонут. Кто-то как затравленный зверёк жмётся к спинке стула, а кто-то вскакивает и убегает к дальней стене. Я растерян. Доктор, обвинительно косясь на меня, бросается собирать своих психов, как раскатившиеся бусины порвавшихся бус, при этом приговаривая что-то типа: "Не беспокойтесь! Это всего лишь ноутбук, он совершенно безопасен, в нём нет вируса!".
Через какое-то время всё успокаивается, все рассаживаются, начинается тренинг. Кеммлер не смотрит в мою сторону. Я стою у окна, ноут бесполезно лежит на подоконнике, как чёрная кошка. В помощь мне только верные друзья – безопасный блокнот и карандаш. После вопроса Славика начинает рассказывать Михаэла – женщина лет пятидесяти, у которой от бывшей ухоженности не осталось и следа. Пальцы в золоте сжимают салфетку, небрежно накрашенные глаза смотрят на колени с варикозом, торчащие из-под бирюзовой юбки.
– По роду деятельности я почти не имею дел с электроникой – я преподаватель балетных танцев. Но однажды на рабочем компьютере по незнанию открыла этот демонический вирус, – голос её дрожит, как натянутая струна, готовая порваться. – После этого во мне и в моей жизни стали происходить невероятные изменения. В тот же день, разговаривая с дочерью, я не смогла удержаться, чтобы не назвать её шлюхой! Грязной непотребной шлюхой! – Михаэла меняется: в глазах разгорается злость, руки вцепляются в ткань юбки, жилы на ногах натягиваются, как жгуты. – Она променяла мой балет на низкопробные подтанцовки в баре. Все эти приватные танцы перед пьяными мужиками, – она кривится в отвращении, отчего на лице появляются некрасивые глубокие складки, – мотания вокруг шеста, когда сидящие заглядывают ей между ноги и…
Кеммлер прерывает рассказ. Я останавливаюсь писать и выныриваю из другого мира обратно в реальность.
– Вы себе раньше никогда не позволяли говорить такое дочери?
– Да, – у неё наворачиваются слёзы, губы то и дело вздрагивают. – У меня в голове что-то переключилось. Я не смогла удержаться. Даже ударила её. – Наконец, она начинает рыдать. – Перед глазами всё было красным, словно залитым кровью. Я не могла контролировать себя, я пребывала под чьим-то злым влиянием, потому что сама бы я этого не сказала и не сделала! Не сделала! Не ударила бы свою дочь!
"Ха, тоже мне, – думаю я. – Старушка, наконец, высказала дочери всё, что о ней думает. А теперь хочет оправдаться помутнением сознания от вируса. Невероятный бред! Фарс чистой воды. Ей бы в другую группу – спонтанных истеричек. Если такая есть…"
Следующий выступающий – Теодор, мужчина с пузиком, смахивающий на поплохевшего Марио. Усатый, в комбинезоне, в которых обычно ходят автослесари, с жирным лицом и тяжёлым дыханием – настоящий бык!
– С другом общались с девчонками по скайпу. – Он рассказывает медленно, словно ему трудно соображать. Вдруг приходит файл. Мы открываем, Какие-то полоски на мониторе, резкий звук, я аж уши закрыл. Друг блевать убежал, а я, как дурак, остался смотреть…
– Что же там было дальше? – вмешиваюсь я, растопырив глаза, как девочка, слушающая сказку.
– Помехи, как в телевизоре. И шипение. Потом пара вспышек красных, и всё. – Он отводит взгляд в угол потолка и нервно мотает коленом, собираясь сказать что-то очень его тревожащее. – Когда друг вернулся, я врезал ему в челюсть, – делает паузу, обдумывая что-то. – А знаете, этому засранцу давно пора было навалять! Он у меня однажды бабу увёл! Да и подворовывает частенько – после него денег в кошельке недосчитываюсь. Сукин сын! Гад ползучий!
– А я сожгла дом! – перебивает звонкий нездорово-весёлый голос. Поворачиваюсь. Вижу девушку, всю в украшениях, с чёрными кудрями, одетую как капуста. – Только никто и не догадывается, что это я. – Смеётся в красивую ручку с длинными пальчиками, которые вот-вот сломаются от тяжеловесных колец с драгоценными камнями. – Голос приказал мне. В этом доме жил мой бывший. Жил, – снова заливается истерическим хохотом, закидывая при этом голову и тряся кудряшками. – Он мне вирус и подкинул, вместе с видео, где мы на островах отдыхаем. Как триппер, ей богу! Похоже, правда?
Она смеётся и смеётся, а я смотрю на неё и представляю, как она с дикими глазами обливает бензином из канистры спальню бывшего. Потом вот этой красивой ручкой, держа вот в этих роскошных пальчиках горящую спичку, поджигает.
– Эмилия, вы слышали голос? – спрашивает Кеммлер.
– Да. И видела человека у себя в комнате. Он рассказал мне, что мой любимый мне изменяет. Ну, я догадывалась об этом, но от того, что сказал человек, в голове у меня прояснилось. Всё стало на свои места. – Эмилия распахивает ресницы и размыкает губки, становясь похожей на девушку с обложки. – Наверное, не было никакого человека. Это всего лишь моё подсознание. Внутренний диалог, да, доктор?
– Да, Эмилия, – спокойно говорит доктор, упираясь ладонями в стол, и тут же обращается ко всем: – Не вирус повлиял на вас. Это обострились ваши внутренние конфликты. И цель наших занятий – разрешить эти конфликты, избавить вас от страхов и волнений.
– Доктор Кеммлер, – встреваю я, наплевав на этикет и все возможные правила приличия и такта. – Но ведь именно "Вирус правды" простимулировал эти внутренние конфликты. Все трое говорят о том, что изменения в поведении и психологии произошли именно после появления вируса. Нельзя недооценивать этот аспект. – Я становлюсь настолько уверен в себе, что даже остро заточенный взгляд доктора не оказывает на меня никакого воздействия. Я в танке с бронёй из наглости, и меня это воодушевляет. Понимаю, что если сейчас не встряхнуть этих шизиков, я не добьюсь от них сенсационных заявлений.
