|
|
|
Дуэль № 635
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Дуэль № 635 Тема: Карта и территория Жанр: свободный Форма: проза Авторство: анонимное Сроки: до 19 октября включительно Работы и голоса участники дуэли отправляют мне на почту Почта: text.duel@yandex.ru
Масс-дуэль предполагает:
- наличие (и явку) не менее пяти участников;
- участие дуэлянтов в голосовании;
- наличие ТОП-3 победителей.
11.2 Читатели, не участвующие в дуэли, должны давать аргументированные отзывы по каждой работе и голосовать за ТОП - 3 т.е. выставлять баллы (пример: 1 место Рассказ **** - 3 балла. 2 место Рассказ *** - 2 балла. 3 место Рассказ ***- 1балл. )
11.3 Дуэлянты обязаны дать аргументированный отзыв по каждой работе своих
соперников (если дуэль анонимна - то и по своей работе, либо голосование
участников становится закрытым) и проголосовать, составив ТОП-3. Голосовать за себя запрещено.
11.4 Если участник масс-дуэли не оставил отзывы на работы соперников (не проголосовал), ему засчитывают поражение в дуэли, после закрытия дуэли он получает бан на 3 дня;
11.5 Если явилось менее 5 участников дуэль переходит в разряд обычных и проходит по общим правилам.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Первый рассказ
ПЛАН ПОБЕГА
Внимательно смотря себе под ноги, он сделал несколько осторожных шагов по земле усыпанной битым стеклом. Антон только что покинул свою тюрьму, зачастую становившуюся для него убежищем, и надеялся, что не вернётся сюда никогда.
Тяжёлые шаги стражей заранее говорили об их появлении, они не боялись нападения, ведь их враги были не способны на это. Словно лабораторная мышь в стеклянном лабиринте, он двигался сквозь путаницу полуразрушенных бараков, строений и провалившихся колодцев. Пару раз Антон чуть-чуть не столкнулся с противником, но быстрая реакция и заученные наизусть интервалы патрулирования спасали его. Впереди замаячили покосившиеся белые створки, и только оказавшись по другую сторону ворот, можно было передохнуть.
Быстрый рывок, кувырок через голову и пару секунд в тени, чтобы восстановить дыхание. Всего десять метров до цели, но их преграждал замерший посередине перекрёстка страж. Огромный, мощный силуэт обозревал окрестности с высоты собственного роста. Противник словно каменная статуя застыл на месте, изучая пространство перед собой огненными провалами вместо глаз.
Вынув тускло сверкающий клинок, Антон некоторое время смотрел на него, а затем, поняв бессмысленность своего поступка, спрятал оружие в ножны. Кожу стражей не пробить простым ножом, многие пробовали.
Долгие минуты ничего не происходило, а затем монстр резко развернулся, и, брякая винтовкой, протопал в метре от замершего в тени Антона почувствовавшего смрад смертельной опасности, раньше приводившей его в трепет, а теперь придававшей ему силы. Сбросив наваждение и пригнувшись к земле, он выскочил за ворота.
Сделав несколько мелких глотков из фляжки, Антон развернул на колене карту, нарисованную от руки. Во многих местах она была исправлена, заштрихована, рядом со значками сделанными автором появились красные символы, нарисованные его рукой. И всё же многие места ещё не были исследованы. Территория, отображённая на выцветшем куске плотной бумаги, помнила своих героев, вот только все они были поглощены ею без остатка.
Не в первый раз Антон пытался сбежать, и уж точно не в последний. Каждая попытка, каждый провал приближали его к цели. И осознание этого помогало ему выживать.
Погода испортилась и без того пасмурный день превратился в сумерки. Огромные тёмные тучи ветер гнал по небу, и где-то вдалеке раздавались раскаты приближающейся грозы, обещавшей смертельно опасный для всего живого дождь.
Стройные ряды разрушенных бараков остались позади. Быстрым шагом, изучая возникающие перед ним предметы через прицел автомата, Антон двигался к безликой отметке на карте. Он никогда не заходил в эту часть зоны и угрозы, поджидавшие здесь одиноких путников, могли преподнести смертельный сюрприз.
Башни, подпиравшие облака чутко обозревали раскинувшееся под ними пространство. Любое движение фиксировалось, и смертельные серебряные лучи немедленно обрушивались на нарушителя. Мало кому удавалось добраться сюда, никто из счастливчиков не смог преодолеть башни живым.
Некоторое время Антон, лёжа в овраге, внимательно наблюдал за башенным оком, а затем уверенно встал на ноги, выпрямился и мысленно, ведя про себя одному ему известный счёт, двинулся навстречу смерти. Он замирал на месте, шёл быстрым шагом, приседал, а один раз даже распластался на земле. Око искало, искало и не находило жертву для себя. Когда всё было кончено, и Антон удалился на безопасное расстояние, чувства переполнили его, как и осознание того, что он совершил невозможное.
Однако расслабляться было рано, впереди было поле смерти, и преодолеть его никто никогда не пробовал.
Полусгнившая табличка, открытая всем ветрам и стихиям, изображавшая улыбающийся череп говорила о том, что он у цели. Почти полчаса, он простоял у нашпигованного адскими механизмами пространства, но так и не придумал, как его пересечь. Уже почти отчаявшись, Антон услышал топот нескольких пар ног за спиной. Действуя скорее инстинктивно, чем разумно, он прыгнул с тропы в сторону, надеясь, что его никто не заметит. Земля была влажной, холодной и пахла чем-то кислым, но Антон, несмотря на отвращение, попытался вжаться в неё как можно глубже.
Ему повезло, четверо стражей не останавливаясь проследовали мимо него и не сбавляя шага начали пересекать поле. Монстры знали расположение жаждущих крови механизмов, в случае ошибки, выныривающих из земли и утаскивающих с собой жертву. Словно танцоры они двигались только одним им понятным маршрутом в диком вальсе. Влево, вправо, снова влево и вот они уже на середине поля. На четвереньках Антон бросился за ними, сбивая колени в кровь, и ощущая как автомат бьёт его по спине. Во все глаза он смотрел за каждым шагом и каждым движением впереди идущих. Не приближаясь и не отставая от стражей, вскоре ему удалось покинуть территорию проклятого поля и дрожа от возбуждения и холода, он рухнул под сухой куст у обочины тропинки.
Отдыхать было некогда, гроза приближалась. Восстановив дыхание Антон пополз по краю тропы, с каждым шагом превращавшуюся в дорогу. Где-то впереди горел свет и он предполагал, что именно там находится вожделенный им выход. Как же он жаждал свободы, как же хотел покинуть это место. Это серое хмурое небо, влажные стены убежища, это чавканье грязи под ногами и постоянное чувство опасности и угрозы. Будь оно всё проклято.
Спустя некоторое время Антон практически выскочил на освещённую со всех сторон площадку. Его не заметили только потому, что не ожидали. Ну кто может преодолеть смертельные препятствия и добраться до выхода? Из живых, никто.
Десятки стражей переминались перед ним, сотни маячили в темноте и выбраться отсюда, не подняв тревогу, было невозможно. Ему обидно и жалко до слёз. Опять всё напрасно.
Узник открыл глаза и взору его предстали всё те же плохо оструганные доски, которые он видел каждый день перед отбоем и после сна. В бараке было ужасно холодно, и облачко плотного пара вырывалось наружу при дыхании.
Это был ещё один сон в котором тринадцатилетний подросток Антон Кошкин превращался в сильного, вооружённого до зубов воина, а немецкие солдаты стерегущие детей в концлагере Саласпилс, в страшных мифических стражей.
Двухэтажные нары, стоящие в четыре ряда занимали всё свободное пространство помещения. Все ещё спали. Кто-то из детей плакал во сне, кто-то кричал. Никто не просыпался, все давно привыкли к этим звукам.
Вот мальчик из второго отряда прошёл мимо Антона, кажется, его звали Михаил. Он совсем недавно был переведён в их барак и сильно болел. Это было очень плохо, если немецкие доктора заметят это, он не сможет сдавать кровь для раненых солдат, а значит, станет бесполезным.
Хромая Михаил остановился напротив старого ржавого ведра с питьевой водой и зачерпнув кружкой ледяную жидкость начал жадно пить. Глоток, другой, третий и жёсткий кашель согнул тщедушное тело пополам. Кружка выпала из руки расплескав содержимое, а он содрогаясь от спазмов заскрёб руками пол.
Эта зима уже убила многих маленьких обитателей концлагеря. Немцы перестали лечить их и просто избавлялись от тел замерших на нарах после подъёма. Кто знает сколько новых жильцов поселится в бараке весной? Хотя наступит ли для них весна или нет, было не понятно. Уже вторую неделю где-то далеко слышалась канонада артиллерии, а это означало только одно – НАШИ наступают.
Фашисты стали постепенно избавляться от детей, газовые камеры и печи работали круглосуточно, только пятнадцатый, шестнадцатый и двадцатый барак оставался неприкосновенным. В первых двух находились доноры, а в третьем подопытные медицинских экспериментов. Офицеры жгли документацию во дворе, и даже часть минного поля обезвредили, чтобы не тратить время на проход к воротам. Их время заканчивалось.
Антон помог мальчику подняться с пола и отвёл на его место. 174 А, вместо названия улицы, номера дома и квартиры. Коснувшись головой досок, пылающий от жара Михаил погрузился в беспокойный сон, не приносивший отдыха и здоровья, а зачастую сводящий с ума и убивающий.
Антон знал это лучше многих, ведь ночные кошмары долгое время превращали его в бессловесное, запуганное существо постепенно впадавшее в состояние полного безразличия к окружающему. Таких просто убивали, так как им нельзя было отдать приказ и использовать. Если бы не спасительные сны, где он становился взрослым и пытался сбежать, его бы уже сейчас не было в живых.
- Антон. Антоша! Ты не спишь?
Худенький Ванечка, в ободранной робе возник возле его нар словно приведение.
- Чего тебе?
Воровато оглядываясь, малыш склонился над его ухом и затараторил.
- Я только, что из изолятора. Герр Нойманн отрядил меня кормить нарушителей. Там я встретил одного из бежавших вчера из двадцатого барака.
Взволнованный новостью, Антон резко встал с нар ударившись головой о доски.
- А остальные? Они живы?
- Одного пулемётчик расстрелял. Второго ранили, он совсем плохой, вряд ли выживет, а вот Кирюха в порядке, даже не ранен.
Потирая ушибленное место, подросток спросил:
- Это тот, с которым вы картошку в прошлом году воровали?
Расплывшись в улыбке от воспоминаний о мёрзлой картошке, Ванечка согласно закивал.
- Точно, он. Так вот, Кирюха велел передать тебе, что у четвёртой вышки, если считать от больнички, у северной стены прожектор заклинивает и, поворачиваясь, он не освещает часть ограждения.
- Ценная информация, очень. А почему информация для меня?
- Ну так после того как Борьку расстреляли ты у нас главный. Я знаю у тебя карта есть и ты …
Схватив одной рукой Ванечку за горло, а второй крепко зажав ему рот, Антон яростно зашипел.
Только убедившись, что их никто не слышит, он отпустил испуганного мальчонку и забрался под нары. Запалив маленький огарок свечи спрятанный в трещине одной из досок, Антон вынул из углубления гвоздь и подцепив им одну из деревяшек вынул из образовавшейся ниши завёрнутый в грязный кусок материи обрывок плотной бумаги.
Оттолкнув локтем заглядывающего через плечо Ванечку, он уколол палец и кровью нарисовал на карте одному ему понятный значок.
- Вау! А я думал её у Борьки забрали после смерти.
- Помолчи. Мешаешь.
- Так я ещё не всё сказал, - смахнув вылезшую из носа соплю, заулыбался мальчишка.
- Чего ещё? – нахмурился Антон готовясь к длительному приступу попрошайничества часто нападавшего на Ванечку.
- В том углу стена просела и лопнула. Наверное после дождей. Охранникам ничего не видно там же дерево мёртвое, но Кирюха клянётся, что может в кладку пролезть.
Последние слова застряли в горле у мальчишки, так как он только сию минуту понял, какие важные слова произнёс. Крупные слёзы побежали по щекам, нижняя губа задрожала.
- К-к-когда? М-м-мы же сможем, к-к-как д-д-думаешь Т-т-тоша?
Поставив на карте крестик, Антон спрятал карту, гвоздик и огарок свечи, поднял с пола Ванечку и обнял его, прижав к груди.
Некоторое время он молчал, что-то напряжённо обдумывая, а затем прошептал:
- Конечно, мы сможем, только подождём немножко пока стражи будут заняты, поле смерти обезврежено, а башенное око будет благоволить к нам.
Ванечка удивлённо посмотрел на старшего товарища не поняв не слова, но Антон этого не увидел, подросток улыбался, и предчувствия у него были самые что ни на есть хорошие.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Планируется заморозка дуэли до 23 октября включительно
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Все участники дуэли могут редактировать свои тексты до 23 октября включительно. 24 я обновляю дуэль и открываю голосование.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Текст №2 удалён по просьбе автора volcano.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Третий рассказ
Чердак чудес
Эпиграф:
«Бояться нужно чего-то определённого, а смерть - это ничто.»
Шуршание, доносящееся из под кровати, заставило Вику затаить дыхание. Она точно знала, что за гостья пожаловала в комнату.
- Вот ты где... - едва слышно прошептала девятилетняя девочка, на цыпочках подбираясь к постели и, с восторженным волнением, без малейшей доли опаски опустившись на колени, приподняла край огромного покрывала, почти на половину съехавшего на пол, тем самым образующего некоторое изолированное убежище под старой пружинной кроватью.
Проследив взглядом за мышью, она обратила внимание на зияющую под кроватью дыру в стене, куда грызун тотчас испугано юркнул, возмущённо пискнув напоследок.
- Ага... Вот, значит, где! Ещё один! Под кроватью! - воскликнула Вика, едва удержавшись, чтобы не хлопнуть восторженно в ладоши, обнаружив очередной секретный тоннель серых обитателей Чердака Чудес, как девочка гордо нарекла сырое помещение над вторым этажом, у самой крыши, вряд ли заслуживающее эпитет "Чудесное", и ход в которое ей был строго-настрого воспрещён.
Эта мышь, безусловно, являлась неким тайным агентом, изо дня в день доносящим о происходящих событиях в скучном "извне" своим хвостатым сородичам. Однажды Вика едва не поймала её на горячем: когда та, притаившись в упаковке кукурузных хлопьев, подслушивала разговор родителей девочки, обсуждающих нужно ли на выходных выезжать в город за покупками. Конечно же, смышлёная мышь знала, что те обязательно возьмут Вику с собой - и дом опустеет на некоторое время - время идеально подходящее для массовой вылазки. Какова была коварная цель этой "тусовки", девочка предположить не могла, но от грызунов не стоит ожидать ничего хорошего, тут и в лес не ходи.
Но, хвала лесным эльфам, у Вики получилось разрушить таинственные мышиные планы. Услышав характерное шуршание, доносящееся из поваленной навзничь картонной коробки, девочка поспешила проверить: кто же там прячется? Тогда она была так близка к поимке разведчицы... Но, увы, мышь оказалась проворнее: буквально обведя Вику вокруг пальца, юркнула прочь, скрывшись в полых стенах каркасного дома, образующих целые сказочные лабиринты, по которым и передвигались длиннохвостые грызуны. Что бы только девочка не отдала, чтобы уменьшиться в размере и самой попасть в эти волшебные тоннели...
«Сколько, должно быть, там интересного, - размышляла мечтательно она, подперев ладошками подбородок. - Сколько тайн скрывают в себе эти пути... Наверняка ведь все тоннели ведут лишь к одному месту - к Чердаку Чудес... Как же иначе?»
Вика даже немного завидовала мышам, ведь им, словно Южному Оракулу, известны все тайны этого дома... Дома, в котором она живёт всю свою жизнь, но ничего толком о нём не знает... Ей известна лишь одна сторона: скучная и бесцветная - та, что предстаёт изо дня в день перед её глазами... Но есть и иная... Вика была в этом так точно уверена, как и в том, что под покровом ночи, если очень-очень сильно захотеть, то можно вымолить у дома раскрыть ей свою тайну...
Стоило Вике приподняться, как ушибленное плечо заныло сильнее. Два дня назад, когда она в очередной раз гонялась за белками, чтобы спросить у одной из них не видела ли та, случайно, лесных перевёртышей, девочка споткнулась о старый дряхлый пень и хорошенько ушиблась. Особенно пострадала рука, но перелома не было: конечность двигалась свободно.
Подойдя к окну комнаты — просторного помещения, посреди которого были разбросаны куклы и мягкие игрушки — Вика выглянула на улицу, откуда лёгкий летний ветерок нашептывал ей слова приободрения, звал снова отправиться вместе с ним на поиски гномов и других мифических, но вполне реальных существ.
- Погоди, ты ведь знаешь... Знаешь, что я должна дополнить свою карту новым найденным тоннелем... - словно оправдываясь, ответила девочка в открытую форточку, отозвавшись на слышимый только ней одной зов. - Я быстро. Обещаю. Я мигом.
Победно улыбнувшись, Вика подбежала к старому пыльному комоду, стоящему в углу комнаты, где хранилось самое большое её сокровище - самодельная карта дома, но не его повседневной стороны, которая была примитивна, а той, что скрывала в себе тайну Чердака Чудес, где по предположению девочки и обустроили своё жилище эльфы, защитившись древней магией, чтобы никто посторонний не обнаружил их убежище. Именно им верно служили мыши. В этом Вика была так же твёрдо уверена, как и в том, что имеет не три ноги, а всего две. Хотя, было бы, пожалуй, очень полезно иметь запасную ногу, если нечаянно сломаешь одну из необходимых...
Едва дотянувшись до полки шкафа, куда мать каждый раз утирая слёзы кладёт цветные карандаши, прибираясь в комнате, Вика напевала себе под нос мотив старой колыбельной, которую помнила ещё с раннего-раннего детства...
В последнее время её родители стали какими-то странными... Даже глядят как-то отрешённо, словно замкнувшись в себе...
«Может, они боятся эльфов, которые каждый день шерудят у себя на Чердаке Чудес?... »
Попутно размышляя о том, как же можно успокоить и развеселить маму с папой, Вика проворно вытянула несколько необходимых ей цветов. Убедившись, что те достаточно хорошо заточены, девочка с почтительным трепетом присела на край детского пластмассового стульчика с изображением извечно чему-то ухмыляющегося Микки Мауса, склонилась над своим творением, изображающим не совсем обычный вариант приблизительной схемы дома и зарисовки окрестностей, а вернее той их части, которую у неё была возможность изучить.
Постороннему человеку эта карта могла бы показаться очень странной, даже жуткой: на ней можно было увидеть такие пометки, старательно выведенные ровными печатными буквами, как "Тропа приветливых мертвецов", которая получила своё название тогда, когда Вика гуляя по окрестностям наткнулась на недавно испустившего последний вздох дикого зайца, выражение которого было настолько умиротворённым, можно даже сказать счастливым, что девочка ничуть не испугалась.
Да и вообще, Вике был непонятен людской страх перед смертью. Бояться нужно чего-то определённого, а смерть - это ничто.
«Наверняка, он умер от старости, - с лёгкой грустью подумала тогда она, склонившись над неподвижным зверьком. - Скорее всего, бегать по лесным тропинкам ему было уже в тягость, поэтому встретил смерть как долгожданного друга, а не как что-то плохое.»
Эта тропинка и была первой запечатленной Викой на бумаге, с которой появилась карта, с каждым днём обогащающаяся такими пометками как: "Город червей"- синяя лента стремящаяся дальше, к востоку; "Совиная кость" - змеящаяся за ней чёрная линия; "Паучиная песня" и многие другие, каждая из которых непременно имела свою, ничем не походящую на другие историю.
Причудливые названия имели и тайные тоннели в стенах дома: "Лабиринт Лысого хвоста"; "Гибельный тупик"; "Паутина сна"... Они словно лучи, исходящие от одной точки - Чердака Чудес.
Новая обнаруженная нора, по условным подсчётам Вики соединяющаяся на повороте с тоннелем "Гибельный тупик", получила незамысловатое название "Лабиринт Разведчицы". Вдохновенно подобрав для изображения очередной линии зелёный карандаш, девочка удовлетворенно улыбнулась, придирчиво разглядывая результат своих трудов.
****
Есть почему-то совсем не хотелось. Схватив кусок голубиного пирога, который, к слову, был вовсе не голубиный, а куриный, Вика поспешно соскочила со стула и понеслась вверх по лестнице ведущей на второй этаж: прямиком к таящемуся за семью замками Чердаку Чудес, к которому она систематически приносила подношения, в попытке задобрить мифических соседей и наконец подружиться с ними. Пусть ей и нельзя к ним, но ведь им-то к ней можно... Девочка грезила о подобной дружбе, то и дело уверяя раздражённых родителей, которым регулярно приходилось убирать часть холодного завтрака из под запертых дверей чердака, не открывающегося уже на протяжении многих лет, в том, что это вовсе не перевод продуктов, а налаживание межвидовых отношений, как она любила заключать с всезнающим видом, произнося вычитанное в каком-то журнале заумное выражение.
А вот живущая в доме серая кошка, кажется, была вовсе не прочь время от времени полакомиться остатками с хозяйского стола почему-то оказавшимися бог знает где от кухни. Но она никогда не съедала подношение Вики полностью. Возможно потому, что была сыта, а может потому, что интуитивно чувствовала как для маленькой хозяйки важно данное действо.
Но самое любопытное заключалось в том, что кошка абсолютно спокойно относилась к живущим в доме мышам, за что Вика частенько над ней посмеивалась, но та не обращала ни малейшего внимания на подобные насмешки, неизменно-вальяжно расхаживая по дому, вполне мирно сосуществуя с длиннохвостыми соседями.
«Возможно, что Пуся, - как звали кошку, - сумела наладить эти самые "межвидовые отношения" и заключить мир с мышами, хотя это и противоречит её природе.» - однажды пришла к философскому заключению Вика.
****
А Чердак Чудес всё ждал... Ждал своего часа, когда Вика поймёт, отпустит и придёт сама. Но пока...
Пока она ещё не была готова....
Ветер выл... Ветер звал... Ветер знал.
Столетняя ива оплакивала свежую могилу, печально склонивши над ней свои тонкие ветви...
Надпись на гранитном памятнике:
Солодовникова Виктория Игоревна
(.... - .... )
Любимая дочь и внучка.
Послесловие:
«Что же может быть якорем? То, в чём есть часть нас самих...»
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Четвертый рассказ
Она сеет хаос
Зачем я вообще согласился на этот поход? Сначала тащились в гору; вся одежда в грязи и провоняла тошнотворным запахом травы. Ноги, словно ватные, и, по-моему, я сорвал спину, потому что боль не отпустила даже когда мы поднялись и скинули рюкзаки. Радует одно – еды мы взяли достаточно, чтобы не помереть с голоду еще три дня. Перерыв пришелся сейчас, как нельзя кстати. Посижу, быть может и боль отпустит.
Софи – девушка с черными кудрявыми волосами, невысокого роста, расстелила плед, и Элис, ее лучшая подруга, тут же принялась доставать еду. Дэнни и Робби, ушли собирать дрова, чтобы разжечь костер и запечь картошку. Мне же досталось самое приятное занятие. Я сидел и ждал, наслаждаясь лучами солнца. И только сейчас я обратил внимание на то, как прекрасен тут пейзаж, даже через стекла очков.
Низко-плывущие облака создавали внутри полную гармонию, а легкий осенний ветерок, вовсе затмил тот жуткий подъем, из-за которого хотелось сдаться и бросить это все. Я решил в дополнение ко всему прекрасному, раскурить сигаретку, и не ошибся. Наблюдая, как серый дым плавно поднимается вверх, сливаясь с облаками, и уплывает вдаль, я был на пределе спокойствия. Мне хотелось даже запеть, чего я делать не умею.
Но вскоре моя гармония была нарушена. Девочки начали громко хихикать, когда парни вернулись, и стали разжигать костер. И тут повеяло этим уютным, приятным ароматом горящей древесины. Я подтянул к себе рюкзак, нашел решетку для гриля и сосиски. Ребята восторженно кричали, и сразу же забрали оба набора. При укладке лакомства их глаза уже съедали неготовое блюдо. Да я и сам только заметил, что сильно проголодался, и слюна набралась во рту, в предвкушении чего-то вкусного.
-Чарли, - не отрываясь от нарезки овощей, обратилась ко мне Софи, - Что у вас с Ритой?
Тут, меня словно ножом в сердце ткнули. Все они прекрасно знали, что я болезненно переношу вопросы о наших отношениях, и, вспоминая как она сбежала из-под венца, погружаюсь в себя.
-Все хорошо,- я старался держать себя в руках и выдавил улыбку, но мой негативный настрой все равно мелькал в глазах, - мы не общаемся.
Лица тут же переменились. Больше эта тема не затрагивалась. Робби рассказывал что-то у костра, и все поползли его слушать, я не стал исключением. После его рассказа, мы оживленно разговаривали обо всем. Мы покушали, как только все было готово, и, признаться честно, такого удовольствия я не получал давно. Мы посидели еще немного, и решили, что нужно спешить, ибо скоро наступит полдень. Начнется пекло, и передвигаться станет невозможно.
