|
|
|
Дуэль №761. Проза. (jz77 versus Сибиряков)
|
|
Группа: АДМИНИСТРАТОР
Сообщений: 615
Замечания : 0%
Участники: jz77, Сибиряков.
Проза, объём до 40 тыс. знаков. Жанр - любой.
Тема: Цветы для Шарикова П.П.
(кадр из фильма "Собачье сердце" 1976 г. - можно считать дополнением к теме, а можно не считать)
Внеконкурсы: приветствуются в любой форме
Голосование: аргументированное, один балл лучшему произведению, подсчёт количественный.
Флуд – нет (исключение – по существу).
Сроки проведения: 18.03.2021 – 28.03.2021 (включительно)
Авторство открытое, авторы сами выкладывают свои произведения.
До начала голосования допускается редактирование своего текста - чистка очепяток и пр.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 53
Замечания : 0%
Гаммадион
На улице пионеры подарили ему гвоздики. Двое мальчишек в мятых красных галстуках.
- Спасибо вам огромное, - хором сказали они.
Цветы были бордовыми. Он взял их и растерянно кивнул. Спросил.
- А за что?
- За чистое небо над головой. За победу!
- Да, - согласился он и улыбнулся. Тяжелый от медалей пиджак тянул к земле. – Да. Да, конечно.
Гвоздики были кладбищенскими цветами. Так уж повелось. Он опустил их к земле, как веник. Посмотрел на пионеров.
- У меня дед погиб на фронте, - вдруг сказал один из мальчишек. На нем были круглые очки в металлической оправе. Второй ничего не сказал. Смотрел молча из-под выгоревших бровей. Как будто о чем-то догадывался.
- Хотите чаю? – вдруг предложил он. Пионеры переглянулись. Девятое мая, все-таки.
- Я живу тут неподалеку, - добавил он.
Им не хотелось идти. Он видел это по их лицам. Но в великий праздник было не принято отказывать ветеранам.
И они пошли.
По дороге Он спросил у них про школу. Оказалось, они учились где-то неподалеку. Сегодня был выходной, и они пришли поглазеть на парад. От мальчишек пахло потом. И чем-то еще. Он долго не мог сообразить, а потом понял, что это запах шоколадных конфет. Он снял пиджак и закатал рукава рубашки. На улице было по-летнему жарко. От него тоже разило потом. И Он представлял, как от его кожи исходит жар. Как от мускулистых, жилистых рук поднимается пар.
А тот очкарик все не унимался. Рассказывал про своего деда. А потом спросил:
- А вы где воевали?
- Подо Ржевом, - ответил Он. И вспомнил, как с винтовкой пробирался под палящим солнцем, по распухшим, гниющим трупам сослуживцев. Ноги в кирзачах тонули в смрадном болоте, и теплая жижа заливалась Ему в сапоги. Вспомнил жужжание мух. И как блевал себе под ноги тоже вспомнил – желчью, потому что не ел несколько дней.
А им бОльшего было не нужно. Этим мальчишкам в красных галстуках. Для них Ржев был таким же, как Сталинград. Как Брест. Но нет. Все эти города были лишь подступами. А настоящим адом был Ржев.
- А ты? – спросил Он у второго, молчаливого. – У тебя кто воевал?
- Дед.
- Вернулся?
- Погиб.
- Сочувствую. О, вот и мой подъезд, - сказал Он. Во дворе было тихо – все смотрели парад. Кто-то по телевизору, а кто-то на улице. Где-то за аркой мелькали красные флаги. Но так далеко, словно в другом мире.
- Заходите, - Он придержал им деревянную дверь.
Мальчишки вошли в подъезд. Он проводил их взглядом. И зашел следом. Внутри было прохладно и темно. И пахло хлоркой. Видимо недавно тут возилась уборщица.
- На последний этаж, - подсказал Он. Хрущевка, в которой Он жил, была пятиэтажной, с чердаком. И ночью, лежа на раскладушке, порой Он слушал, как воркуют голуби. Как шелестят там своими крыльями. И как пищат голодные птенцы. Он все это слышал, как будто дом строили из картона.
Когда они поднялись на последний этаж, Он достал ключи и отпер дверь. В квартире было тихо, только мерно тикали напольные часы. Мальчишки зашли в прихожую, и он запер дверь изнутри. Замок запирался ключом с обеих сторон. Остался от прежних хозяев.
Сама квартирка была маленькой, с ванной и кухней. Двадцать квадратов. Но Он не жаловался. Видел клетки и потесней.
Когда мальчишки вошли, они сняли сандалии. На полу не было ковров. Но полы Он вымыл с самого утра, и поэтому в квартире было прохладно и чисто.
- Проходите, присаживайтесь. Я сейчас поставлю чайник.
Он прошел на кухню и бросил цветы в жестяную мойку. Пустил воду. Снял с плиты чайник и набрал воды. Зажег газ. Вышел в комнату. Мальчишки сидели на продавленном диване. Сам Он на нем не спал. Слишком мягко. Напротив дивана стоял покосившийся шифоньер. Рядом с ним ютились напольные часы с маятником. И огромное зеркало, которое Он тоже протер с утра.
- Сейчас чайник поспеет, - сказал Он, глядя на себя в зеркало. – Хотите послушать про войну, ребята?
Они кивнули. Он увидел это в зеркале.
В квартире было одно окно. Там, между рам, среди пыли и дохлых мух, трепетала паутинка. Он смотрел на нее каждый раз. Он ее любил. Ему казалось, однажды она сорвется и полетит. И тогда Он полетит вместе с ней.
Он бросил пиджак на спинку дивана.
- Я сейчас вам покажу кое-что, - Он шагнул к шифоньеру и открыл дверцы. Достал черную выглаженную форму – застегнутый мундир с фашистскими крестами, руническими зигами на лацканах, и красной повязкой на левом рукаве. Черные бриджи и фуражку с хищным орлом, восседающим на свастике.
- Это, - сказал Он, вжавшимся в спинку дивана, мальчишкам, - мой трофей. Оттуда.