– Господин Дворжек! – громогласно восклицает доктор. Наверное, так же звучал Зевс, когда злился на людишек. – Почему вы позволяете себе вмешиваться?
Нужно позавидовать его выдержке! Будь я на его месте, пинком под зад выгнал бы такого поганца-невежу, как я. Но он сдерживается, превращаясь в кремень. Только глаза бегают туда-сюда. Он настоящий мастер саморегуляции!
– А эксперт прав! – выкрикивает один из мужчин. – Пусть он нам и скажет, как такое может быть, чтобы какая-то компьютерная хрень так воздействовала на людей?
– Йордан! Господин Дворжек не…
– В голове есть такой отдел, – я снова перебиваю доктора и выхожу в центр, закрывая его спиной. У меня готовы ответы на все вопросы, – который отвечает за подсознание. Так вот если на него правильно воздействовать, можно добиться выхода наружу тех страстей, которые скрывались внутри каждого, может, всю жизнь. Вы говорили о красных вспышках, шумах, помехах – так вот они в своей совокупности и вывели подсознательное в сознательное. Частота звука, исходящего из колонок, совпала с частотой вибраций клеток мозга, а визуальное воздействие – раздражило зрительный нерв, заставив вас видеть то, чего нет на самом деле!
– Господин Дворжек! – ещё возмущённее и громче произнёс Славик, пытаясь вытолкнуть меня из середины. – Вы несёте чушь! Это я вам заявляю!
– Ну почему же! – снова вмешивается Йордан. – Я слышал про белый шум и эту… коричневую ноту, от которой можно обосраться, – его губы расползаются в улыбке, являя миру редкозубый рот.
– Да-да, – толкаю я доктора в ответ. – Это из той же оперы.
– Я слышал о подобных видео, – Йордан становится серьёзнее. Даже позу меняет – садится сдержаннее, складывает руки на груди. – Вроде бессвязная череда мигающих картинок, а на самом деле эта дрянь западает в мозг и делает из тебя эпилептика или психа. Хорошо, если только проблюёшься, плохо – если решишь вены себе порезать или из окна сигануть. А звук иногда даже и не слышишь, а он есть. На частоте, недоступной слуху, влияет на мозг.
Воцаряется тишина. На секунду кажется, что я нахожусь в галерее восковых фигур. Но вдруг одна из девушек начинает плакать. Она, наверное, самая невзрачная из всех особ женского пола: простоволосая, в длинной серой юбке, кофте с растянутыми рукавами, на ногах бабушкины башмаки. Эта мышка пищит в ладони и дёргает плечами. Она захватила всё моё внимание. Мне знаком такой тип людей – они нашпигованы комплексами и извращёнными желаниями. С виду смирные, неприметные, но стоит их раскрутить – такое выдают!
– Я ненавижу свою мать! – выкрикивает она, как лозунг. Ну? Что я говорил? – Она испортила всю мою жизнь! Сука! Бьёт меня, если прихожу позднее, чем велено, постоянно унижает, говорит, что я страшная, глупая и никому не нужна!
– А причём здесь вирус? – подбрасываю дровишек в огонь.
– Я покажу его ей! Пусть страдает, как я страдала всю свою жизнь! Пусть харкается кровью, орёт от головной боли и убьёт себя сама!
Я смотрю на неё, и меня медленно наполняет отвращение. Однажды в деревне хулиганы вылили на меня ведро с жидким коровьим дерьмом, но даже тогда мне не было так противно, как сейчас. Не слышу, что отвечает ей Кеммлер, да это и не важно. Я получил то, что мне нужно – отчаяние, крайность… Кеммлер, пользуясь замешательством, суёт мне в руку ноутбук и толкает к выходу, раздражённо бормоча на ухо:
– Уходите! И больше не появляйтесь здесь. Вы получили то, что хотели. Надеюсь, вам хватит журналистской этики, чтобы соблюсти конфиденциальность.
Отхожу от комнаты и размышляю, бездумно глядя в записи: "Столько нелицеприятных историй породил этот вирус, а о нём практически ничего не известно. Я просто обязан довести дело до конца! Мне нужен этот "Вирус правды"! Хочу увидеть его своими глазами и описать, чтобы все о нём узнали!"
Кажется, Эмилия – та гламурная особа – говорила, что дружок подкинул вирус вместе с личным видео. Думаю, это и есть самый кратчайший путь, который позволит мне докопаться до истины. Чуть ли не бегу к машине, чтобы перепарковать её поближе к выходу из Центра и поймать Эмилию. Думаю, мой Мерседес сыграет в плюс и мне, и нашему с ней будущему "дружескому" общению.
Нервничаю, поглядывая на часы. У меня даже рука устала от частого поднятия. Последние минуты тренинга. Вижу высокую стройную фигурку на цокающих каблучках и разлетающиеся пружинящие кудряшки – Эмилия спускается по лестнице, как королева. Даже и не подумаешь, что она истеричка, и что у неё триппер. Открываю окно и окрикиваю дамочку. Уламываю на то, чтобы подбросить до дома – соглашается. Спасибо прохладной осенней погоде! Наконец, она принесла хоть какую-то пользу.
По приезду говорю Эмилии всё как есть (настало время приёма "Откровенность"), прошу дать мне диск с вирусом. Она соглашается, мы поднимаемся в квартиру.
Ничего особенного – обычная однокомнатная, небольшая, без роскоши и особых наворотов. Наверное, снимает, чтобы скрыться от полиции или бывшего. А может и нет, плевать.
– Чаю? – спрашивает.
– Нет, спасибо, – отвечаю не заинтересованно.
Эмилия скрывается за дверцей лакированного шкафа и шуршит одеждой – кажется, раздевается. Я, сидя на диван-ковати, продолжаю осматривать комнату. Бардак повсюду: стол утонул в разноцветных шмотках, на подоконнике завядшие цветы, кофейная чашка, куски засохшего хлеба, на телевизоре и компьютере пыль со времён прапрабабушки, на полу истёртый в нескольких местах ковёр. Эмилия неожиданно появляется возле меня и запускает пальчики мне в волосы. Перевожу взгляд – вижу перед собой грудь в чёрном кружевном бюстгальтере. Не успеваю ничего сказать, как меня целуют её губы. Она упирается мне на грудь, поддаюсь и опускаюсь спиной на неровное сидение дивана. Я бы переспал с ней, но из головы не выходит мысль о триппере. Я не готов платить такую цену за сенсацию. Осторожно отстраняю от себя Эмилию и смотрю в томные голубые глаза в обрамление густо накрашенных ресниц.