Собрав все вещи, мы пошли по тропе – в лес. Оттуда уже веяло необычной свежестью.
Через тридцать минут, мы погрузились в объятия хвойных деревьев. Тут было довольно прохладно, поэтому каждый накинул на себя кофту или легкую курточку.
Софи и Дэнни шли впереди, рассматривая стволы деревьев; у каждого был свой уникальный узор, своя история. Свой почерк. Эмиль и Элис шли где-то позади всех, чтобы сделать много фото для соц. Сетей. Я шел между двумя парочками, всматриваясь в кусочки синего, чистого неба, проглядывавшегося из-за крон.
Спустя час пути, нам надоело однообразие леса. Мы устали. Вся компания отчаялась найти хоть что-нибудь. Но я чувствовал, что мы уже близко. Заветная цель в нескольких шагах. Тут заметно потемнело, неба уже не видно. Лучи солнца пропали, и стало очень холодно.
-Мы заблудились, да? – уставшая Софи посмотрела на конец тропы, но сохраняла спокойствие.
-Нужно найти старый дуб, - я смотрел по сторонам.
-Дуб!? Откуда ему тут взяться? – возмутился Робби.
-По легенде, это дерево взращено, чтобы укрыть усадьбу старого колдуна, - Дэнни имел такой же сильный интерес к нашей цели, и всячески поддерживал меня.
Мне слабо верилось во все это, и я готов был признать, что мы заблудились, но дерево найдено. В десяти шагах от нас. Командный дух поднялся и настроение улучшилось. Мы чуть ли не бегом приблизились к нему. Могучий, огромный ствол внушал страх. Листья уже давно покинули его ветви. Вокруг начали слышаться стоны, треск и даже вопль, который доносился откуда-то изнутри.
Все это было не так жутко, по сравнению с тем, что слышал я. Тяжелое дыхание. Тяжело и хрипящее, нависло у меня над ухом. Оно пробиралось внутрь и становилось холодной дрожью по костям. Я оглянулся несколько раз, но никого не видел. Можно было бы сослаться на переутомление, но больно уж четко оно было.
Дупло в стволе было сделано, точно, как вход. Мы недоверчиво переглянулись, но решили пройти. Не зря же проделывали весь путь. Мы включили фонарики и, соблюдая предельную осторожность, мы спускались по ступенькам из земли, которые были укреплены корнями. Воздух очень сырой, и дыхание сбивалось. Оступившись несколько, на грани падения, я молил о том, чтобы не упасть.
Наконец, этот тяжелый спуск закончился. Мы вышли на поляну. И перед нами стоял тот дом, который мы искали. Двухэтажный, подбитый временем. Мы прошли к нему. Дверь едва держалась на петлях, и мы легко отодвинули ее. В лицо ударил холодный ветер, и мне послышалось «уходите». И тут я понял - то мерзкое дыхание исчезло.
Пустой коридор с черными гладкими стенами. Мы прошли его, и дальше нас ждал еще один, с множеством закрытых дверей. Мы их начали открывать и видели комнаты. Черные пустые стены. В каждой комнате висит по одной раме, в которой должна быть картина. Мы смотрели комнату за комнатой – ничего не менялось
И тут меня бросило в холодный пот. Дыхание вернулось. Сильнее и четче. Затем шепот. Неразборчивые слова постепенно прояснялись.
«Иди наверх»
Не знаю, что со мной случилось, но мое тело не подчинялось мне, оно следовало указу голоса. Я отстал от других, и пошел в другом направлении – к лестнице. Старые ступени. Скрипучие до ужаса. Второй этаж был очень просторным. Такой же пустой и мрачный, усыпанный костями. А в конце стоял стол. На нем шкатулка. Я чувствовал, что меня кто-то сопровождает. Кровь обледенела. Повернуть голову не могу. Я хотел кричать, но не мог. Только шел. К шкатулке. По костям.
«Открой». Я не мог ослушаться. Я должен сделать то, что мне говорит голос. Приятная на ощупь бархатная крышка открылась. Внутри лежит карта. Черная, с изображением глаза, заключенного в ромб. Она начала светиться изумрудным цветом. Фонарик выпал из рук. Я поднял глаза. «Она сеет хаос» - надпись, сделанная кровью.
«Бери». Рука потянулась и в комнате начал подниматься ветер. Он становился все сильнее. Рука ближе. Кости стали подниматься и кружиться по комнате. От карты исходил жар. Ладонь горела. Боль захватила мою руку. Слеза невольно покатилась по щеке.
«Она сеет хаос!» - прокричало что-то сзади. Кусочки моей кожи отлетали от руки, и уносились вместе с костями – по ветру. Я уже видел сухожилия, но не мог это остановить. Меня словно зажали в тиски. Сквозь тонну мучений, я осознал, что правая рука мне подчиняется, именно ей, я резким движением, схватил карту.
Вокруг все замерло. Останки повисли в воздухе. Глаз светился все ярче, пока не заполнил светом всю комнату. Меня ослепило. Я не видел ничего. Я исчез. Я понимал, что физически, меня не существует…
-Вы хотите сказать, что убили своих друзей из-за проклятья старого дома, который находится под дубом, в хвойном лесу?
-Я уже сказал вам это, детектив. Подтверждение тому – моя обугленная рука, - Чарли вытащил из-под стола черную конечность. Местами виднелись кости.
-Просматривая вашу медицинскую карту, я убеждаюсь в правдивости написанного тут. Вы сумасшедший. Психопат. Ваша рука загорелась в тот момент, когда вы заживо сжигали бедную девушку. Элис.
-В том доме не было камина. Он был пустым. Поверьте, мне! Я говорю правду! Что мне нужно сделать, чтобы доказать это? – Чарли был на грани срыва.
Детектив закурил.
-Я терпеть не могу мистику. Более того, никогда не верил во все эти россказни о потусторонних делах. Но я готов проверить ваши слова. К моему сожалению, мой брат занимается всей этой чертовщиной. Сейчас вас определят в камеру, немного позже, все узнаем.
Детектив договорился с братом, и тот сразу выехал. Чарли еще долго смотрел в серые, исписанные стены. Пытаясь понять, что же произошло после вспышки.
«Зачем? Зачем ты рассказал им!?»
-Отстань! Меня считают убийцей!
«Я считал тебя достойным, но ты лишь хитрый трус! Ты не достоин жизни!»
Спустя час, детектив проводил брата в камеру.
-Джим, вот он, - посмотрев на труп, он сильно удивился, - мертвый.
-Я могу провести сеанс?
-У тебя не больше получаса. Тело должны убрать – он открыл дверь.
Джимми зашел, и сразу залез в ящик стола. Там лежала книга Мишеля Уэльбека. Открыв ее, он обнаружил ту самую карту, о которой ему было рассказано. Он держал руку над ней. Кисть затрясло, и Майкл не понимал – сам он это делает, либо карта так воздействует. Как бы там не было, Джимми смотрел на стену пустыми взглядом, периодически потрясывая головой, что обозначало – он в трансе.
Спустя некоторое время, переполненный эмоциями, он рассказал про эту карту детективу.
-Майкл, это правда. Все, что ты говорил. Карту создал колдун несколько веков назад, по приказу кровожадного короля. Происходило это не в нашем мире. Он просил наделить его силой, способной покорить любую территорию и королевства. Но в итоге, карта его погубила. Волшебник упрятал ее на землю, передав не менее сильному магу. Тот соорудил дом, и вырастил дуб. Защиту прорвали, но карты никто не мог достичь. Она уничтожала всех, кто к ней прикоснется. Чарли стал первым, и снял защитное проклятье. Я видел, как он стоял, а тот король все шептал ему. Потом он исчез. Вселился в парня, и убил каждого. Дух отпустил его, и, увидев, что он сделал – испугался и прибежал в участок.
-Стоп! Хватит. Я не вынесу больше ни слова. Чарли мертв, и теперь можно адекватно писать рапорт.
-Мистер Чейз! – сзади подбежала молодая девушка, - тело Чарли пропало…
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Пятый рассказ
Послание пращура.
Когда меня спрашивают о шутках и розыгрышах, всегда стараюсь отмалчиваться. Нет, не по тому, что такого не было. Просто после прикола моего пра-пра-прадеда, все шутки напоминают мне теперь детский лепет. Его розыгрыш, можно сказать, навсегда изменил течение моей спокойной и размеренной жизни. За неполный месяц мне пришлось потерять лучшего друга и на долгое время остаться холостяком. И самое главное, из вечно витающего в облаках романтика, стать пессимистичным прагматиком и философом. Но не будем забегать вперёд. Начнём повествование с самого начала.
Зовут меня Андрей Звягинцев. Обычный до безобразия парень. Школа, потом институт, курс прикладной информатики. Армию пролетел трёх месячными курсами лейтенантов. Работаю в небольшой фирме системным администратором. Да подхалтуриваю на дому созданием небольших программок и сайтов. Самая неприметная жизнь компьютерного очкарика. После смерти бабы Тони, досталась небольшая, но почти в самом центе, однушка. Так что теперь живу в полной самостоятельности от предков. Нет, конечно, мама раз в неделю заходит проявить бдительность. Накормить своё неразумное дитя и убраться, как она ворчит, в «Авгиевых конюшнях». Но мне это нисколько не мешает. Чаще неё посещает меня мой лепший друг Валерка. Теребит мои нервы и финансы. Часто, не согласовываясь с хозяином квартиры, оставался до недавнего времени ночевать. В общем отдыхал от своих на нейтральной зоне. Почему до недавнего времени? Да очень просто. В моей жизни появилась Наташа. Познакомились всего полгода назад, но казалось, по неопытности, что знал её всю свою сознательную жизнь. Жила она где-то на окраине со своей, по современным меркам, обширной семьей. Кроме двух братьев была ещё и младшая сестра. А работала она в местном бутике какой-то Австрийской моды.
Познакомились чисто случайно. Наталья выходила с работы и столкнулась со мной, витающего где-то в облаках. Сумочка упала на землю, тут же выдав пристрастия хозяйки. Я бросился помогать собирать вывалившееся содержимое, поминутно извиняясь за свою неуклюжесть. И только когда всё, до последней бусинки, вернулось на место, взглянул на очаровательную хозяйку содержимого. Это был шок. Её чисто серые глаза сразили меня наповал. Не веривший в любовь с первого взгляда, романтический зануда капитулировал. Девушка улыбнулась мне и невидимая сеть тут же стянула мои руки и ноги. Язык наверно находился с ними в родстве, так как не смог членораздельно выговорить ни одного комплимента. Потом мне дозволили проводить красавицу до метро. По пути та щебетала без умолку. Даже когда двери вагона закрывались, изнутри доносился её прекрасный голосок. Что она говорила, я не улавливал. Главное было наслаждаться вылетающими звуками. Даже телефон не спросил. За что корил себя до самой ночи, пока Морфей не заклеил мои глаза ватным сумерком.
На следующий день, словно военнообязанный, я летел с работы к магазинчику. Потом целый час ожидал её выхода. То, что она работала там, понял, восстанавливая обрывки щебетания в своей голове. Повторные проводы прошли типово, вторя предыдущему дню. Только на третий день я удосужился узнать имя и телефон прекрасной незнакомки. На пятый, когда онемевший от робости язык стал приходить в себя, сообщил что живу неподалёку. В выходные она осталась ночевать у меня. Оглядываясь на прошлое, только сейчас понял, что хата в пяти минутах ходьбы от работы сразила её быстрее любых комплиментов. Тогда я был слеп. Как был слеп и насчёт нерушимой мужской дружбы. Та оказалась ещё более хрупкой под натиском женских чар, чем любовь. Если треугольник возглавляет дама, оставшиеся углы теряют свою устойчивость. Это и произошло с нами, верными друзьями со школы. Валерка поначалу обижался из-за Наташи на меня. Но потом смирился и даже в редкие посещения вёл себя по джентельменски. Смущало немного одно, что в выходные подруги, тот почти всегда оказывался в моей квартире раньше меня. Но я старался не обращать на это внимание и не ревновать.
Наталья оказалась девушкой с деловым подходом к жизни. Уже через неделю в моей каморке кипел боевой ремонт. Жить в пыльной старине ей претило самолюбие и жажда вырваться из повседневности. За устаревшей сантехникой на свалку постепенно перекочевало почти всё из квартиры. Последним покинул дом маленький секретер, на котором стоял мой бумбокс. Вот с него-то всё и началось. Маленькое с виду, но довольно таки тяжёлое создание мастеров начала девятнадцатого, меня заставили оттаскивать на помойку самому. Поворчав для приличия, я бросился выполнять повеление моей домоправительницы. Сгибаясь от тяжести, спускался медленно вниз. Ближе к первому, живу на четвёртом, тумба выскользнула из рук и с грохотом пролетела целый пролёт до следующей площадки. Ящики выпрыгнули, словно чёртики из табакерки, открывая внутренности деревянного зодчества. Сбоку нижнего проёма открылся вид на маленькую, неприметную дверцу, выделяющуюся тёмным на беловатом фоне. Я просунул кисть и отодвинул её в сторону. В руки мне выпала небольшая потёртая книжонка, напоминающая блокнот. Находку сунул в карман и, под ворчание соседки снизу, принялся собирать развалившуюся мебель. Вынести поломку на помойку и вернуться не заняли много времени. Повелительница отскребала пол в месте прежней установки мебельного раритета. Узрев меня на пороге, тут же закидала мелкими поручениями. Так что о находке вспомнил только к вечеру. Наташа как раз отлучилась к себе домой, обещав после работы продолжить мою перепланировку.
Заварив кофе покруче, я уселся за компьютер. Надо было к понедельнику доделать систематизацию папок кадровиков. Должен был сдать ещё к пятнице, но с этой катавасией времени на работу не было совсем. Закончил уже ближе к десяти. Откинулся на спинку кресла, растирая натруженные пальцы, и только тогда ощутил неудобства, исходящие из заднего кармана брюк. Достал книжонку и раскрыл посередине. Нет, точнее она сама раскрылась так. Там словно закладка лежал вчетверо сложенный листок из довольно таки грубой бумаги. Жирные пятна покрывали края листка, показывая, что с ним довольно таки часто общались прежние хозяева. На пергаменте только закорючки и галочки, а сзади странные обозначения. Точки и крестики напоминали карту пиратских сокровищ. Изредка между ними проглядывалась старая латиница. Повертел листок и, отложив его в сторону, углубился в чтение записной книжки. Там был почти научный труд двух последним моих прадедов. Дед только приписал в конце, что это белиберда и не стоит на неё тратить время. Только вот почему не выкинул, а спрятал в тумбу. Значит не был уверен до конца. Любопытство начало подбирать ключики к моему сознанию. Ещё пару раз перечитал книжонку. Мои предки пытались расшифровать клочок бумаги с каракулями. Тут были символы языческих способов письма и более ранних славянских черторезов. Но судя по тому, что большая половина была перечёркнута, никто не добился успеха. Снова вгляделся в загадочное переплетение палочек и символов. Где-то похожее я встречал в интернете. Сунул бумажку в сканер и , уже через минуту, картинка с записки была на моём ноутбуке. Сам блокнот с запиской спрятал на полке среди вазочек и бокалов. Почти три часа сверял рисунки с таблицами из всемирной сети. Вроде и похоже но что-то не складывалось. Вскоре, от упорного труда, голова загудела. Чёрточки закорючки стремительно завертелись в воздухе, отражаясь в любых глянцевых поверхностях.
- Всё пора спать. – Промелькнула запоздалая мысль. Тело обмякло в кресле и Морфей сыграл мне свою опочивальную песнь.
В конторе, от недосыпу, чувствовал себя не в своей тарелке. Даже от начальства схватил нагоняй, чего за мной никогда не водилось. Еле дождался окончания работы. Дома тут же достал секретную бумажку и углубился в изучение. Желание быстрее разгадать ребус затмило всё. Так бывает у моих друзей – хакеров. Когда они могут сутками проторчать за взломом интересного пароля совсем ненужной для них сети. В общем на время я стал одним из таких маньяков. Подруга, не дозвонившись в дверь, открыла вход в мои пенаты своим ключом и тут же с порога разворчалась. Я не ответил, только помотал одновременно и головой, и рукой. Её это удивило. Как же, её рыцарь впервые проигнорировал появление королевы. Через секунду над запиской склонялись уже две головы. Наталья не выдержала молчаливого созерцания непонятных каракуль через минуту и тут же посыпались вопросы. С неудовольствием оторвался от дела и рассказал о находке и её старине. Сказал, что это возможно карта клада моих предков. Подруга хмыкнула недоверчиво поджав губки. Но в глазах замелькали искорки вожделения. Такими они были, когда та уставлялась в магазине на что-нибудь сверхдорогое, что ей точно не купить. Потом, чтобы не мешать мне, что за ней никогда не водилось, включила телевизор и ушла на кухню кашеварить. Я снова углубился в изучение документа. Меня даже не покоробила привычка Натальи разрываться между теликом и плитой.
На третий день моя подружка уже высказывала всем своим видом нетерпеливую заинтересованность. Даже подгоняла меня. Что ей виделось, за гранью тайны, непонятно. Только хитрые помарки всё никак не хотели складываться. Как-то, отпросившись домой пораньше, на работе был очередной плывун, застал Валерку у себя дома. Он склонился над моим столом и, пристально уставившись в табло сотового, фотографировал мою «бумажную прелесть». Меня заметил поздно и даже уронил телефон на пол от неожиданности. Промямлил что-то по поводу радостной встречи и ретировался в прихожую.
- Валёк, ты куда? – Донёсся из кухни голос моей благоверной. - Котлеты почти готовы.
- Мне пора! - Чуть ли не выкрикнул друг и дверь, хлопнув со всего маха, скрыла его из вида.
В комнату выглянуло прелестное личико. Заметив меня немного смутилась. Потом тут же приняла начальствующее положение и погнала меня в ванну мыть руки. Я не двинулся с места.
- Ты чего? – Смущение вновь выступило на её прелестной мордашке.
- Что он здесь делал? – Вопросом на вопрос ответил я и личико подруги ещё больше скривилось.
- Да Валёк только что пришёл. Тебя хотел встретить.
-Поэтому так стремглав исчез при моём появлении. – Голос мой задрожал, срываясь от злости на крик. – Ты меня полным кретином считаешь?
- Не ори на меня.- Королева вздёрнула пуговку-носик и стала быстро переодеваться.
- Я тебе ещё не жена!
Сил ругаться не было. В груди была какая-то опустошённость. Я сел в кресло и только тихо промолвил.
- Вали отсюда и чтоб я тебя больше не видел.
Наталья хмыкнула и собрав вещи в пакет демонстративно вышла из квартиры. Углублённый в свои мысли, даже не заметил, что та не отдала ключ. Немного успокоившись, прошёл на кухню. Теперь уже бывшая, подружка рассыпала муку и не успела прибраться. Закинул табуретки на стол и собирался идти за веником. Утолщённые к низу ножки резанули взгляд непонятной догадкой. Повертел табурет в руках и только тогда понял, часть знаков записке просто перевёрнута вверх ногами. Грязный пол уже не интересовал. Как долго длятся минуты включения ноутбука. Вот и долгожданная картинка. Разбил программкой на части и стал поворачивать отдельные закорючки утолщениями книзу. Картинка стала вырисовываться по новому. Часть закорючек соединилась в один знак. Теперь текст напоминал уже не хаотичное нагромождение, а стройный ряд буквиц. Сверился с таблицами из блокнота и компьютера. Многое совпадалось. Стал подбирать по буковке и на листе буквы стали складываться в слова и предложения. Когда закончил подбор, промокнул вспотевший лоб носовым платком и откинулся удовлетворённый собой на спинку кресла. Потом на радостях сделал пару оборотов и уставился на полученный текст.
« Сим поступком своём удовольствия не испытываю. Но сие богатство принесло немалую пользу нашему роду. С сыном не повезло, а сын сына к нему хладен. Потому скорбно хову кладень в землю. Читающий справно и умом твёрд буде найдёт сие у Семайлинской башни. Да поможе это нашедшему.»
Прочитал на едином дыхании вслух. Грудь распирала гордость за разгаданное. Вышел на балкон. Вечерний воздух остудил вспотевшую голову. Радость требовала выхода, а поделиться не с кем.
- Эврика! – Словно древнегреческий учёный, прокричал в темноту.
Звуки эхом разнеслись по двору и канули в закоулках улиц. Продрог. Зашёл в комнату и снова полюбовался написанным. Столетний труд моих предков был закончен. Страсть к неизведанному постепенно спадала. В голову даже мысли не приходило искать запрятанное. Включил музыку и побрёл убираться на кухню. Грустные мысли о потере друга и любви вновь посетили меня, отравляя радость открытия.
Щелчок замка не услышал, продолжая самозабвенно подметать пол и подвывая за песней из комплекса. Удар по голове смешал мысли в одну «Что?» повернулся и сквозь марево в сознании разглядел Валерку. Вид его был напуганный и смущённый одновременно. Из-за его плеча вырисовывалось красивое в гневе личико изменщицы.
-Бей! – Услышал напоследок чарующий голосок.
Удар и тишина тяжёлым свинцовым грузом опустилась на плечи вместе с темнотой.
Когда очнулся, надо мной склонилось лицо сердобольной соседки по площадке. Та постоянно подбирала бездомных котят по округе.
-Очнулся касатик? – хриплый голосок звоном отозвался в голове – Я уж думала ты того, представился. Энти сшибли меня. Выскочили словно черти из табакерки и вниз. А дверь то открытая. Я вошла, а тут ты лежишь в крови. Ну, я полицию и вызвала.
На последних словах в комнату вошли двое в форме. Значок и оружие обозначали, что прибыли блюстители правопорядка. Один тут же вызвал скорую по рации. И началось действо.
Почти час меня выспрашивали о случившемся. Голова гудела словно колокол. Всё давило. Раздражал врач, перебинтовывающий пробитый череп. Раздражали господа полицейские со своими стандартными в этих случаях вопросами. Но вот бумаги подписаны, полицейские удалились. Скорая, устав уговаривать меня лечь в больницу, взяла отписку, выписала больничный и тоже исчезла. Пошатываясь подошёл к столу. То, что писал , исчезло. А вот прадедова записка осталась внутри ноутбука, не заинтересовав похитителей.
Утром поспать подольше не дали. Звонок в дверь молотом ударил по голове.
- Надо сменить звонок. – Вертелась в голове мысль, пока добирался до прихожей.
На пороге стоял участковый. Улыбчивое лицо никак не вязалось с повесткой в органы.
- Жив курилка? Говорят, тебя вчера хорошо приложили твои дружки.
- Не курю. – Буркнул я и пропустил полицейского внутрь.
- Это хорошо, что не куришь. – Шаркнув по половику ботинками, весело продолжил гость. - Мои коллеги вчера забыли взять у тебя заявление на побои.
- Я не буду писать. – Произнёс фразу с какой-то гордостью в голосе.
- Не будешь, нам легче. – Не унывал участковый. – Пиши отказную. А им всё равно пару лет светит.
- За что? – Не понял я, продолжая подписывать протянутые листы протоколов.
- Так эти златоискатели разворотили дорожки у всех четырёх башен. Да ещё и ямы выкопали. Теперь пойдут по статье порча городского имущества. За ночь столько разворотили, что строительная бригада неделю восстанавливать будет. Как там, у юмориста «Вот бы эту энергию, да на мирные цели». - Он засмеялся, пожал на прощание руку и, на ходу засовывая листы в папку, вышел на лестничную клетку. В квартире снова установилась тишина.
Я подошёл к столу и снова уставился на диковинную записку. Текс помнил наизусть. Поэтому стал изучать оборотную сторону, похожую на карту. Только вот где эта Семайлинская башня. Все башни наперечёт. Их четыре осталось от старой крепости. Так и стоят, словно китайская стена, вдоль реки на возвышении. Помог снова интернет. Старинные карты города нашлись на одном из исторических сайтов. Правда там не было названий башен, зато был почтовый адрес учёного историка, что собирал данные о городе. Решил написать безотлагательно. Самому этого не расследовать. А клад, ну что клад всё равно государству вернуть придётся.
Ответ на удивление пришёл почти тут же. Профессор удивлялся, что я знаю такое название башни. Оказывается её переименовывали три раза и данное название затерялось в архивах. Договорились встретиться. Поэтому на следующий день после поликлиники поехал на Соборную площадь. Профессор оказался довольно таки юрким старичком. Звали моего нового помощника –Ефим Степанович. Письмо из временных далей он принял с осторожностью, словно то могло рассыпаться. Удивлённо посмотрел на каракули. Я отдал переписанную по памяти расшифровку, чем сразу заслужил одобрение старичка. Вместе уставились на оборотную сторону записки. Только я смотрел с непониманием, а профессор шевелил губами и примерял точки к карте в своей голове. Потом хлопнул себя картинно по лбу и засмеялся.
-Так тут всё просто! – Воскликнул Ефим Степанович и стал торопливо объяснять.
– Видишь эти точки? Это всё башни старой крепости. Значки кириллицей обозначаю названия. А вот этот крестик и буква С и есть искомая башня. И судя по полоске реки, сейчас она не существует. Только вот…. – Он на мгновение запнулся и потянул меня за рукав. – я знаю кто нам поможет.
