|
|
|
Дуэль 702
|
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 109
Замечания : 0%
Дуэлянты: Суселлл, Волкано, Альфонсо, Кроатоан.
Форма: проза.
Жанр: "сказка для взрослых"
Объём: неограничен.
Сроки написания: 27.12.2017 включительно.
Работы присылать мне на почту: lordsergik@mail.ru
Тема: Время смеется над нами
Голосование: количественное.
Удачи авторам!
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 109
Замечания : 0%
Сроки сдачи изменились. Ждём 30-ое!
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 109
Замечания : 0%
Сказка №1
Красавица и Кощей
Василиса, битый час сидя в холодной росистой траве, успела продрогнуть. Уже и небеса на востоке заалели, и первых петухов осталось ждать всего ничего, а молодой кузнец всё не появлялся. Хворь, что ли, какая с ним приключилась? Или подруга Акулька наврала, что каждое утро тот, в чём мать родила, обливается на крыльце холодной водой?
Она ещё раз заглянула в просвет между досками забора. Дом у кузнеца был богатый, белёный, даже веранда – с настоящими стёклами. Собак-брехунцов, по счастью, не держал, иначе не сидеть бы ей здесь спокойно. Да и зачем ему псы? Какой тать-безумец влезет в дом человека, который в неполные семнадцать лет рвёт руками подковы, как хлебные мякиши? Сама на ярмарке видела.
Дело у Василисы к кузнецу, точнее, к его спине, было наиважнейшее. Рассмотреть зорким глазом незажившие ещё, как она надеялась, царапины, буде таковые обнаружатся. Узор в виде большой «В» (вот уж не ведала, где грамота пригодится!). А как ещё было пометить в тёмную купальскую ночь парня-молчуна? А то – подскочил к костру, сгрёб красавицу, да и уволок под ещё более тёмный ракитовый куст! Ищи-свищи его потом! Она и лицо-то в лисьих огненных отсветах не успела рассмотреть, да и отворачивал он его. А потом так и вовсе не до лица было…
Но помстилось – кузнец то был. Хоть и не вышел ещё по возрасту для купальских забав, так и удерживать некому – сирота.
Это потом она поняла. Добрыня-воевода, отец её строгий, не благословил бы столь раннее, со стороны жениха, сватовство. Попросил бы зайти лет так через десяток. Но она-то, Василиса, давно уже при муже к той поре будет! Шестнадцать девичьих лет – не шестнадцать мужских-то! Вот и влез отрок в купальский взрослый праздник, найдя свою единственную возможность. Благословят боги чадом – так и отеческое благословение не понадобится! А что ей, невесте будущей, не открылся – так и то можно понять, расчётливый кузнец-то, хоть и юн годами. Ну как не зачнёт она по первости?
В небе возник вдруг странный, еле слышный гул: как будто шмель застрял под подушкой. Разметав серое утреннее облако, мелькнула хищная тень. Сделала круг, другой.
Кощеев дракон!
Василиса слышала, что бессмертный колдун рыщет по всей земле, отыскивает лучших отроков и похищает для своих тайных дел. То ли армию свою злодейскую собирает, то ли ещё хуже – людоедствует. Инда конечно – в её деревне лучше Ивана-кузнеца и не сыскать! Кого и похищать, как не его?
Летучая размытая тень сгустилась и соткалась, действительно, в дракона, летящего почему-то задом наперёд. Василиса не знала наверное, как им, драконам, положено. Из трёх серых пастей вырывалось синеватое короткое пламя. Рокот усилился и исчез внезапно – опустившееся чудище в один миг выпустило три лапы и с хрустом уселось в некошеную (нет хозяйки – следить за порядком!) траву двора.
И вот надо же, именно сейчас приоткрылась со скрипом дверь, и на крыльце возник Иван с ведром в руке. Мать родила его, если продолжать верить Акульке, в длинной белой нательной рубахе. По крайней мере, обливаться он вознамерился именно так. Уже и поднял ведро на себя опрокидывать, но вдруг опустил. Заметил во дворе дракона.
– Что за?.. Навий морок! – вежливый и немногословный кузнец даже сейчас не опустился до грубых слов. Василиса за это время произнесла их про себя с добрых три десятка. Беги, мол, дурень!
Спина дракона раскрылась, как лепесток цветка, оттуда полезла чёрная угловатая фигура. А на Василису навалился сон колдовской: не может ни рукой, ни даже языком пошевелить. И Иван тоже застыл на крыльце, с ведром поднятым, полуопрокинутым.
Кощей, страшный, черный, перекошенный, угольно сверкающий в рассветных лучах, медленно, со ржавым скрипом и скрежетом двинулся к крыльцу. Протянул вперёд руки, ухватывая Ивана за голову.
«Сейчас оторвёт! – ахнула про себя Василиса»
Превозмогая колдовство, нащупала на подоле заморскую булавку, с силой воткнула себе в бедро. Сон полностью не слетел, но боль позволила отвлечься. Получилось придвинуться к забору и даже оторвать непрочную доску.