– Прости, но я люблю другую, – говорю шёпотом, делая печальное лицо. – Ты ведь знаешь, каково это – быть обманутой… Не хочу делать, как твой бывший, прости!
Ловко выскальзываю из-под неё и выжидательно замираю на краю дивана. Слышу вздох и почти беззвучный смех.
– Посмотри вирус при мне. Сейчас, – говорит лукаво. Я немного злюсь, но… – Так будет безопаснее. Я его уже видела, а вот тебе нужно быть поосторожнее. Я присмотрю за тобой.
– А что может случиться? – спрашиваю, оборачиваясь.
Она, как львица, растягивается на диване, подпирает рукой голову и закатывает глаза.
– В группе не всё говорят. После того, как нас выпустили из больницы, мы ведём себя осторожно. Строим из себя излечившихся, а на самом деле… Почти каждого с периодичностью мучают галлюцинации и желание свести счёты с жизнью. Радка Дворжич, та плакса, мечтающая убить мать, рассказывала, что её тошнит кровью каждый день, и без обезболивающих она уже жить не может… Бедняжка, – многозначительно вздыхает и переводит взгляд на меня. – Тебе не страшно?
Хоть я и знаю ответ, но всё равно задумываюсь.
– Нет. На меня такие вещи не действуют. Давай посмотрю при тебе, раз хочешь. Но потом ты всё равно отдашь мне диск, договорились?
– Как хочешь. – Она спрыгивает с дивана и наклоняется к системному блоку. – Диск внутри с тех самых пор. Сейчас запущу компьютер…
Долгие минуты ожидания. Ладони у меня начинают потеть. Кажется, в комнате очень жарко.
– Позволишь? – киваю на стул напротив монитора. Эмилия не возражает. – Можешь уйти пока на кухню? Хочу один посмотреть.
– Да запросто! – кидает легкомысленно.
Остаюсь один. Открываю диск и среди нескольких иконок вижу файл с расширением .tru. На значке – чёрный квадрат с большой лучистой звёздочкой. Это такое схематическое изображение правды? Чуть погодя, дважды кликаю на нём мышкой и жду. Глаза бегают по монитору, боясь пропустить момент, когда что-то начнётся. Диск в дисководе шипит – значит, процесс запущен. Но я ничего не вижу. Наклоняюсь ближе к монитору, всматриваюсь так пристально, что вижу пиксели. Но ничего не происходит! Я снова запускаю файл и снова жду. Система зависает. Вызываю диспетчер задач, ищу процесс вируса, но его нет, как я и думал. Либо вирус спрятался, либо файл по каким-то причинам не запустился. Разочарованно жму кнопку дисковода, диск выезжает с задержкой. Аккуратно беру его и кладу в пакетик, а пакетик сую в карман. Встаю и даже не знаю, что делать дальше.
– Попробую дома, на своём, – рассуждаю вслух. – Может, дважды на одном и том же компьютере он не запускается?
Да. Немного успокаиваю расстроенность от неудачи и иду искать Эмилию.
Бардак не ограничивается комнатой – на полу в коридоре валяются носки, клочки газет, одноразовая посуда, тара от китайской вермишели. Даже смешно становится, когда представляю, как эта гламурная фифа, ссутулившись, накрашенными губками ловит из бумажного стаканчика вермишель, накрученную на одноразовую вилку. Эмилия сама выходит ко мне навстречу. Смотрит на меня внимательно, как на незнакомца, потом спрашивает:
– Ты в порядке?
С улыбкой киваю. Пусть не знает, что у меня не получилось – ей же лучше будет. Тогда она обнимает моё лицо и спрашивает:
– Ты точно не хочешь?
Мотаю головой и снова улыбаюсь. Её карие глаза таинственно красивы, но триппер…
– Извини ещё раз. Мне пора. Я взял диск. Если захочешь – верну после просмотра.
Эмилия злорадно улыбается чуть набок, руки соскальзывают с моего лица, сама она отступает на шаг.
– Ты не сможешь!
Истерично смеётся, запрокинув голову и потряхивая блондинистыми кудряшками. Я снисходительно смотрю на неё, осознавая, насколько она не в себе.
– Прощай, – говорю и ухожу.
До своей квартиры почти бегу. Я в предвкушении развязки, и всё, что для этого нужно, у меня теперь есть! На этаже темно – кроме меня лампочку ввернуть некому, в соседях две старушки. Перепрыгиваю дырявую ступеньку и оказываюсь у двери. Ищу по карманам ключ, но его нигде нет. Оставил в машине? Выронил у Эмилии? Забыл дома? Замираю, пытаюсь вспомнить. Вдруг за спиной слышу звон. Резко оборачиваюсь и чуть не вскрикиваю. Пот прошибает мгновенно, сердце бешено колотится. Из темноты угла на блёклый свет лампочки этажом выше тянется морщинистая рука, держащая в костлявых пальцах ключ. Больше ничего не видно, кажется, что рука висит в воздухе.
– Вацлав, – скрипит из угла старческий голос. – Ты забыл ключ в двери, когда убегал.
Ещё не до конца успокоившись, утираю мокрый лоб рукавом и отвечаю:
– Спасибо, госпожа Миткова. Что бы я без вас делал, – осторожно забираю у неё ключи, случайно касаясь сухой тонкой кожи, натянутой на косточки пальцев. Договариваю, торопливо отпирая дверь: – Я вверну лампочку завтра, обещаю! Сегодня много дел.
Она уползает к своей двери, бормоча:
– Понимаю, вы, молодые, занятые. До стариков дела нет. В такой кромешной тьме нога провалится в дыру, и полечу в последний путь. Кто спасёт? Святой Георги если только…
Обернувшись, вижу, как она входит в тонкую щель света приоткрытой двери. Чёрная тень просачивается туда, куда обычный человек пройти просто не сможет. По мокрой спине под прилипшей рубашкой пробегает холодок. Быстро закрываю дверь и запираюсь на всякий случай.