Остановок десять на трамвае и мы у исторического музея города. Билетерша у входа даже не сказала нам ни слова. Лишь поздоровалась и отступила в сторону. Профессор буркнул приветствие в ответ и потянул меня наверх, перепрыгивая от нетерпения через несколько ступенек. Притормозил только у комнаты с надписью директор. Поправил взбившуюся шевелюру и постучал.
-Войдите. – Дверь распахнулась и мой провожатый втолкнул меня внутрь кабинета.
-Привет Николаич. – Без предисловий тут же затараторил профессор. – Нужна твоя карта. Помнишь ты мне показывал на днях. Там где ты вырисовал на современной границы старой крепости.
- Чего это тебе приспичило? – пожилой директор прищурил правый глаз и покачал указательным пальцем перед носом друга. – Опять какую-нибудь каверзу придумал? После последней, когда ты древние кости у мэрии нашел, мне до сих пор аукаются.
- Да ну тебя. – Отмахнулся Ефим Степанович. – Тут другое.
Он подал приятелю записку и расшифровку. Тот взял и непонимающе уставился через стол.
-Это послание его далёкого родственника. Это юное дарование – Я усмехнулся, мне уже за двадцать пять перевалило – расшифровало его.
- А я – Он с гордостью подбоченился – разобрался в карте и названиях. Только вот местоположение нужно уточнить. У тебя же данные есть?
Директор музея уже по-новому взглянул на письмена и с кряхтение полез шарить в ящиках рядом стоящего шкафа. Вскоре на стол, словно скатерть самобранка, развернулась во всю ширь карта города. Только с дополнениями. На ней пунктирами вырисовывались пропавшие стены и башни старой крепости. Двое друзей, соприкасаясь седыми лбами, тут же начали подгонять точки на записке к оригиналу. Обо мне совершенно забыли. Словно меня и не было. Полчаса ушло на споры. Только тогда, когда мнения совпались, они подняли счастливые лица. Первым, перебивая товарища, затараторил профессор.
- Эта башня, если так можно сказать, ещё существует. Во время войны, когда стены от бомбёжек развалились, она устояла и в ней был поначалу склад. Потом Епархия забрала себе и теперь там часовня Святого Михаила. Конфигурация стен не менялась, так что определить место закладки не составит труда.
- Это тебе так кажется – Перебил его пожилой коллега. –Знаешь сколько времени уйдёт на согласование и с городом, и с церковью. Дай бог к зиме договориться.
-Ну это уже твоя забота. – Засмеялся Ефим Степанович.
– Мы своё дело сделали. – Он хлопнул меня по плечу. – А дальше твоя забота. Я думаю от слова клад у них дело быстрей зашевелится.
После скоротечных прощаний товарищей, мы вышли на улицу. Профессор полуобнял меня на прощание и с серьёзностью на лице проговорил.
- Тебе как первооткрывателю, я думаю, зачтётся. Двадцать пять процентов ещё никто не отменял. Он хитро улыбнулся и пожелав удачи рванул к центру.
Прошло больше трёх месяцев с того случая. Я уже и забывать о нём стал. Когда вечером зазвонил телефон. В трубке тараторил весёлый голосок профессора.
- Приветствую тебя молодое дарование! – Знакомый голос тут же воскресил прошедшее.
- Откопали мы сундучок твоего пращура. – При этих словах мне представился огромный пиратский сундук, заполненный золотыми дублонами. – И знаешь, что там было?
Пауза в трубке затянулась, накаляя и без того сильное любопытство. Потом на том конце провода рассмеялись и весёлый голос продолжил.
- Азбуку… Видимо твой родственник считал знания главным богатством.
На моё невзрачное «Ага» в трубке снова раздался смех.
- Не унывай. Сие хоть и не золото, но дорогого стоит. И не только в плане истории. Книжонка отлично сохранилась. Хоть и была одной из первых, вышедших из под типографского станка Фёдорова. Так что стоит немало. Думаю твоя доля тебя вполне удовлетворит. Да. В эти выходные оденься поприличней. Не в эту вашу молодёжную хламиду. В мэрии будут тебе вручать грамоту и четвертную. Ну всё пока до выходных. И не пропадай. У меня на тебя далеко идущие планы, в помощи с раскручиванием каракулей от предков. Хитрые предки многое зашифровали в своих записях. А тебя к этому видать талант. Пока.
Телефон запиликал гудками отбоя и я повесил трубку на место.
Торжество вручения прошло без помпезности и освещения в прессе. Грамота и сейчас пылится у меня в ящике моего стола. Денег хватило на евроремонт квартиры родителей, новый, мощный компьютер и подержанную иномарку. Теперь приходится учиться вождению. Мамка спит и видит, как запрячь меня извозчиком на дачу. В общем, всё ништяк. Только иногда с небольшой грустью вспоминаю о произошедшем. Теперь то я знаю дружба и любовь не всегда бывают такими крепкими.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Шестой рассказ
О чем кричат звезды?
Ганс как всегда был хорош. Черный пиджак с красными вставками изумительно сочетался с его вытянутым довольным лицом. Знаете, такой весельчак с динамитом вместо мозгов. Он сам не знал, когда может рвануть.
Ночь обещала быть незабываемой. Луна дарила полупрозрачные тени прохожим. Ветер изредка подвывал, одиноко и почти бесшумно. Тем временем город сопел под тихое пение Рея Чарльза. Величественные здания словно пританцовывали под мягкий сигаретный дым. Ей казалось, что весь мир прилег грязным серым котом на бетонной пустоши. Мокрый, скользкий асфальт отражал свет проезжающих мимо машин. Ноги искали точку опоры, но она вместе с мыслями лежала на проезжей части. А все-таки больно. Больно падать в жесткие объятия ночных улиц. Как странно, прижавшись к ледяному асфальту, чувствовать липкий, мягко обволакивающий азарт, рвущийся на волю. Она резко подняла голову. Ганс лежал рядом, дерзко ухмыляясь. Почем сейчас улыбки? Находящийся рядом фонарь заискрил и вскоре потух. Наверное, это и был ответ. Как странно смотреть на мир через кинопленку своего сознания, ведь она постоянно рвалась. Рвалась наружу. Наверх, к звездам. Пришла очередь ног, точнее колен, ибо они могли хоть как-то фиксировать тело в положении человека, просящего подаяния. Анна явно была не из тех, кто нуждается в хлебе насущном. Яркое синее пальто отлично сочеталось с его хозяйкой. Синее тело в синем пальто. Она почти дошла. Дошла до ручки. Она сжала в объятиях холодную плоть Ганса. Надпочечники выдали живительную порцию адреналина, и Анна воспылала красным фениксом. Сразу стало тепло. Мир не успевал за ней. Она быстрее и сильнее. Она – прекрасная дама. Дама черви по имени Анна. Растрепанные медно-рыжие волосы немного касались плеч, слегка покачиваясь на ветру. Взрывоподобное чувство уверенности дало толчок к движению, и она побежала. Мысли варварской ордой врывались на новые территории, оставляя за собой лишь сухую въевшуюся грязь былого. Дама намерено прикусила губу. Только так, болью, она могла отгородится от мыслей. Но не в этот раз...
Закат ярко догорал, разбрасывая оранжево-красное золото по небу. Огромный, массивный желтый великан уверенно стоял на стройплощадке. Стрела башенного крана острым мечом разрезала слоистые облака. В воздухе летали отголоски морского шепота. Анна сидела на самом верху, в открытой белоснежной кабинке, в красивом кожаном кресле, распивая ликер «Оbsession».
- Какие же вы все маленькие! – с неприкрытой надменностью выкрикнула дама. - Вы просто точка на огромном полотне моего мира.
В воздухе заискрило.
- Хочу выше! Там, где солнце теряется в тени. Моей тени. Я готова рвануть сквозь океан фальшивых звезд. Ведь свечу только я! – сладкими глотками Анна допивала свои слова.
Она давно вошла в двери пантеона власти, слепо шагая по остаткам былой совести. Мир пороков и страстей был покорен ее игрой. Актриса хладнокровно разрывала мужчин и женщин на тысячи стодолларовых купюр, забирая с собой их силу.
Коридоры дворца фемиды тянулись серыми линиями, теряясь где-то вдали. Работа кипела. Люди суетливо бегали. Приглушенный холодный свет неприятно покусывал сетчатку глаз, заставляя всех прищуриваться. Темно-коричневые металлические двери беспорядочно открывались, выплевывая одно посетителя за другим. В одной из комнат стояла гробовая тишина. Обвиняемый сидел, стыдливо опустив глаза.
Зал полон зрителей. Воздух нервно вибрировал от долго ожидания. С каменным лицом Анна вошла на сцену, подпитаваясь энергией повиновения. Комната ожила, вдыхая кислород слепого людского интереса. Творец правосудия и порядка спокойными, уверенными шагами шла к месту силы и неоспоримой власти. Трон покорно ждал. Судья остановился и величественно развернулся в сторону к присутствующим. Толпа в знак преклонения безмолвно встала. Анна авторитетно стояла, пуская цепкие корни в твердь общественного сознания.
- Пришло время сжигать неугодные мне звезды, – подумала Анна и спокойно села.
Разбиралось странное, громкое дело, которое обещало стать оплотом величия червовой дамы. Решалась судьба ее нового мира, ибо воссиять светом для миллиарда глаз просто необходимо. Цель судьбоносна. Вход на новые территории обещал новую пищу. Жажда власти давно поселилась в теле дамы. Это не гость, а правитель. Болезнь разрывала сознание на миллионы плотских желаний.
- Рассматривается дело Дугласа Адамса, – громко и безэмоционально произнесла Анна.
Питер Джонсон стоял рядом с обвиняемым.
Питер – молодой адвокат, с сединой мудрости на висках. Он никогда не надевал маски. Его лицо всегда было чистым. Казалось, что за спиной Питера прячутся крылья правды.
Зловонный смрад обвинений едким кольцом обвил Адамса. Даже встать не было сил.
- Даже подняться не удосужились, мистер Адамс! – шипящим голосом произнес обвинитель.
Майрон Течт , он же святой Майрон, - потерпевший, основатель собственной религии. Его библия - тайные учения Карла Маркса под манящим названием «Капитал». Майрон - хозяин судеб, король мира, жесткий и безумно скользкий.
Король обрушил стены молчания громкой речью.
- Мистер Адамс, вы намеренно хотели обокрасть меня, но я вас не виню, любой может проявить слабость, – сладковато-сочувствующим голосом произнес Майрон. - Если бы вы проявили мужество и отдали то, что по праву принадлежит мне, до суда бы не дошло. Но ваша наивность заставила вас потеряться в иллюзиях вашей победы, не так ли? – осуждающе произнес Король.
Валет начал зачитывать обвинение, раскрывая многие факты данного дела. Восемьдесят три тома «жутко интересной» информации лежали на столе судьи. Целая бумажная крепость.
Шел второй час заседания. Король ликовал. Так просто его валет топил плот надежды Адамса. Но он ещё барахтался. Точнее Питер удерживал на плаву старенького Дугласа. Их закат был близок. Но это была лишь игра. Питер – паладин - воин света, желающий услышать голос истины. А истина пришла извне, тихо улыбаясь могучему войну.
- А давно ли вы продали душу дьяволу? - спокойно спросил у судьи Питер.
Трон пошатнулся. Анна онемела.
- Как вы обращайтесь к судье, Мистер Джонсон!- валет начал яростно упрекать Питера в некорректности поведения, не заметив надвигающийся шторм.
Питер, не разбрасывая слов, быстро зашагал навстречу к Анне. Судья вжалась в кресло, словно ожидая удар. И удар последовал. Из внутреннего кармана пиджака Питер извлек ярко-белый диктофон с большим красным сердечком посередине. Иногда орудия правосудия имеют странную форму. Истина вышла в эксцентричном платье.
- Пшшшш…Ты должна лишить его силы! – громко орал голос из динамика. - Он почти сломлен, стоит на коленях и молится. Но молится не мне! Ты слышишь? Не мне!
- Все будет хорошо, Мистер Майрон! Я вам обещаю!- отчетливо слышался голос дамы. -Властителю мира не стоит растравиться по пустякам. Лучше возьмите меня, до завтрака. Вы же голодны?! – с нотками сексуальности произнесла Анна.
Зал ожил.
- Тишина в зале! – громко скомандовал охранник.
Запись остановилась.
Валет начал заикаться, выкрикивать что-то нечленораздельное, затем повис в петле собственных слов, теряя землю под ногами. Живительный воздух не поступал. Асфиксия. Валет мертв.
- Так не должно быть, очнись, мой валет! Без тебя мне не примерить корону этого мира!- сокрушалась дама, но ответа не последовало.
Адвокат каждой фразой разбивал прочный камень сомнений, превращая его в пыль.
Дама смотрела на Питера Джонсона испепеляющим взглядом. Но крыть было нечем.
- Заседание откладывается на два часа! – судорожно прокричала Анна.
Ей нужно было подумать. Мысли летали в черном тумане ее мечты. Дама быстро выбежала из зала заседания, практически поджигая пол под собой. Взгляд Анны беспорядочно блуждал по серым лабиринтам стен. Ей казалось, что все смотрят на нее. Но светить не хотелось. Хотелось спрятаться. Дама резко забежала в первую попавшуюся дверь.
Мужской туалет встретил Анну жгучим запахом аммиака. В помещение было пусто. Судья судорожно влетала в кабинку, закрыв за собой на щеколду дверь. Достала сигарету и закурила, вдыхая сладковато-ванильный дым. Нервы натянуты до предела. Даже дыхание колибри могло обрушить мост ее рассудка. Ей страшно, она в смятении.
Тем временем немного удивленный Питер молча вышел из комнаты. Слегка вспотев от нахлынувших эмоций, Джонсон пошел в уборную. Покрутив медный вентиль, адвокат выпустил поток прозрачной ледяной воды, который дружелюбным псом вырвался в руки Питера. Джонсон умылся, подарил зеркалу белоснежную улыбку и замер.
- А ты хорош, Мистер Джонсон! – восторженно произнес адвокат.
Он смотрел на себя, мысленно вспоминая происходящее. Образы мягко всплывали в сознании. Его внутренний художник рисовал такой сюжет, что даже великие бы позавидовали.
Судья сидела молча, смотря в одну точку и пытаясь успокоить цунами собственных эмоций. Она задыхалась, но надежда еще осталась. Стены ее сознания трещали, медленно заполняя пространство черной водой. Она держалась, пытаясь зацепиться за щепку тонущего Я.
- А ты хорош, Мистер Джонсон! – услышала Анна.
Стены рухнули. Ее альтер эго вырывалось в приступе немой ярости.
Черное золото идеально сочеталось со вставками из красного дерева редкой коллекционной ручки от Ганса Кристиана Моне.
Дверь кабинки тихо открылась.
Ганс давно привык убивать, ставя автограф своей хозяйки кровью невиновных. Но тут что-то новое. Резким движением Анна вонзила именную ручку в шею неугодного. Струя артериальной крови рубиновой рекой хлынула по ногам адвоката. Линчевание мистера Джонсона пошло новой волной. Ганс наслаждался кровью. Второй удар закончил начатое. Враг повержен.
Картина мира плавно менялась, растекаясь светло-красными чернилами. Платформа задрожала. Видимо, пора спускаться.
Мысли отпустили. Остатки алкоголя улетучивались. С крыши небоскреба весь город как на ладони. Даже имея «Джокера» в рукаве, можно остаться в дураках. Игра проиграна. Король и валет ее масти мирно лежат в отбое, как мусор. А Дама черви оказалась обычной шестеркой. Она стояла у края. Послышались частые шаги по лестнице. Город замер и ждал ответа…
- Истинная власть живет в холодном спокойствии. Она справедливая и честная, а главное - она непорочная, – мягко прошептала Анна.
Дверь медленно открылась, мягкий теплый свет ворвался во тьму бессонной ночи и сжег до конца все сомнения.
Мужской силуэт ненадолго застыл у выхода.
Анна не поворачивалась, тихо ожидая наказания.
Питер Джонсон нежно обнял стоящую к нему спиной Анну.
- Наконец проснулась, звездочка. Не вини себя. Это была моя ошибка.
Ком подкатил к горлу, тело задрожало. Дама громко рыдала, смывая этот мир навсегда. Из глубин сознания с диким ревом вырывался поток чистого Я.
Анна открыла глаза. Игривые солнечные зайчики облюбовали потолок, беспорядочно бегая и радуясь лету. Голова тяжелая. В воздух пропитан запахом хлора. Окончательно проснувшись, она облокотилась на спинку кровати. Сегодня психиатрическая больница жила по-иному: больше красок и желаний. Веселый птичий щебет за окном приятным эхом разносился по комнате. Она здорова.
Анна стояла у двери кабинета, украдкой вглядываясь в полупрозрачное стекло. Зацепившись за металлическую ручку двери, она не решалась войти внутрь. Глубоко вдохнув, девушка опустила ручку. Замок щелкнул, дверь открылась.
В кабинете лечащего врача Питера Джонсона за последние три месяца стало пыльно. Большой шкаф был усеян книгами по психотерапии и подобного рода литературой. Светло-коричневая кушетка скучала в углу. На стареньком потертом столе под разбитой лампой лежал открытый зеленый журнал.
Дата поступления - 20.12.12, пациент - Анна Джонсон. А рядом с именем красовалось большое красное сердечко, пронзенное стрелой.
Девушка искала глазами любимый образ. Взгляд остановился на деревянной рамке с фотографией. Она взяла рамку в руки и открыла окно, впустив комнату лето. Недолго постояв, присела на кушетку. Родные, любимые глаза приветливо смотрели со свадебного фотоснимка. Анна нежно прижалась щекой к фотографии. Дыхание перехватило. Теплым порывом ветра Питер ворвался в комнату, ласково прикоснулся к ее волосам и замер. Он любовался ею. Анна искренне улыбнулась, роняя бриллиантовые слезы. Улыбки бесценны. В последний раз Питер коснулся лица любимой, после чего улетел, закрыв книгу своей жизни. Тихо улыбнувшись, его душа мирно ушла в светлую бесконечность звезд.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Седьмой рассказ
18+
Ключ от Симиан
Кей вошёл в бар и заказал кофе. Не сняв наушники, просто ткнул пальцем в картинку. Официант кивнул. Наверно. Потому что так положено официантам. Может быть, он даже удивился – почему кофе, а вот почему? Пива в этом баре было выпито прилично, и не то чтобы Кею нравилось напиваться, просто когда возникало желание, возникало и пиво. Иногда он специально шел сюда, чтобы крепко надраться, и подходя, смотрел через стекло – не занято ли в углу его место. Там у круглого столика, похожего на гриб, всегда стояло два стула. Один можно было убрать, а вот третий поставить некуда. Не угол, а закуток, словно хотели приспособить под каморку, а потом плюнули и оставили как есть. Стул тоже не убирали. Иногда, в самый неподходящий момент, там уже кто-то сидел, и тогда Кей возвращался домой трезвым и на взводе, но по другим барам не шлялся. Порой было и свободно, а не хотелось заходить и всё.
Сегодня он пришёл с объемной сумкой, оттуда торчала ручка ракетки – собираясь, Кей никак не мог с ней управиться, вроде и места хватало, а она не лезла целиком, хоть ты тресни. За ракетку было вдвойне стыдно, повинуясь неясному порыву ее взял, а посмотреть со стороны – кто пойдёт на корт с такой махиной? Дело понятное.
Сумку Кей затолкал под стул и, прикрыв глаза, погрузился в фортепианное журчание. Альбом был поставлен на реплей и назывался «Тихая Комната». В ней душа испытывала приятный покой, в последнее время Кей жил там, ел, передвигался, а когда приходилось выбираться, то деться куда не знал.
На паузе между мелодиями, аромат свежесваренного кофе проник через ноздри в тихую комнату, наполнив ещё большим теплом. Открыв глаза, Кей кинул в чашку несколько кусков рафинада, перемешал. Вдохнул поглубже запах, отхлебнув.
- Кофе пьёшь? – Голубь уже сидел на соседнем стуле.
- Кофе.
- А знаешь почему?
- Захотелось, наверное.
Кей не знал, как на самом деле зовут Голубя, но его голос напоминал мягкое воркование, что в такт музыке перетекало по клавишам – курлык, курлык. Голубь и есть Голубь.
- А, ну да… - протянул тот, - Вот вчера ты пиво пил, чтобы в комнате оставаться, никого не впускать и в себя не заглядывать. А сегодня что? Нашел выход Оттуда, пришел Сюда, но пока музыка не кончается – ты счастлив, а закончится – нет покоя. В ней твои чувства и разум по полочкам, а без нее какофония. Сколько раз жизнь менял?
- Много. - признался Кей, только Голубь всё знал и без ответа.
Наверняка догадался, почему Кей подпихивал сумку подальше, хотя та застряла между ножек, упорно не желая прятаться. Ещё утром у него была семья. Еще несколько лет назад он действительно мечтал о такой жизни.
Вот и сегодня Кей привычно спускался по ступеням. Его обогнали дети, топоча и поддергивая на бегу ранцы, они свернули к гаражу, из двери нарочисто серьезно прикрикнула жена. На губах ещё тлел её поцелуй, бедра побаливали от ночных объятий тонких ножек. Сад шептался с легким ветерком… И нашептал, наверно, чтобы тот подлетел и смахнул следы страсти с лица Кея, разом отрезвив. Не то, чтобы озарение пришло – секс давно стал просто физической разрядкой. Кей кончал без удовлетворения.
- Пап, ну ты скоро?
Кей сам не заметил, как остановился. Что это с ним?
Но вскоре старый «Ниссан», фыкнув, ровно заворчал. На заднем сиденье мальчишки раздавали друг другу шуточные тумаки, машина прошуршала за ворота.
Распрощавшись у школы с детьми, Кей поехал в офис. Всё как обычно, если бы не тот мотоциклист. Он приближался как гигантский жук, сначала только слышный, но потом вынырнул у окна и загудел:
- Папаша, ты вход проехал!
Какой, к черту, вход? Кей хлопнул себя по уху, мол не расслышал, недопонял.
- Вход, говорю, проехал! А-а! – мотоциклист отмахнулся, рыкнул, и через секунду уже сверкающей точкой замаячил далеко впереди.
А Кей подумал и развернулся. Чтобы увидеть этот вход. Так, не найдя, приехал домой.
Жена уже ушла, но на кресле лежали её крылья. Она легкая была, словно бабочка, синий шелк очень любила. Кей поднес к лицу халат, понюхал, но ничего не почувствовал – ни запаха, ни… Вообще ничего.
Тогда он достал с полки сумку, покидал туда необходимое, коего набралось много. Белье, джинсы, рубашки, бритва и зубная щетка. Кусачки для ногтей. Документы, кошелёк. Диски и книги – их бы он никогда не оставил, это Выход Отсюда. Лишней была только ракетка.
Ноша оказалась тяжелой, но ехать на машине не захотел. Воткнул наушники и пошёл пешком. Кофе пить.
- Ну так что с входом-то? – спросил Голубь.
Кей вывернул наружу горячие от фарфора пальцы – привычка у него была такая: и попить, и руки погреть. Покрасневшие, линии чётко определились, одна из них разрезала ладонь от края до края. Обезьянья складка. Линия Симиан. Линия синдрома Дауна.
- Видно, точно я недалёкий. - Кей задумчиво повертел рукой, - Сколько раз слышал, а не понимаю.
- Что тут непонятного? Ты ключ. Это вход. Куда карта подскажет, туда и двигай. Так что побыстрее разбирайся, а я тебя там жду.
- Ладно. – согласился Кей. - Сейчас закрою глаза, и исчезнешь?
- Я и так исчезну. – сказал Голубь.
И исчез.
Осень чувствовалась, хотя день раскалился. Кожа по-летнему покрылась испариной, лишь Кей вышел за порог, а вот солнце глядело не так открыто, а как-бы с прищуром. Холодные ночи. Послеобеденный зной. И кое-где уже проскальзывали золотые краски, хотя прятались среди зелени, будто страшась неизбежных перемен. Асфальт не лип к ботинкам, а пернатые кружили ниже и ближе. Но при внешнем постоянстве, душа города становилась иной – тонкой, прозрачной.
А в воздухе всё еще дрожала маслянистая густота, почти доведенная до кипения. Кей ощущал себя куском куриного мяса посреди кирпичной моркови оград, пряностей клумб, овощей на рыночных лотках и вермишели тротуаров.
«Суп из сбежавшего цыпленка» - подумал он и невольно вслух рассмеялся.
Воображение играло. Вот самую длинную изогнутую макаронину зацепили ложкой, а невидимый едок тянет её и тянет. Задумался, никак не положит в рот. Кей бы не раздумывал, и есть действительно хотелось. Даже губами причмокнул, словно пробуя на вкус.
Кей шёл по макаронине к ложке.
И размышлял о курином супе, погоде. И о сумке. Что от неё тяжело и жарко. Что лучше бы взял бейсболку и очки.
