|
|
|
Дуэль №774 (проза) Три опытных самурая пера идут в бой!
|
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 671
Замечания : 0%
Приветствую всех!
С радостью и предвкушением открываю давно ожидаемую в наших литературных кругах дуэль! Три опытных самурая готовы идти на поле боя во имя любви к искусству, сохраняя в тайне свои имена!
Тема: «Чудо в стране Алис. Шокирующие хроники дифференциального Зазеркалья».
Жанр: антиутопия.
Форма: проза.
Объём не ограничен в пределах разумного.
Дополнительное требование: в текст необходимо ввести прямое или косвенное присутствие Льюиса Кэрролла.
Напоминаю, антиутопия – жанр художественной литературы, описывающий государственный или мировой уклад, в котором при изначальном стремлении к идеальному существованию всех обитателей складываются негативные тенденции развития. То есть, полный жесткач! И еще напоминаю, что Льюис Кэрролл был не только знаменитым сказочником, но и авторитетным математиком.
Срок одна неделя (до 24 марта включительно).
Авторство анонимное.
Запрет на мат в текстах.
Голосование открытое. Обязательно аргументированное, но возможно, основанное на личном впечатлении и своём понимании жанра антиутопии. Приветствуется учёт выполнения авторами дополнительного требования.
Итак, у нас три автора, поэтому воспользуемся известной системой 12-ти баллов, как в дуэли №757. Мне тогда показалось, что это количество баллов оптимально, чтобы выявить ясно лидеров. Напомню, как эти баллы раздаём: голосующий имеет 12 баллов, которые может либо целиком отдать кому-то из участников, либо распределить.
Свои тексты и вопросы по условиям дуэли самураи пера могут направлять мне на ящик jz77@mail.ru
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 671
Замечания : 0%
В связи со сложностью темы и с желанием авторов создать качественные произведения, даю отсрочку.
Приём работ продлевается до 28 марта включительно!
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 671
Замечания : 0%
ТЕКСТ №1 (1)
За стеной что-то щелкнуло, а потом, через секунду, раздался оглушающий вой сирены.
- Ну вот, опять что-то орут, шестой раз за сегодня! - Том вдумчиво поднес кружку ко рту и немного отхлебнул зеленоватой жижи. Затем немного подал корпус вперед, чтобы посмотреть, что творится за окном. Окно автоматически открылось, и в комнату влетел сладкий воздух, пропитанный бензином. По улице покатывался вязкий дым, постепенно застилая собой дорогу. В метрах пятидесяти на «Престфилд» авеню не лицензированные палады кружились возле взорванного экокара.
Целый день жужжат, достали уже. А так хорошо день начинался. Я лежал, досматривал свой дешманский сон, купленный всего за 24 единицы, сюжет говененький, но, чтобы не умереть в черной скуке, и эту дешевку можно проглотить. Конечно, можно было приобрести обучающий джаг, он как раз со скидкой был, но отложу единицы про запас. Вдруг чем-то дрим-джагеры нас удивят, а я на мели. Нет, лучше потреплю эту недооцифрованную дрянь.
Том медленно скользнул взглядом по стене коридора, а затем как баран проблеял: «Горячо!» А ведь и правда, дом, словно йог, изогнул свои стены, покачиваясь длинными волнами филтопласта.
Пара секунд - и все в норме, почти в норме. Губа Тома ужасно горела от прямого прописного залпа.
- Откуда это косоплясы вылезли? Конечно, палады - молодцы, отвоевали свой кусок порядка, но могли хоть врубить Хладку. Я же губищу свою сжег, воины света, воины добра.
Дверь открылась, и молодой, но уже лицензированный палад, с красивой нашивкой на плече «WLP», вошел в мой дом.
- Сэр, у вас все хорошо?
-Нет, - прикусив свое возмущение, вежливо ответил я. -У меня губа сгорела.
- Мне очень жаль, сэр, примите это. – молодой достал из-за пазухи красную микросферу. – Выпейте, сэр, и боль утихнет. У нас сегодня семь незаконников объявилось. Очень сложный случай, но, как сами знаете, очень денежный. Поэтому не лицензионные и объявились, напускали шуму. Но все хорошо, наша группа ликвидировала шесть актов неслыханного неуважения к закону.
- За перенесенное вами неудобство на ваш счёт перечислено десять тысяч единиц. Благодарим за понимание, желаю вам порядка во всем.
Молодой киборг вышел из комнаты.