На ощупь передвигаюсь по коридору, взяв за ориентир красные цифры часов на кухне. Есть что-то аномальное в их свете – слишком далеко он распространяется. Дотягиваюсь до выключателя, но замираю. В шаге от меня, у самого пола, что-то шуршит и хрустит одновременно. Первое моё желание – отпрыгнуть, но я держу себя в руках. Щёлкаю выключателем, зажигается непривычно яркий свет. Опускаю взгляд и вижу, как на меня смотрят две пары зелёных кошачьих глаз.
– Васька! Мурыська! – восклицаю с широкой улыбкой облегчения. – Заразы вы такие!
Кошаки продолжают грызть сухой корм. По звукам напоминает больших крыс. Махаю рукой и прохожу в комнату. Тихо, немного не прибрано, но лучше, чем у Эмилии. Кладу ноутбук на кровать и снимаю куртку. Хоть и устал, но сейчас не до сна – начинается самое интересное! Запускаю компьютер, диск наготове. Ещё немного, ещё минуточка… Всё! Приступаю.
Та же иконка, то же расширение без названия. Знаем мы, как это делается, тоже мне! Кликаю дважды. В дисководе шипение, потом гудение сильнее обычного. Система зависает. Вдруг громкий хлопок, словно что-то взорвалось в системном блоке. Открываю дисковод – блин! Диск лопнул! Может, от плохой центровки, может, от перепада температур… На ковёр высыпается разноцветная блестящая пыль, выпадают треугольные куски пластика. Выглядит, как останки сказочной феи. Не вылезая из-под стола, матерюсь с каждой секундой всё сильнее и злее. Постепенно доходит, что это была единственная копия вируса, доступная мне! Бережно выстроенный замок рушится, греющая душу мысль о популярности со скоростью ракеты улетает в никуда. Я готов заорать во всю глотку, но отвлекает голос с кухни:
– Двадцать три часа ровно, – сообщает Маришка.
– Знаю, блин, знаю! Заткнись уже!
Кровь пульсирует в голове, волной накатывает жар – я слишком долго наклонённый.
– Двадцать три часа ровно, – повторяет Маришка.
Удивляюсь. Осторожно разгибаюсь и прислушиваюсь.
– Двадцать три часа ровно.
Ещё раз? Что такое? Иду в кухню и в темноте уже вижу, как дёргается красная цифра. Единица, ноль, единица, ноль, единица, ноль. Включаю свет, хватаю часы и внимательно слежу за цифрой.
– Двадцать три часа ровно. Двадцать три часа ровно. Двадцать три часа ровно. Двадцать три часа ровно.
Электронная речь ускоряется, голос становится всё тоньше и, в конце концов, слова сливаются в сплошной оглушающий писк. Он режет мне слух, и я роняю часы на пол. Они разлетаются на части и замолкают. Не отрываясь, смотрю на уцелевшее табло – единица, ноль, единица, ноль.
– Ты не сможешь! – грубо тянут часы.
Я отшагиваю, растопырив руки, и задеваю посуду на столе. Она со звоном разбивается. Не дышу, и чую нутром только ускорившееся биение собственного сердца. Поджилки трясутся. Решаюсь бежать, но тут передо мной возникает женская полуобнажённая фигура. Торможу, отклоняюсь и чуть не падаю. Передо мной в одном белье стоит Эмилия, смеётся, потряхивая огненно-рыжими кудряшками. Впиваюсь в неё взглядом, и тут из моего горла непроизвольно извергается рвота. Эмилия, всплеснув руками, вскрикивает и смотрит на себя: бюстгальтер в моей крови, по животу и ляжкам стекают густые красные струи. Она ещё раз запоздало вскрикивает и переводит на меня округлившиеся глаза.
– Началось… – выдавливает одно слово.
Я в панике отталкиваю её и выбегаю прочь из её квартиры. Да, я находился в её доме. Как это вышло – не знаю. Абсолютно не понимаю… Только что был у себя на кухне, и вдруг… Выбегаю из подъезда. Желудок сводит от спазмов, подбородок холодит от крови, смешанной со слизью. Утираюсь рукавом. От частого дыхания носоглотка пересыхает, и холодный воздух начинает продираться внутрь, как ёрш для чистки бутылок. В глазах чередуются красно-белые вспышек, из-за которых не разобрать дороги. Добегаю до машины, возле неё блюю кровью ещё раз. Нет, в таком состоянии не смогу ехать – заползаю в салон, вызываю такси.
К его приезду уже более-менее успокаиваюсь, мне становится получше, но голова теперь жутко кружится и просто раскалывается от боли в затылке. Шофёр бурчит что-то про мой ужасный вид, наверное, думает, что я пьян. Говорю ему адрес и откидываюсь на заднем сидении.
В какой именно момент это началось? Я посмотрел вирус у Эмилии дома? Или у себя? Хватаюсь за грудь и понимаю – раз диск в кармане, значит, у себя дома я ещё не был.
– Вирус подействовал... Я его всё-таки запустил, – шепчу вслух.
Внутри холодеет, снова накатывает тошнота. Дышу глубже, чтобы перебить противные пугающие позывы. Я словно сердце проглотил, и теперь оно застряло в горле. А ещё этот горьковатый вкус желчи… Думать о чём-то, кроме своего состояния, я не могу. Слежу за собой внимательно, верчу головой по окнам, пытаясь заметить что-то странное или наоборот, убедиться, что пока всё в норме.
По прибытию, расплачиваюсь с таксистом и выскакиваю из ароматного душного плена салона в темноту и свежесть улицы. Взбегаю по лестнице на свой этаж, бросаюсь к двери, но вспоминаю, что утром забыл ключи в замке, и госпожа Миткова должна вот-вот мне их передать. Или это была галлюцинация, не имеющая ничего общего с правдой? В углу шуршит. Спустя секунду понимаю, что это не шуршание, а тихое хихиканье, похожее на звук сминающейся кальки.
– Госпожа Миткова, это вы? – решаюсь спросить.