Кей считал свою внешность приметной: со спины немного сутулый, конский хвост болтается по рубашке, а лицом излишне бледный, скуластый. И походка слишком шустрая для сороколетнего, размашистая – посмотрев, каждый скажет: «Вон Кей идёт». В книгах читал – убегая, девушки отстригали волосы, облачались в мужские наряды, садились на скакуна. Хвост можно было отстричь, только жалко. Но лошадь осталась в гараже. И он – не девушка. Во что наряжаться? В жёнино платье?
Стало вновь смешно. Кей коротко хохотнул и опять принялся размышлять:
«Мобильник взял. Зачем?»
Он достал из заднего кармана телефон, ожидая увидеть массу пропущенных. Может на работе волнуются, может жена решила позвонить? Но уведомлений не было. Стало как-то горько и обидно. Проглотив ком, он нагнулся и аккуратно положил включенный мобильник на клумбу, прикрыв широким листом. Чтобы позвонивший слушал длинные гудки и ощущал себя таким же брошенным. Ну, если…
Хотя нет. Это Кей решился уйти. И ушёл. Не нужен, значит свободен. Свободен! Окончательно! Надо только убраться подальше, но куда?
Голубь говорил – карта подскажет.
Кей раскрыл ладонь. А на ней - макаронина и ложка.
Ну давай же, давай. Иди ко мне в рот!
Невидимый едок опустил черенок ложки так, что за высотками по ниспадающей, дома становились всё низкорослей, пока не исчезали в неизвестности. Дорога в никуда – её называли, и в самом конце ждал пустырь разрушенного завода. Туда ходил единственный автобус, но заверни утром правее, Кей тотчас же оказался бы на ней.
«Вход проехал»
Купив на остановке сэндвичи, он положил их в сумку, чтобы усевшись, съесть. Под пластиковой крышей павильона старуха считала деньги. С подозрительным взглядом, она пихнула купюры в бюстгалтер, из корзины сочилась смолянистая, попахивающая скисшей сливой гуща. Рядом терся потасканный кот. Он поглядывал на сумку.
- Есть хочешь? – Кей вынул наушники, словно вопрос требовал ответа.
- Как же! Хочет он! – бочка и то звучала бы звонче старухи, - Поди, жрал. Ненасытный! Сейчас приедет автобус и..
- А когда приедет? – прервал её Кей.
- Когда надо.
«Надо» настало быстрее, чем ожидал Кей. Скрипнув тормозами, пшикнув дверью, автобус впустил в себя старуху. Водитель швырнул коту кусок бекона.
«Понял, да?» - зыркнула из окна недоверчивая.
Кот прошмыгнул под ногами за автобус.
«Серый» - подумал Кей и вошёл.
Внутри салона парило. Амбре нагретого дерматина и металла, пыльной старости и кислятины в неподвижном воздухе. И гул города сквозь вату. Но лишь Кей одел наушники, музыка влилась освежающим ветром, расплавившись и распластавшись под какой-то иной силой, нежели жара. Автобус тронулся, тени заскакали по коленям.
Шоссе волнилось, солнечный свет перестал тревожить. Кажется, Кей засыпал. Мысли беззвучно прокладывали себе дорогу в другом пространстве и территории – дальше чем все пути, ближе чем вытянутая рука. Странно, но что-то открывалось. Дверь?
Сильный толчок привел его в чувство. Кто-то орал в ухо сквозь музыку.
- Парень, ты оглох? Конечная!
Кей с трудом разлепил веки. Уже не качало, остановились. Водитель тряс его за плечо, от старухи осталась лишь нитка капель. Вновь навалилась духота. Приехали? Но впереди, за лобовым стеклом, дорога всё ещё опускалась к тупику темных развалин.
Кей взялся за сумку. И заупрямился. Стянул наушник.
- Разве здесь конец?
Водитель вскинул густые брови к неожиданно редким волосам.
- Ну… Официально не здесь. Но туда, - махнул он, - давно никто не ездит. Поначалу катались, а потом… Ты, наверно, ребенком был. Может помнишь, а я-то помню, как воевали за закрытие завода. Дым над городом – плохо. Затем хотели застраивать. Но отравленная химикатами земля – тоже плохо. Пусть восстановится. Вот и восстанавливается под грязью и собачим дерьмом. Уверен, что тебе туда?
- Уверен. - Кей немного помолчал, соображая. - Собаку как раз и ищу.
Покосившись на сумку, водитель кивнул.
- Ясно. – только и ответил, хотя ничего ясно не было.
Забрался в кабину и завёл мотор.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Прямое – значит правильное. Это стало своего рода фанатизмом и в тоже время простейшей моделью мира Кея, где видимо и обозримо всё должно было иметь свой старт и окончание. Но, кажется, он держал в руках Змейку Рубика, и какой бы незамысловатой с виду ни казалась игрушка, изначально ровные, несмещенные призмы, одним моментом резко выкручивались. Причём искренне желая стать округлым и гладким, однажды в беспричинном беспокойстве он вновь передергивал головоломку. Фигуры чередовали друг друга, подобный законсервированной буре, Кей страдал, но ничего не мог с собой поделать. Сегодняшнее белое становилось чёрным, какие-то поломки природного характера мешали взять и распрямить Змейку. Резко меняя образ жизни, он следовал необъяснимым внутренним мотивам, но так или иначе чувствовал дискомфорт. Отторгал и забывал прошлое. И всё же, будучи заложником крайностей, он мечтал добраться до края.
- Доберёшься. – сказал когда-то Голубь, легкой щекоткой расчеркивая Кею ладонь. – Эта линия не просто так. Но с хромосомами всё в порядке, просто ты думаешь сердцем и чувствуешь головой. Это нормальная ненормальность. А иные туда не доходят. И ты сможешь, как только найдёшь нужную прямую.
Быть может, Кей её нашёл.
- Слышь, парень! Не тебя там ждут?
Голос у водителя был зычный. Сквозь мысли услышишь.
Кей вытянулся, и ослепительная полоска света резанула по глазам, но холодной белизной, словно мрак развалин не позволял ей нагреться. Пережеванное кривыми обломками и осколками, солнце вырывалось, умоляюще протягивая лучи.
Кей влажно сморгнул. Зрение возвращалось. За кромкой неиспещренного колесами асфальта, он уже различал каркас ворот, единственная створка моталась на ветру при безветрии, но вдруг отделилась и побежала человеческим силуэтом. В тон камням фигура размахивала руками, эхом доносилось:
- …да! …юда!
- Случилось что-ль чего? – спросил водитель, скорее сам у себя.
Автобус подъезжал, фигура хромала навстречу, всем существом умоляя о помощи. Дверь отползла, вовнутрь ввалилась туча пыли, смрадно воняя, потряхивая грязными обносками. Старик был почти чёрными и скукоженным, как если бы испекли на кострище, он будто вылез из утробы тех развалин, всецело походя на них.
- Есть бог на свете, - захлёбывался, - Моя думал, каюк. Что делать с ним?
- С кем? – прогнусавил Кей, стараясь не вдыхать.
Старик словно не услышал.
- Моя не по силам. Собаки дохнут – моя еле хоронит. Этого не сможет, большой.
- Кто же? – не выдержал водитель.
- Этого, что пока живой. - тарахтел старик, - Но плохой. Утром машина приехала, этого кинули. Машина уехала. Моя что с ним делать?
Он вопрошающе взглянул. Скользнул взглядом по ракетке, полыхнул желтоватым огнем глаз на Кея.
- Ты! Сюда! Скорей! - постучал по бедру, словно подзывая пса.
Развернулся и поскакал, припадая на ногу так сильно, что казалось - немного и встанет на четвереньки. Собака. Кей держался от него подальше, но старался не отставать. Сзади топотали ноги водителя.
На ходу старик объяснял, как мог:
- Моя автобуса не боится, машин боится. Грязь везут, на грязь кидают. Они грязь и люди для них – грязь. Моя прятаться, но всё видеть – этот в крови, тот его камнем. Бросил и бегом. Моя смотреть, а этот дышит.
До ворот они добрались моментально, дальше надо было прыгать по плитам, стараясь не пораниться о штыри. Каждый шаг поднимал пыль. Справа громоздилась гора металла и кирпича. Слева, чуть подальше ощетинился засохшей растительностью холм, что вдруг разрычался, из травы показались глаза и морды. Собаки вскочили, залаяв.
- Фу! – гаркнул на них старик. Псы послушно уселись, хотя холки не опустили.
Почти повиснув на Кее, он продолжал рассказ:
- Моя воды давать, перевязать. Этот очухался. Трудно понять, но что-то говорил про корт и про ракетку. Про парня с ракеткой. Про парня без ракетки, но похожего на того, что ракеткой ушёл. А без ракетки остался. Этот бумаги подписал, а его – бац! А у тебя ракетка.
Сердце ухнуло.
- Где он?!
- Там. – старик указал на темную гору.
И Кей побежал.
Есть такая территория, куда легко войти, но сложно остаться. И однажды покинутая, она закрывается за спиной, а ключа нет, потому как утонул и забыт в самой глубокой памяти. Слишком топкое это болото.
Кей вновь и вновь нырял. Вот он опять, восемнадцатилетний, привычной дорогой шагает на корт. Только рожденная листва свежа, а к душе почему-то подступает пора увядания. Как дерево, что сначала зеленеет, старается урвать больше солнечных лучей, Кей тянулся ввысь без устали, каждый день и вплоть до ночи проводя на корте. «Перспективный» - говорил о нем тренер. Шаг за шагом, кубок за кубком они поднимались и, развиваясь, прорастали друг в друга. Но солнца однажды стало недостаточно.
- Сейчас ты не сможешь получить больше, - сказал тренер.
- Но я хочу!
- Закрой глаза.
Пружиня, тренер готовился к подаче. Кей послушно зажмурился, но ничего не происходило.
- Осмотрись. Вот так, с закрытыми глазами. Представь себе зал, меня. Я опираюсь на левую ногу, ракетка за спиной. Видишь?
Кей попробовал вообразить, а получались лишь размытые цветовые пятна, как на залитой водой акварели. Неестественная картина без четких контуров. Он вдруг услышал гулкий удар, почувствовал, как мяч рассекает воздух, пролетает мимо, но увидеть так и не смог.
- В Древней Ассирии начинали играть руками, да-да, и ракетка от арабского «рахат», означающего ладонь. Сейчас я брошусь камнем, твердым и тяжелым, он несомненно покалечит тебя, с перебитой переносицей ты будешь захлебываться кровью, если не распечатаешь всю агрессию и дикость, и если не сможешь собой овладеть.
В сознании вырос камень, существующий отдельно от понимания. Следующий мяч, просвистев, больно ударил в лицо. В груди заклокотало, зверь просыпался там, готовый обороняться, хотя абсолютно слепой и лишь мечущийся напрасно. Мячи лупили всё сильней. Очертания исчезли окончательно. В бессильной злобе и в невольно выступивших слезах, Кей рухнул на колени, а голос тренера вдруг прозвучал совсем рядом, слова проникали вместе с теплым дыханием.
- Долгое время, я был абсолютно слаб, пока нечего было защищать. Пришёл в спорт и стал ждать нападения. Потому что только так мог обуздать крайности без компромиссов, впрячь в собственные задачи. Идти вперед, не сворачивая, но на это потребовалась целая жизнь, и каждый раз я пытался овладеть своим новым «я», в результате теряя всё, кроме тенниса. Это можно назвать миссией.
Когда Кей открыл глаза, руки двоих соединялись, отражаясь зеркально. Но оттолкнул тренера, вскочил.
- С меня хватит! Не могу, так не могу! Не собираюсь гробить свою жизнь, понятно?!
Ракетка с треском сломалась о колено.
- Ну и убирайся! – неслось в спину. – Навсегда!
Дома Кей замотал ракетку изолентой крест на крест, однако теперь она лишь выглядела крепкой, играть ей было нельзя. Он чувствовал себя таким же сломанным. И, кажется, заболевал. Закинув ракетку в дальний угол, Кей ничком повалился на кровать. Во сне он плакал и горел, пропотевая, вся влага тела сочилась этими слезами. Снилась мама, наконец-то рассказавшая об отце, а тренер называл его «сынок» и еще как-то ласково. Всегда так обращался, но проснувшись, Кей уже забыл - как.
- Моя откроет.
Старик отодвинул оцинкованный лист - не до конца, а только чтобы протиснуться. Вместе с дневным светом, они пробрались с каменный склеп, хотя более просторный, чем виделось снаружи. Можно было стоять, не нагибаясь, и свободно ступать, если бы ноги не застревали между кусками отколовшейся плитки. А вот дышалось трудней - здесь пыль спрессовалась даже в воздухе, предпочитающее мрачные краски время слоями разрисовало ею всё вокруг. Лишь часть стены оказалась менее серой, но засаленной и потёртой. Возле неё, в вате драного матраца без движения лежал человек. Голова его была завязана обрывком того же лежака, запекшаяся кровь коркой покрывала лицо, старость тоже не миновала страдальца, и тем не менее Кей различал знакомые черты. Быть может, потому что Знал.
- Учитель… - он присел на корточки перед раненым.
Два карих, по-азиатски раскосых глаза пристально глядели на Кея. Веки дернулись, опустились и поднялись.
- Учитель!
- Го… Го…
- Я вернулся.
- Го… луу…
Узнавал ли?
- Вот, - Кей дёрнул из сумки ракетку.
- Со…ло…ма…
- Да-да, сломалась. - закивал.
Узнал-таки!
Веки раненного резко закрылись, словно хлопнули створкой двери. Рот вытянулся в струну.
Происходящее казалось чудовищно нереальным, как в кошмаре, откуда выходом было только проснуться, если распознать, что это сон. Время запуталось в пыли и не хотело шевелиться, его течение нарушилось со входом сюда, а прежние годы пронеслись в памяти за мгновение.
- Виноват… во всём… простите, - в носу у Кея защипало.
- В больницу его надо. – подал голос водитель.
Надо же, до этого незаметный, он всё ещё был здесь. Непонятно, что за сила держала его –любопытство ли, желание участия в интерактивных чужих жизнях. Возможно, всё же сострадание. Но так или иначе, автобус по маршруту не поехал.
Кей сбросил сумку с плеча, тысячи иголок разом впились в онемение, а тело размякло от усталости и будто не избавилось от ноши. Белье, бритва, зубная щетка… зачем? Достав документы и деньги, он подтолкнул сумку старику.
- Там сэндвичи – поешь. Одежда почти новая. CD-диски, книги… читать-то умеешь?
Как ни странно, старик закивал в ответ.
- Будет не нужно – продай. А может быть, найдешь выход Отсюда.
Одну из книг Кей всё же затолкал за пояс, ракетку тоже прихватил. Стащил рубашку, оставшись в майке. Соорудил переноску, подсунул под раненого и поднял. Водитель помог закрепить её на шее Кея. Быстро, без лишних слов они двинулись обратно.
Старик вдруг хлопнул себя по лбу у ворот.
- Тот грязью номер замазал, а жарко же. Отпала. Моя видел.
Он назвал. По глазам водителя Кей понял, что тот тоже запомнил цифры. Погрузились и отъехали, старик долго махал, провожая, пока не скрылся за изгибом дороги. Одев наушники, Кей гладил тренера по повязке. В тихой комнате их было двое.
Прошло совсем немного времени, еще недавно автобус шустро шнырял между машин, а теперь остановился у широкого крыльца. Вечерело, закат облюбовал крышу двухэтажной больницы, галки прыгали тут же, тикая лапами как часы. Быстрее. Быстрее. Повозиться всё же пришлось – сначала в дверях автобуса, что были узковаты, потом в таком же узком предбаннике, зато благодаря этой неуклюжей возне их уже поджидали с каталкой. Санитары приняли больного, погрузили, вызвали лифт. Кей было собрался с ними, но не пустили, указав на стойку ресепшна. Пришлось заполнять бумаги, стройная администратор в белом халате мягко пододвигала одну за другой и также мягко убирала под столешницу. Почему-то запомнилась ее полуулыбка, в ней читалось «всё будет хорошо», но Кей не был уверен. Когда зазвонил телефон, стройная негромко агакнула в трубку.
- Вашего друга увезли в операционную. - сказала она, - Он же ваш друг? Или родственник?
- Ни то, ни другое. – ответил Кей, - Просто помог по дороге.
- Вы молодец.
Вписывая в строчки полуправду, Кей всё поглядывал на её полуулыбку. Закончив, обернулся в холл.
В неназойливом электрическом свете спокойно передвигались люди, также неторопясь подходила к семи стрелка настенных часов. Из снятого наушника лилось фортепиано, и даже дышать хотелось тише, чтобы не разрушить этот обман. Там наверху мучились и умирали, здесь же кругом растягивалась полуулыбка стройной медсестры.
Ещё раз оглядевшись, Кей поискал водителя, пытаясь сообразить каков он из себя. Почему-то в памяти всплывала только лысина в обрамлении седины, как озеро среди снега. Не нашёл. Он обнаружился на крыльце и с кем-то разговаривал по телефону. Кей вспомнил свой мобильник. Как он там? Водитель тем временем что-то записывал на рекламном листке невесть откуда взявшейся ручкой.
- На, - он протянул глянцевый прямоугольник, - Я решил, что тебе пригодится.
То был адрес.
- Того?
- Того.
Водитель выбил из пачки сигарету, закурил.
- Спасибо. – сказал он вдруг. – Сегодня что-то произошло, и я почувствовал себя. Что живой, понимаешь? Туда-сюда, вся жизнь по одному маршруту, а сегодня даже курить не хотелось. Здорово всё это. Но здесь мы, наверно, и расстанемся, твои дела – о них я знать не хочу. Придется возвращаться, идти к начальству на поклон. Работа, есть работа. Жить некогда.
Через дорогу, за столиком летнего кафе молодка пожирала булку. Рядом бегал мальчик лет пяти, порой он дергал женщину за рукав, но не обращая на него внимание, она вновь и вновь впивалась в еду зубами, рвала и прожевывала, будто давно голодала.
И Кей решился.
- Послушай, надолго не задержу, но будет у меня к тебе просьба. Не знаешь, где бы девочку снять? Так чтобы извращенно.
Водитель поперхнулся.
- Ну ты даешь!
- А чего стесняться, - пожал плечами Кей.
Чуть позже, он всматривался в листок, сверяя с номерами зданий. Видимо, водитель много чего знал, да и девушка попалась смелая, но ни морального, ни физического удовлетворения Кей так и не испытал. Вся его жизнь напоминала сексуальную неудовлетворённость.
В конце концов цифры стали продвигаться к нужной, через четыре дома и два лестничных пролета он стоял у двери – деревянной, полностью гладкой и без глазка. Цифр тоже не было, но Кей знал, что именно сюда ему нужно. Стараясь двигаться бесшумно, он направился к двери. Правая рука сжимала ракетку как на подаче, левая легла на звонок. Раздался зуммер. Кей вжался в стену, и затаив дыхание, стал ждать. С той стороны послышались шаги, замок открылся, скрипнули дверные петли, и лишь показалось бледное скуластое лицо, безо всяких разговоров и предисловий Кей влепил по нему ракеткой. Затем ещё, уже обратной стороной, целясь в висок.
Возможно, парень мог оказаться сильней, но теннисисту ли не знать, насколько неожиданной должна быть первая подача. Кей отыграл гейм в коридоре, нанося удары ногами и ракеткой, не позволяя сопернику вступить в игру. Вопли лишь раззадоривали, он и сам крякал при каждой подаче. Когда парень упал оглушенный, Кей перевернул стол и бельевой веревкой прикрутил его за ноги и за руки к ножкам. Пока привязывал, смотрел и еле справлялся с ощущением, что избивает молодого себя. Найдя в ванной губку, втолкнул парню в рот. Подумал, и сняв струны с ракетки, натянул их так, чтобы при каждом движении они впивались тому в шею. Потом в тихой комнате достал книгу и, читая, стал ждать.
Лишь парень приходил в себя, Кей вновь выигрывал гейм за геймом. Сет! Ракетка, не выдержав, переломилась, отбросив ненужный хлам, он продолжил работать кулаками, ведь теннис начинается с рук. Уничтожая знакомые черты, сосредоточившись только на расширившихся, дрожащих зрачках. Глазами двойник умолял объясниться, но новая волна боли уносила его далеко. Кей садился за книгу, и возвращаясь, парень мог видеть спокойно читающего мучителя, вплоть до новых истязаний.
С ослепляющей злобой на себя самого, Кей становился всё изощренней. И мало сказать, что это было в удовольствие – член просто раздирал ширинку, будто сам желал проткнуть обмякшее на веревках тело. Он был готов взорваться в любую секунду, фантастическое ощущение подзарядки от хлюпающей и разлетающейся брызгами крови. Спустив штаны, Кей мастурбировал недолго, сфонтанировав парню на живот. Наушники слетели, но до этого уже дела не было.
Отдышавшись, он решил-таки объясниться.
- Ты знаешь кто я? Нет? Но это и неважно. Наверно, думаешь о сходстве между нами. Но это тоже не важно. Главное, что я могу сделать с тобой. Вот это ты уже осознал. Мне на роду написано стать маньяком или убийцей, и коли еще не стал, то надо восполнять упущенное. А помнишь бывшего тренера? Наверно, он любил тебя, заботился… И кто убийца после этого? Так вот, он жив, а чтоб тебе не сдохнуть, вернёшь ему все сполна. Я буду следить за тобой, услышал?
Кивая, парень еле дернул головой.
Сходив на кухню, Кей принес нож, с наслаждением проверил – острый ли. Двойник зажмурился, приготовившись к новой серии пыток, но лезвие чиркнуло по веревке на одной из ног.
- Быть может, свидимся. А пока, тебя ждут долгие часы раздумий. Кстати, книгу я оставляю. Интересная, знаешь ли, книга – о метаморфозах.
Собравшись уходить, Кей тщательно помылся. Выйдя голым из ванной, полазил по шкафам. В чужой одежде перед зеркалом стряхнул с себя несуществующие соринки, но ощущение скверны не оставляло. Факт оставался фактом, он только что перешел особую грань, за которой начиналась территория невозврата. Ни прошлого, ни будущего уже не существовало, истлевшие клочки прежней жизни рассеивались прахом над водой, а оболочка опустела.
Он вышел, стараясь держаться деревьев и безлюдия. Мрак обнимал со всех сторон, в какой-то момент Кей почувствовал приближение черного нечто, вот оно уже касалось ушей и рта, готовое просочиться, но, ощупав, исчезло. Кей остался один в квадрате домов, кое-где зажигались окна. Идти было некуда.
К вечеру духота сделалась нестерпимой - накрывала колпаком, ложилась на грудь огромной тяжелой кошкой. Кей выдыхал, а втягивал пустоту. Ноги совсем не держали.
«Сейчас посижу, и пройдет. – он опустился прямо на гравий. – Потом что-нибудь придумаю»
В конце концов, у него есть карта. Странно, но в темноте Кей вполне ясно видел складки на ладони. Причем, линия судьбы, доселе почти незаметная, ровной чертой объединила две других в треугольник, что постепенно раскрывался множеством ступенек вовнутрь. Кей ступил туда.
Наушники он потерял, но фортепианные волны не оставляли. Теплая морская вода омывала, несла куда-то. Подчинившись течению, Кей лежал и смотрел на небо. Под облаками парила одинокая чайка. Нет, то был голубь.
- Дождался, - сказал Кей, не проронив ни слова.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Восьмой рассказ
"КРИВАЯ ЛИНИЯ"
+18
ОТ АВТОРА
"Все персонажи и события, описанные в рассказе, являются художественным вымыслом. Любое совпадение с реальной жизнью случайно.
Данный материал содержит сцены жестокости и насилия. Автор ни в коем случае не поощряет насилие в любом его виде и проявлении.
Приятного просмотра!"
Туманное утро над лесом проредили первые лучики теплого июльского солнца. Еще мокрый после вчерашнего дождя асфальт не успел впитать в себя всю влагу и над дорогой висела колеблющаяся пелена, переливаясь подобно хамелеону вдали. Наташа прищурилась и сладко потянулась в пассажирском кресле. Не смотря на то, что они с Сашей вместе уже месяц, ей было стыдно за вчерашнюю ночь, но в хорошем смысле. Она сама не ожидала от себя такого. А может всему виной теплое лето, свежий воздух и звездные сумерки, наполненные благоуханиями диких цветов? Кто знает. Во всяком случае, им обоим было хорошо, а такие вещи не должны вызывать стыд. Саша уверенно вел машину сквозь пелену тумана, что становилась все реже, с каждой прожитой минутой этого субботнего утра.
Ночь ушла, оставив после себя приятное ощущение где-то глубоко в груди, от чего хотелось петь вместе с дурной девицей, голосящей на радиоволне какую-то идиотскую песенку про любовь. Ната посмотрела на Сашу, влюбленно пожирая глазами его сильные руки, сжимающие руль, небрежно расстегнутый ворот рубашки и новое, непреодолимое желание впиться губами в шею парня полностью завладело ей, но лишь на секунду. Бурная ночь не оставила сил.
Поймав на себе ее взгляд, парень улыбнулся в овтет.
- Что?
- Ничего. - хихикнула она, отвернувшись к окну.