Я закинул микросферу в рот и почувствовал, как по телу прокатилась приятная теплая волна. Через пару секунд губа была как новенькая. Современная медицина, конечно, далеко продвинулась за последнее время, но цены на эти самые препараты испугают даже опытного космодесатника. За все приходится платить. Здоровье и время - наш основной и далеко не безлимитный ресурс. И все старо как мир: как себя продашь, так и будешь стоить. Реклама давно вгрызлась в умы, теперь вместо серого вещества в голове побрякивает «мысль» о хорошем ужине в ресторане «Трешфуд» или каком-то подобном заведении. В горле пересохло, и вода «Уриналайт» непременно утолит жажду. Вначале пользовались обычными способами для распространения информации: в СМИ пулялся новый рекламный продукт, и телевизор, радио и Интернет работали на его продвижение, но теперь все иначе. Все началось со стариков, точнее с их болячек. Какой-то сердобольный профессор решил внедрить одному из своих пациентов мозговой датчик-анализатор, по идее очень удобная вещь для отслеживания состояния здоровья у своих подопечных. Взрослое поколение, да и их дети приняли нововведение с радостью, ведь государство полностью оплачивало дорогостоящую операцию. В то десятилетие рост смертности среди пожилых граждан упал аж на сорок пять процентов, что повлекло за собой новый толчок для продвижения анализатора.
Пришла очередь военных встать на дорогу модификации. И там успешные сорок пять процентов. Вот и дошли до того, что каждому совершеннолетнему члену общества приходилось пройти через такую процедуру. Затем датчик претерпел ряд модификаций. И теперь все данные о человеке были загружены в эту сложную коробочку. Открылись большие центры по отслеживанию «здоровья» населения, а за ними все большие «улучшения». Теперь не нужны были карты для оплаты, и деньги как таковые. Все кровные заработанные падали опять же на дно этой коробочки. Все всегда при себе. Теперь, чтоб расплатиться в магазине, достаточно слова «оплатить». Конечно, не все так просто, есть особые условия защиты информации, но, в целом, для потребителя все упростилось. Дополнительно появился анализатор желаний и прочие примочки. Все для потребителя: больше кушай, будь здоровым, радуйся жизни. А в итоге туда запихнули рекламу. Да, нам под череп в эту маленькую коробочку. Вот теперь захлебываемся в каждодневном рекламном «экстазе».
Часть не «оцифрованных», среди которых ваш покорный слуга, не пользовались одобрением у властей и ущемлялось со всех сторон. Но в чистом виде прямых стычек не наблюдалось. Ведь тридцать процентов населения Земли это вам не шутка, а серьезный противовес.
Вот так постепенно появился ряд серьезных законов, среди которых «Закон о защите населения с МДА».
Если вкратце, то у правительства появилась идея о создании идеального законопослушного человека (ИЗЧ). ИЗЧ – идеальный человеческий ресурс, слепо идущий по «благим» дорогам правительства.
-Хм…- выдохнул Том. - По большому счёту, эту грязь не я развел и не мне убирать. Конечно, жаль людей, но мне как даунлодеру эта правительственная порнуха побоку. Я из дома раз в год выхожу, и то для того, чтобы свой социальный пакет активировать. А чтоб пузо набить мне, даже помнить не надо, только подумал - и гурдж-дрон тут как тут, только успевай единицы списывать.
- Единицы…- Том мечтательно улыбнулся и подошел к зеркалу.
-Ну что, старичок, попируем сегодня? – обратился Том к зеркалу, продолжая лыбится. Обросший мужчина, лет тридцати, с небольшим пивным животиком и козлиной бородкой ответил ему тем же.
На секунду Том замер, задумчиво посасывая губу.
Вдруг его ладони начали потеть, тело задрожало.
- Что за дерьмо? - колени подкосились, взгляд помутнел. Хотелось воздуха, такого ледяного, чтобы сжигало ноздри.
Том вжался в пол, тело разрывало на сотни молекул. Слезы, сопли, все перемешалось на лице. Том поджал ноги, пытаясь подтянуть их к груди, и вскоре упал набок. Страх ударил новой волной, убивая мысли и чувства. Том вжался в себя ещё сильнее, словно это последнее, что он сможет почувствовать. Ему казалось, что смерть лично спустилась к нему, чтобы разрывать острыми невидимыми лезвиями его бренное тело.
Приступ продолжался минут десять, а потом Тома отпустило.
Голова немного кружилась, но, в целом, состояние стабилизировалось.