Колдун не отнял Ивану голову. Вместо этого в траву упала его собственная чёрная башка. Затем, как кукла из пепла, осыпалось под крыльцо всё его тело.
Не успела Василиса обрадоваться чуду избавления от супостата, как Иван заговорил. Голос его стал чужим, железно-скрипучим.
– В новом теле старый дух! – с этими словами преобразившийся Кощей, вошедший своей сутью, это она как-то сразу поняла, в доброго молодца, прытью ринулся в драконье чрево.
«Бессмертный, а боится, – подумала, – а что, наши мужики шутить не любят. Толпой и колдуна скрутят, за кузнеца-то…»
Василиса, не отвлекаясь больше на мысли, скакнула сквозь дыру. От скованности не осталось следа. В чёрном драконьем животе заметила три открытые двустворчатые дверцы, по числу ног. Видимо, чудище прятало их в полёте от жестокого небесного холода. Взобралась по одной из них, ближайшей, и вовремя. Только-только успела увернуться от рывком вобравшегося железного колена. Скукожилась в уголке, незнамо чего ожидая. И не заметила, как вновь впала в колдовской навеянный сон.
Проснулась Василиса на полу огромной каменной избы. Лежала она, точнее уже стояла – вскочила тут же – на большом ковре из жёсткой серой шерсти неведомого зверя. Наверху, в нескольких саженях над головой, горели угловатые синевато-белые светильники. Дыма и копоти – она принюхалась – не было ни малейшей, но чем-то всё-таки пахло. Чем-то неживым, будто бы газом болотным.
Сквозь маленькие окошки в гладких блестящих стенах виднелись заснеженные вершины огромных гор, каких нет и не было на земле русской. Далеко унёс её дракон!
Ни полатей, ни печей, ни лавок. Лишь ковёр на полу, как у басурман. За его дальней гранью комната расходилась вширь и ввысь, становясь бесформенной пещерой. В её полутьме мерцало нечто совершенно невообразимое. Ступы колдовские железные, бочки от каменного пола до потолка, прутики тоненькие, в золотом лаке, на столбы намотанные, огни цветные холодные…
Рядом отворилась незамеченная прежде дверь. Не по-людски отворилась – в сторону с шелестом негромким скользнула, с дороги убираясь.
«Чур меня! – поёжилась. – Утварь домашняя у злодея, и та живая!»
Вошёл Кощей. С виду как есть Иван-кузнец, да только взгляд чёрный-угольный. И чёрные полосы по всей коже паутиною.
Только тут сообразила.
«Да он же телешом разгуливает, ирод проклятый, удалью молодецкой краденой хвалится! Ишь, ещё и поворачивается, чтобы лучше разглядела!»
Василиса невольно залюбовалась красавцем парнем, то и дело взгляд со своих ночных отметин на удаль молодецкую перемещая. Даже колдовские полоски кузнеца не портили, а некоторым образом подчёркивали стать.
Скоро сама себя и одёрнула. Не так это должно быть. Подглядывать сквозь дыру в заборе – куда ни шло. Но не в беде ведь смертной!
Первым заговорил Кощей.
– Очнулась наконец? – спросил без выражения. – И что мне с тобой делать?
– Ваня?.. Иван? Что с ним?
– Так звали бывшего хозяина моего нового тела?
– Да! Вы и правда Кощей? Бессмертный?
– Можешь так называть. В народном прозвище больше смысла, чем в ваших именах. Да, по вашим меркам я бессмертный. Смеюсь, так сказать, над временем.
– Вы… – она поправилась. Негоже к злодею на «вы», ладно бы сам отличался вежеством… – Ты можешь вернуть Ивана?
– Могу, если перейду в другое тело. Но зачем? Пока и это устраивает. Молодое, сильное!
Он окинул себя самодовольным, как показалось Василисе, взглядом.
– Сам похитил, и ещё спрашиваешь зачем?!
– Мне необходимы чужие тела для существования на вашей планете… А, не то опять! На твоём небесном теле… На земной тверди, так понятней?
Она кивнула. Пусть говорит, кромешник, свою кромешную чушь. Нужно выгадать время, оно пока на её стороне. Время вряд ли любит, когда над ним смеются.
– Я пришёл сюда из космоса… С неба. Там таким, как я, не нужны тела. А здесь без тела, как без рук. Смешно?
Всю эту галиматью Кощей выдал скучным монотонным голосом. Даже в своей глупой шутке не хохотнул.
Василиса вдруг закричала, уперев руки в бока:
– А ну, верни мне моего Ивана!
– Требовать можно лишь с позиции силы. У тебя таковой нет. Я и разговариваю с тобой лишь потому, что долго ни с кем не общался…
Колдун почесал центр лба, откуда расходились чёрные угольные полосы.
– Ага, а ведь это и ответ, зачем ты мне будешь нужна! – он всё же улыбнулся, уголками губ. – Решено! Оставлю тебя в живых, на недельку, будешь меня развлекать. Разговорами, песнями, танцами… А то и правда в бирюка бесчувственного превращусь. Петь-танцевать умеешь?