- Ф-ф-фашистская, - промямлил, заикаясь, очкарик. Второй так и вовсе сидел молча. Его щеки раскраснелись от страха.
- Фашистская, - подтвердил Он. – Иногда я надеваю ее. Стою перед зеркалом. И марширую.
Он посмотрел на очкарика.
- Подойди.
- Нам… пора… родители…
- Подойди! – рявкнул Он и мальчишку передернуло. Он покорно встал. И это вызвало в Нем волну желания. Эрекция натянула ширинку Его потрепанных брюк.
- Ты, - Он посмотрел на молчаливого. – Иди, налей нам чаю.
Они были беспрекословны, послушны. Дети, как новорожденные щенята. Ластятся к твоим рукам, пока ты не начнешь топить их в тазу.
Он подошел к мальчишке и взял его за красный галстук. Подтянул к себе. И снова почуял этот сладкий запах шоколадных конфет.
- Что ты думаешь обо мне? – спросил Он. – А? Что ты теперь думаешь обо мне?!
У мальчишки тряслись губы. Он плакал. И, кажется, обмочился.
- Помоги мне переодеться, - приказал Он и оттолкнул мальчишку к дивану. – Ну, же! Давай! И ты! – Он метнул взгляд в вышедшего из кухни мальчишку. – Ты тоже.
Он повесил форму на дверцу шифоньера и принялся раздеваться. Расстегнул брюки.
- Ты, - сказал Он молчаливому. – Сними их.
Мальчишка подошел и трясущимися руками спустил с Него брюки. Эрекция была каменной. В квартире уже вовсю пахло мочой. Но это не могло сравниться с вонью гниющих тел там, подо Ржевом. Там, где трупы лежали в несколько слоев, как слоеный пирог. И где черви вились отвратительными мотками скользких тел. Мясное, костлявое месиво – начинка адского пирога, вкус которого Он никогда не забудет.
- Ты! – Он посмотрел на очкарика. – Рубашку. И быстрее. Или клянусь, я убью вас вот этими вот руками.
Он поднял мускулистые руки. И Ему показалось, будто сквозь кожу рвутся черные, волчьи волосы.
Мальчишки елозили по его телу руками. А Он стоял недвижимый перед зеркалом, как стоял много раз, каждые двадцать пять послевоенных лет. Иногда маршируя. Иногда мастурбируя.
- Неси чай, - приказал он молчаливому, когда была застегнута последняя пуговица на мундире. – А ты – надень на меня сапоги!
Мальчишка опустился перед ним на колени. И натянул высокие, по колено, сапоги. Тогда Он запустил пятерню в вымытые мальчишкины волосы. Сжал их в кулаке. И поднял его за волосы с колен.
- Тебя, - сказал Он, - я убью первым.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 672
Замечания : 0%
Цветы для Шарикова П.П.
«Командировка, опять командировка… Сколько можно мотаться по этим командировкам, не мальчик уже», - думала Мила, застегивая полупустой кожаный чемодан.
Муж ездил в командировки все чаще и чаще. Сначала Мила переживала, как он там поест, сколько поспит, как его давление и геморрой. Потом начала раздражаться, что начальство совсем потеряло совесть, никаких тормозов. И теперь вот снова «здрасьте» - пятый раз за квартал летит в Уфу. «Пусть неженатых посылают» - сказала она Генке в лысеющий затылок, закрывая за ним дверь квартиры.
Постояла возле окошка на кухне и по привычке помахала рукой завернувшему за угол такси. Высота двенадцатого этажа делала мир игрушечным. По квадратику детской площадки смешно бегали микроскопические детишки. Дворник – еле шевелящаяся оранжевая точка - курил на скамейке, совершенно не обращая внимания на детей и на новый снег, легко покрывавший тонким слоем только что очищенный асфальт. По двору вяло бродил, прихрамывая на переднюю лапу, бездомный пес. Все они казались сверху игрушечными, слабыми и беззащитными, а себя Мила представляла огромной, сильной и всемогущей.
Она принялась за уборку в общем-то и так вполне чистой трёхкомнатной квартиры. Хотелось отвлечься от предчувствия надвигающейся беды. Было что-то странное у Генки во взгляде, в поведении. Что-то неуловимое, неясное. Приезжал он из своих командировок деревянным молчаливым истуканом. Миле каждый раз казалось, что за три дня он успевал забыть, как зовут дочерей.
Она машинально вытряхнула карманы домашних Генкиных брюк, брошенных в спальне прямо на пол. Вместе с мелочью выпала и медленно спланировала вниз розовая бумаженка, исписанная его почерком. Мила подняла бумажку и стала вчитываться, чтобы случайно не выбросить ценную информацию. Все как обычно было аккуратно пронумеровано, тщательно перечислены дела, даже самые мелкие. Все было вроде бы понятно, аптека, билеты, позвонить в офис, платежки, зарядить пауэрбанк… Но вот самый последний пункт выбивался из привычного ряда дел. Генка написал под номером девять «Цветы для ШПП» и обвёл жирным кружочком этот пункт.
Вихрь ужаса пронёсся в голове вздрогнувшей Милы. «Цветы?! Причём здесь цветы?» Мила сползла медленно на ковёр и схватилась за голову. «Ну конечно, господи, ну конечно цветы! Какие к черту командировки! Говорили мне подруги, что у всех у них после сорока крыша едет. Дура я какая, боже мой! Как банально! Какая пошлятина!». Мила была уже в полной уверенности, что у Генки в той самой гадкой Уфе завелась любовница. Перед наполненными влагой глазами промелькнула жуткая короткометражка: Генка держит за талию длинноногую фифу лет двадцати, сыплет перед ней семейными деньгами и «предает родину» топорными комплиментами. А потом ведёт эту дрянь с ногами-спичками и губами-бубликами в гостиницу…» На этом сознание Милы омрачалось настолько, что короткометражка обрывалась, и на экране мелькали лишь черно-белые ошмётки заезженной пленки.