Хихиканье раздваивается. Оборачиваюсь. В углу на одном уровне зажигаются две лампочки. Их тусклый свет освещает старушечьи пальцы, держащие цоколи, и сморщенные лица моих соседок – госпожи Митковой и госпожи Братковой. Их рты растянуты в неестественной улыбке – идеальном полукруге, до отказа набитом зубами. Четыре глаза в цвет кожи смотрят на меня с усмешкой. Соседки не близняшки, но выглядят сейчас совершенно одинаковыми. Свет делает их морщины настолько глубокими, что разграничивают части, из которых и составляется лицо. Я вжимаюсь в дверь и не могу ничего делать, кроме как просто смотреть.
– До стариков дела нет. В такой кромешной тьме ноги провалятся в дыру, и полетим в последний путь, – скрипит голос Митковой, как несмазанный вентиль на трубе. Её рот при этом раскрывается, как у щелкунчика – челюсти с ровными зубами раздвигаются, как заслонки, и ходят вверх-вниз. Потом раздаётся резкий звук, будто ворону придавили ботинком, и колбы лампочек изнутри заливаются кровью, но светить не перестают. Всё вокруг окрашивается в красный. Я с придыханием вскрикиваю от неожиданности и бегаю глазами по чёрно-красной темноте. Старушки срываются с места в направлении лестницы, делают пару шагов и падают. Вместе с лампочками кубарем катятся вниз, не переставая смеяться смехом, пробирающим меня до костей. Разворачиваюсь к двери, стиснув зубы и скуля от напряжения, дёргаю за ручку. Что-то звенит. Нащупываю торчащие в замке ключи. Дрожащими руками проворачиваю их, вваливаюсь в квартиру, тут же запираю дверь и шарахаюсь от неё.
Замираю и прислушиваюсь. Никаких звуков. Кажется, всё успокоилось. Расслабляюсь. Ноги, как спички, ломаются в коленях, я упираюсь в стену и сползаю на пол. Дыхание всё ещё неровное, но стараюсь вернуть его в норму. Горячая волна одна за другой омывает тело, растекаясь по нему холодным потом. Мокрой поясницей ощущаю сквозняк и решаю встать.
Включаю свет и мгновенно прищуриваюсь от рези в глазах. Стягиваю ботинки, сбрасываю куртку и иду в комнату. Мне нужно присесть. Чувствую, как в желудке постепенно образуется дыра, мышцы напрягаются, а горло сдавливает спазм. Бегу в туалет, сшибая углы, наступая на кота, попавшегося под ноги. Бросаюсь к унитазу, но вдруг слышу с кухни женский голос. Он звучит приглушённо, как сквозь толщу воды. Часы? Я же их… Или… Я запутался! Позыв отступает, я поднимаюсь на ноги и передвигаю себя на кухню – проверить.
Ни следа от прошлого безумия, всё как было раньше. Посуда не разбита, часы тоже. Цифры на них не мерцают, не меняются… Всё хорошо. Всё спокойно. Стою, медленно вдыхаю, медленно выдыхаю. Сердце стучит размеренно – всё в порядке.
– Вацлав…
Слышу своё имя, произнёсенное голосом Маришки. Не той, электронной, что стоит на подоконнике, а моей Маришки, живой, настоящей! Как суслик верчу головой из стороны в сторону, не понимая, что происходит.
– Вацлав, посмотри на меня, я здесь!
На мгновение замираю, поняв, откуда голос. Поворачиваюсь к часам, на которых теперь нет цифр – только 4 полоски, разделённые двоеточием.
– Маришка? – произношу не своим голосом – слишком сильно удивлён.
– Да, это я.
– Но… – Вспоминаю про действие вируса. Злорадно щерюсь и подозрительно кошусь, как это делают актёры в фильме, когда подозревают о чём-то. – Поня-я-я-ятно! – потягиваю весело. – Что ты хочешь сказать мне… Маришка?
– Хочу поговорить о том, о чём ты давно думаешь, Вацлав.
Стою, не шевелясь. Только улыбка постепенно тает, как мороженное. Отодвигаю на задний план мысль о том, что всё происходящее больше походит на бред или безумие. Мне становится интересно.
– А о чём я думаю, Маришка? – допытываюсь недоверчиво.
– Ты думаешь о том, чтобы вернуть меня.
– А вот и нет! А вот и нет!
Начинаю смешно пританцовывать, ликую, как ребёнок, увидевший клоуна. Понимаю, что мозг мой медленно превращается в сладкую вату, я теряю ощущение реальности, правдивости и здравости.
– Тогда, может, ты думаешь о том, чтобы сделать мне больно?
Услышав это, прекращаю глупый танец и приоткрываю рот, руки безвольно повисают вдоль туловища. Из заводной обезьянки превращаюсь в оловянного солдатика. Как ноги до сих пор меня держат?
– Помнишь, почему я ушла, Вацлав? – продолжают часы, единожды мигая полосками, как если бы моргнул живой человек.
Как я могу забыть? После того случая всё пошло наперекосяк, тогда я навсегда изменился для моей любимой Маришки, став для неё монстром.
Мы, лёжа в кровати, обсуждали свои тайные желания, я урчал ей на ушко сначала о самых безобидных вещах. Всего лишь лёгкая пикантность. Она хихикала, тянула "О-о-о-о!" и слегка краснела. Когда я перешёл к самому сокровенному, лицо её поменялось. Моя фантазия шокировала её. Маришка отстранилась и посмотрела так, словно видела в первый раз.
– Ты не шутишь?
Я соблазнительно улыбнулся и подмигнул.
– Нет, детка. Попробуем?
– Нет конечно! – возмутилась она и отодвинулась. – Как ты вообще мог подумать, что я соглашусь на такое? Я не какая-нибудь там…
– Да ладно тебе! Слышал, от этого удовольствие сильнее! Давай попробуем? – уговаривал.
– Нет, нет и нет! – свела брови, собираясь вскочить с постели.
Тогда я поймал её за руку и против воли потянул к себе.
– Не упрямься, детка. Один разочек!