– Все девки умеют! Ты сперва скажи, зачем явился на чуждую тебе «земную твердь»? Отправлялся бы восвояси, чай долго дома не был? К жене, детишкам своим!
– Рад бы, но тут закавыка. Мне нужно улететь домой в теле земного обитателя, чтобы сохранить память о моих исследованиях. В свою структуру я их включить смогу только там, в далёком… небе, где не будет искажающей перенос гравитации. Я ведь учёный, изучаю различные формы жизни. Исследования завершил сто лет назад, да вот корабль небесный для возвращения всё никак не закончу.
Кощей показал рукой в провал пещеры, на свои непонятные железяки.
– А что будет с Ваней?
– К твоему и его сожалению, ничего. Ничего больше. Земные тела плохо подходят таким, как я. Видишь эти тёмные линии? Они означают, что тело уже начало копировать мою кристаллическую структуру. Через неделю-другую оно станет полностью каменным, почти бездвижным, и мне срочно понадобится новое. К счастью, на этот раз не придётся за ним летать. Само явилось.
Он бросил на неё хищный взгляд.
– Отличный, кстати, экземпляр!
– За похвалу спасибо, хоть и не от души она. Так ты, выходит, и девками не брезгуешь?
Василиса уже не боялась. Накатило то настроение, с которым бабы, по слухам, коней на скаку останавливают. Неужто не перехитрит злодея бестелесного?
– Ты сам-то кто будешь, мужик или баба?
– Я космическая флуктуация, у меня нет пола. Точнее, он может быть каким угодно, по моему желанию. Тела мне подходят любые, кроме детских и младенческих, конечно. Само собой, последних мне хватило бы на более долгий срок, но слишком уж быстро обновляются их клетки. Моя структура такой нагрузки и мгновения не выдержит, потеряет привязку и покинет пла… вернётся на небо. Всё бы ничего, но память, с таким трудом накопленная, останется здесь! Я тогда даже не вспомню, что был здесь!
Большую часть слов Василиса не поняла, но речи Кощея натолкнули на интересную мысль.
– Ты мог бы поочерёдно занимать тела Ивана и моё, чтобы растянуть их жизнь.
– Хорошо придумала, но смысл? Закончится через недельку Иван, залезу в твоё. Вот потом да, придётся опять от работы отвлекаться, искать здорового молодого донора.
– Зато у тебя будут собеседники целых две седмицы вместо одной. Хорошо ведь, когда есть с кем словом переброситься? Не зверь же ты бессловесный?
– Хм. Логика в твоих словах есть. А не боишься? Последнюю неделю могла бы вволю пожить.
– Чего теперь бояться? Не надышишься перед смертью-то. Ты ведь меня в любом случае не отпустишь. И сама я не улечу из скал этих снежных, неприступных… – покосилась она на окно.
Кощей-Иван молча протянул руки к её вискам, вперился угольными немигающими зрачками. Заставила себя не отдёрнуться, когда твёрдые пальцы обожгли прикосновением кожу.
Она вдруг оказалась внутри себя, но чужой, пришелицей в своём же теле. Сквозь Кощеевы пальцы просачивалось нечто холодное, упорядоченное, как строй богатырей на смотре у князя. Проникновение вызвало жгучую боль, и та на мгновение дала Василисе возможность ожить и вмешаться. Потянув это холодное в себя и почувствовав радость Кощея от ускорения натиска, она с силой вдавила «это» вниз, в глубину тела. Туда, где с недавней купальской ночи разгорался маленький огонёк. Коснувшись слабого с виду пламени, Кощеева сущность съёжилась и стала быстро таять.
«Досмеялся колдун над временем и людьми, – она даже пошутить в своём состоянии изловчилась, хоть и по-чёрному, по-злому, – теперь наш черёд хохотать»
Василиса едва успела отщипнуть остаток колдовской сути. Не жуткое навье существо – одни лишь воспоминания.
Ведь без неё, без памяти Кощеевой, им с воскресшим Ванюшей не разобраться, как запрячь железного летуна в долгую обратную дорогу.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 109
Замечания : 0%
Затмение
Крыло из куска
Лазурного неба
И цель не близка
Восставши из пепла
По капле дождём
Я выпью его
Это солнце
Чувство первое. Единение
Симюэль смотрит вверх.
Он видит облака, что мчатся навстречу судьбе вдаль, солнце, улыбающиеся миру, дарящее тепло и радость, и прекрасное, чистейшего цвета небо. Золото на голубом. Там, в небе, никогда не бывает тёмного, и этим оно похоже на жизнь Симюэля.
Как зебра, что сбросила полоски, жизнь его была чиста. Учитель по математике, добрый и ласковый, как третий отец. Мама, дарующая улыбки. В её объятиях поместится весь мир, и небо с солнцем, и звёзды. Друзья, верные и отзывчивые, идущие вместе с Симюэлем по жизненному пути, усыпанному цветами. Вместе взойдём на олимп, и рассыплем в мир дождь улыбок.