«Нет, стоп! Там написано для ШПП! ШПП?! Не котенок, не зайчонок. ШПП! То есть, может быть, это не женщина?!» - новая мысль обожгла мозг и запустила новый вихрь догадок, - «А кто тогда? То есть, получается, у Генки свидание с… мужиком? Неееет, нееееет, прошу неееет, пусть лучше фифа будет, но только не это вот все!»
Мила легла прямо на ковёр в спальне и завыла. Жизнь разделилась на счастливое прошлое и мерзкое невыносимое настоящее. Будущее совсем исчезло. Что делать? Разводиться? Сделать вид, что ничего не было? Терпеть, пока само рассосётся? Отомстить? А как же дети?
Ее накрыл приступ полоумного отчаяния. Она бросилась перетряхивать вещи мужа, лезла в каждый карман, проверяла каждый уголок воротничка, заглянула во все старые сумки и барсетки. Она даже обнюхала все рубашки. Сама не знала, что хочет обнаружить. Искала те невидимые личинки клопов, которые разрушили ее жизнь. Но нет. Никаких улик. Никаких доказательств наличия паразитов не было. Вот ведь конспиратор! «С кем я прожила пятнадцать лет!» - простонала Мила, вконец обессилев.
Внутри закипело ядовитое зелье, приготовленное из паники, злобы, обиды, боли, ужаса. Она уселась за письменный стол и уронила растрепанную голову на руки. Густые волны светлых волос укрыли полированую гладь. «Нет, сначала надо все-таки разобраться», - подумала Мила, - «Я вовсе не несчастная обезумевшая от обиды женщина тридцати шести лет без работы и средств к существованию, я пока еще умная и красивая жена успешного и состоятельного финдиректора! Я вообще-то инженер-технолог по образованию!» Худая рука с парой тонких золотых колечек на пальцах хлопнула по столу.
Генка всегда хотел, чтобы жена сидела дома и воспитывала девчонок, водила их на английский и танцы, вела дом, вкусно готовила, была любящей и спокойной. И вот она все это исполняла на протяжении пятнадцати лет на пять с плюсом! Вечная отличница и перфекционистка! Генка старше нее, поэтому его слово всегда было законом. Так ее воспитали: старший – значит умный. Генке перевалило за сорок пять – самый кризис. Но кризис – это одно, а свидание с мужиком в Уфе – это уже не кризис, это крах!
«Старалась, старалась - и с носом осталась», - произнесла осипшим, будто чужим голосом Мила. Она достала из ящика стола семейный фотоальбом и начала перелистывать страницы, любуясь каждым запечатленным мгновением идеальной жизни. Налюбовавшись вдоволь, Мила начала бережно укладывать альбом обратно, и взгляд невольно зацепился за цветной уголочек внутри ящика. Кроме альбома там лежало еще что-то.
Это оказалась толстая синяя тетрадь формата А4. Мила достала ее и вяло, без особого интереса, приоткрыла. Вчитавшись в хаотичные узоры кривых буковок, рассыпанных по страницам в клеточку, она не могла поверить, что это мог написать ее родной Генка.
Дневник преображения Туманова Геннадия
День первый
Сегодня могу откровенно признаться - я заново родился! Меня раздирают на куски ощущения счастья, неописуемого полета. Я побывал на первом занятии тренинга «Школа Полного Преображения»! Это потрясающе. Нет таких слов, чтобы могли до конца выразить чувства. Я жил раньше в полном тумане, ничего не понимая и не осознавая вокруг себя. Но теперь я проясняюсь, я преображаюсь. Я благодарен Витьке Штыкову, что позвал меня на такой классный семинар! Шариков Полиграф Полиграфович – это не выдумка какого-то глупого писателишки. Это реальный человек. Как же человечество слепо! Это первый бессмертный человек во вселенной. Мой учитель – Полиграф Полиграфович Шариков! Так жаль, что мне никто не поверит! Милка подумает, что я свихнулся. А так хочется ей рассказать. Полиграфу благодарность, благодарность, благодарность…
День пятый
Говорил по скайпу с Полиграфом Полиграфовичем. Как же я ничтожен в сравнении с ним. Ведь он обладает уникальными знаниями, которые нигде не найдёшь. Он открыл нам – своим ученикам – великую тайну. Ее скрывали сволочи ГПУ-шники, специально превратив великий эксперимент в вымысел и фарс. Они конфисковали у Булкагова истинную версию событий и изменили финал. А ведь Шариков обрёл бессмертие! Шариков – истинный человек, а мы все еще псы бездомные, блуждающие в тумане своих иллюзий и страхов. Полиграфу благодарность, благодарность, благодарность…
День одиннадцатый
Благодарность: я благодарен своему внутреннему псу за обретение моего человеческого сознания. Раньше я был псом, жил животными инстинктами. И только теперь начинаю обретать человеческое подобие. Все люди вокруг меня по своей сути собаки, сбитые в стаю, неосознанные рабы инстинкта. Полиграф сказал: истинный человек просыпается в собаке лишь через прояснение сознания. А его может дать только Преображение… Полиграфу благодарность, благодарность, благодарность.
День тридцатый
Долго не фиксировал свои шаги к преображению. Ездил снова на тренинг к Шарикову П.П. Он сказал, что я готов перейти на следующий уровень. Нужно перевести ему на карту триста тысяч. Да я и миллион готов отдать во имя Преображения. Полиграфу благодарность, благодарность, благодарность…
Мила с трудом оторвалась от тетрадки. Нарастало ощущение новой тревоги, еще более чёрной и еще более угрожающей. Нет, это не свидание с мужчиной, не фифа с губами. Это кажется что-то еще похуже. «Не клопы», - подумала она, - «Личинки мухи Цеце в мозге».
Еще немного побегав глазами по тексту, перепрыгивая через дни, ошарашенная Мила добралась до последних записей.