Проносящиеся за окном внедорожника густые пролески навевали скуку, и за неимением лучшего, Ната уставилась вдаль, туда, где на границе видимости в тумане показался массивный силуэт грузовика. Безлюдная дорога, с обоих сторон зажатая темной громадой деревьев, исчезала вдали, петляя подобного узкой горной речушке посреди бескрайних северных лесов.
Проводив взглядом фургон "Нова Спектра", Наташа выдернула телефон из держателя на приборной панели и посмотрела на экран. Яркая белая галочка на зеленом фоне медленно ползла по проложенному маршруту.
- Долго еще? - спросил Саша, копаясь в настройках радио.
Закрывая ладонью экран мобильника, она пристально вгляделась в карту.
- Сто пятьдесят километров, примерно.
Саша кивнул, зубами выдернув сигарету из мятой пачки. Сделав музыку чуть громче, Ната откинулась на сиденьи и закрыла глаза под тихое урчание двигателя.
Они планировали эту поездку на озеро уже давно, и вот, наконец-то выходные! Целых два дня и две ночи, которые они проведут вместе вдали ото всех. И страшное слово понедельник осталось где-то далеко позади, там же, куда канул вечер пятницы. Наташа старалась жить одним днем и не думать о будущем. Так легче, ведь этот ужасный понедельник может и не наступить никогда. Возможно уже сегодня ночью свершится какой-нибудь зомби-апокалипсис или второе пришествие, так зачем себя лишний раз накручивать? Как любила говорить ее мама - проблемы должны решаться по мере их поступления. А сейчас есть лишь теплое летнее утро, и никаких проблем.
Наташа почувствовала, как невесомая оранжевая дымка перед глазами колыхнулась и лучики солнца едва тронули ее лицо, одарив кожу теплым прикосновением. На секунду она открыла глаза, чтобы в лишний раз удостовериться в статичности пейзажа за окнами Ровера и погрузилась в пучину воспоминаний о вчерашней ночи. Но как только воссозданный в голове образ Сашки прикоснулся губами к ее ключице, по всему телу прошла приятная дрожь. Вот она - та самая искорка. С этим человеком Ната готова пройти все что угодно, идя рука об руку до самой могилы. Наверное, это действительно судьба, и она была благодарна за их встречу всем Богам, так или иначе причастных к данному событию.
Саша появился в ее жизни внезапно. Всего месяц назад, когда Ната вместе с мамой и братом решили провести выходные на Голубом озере. Он тоже там был, а всего через каких-то три дня постучался к ней на страничку в социальной сети. Удивлению не было предела, когда совершенно незнакомый парень написал, что видел ее в выходные на озере и решил найти. Среди семи миллиардов людей он как-то умудрился найти девушку, которую увидел единожды, не зная ни имени, ни фамили, и нашел. Что это было на самом деле, божье провидение или банальная удача, Ната не знала. Но была рада тому, что эта поездка свела их вместе. И буквально с первой встречи вживую она почувствовала, что между ними есть какая-то статика.
Вежливый и учтивый Саша в одно мгновение завоевал доверие мамы, да и Ваньке он тоже понравился, хоть по началу брат и ворчал без дела, напоминая, что не стоит так сразу пускаться в омут с головой. Но она прыгнула в этот самый омут, словно русалка, и вольготно усевшись на дне, подниматься на поверхность больше не собиралась. Саша являлся для нее абсолютным идеалом, о котором Ната могла разве что мечтать. Веселый и остроумный парень, добряк с большим сердцем и романтик, способный наделить какую-нибудь совершенную банальность, вроде букета роз, скрытым смыслом и символичностью. И вот теперь, этот самый идеал сидит слева, за рулем своего внедорожника, и принадлежит ей и только ей. И вот, спустя всего месяц, они уже вместе едут на то самое озеро, где свела их судьба.
Кривая черная линия на карте приложения - единственная дорога, связывающая север и юг области. Ната до мозга костей была северянкой, поскольку родилась и выросла в одном из тех немногих маленьких городков, что ютятся бок о бок, посреди темных и непролазных лесов сурового края. Она любила этот край, и пусть здесь нет городской суеты, как в столице и для того, чтобы купить хлеба, придется еще семь минут ехать до районного центра, было во всем этом что-то таинственное. Возможно, еще не тронутое человеком, загадка, скрывающаяся под сенью дремучих вековых сосен.
Проехав Каменный овраг, Ровер промчался по мосту, соединяющему два берега, в незапамятные времена разделенных овальным зеркалом озера. Высокие и отвесные склоны холмов, с редкой порослью ельника, да рыбацкая деревшука с дымящимися трубами покосившихся от времени бань, словно недостающие частички, дополняли красочный паззл. Хоть картину рисуй. Но Каменному озеру ни за что не сравнится с тем волшебным местом, в которое они направляются.
Справа красной стрелой пронеслась электричка, несущаяся на всех парах в У. Маленький северный городок, почти на границе области. Поблескивающие на солнце вагоны и отрешенные лица пассажиров в прямоугольниках окон, сливаясь в единую сплошную линию растворились в зеркале заднего вида. Наташа вновь сомкнула глаза и наконец провалилась в сладкий сон.
Саша легонько тронул ее за плечо, безцеремонно выдернув из вязкой пучины грез.
Парень нежно поцеловав ее в щеку, спросив:
- В магазин пойдешь?
Продрав глаза, Ната отстегнула ремень безопасности, освобождаясь из надоевших оков.
- Нужно заправиться. - продолжал Саша, устанавливая на заднем сидении съехавший рюзак. - До Голубого еще шестьдесят километров, а у меня пол бака на все про все.
За лобовым стеклом Ната увидела пустынную заправку с сиротливо стоящим у бензоколонки ржавым пикапом Тойота "Тундра". Казалось, что одного порыва ветра будет достаточно, чтобы разметать это корыто по всей округе.
"И кто только на таком ездит?" - подумала Наташа, надевая сланцы.
Распахнув дверь, она с наслаждением вдохнула слегка прохладный воздух, наполненный запахами хвои и мокрой земли. Как же все-таки здесь красиво!
Пока Саша подгонял машину к бензоколонке, она решила зайти в прилегающий к заправке магазинчик. Поправляя на ходу короткие джинсовые шортики, Ната сладко потянулась, разминая затекшие плечи. Поспать она любила, но сейчас жизненно необходимо пройтись пешком, поскольку еще немного и ее зад превратится в камень, не смотря на мягкие кресла Ровера.
Зайдя в мазагин, Ната первым делом направилась к холодильнику в дальнем конце зала, пройдя мимо грязных бонет, под запотевшими стеклами которых мертвым грузом покоилось мороженое. Мельком глянув на расплющенные брикеты и рожки, она решила, что сегодня обойдется без этого лакомства. Пухлая тетка в розовом переднике, выскочившая из подсобки при громком "дзыньк" над входной дверью, бросила на нее безразличный взгляд и прошлепала к кассе, вытирая мокрые пухлые ладони об задницу. Пока Ната копалась в холодильнике, пытаясь выдернуть из нагромождения пивных банок одну единственную пузатую бутылку диетической колы, она спиной чувствовала взгляд продавщицы.
Прихватив с полки еще пару шоколадок, Ната подошла к касе, краем уха слушая голос диктора в приемнике, что стоял у стойки. Рядом с ним стояла ваза, с двумя дохлыми шток-розами, наполовину утопленных в мутной воде.
- Двадцать литров дизеля на третьей колонке. - добавила она, едва не позабыв о Саше.
Безмолвная продавщица протянула сдачу, смяв купюры в мясистом кулаке. Почему-то Наташа подумала, что эта женщина сделала это специально. Возможно, она как раз одна из тех, у кого не срослось, и теперь вынуждена просиживать задницу на не менее дряхлом стуле, в то время, как вся жизнь проносится перед ней по ту строну прилавка.
Отмахнувшись от странной мысли, Ната запихала влажные купюры в задний карман шорт и развернувшись на пятках пошла к выходу, уже забыв о продавщице и ее выдуманной судьбе.
"А почему собственно их две?" - подумала Ната о несчастных шток-розах, и уже было схватилась за дверную ручку, когда дверь резко открылась, едва не сбив ее с ног. Какая-то жуткая рыжая шкура в крови едва не ткнулась в лицо. Наташа вскрикнула от испуга и выпустив из рук покупки, запнулась за оббитый порожек. Рухнув на пятую точку она снизу вверх смотрела на нового посетителя.
В мазагинчик зашел тощий парень, победоносно сжимая в кулаке окровавленную шутку лисы. Рыжая шерсть пропиталась кровью и к своему ужасу Ната увидела розовые кишки, торчащие из лопнувшего брюха. Увидев сидящую на полу Нату, парень разом сник. В то время как густая бурая кровь все продолжала капать на кафель.
- Пилить твою мать между рёбер, это что за дерьмо ты сюда притащил!? - заорала продавщица.
- Лиса! Отец сбил, пока сюда ехали! - процедил парень, не сводя глаз с Наты.
Собирая рассыпанные по полу шоколадки она только сейчас поняла, что сверху декольте ее черной майки просматривается более чем хорошо, по этому встала на ноги, уставившись на пришельца.
- Выкинь это дерьмо отсюда, пока кровью все не заляпал! - продолжала тем временем продавщица, выбирасяь из-за прилавка. - Зачем ты её сюда притащил? Где отец?
- В сортире. - без тени сомнения изрек парень, выбросив шутку на улицу, и мгновенно позабыв о ней, словно никакой лисы и не было.
Бутылка с газировкой уперлась днищем в носок старого армейского сапога незнакомца и Наташа то и дело переводила взгляд с нее на парня. Нагибаться, чтобы поднять бутылку ей совершенно не хотелось.
Проследив за ее вглядом, тот уже сам потянулся за бутылкой переляпанной в крови ручищей.
- Извини, я тебя напугал?
Ната сморозила какую-то чушь, но поняла, как неубедительно звучит ее голос, когда парень схватил бутылку и сделал шаг в ее сторону. В нос ударил жуткий запах перепрелых опилок, пота и мочи. Улыбнувшись небритой мордой, парень протянул ей бутылку, оскалившись щербатым ртом.
- Держи, я Андрей, а тебя как зовут?
- Галя. - ляпнула Наташа. По какой-то непонятной причине ей совсем не хотелось называть этому кретину свое настоящее имя, словно это могло как-то ее очернить.
- Держи! - повторил он, улыбаясь.
Стараясь не испачкать кровью ладони, Ната взяла бутылку и пискнув что-то вроде спасибо выбежала из магазина. Ощущая на себе два взгляда. Она могла бы поспорить с кем угодно, что продавщица этого сраного магазина в богом забытой лесной глуши довольно хихикала про себя, наблюдая всю эту картину со стороны.
"Ха-ха! Так тебе и надо выскочка! Не будешь тут своими сиськами сверкать!"
Но к этому взгляду примешивался и еще один, раздевающий ее сантиметр за сатиметром, и Нату буквально передернуло от омерзения. Напрочь позабыв обо всем, она наступила ногой на тушку лисы, валяющуюся на асфальте и вскрикнула, когда под сланцем громко чавкнуло.
- Галя! - послышался за спиной голос незнакомца.
"Только этого еще не хватало!" - подумала Ната, чуть ли не бегом направляясь к Роверу. К счастью, ее спаситель уже бежал навстречу.
- Что случилось? - спросил Саша, не спуская глаз с приближающегося к ним незнакомца. - Какие-то проблемы, чувак?
Незнакомец остановился, изподлобья глядя на Сашу, на придурковатом лице разом отразились все эмоции, какие только может показать человек.
- Эй ты, хероротый! - послышался новый грубый голос откуда-то сзади.
Ната посмотрела в том направлении и увидела, как к ним спешит здоровенный мужик. На нем были безразмерные грязные джинсы, по армейский заправленные в берцы и красная рубашка в крупную клетку с закатанными по локти рукавами. Довершали портрет засаленная кепка "U.S.A.", с переломленным козырьком и жуткая грязная бородища. Этот здоровяк напугал ее гораздо больше, чем тот придурок с лисой.
- Сядь в машину! По твоему этот кусок дерьма сам до дома доедет?
По всей видимости, мужик обращался именно к незнакомцу. Тот посмотрел на Нату и оскалив желтые зубы в подобии улыбки, побрел к "Тундре".
- Извините, если мой выродок вам что-то сказал не то. У него в башке песок вместо мозгов.
- Ничего. - сухо овтетил Саша, не сдвинувшись с места.
Мужик вытащил из полы закатанного рукава сигаретную пачку и закурил. Махнув головой в сторону Тойоты здоровяк пробасил:
- Он иногда бывает не совсем учтив, так что извиняйте.
- Без обид.
- Ага! - хохотнул старик, одновременно с тем изрыгнув из легких огромный клубок дыма. - Бывайте!
После чего запрыгнул в "Тундру".
Когда старенькая Тойота наконец отъехала от заправки и скрылась из виду, Саша спросил:
- Этот хрен моржовый тебе что-то сказал?
- Нет, там у магазина валяется труп лисы, я случайно наступила, вот и все. - выпалила Наташа, постепенно справляясь с поразившим ее тремором.
Парень кивнул головой и по пояс скрывшись в багажнике, принялся копаться в вещах, то и дело звякая автомобильной снедью.
- Саш, достань воду, я испачкалась! - крикнула Наташа, запустив в урну сланцы вместе с бутылкой газировки, пить ей сейчас совсем не хотелось.
Пока она семенила босыми ногами к Роверу, Саша уже встречал ее с канистрой.
- Там эта лиса, черт, меня сейчас вырвет.
- Да ладно тебе! - рассмеялся парень. - Глупая ситуация, всего лишь.
- Глупая? По твоему это смешно!? Я вообще-то испугалась! Этот дибил меня едва не изнасиловал взглядом!
- Эй...
Саша убрал канистру и поцеловал ее в щеку.
- Забудь, ладно. Мы их видели в первый и последний раз в жизни, и больше никогда не пересечемся. Забудь.
- Проехали. - беззлобно ответила Ната, запрыгнув в салон внедорожника.
Белая стрелка на кривой линии автострады медленно приближалась к пункту назначения, всего каких-то двадцать километров, и они окажутся на месте. Ната уже предвкушала, как скинув с себя одежду прыгнет в прохладную воду Голубого озера, смыв с себя разом все проблемы и собственно воспоминания о недавней стычке на заправке. Саша прав, вряд ли они еще встретят этих двух мужчин, посему и думать о водителе старенькой "Тундры" смысла нет. Ничто не сможет испортить эти выходные.
На безлюдной трассе нет никого, лишь Ровер Дискавери, мчащийся по извилистой полосе асфальта. Мрачное чернолесье постепенно уступило обочину бескрайним полям, раскинувшихся под голубым небом. Едва заметно колышущаяся под дудочку ветра, зеленая долина, была сродни океану благоухающих трав и полевых цветов. Солнце еще не перекочевало зенит, но обещало испепелить на месте всякого, кто не сможет отыскать тень-укрытие. В теплом мареве над дорогой пахло летом и пылью, и Ната была рада тому, что не смотря на неутешительные прогнозы синоптиков, дождь все же решил пройти стороной этот край. Тяжелые ночные тучи унесло куда-то далеко на запад, где они грудились и толпились свинцовой стеной, словно выжидая удобного момента, чтобы вернуться и ударить изподтишка.
Голубое озеро, как и вся прилегающая к нему территория, обладало какой-то странной, недоступной для человеческого понимания мистикой, уходящей корнями в незапамятные времена. Здесь даже воздух был другой, волшебный. Приехав сюда однажды, тебя всегда будет тянуть в эти края снова и снова. Ната вдруг вспомнила старинную легенду, о том, что это озеро появилось посреди леса за ночь, и никто не знает по какой причине. Карстовый провал или поверье, по которому на дне озера покоится древний храм, сокрытый от глаз смертных. А быть может всему виной обычный метеорит, упавший в этой области в доисторические времена, в следствии чего и образовался круглый кратер. Кто же теперь разберет? Когда старинные легенды и обыкновенная логика сплетаясь вместе, образуют диковинный узел, распутать его уже невозможно, да и не хочется. Пусть загадка этого места таковой и останется.
Мельком глянув в зеркало заднего вида, Ната заметила быстро приближающийся автомобиль. На таком расстоянии нельзя было различить ни модель ни марку, но ее сердце предательски екнуло в груди. А что, если это те самые деревещниы с заправки? Не отрывая глаз от черной кляксы, догонявшей Ровер, Ната с ужасом увидела очертания "Тундры".
Помятый бампер, заклеенная скотчем левая фара и проржавевшая напрочь решетка радиатора определенно принадлежали старушке Тойоте, которую они видели на заправке.
- Саш, там сзади, кажется это они! - пискнула Ната, не спуская глаз с преследователей.
Парень мельком глянул назад и нахмурился.
Через пару секунд автомобиль пристроился позади Ровера в нескольких метрах. Увидев поломанный значок Тойоты и ухмыляющующся из под солнцезащитного козырька рожу бородатого, Ната уже не сомневалась в своих догадках. Не моргая поворотником, "Тундра" пошла на обгон внедорожника, но поравнявшись носом с кенгурятником Ровера осталась на встречной полосе.
Бородатый, сидящий на пассажирском сиденьи, отсалютовал Саше пивной бутылкой, после чего резко дернул руль на себя. На полной скорости пикап врезался в переднее крыло Ровера, от чего машину едва не выкинуло на обочину.
Саша попытался было выкрутить руль влево, чтобы вернуться на дорогу, но на большой скорости зад машины вынесло с трассы. Всего каких-то пару секунд джип шел боком, после чего, задняя ось, натолкнувшись на какую-то преграду, вдруг подпрыгнула вверх и массивный внедорожник полетел в кювет.
Ната закричала от ужаса, когда машина перевенулась в воздухе и неподвластное ей тело дернулось в кресле. Ремень безопасности врезлся в грудь и Ната почувствовала, как справа на нее стремительно летит земля. Жуткий грохот и последующий удар об землю едва не лишили ее чувств. Стекла автомобиля брызнули внутрь салона, острыми иглами впиваясь в лицо и голые руки. Голова Наты резко дернулась вправо так, что она едва не сломала себе шею. А сработавшая подушка безопасности ударила ее с силой парового молота, выбив из легких остатки воздуха. Дальше тьма.
Блуждая где-то на задворках сознания, Ната тем не менее слышала голоса, неестественно изкаженные и глухие, точно доносились со дна океана.
- Вытаскивай девку! А я займусь здоровяком. И давай живее! - кричал старик на сына. - Я говорил, что нужно было сделать все раньше, пока они не съехали к грёбаному озеру!
Справа послышалась возня, раздался сухой щелчок, от которого гулко лопнула подушка безопасности. Вжик, и ремень удерживающий тело Наты в подвешенном состоянии сдался под напором ножа. Грубые мужские руки жадно схваили ее и бесцеремонно выдернули из салона через выбитое боковое стелко. Она вскрикнула от боли, чувствуя, как острый осколок стекла просадил ей лодыжку, но мучитель лишь удовлетворенно хихикнул.
- Живы вроде.
- Закрой пасть и тащи ее в кузов!
Вернувшееся всего на долю секунды сознание Наты нарисовало жуткую картину, двоящуюся в глазах. Груда смятого металла, силуэт бородатого, наполовину выдернувшего из стального захвата тело Саши и грязные ручищи сжавшие ее словно тисками. Парень ловко перекинул ее через борт пикапа и ударившись головой об какую-то железяку Ната вновь потеряла связь с реальностью.
Сознание, подобно ускользающему лучику света, то возвращалось к ней, то исчезало. Ната чувствовала вибрацию под правым боком и догадалась, что лежит в кузове "Тундры", связанная по рукам и ногам. Пыльный мешок на голове, словно паучий кокон, стеснял движения, не давая пошевелиться или разогнуть затекшие конечности. По всей видимости, Ната сильно ударилась головой, когда Ровер грохнулся в кювет на крышу, от чего любая кочка огненным клеймом отпечатывалась в сознании, заглушая при этом ноющую боль в подреберье и правом плече. Она чувствовала, как кровоточат ее израненные стеклом руки и голые бедра, наверняка на теле живого места нет.
Попытки избавиться от оков не увенчались успехом, поскольку тот, кто вязал узлы, хорошо знал свое гибельное ремесло. Ната была абсолютно безпомощной, совсем как новорожденный младенец, которому нужна помощь матери. И она не могла найти Сашу, хоть и чувствовала, что он лежит совсем рядом. Но из-за связанных рук и наваленных на нее мешков разобрать было нельзя. Возможно, ему досталось куда меньше, чем ей и парень уже придумывает план по спасению. Но что если эти двое психопатов убили его? Новая мысль так потрясла нату, что она вся похолодела от ужаса. Если так, то теперь она одна, и никто не придет на помощь.
Пока старая развалина дребезжа всеми болтами и гайками подпрыгивала на ухабах, Ната думала над тем, как же круто может поменяться жизнь всего за несколько секунд. Еще утром она радовалась жизни, рядом с ней был ее любимый парень, они вместе ехали на Голубое озеро. А теперь она связанная по рукам и ногам, словно мешок с картошкой, валяется в кузове пикапа, в кабине которого сидят самые настоящие психи. Она заплакала от беспомощности и боли, от страха и унижения, от непринятия всей этой ситуации вцелом. Ведь так не бывает! Это не сюжет какого-то дебильного ужастика! Но жуткая боль во всем теле и скрип проржавевших рессор говорили об обратном. Все реально, это не сон, и в кабине развалюхи действительно сидят живые люди, это не постановка фильма, где Ната играет главную роль. Все это дейсвтительно происходит на самом деле.
Она не знала, сколько прошло времени, с тех пор, как оказалась в кузове "Тундры". Час, два или больше, но адская колымага все неслась вперед, изредка притормаживая на поворотах, от чего Нату кидало на борт пикапа. Она вдруг вспомнила о своем телефоне, но в кармане шорт его не оказалось. Ну конечно! Ведь он так и остался в зажиме на приборной панели Ровера, выполняя роль навигатора! И скорее всего там же и остался.
И Что будет, когда машина остановится? Что с ними сделают эти двое? И где черт возьми Саша!?
Сейчас Наташа ощущала себя дикой оленицей, попавшей в волчью яму. И кто найдет ее раньше, охотник или дикий зверь, неизвестно, но смертельно при любом исходе.
Спустя какое-то время, она почувствовала, как "Тундра" постепенно замедляет ход. Вскоре машина остановилась и надрывный рев двигателя сменился пугающей тишиной. Но лишь на секунду. Ната услышала, как открылись двверцы пикапа и две пары ног зашуршали по гравию. Лязгнул откидной борт, кто-то схватил ее за ногу и резко дернул на себя. Ната попыталась было лягаться, но куда там. Сильные мужские руки схватили ее за талию и стиснув медвежьей хваткой потащили куда-то прочь.
- Ну и тяжеленный же здоровяк! - послышался грубый голос откуда-то сзади.
"Сашка!" - подумала Ната.
Все это время он был в кузове, рядом! Но живой ли? Два глухих удара и отборнейшая ругань вселили в нее надежду. Он жив, и по всей видимости еще пытается отбиваться.
- Терпи, казак, а то мычишь, как девка! - изрек бородатый где-то позади.
Но тот придурок, что притащил в магазин лису, кажется его звали Андрей, не проронил ни слова и продолжал нести Нату на руках.
Под тяжелым армейским ботинком скрипнула доска, Наташа услышала звук открывающейся двери, после чего, даже сквозь холщовую ткань мешка она почувствовала запах пищи, к которому примешивался еще один, не знакомый, приторно-сладкий и невероятно отвратный. Так наверное пахнет труп лисы.
- Эй, карга! Мы дома! - послышался за спиной голос бородатого.
В следующий миг, Андрей поставил Нату на землю и рывком содрал с ее головы мешок. Она зажмурилась от якрого света и едва не рухнула на пол грязного и захламленного предбанника, по всей видимости прилегавшего к какой-то избушке.
В узком проходе, где горел свет, появилась щуплая старуха в домашнем халате. Воинственно размахивая половником она прорычала:
- Где вас черти носят, кретины? Половина девятого!
- Не ори! - гаркнул бородач, толкнув Нату в спину. - Лучше посмотри, каких мы зверушек сегодня поймали! Да накрывай! А то жрать хочется!
- Успеешь! - прошипела старуха и исчезла в доме.
Андрей безцеремонно схватил Нату за руку и толкнул вперед.
- Что, цыпа? Нравится новый курятник? - захохотал бородатый, пропихивая вперед Сашу. - А ну, пошли!
Ната оказалась в тесной и невероятно грязной кухне. Посреди комнаты, на столе дымилась кастрюля с каким-то варевом, а у дальней стены под окном в раковине валялась цела груда пустых тарелок, мисок, и огромная, дочерная закопченая сковорода. Под низким потолком сиротилво болталась на облезлом шнуре тусклая лампочка, облепленная паутиной.
Андрей молча прошел к столу и подвинув ногой деревянный стул усадил Нату на него. Бородатый тем временем проделал то же самое с Сашей, так, что заложники оказались друг напротив друга. Протопав к ветхому комоду, над которым висело зеркало сплошь обклееное старинными открытками Андрей стал рыться в содержимом ящиков.