Симюэль срывает цветок. Одуванчик, жёлтенький, пёстрый. В его руках ему лучше, чем на земле. Лучше, чем где бы то ни было.
И сегодня он, этот маленький, жёлтенький скромник, попадёт в руки самой прекрасной девушки на свете, вместе с десятками своих братьев и сестёр.
Симюэль закончил собирать цветы, и составляет букет. Безупречная красота, много солнышек в одной руке. Солнцесобиратель.
Парень бежит по усеянному цветками полю, в восторге. Сердце бьется всё быстрей и быстрей, синей птицей взлетая к солнцу.
А жёлтый бог улыбается и, искрясь, зовёт синюю птицу к себе. Как сын Дедала взлетает птичка вверх и вверх, а небо разноцветными всполохами играет в таинственную игру, всеми гранями так же, как мир, улыбаясь. И с каждым мигом танец затягивает птицу всё сильней, она вливается в него, левым крылом маня Симюэля, и тот бежит по велению сердца всё быстрей, быстрей… ещё чуть-чуть, и ноги оторвутся от земли, а на руках возникнет радужное оперение.
Солнце желает ему счастья. Подмигивает, дарит время, возможности.
Сегодня Симюэль пригласит Энн в кино. Он и билеты купил, и надел лучшую белую рубашку. Крыла неба раскинулись над ним, защищая от ультрафиолета, не отбрасывая ничего, кроме благожеланья.
* * *
Сумеречный час края рассвета. Медленным, неуверенным шагом, Кристиан шагал. Туман, мгла. Пепел. Ярость.
Под ногами его расстилалось поле. Какие-то блеклые цветы, как уродливые шрамы, разбросало небо, по траве цвета ржавчины. Он лёг на сырую землю-мачеху, ощутив теменем шершавую поверхность дерева. Кристиан запрокинул голову, и увидел в полумраке пепельные дубовые листья. Синий с белым, холодно, бездушно.
О, как же здесь было хорошо! Серость и уныние, не передать этого единения с первозданной природой. Небо всеми цветами тьмы раскинуло над ним крылья. Если кто-то думал, что у тьмы нет оттенков, он глубоко заблуждается, ибо в ней их не меньше, чем в свете. Гримасы низких туч освещали нежной яростью, бликами сверкая на бледном лице Кристиана.
Он решил воссоединиться с тенью. Он и есть тень, нераздельно и навеки. Надо лишь протянуть третью руку, отдать последний глоток, плюнуть, подарить вечности вечность. Тогда на крыльях свободы он взлетит вверх, в эту тень, отбрасываемую небом.
Если… Когда-то давно, когда он мог ходить пешком под кровать, он видел солнце. Солнце пробиралось сквозь занавески, сквозь вечность, сквозь душу. Это было так естественно, что Крис никогда не задумывался, что оно может исчезнуть.
Но вот этот момент настал. Мир изменил цвета, и на небо будто набрасывали тоненькие чёрные вуали. Одну за другой, капля за каплей, и вот исчезла радость, прошлое сместилось в настоящее, синяя птица улетела, покинув гнездо, и больше никогда не вернулась. В мире вечной тьмы ему будет не хватать света, хоть лучика, и потому он должен успеть впитать в себя этот лучик. Лишь бы успеть…
Кристиан зачерпнул рукой несуществующий песок. И вдруг его палец уткнулся в нечто твёрдое. Прощупав, рука подняла из травы и поднесла к глазам картонку.
Два билета в кино, скреплённые резинкой.
День последний. Разлагание
Я подарю тебе своё небо! Вихрь мыслей крутится в голове Симюэля, шаги отдают в голову, бег заполняет душу. Вверх по лестнице, в десятый аудиторный зал, всплеск, остановка перед самой поверхностью двери.
Большая, обитая железом, с номерком вверху. В левом углу неприличное слово, намалёванное с ожесточением ручкой, понизу следы вытираемых ежедневно ног. Красивая дверь. Симюэль вздыхает поглубже, и осторожно открывает её. Скрип, пара шагов, приветствия, свет из окна, доска с каракулями.
Профессор ещё не на месте. Глаза ищут и не находят пару важных штрихов.
Цветы на широком светлом подоконнике. Они сухие и мятые, словно солнце ударило по ним рукой, махнуло плетью. Энн. Она поливает эти цветы, и в выходные, и в праздники.
Симюэль оглядывается. Однокурсники замечают в его руке за спиной цветы, кто улыбается, кто бледнеет. Энн. Вот её обыкновенное место, вот её бледная, как снег, подруга.
-Энн болеет? – Спрашивает Симюэль, встречаясь с подругой взглядом.
Тишина. Полнейшая тишина, сжимающая мозг, давящая на мир, что делает солнечные всепроникающие лучи солнца неуместными. И в звенящей тишине из уст девушки слетает незнакомое, страшное слово:
-Умерла.
Опору выбили из-под ног. Краски мира продолжают переливаться, всё теми же весёлыми цветами, но мир… Как будто отдаляется. В душе встали странные, никогда раньше неведомые чувства.