День четыреста девятнадцатый
Все труднее становится преодолеть искусственно навязанный в детстве нравственный барьер – воровать мне все еще не легко. ШПП просит приносить ему на семинар девять орхидей, украденных обязательно лично из магазина. Теперь-то я понимаю, как он велик и мудр, он пробуждает во мне энергию свободы, готовности жертвовать собой во имя общего блага! Мы складываем на его алтарь цветы, и учитель поливает их благодатной влагой бессмертия! Цветы превращаются в эликсир бессмертия! Мы едим лепестки этих орхидей, мы причащаемся великой мудрости! Я на пути к бессмертию. И это моя реальность! Полиграфу благодарность, благодарность, благодарность…
День четыреста пятьдесят третий
Еду! Мой учитель, еду! Мне все сильнее хочется бросить навязанную мне искусственно самку, прекратить вредоносную связь с животным миром и окончательно поселиться в главном месте силы – в благодатной твоей Уфе! Как ты мудр и велик, что выбрал самое активное место силы, в котором обретение преображения ускоряется в десятки раз. Я чувствую именно там в Уфе эту невероятную скорость! Эту свободу! Нужно только перейти на пятый уровень! Я найду пять миллионов, чего бы мне это не стоило. Попрошу Милку взять кредит. Все что угодно. Украду в конце концов! Полиграфу благодарность, благодарность, благодарность…
Между листами хранилась рекламная листовка, видимо та самая первая реклама «Школы Полного Преображения», которая стала билетом в новую жизнь для Генки. Листовка была напечатана не очень качественным струйным принтером, на котором уже еле дышала синяя чернильница, цвета рисунков превратились в серо-буро-малиновое месиво. Текст был предельно прост и лаконичен: «Обрети свой собственный опыт Преображения! Стань человеком!» Дальше был адрес офиса в Уфе.
Мила собрала чемодан. Девочки еще два дня будут у бабушки, так что вселенная явно не против ее решения.
***
Уфа встретила метелью и двадцатиградусными морозами. Миле этот дальний край показался недобрым и даже враждебным. Он как будто не хотел ее пускать к мужу. Не хотел, чтобы она спасала Генкины мозги. Но нет, не на ту напали!
Улыбчивая «фифа» с бейджиком «Зинаида» – довольно полненькая и скромная, с узкими губами и ногами-култышками - радостно встретила столичную гостью на ресепшене отеля и вручила карточку от номера. Мила отметила мысленно, слегка ухмыльнувшись, что это не фифа, а скорее антифифа, и сломя голову ворвалась в свой номер. Бросив вещи, переведя дух, она отправилась сразу по указанному в листовке адресу.
Воинственный настрой и список телефонов местной администрации, полиции, центра психологической помощи, адвокатских контор и прочих общественных организаций, грел Милу. Причем так основательно, что она даже не мёрзла на трескучем морозе в своих тонких сапожках и куртке, рассчитанной скорее на итальянскую зиму, нежели на башкирскую.
Добравшись до нужной улицы и отыскав нужный дом, Мила оценила его с точки зрения отходных путей в случае провала операции. Вход был оформлен скромно и не достаточно солидно, как ей показалось. Вывеска «Центр коррекции «Преображение», обрамлённая двумя искусственными веточками пальмы и увенчанная изображением орхидеи, навевала образы косметологии или какой-нибудь пластической хирургии. Мила глянула с кривой усмешкой на вывеску и ринулась в бой.
Здесь ее не ждали. Абсолютно пустое мраморное фойе ретранслировало гулким эхом каждый звук. Из-под высокого старомодного потолка струились отзвуки хорового пения. Старушечьи голоса, слившись в едином вокальном порыве, тянули старые советские бредни о революции.
Мила задрала голову и стала слушать, пытаясь уловить смысл слов. Вдруг кто-то до нее сзади дотронулся, и она от неожиданности отскочила, как ошпаренная.
- Сюда, да? – неприятно улыбнувшись, спросил невесть откуда взявшийся субтильный персонаж лет пятидесяти с блестящей лысиной на пол головы и в великоватой ему светлой толстовке на тощем теле. Росточком персонаж не вышел, поэтому старался приосаниться перед дамой. Мила подумала, мол очередной неудачник с промытым мозгом, испытав смешанное чувство жалости и брезгливости.
- Куда - сюда? Мужчина, идите, куда шли, - сквозь зубы ответила она, устремившись к выходу в надежде найти кого-то более адекватного.
- Ты сюда, я знаю! – уверенно глядя на Милу и все так же неприятно улыбаясь, сообщил лысый, - Иди наверх по лестнице и заходи в третий офис.
- Вы много на себя берёте, - возмутилась Мила, окатив незнакомца ледяным презрением, - Я и сама знаю, куда.
- Сама, ну конечно, да, - нисколько не смутившись, заявил персонаж, - Цветы! Ты забыла цветы! Но это ничего, тебе не обязательно, - сказал ей в спину лысый.
Мила перестала воспринимать собеседника всерьёз и, не попрощавшись, устремилась в третий офис.
Чем угодно можно было назвать открывшееся за дверью номер три пространство, только не офисом. Посередине зала стоял огромный овальный стол, накрытый блюдами с закусками, пирожными, бутылками и чайниками с заваркой. Могло показаться, что здесь намечается юбилей или поминки. Четыре стройные девушки в фартучках суетились вокруг стола и бережно поправляли закуски. Несколько гостей томились в уголке, растерянно поглядывая то на часы, то на девушек. Из незаметной маленькой двери в глубине помещения появилась увесистая дама в нарядном платье, увешанная крупными драгоценностями. Она размашисто прошагала через зал к столу. Девушки в фартучках мгновенно встали по стойке смирно, с преданностью и ужасом глядя на даму. Одна из девушек, с трудом выговаривая от страха слова, доложила: «Дарья Петровна, все готово». Дама сверкнула огромными выразительными глазами, и девушки с облегчением убежали в ту же маленькую незаметную дверь, из которой появилась их хозяйка. Мила с интересом наблюдала за всем происходящим, представляя, какой наверное красавицей была когда-то эта большеглазая и большегрудая Дарья Петровна.