Навалился всем телом и укусил её за ушко. Она стала вырываться, отпихивать меня, но это только раззадоривало. Я обхватил её горло и сжал. Глаза Маришки вспыхнули животным страхом, длинные ногти впились в меня, а я довольно улыбался, наблюдая. Мой мозг был распален похотью, жгучим желанием сделать ей больно. Она беззвучно открыла красивый ротик, и я залез в него языком, одновременно с этим пытаясь пальцем свободной руки забраться ей в попку, чтобы подготовить.
Воспоминания обрываются, я возвращаюсь в реальность.
– Именно после того случая я поняла, что ты использовал меня, только и всего. Тебе нужно было кем-то управлять, за счёт кого-то удовлетворять извращённую похоть и потребность в господстве. Ты не любил меня!
– Нет! – отвечаю зло и твёрдо. – Я любил тебя!
Челюсть сводит от судороги, с шипением цежу воздух сквозь зубы. Костяшки белеют от того, с какой силой я сжимаю кулаки, впадая в ярость.
– К кому та ненависть, которая разъедает тебя сейчас? – голос становится бесстрастным, монотонным. – Ты ненавидишь меня. Ты ревнуешь, что я с другим, а тебе не досталась. Ты эгоист, Вацлав, собственник до мозга костей. Ты любишь побеждать, а я стала твоим главным поражением. За это ты не простил меня и по сей день. Вспомни, Вацлав, как сотни раз представлял сцены насилия надо мной, как хотел уничтожить меня как личность, чтобы я не сопротивлялась, а была твоей куклой-пустышкой, в которую ты спускал бы…
– Заткнись!
Бросаюсь к часам, хватаю их скользкими от пота руками и изо всех сил сжимаю, желая раздавить. У меня не выходит, тогда с размаху бросаю их на пол, начинаю топтать, превращая в кашу из деталей.
– Заткнись, сука! Заткнись!
Топот заглушает мой рёв, но слышу прерывистое хрипение умирающего механизма – он смеётся надо мной из динамика-глотки. С особым остервенением давлю его, как поганое насекомое.
Наконец, останавливаюсь. По всей кухне разбрызганы серые капли пластиковой крови, табло превратилось в красноватую пыль, сломанные зелёные микросхемы-мозги поблёскивают золотым. Чувствую облегчение и отступаю. Меня уже не трясёт ни от ярости, ни от страха. Я смирился с реальностью. Или галлюцинацией, не важно. Ухожу с кухни, бреду по коридору, останавливаюсь в прихожей возле куртки. Василь и Мурыська ласково трутся об ноги, запоздало пытаясь успокоить. Вспоминаю, что у меня давно уже нет домашних животных. Смеюсь до боли в животе. В полусогнутой позе шарю по куртке, ища карман. Достаю белый конвертик – уже потрёпанный, грязный. Сажусь за компьютер, запускаю адскую машину. Она – как окно в иной мир. Хороший или плохой – решать тому, кто напротив экрана. Своими руками он создаёт небольшую Вселенную, наполненную словами, образами, чувствами.
Вот-вот я стану Создателем. Всегда мечтал обладать властью, и теперь понял кое-что. Открываю контакт-лист, щёлкаю на красном нике из прекрасного имени. "Привет. Хочешь правду?" – пишу и вставляю диск в дисковод. Приятное нарастающее гудение – запустился двигатель моего космического корабля, он готов стартовать и блуждать по бескрайней вселенной Интернета. Я создал Новую Жизнь с расширением .tru.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Голосование открыто до 17 января включительно
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 53
Замечания : 0%
Это дуэль. Тут качества быть не может.Оба текста - мрак. Второй - мрак бесконечный, читать - не перечитать.Увы, не хватило меня, выдохся.Мрак картонный,герой такой актер, что ему бы на сцену. Первый - мрак по технике, по качеству, по сюжету, копирующему Пилу фактически целиком. Порой перлы типа "облачиться в перчатки" опускали не просто на дно, а еще и втаптывали в ил.Первый текст - нечитабельный.Автор не всегда понимает значения тех слов, которые использует. И это выглядит очень комично.Но и печально. В рассказе столько несостыковок и ляпов, что диву даешься. Наверное тема дуэли раскрыта.Но это не спасает. В том числе и от плагиата.
Второй рассказ менее печален, и более читабелен. Но размах автора...это как глядеть в пустоту и думать - когда же она закончится? А она не закончится. Для меня - не закончится. Приевшееся первое лицо, ГГ, ведущий себя неадекватно, будто школьник лет 12-ти,практически не вырисовывавшаяся картинка(ибо от первого лица писать не так просто, как кажется), тягомотный сюжет...и бесконечное число 53. 53 страницы на читалке!Бросил я читать на том моменте, когда этакая фокус-группа рассказывала о своем столкновении с неким вирусом . Хотя девчонка с тонкими пальчиками, вся в фетише, мне понравилась.ЕЕ нарисовать удалось очень даже. Сразу - и картинка, и голос, и вся остальная реальность за ее спиной - она рассказывает, а видно ВСЕ!Весь мир. Блин, автор, зря вы сделали героя таким...податливым, таким меняющимся от ВАШИХ настроений, от того, с каким настроением сели писать вы, а ведь все должно было быть иначе. У нас должен был быть этакий карьерист без лишних эмоций, этакий скептик.От него должно было веять холодом, а не картонными соплями и нерешительными словами в соц.сетях "привет,как дела?".Вот тогда бы этот рассказ стал интересным, стал бы твердым, гнущим свою линию, живущим по правилам жанра и реальной жизни. Мне хватило одной сцены(слава Богу я до нее добрался) с этой девчонкой, чтобы понять, что вы способны писать, действительно, хорошо. Но не держите персонажей под своим крылом, пускай живут собственной жизнью, отстранитесь от них, автор.
Голос второму, разумеется. Первый текст, как сгоревший, скрюченный труп из него же - герой говорил, что их очень трудно выпрямлять из этой позы зародыша...0_о
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 595
Замечания : 0%
Первое
Текст не совсем гладкий: попытка выстраивать «красивые фазы» – привела к тому, что многие предложения выглядят странно (поиск собственного стиля – штука хорошая, но тут вы что-то перемудрили). Хотя, ближе к середине вы, видимо, увлеклись, перестали задумываться над каждым словом и тексту это пошло на пользу.