Наташа молча смотрела на своего парня, и по ее щекам текли горячие слезы. Саша сверлил взглядом бородача, переводя взгляд поочередно на старуху возившуюся у плиты и на Андрея.
- На кой черт вы их сюда притащили! - проврочала женщина, ворочая половником в закоптелом ведре у плиты. - Отвели бы в чулан.
Бородач в кепке снял с вешалки двуствольное ружье, переломил ствол и удовлетворенно кинвув прорычал:
- А тебе то что? Гости все-таки! Пусть пожрут для начала!
И подойдя к Саше, ткнул его в щеку прикладом.
- Северное сельское гостеприимство, мать его так! Попробуешь выкинуть какой-нибудь фортель и я тебе башку снесу! - после чего направил ствол ружья на Нату. - Это и тебя касается, дамочка!
Тем временем Андрей вернулся к столу с мотком скотча и отодрав от втулки длинную ленту, принялся приматывать Наташу к стулу. Все это время она не сводила глаз с Саши, тот лишь моргнул глазами, как бы говоря, что все в порядке. Но какое к черту в порядке? Они в плену у семейки долбанутых на голову маньяков!
Бородач оторвал кусок липкой ленты, которым был залеплен рот Саши и процедил сковзь зубы:
- Вы в моем доме, как гости, так что ведите себя соответственно и проблем не будет.
- Кто вы такие? - спросил Саша. - Зачем вы все это делаете?
- Много будешь знать, подохнешь первым! - ответил вместо старика Андрей. - Считайте что вы окзались в нужном месте и в нужный момент.
- Пасть свою заткни, суходрочка! - перебил его старик. - Я говорю! А вообще, ты прав.
Андрей, все это время стоявший за спиной Наты, положил руки ей на плечи, легонько поглаживая.
- Убери от нее свои руки! - вскипел Саша, дернувшись на стуле.
- А то что? Что ты мне сделаешь? А?
Парень запустил ладонь в прорезь декольте Наты и она закричала, пытаясь освободиться. Все это время, старик следивший за этим действием, довольно крякнул, переводя взгляд с Наты на Сашу и обратно.
- Что ты сделаешь?
- Отпусти! - орала Наташа, дергаясь и извиваясь на стуле, точно червяк, которого только что насадили на острый как бритва крючок.
- Ублюдок! - прорычал Саша, пытаясь встать, но старик резво подскочил со своего места и винул ему прикладом под дых.
- Сидеть, щенок! Смотри и наслаждайся зрелищем, как там в песне поется? Шоу должно продолжаться?
Когда рука Андрея легла ей на бедро и медленно пополза к промежности, Ната заревела навзрыд.
- Пожалуйста, не надо! Не надо!
- Ха! А твоей членоротой по ходу нравится! Видишь как воет? Смотри! Смотри и только попробуй отвернуться!
В этот момент к Андрею подлетела старуха, все это время молча стоявшая спиной к столу и обрушила грязный половник ему на голову.
- Руки убрал! Не за столом!
- Да ладно тебе, пусть порезвятся, а то этот дебил скоро кулак в пыль сотрет. - гаркнул бородач.
Женщина осеклась. И Наташа поняла, что старуха боится идти поперек слов мужа. Но тем не менее руки Андрей все же убрал.
- Вы, скоты! Освободите меня и поговорим по мужски! - процедил сквозь зубы Саша. И Ната почувствовала, что парень практически дошел до ручки. В налитых кровью глазах бесновалось адское пламя. - Или ты только с ружьем такой крутой? А?
Переведя испепеляющий взгляд на Андрея, Саша продолжил. - А тебе я руки вырву и заставлю их сожрать, мразь!
- Да что ты? - осек его бородач. - Уже в штаны навалил от страха! А взгляд то какой грозный, ух! А впрочем... - бородач положил на стол двустволку и придвинувшись ближе к Саше медленно проговорил. - А яйца у тебя из какого сплава, щенок? Силенок хватит?
- Да у него по ходу они деревянные! - проблеял Андрей за спиной Наты и от мерзкого смеха ее едва не вырвало на испещренную множеством трещин деревянную крышку стола.
- А у тебя их вообще нет! - заорал старик, обернувшись. - Не смей открывать свою пасть, когда я разговариваю!
- Да вы оба девочки! - перебил их Саша. - Готов поставить на это что угодно!
Старик медленно повернулся к нему, его лицо побагровело от ярости.
- А ну повтори!
Ни единый мускул не дрогнул на лице парня. Выдержав взгляд старика от прошипел:
- Я сказал, что ты и твой ублюдочный сынок две девки, которые по ночам веселятся со страпоном в одной постельке!
После чего плюнул в лицо старика.
В следующее мгновение бородач, издав яростынй рык, бросился к раковине, оттолкнув старуху в сторону. Схватив огромный тесак для разделки мяса он в одно мгновение оказался рядом с Сашкой и с размаху вонзил острое лезвие тому в переночицу. Ната заора от ужаса, глядя на то, как старик удар за ударом превращает лицо Сашки в кровоточащее месиво.
- Говнюк! Ты это мне сказал? В моем доме?
Даже сквозь крик Ната слышала, как под ударами ножа трещат раздробленные кости и кровь тугими струями хлещет на лицо и руки бородатого. Андрей с каменным лицом молча стоял позади, вместе со старухой, не решаясь остановить всбесившегося главу семейства.
Новый удар ножа рассек лицо Сашки по диагонали, прорубив жуткую рану, из которой тут же хлынула кровь.
- Что ты теперь скажешь, а, скотина!?
Придерживая одной рукой стул, на котором сидел пленник, старик продолжал лупить его по лицу тесаком, изрыгая проклятия вперемешку с отборной матершиной. Наконец, он тяжело дыша вогнал лезвие в то, что осталось от головы парня и сделал шаг назад.
Только сейчас Ната поняла, что все еще кричит, но к счастью слезы не позволяют ей увидеть кровоточащий слоеный пирог в который превратилось некогда любимое лицо. В мешанине красного она не смогла различить горячие губы, которые так любила целовать. Только окровавленная рукоять огромного ножа, торчащщая изо лба была единственным ориентиром в этом жутком натюрморте.
Кровь непрерывным потоком лилась из одной сплошной раны, в которую превратилось лицо парня. Ее парня! Ее защитника, надежную опору и верного друга только что убил психопат. И она больше никогда не сможет ни обнять ни поцеловать Сашу.
Приступ рвоты прервал крик, Ната изрыгнула содержимое своего желудка прямо на стол и продолжала блевать до тех пор, пока изо рта пузырями не пошла едкая желчь. Реальность колыхнулась перед ней багровым саваном, и Ната почувствовала, как стермительно падает в леденящую пустоту, наполненную голосами чудовищ.
- Что ты, мать твою только что сделал!? - орала во все горло старуха, накинувшись на бородатого. - Андрей тащи ведро! Да шевели задницей!
- Заткнись! - проревел бородач, подлетев к старухе и со всего маху ударил ее кулаком по лицу.
Всю комнату словно заволокло туманом, а люди снующие вокруг, превратились в яркие сполохи. Сквозь дымку, Наташа тем не менее различила, как Андрей поставил ведро на колени Саши, а старик выдернул тесак из головы пленника и одним ударом перерубил ему горло. Вжик! Как тогда в машине, когда Андрей перерезал ремень безопаности. И Ната услышала, как в ведро, словно из крана хлещет теплая кровь. Бородач опустил голову Саши над ведром, так, чтобы вся кровь стекала в него и исчез из кадра, просто растворившись в тумане.
- Зачем? - кричала старуха. - Этого здоровяка хватило бы на пару недель!
- Ну, зато сегодня у ублюдка будет шведский стол! Пусть шикует. - бормотал бородатый, отдирая пропитавшиеся кровью мотки скотча от трупа. - У нас еще девка есть.
- Кожа да кости! Что с нее взять. Андрей, убери ее отсюда!
Парень послушно потащил Нату вместе со стулом в соседнюю комнату. Сейчас она сравнила себя с динамитной шашкой. Взрыв и пустота. В ней больше не осталось сил. Бикфордов шнур, соединяющий душу с телом перегорел. Перед мысленным взором висела одна и та же картина. Старик и огромный окровавленный тесак, раз за разом опускающийся на голову Саши. Она слышала голоса и звук с которым ножки стула царапают грязные половицы, но во всей какофонии внешнего мира не могла уловить ни единой рациональной ниточки. Все в мгновение ока стало каким-то бессмысленным и гротескным.
Последнее, что она увидела перед тем, как темнота поглотила рассудок - две фигуры, корпевшие над телом Саши словно жадное воронье. Старуха взяла ведро и оскальзываясь в крови потащила его к плите.
- Нужно вскипятить, ты же знаешь, он не любит холодное. А из-за тебя придется теперь оттирать всю кухню!
Бородатый перебил ее, не дав закончить:
- А если бы не ты, нам не пришлось бы лазить по лесам или выискивать всяких студентиков! Нужно было грохнуть его, пока ублюдок плавал в твоем брюхе!
Старуха резко развернулась и отвесила ему пощечину.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
- Не говори так! Это ведь наш сын! Почему ты считаешь виноватой меня!?
Тот схватил ее за руку и дернул на себя.
- Потому, что эта образина вылезла из твоей дырки! И если попробуешь ударить меня снова...
- То что? Убьешь меня?
Бородач отпустил ее и вернулся к телу. К счастью, голова Саши была запрокинута и Ната не могла видеть то, что осталось от его лица, лишь жуткая рана, располосовавшая горло практически до позвоночника.
- Разберу его на запчасти, а ты пока убери здесь все.
- Андрей! Помоги матери! Девкой позже займешься!
- Сейчас! - рявкнул тот, поставив стул, к которому была привязана Ната посередь темной комнаты. Судя по внутреннему убранству скорее всего это была спальня.
Включив свет, парень посмотрел на свою жертву и улыбнулся, обнажив желтые резцы. Он медленно подошел к ней, присел на корточки и прошептал:
- Ну, как тебе? Нравится?
Ната молча смотрела на него ледяным, полным ненависти вгзлядом. И больше всего ей сейчас хотелось разорвать этого ублюдка на куски. Андрей дотронулся до ее голой ступни, испещренной мелкими шрамами. Ната дернулась на стуле, и замычала, не в силах произнести ни слова.
- Ты мне сразу понравилась, Галя.
Он мечтательно закатил глаза и глубоко вдохнул затхлый воздух комнаты.
- Галя.
Проговаривая каджый слог и растягивая буквы, Андрей встал, легонько поглаживая ее плечо. Но вдруг замер.
- А это что?
Ната не могла видеть, что привлекло внимание парня, но встав у нее за спиной, он с силой надавил на ключицу и Ната завизжала от боли.
- Черт!
она почувствовала, как онемевшее плечо полоснуло болью, и по спине потекла теплая кровь, темне менее холодящая плоть словно лед.
- Это в тебе торчало. - проговорил Андрей, встав перед ней и покрутил в руках здоровенный кусок стекла, размером с небольшой кухонный нож. Острые грани, с капельками крови, хищно засверкали под бледным светом люминисцентой лампы.
Андрей бросил стекляшку под ноги и встав перед Натой на колени, опустил свои ладони ей на плечи.
- Извини, если причинил тебе боль.
Он подался вперед и выпятив пухлые губы поцеловал ее, грубо, неумело, но Ната все же открыла рот, лишь для того, чтобы впиться зубами в нижнюю губу психопата. Парень заорал как резаный, когда она с силой рванулась назад.
Вязкая, как патока кровь наполнила ее рот. От чего Наташу снова затошнило. Послышался звук, словно кто-то только что разорвал мокрую тряпку, а ее мучитель грохнулся на пол, закрывая руками висящую на клочке кожи губу.
- Тварь!
Ему хватило какой-то доли секунды, чтобы подняться на ноги. А в следующее мгновение кулак АНдрея ударил ее в левый висок. Ната вскрикнула, когда весь мир на секунду стал одной сплошной черной кляксой. Тело по инерции бросило вправо и она, вместе со стулом грохнулась на пол, ударившись головой с такой силой, что тьма перед глазами взорвалась тысячами разноцветных звезд.
- Так ты благодаришь за помощь?
Андрей с размаху пнул ее в живот. Наташа охнула от боли, не в силах совладать с жутким мышечным спазмом.
- Скотина!
Он ударил еще раз, но чуть слабее. Ее вновь затошнило, но к счастью, к этому моменту желудок уже был пуст. Андрей выбежал из комнаты, оставив Нату валяться на полу. Пытаясь восстановить сбитое дыхание, она лишь хрипела и извивалась, словно гадюка, которую прихлопнули камнем.
Когда боль утихла, Ната тяжело дыша уткнулась в пол мокрым от пота лбом и заплакала.
- Ты посмотри, что она сделала! - кричал Андрей на кухне.
- Ха! Хорошо хоть не член! С такой глоткой, я уверен, она бы его под самый корень отгрызла! - хохотал старик. - Идиот!
Послышалась какая-то возня, Ната услышала, как где-то справа хлопнула дверь и подошвы тяжелых армейских сапог застучали по скрипучей деревянной лестнице, постепенно становясь все глуше. Под тем самым местом, где лежала полуживая Ната раздался щелчок отодвигаемого засова и все разом стихло.
- За что она так со мной!? - продолжал причитать Андрей на кухне.
Старуха молча шаркала ногами по полу и гремела посудой.
- Так дальше продолжаться не может. Это уже третья вылазка за мясом. А твоему отцу все равно в кого палить. Ты понимаешь, что этих двоих буду искать?
- Мы же сожгли тачку, вместе со всеми документами, какие нашли. А номера сняли и закопли в поле. Нас никто не видел.
- Вы сожгли тачку? - взорвалась старуха. - На кой ляд, дибилы!? Только лишнее внимание привлекаете!
- Здесь на триста километров сплошной лес да мертвые деревни. И кроме нас шестерых тут больше никого нет.
- Пятеро уже.
- Ну да.
Ната слышала, как Андрей шмыгнул носом и зарычал, гремя склянками. - Этих двоих никто и никогда в жизни здесь не найдет. Этого места даже на карте нет, да и по лесным дорогам бензин жечь никто не будет.
"Шестеро?" - подумала она, пытаясь найти более удобное положение, так как деревянная грань спинки стула врезалась ей в руку. - "Если не считать Сашу, значит где-то в доме есть еще один псих."
Она едва не завыла от беспомощности.
- А телефоны?
- Там же, где и документы, я не в каменном веке родился! Никто их не отследит.
- Хорошо, ладно, покажи.
В следующий миг Андрей заорал на весь дом.
- Не трогай!
- А ты не ори! Сам виноват! Не дергайся!
По звукам, доносящимся с кухни, Ната поняла, старуха пытается вернуть губу на законное место.
- А девка то огонь! Чуть пол рожи тебе не отгрызла! Да не дергайся говорю! А то пришью криво!
- Можо оа оштанеша у ас? - промычал Андрей.
- Рот не открывай. Все вопросы к отцу.
- Я шам найду попиание!
- Ага, уже нашел.
- Ы... так еще не шежон.
- У вас всегда не сезон! Ему в последнее время не здоровится, да и жрать стал в три горла, а твой отец может попасть только в дырку в нужнике! - ворчала старуха.
Внезапно, что-то острое уперлось в колено Наты и опустив глаза она увидела окровавленный осколок стекла, по-прежнему валяшвийся на полу. Вот она, соломинка! Напрочь позабыв о психопатах, она полностью сконцентрировалась на этой стекляшке, пытаясь подползти поближе. Но руки примотаны к спинке стула и ей придется здоровь поптеть, чтобы взять осколок.
Проглотив вязкий комок, застрявий в горле, Ната решила, что без боя не сдастся. И пусть ей ни за что не справиться с четырьмя психами, она по крайней мере попытается забрать с собой хотя бы одного. Ведь ее убьют в любом случае. Из разговора на кухне она мало что поняла. Зачем эти сумасшедшие устроили охоту на людей и зачем кипятят кровь в ведрах, ее сейчас не волновало. В голове лишь одна единственная цель, во что бы то ни стало добраться до осколка стекла. Она чуть приподнялась на локте и сделала слабую поптыку подвинуться. Но ничего не вышло.
- Ну давай же! - прошептала Наташа, изогнувшись дугой, в попытке придвинуться ближе к оружию.
Наконец ей удалось перевернуться на спину. Ната зашипела от боли, прищемив пальцы. Но что значит эта боль, по сравнению с тем. Что ждет впереди? Она старалась не думать, что с ней сделает Андрей, когда вернется, а учитывая его недвусмысленыне попытки овладеть ей и практически оторванную губу, Ната не сомневалась, в его намерениях.
Она дернулась вправо и о чудо! Спинка стула скрипнула и поползла в сторону, сдирая кожу с зажатых между дощечками пальцев. Не обращая внимания на боль, Ната продолжала раскачивать стул, используя свое тело в качестве рычага. Когда стекляшка оказалась у нее под локтем, Ната едва не взвизгнула от радости.
Дернувшись влево она смогла подцепить ногтем осколок. Схватив заветную "соломинку" Ната принялась кромсать липкую ленту, намертво соединившую ее плоть с деревом, но ничего не получалось. Тогда она вонзила острую грань в руку, проколов запястье в том месте, где его опоясывал скотч и дернула на себя. Лента треснула и Наташа почувствовала, как ослабел захват, новый рывок окончательно освободил руку.
Она была готова рыдать от счастья, но что это даст? С одной стекляшкой против четверых подонков она не выстоит.
"Проблемы должны решаться по мере их поступления!" - вспомнилось ей напуствие мамы.
- Ты унмичка! - вымученно пробормотала Ната не то себе, не то в овтет на голос матери в голове.
Освободив руки, она смогла дотянуться до лодыжек, но успела освободить лишь одну ногу, когда послышались шаги. Она напрочь позабыла о своем мучителе. Судя по всему Андрей возвращался в комнату.
Ната сжала осколок в ладони и легла в сиходное положение. Зайдя в комнату и увидев, что все осталось как и прежде, парень улыбнулся, но тут же скривился от боли. На его подбородке красовался грязный кусок марли, кое как прилепленный к кровоточащей губе из под которого тонкой струйкой все еще сочилась кровь.
Он подбежал к Наташе и принялся поднимать стул.
- Извини, я не хотел! Но ты сама должна понимать что...
Как только все четыре ножки стула оказались в устойчивом положении, Ната выбросила вперед руку с зажатым в ней оружием и вонзила острие в шею врага.
Глаза Андрея расширились от ужаса. Ната схватила его за волосы свободной рукой, и надавила сильнее. Импровизированный нож вошел глубоко под подбородок не сломавшись. Сжав оружие крепче, она повернула запястье на себя, и увидела, как кровь ручьями хлещет из страшной раны.
- Ты... - прошептал Андрей, захлебываясь кровь и рухнул на Нату, увлекая за собой на пол. Руки маньяка сомкнулись на ее шее. По-прежнему не проронив ни единого звука, Ната лягнула его промеж ног, и парень рухнул на пол, согнушвись в позе эмбриона. Одним движением высвободив все еще сцепленную скотчем ногу, она отползла подальше и выставив стекляшку перед собой не спускала глаз с поверженного противника. Андрей засучил ногами, после чего затих. Его кровь, с отвратительным чавканьем продолжала бить из раны, заливая и без того грязный пол комнаты. Все было кончено.
Наташа поднялась на ноги. Медвежья доза адреналина лишила ее всех чувств и за одно боли в избитом и израненном теле. Она молча стояла над трупом, ежесекундно вздрагивая и продолжала сжимать в кулаке осколок стекла. Бросив взгляд на свое оружие, она увидела, что острие все же сломалось и теперь в нем не было абсолютно никакой пользы. Ната склонилась над трупом и дрожащими руками принялась шарить по карманам. Но увы не смогла найти ничего, кроме мятой пачки сигарет и обертки от жевательной конфеты. И вдруг ее рука наткнулась на нечто, спрятанное в заднем кармане джинсов ублюдка. Вытащив на свет этот странный, но знакомый на ощупь предмет, она зажала руками рот и горячие слезы вновь потекли по ее щекам.
Это был Сашин плеер, который Ната сама ему подарила неделю назад.
- Ну конечно! Ведь твоя игрушка на телефоне занимала так много места, что на музыку уже не оставалось. - шептала она всхлипывая. Наушники обмотанные вокруг тонкого черного прямоугольника экрана тихо постукивали в повисшей тишине.
- Моё! Это моё! - шептала Ната, прижимая плеер к груди.
На кухне что-то звякнуло, послышался недовольный голос и она замерла на месте, всецело превратившись в слух. Осталось еще трое. Лучшим вариантом было по быстрому слинять из этого проклятого дома, сесть в "Тундру" и гнать до тех пор, пока не кончится топливо. Но Ната отчетливо помнила, как бородач засунул ключи от машины в карман рубашки. Надежды на спасение резко улетучились.
Запихав плеер в карман шорт и прокравшись на носочках к двери, Ната прильнула к приоткрытой створке. Сквозь узкую щель она увидела край столешницы и часть деревянного приклада. Ружье! Ну конечно! Вот она, задача номер два. Возможно, если удастся добраться до оружия, у нее и появится хоть какой-то шанс. Ната почувствовала как внутри что-то оборвалось и ледяная пустота острыми когтями заскребла под сердцем. В любом случае ей уже нечего терять.
Она увидела, как по ту сторону двери промелькнул залатанный халат. Старуха все еще тут, и она доберется до ружья гораздо быстрее Наты, и что скорее всего, пустит его в ход. Или позовет бородатого, что гораздо хуже. Ведь этого психопат без каких-либо проблем убил Сашу, забив его до смерти тесаком для разделки мяса, что еще может прийти ему в голову - неизвестно.
Ната вдохнула как можно глубже и сделала шаг вперед.
- Глаза боятся, а руки делают свое грязное дело. - проговорила она одними губами и выскочила на кухню.
Фактор внезапности сработал как и всегда. Старуха даже не успела толком понять, что произошло, когда Ната врезалась в нее на полном ходу, толкнув с такой силой, что та отлетела к плите. Но взяв слишком большой разгон, Наташа напрочь позабыла про кровавую лужу на полу. Ее ноги поехали вперед, но прежде чем упасть, она все же успела задеть приклад ружья, лежавшего все это время на столе.
Старуха, врезалась головой в плиту и ведро с кипящей кровью, стоявшее над комфоркой, обрушилось на нее сверху. В следующее мгновение кухню буквально разорвал дикий визг. Ната смотрела на то, как женщина, ползая в кровавом кипятке, кричит во все горло, пытаясь подняться. Похожая на разварившуюся сосиску, старуха визжала и каталась по полу, изрыгая проклятия. Ната едва успела схватить ружье, прежде чем обезумевшая от боли женщина с ужасающей быстротой бросилась к ней под стол. Жуткий запах крови, ударивший в ноздри, едва не выбил из Наты остатки сознания. Старуха, не переставая орать, вцепилась в ствол ружья мертвой хваткой и продолжала наседать.
Наташа ударила ее прикладом по голове и испачканные в крови руки соскользнули со ствола. В следующий миг оба дула уперлись в живот противника и Ната дернула спусковой крючок. От громкого хлопка заложило уши. Спина старухи буквально взорвалась и ошметки плоти жуткой каракулей повисли на стенке мойки. Отдача швырнула Нату назад, ее тело проскользило в крови несколько метров, предже чем полностью остановиться.
Ната не ощущала свое тело, словно в нее вселился какой-то демон, захвативший контроль над ее сознанием. Она успела превернуться надругой бок и положить ствол ружья на сгиб локтя, когда открылась боковая дверь и на пороге появился бородач.
Увидев еще дымящийся ствол ружья в метре от своего лица он попытался было уйти с линии огня но было поздно.
- Падла! - заорал старик предже чем Наташа нажала на спуск. Приклад ружья толкнул ее в плечо более ощутимо, чем в первый раз, от чего она выпустила оружие из рук. Но успела заметить, как тело старика отшвырнуло назад и он покатился вниз по ступенькам.
Схватив ружье Наташа быстро встала на четвереньки и поползла к комоду.
"Шестой!" - гремело в мозгу. - "Остался еще один!"
Ната выдернула ящик на себя и тот с грохотом повалился на пол. Высыпав содержимое, Ната сразу же нашла то, что искала. Красные цилиндры, величиной чуть больше указательного пальца. Ружье без патронов всего лишь палка. Только сейчас она вспомнила, как быстро старик исчез из поля зрения. Попала она в цель, или нет? Может быть изувер только ранен?
Ее отец иногда ходил на охоту и Ната не раз видела, как тот заряжает ружье. Только у него была "вертикалка", но принцип тот же. Переломив ствол, она выдернула горячие гильзы и дрожащими пальцами принялась запихивать в ствол новые.
"Тук-тук-тук-тук-тук."
Шаги на лестнице! Ната закричала от страха, просыпав в кровь половину коробки с патронами.
"Сначала нужно было запереть чертову дверь в подвал, идиотка!" - гремел голос в ее голове.
"Тук-тук-тук-тук-тук."
Загнав в ствол второй патрон, Наташа сомкнула затвор и направила ствол ружья на дверной проем.
"Тут-тук-тук-тук-тук."