- Дорогие гости! Приветствуем вас, заходите, не стесняйтесь, присаживайтесь, угощайтесь, - нараспев радушно запричитала хозяйка, указывая пухлой рукой на роскошный стол. Было во всех ее движениях нечто искусственное, излишне театральное.
Гостей становилось все больше, приходили парами, группками, по одиночке и, возложив принесённые цветы на специальный столик, хаотично рассаживались, взглядами буровя бутылки. Разговаривали шепотом, опасаясь нарушать невидимый общественный покой.
Мила села возле выхода, чтобы побыстрее сбежать, если ситуация примет какой-нибудь неожиданный оборот. Возле нее долгое время пустовали оба соседних стула. Но вот рядом сел тот лысый, которого она мысленно записала в придурки и не желала больше с ним контактировать. Приклеился, будь он не ладен. У нее здесь есть своя миссия, и любые лишние участники не нужны. Пусть только появится этот гуру недоделанный Шариков. Вот с ним она и побеседует по-взрослому.
- Вы не могли бы пересесть? – вежливо, но с угрозой в голосе, обратилась к несуразному коротышке боевая и настроенная на войну Мила.
- Не, не могу, – буркнул сосед и потянулся к бутылке с коньяком. – Я ну… тут хочу.
- Гражданин, отстаньте от меня, я вам же ясно говорю, - перестав шептать, громко произнесла разъяренная Мила.
Гости уставились на Милу с недоумением. Дарья Петровна невозмутимо наблюдала, не пытаясь вмешаться. Будто так и было задумано по сценарию встречи.
- Сердишься, да? - начал опять лысый, хлопнув рюмашку залпом, - У тебя все колечки на пальцах почему тонкие? Прям незаметные такие, стесняешься?
- Пальцы тонкие – кольца тоже тонкие. Ясно? Гармония – знаешь, слово такое есть? – Мила снизила обороты, не желая привлекать внимание слишком сильно.
- А еще... вот интересно, - говорил сосед, прилепившись как банный лист, - Ты вот это… Ну… Ты хоть понимаешь, что ты не такая, как все, да? Ну, это, в смысле ты другая, да.
Мила обомлела, запнувшись и не находя ответа. Этот шизик ей разрушит сейчас всю войну. Не хватало еще с ним валандаться, ей надо семью спасать, мужа вытаскивать!
- Меня ваше мнение не волнует, - буркнула она, потеряв интерес к беседе окончательно.
- Ну-ну ладно, нет так нет, только не волнуйся так? - добродушно хехекнув и хлопнув еще коньячку, сказал сосед. Он резко поднялся, - Ну что, песики, начнём что ли. Я вас звал – вы пришли. Гостинцы принесли? Принесли?
- Даааа, - нестройным хором ответили гости.
- Ну, что там, давайте, несите-несите мне цветочки, - добродушно кивнув на небольшой столик в углу, повелел лысый.
По взглядам и лицам, обращенным на ее соседа, Мила начала медленно догадываться… Это и был ОН! Шариков П.П.
Теперь внимательно вглядываясь в его фигуру, лысину, карие глаза, вслушиваясь в его немного надтреснутый, будто простуженный голос, Мила пыталась понять, как этому идиоту, который двух слов не может связать, удаётся засаживать людям в мозги личинки паразитов? Ну вот почему они смотрят ему в рот? Ладно бы еще был Брэд Пит какой-нибудь, или умел бы болтать так что заслушаешься, а тут ведь гопник из подворотни какой-то.
- Сегодня, ребятки, праздник у моей любимой жены – ровно десять лет обретения бессмертия! Поняли… Да? - скосив на Дарью Петровну совершенно равнодушные глаза, Шариков поднял руки, подав этим движением условный сигнал продвинутым слушателям, и те подняли собачий вой, изображая радость.
Мила поцарапала себе палец длинным красным ноготком и вздрогнула от боли. Нет, это не сон. Она внимательно начала рассматривать каждого, кто был за столом. Супружеская пара лет тридцати сидела в обнимку и широко улыбаясь, выла громко и старательно. Две юные девчонки – наверное студентки – явно пришли впервые и восторженно глазели на всех подряд. Им было тяжело заставить себя выть, они просто кричали «Вау», чтобы хоть немного вписаться в общий гул поздравлений. Дарья Петровна, словно оперная дива, только что покорившая зал, кланялась и посылала всем воздушные поцелуи, иногда дотрагиваясь до массивных сапфировых бус на своей оплывшей шее. Каждый присутствующий заражался радостью, не понимая, почему ему так хорошо и весело.
- Тост! А теперь тост! - выкрикнул Шариков, блеснув лысиной и подняв бокал с коньяком. Все замолкли и тоже подняли бокалы, - Короче… Вы все движетесь к смерти. Да. Думаю, никто не будет спорить. Да? Ну… это факт. И у вас есть какие-то дела, какие-то люди вокруг, какие-то страхи и беспокойства. Ну прально? Да! Вооот. И это… В общем, что я хочу сказать… Если хотите, можете стать людьми. Приходите, и я расскажу как! Хе-хе… Ну моя Дарья уже теперь со мной навсегда, и я горжусь, что смог спасти свою любимую от смерти. Это. Ну… Моя миссия типа. Выпьем за Дарьюшку!
Все снова завыли и начали звонко чокаться. На середину свободного от стола пространства выскочили девочки, которые раньше были в фартучках. Теперь на них были блестящие ошейники, матросские бескозырки и коротенькие чёрные бархатные мини-платья. Они начали петь «Яблочко» и странно дергаться, изображая танец. Довольный Шариков громко хлопал, совершенно забыв о существовании Дарьи Петровны, он с нескрываемым вожделением пялился на голые ноги девчушек, ловя взглядом иногда мелькающие трусики. Миле пришла в голову догадка – девочки здесь обретаются не просто так. Не просто. И Дарье на это почему-то наплевать. Странная тут расстановка сил.
Некоторые опоздавшие подтягивались и осторожно присаживались за стол, стараясь остаться незаметными. Мила напряжённо ждала, когда же явится ее благоверный.