И неверие.
Что это, смерть? Иногда она отзвуками эха мелькала в жизни Симюэля, но лично он с ней никогда не встречался.
Бег, дикая смесь солнца и пыли, добродушные на первый взгляд лица студентов. Вот он, учитель, математик, друг. Спешит на занятия. Как всегда приветствует всех, улыбается. А в уголках рта пляшут черти.
Бег. Шаги сливаются, ветер свистит в ушах. Люди – светлые пятна на светлом фоне. Всё светится и искрится под жаром солнца золотого, и один Симюэль не искрится, не радуется дню.
Фигура в бесцветном, бесформенном балахоне манит пальцем, выглядывая из-за углов, ухмыляясь беззубой улыбкой. Вот она справа, за домом тридцать шесть, но лишь взгляд Симюэля падает на неё – и вот уже там, вдали, маячит на светофоре. Следуя за фигурой, он добегает до большого, такого же непонятного цвета, как фигура, здания, огромного и… Непривлекательного. Во всяком случае, жить бы он в таком не стал.
Осторожно, дабы не вспугнуть светлые пятнышки, грустно сидящие на перилах бесконечной железной лестницы, он входит по ступеням внутрь.
Коридор без окон, затхлый воздух, потухшие блики, плач тысячи младенцев из всех углов. И Симюэль понимает, что она вокруг.
В какое-то из бесчисленных мгновений он входит в новое помещение. Под потолком витают блики, потухшие, едва горящие, тоскующие по солнцу, а на лакированных, деревянных столах, лежат люди.
Свет из единственного окна освящает их лица. Прекрасные, белые лица. Ангелы сидят у изголовья, расчёсывают их волосы, а за стеной, в невиданных далях земли, слышны всплески вёсел.
И вот Она, самая прекрасная девушка на свете. Светлые волосы волнами стелятся вокруг, и ангел в белом одеянии, улыбаясь, гладит Энн по жемчужному лбу.
Она стала ещё прекрасней. Блики запрыгали быстрее, и Симюэль, в порыве чувств, опускается на колено пред ней, и признание, слетевшее с его губ, сотрясло эти стены своей искренностью, любовью и наивностью.
Энн продолжает лежать, и никогда уже более не встанет. Ангел осторожно касается её губ, и взлетает вверх новый блик, светлый, радужный.
Он дарит ей цветы, обещает любовь до гроба, приглашает в кино… Дарит цветы, приглашает в кино до гроба. Цветы. Цветы. И блики, что кружат вокруг в затейливом танце. Смеются. В пустоте, заполняющей душу Симюэля, этот смех раздаётся гулко, падает раскаленными каплями в обожженное сердце. И снова смех, цветы, кино, танец. Любовь до гроба… А вот и гроб, родители Энн, священник, кресты. А Симюэль всё ещё не верит, он хочет, чтоб это было ошибкой, смерть ошиблась адресом. Но… гроб выносят.
Священник задерживается, и задерживает Симюэля.
-Парень, а что это ты, хм… Не отбрасываешь тени?
Тень… Что ж представляет собой эта тень?
-А что-то её отбрасывает? – Интересуется Симюэль.
Странный взгляд, и священник решает прекратить разговор, быстро нагоняя печальную процессию.
Снова бег. Всё равно куда, лишь бы бежать.
Синяя птица обожгла крылья.
* * *
Таинства ночи дано понять лишь избранным, и он, Кристиан, тот самый избранный. Мир теней безумно интересен, чувства притупляются, и от этой глубины цветов, серости сознания, печали повседневности, исходит настоящее, единое чувство…
Вечности.
Последняя звезда горела на небосклоне, вскоре и она погрузится во мрак, и мир теней станет полным.
Девушка Кристиана что-то лепетала без остановки. Он не видел её лица, и никогда не узнает, красива ли она, но это не мешало заливать ей в уши слова любви, держать за руку, целовать. В какой-то момент он просто понял, что по человеческим меркам красив, и дабы девушки не липли, словно мухи, завёл свою.
Тени всё танцевали. Красивые танцы на красивых, серых стенах. Ветер возвещал скорую бурю, что не могло не сказываться на расположении духа летающего в мыслях Кристиана.
Пред входом в кинотеатр он глянул в небо, и увидел, что последняя звезда почти мертва.
В этом унылом привычном состоянии, он делал вид, что смотрит фильм, а сам искал в себе светлые воспоминания, рыскал в душе, но не мог ничего найти. Тьма.
Солнце что-то шептало ему сквозь стекло, время и тень, но лишь тихое эхо добралось до Кристиана, от чего тот дёрнул плечами, и продолжал наслаждаться унынием и злобой.
Вопль второй. Агония
Эти улыбки, слащавые, фальшивые, прикрывают за собой боль, страх и ненависть. И Симюэль улыбается, дарит это прикрытое зло душам, жаждущим неба и счастья.
А солнце – главная маска, главное зло, прикрытое так хорошо, что никто даже не задумывается над этим. Но Симюэль знает, чем больше и шире его улыбка, тем страшнее удар.