И только сейчас, когда схлынула волна адреналинового океана, захлестнувшего ее с головой, она поняла - так стучит ее сердце.
"Взведи курки!" - заверещал голос в голове.
Спохватившись, Ната выполнила приказ, не выпуская темный дверной проем из прицельной сошки. Хотя, с такого расстояния дробь в клочья разорвет любого, можно и не целиться.
- Где ты, мразь! - закричала Ната, ни на секунду не забывая про шестого.
Началась игра на выживание. Если все это время в доме был кто-то еще, то он не мог не услышать выстрелы и теперь прячется в тенях, выжидая. Помимо спальни, где лежит сейчас Андрей и двери ведущей в погреб, была еще одна, но соваться туда Ната не стала бы ни при каком случае. Переводя взгляд с входной двери на проем из которого вышел бородач, она встала на ноги, рассовывая валяющиеся на полу патроны по задним карманам.
Старенькая "Тундра" это единственный способ убраться от сюда, но так или иначе, ключи до сих пор находятся у бородатого, и ей придется спуститься в погреб. Ната осторожно обогнула стол так, чтобы быть как можно дальше от распахнутой двери и в случае чего встретить врага с безопасного расстояния, держа при этом в поле зрения изуродованное кипятком тело старухи, валявшееся под ногами.
Наташа целиком и полностью превратилась в слух, улавливая каждый посторонний звук. Ей очень не хотелось идти вниз, но другого выхода нет. Как завести машину без ключа она не знала и видела подобное лишь в фильмах. И сейчас больше всего жалела о том, что не может просто взять и телепортироваться домой. Тусклая лампочка под потолком бросала неясный свет на ступени ведущие вниз, но Ната не смогла различить в темноте никого.
Стоя на пороге она посмотрела вниз и увидела тело бородатого, распластавшееся у подножия деревянной лестницы в погреб. Но спустившись на пару ступеней, поняла, он тоже мертв.
То, что когда-то было головой выродка, теперь красовалось на потолке и стенах узкого прохода вниз. С такими ранами не живут, а значит, остался только один.
Спустившись вниз, Ната уловила невыносимую вонь, идущую из подвала, даже сквозь прикрытую дверь, под которой валялся бородатый. И эта вонь была гораздо хуже той, что киселем висела сейчас на кухне. Постоянно оглядываясь назад, Наташа лягнула бородача на всякий случай, но это было лишним.
Заряд дроби напрочь снес верхнюю часть черепа, оставив лишь вывороченную нижнюю челюсть с обрывком бороды, сейчас больше всего напоминающей кусок грязной пакли. Дрожащими руками Наташа запустила свободную руку под тело, пытаясь нащупать заветные ключи в нагрудном кармане залитой ковью рубашки. При этом она не забывала держать в прицеле нижнюю дверь в погреб и поглядывать наверх. Если шестой все это время был в подвале и вдруг решит напасть, она успеет выстрелить, даже через дверь.
Почувствовав теплый метал, ее пальцы ухватились за брелок сигнализации как за спасательный круг.
- Пора убираться! - пробормотала Наташа, засунув ключи в лифчик.
Но как только ее нога ступила на скрипучую половицу лестницы, из подвала донесся какой-то жуткий звук, не то чавканье, не то вздох, понять было невозможно. Не теряя ни секунды, Ната развернулась и лягнула дверь, одновременно с тем вскидывая ружье.
Погреб представлял собой небольшой прямоугольник примерно три на пять метров, с одной единственной лампочкой вкрученной прямо над дверью. Стены были обиты войлоком в три ряда, а пол представлял собой песчанную насыпь. Света лампы едва хватало, чтобы различить то, что находилось в дальнем от входа углу, но Ната все же сумела разглядеть какое-то движение. Из тени на свободное пространство вывалилась жуткая груда мяса, переваливаясь и перетекая по песку. От вида этой мерзости у нее затряслись ноги.
- Так вот кто ты! - пробормотала Ната, наблюдая за тем, как эта мерзость ползает в нескольких метрах от нее.
Больше всего оно напоминало огромный кожаный мешок, то сдувающийся на манер кузнечных мехов, то вновь делающийся упругим. За большим мешком на толстой красной кишке волочился еще один поменьше. Из него торчала миниатюрная рука с пятью пальцами, в то время как с другой стороны находилась огромная лапа с длинными мясистыми пальцами без ногтей.
Чудовище засипело и издав утробный рык перевернулось на другой бок и Нату едва не вырвало от увиденного. Тошнотворная груда кишок, выпирающая из под токной фиолетовой кожи, подобно червям перетекает и меняет форму. Из груды уродливых мышц и пролежней показалась угловатая голова монстра, вся покрытая жуткими опухолями и наростами. Ната увидела огромный щербатый рот, усеянный острыми кривыми зубами и узкую щель носа надо которой располагался один единственный глаз. Голубая радужка посреди гротескного нагромождения синюшной плоти. Существо пристально смотрело на нее и выло словно раненый кит, выброшенный на песчанную отмель. Пот градом тек по спине Наты и она заметила, как ружье ходит ходуном в трясущихся руках.
Монстр вытянул вперед щупальцеобразную конечность и зарычал. Увидев на длинном уродливом пальце обрывок белой рубашки Наташа вжалась спиной в стену, едва не запнувшись за труп бородатого. Ведь эта рубашка принадлежала когда то Саше!
- Нет! Нет! Нет!
Безмолвный крик оборвал звук выстрела. Указательный палец рванул на себя разом оба курка и в следующее мгновение то, что когда-то было головой чудовища взорвалось, словно грелка наполненная кровью, забрызгав все вокруг.
Ната не помнила, как выдернув обжигающие пальцы гильзы перезарядила ружье, как взвела курки и выстрелила снова. Еще и еще, до тех пор, пока ее карманы не опустели.
Зверская боль в отбитом плече вернула ее в реальность. Глядя за кровточащую груду плоти, некогда бывшую живым существом, которое жило в этом погребе, Ната бросила на песок ставшее не нужным ружье и пошатываясь от накатывающей тошноты побрела наверх. Ее все еще трясло от пережитого, но теперь все кончилось.
Стоя посреди залитой кровью кухни, она увидела на полу небольшой мешок из которого торчала динамитная шашка. По всей видимости, это "сокровище" вывалилось на пол со всем остальным, когда Ната искала ружейные патроны. Странная мысль посетившая ее и ставшая одновременно с тем новой задачей, пришлась по вкусу.
Ната вытащила из кармана плеер И засунув шаушники в уши нажала клавишу "Play". Больше бояться было нечего, все мертвы.
С первой ноты она сразу же узнала песню. Это были "The Material" с песней "Let you Down". Она вся задрожала, когда услышала голос певицы и вытирая слезы с залитого кровью лица принялась за дело.
Отключив подачу газа к плите, и оторвав от нее черный шланг, ведущий в газовому балону с пропаном, Ната перекатила его к двери в подвал. Примотав скотчем динамитную шашку к холодному боку баллона, она подпалила шнур и столкнула всю эту конструкцию с лестницы вниз, туда, где лежал обезглавленный хозяин этого сумасшедшего семейства. После чего не оглядывась пошла на улицу.
Она успела пройти всего пару метров, когда услышала чудовищный взрыв, сотрясший землю под босыми ногами. Ревущее пламя вышибло стекла и разворотив лицевую стену избы снесло покатую крышу, унося в небо все ужасы происходившие здесь. Наташа не оборачиваясь пошла к припаркованной невдалеке "Тундре", сжимая ключи в трясущемся кулаке. Теплый ливень обрушившийся на залитый огнем мир показался приятным дополнением к ее финальному аккорду.
В салоне "Тундры" она все же дала волю чувствам и долго сидела в водительском кресле, наблюдая за тем, как капли дождя барабанят по стеклу. В бардачке Наташа нашла старую карту, склеенную скотчем и не без проблем нашла родной город У.
Осталось только понять, где она находится сейчас и как добраться до дома. Наташа никогда раньше не пользовалась картами, всегда полагаясь на свой смарфтон, но сейчас придется вернуться к истокам. Ведь раньше люди как-то жили и без навороченных гаджетов.
Сменившаяся в плеере песня заставила ее вымученно улыбнуться. Великий и ужасный Мэрлин Мэнсон затянул "Putting hole in happines". За окнами пикапа чужая, безлюдная территория, но у Наташи теперь есть машина и старая карта, а все остальные проблемы, как известно, решаются по мере их поступления.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Девятый рассказ
Тайна старой карты
По краю дороги, делившей деревню на две неровные части шёл парень лет восемнадцати. В небольшой планшет, из одной стороны головы свисал наушник. Он был так поглощён своим занятием, что не обращал внимания ни на собак, лаявших на его персону, ни на проезжающие автомобили, обдававшие его целыми тучами серой пыли. Впрочем, рабочим штанам и полинялой и выцветшей на солнце рубашке подобная обработка была не страшна. Его русые давно не стриженые волосы закатное солнце окрашивало в рыжий цвет. Порой он что-то бормотал себе под нос, тормозил и шёл дальше.
- Эй, балбес! – Донесся до него чей-то требовательный голос. Парень вытащил из уха затычку и огляделся. У забора напротив стоял его старый знакомый. Чёрная футболка с оттиском какой-то страшной рожи, серые шорты и пластиковые шлёпанцы – типичный образ беззаботного дачника. Модельная стрижка тёмных волос придавали его образу какую-то нереальную для села идеальность.
- Андрюха! – Обрадовался Балбес и свернул с проторенной тропы. – Где пропадал?
Они встретились и пожали друг другу руки.
- Да, так! – Сморщился Андрей. – Было дело …
- Я уж, думал, что ты совсем не объявишься – август же месяц начался. – Он отстранился, и наушники, выскользнув из расшатанного гнезда, упали в траву.- Вот б**!
- Смотрю, совсем не изменился, как матерился, так и продолжаешь … - С явным удовлетворением заметил Андрей, улыбаясь во весь рот.
- Не все же, такие шибко культурные. Сам, небось, поскользнёшься – и не такие слова вспомнишь, - немного обиженно протянул абориген.
- Эх, Ванька! Дай, я тебя обниму, что ли?! Целых два года не виделись! – Он обхватил друга за плечи, как тот не сопротивлялся.
- Какого хрена, я тебе, девка, что ли? – С трудом освободившись, изрёк Иван. – Вот ведь, бугай! Отъелся на городских харчах! – Андрей был выше его на голову.
- Да, уж, ты то не хуже! Гляжу, идёт эдакий богатырь – косая сажень в плечах. Думаю – он или нет? Раньше мелкий совсем был, а тут почти меня догнал! – Иван удовлетворённо хмыкнул.
Они уселись рядом на дубовую лавку у забора.
- Ну, и как ты там, в городе поживаешь? – Начал разговор Ванька.
- Нормально. В художественном колледже учусь, а вечером и иногда по выходным в рекламном агентстве подрабатываю, мать устроила. Ни на что времени не хватает. А ты как?
- Тоже в колледже учусь на тракториста и водителя. В армии танкистом буду. А ты в армию не пойдёшь? – Больше утверждал, чем спрашивал Иван.
- Не-а. Плоскостопие у меня. Что хмыкаешь? - Почему-то оправдывался Андрей. – Мама, конечно. Довольна. Говорит, что нечего талантливому человеку целый год терять. Отец только хмурится …
- Вообще-то правильно, - почесал затылок Иван. – Кому же ещё быть художником, как ни тебе. Вон, твой рисунок у сеструхи над кроватью висит. Рамочку из города привезла, туда вставила. Да и у других девчонок, поди, тоже. Давно приехал?
- Неделя уже, как здесь. Привезли, как раба на плантацию, скинули и укатили. – Повёл рукой в сторону горожанин.
- И за что же, такая немилость?
- В общем, с друзьями мы по выходным дням по заброшкам ездили, - небрежно объяснял Андрей.
- Где? – Сощурился подозрительно друг.
- Ты, что в интернете не видел? – Сделал удивлённые глаза парень. - Модно сейчас всякие заброшенные здания и города изучать, фоткать. А потом в интернет отправлять. Некоторые на этом неплохие деньги делают. – Андрей прислонился спиной к забору. – Не одобряешь? Это же интересно. Некоторые даже клады находили. – Последние слова заинтересовали Ивана больше предыдущего. Поэтому, он выпрямился и с большим вниманием посмотрел на него. – Вот мы с ребятами и залезли в начале прошлого месяца в одно такое ещё дореволюционное здание на окраине. И нарвались на полицию. Они, оказывается, там кого-то ждали. А нас приняли за преступников. Злые были ужасно за то, что мы им всю операцию сорвали …
- Разобрались, хотя бы? – Забеспокоился собеседник.
- Разобраться то разобрались, но мать так навздрючили, - парень даже понизил голос и посмотрел за забор, - я никогда раньше не слышал, чтобы моя мама так орала! Позор для семьи.
- Да, здорово, - Иван звонко хлопнул себя по коленкам. – Прокололся по полной!
- Вот, я и пахал у бабки Нади на огороде целую неделю, как папа Карло. – Рассказчик удовлетворённо хмыкнул. – Но теперь всё!! Ни травинки не осталось. Чуть горох у неё от усердия не покосил – вовремя остановила.
- А ты покосил бы, - засмеялся Иван, - глядишь, она ещё раньше тебя с огорода бы выпустила. И даже выгнала бы, и заходить бы туда запретила!
- Ты сволочь то из меня не делай, - он хотел наградить друга детства увесистым подзатыльником, но тот увернулся и удар пришёлся в плечо. Иван подскочил и так и переломился от хохота, видя недовольное лицо Андрея. – Правильно тебе кличку дали – балбес и есть – Балбес. Где тебе понять то, что чувствует приговорённый к пожизненному заточению, когда ему говорят: «Иди куда захочешь и делай, что вздумается!»
- Ну, и что же ты теперь со своей свободой будешь делать?
- Если составишь мне компанию, то завтра хочу в Нечаевку наведаться …
Старинная барская усадьба встретила своих гостей остовами того, что в рачительном крестьянском хозяйстве не нашло применения. Металл давно сдали, дерево сняли, а кирпич и подавно разобрали. Всё это добро перекочевало в рядом стоящую деревеньку. Которая тоже теперь стояла пустая, словно заразилась от усадьбы болезнью разрушения. Из зарослей крапивы и бузины торчали кое-где каменные столбы. Крыши деревенских домов тоже как-то съехали на сторону, словно шляпы набекрень. Ещё цвели в бывших палисадниках самые стойкие самосевные цветы, такие же никому не нужные. Везде царило запустение, и разрастались сорняки.
Но молодых людей больше всего интересовала стоявшая когда-то здесь церковь. Её, как это не, казалось бы, странным, более всего пощадило и время и люди. Колокольня ещё гордым утёсом возвышалась над всем прочим морем зелени. Если до бывшего деревенского кладбища была протоптана едва заметная в траве тропка, то дальше ребятам пришлось прокладывать дорогу самим. Они замучились тащить за собой велосипеды и теперь блаженно повалились на низкую, будто кошеную луговую траву.
Ясное синее небо раскинулось над их головами. Его то и дело прорезали стрижи, облюбовавшие обвалившуюся крышу. Солнце припекало. Стрекотали кузнечики. Деловито гудел шмель, ковыряясь в цветах огромного лопуха, разросшегося на свободе. Его огромные, как зонты, листья слегка трепетали под налетающим на него ветерком.
- Всё, харе, валяться! – Андрей поднялся, потягиваясь. – А то так и уснуть не долго. Делом заниматься надо.
- Э-ге-ге-ге-гей! – Крикнул во всё горло Иван, поднявшись и вытянув к небу руки. Целая стайка диких голубей, испуганная и шумная, выпорхнула из пустых проёмов окон, и, сделав круг почёта, вернулась обратно.
- Чего, разорался? Все привидения разогнал. – Андрей деловито ковырялся в своём рюкзачке, привязанном к багажнику.
- Какие привидения могут быть в церкви, пусть даже разрушенной? – Возмутился Иван.
Пробивая себе путь сквозь плотные ряды крапивы, друзья не раз пожалели об оставленных дома плотных куртках, ветровки были слишком слабой защитой. Они ещё некоторое время почёсывали пострадавшие части тела, преодолев жгучую полосу.
Широкая арка пропустила гостей под своды старинной церкви. Каменный пол был усеян битым вывалившимся из кладки кирпичом и осколками штукатурки. Купол зиял провалами. Сквозь них видно было небо, отсюда оно казалось ещё выше и чище. Свежий полуденный ветер донёс издалека запах мокрой от дождя земли и сладкий медовый полевой аромат. Андрей удивился немного отсутствию запаха тлена и пыли, какой всегда сопровождал все заброшки, где он побывал. Но он долго на этом заморачиваться не стал. Его влекли старинные стены. Кое-где сохранились даже фрески. Глаза какого-то святого старца строго следили за редкими посетителями.
Ребята разошлись в разные стороны. Скрипел под ногами песок и осколки кирпича. Ворковали успокоившиеся голуби. Андрей методично обходил все стены, подробно снимая на камеру. Рюкзачок с вещами и аппаратурой сковывал движения и, не задумываясь, он оставил его у стены. Иван метался из одной стороны в другую, стараясь увидеть всё и сразу. Один раз он даже чуть не свалился, зацепившись за что-то. Только чудом удержал равновесие и не упал плашмя. Зато он первый обнаружил одну интересную вещь и его удивлённый вопль опять поднял в воздух законных обитателей.
- Андрюха, смотри, что я обнаружил! – Возопил он. – Здесь какой-то знак!
Андрей подошёл поближе и тут же начал фоткать. Над дверным проёмом, ведшим когда-то на колокольню, в кирпичной кладке был выбит, лежащий полого на тупом углу ромб, а в нём глаз.
- Это, друг мой дорогой, - авторитетным тоном заявил он, - знак вольных каменщиков. Иными словами эту церковь строили масоны.
- Ух ты! – Восхитился Иван. – А я всегда думал, что масоны только где-то там, в Европе обитаются.
- Как видишь, и у нас были и есть … , - задумчиво пробормотал Андрей в ответ, заглядывая в зияющий провал в полу справа от лестницы. Там, внизу была только каменная и кирпичная осыпь, густо поросшая крапивой и лебедой. Из полуразрушенной стены торчали ветки бузины, словно забрызганные кровью от обилия алых ягод.
По толстым металлическим пластинам винтовой лестницы ребята осторожно поднялись на самый верх. Здесь давно уже не было крыши, развалилась и сама площадка. Среди каменной кладки росла полевая трава и цвели ромашки. Чудом, схватившись корнями за кирпич, шелестела листвой на ветру маленькая берёзка. Зато панорама открывалась великолепная. Предки знали, как выбрать лучшее место для храма. Можно было рассмотреть и поля, и леса, и реку голубой лентой пересекавшую низину меж двух холмов, и деревню, откуда они приехали. Здесь была вольная воля. Солнце слепило глаза и припекало голову. Ветер трепал волосы и одежду. Высота и простор вызывали восторг и эйфорию.
Налюбовавшись вдоволь и засняв всё на камеру, они так же осторожно спустились вниз. Андрей решил доснять тот участок, главным образом алтарь, откуда его отвлёк крик Ивана. Он настолько был уверен в том, что пол каменный и надёжный, что не заметил, как ступил на засыпанный тем же кирпичным хламом, люк. Доски уже давно сгнили, и никак не могли выдержать вес двоих ребят по случайности ступивших на него одновременно. Они провалились, увлекая за собой друзей.
Падение было оглушительным и болезненным. Им ещё сильно повезло, что пол в подвале не был усеян острыми осколками.
- Вот ведь, ***, - вставая на ноги и чуть покачиваясь, выдал Иван, - прости Господи!
- Как ты? Если вспомнил свои любимые выражения, значит - живой! – Раздалось из темноты.
- Сам-то как? – Крыхтя и охая, как старый дед, вопрошал голос друга.
- Ничего, кажется, ничего не сломал. Но шишка будет и на заднице синяк точно!
- Аналогично, как говорили колобки! – Хихикнул Иван. – Свезло нам с тобой. Как теперь выбираться будем? – На месте люка зияло квадратное отверстие. Он остановился, глядя вверх. – Слишком высоко. Даже если я тебя подсажу, всё равно только пальцами дотянешься. Ты вот, скажи мне, знаток, зачем под храмом такой глубокий подвал, а? Сокровища, что ли прятать?
- Этого я не знаю, - медленно произнёс Андрей, - но всё вокруг надо тщательно осмотреть. Должен быть ещё один выход … Блин! И зачем я рюкзак снял. В нём всё осталось и верёвка с кошкой …
- Да, попали, так попали! Ты-то понятно – горожанин не пуганый. А я-то, зачем с тобой попёрся?! – Сетовал Балбес, потирая ушибленные места.
- Потому, что ты – Иван-дурак! – Огрызнулся товарищ, оглядываясь по сторонам. – Тебе по статусу положено во всякие передряги влезать. - Глаза уже немного привыкли к темноте и стали кое-что различать. Через люк в глубину подвала вливался сноп солнечного света. Он проверил камеру. Чудо, но она работала. – Ванька, посмотри, нет ли у тебя чего-нибудь полезного в карманах. И сам начал проверять свои.
К их великой радости у них на двоих, оказалось, по небольшому работающему фонарику, коробок спичек, складной нож и раздолбаная от падения печенюшка в упаковке.
- Да, не густо, - констатировал Андрей.
- Хотя бы что-то. – Добавил Иван. – Голодная смерть нам не грозит, - он встряхнул пакетик с крошками.
- А без воды, между прочим, человек всего неделю может прожить, - Луч фонарика освещал стены и пол метр за метром. Андрей двигался по периметру, тщательно осматривая стены до самого верха. Пол выложен камнями, плотно пригнанными друг к другу. Ровно и чисто, словно кто-то его вымел. Только там, где они свалились кучка гнилых досок и осколки. Стены из красного кирпича, ещё очень крепкого. Даже паутины почти нет. Странный запах немного удивил Андрея. Такой он запомнил, когда они всей семьёй вселялись в новый дом. Именно, запах новизны и пустоты, а не прели и плесени, или сырости и тлена подвалов.
В конце, там, где зал переходил в башню колокольни и где должен был быть выход из подвала, путь преградила небольшая, но очень крепкая кованая дверь со старинными мощными петлями. Если бы это была та, каменная осыпь, которую он видел наверху, то оставалась возможность её разобрать. Но теперь эта надежда испарилась.
- Да, - разочарованно произнёс Иван, проведя рукой по поверхности двери и для верности, стукнув по ней кулаком, - на совесть сделана. И запор, наверное, с той стороны закрыт. Попали, как мыши в мышеловку. Что делать-то будем?
- А нам ничего не остаётся, как изучать всё помещение дальше. Хватиться нас раньше утра, может быть, и хватятся. Но искать только завтра будут. Хорошо, что я на столе записку оставил. – Андрею было как-то не по себе, но он старался казаться уверенным и опытным в такой ситуации.
- Это, что же, нам здесь и ночь провести придётся? – Иван взъерошил на голове волосы. – Стрёмно, как-то. – Он передёрнул плечами, но и ему не хотелось выглядеть полным трусом. Он ещё хорохорился и напускал на себя излишнюю деловитость. А на душе кошки скребли всё настойчивее. - Ух, и мамке обещал сегодня … эх, ладно. Только бы выбраться.
Они пошли по кругу дальше осматривать стены. Нигде ни расшатанного кирпича, ни оконца. В одном месте внизу не выше полуметра от пола фонарик высветил что-то неожиданное. Взгляд только краем зацепил это. И они, наверняка, прошли бы мимо, но Андрей, вдруг остановился и повернул обратно.
- Посмотри, тут надпись! – Радостно воскликнул он, присел и стал смахивать рукой пыль.
На кирпичах было выцарапано несколько слов и цифр. Иван присел рядом, и вместе они очень быстро очистили поверхность.
«Андрей Владимирович Филатов 1923 – 1941
Иван Семёнович Рыбкин 1922 – 1941» - прочитали они. Увидеть свои имена и фамилии здесь на стене! Это было равносильно надписям на могильных плитах. Оторопь, недоверие и мистический страх смешались в этот момент в их головах и холодком закрались в души. Пальцы сами разжались, и свет погас, скрывая в темноте лица друзей.
- Этого не может быть, - первым нарушил молчание Андрей и зажёг фонарик. Но надпись не исчезла.- Как она сюда … Кто … Полные тёски.
- Может быть, они скрывались здесь от немцев? – Предположил Иван.- А, значит, как-то выбрались отсюда.
- Или их выпустили, - возразил ему Андрей, вставая, - но согласись, что это странно. Кругом враги, а они, как туристы, выцарапывают «Здесь был Вася». Что-то не так …
- Ну, блин, почему так не везёт! – Фонарик моргнув, стал неожиданно тусклым. – Может быть, здесь ещё что-нибудь есть? – Иван стал отряхивать кирпичи выше надписи.
- Чем же они карябали? – Парень светил себе под ноги. – Эй, потише! Мне на голову не сыпь. – Ага, вот! Смотри. – На его ладони лежали пыльные и тёмные от времени солдатские пуговицы. Их края были стёсаны.
- Смотри, что я нашёл, - привлёк внимание Иван. – Посвети сюда, у тебя фонарик ярче.