- Так, смотрю, цветочков что-то сегодня у нас не густо, песики мои. Двадцать четыре штуки. Вы, я смотрю, совсем что-то у меня расслабились, - снова взял слово Шариков, как только девочки в ошейниках скрылись за маленькой дверью подсобки.
Полиграф широкими шагами решительно подошел к столику, устланному ворованными орхидеями самых разных сортов и оттенков, и цыкнул, выражая недовольство.
- Вот так, значит? Наверное, у нас кризис цветочного бизнеса настал? Да? Девальвация рубля виновата? Да? Че замолчали? Или может это санкции на нас наложили новые? Специальные цветочные? Ну, чего не ржете, придурки?
Мила почувствовала, как мороз побежал по коже. Шариков на ее глазах перевоплощался в монстра с красными от гнева глазами. От него буквально сыпались искры. Она вдруг ощутила опасность, исходящую от этого невзрачного человека. Он мог убить и расчленить кого угодно, никаких сомнений.
- Кто не принёс цветы? Встать! – заорал Шариков. Несколько человек покорно поднялись, опустив головы и вжав плечи, - Ко мнеее, сука вашу маааать! На колееени, псы вонючие!
Еле двигая ногами, четыре мужчины и одна солидная женщина за пятьдесят подошли к «бессмертному и великому» и бухнулись на колени.
- Посмотрите, гляньте все на этих поганцев! Вот они виноваты в том, что сегодня обряд не состоится! Они отлучены на два месяца! Кто с ними будет общаться, выгоню! Все понятно? – он оглядел понурые головы виноватых и плюнул на одну из них. Выставив узловатую руку, на которой чернела часть какой-то большой татуировки, он продолжил, - быстро лижите и проваливайте с глаз.
Мужчины по очереди языками лизнули несколько раз волосатую лапу. Женщина долго колебалась и начала плакать. Полиграф ее пожалел и, просто схватив всей пятерней за щеки, потрепал, как старого сенбернара…
— Иди уже, псина, иди.
Мила онемела. Она одеревенела и не могла дышать. Она забыла про список телефонов службы реабилитации, полиции и прочего спасения, гревший душу, она забыла про мужа. Ей стало омерзительно и невыносимо смотреть на адский спектакль, сыгранный одним актером. Она не заметила, как Генка тихонько протиснулся и сел за стол рядом с ней.
- Милка, ты? Вот сюрприз-то, – ошалело и радостно прошептал он ей на ухо.
Мила повернула голову и смотрела стеклянным взглядом куда-то сквозь мужа.
-Ты как тут, спрашиваю? — шептал Генка, бережно удерживая в руках стебли нежно-молочных орхидей.
- Ты украл их? – очнувшись, поинтересовалась Мила, глядя на орхидеи.
- Да! Ну и что? Это ж весело! Знаешь как меня адреналинит! Ух! Давай в следующий раз вместе! Как я рад, как я счастлив, Милка, что ты все поняла и что ты теперь со мной! По-настоящему со мной. Мы с тобой вместе обретём бессмертие, вместе преобразимся! И детей потом тоже…
Мила слушала, пропуская смысл слов, наблюдая за мимикой такого родного казалось бы Генки, за складками у его рта, которые так смешно искривлялись, когда он улыбался, за его лопоухими ушами и широкими бровями… Все было знакомое, каждая черточка, каждая мелочь. Но все же она не могла узнать мужа. В нем поселился кто-то другой, какой-то «чужой»! Нет, не инопланетянин с зубастой мордой, а просто чужой, готовый душу продать за Шарикова, за обещанное бессмертие готовый убить даже ее – Милку.
- Эй, пес, поди-ка сюда, неси свой веник, а то нам как раз девяти штук не хватает для обряда, - резким командным окриком обратился Шариков к опоздавшему Генке, - Ты нас прям спас! А то сегодня пятеро уродов хотели нас лишить бессмертия, хе-хе-хе.
Шариков надолго засмеялся, скривив рот, словно его кто щекотал. Генка вспрыгнул и посеменил к «маэстро» на лобное место. Они вдвоём подошли к столику с цветами и возложили букет, будто это была могила. Мила невольно подумала, что на самом деле это и была могила – усыпальница для человеческого сознания всех этих несчастных. На ее глазах Шариков дружески похлопал по спине Генку, смеясь от души и благодаря его за цветы, потом начал стучать по его спине сильнее и сильнее, а потом начал его нагибать силой вниз и орать: «Как ты посмел опоздать на тренинг, придурок! Как посмел опоздать, шавка! На колени! На колени, дебил!»
Все, что было дальше, Мила уже видела в чёрном тумане. Ее организм блокировался - не мог переваривать происходящее. Шариков указал Генке на свою ширинку и потребовал расстегнуть. Генка послушно подчинился, вжавши голову в плечи. Дрожащими пальцами он потянулся к ширинке своего кумира и расстегнул ее. Тот ухмыльнулся и погладил его по голове, как мопса. Потом пнул его ногой и наградил обещанием, что за осознание вины и искреннее покаяние он допускает его сегодня первым к эликсиру бессмертия.
Пока Генка пытался подняться, пока он отряхивал колени, Шариков у всех на глазах начал мочиться на цветы. Мощная струя «великой лейки бессмертия» орошала орхидеи. Все присутствующие вскочили, взялись за руки и начали петь заунывным хором: «Полиграаафу Благодать, Полиграафу Благодать»…
Мила в полном бессилии сползла на пол и наблюдала дальнейшее массовое поедание лепестков. Ее скрутило в приступе бешеной тошноты. Люди стояли друг за другом, очередь тянулась вокруг растерзанного стола с объедками, Шариков лично каждому вручал цветок. Осчастливленный бережно относил дар учителя в сторонку и, отрывая лепесточки по одному, медленно поедал.