Теперь он видит смерть. Она повсюду. Вон бабушка переходит дорогу, и нет, она благополучно минует опасную зону, но не пройдёт и пары дней, как инсульт навсегда скроет из мира ещё одну ненавистную улыбку. Об этом говорит знак на плаще ангела-хранителя, что следует за ней, напротив солнца, направляя.
А у него, Симюэля, нет ангела. Собственными руками придушил он этого лицемера, пришедшего «помогать» накануне вечером. И с той же улыбкой подох, умирая, прося прощения.
Он старается не попадать под свет солнца. Блики на стенах хватает, душит, швыряет в небо, проклиная свою судьбу. Осточертела эта белая зебра, скинувшая тельняшку. Он хочет нормальной жизни.
Выбегает на проезжую часть, прыгает с крыш многоэтажек. Но жив. Солнце милостиво спасает его вновь и вновь, прощая всё.
«Я хотел сделать тебе красивую жизнь, чтобы ты, не зная беды, смог делать всё, что захочешь. Воплощал мечты в жизнь».
Симюэль хочет препятствий. Он их получит, как бы это тяжело ему не далось.
А блики солнца продолжают мерцать, крыла неба защищают детей своих, всеми гранями улыбаясь, улыбаясь…
* * *
Попрощавшись на выходе из кинотеатра с девушкой, Кристиан снова посмотрел на небо. Без единого изъяна тень накрыла куполом землю. Навсегда. Тень в тени на тени, и Кристиан тень. Всё пропало навеки, злобный смех и плач матерей летают вихрями над головой, создавая иллюзию жизни. Но жизни нет, есть лишь эта тень, этот ужас. И безмерная тоска.
В одиночестве шёл он по пустынной улице. Пепел загребался в туфли, шляпу раз за разом срывало порывами метели. Вокруг люди из прошлого, но их нет теперь. Они шагали по мостовой, но в мире под солнцем. Один образ всё-таки врезался в него, и этот образ был самой тёмной тенью на свете. Поддавшись внезапному чувству, Кристиан протянул образу билеты в кино.
Он шагал во тьме, и прошлое сместилось в настоящее, тени сказали «хаос», и хаос наступил. Клубком времени сыграл кот. Вокруг, в пляске теней, мёртвые души гримасничали, хватали за руки, открывались Кристиану, но тот невозмутимо шёл. Проносились мимо нити жизни, образы будущего и Время, что было то над, то под ним, не давая разглядеть себя, оголило свой образ желанный, со страстной улыбкой пряча ненависть в фиолетовых тенях глаз.
Блик пятый. Воссоединение
Симюэль видит незнакомца. И на его лице не играет этой поддельной улыбки. Неестественно огромный хранитель маячит за ним. Он решает познакомиться, узнать этого человека, такого настоящего тут, неподдельно хмурого.
Симюэль подходит, но незнакомец будто не видит его, наталкивается, и вдруг, посмотрев в глаза немигающим взглядом, достаёт и протягивает ему билеты в кино.
А в тех глазах Симюэль увидел солнце.
* * *
Войдя во время, став временем, покорив его, он снова пойдёт по мостовой, и найдёт небольшой школьный мелок. Желтовато-пепельного цвета, невзрачный и маленький. Что-то звякнет в душе странника, и серым по серому, во тьме безграничной, он начнёт рисовать давно забытый свет. Поначалу слабые, неуверенные чёрточки, но всё увереннее будет его рука, и польётся с рисунка свет.
А рисовать он будет солнце. Светлое и вечное, приносящее радость давно потерявшим надежду теням. Привносящее в их существование свет. Сам он его никогда не увидит, но дарить радость окружающим – вот его цель.
Тень неба, этот вечный купол, каплями дождя будет низвергаться на землю-матушку, никогда не кончаясь.
Симюэль, прекратив свой бег, обретёт полную ненависть, с улыбкой на лице уничтожая по каплям солнце. Как раскаленное железо, ненависть мёртвыми бликами закапает на огненного бога. И Симюэль увидит праотца ночи – тёмную сторону светила. Он будет готов кричать на весь мир, но никто не поверит - скалясь улыбками, мир злобствует.
Краски, эти чудесные краски, радужные и тёплые. Крылья неба взмахнуться, перемешав грани, Кристиан познает, увидит. Он есть солнце, солнце есть он. Никогда не закрасит пятна на солнце, никогда не увидит светлую сторону, но он её же и нарисует.
Может быть.
А может, это лишь новая игра скачущих в безделье солнечных зайчиков, затеявших новое развлечение на стенах дома Энн.
☯
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 109
Замечания : 0%
Сказка № 4
О том, как Время пришло.
Жили-были три брата. И вот пришло к ним в дом Время.
- Здравия желаю, - говорит.
- Заходи, гостем будешь! – говорят братья, - вот-вот час обеда.
Опечалилось тут Время, пригорюнилось.
- Ох, не по доброму случаю я к вам пришло, - говорит, - Не настанет нынче часа обеда, так как не могу я дальше идти, ибо сломалися мои часы.