Почти на уровне глаз, чуть выше, на кирпиче была нацарапана неровная пятиугольная звезда. Вокруг неё кладка была явно из другого кирпича, чем все стены, светлого и более рыхлого на первый взгляд. Ковырнув между ними, они обнаружили, что раствор легко раздирается и сыпется. Но прежде, чем взяться за дело, Андрей снял на камеру всё, что они обнаружили. Потом достал из кармана нож. Несколько минут старания, вынутых кирпичей, и открылась небольшая ниша.
- Эх, жаль, что не окно! – Сожалел Иван. Андрей же просунул руку внутрь, и, пошарив, вытащил маленькую жестяную коробочку, всю поржавевшую, но всё ещё крепкую. В нишу, явно откуда-то снаружи проникала сырость.
- Вот тебе и клад, - как-то не очень радостно, сказал он. Но друг был и этим доволен. Он, как будто забыл, что находится в западне. Выхватив коробочку, он сначала потряс её. В ней что-то лежало: лёгкое, мягко бьющее по стенкам. Потом, попытался открыть, но края банки были словно склеены коррозией. Андрей остановил его. – Не усердствуй, так! Открывать надо дома. Сейчас давай лучше думать, как отсюда выбраться. Положи в карман, чтобы не потерять. – И переключил своё внимание на нишу. – Стены очень толстые. Здесь, скорее всего, было окно. - Ему удалось вытащить ещё несколько кирпичей. - Интересно, какой толщины здесь стена?
Он поднялся на носки и, вытянувшись, засунул руку, как мог глубоко. Сначала он обрадовался пустоте, но, поводив рукой, наткнулся на толстую кованую старинную решётку. Крепко ухватившись за прут, постарался раскачать его. Туда, сюда, но решётка не двигалась. Она держалась насмерть крепко. По крайней мере, ему так показалось. – Всё, приехали! Здесь нам путь точно закрыт.
Кладоискатели вернулись к люку. Свет сверху стал тусклым. Но было ещё не поздно, просто солнце перешло и светило теперь с другой стороны. На провал падала тень от стены.
- Странно, но люди ведь, как-то должны были сюда спускаться через люк. Иначе, какой в этом смысл? – Парень подошёл к стене. – Ага, вот, смотри, Ванька, здесь была винтовая лестница. Даже крепления остались. Только её кто-то очень аккуратно срезал …
- Жрать охота, - как-то совсем не в тему тихо сказал друг.
- Только не скули, ладно, можно подумать, что я сытый! – Он выбрал обломок почище и сел на него у стены. Иван присоединился к нему. Товарищи по несчастью сидели молча, думая каждый о своём.
– И зачем я соврал, что оставил записку? – Думал Андрей. – Теперь и признаваться как-то не хочется. – От осознания своей вины перед другом, ему было не по себе. Ещё эта надпись на стене. Что с ними стало, с этими тёсками? Вопрос был чисто риторическим. Ответ был на поверхности, просто не хотелось в это верить. Легче было себе представлять, что они выбрались отсюда и прожили долгую счастливую жизнь.
Он смотрел на тускнеющий свет и никак не мог совладать с накатывающимися на него волнами глухого отчаяния и почти животного страха. Ужасно хотелось пить. Зачем он пришёл сюда и ещё друга притащил за собой? Мать была права – такая жизнь и увлечение до добра не доведут. Последние два года они с друзьями по колледжу и ещё несколькими челами все выходные, а часто и другие дни, проводили в путешествиях по разным заброшенным территориям. Это было круто с их точки зрения. Это щекотало нервы. Иногда они попадали в неприятные истории, но всегда выбирались. Почему он с друзьями выбрал именно такое занятие? Ответ или отмазка для всех вопрошающих всегда была наготове. Для каждого своя. Чаще всего приходилось говорить, что они заняты благородным делом исследователей. А сейчас? Один легкомысленный поступок мог зачеркнуть всю жизнь. Что теперь делать?!
А Иван мечтал о том, как их найдут, и они откроют заветную коробочку. В его голове уже рисовались картины одна заманчивее другой. Целые сундуки с сокровищами каких-нибудь купцов или пещера сорока разбойников. Он так и заснул, опустив голову на руки.
Они проснулись одновременно и резко. Вначале даже не поняли, что произошло и где они. В люк целым потоком лился нестерпимо яркий после кромешной тьмы свет большого фонаря.
- Эй, вы, там живы или нет?! – Девчачий немного нервный голос требовал ответа.
- Лилька?! – Иван вскочил на ноги. – Откуда ты здесь? Ты спасателей привела?
- Дурак, совсем! Какие спасатели? – Сестра негодовала. – Все думают, что вы в Солнечный на танцы отправились. Только я заподозрила неладное. Видела вчера, как вы договаривались!
- Лилечка, ты поможешь нам выбраться? – Подключился к разговору Андрей.
- Ага, уже и Лилечка! Там глядишь, и до любимой и ненаглядной недалеко! – Решила немного наказать их девчонка. – Я вас вчера как просила взять меня с собой? Если бы взяли, то и не сидели бы здесь …
- Милая, дорогая, - изощрялся Андрей, подталкиваемый из-под тишка Иваном, - что хочешь, сделаю, только помоги!
- А на колени станете, тогда может быть, помогу!
- Лилька, кончай изгаляться! – Брат ругнулся сквозь зубы. Вслух не посмел. – Андрюха, давай, у тебя лучше получится её уговорить.
- Неблагодарные! Я ради них ночью по долам по горам ехала, на кладбище страху натерпелась! А они! – Она сделала вид, что собирается уходить.
- Лилечка, солнышко, не покидай нас! – Взмолился Андрей. – Правда, что хочешь, сделаю. Даже жениться могу, когда подрастёшь! Только выручи …
- Ладно, уж, - сменила гнев на милость Лиля и, тяжело вздохнув, сказала, - жениться, ещё не знаю. А портрет мой большой такой, нарисуешь. Слово даёшь? – И получив клятвенные обещания, продолжила. – Говорите, что делать.
Уже дома, выслушав все положенные упрёки от, и половины не знающей о случившемся, бабы Нади, Андрей долго ворочался в постели. Ему не давала покоя надпись там, в подвале – его имя, отчество и фамилия – полное совпадение. Только даты другие. Почему, ну, почему тот парень, о котором он с другом даже боялся от чего-то говорить, написал вторую цифру. Неужели было всё так безнадёжно?
Они сидели на каменном полу, прислонившись спинами к кирпичной стене. Шевелиться не хотелось. Каждое движение отдавалось болью во всём теле. Было холодно, но хорошо, что сухо. Там, наверху, уже был мороз и ледяной ветер, ничего удивительного – конец октября. Здесь тихо и значительно теплей. Тусклый свет шахтёрской лампы постепенно угасал. Её принесла тощая старуха вместе с половинкой ржаного каравая и крынкой молока. Чего ей стоило умолить «извергов» разрешить ей это, знала только она. Выкладывая всё своё богатство перед ними, она шепнула, что всё заберёт завтра и ушла. В узелке под хлебом они к своей радости обнаружили химический карандаш и листок бумаги, вырванный из школьной тетради в коробочке из-под монпансье.
- Эх, жаль, что леденцов нету! – Вздохнул Иван, отламывая краюшку. – Я страсть, как сладкое люблю.
- Маленький ты, что ли? – Неодобрительно отозвался Андрей.
- Эх, что ты, городской хлыщ, в этом понимаешь? – Мечтательно продолжал товарищ, снимая зачем-то с головы шлемофон и кладя его на пол. – В этом же вся завлекательность жизни! Я вот, помню, отец трудодни получит и в город едет. Что мы огольцы ждём? А вот что, - он стукнул пальцем по блестящей коробочке. – И ничего нам больше не надо!
- Ты же уже взрослый давно, - Андрей всё никак не мог понять, что в этих леденцах особенного.
- Хм, - усмехнулся танкист, - а на свидание с девкой, с чем лучше идти? Оно, конечно, можно и семечки взять. Но от конфет, ведь поцелуй слаже! Или не так? Вот …
- Так это ты об этом … - протянул собеседник. – А говорил, что сам любишь сладкое.
- Как же его после всего сказанного не любить? Как попробуешь, так самое лучшее и вспомнишь …
- Кто только о нас вспомнит? – Перешёл на другую тему Андрей. Ему было мучительно больно сознавать, что вот завтра зароют их в землю, и никто даже имени их не узнает. – Кто Серёгу Носова вспомнит, которого мы там, на бугре зарыли. Кто мы такие были? Что любили? Чему радовались … Давай лучше письма родным напишем пока лампа не погасла.
Они некоторое время молчали, поочерёдно составляя свои письма. Андрей вынул из-под подкладки шинели обрывок и сунул туда же куда и письма, в коробочку.
- Бабка шепнула что-то про кирпич, который вынимается. – Андрей, морщась от боли, встал на ноги начал шарить по стене. – Слушай, будь другом, посвети! Я тебе помогу подняться.
Совместными усилиями они нашли тайник. Стоя на здоровой ноге, опираясь на стену, Иван светил, а Андрей укладывал коробку, вставлял на место кирпич и замазывал, чтобы незаметно было, разминая глину со слюной.
- Нет, надо это место как-то отметить, - наконец, справившись со своим делом, сказал он.- Эх, пуговица на одной нитке всё равно висит. Её и использую …
- Ты и наши имена изобрази, только пониже, чтобы фрицы твою звезду не заметили. – Иван прерывисто вздохнул, с трудом опускаясь на пол. – Ладно, давай, лучше о хорошем поговорим. Есть же что вспомнить. Я вот на деревне первым парнем был. Ты не думай, я не из хвастовства. Тракторист первый жених среди всех. Уважают. Опять же и трудодней больше у кого? Да и сам по себе не урод. Цену себе знаю. Девки все мои могли быть. Но я не охальник тебе какой-нибудь. Одна мне больше всех нравилась. Зиной звать. Ладная такая, шустрая и сладкая, лучше всякой карамели. Мы собирались в ноябре на праздники свадьбу играть – война помешала … А у тебя, небось тоже были или была, наверное. Ты вон какой – высокий, крепкий, образованный опять же … Рассказал бы. Никому твою тайну не выдам …
У Андрея никогда не было девушки так чтобы посерьёзному. Не считал это нужным. К чему спешить – ещё вся жизнь впереди. Успеется. Всё было распланировано. Сначала надо выучиться, а уже потом. Но падать в грязь лицом перед ровесником не хотелось. Была у него одна знакомая Мая. Нравилась она ему. Бойкая и смелая. Русые косички с ленточками, карие огромные глаза, ямочки на щёчках … Всё пыталась его в кружок авиационный затянуть. Сама с парашютом прыгала по выходным дням. Где она сейчас?
О ней и об их выдуманной им любви стал рассказывать Андрей. А может быть, это и была любовь? Просто он тогда этого не понимал? Были же у них прогулки в парке, лыжные и пешие. Были походы в кино и театры. Были мечты и яркие звёзды над головой, радость и счастье … Как это всё теперь далеко и невозможно. И он врал самозабвенно и красиво. И, пожалуй, сам в этот момент был уверен, что это было на самом деле. Это просто не могло не быть – иначе, зачем живёт на свете человек, если ни ради счастья и любви?
Грохот отодвигаемого запора и скрип дверных петель разбудил их …
Следующим утром друзья договорились заглянуть к деду Матвею, дальнему родственнику Ивана. Он был родом из Нечаевки. И только лет двадцать, как перебрался на центральную усадьбу, бывшего совхоза. Матвею Григорьевичу было уже далеко за восемьдесят. Но никто, встретив его впервые, не дал бы больше семидесяти. Был он невысок ростом, жилист и крепок. Очень любил разгадывать кроссворды и памятью обладал отменной.
Андрей зашёл за другом по пути и был несколько удивлён его хмурому настроению. Иван только пожал ему руку, как-то автоматически. Всю дорогу они прошли молча, думая каждый о своём. Утро выдалось ясным и ласковым. Даже ветер притих. Ноги намокли в росе, но это было почему-то даже приятно. Щебет птиц громкий и настырный пытался вернуть мысли приятелей к радости жизни.
Забор деда Матвея нельзя было перепутать с каким-нибудь другим. Он весь был увит хмелем и девичьим виноградом, так, что даже калитку было нелегко отыскать. Уже взявшись за ручку калитки, Иван, вдруг, обернулся к другу.
- Послушай, тебе прошлой ночью что-нибудь привиделось? – Спросил он.
- Было, - так же сухо и задумчиво ответил Андрей.
- Мы, понимаешь, мы были там! – Горько и тоскливо произнёс Иван. В его серых широко открытых глазах отразилась такая нескончаемая боль, что жутко было смотреть. – Или я не знаю …
Он отвернулся и прошёл вперёд.
Во дворе царил свой особенный зелёный порядок. От забора до дома был сплошной газон, аккуратно выкошенный и изумрудный по цвету. Яблони свешивали тяжёлые ветви до земли.
Хозяина они нашли за его ежедневным занятием – разгадыванием очередного кроссворда. Дед, ненадолго задумываясь, вписывал в клеточки буквы прямо шариковой ручкой без ошибок. Но нежданным гостям был рад. Он усадил их на терраске на старенький диван и внимательно выслушал.
- Значит, вот как тех солдатиков звали, - задумчиво проговорил он, снимая очки, когда ребята рассказали ему о том, что обнаружили в подвале старинной церкви. – Да, вот так живёшь, живёшь и не знаешь для чего тебе Бог столько лет отпустил … Теперь вот, знаю. Надо на их могилку дощечку с именами сделать и родных поискать.
У друзей как-то странно стало на душе, словно дед Матвей сказал им то, о чём они не хотели думать. Андрей нервно сглотнул, как будто у него внезапно пересохло во рту.
- Как они погибли? – Спросил парень.
- Надо, наверное, начать с другого, - нахмурив седые мохнатые брови, сказал дед. Андрей кивнул. Иван сидел, опустив голову и глядя в пол. – Чтобы вам было понятно, скажу, что Нечаевка была до войны большим селом, домов так до ста. В церкви находился сельский совет, а в бывшей крестильной – управление совхоза «Рассвет». Теперь там много чего нет. Когда началась война, мне было лет одиннадцать – двенадцать. Но мы, дети войны повзрослели раньше времени …, - старик вздохнул и продолжил. – Немцы заняли наше село в середине октября, но были не долго. Этих солдатиков притащили к их командиру только потому, что нашли у одного из них обрывок карты. Это бабка, та, что убиралась у немцев, сказала. Наверное, посчитали, что разведчики. Пытали ли их, как в фильмах любят показывать? Я не знаю. Но били – это точно. Живого места на них не было. Закрывали на ночь в церковном подвале, это вы теперь и сами знаете. А через два дня расстреляли. Прямо тут на бугорке у входа в церковь. День, помню, выдался солнечный, на удивление тёплый. Нас согнали смотреть. Дальше и говорить не хочется, вы всё это много раз в кино видели. Ничего нового не скажу. Только тем ещё они мне запомнились, что разные были очень. Совсем, как вы. Тот, что повыше, грустный такой, серьёзный, товарищу своему помогал идти. И звали, оказывается их так же, как вас. Вот, ведь, совпадение. - Дед Матвей покачал головой. – Так, вот, когда их выстроили, тот, что танкист был, вдруг выпрямился. Огляделся, подкинул в небо свой шлем и как крикнет во всё горло: «Э-ге-ге-ге-гей!» Голуби все повзлетали высоко в небо. Они, солдатики, головы вверх подняли к небу … А тут выстрелы их и скосили … - голос старика оборвался, он отвернулся, смахивая слёзы.
Друзья переглянулись. Иван достал дрожащими руками из кармана заветную коробочку и положил на стол.
Дед опять надел очки и повертев коробочку туда-сюда, выдвинул ящичек из стола, за которым сидел, и вытащил лобзик и маленькие тиски. Через несколько минут аккуратной работы, коробка была вскрыта. В ней находились два солдатских треугольника-письма и обрывок карты. Дрожащими от волнения руками, старик отложил в сторону конверты: «Не нам писаны, не нам и читать!» Карту он аккуратно разложил перед собой и стал её рассматривать. В самой середине обрывка была нанесена жирная чёрная точка и зачем-то нарисован дубовый лист.
- Так, так, - повторял он, водя пальцем по бумаге, - вот Ивановка, а здесь, значит, у нас Нечаевка. Это место совсем недалеко отсюда. – Матвей Григорьевич поднял на друзей свои строгие серые глаза и грустно улыбнулся. – Сейчас я вам объясню, как найти это место.
Андрей, Иван, Лиля и с ними ещё трое взрослых и участковый стояли на высоком берегу над рекой. Над ними шумел зелёной листвой большой и сильный дуб. В самом низу между корней вся вросшая в ствол, находилась чудом сохранившаяся каска. Собственно виден был только её край. Если не присмотреться, то и не увидишь. Мужчины сняли головные уборы. Лиля положила у подножия дерева ставшего живым памятником, букет полевых цветов. Покойся с миром русский солдат-герой.
Взрослые постояли. Поговорили о том, что надо здесь могилу облагородить, и ушли. Лиля присела на траву возле небольшого едва заметного холмика и, подперев голову руками, смотрела вниз с высокого берега на синюю от отразившегося в воде неба, реку. Друзья стояли рядом, опираясь спинами о шершавый ствол дуба.
- Знаешь, - сказал Андрей, нарушая молчание,- я теперь к поисковикам присоединюсь. Хоть какой-то прок от моих шатаний будет. Хватит мне пустой хлам ворошить по заброшкам. – Он посмотрел куда-то вдаль на простор полей. – После того сна, помнишь? Я много передумал. И о них, и о ценности человеческой жизни – о многом. Сколько ещё солдатских безвестных могил по нашей земле – не сосчитать.
- А я, - откликнулся на его слова Иван, - обязательно танкистом стану, как мечтал. Каждый должен своим делом заниматься. Как смогу буду служить своей Родине. И для меня это не пустые слова теперь.
Где-то далеко сверкнула молния и раздался дальний гром.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 1453
Замечания : 0%
Десятый рассказ
Сверху Нарака казалась глубокой чашей. Она напоминала Мурхе забытую на столе плошку, в которой разрослась чёрная вездесущая плесень, обрамляющая водные капли. В который раз путник пытался перебраться через мёртвые скалы, но вновь останавливался и беспомощно взирал на одну и ту же картину…
Карта явно нещадно врала.
Ужики, подкрашенные специальной краской под гадюк, недовольно зашуршали в котомке. Мурха осторожно присел на камень, стараясь не повредить ношу, и вновь принялся изучать кусок старой бумаги.
«Зря ты, зря. Найти Нураку несложно – сложно вернуться. Тянет твоя мечта на смерть среди каменных сосен?» - вещал торговец, недовольно качая седой головой. Но карту всё-таки продал. Мурха вспоминал его каждый раз, когда застревал в тупике скал. Не оставалось ничего, кроме как встречать очередной пламенный закат в золотом абрисе.
Даже солнечный свет в Каменной Долине казался адской декорацией.
Бумага привычно развернулась в руке, не издав ни шороха. С тех пор, как путник пересёк границу, он не почувствовал ни единого порыва ветра. Можно, не боясь, бросить прочь карту – она легко приземлится и останется на месте. И это на такой высоте…
…А обозначения до сих пор чёткие и ясные, будто их постоянно подкрашивают. Мурха не сразу научился в них разбираться – слишком много и слишком мелко. Счастье, что до Змеиновой Лжи сумел добраться, потратив всего лишь месяц. Амулеты работали отменно, путник искренне недоумевал: что такого сложного в его путешествии? Осталось лишь вернуться домой…
Обратный путь длился уже полгода.
Россыпь озёр с высоты рисовали собой симметричную картину. Никаких достоверных ориентиров – переверни карту вверх ногами и всё равно получишь почти тот же вид. Мурха грешил именно на свою невнимательность, постоянно пытаясь по мельчайшим приметам угадать верное положение.
Предположим, что так…
Вниз путник спускался медленно, едва дождавшись утра. Он не помнил, чтобы хоть раз видел здесь солнце или привычно небо – лишь рассеянный блёклый свет сквозь светло-серую дымку. Ноша натирала шею – если бы не её важность, Мурха давно бы скинул тварь в ближайший ручей.
А она, к тому же, была ещё и живой.
Змея лениво повела плоской мордой, тонким язычком пробуя на вкус воздух. Мурха непроизвольно потянулся к амулету – шершавому камню медового цвета, почти такого же, как и бусинки глаз рептилии. Та, дёрнувшись, будто от разряда, присмирела.
А не было бы камня – в крошки спрессовала его шейные позвонки.
Сосны ровными прямыми линиями уносились ввысь. Тонкие иглы каменной пылью рассыпались в руках Мурхи. Здесь невозможно выжить существу из плоти и крови – только таким тварям, вроде Змеи. Её узорная чешуя больше напоминала сколы мрамора с алмазной крошкой, а два острых клыка казались сталактитами, образованными каплями стекающего яда.
- Видишь, как приходится выживать… Видишь, или ты слепая? – Мурха уже не мог выносить тишину. Почти никто из здешних обитателей не произносил звуков. Сначала это пугало, потом удивляло, теперь же сводило с ума.
- Интересно, что сейчас дома творится? – вести разговор с молчаливой гадиной давно вошло в привычку. Иначе было не уснуть. – Наверное, уже развели праздничный костёр, украсили город… Скоро праздник… или он уже прошёл? Лета нового Круг, всё переродится, обновится…
Змея плавно нарезала круги вокруг человека, радуясь возможности размяться. Разрисованные ужики шевелились слабо – еды для них не было, но присутствие каменной твари каким-то образом ещё поддерживало искру жизни.
- …представляешь, тогда тоже праздник был. Здравия день. Они смеялись надо мной, травили… Кто-то из толпы проклятье кинул, никак иначе. А то откуда в жинке Навий Цвет взрос? Та ещё тварь, скрытная – наружу вылезла, только когда дышать совсем невмоготу стало… Лекарь сказал, в лёгких пророс…
Голос становился всё тише – путник засыпал. Змея ещё какое-то время порыскала меж корней, наконец, успокоилась и свернулась клубком.
Она дожидалась Луны…
В непривычно жёлтом сиянии ночного светила нежилась обнажённая девушка. Ничего прекрасного – серая сухая кожа, заострённые зубы и полностью жёлтого цвета глаза без зрачка. Некоторое время она любовалась небом, после резкими, немного скованными движениями подошла к вещам путника.
Если бы не амулет…
Змея внимательно оглядела спящего, не смея подойти ближе, и кинула взгляд к небу, ища что-то определённое.
Увы, её Звезда была ещё слишком далеко.
Карта перерисовывалась привычно и быстро. Змея умело выводила новые тропы и перечёркивала старые, путая дорогу и выводя её обратно к скалам и вечному тупику. Нет, прогулка не закончится так быстро. Не в этот раз.
…А утром Мурха заученно надевал на себя «ожерелье» из змеиного тела, удивляясь её тяжести и живучести. В отличие от него, она при нём не ела вообще. Мужчине же приходилось выискивать бледно розовые мелкие камушки под деревьями, которые при контакте с ещё одним амулетом, приобретённом всё у того же торговца, превращались в кислую алую ягоду, похожую на клюкву. Мурха не понимал, как подобная диета до сих пор держит его на ногах, но мысль, что придётся восполнять недостаток энергии своими ужами, пугала его. Для заклинателя змей съесть кого-то из пресмыкающихся – огромное оскорбление. Чешуйчатые твари найдут способ ему отомстить.
Ещё одна тропа, ещё один поворот… Иногда казалось, что он здесь уже был, иногда – что всё вокруг всего лишь жуткий, не в меру затянувшийся ночной кошмар. Уставшими глазами путник взирал на яркую, медового цвета звезду, с каждой ночью всё ближе подбирающуюся к луне. Она завораживала, притягивала взгляд почти также сильно, как и капли яда, стекающие с клыков твари. С каждым днём жидкость всё больше меняла цвет, из прозрачной превращаясь в ярко-жёлтый. Единственная надежда вырвать его жинку из когтей Смерти.
Если она ещё жива.
Карта снова перерисовывается. Луна таяла. Звезда приближалась, сияя всё ярче. Однажды, она проявилась днём, мерцающей точкой пульсируя сквозь серую пелену. Путник сходил с ума, временами забывая даже своё имя. Ужики больше не шевелились.
День, когда Луна исчезла, предоставив весь небосвод во владения Звезды, настал.
День Нового Лета.
Обновления, очищения…
Перерождения.
…Молодая девушка методично обшаривала чужие вещи, выкидывая лишнее. Одежда Мурхи висела на ней мешком, но другого выбора не было. Теперь она больше походила на переболевшего тифом ребёнка, чем на отродье Чужой Стороны. Медового цвета глаза с обычными человеческими зрачками цепко оглядывали местность, привыкая видеть ими, а не змеиным языком.
Амулет уютно висел на шее.
Она в последний раз оглянулась на тело путника, уже потихоньку начинавшего рассыпаться по земле мелкими розоватыми камнями, и ровным шагом устремилась вперёд, в мир плоти и крови.
Карта ей была не нужна.
|
|
|