Генка в этой очереди был первым. Мила потеряла все ощущения, ей как будто всадили тройную дозу анестезии. Она не чувствовала на щеках слез, глядя, как отец ее детей отправляет в рот лепесток за лепестком, тщательно пережевывает и глотает. И так еще при этом счастливо улыбается, как никогда не улыбался дома. Даже когда родилась Машка, а потом Варюшка… Мила закрыла глаза, она не могла больше видеть Генку. Время в ее голове остановилось. Вокруг еще что-то происходило, кто-то куда-то ходил, топали, звенели тарелками, шептались, смеялись, гундосили и бормотали. Но Мила будто заснула. Она выключилась.
- Слушай, ты это… Не бойся меня, я не страшный, - раздался голос позади Милы.
Она вдруг обнаружила, что сидит прямо на полу. Чьи-то руки подхватили ее и усадили на стул. Она повернула голову – перед ее глазами близко-близко улыбалось одутловатое лицо Полиграфа. Мила собиралась ему сказать, какая он гнида и какой он урод, как она на него нашлет прокуратуру за все, что здесь происходит, и обязательно упечёт его… Но какая-то неведомая сила держала ее язык. Она смотрела в его колючие холодные глаза и молчала.
- Вот, ну так уже лучше, пупсик ты мой выпендрежный, вот и молодец, - Шариков обнял Милу, сжал в тиски своих крепких лап и начал целовать ее мокрую от слез щеку, - Ты же не они, ты же не такая, как эти. Ты игрок! Приходи ко мне работать! Мне нужны игроки… Я хочу книжку написать, поможешь? Пиарить меня будешь. А Генку твоего отпущу, обещаю.
Мила в мыслях подняла руку и наотмашь врезала этому придурку по наглой роже. Но наяву она просто кивнула.
|
Группа: АДМИНИСТРАТОР
Сообщений: 615
Замечания : 0%
По просьбе быстропишущих авторов голосование открылось раньше заявленного!
Напоминаю: голосование аргументированное, один балл лучшему произведению, подсчёт количественный.
Голоса принимаются до 07.04.2021 включительно.
Welcome!
|
Группа: РЕЦЕНЗЕНТ
Сообщений: 330
Замечания : 0%
Это битва сухарика и сдобной булочки. В сухарик надо вгрызаться, а булочка сама тает во рту. Сухарик безвкусный, а в булочке изюм. Ну и после поедания сухарика из ощущений только недоумение. А от булочки есть послевкусие.
ИМХО выбор очевиден. За булочку. За текст №2
|
Группа: АДМИНИСТРАТОР
Сообщений: 1934
Замечания : 0%
Привет, ребятки. Ну-с, приступим.
Текст первый. Трэш полный. И почему вот сейчас такой всплеск на работы о психически больных людях? В воздухе маньяки витают, наверное.) Написано хорошо.
Текст второй. Резанули логическую цепь немного поспешные мысли о разводе и прочем. Гг же уже решила, что ШПП не девушка. Да и было бы странно вообще. Шлюха с правильными пропорциями?))))) Нет, ну ШПП девушку точно не называют, так к чему мысли о мести, разводе и прочем? О мужике вообще бред. Если она такая истеричка, то тогда удивляет то, что она с мужем прожила достаточное время. ШПП — сразу возникает мысль, что это аббревиатура предприятия какого-нить, например. Если он написал о цветах, то не задумывался, что записку найдут. Так написал бы уже для Женьки, Ваньки, Таньки, Маньки, если речь шла бы об измене.
Дальше вынос мозга, но логичный.)
Я не знаю, тексты оба трэшово равные. Голос никому. Хорошая дуэль.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 56
Замечания : 0%
Первый автор пошёл на пролом не считаясь с потерями - хотя казалось бы полезно анализировать как противника, так и целевую аудиторию - на сайте такие штуки заходят только пяти процентам пользователей. А в дуэли главное - победа. Тут искусство тесно переплетено со спортивным интересом, имхо кстати. Одним словом -к содержанию и качеству текста у меня претензий нет. Но с точки зрения соревнования допущена непростительная тактическая ошибка - игнорирование морального кредо подавляющего числа аудитории. Прогнозирую поражение.
Второй текст. Домохозяйка против вселенского зла и, попутно, красивых молодых женщин - фиф. Да я не против такого. Слог можно покритиковать за обилие рюшек и бантиков. Но фиг с ним - скорее всего это элементы языка и стиля, поиск, который скорее работает на образ героини - хлопотливой, дотошной перфекционистки и мамочки консервативного склада. То есть - героиня норм. Образ есть. Проблема текста в структуре, как ни странно такая же, как и в моих последних дуэльных работах - слитая кульминация. Вот у автора первого текста по структуре кульминация не слита. А тут она размазана, заблюрена. Нужно тщательнее работать над синопсисом, такие вот мысли.
Первый текст - крепкая линейная композиция. Внятная кульминация. Провокация. Это всё годно.
Второй текст - убедительная, но не вкусная героиня. Слитая кульминация.
Голос за первое. Хотя прогнозирую ему проигрыш.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 382
Замечания : 0%
Цитата Kesha (  ) Сухарик безвкусный, а в булочке изюм.
По текстам. Я, когда дочитал второй, уже не мог вспомнить про что был первый) Наверно это просто с памятью у меня плохо. Потом начал перечитывать и тут же: "А, ну это про ветерана-педофила-маньяка!" То, что он маньяк, было понятно с фразы "Хотите чаю?" ... (вот! и чаёк есть для сухарика!) и всё остальное время я себя уговаривал, что автор удивит и придумает что-то новенькое. Но увы: канон жанра - не сломать. Чем дальше читая, тем больше расстраивался и понимал, что дедок щас будет приставать к мальцам, и когда до того дело и дошло, интерес угас совсем.
Поэтому ко второму тексту я подобрался, пообещав себе ничего от него не ждать.