Встревожились три молодца. И тогда старший брат подумал: «Ежели не помогу я бедолаге, что только обо мне братья подумают?» И натянул он сапоги, и пошёл чинить часы Времени.
Вот приходит он на место нужное и видит – часы большие стоят, а стрелки-то на циферблате не двигаются! Подумал тогда старший брат, поразмыслил, и решил достать из часов механизм весь и починить его. Но как только отвинтил он шестерни от стрелок, тут же опустились они вниз, указав на шестёрку.
И разверзлась тут земля, и возникла яма бездонная, и вылез из ямы дьявол.
Испугался старший брат.
- Сгинь, нечистый! – говорит.
Но не сгинул чёрт поганый, а говорит только:
- Ты сам меня вызвал.
- Я не вызывал тебя, нечистая сила!
И указал тогда дьявол на часы неисправные.
- Ты указал всеми тремя стрелками на цифру шесть, стало быть, я тут по твоей милости.
- Но починю я часы, и сгинешь ты, - говорит старший брат.
И говорит тогда дьявол:
- Не чини часы, я за это с завтрашнего утра целый год не буду люд честной губить.
Подумал, подумал старший брат, и согласился.
Пришёл он домой, и рассказывает, как всё было.
- Говорит, значит, нечистый, что с завтрашнего утра он год не будет люд честной губить, ежели часы не пойдут, - рассказывает старший брат.
И засмеялось над ним Время.
- Ой, глуп ты, - говорит оно сквозь смех, - это кто ж дьяволу-то верит? Но на сей раз он, пожалуй, сдержит своё слово, так как если часы не пойдут, завтрашнее утро не настанет никогда.
Тогда средний брат подумал: «Ежели я не починю часы Времени и не прогоню дьявола, что только о нашей семье люд честной подумает?» И надел он кафтан, и пошёл чинить часы.
И вот пришёл он к часам. Поразмыслил и решил, что раз стрелки указавши вниз вызвали дьявола, указав вверх должны его прогнать. Привинтил он тогда стрелки обратно к механизму, потянул их руками, и поставил все три на двенадцать. Полился тут с небес свет Божий, нестерпимой мукой он оказался для дьявола, и сгинул он, и сомкнулась над ним земля.
Подумал, подумал средний брат, и решил так и оставить, пускай, мол, свет Божий землю матушку освещает, и гордый домой вернулся.
Рассказал он всё, как было, но снова Время только со смеху покатилось.
- Ой, и глуп же ты, - говорит, если часы не пойдут, не вырастут никогда дети малые, не поспеют никогда плоды и не созреет никогда зерно. Пропадёт Земля матушка!
И подумал младший брат, «Ежели не пойдёт никогда Время, то вечно оно будет в нашем доме разговоры разговаривать, да место занимать. Житья с ним не будет»
Встал, нахлобучил шапку, пошёл и починил часы.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 109
Замечания : 0%
Голосование открыто до 10/01/18 включительно :)
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 646
Замечания : 0%
Прочитал все четыре и ни от одной работы не в восторге. Даже не знаю, они все равны. Хочется импульсивно отдать голос за четвёртую сказку - она просто короче.
Красавица и кощей - слишком тривиально и с юмором, который не цепляет.
Навсегда - я чуть навсегда не уснул, читая это. Вроде бы за автором чувствуется опыт, но как-то слабо написано, безжизненно и скучно.
Затмение - автор балуется со словами, играется в красивости, а по сути история ни о чём.
Про Время - детский сад, простите. В смысле, написано на от*****ь. Но короткое, вот за это плюс.
Ладно, это первые впечатления, ещё вернусь с подробными комментами и итогами голосования.
|
Группа: НАЧИНАЮЩИЙ
Сообщений: 81
Замечания : 0%
Первое - увлекательно (+), смешно (+), нравятся образы (+), интересные идеи героини (+), юморные выражения (+), эротика (0,5+), блин. Сначала была от него в восторге, но вот на втором переселении или автору надоело писать, или сроки/объем поджимали, но выдал хрень, скомканную (- -) и непонятную (- -). Что там вообще происходит? Хотелось даже сказать то слово, которым был в "Папиных дочках" у Жени... Ладно, не буду, вдруг автор не смотрел))
Второе - честно, скучное оно (-). Что-то есть (+), но очень напоминает первые страницы "Домби и сына" (первые, потому что до других я не дошла)).
Третье - слишком глубокий смысл (-), трагизм (+), во время чтения хочется узнать, что будет дальше (+), цветы в таком виде уже бесят, хочу живые и в вазу (-)
Четвертое - юмор, логика (+), написано ребенком (- -), кратко (+), не мудро (-).
Итого (чисто сиюминутное настроение):
2 - 3 балла;
3 - 2 балл,
1 - 1 балл;
4 - сорян.
Раздаю баллы по профессионализму (хотя 2 читала между строк, мда)...
|
Группа: НАЧИНАЮЩИЙ
Сообщений: 81
Замечания : 0%
И да, поясните, пожалуйста, мне, лопушку, что значит "сказка для взрослых".