Начало интригует, повествование динамичное ... а потом начинается «Пила». И ладно бы еще идею применили с умом, повернули неожиданной стороной. Так нет же.
В фильме экстремальные ситуации проявляли характеры - в рассказе этого нет. Задания напрямую не связаны с проявлением качеств героя – он как был так и остался плоским, что в начале рассказа что в конце.
Эпизод с шумом – бред. Попросил прекратить шум – значит не любит жену? Где логика?
Эпизод с топором еще чище – маньяк даже не захотел услышать ответ на свой вопрос?
В итоге кажется, будто и хотели сделать как в кино: с муками совести, страхом за родных и членовредительством – да ни один эпизод до конца не довели.
Вступительная часть – оторвана от остального повествования, затянута. Почему трупы оказались у холма, что указывает на то, что это тоже жертвы маньяка?
Финал – предсказуем.
Второе
Дочитала до конца (потому что пользуюсь не читалкой а говорилкой) - и не пожалела.
Из минусов - детали, много действий и мертвых, не связанных напрямую с сюжетом эпизодов – особенно в начале.
Какие из начальных эпизодов важны читателю (пригодится потом по сюжету)? Часы, потому что они – ружье, герой-журналист, напористый и честолюбивый, факт загадочного психологического расстройства, тренинг с описанием участников. Вот и все. Это легко поместится в страницу – две. Остальное хочется просто взять выкинуть.
Из плюсов – все остальное.
Стиль –гладкий, придираться совершенно не хочется.
Образы героев – вполне просматриваются, очерчены хоть и скупо но узнаваемы.
Понравился мир, дающий сбой, образы, явившиеся герою в бреду – особенно старушки; запараллеленные эпизоды с возвращением домой и часами. Все здорово.
Финал… вот тут я и поняла почему файл назвали вирусом:
Это вирус скорее не компьютерный а информационный – конечной целью любого вируса (виртуального или реального – без разницы) является не убийство – а заражение на все новых и новых носителей. Это у него, оказывается, способ распространения такой – обострить внутренние противоречия – вызвать ненависть и заставить переслать файлик другому человеку. Ну просто мем про медведа. Прелесть))
(Хотя странно, что версию о вирусе не проверили и первым делом не удалили его с компьютеров)
Голос второму – за хороший стиль, качественный бред и оригинальность идеи
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 989
Замечания : 0%
тут без сомнений - голос за второй рассказ.
Первый какой-то скомканный показался и искусственный что ли. Жук из глаза - перебор, затерто это. Ничем не проникаешься, атмосферы нет. Выглядит все непродуманным. Конец откровенно не поняла и эпизод где вопрос про жену был.
Во втором начало шло туговато. Зато потом, где-то после сцены с кружком анонимных потерпевших, стало интересно. Образ ГГ недожат немного. Из других персонажей понравилась Эмилия. Сцены с ней хорошо получились, зримо, да и все что после, особенно проявления вируса. Концовка удалась)
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 11
Замечания : 0%
Впервые довелось быть очевидцем дуэли.
О первой работе
Имя героя понравилось сразу. Горацио! Эдакая булавочка на счастье. Мало ли что с ним может приключится.
Кому принадлежит фраза "- Сегодня мне не придется скучать." Неужели Горацио? ..Увы, но ему стало скучно - "Горацио почувствовал себя лишним."
Столкновение с грузовиком. С момента, как герой остолбенел и до того, как свет погас - произошло слишком много лишнего.
Но вот дальше, мне было дико интересно. Я не смотрел "Пилу".
О второй работе:
Главный герой очень странный тип. Лишил себя любимой девушки, похотливо пожелав сделать из нее "какую-нибудь там", а потом всю дорогу психически отклонялся, разговаривая с, пришедшей ей на смену, Маришкой.
Психи и часы: Михаэла "Пальцы в золоте". Эмилия "с длинными пальчиками, которые вот-вот сломаются от тяжеловесных колец с драгоценными камнями." Маришкины "микросхемы-мозги поблёскивают золотым" - или это палево, или Вацлав знает на что обратить внимание.
Понравились галюны посещавшие гг, кудри Эмилии менявшие цвет, супермарио и многое многое другое.
В первом рассказе я увидел горы трупов, реки крови и отупевшего от всего происходящего героя.
Во втором я этого не видел. Но было много больных лудэй, странных. Много. А вот герой не отупел, нет. Он уже был тупым. Не удивительно, что приключения с ним бесконечны.
Удивило вот: Под конец, Вацлав был обвинен глюком в эгоизме. И "потолочный бог" назвал Горацио отпетым эгоистом, так же, в самом конце.
Я за первый текст.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 129
Замечания : 0%
1: начало заинтриговало. "Пилу" не смотрел, хотя представляю, о чем речь. Пусть этот рассказ был бы хоть "Пила №128", только если бы он доделан был. Потому что все испытания для ГГ какие-то не настоящие. Если с кошкой еще ничего, логика понятна, то с женой объяснено все поверхностно, для совсем уж неискушенного читателя. Может быть подошло бы для компьютерной игры, где сюжет на втором месте, а на первом антураж. Получилось будто автор хотел "поиграть" в интригана-маньяка, придумать хитрые (и логичные) испытания, но оказался не столь хитер, как задуманный им интриган или же не хватило времени на разработку. Короче что хотели показать, понятно, но сюжет не для вас (карлик вряд ли сможет сыграть роль Гулливера, ему нужно подбирать особые роли - так и у нас - нужно строить сюжет, с которым сможешь справиться).
2: Здесь наоборот, начало не показалось многообещающим. Отношения ГГ и психолога недостоверны на мой взгляд. Психолог слишком податлив для его профессии. Вряд ли бы он позволил на его сеансах такие разговорчики. Но логичность всего остального происходящего в рассказе выше, чем в первом рассказе. Не понравились описания, когда ГГ включил диск. Да, в таких ситуациях пишут короткими фразами, отрывисто, но событий слишком много. Хотелось бы разбавить их каким-нить описанием или лучше рефлексией героя на эти события. Хотя...
Конец очень понравился. Да, про НЛП, зомбирующий видеоряд, 25 кадр я слышал, но как вы связали это с вирусом мне понравилось. Для меня неожиданно было, что ГГ захочет заразить кого-то еще.