Героиня мне не понравилась. Вернее ход ее мыслей. Когда она рассуждала об этой ШПП и цветах для неё/него... Это просто... Неужели бабы именно так и думают? Серьезно? То есть, нет никаких свидетельств измены, кроме вот этой ШПП и она уже готова отомстить? Я правильно понимаю: она готова лечь с первым встречным - так же осуществляется месть за измену? А потом, когда она понимает, что ошиблась, даже никаких угрызений совести по этому поводу нет. да, мысль мелькнула, будто незначительная, но это не так. Женщина готова изменить просто на основании вот такой записки и подозрения, что муж загулял? И я уже никак не мог далее воспринимать героиню, зацепившись за эту ее незначительную, мимолетную мысль.
Речь главы культа очень колоритна, и вообще стилистика повествования тут побогаче, чем в первом.
Сильная женщина... Слабый мужик... Я и сам уже подсел на эту феминистскую иглу и тоже что в голову не придет, то идея про сильных баб, а мужики все какие-то не рыцари получаются... размазня. Это не минус, конечно, это модная тема. Женщины кайфуют от того, что сообщество их побаивается. Типо: "Я сильная! Я самостоятельная!.." А потом, через 20 лет: "Как же хочется побыть слабой, где вы мужики? Где ваши спины и плечи?" А мужики, зашуганные судебными исками, сменили пол или нашли себе парней.
Голос №2.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 1130
Замечания : 0%
Рассказы не получились. Оба рассказа не получились. Простите, но по иному сказать не могу.
Сценарки нет в обоих произведениях.
Идеи нет в обоих произведениях.
Концепции нет в обоих произведениях.
А знаете, что самое противное в обоих произведениях? То что и там и тут авторы мощные. Это видно, это ощущается по всему. Сильные, крепко сбитые персонажи, реплики и внутреннее раскрытие присутствует. Отработка окружения, существование внешнего мира (в большей степени в первом, нежели чем во втором тексте), и прочие и прочие моменты. Это как взять, позвать двух финдеперсовых спецов, что могут творить ювелирную работу, и впрячь их на изготовление типовых табуреток, да еще и по явно косячным чертежам.
Поэтому исходить буду не из текстовок, не из оценки "типа рассказов", а из оценки "насыщения".
В первом произведении очень легкими быстрыми штришками хорошо показаны персонажи, настроения, сам жар окружения много мощнее, нежели чем холод во втором тексте. То есть именно мастерство в первом тексте выше.
Голос за первый текст, хоть и оба совершенно мне не понравились.
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
Первый
Герой практически не раскрыт. Кроме того что он сумасшедший, на почве пережитого ада – больше ничего нет. Поэтому, мрак повествования кажется неоправданным, и даже не повергает (как оно наверняка и задумывалось автором) в ужас – ибо нет почвы для реалистичности. Нет картинки, каких-то отправных точек, как-то оно пустовато…
Второй
Интересно было. Особенно ускорился во время чтения дневника супруга. Смеялся :) Неожиданно. И хоть секта эта, просто декламирует идола Полиграфа - практически не видно и не понятно на чём этот идол зиждется. Но с другой стороны - какая разница - человеческий моск всегда найдёт причины - было б желание. А тут явно сильнейший мазохизм прихожан. Однако, ярко! :)
Голос второму
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 830
Замечания : 0%
Первый - шедевр. Только это часовая мина. Безумно любопытна реакция читателя, особенно коллег. Понимаю автора. Понимаю. Сам еще не определился, овце-дети - это потому что пионеры, и эхом и на сегодняшние реалии идеализации тыловых крыс, да еще и голографической проекцией на возрождение чествования фашистов, да и прицепом массу тем такая портативная глубинная бомба рикошетит, или (просто один пусть чуток рыпнется) все же автор поспешил... Неразрешимо пока для меня. Укорить и отправить шлифовать или аплодировать.
Второй - идеально высчитанное произведение, практически во всем, для современного читателя, не коллеги. Это какбэ как часто в фильмах используют прием раскрытия крутости героя, по типажу: если я не люблю ножи (в нашем случае бестселлер), это еще не означает, что не владею ими - и, естественно, герой показывает виртуозное владение предметом. Получается, автор пишет обычно от души и для души, себе в удовольствие же, а мастерство жанра какбэ и скучно ведь.
Повременю до последнего, если вообще смогу определиться, кто лучше: планета Плутон или планета Нептун. Абстрагироваться можно, хотя в обеих работах орудует именной скальпель автора, но от этого не легче, но орудуют оба и весьма крепко.
|
Группа: АДМИНИСТРАТОР
Сообщений: 615
Замечания : 0%
Внек - рисунок от анонима.
Заявлен анонимом как реакция на первое дуэльное произведение.
Кладу под спойлер ввиду наличия на изображении весьма древнего, но очень неоднозначно ассоциирующегося символа.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 53
Замечания : 0%
Добрый вечер,коллеги.Спасибо,что голосуете)jz77 позволила получить огромный опыт в соревновании с ней)
Адам,Волчек, в мае вызываю вас на дуэль!)
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 830
Замечания : 0%
Sibirjakov, ну Волчека-то понятно, так его так, а меня за что? Еще не факт, возможно и за тебя проголую-то!
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 161
Замечания : 0%
Выбираю чисто на свой вкус, какое больше понравилось мне, потому что оба написаны хорошо.
В первом зачетная резкость повествования, в том числе диалоги прикольные, ну и образы обыграны под мой вкус. Ещё и читателю приятно, что происходит то, что ожидалось. К тому же, хоть о гг говорится и "он", но читается "я". А взгляд изнутри интереснее. Краткость. И респект автору, что не зассал так написать.
Со вторым произведением по первой части создаётся впечатление, что уже такое читал плюс бытовуха. Поэтому очень долго о лишнем. Дальше идет то же самое, что в первом рассказе, но автор иногда себя не контролирует в желании сделать мерзотнее. Вот у господина де Сада была такая тенденция "ух я сейчас что-то такое выдумаю, такое, они блевать начнуть, ух сейчас закручу". Немного заносит. И опять же, затянуто. Ещё и на жалость давят, потому что с позиции жертвы смотрим.
В общем, это не полноценный разбор плюсов и минусов, оба произведения хорошие, но перечислены нюансы, почему голос за текст № 1.
|
|
|