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 575
Замечания : 0%
Мне лень растекаться мыслью по древу (подробнее, если кому захочется, я в произведениях отпишусь), поэтому так - телетайпно.
Сказка №1
Знакомые нотки… - Волкодав? Про Василису читать интересно. Иван кукла. Кощей скучен. Диааааалооооог-энциклопедия. И кто бы мог подумать, где кроется смерть Кощеева!
Сказка № 2
Да не обидится автор, лучшая сказка на ночь. Вместо снотворного, в смысле. Написано мастерски – не отнять, но лично мне довольно скоро надоело бродить по кругу вместе с героиней и ее психоанализом. Родственники и ночной гость в финале больше запутали, чем заинтересовали. Пугала! Вот это самое зачетное.
Сказка № 3
Это не столько повествование, сколько витраж, мозаика. Ковер, который в моем детстве дети рассматривали перед сном. Мне было красиво, было непонятно. Но это тот случай, когда хочется перечитать, чтобы разобраться.
Сказка № 4
Время – провокатор. Младший брат – мой герой. На фига он живет с этими двумя идиотами?
Тут топ надо составлять? Да будет так:
1 место - сказка 3
2 место - сказка 2
3 место - сказка 1
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
приветс. сказка для взрослых, ммм, время смеется над нами. тут и сиси в кокошниках
первая сказка. начало, забавное вроде. но как то все вдруг стало комкатся. бац она в засаде бац кощей и она в пещере и уже миг и она надула инопланетного кащея . ну не получилось в спешке сказки . время в виде плода смеется над кощеем . хахаха
вторая. ну как сказать и тут не сказка. переживания одинокой старушки. поползновения ожившего времени и образы неторопливой из вредности смерти. это все лишь необратимость. а вот сказка требует феерии. в том же духе вспомнилась земляничная поляна. но там все живее, а тут было невыносимо скучно читать описание маразма.
третья. оо боже, ну и абракадабра. что о чем потонуло в вычурных эпитетах. сказка про солнечных зайчиков. вот что я понял. все грустные, умирающие. вялое чтение.
четвертый. веселая притча. плюс что короткая.
голос отдам второй работе, трудился человек . а сказкой то и не побаловал никто.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 473
Замечания : 0%
1. Написано хорошо, с юмором. Анахронизмы в речи и редкий канцелярит ничего не портят. В целом не слишком оригинальная сказка, но и не избитая. Сомнительна и макабрична идея с заключением сознания кащея в плод. Чот аж передёрнуло. Учитывая залихватский стиль повествования и вовсе жуть навевает.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 473
Замечания : 0%
Воспоминания
Много лет прошло с тех пор, как умер Бен.
Много, конечно много… Наверное, глупо оглядываться на минувшие годы, ведь гадкое чувство, что тебя бросили, как и рожденная от него душевная пустота – все это никуда не девается. Но жизнь-то идет своим чередом. И вот ты занимаешься повседневными делами и приглядываешь за домом; изредка выбираешься в город, где вынуждена улыбаться людям, с грустью наблюдая, как в их глазах постепенно умирает память о некогда знакомом, но не особо значимом для них человеке. Что дает смерть усопшему? Покой? Возможно. А что получает оставшийся в этом мире?
Одиночество.
Стиль отвратительный -- штампованно, безлико, утяжелённые предложение. Оглядываться на минувшие годы, кадкое чувство, повседневные дела. Тьфу.
Горе и отчаяние, нестерпимо грызущие душу, а еще ужас и связанные с ним сумбурные мысли
И душу грызут и ужас и мысли.
Да и стоит ли это делать?
Не стоило.
Во-первых, компановка: она полетела. Рассказ затянут, идея неоформлена, тут миниму три рассказика.
Во-вторых, это очередной фанфик. Чужой культурный контекст, чужая атмосфера, чужое всё. Читать было скучно.
Крот, небось.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 473
Замечания : 0%
Симюэль смотрит вверх.
Он видит облака, что мчатся навстречу судьбе вдаль, солнце, улыбающиеся миру, дарящее тепло и радость, и прекрасное, чистейшего цвета небо. Золото на голубом. Там, в небе, никогда не бывает тёмного, и этим оно похоже на жизнь Симюэля.
Стиль ещё хуже, чем во втором. Вторично, тяжеловесно, шаблонно. Скучно.
Есть пара удачных находок, но в основном это пафосная, велеречивая, псевдокрасивая белиберда. Альфонсо.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 473
Замечания : 0%
- Ой, и глуп же ты, - говорит, если часы не пойдут, не вырастут никогда дети малые, не поспеют никогда плоды и не созреет никогда зерно. Пропадёт Земля матушка!
И подумал младший брат, «Ежели не пойдёт никогда Время, то вечно оно будет в нашем доме разговоры разговаривать, да место занимать. Житья с ним не будет»
Встал, нахлобучил шапку, пошёл и починил часы.
Ну это хотя бы была сказка... А конец хде?
Ни за кого.
|
|
|