Не смотря на то, что жанр был хоррор, не страшно было ни в каком месте. Отчасти потому, что вообще тяжело напугать текстом, отчасти потому, что пуганые уже :). Но в первом тексте вроде бы ближе к жанру. Во втором, мне кажется, больше смахивает на мистику. Вообще определения жанров в разных источниках могут звучать по-разному. Может быть нам на сайте сделать какую-нить мини-энциклопедию по жанрам для дуэлей? Чтобы опираясь на определения, делать вывод, подходит рассказ по жанру или нет.
Но это не по теме 
Голос за №2
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 343
Замечания : 0%
Прочитала день назад - написала коммент - нажала отправить и пух, сайт меня вышвырнул... Вот - сейчас села писать снова)
Собственно, у меня впервые не возникает сомнений за кого отдать голос
Первый текст. Скомкано, скучно, предсказуемо, поверхностно и сюжет высосан из пальца. Псих-учёный создал вирус, и таким образом убивает лжецов (Если вкратце). Немного напомнило "пилу". Никакого психологизма, ГГ показался недалёким и неинтересным. Его запирают в каких-то комнатах, задают вопросы явно с подковыркой. Вы можете причинить вред кошке? - И герой отвечает - нет. Бред! - и ответы на все остальные вопросы - тоже. Любой здравомыслящий человек в подобной ситуации ответил бы точно противоположное - уж как минимум начиная со второго вопроса. Нелогично! Впрочем - если о хороших сторонах текста - то.. хмм... что можно сказать? - Сам язык написания не плох, читать было легко, но содержание всё убило...
Второй текст. Понравилось. Последовательно, логично, с долей психологизма. Герой описан много глубже - т.е. есть почти всё, чего так не хватило первому рассказу. Понравились описания, сравнения, да и язык повествования в целом. Резанули имена героев, + осталось непонятно почему ГГ обращается к доктору наук по Имени - тем более при своей профессии, которая твебует знания такта...
Сюжет ... - показался несколько недоработанным. Вирус правды - герой, желая прославиться,кидается в омут с головой и в итоге решает опробовать его на себе - после этого читатели узнают как же всё-таки вирус действует и ... - конец. Чего-то не хватает.... Думаю, что автору просто не хватило времени, но даже так - получилось вполне и вполне. Последняя фраза - шикарна)
Кое-где в тексте в описаниях чувств и персонажей присутствует некоторая гротескность - но мне это даже понравилось) - на мой взгляд это делает рассказ более ярким, хоть и в ущерб реализму.
Оба автора постарались, написали по теме и в короткие сроки - молодцы! На своём опыте знаю, как это не просто бывает!
Голос за второй текст.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 382
Замечания : 0%
Первый рассказ. Пилу я не смотрела)) И не знала, пока читала, что это плагиат. А сама задумка мне понравилась. До того как прочитала коменты, думала советовать автору дорабатывать в плане психологизма, углублять персонажа, дописывать рассказ, делать эти ловушки с вопросами более продуманными.
Не знаю зачем брать за основу уже хоженую тропку. Ну разве так интересно, когда кто-то за тебя это уже придумал?
В целом все как-то скомкано. С вопросом про жену, я вообще не поняла в чем прикол. Но читалось легче чем...
Второй рассказ местами идет сплошная механика. Из-за этого читать было трудновато. Задумка тоже достаточно интересная. Герой порадовал, не шаблонный, и даже живой. Некоторые моменты мне показались лишними. Первая сцена, вообще к чему была? Не очень понятно. Крючочки сцепляются, но рассказ оставляет вопросы. Стоит дорабатывать. Эмилия яркий персонаж. Такого можно и в роман пустить, не потеряется.
За финал автору отдельный респект. Желание ГГ заразить всех считаю оправданным... Ведь он заразился вирусом правды, а значит будет подчинятся себе, а не законом и морали.
Да и не хоррор оба рассказа. Хоть здесь уже и говорили, повторю.
И обоим авторам. Что за дурацкие имена у персонажей? Первое Гарацио раздражало. Думала, хоть во втором... А там вообще какой-то Вацлав.
Голос второму рассказу
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 739
Замечания : 0%
Голос второму тексту.
1. Мне напротив не понравилось имя - Горацио, оно на протяжении всего текста резало глаза. В остальном не увидел ничего хорошего, не понял смысла, возникает, по-моему справедливый вопрос, а почему собственно этот шизик так помешался на правде? А? Никаких объяснений, это возможно (хотя и не точно) хоррор, согласен , но такой хоррор без смысла и особо хорошей идеи я не увидел здесь. Тема раскрыта очень прямо, но здесь можно сравнить и со вторым текстом, однако, там всё-таки по-оригинальней.
2. Не в пример лучше первого, однако, всё равно не очень хорошо, но это всё же дуэль, а не сочинение на вольную тему. Оригинальность присутствует, но тема тоже раскрыта не супер.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 129
Замечания : 0%
Имена то может быть и хорошие, но в обоих рассказах идея никак не связана с той страной/менталитетом/культурой, которая описывается (или я разнеглядел). Получается, что выбор места, в котором происходят действия, не оправдан ничем. Читатель
как бы зря напрягается, готовится воспринять что-то интересное и ОСОБЕННОЕ в том мире, на который замахнулся автор, а ничего, кроме имен не получает. Обманули читателя и он зря спотыкался на чужих именах и на "коронерах" всяких. Лучше выбирать Горациев и Вацлавов если идея рассказа будет связана с их культурной особенностью и если в тексте будут эти особенности описываться и использоваться. А так - зря, не оправданно и не интересно. Лучше что-нибудь свое, нейтральное.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Авторство:
Остервеневшая правда - Say
Моя страшная правда - Gotima
Первый рассказ выглядит несколько искусственно и требует доработки. Поведение персонажей наигранное, а препятствия слишком простые. Мало атмосферы.
Второй текст - бесконечная механика. Монотонное повествование. Но сюжет логичен. В эпизоде ожидания я представила девушку, а потом вдруг с удивлением обнаружила, что первое лицо - парень. Идея продуманная.
Голос за № 2
Gotima vs Say
13:1
|
|
|