Том поднялся и посмотрел на комнату. Все тот же засаленный диван, стол с допотопным компом, старый прожженный ковер, но все это было словно в новинку, как будто на всю комнату навели такую резкость, что все очертания квартиры стали незнакомыми.
Том глубоко вздохнул и всей своей тушкой плюхнулся на диван.
— Это что за кошмарики? – и чтобы как-то отвлечься от своих слов, начал судорожно сбрасывать остатки чипсов с дивана. Но мысли все прибывали, наполняя сознание непонятной тянущей болью.
Потом перед глазами всплыл образ красной сферы.
-Ах…падлад ушлепанный! – Том изрыгнул всю злость на стоящий рядом стул с одеждой.
- Что ты, сука, молчишь! – и замер, словно ожидая ответа от импровизированного палада.
— Вот же дилдойд, тебя только в секс-шоп к потрошаторам. – Том пнул стул, и тот, покачнувшись, упал.
— Вот так тебе, бот недоделанный, лежи и знай своё место!
Значит, меня с этих штук вертануло. «Проглоти, лучше станет!» Я ковер со страху чуть не уссал! А ведь я даже никому не мешал, сидел мирно дома, почитывая «кодекс» даунлодеров.
Тихая грусть пробежала по сердцу острой бритвой, и Том заплакал. Он осознал, что костлявая была совсем рядом и что дело совсем не в паладе. Если бы он на пару сантиметров повернул свою щекастую моську, то поджарился бы шашлычком и даже бы не успел хрюкнуть. Просто потерялся в трагическом эпизоде и отдал концы в небытие.
Вот от этого его тело и взвыло, он даже этого не понял. Так поцелуй энергогана чуть не стал поцелуем смерти. А тело все услышало. А ему, Тому, было несложно осознавать, насколько мир хрупок. Он всегда прятался за стенами, а тут и на его маленький мирок только, что упал огромный булыжник. Наверно, страшно пропасть без вести, особенно когда вестей не от кого ждать.
Родных у него не осталось.
Кроме того вечера он практически и не помнит, а в принципе, что можно помнить четырехлетнему сорванцу…Комната в мягком приливе света, и время, клубящееся липким непроглядным туманом его детской памяти. Эти сорок три дня превратились в вечность, голодную и такую одинокую. Когда ты, словно пес, преданно и безмолвно ждешь своего любимого хозяина. Бродишь, пытаясь нацепить маску надежды, хотя в самой своей глубине понимаешь, что это фальшь. А комната все тянется, разбредаясь детскими шагами.
Что такое минута для взрослого? Пшик? Щелчок? Вдох? Для взрослых время измеряется в каждодневных заботах или, проще сказать, в трудовых днях, месяцах, годах. Взрослый человек практически не принадлежит себе. Торопится, боясь не успеть за самим собой. Жизнь — это череда моментов, ярких, грустных, безбашенных. Тех моментов, где жива эмоция. А теперь представьте, что ребенок — это одна сплошная эмоция. В его одной минуте живет вечность.
А ты все ходишь в своем беззубом одиночестве и тихо надеешься, что дверь издаст свой приятный металлический вой и в дом войдут родные.
Том, как могло показаться, всегда был спокойным и покладистым. Звонко не шумел, в еде был не прихотлив, разве что немного неряшлив.
Дождь разбивал остаток дня, скользя холодными каплями по карнизу. За окном мерцали разноцветные огни, нехотя разбредаясь по ночной улице. Том не любил дождь, а тут ещё в вечернее время ожидается поход в театр современного танца. Не самая лучшая перспектива. Танцы, дождь, вечер. Ещё не хватает только риса. А вот и он нарисовался. На пару без масла, без вкусного варения, по всем законам здорового питания. Мама весело улыбалась, накладывая огромную порцию Тому. Мальчик тяжело вздохнул. Обида торчала в горле большим комом, вызывая легкие приступы тошноты. Том посмотрел на маму, вымаливая у нее понимания, но та уже улетела, порхая изящными ножками, навстречу театру. У себя в голове она уже разглядывала наряды современных модниц, красиво вылепленных мужчин и женщин, слушала тонкие нотки техноскрипки, все так же продолжая накладывать перепаренный рис в тарелку.
-Мам, - скромно выдавил Том, но женщина не отреагировала.
Взглядом измеряя рисовую гору, мальчик сел за стол.
— Это все мне? А, мам? – ответа не последовало.
Негодование росло, разрастаясь рисинками на тарелке.
Том сжал зубы и сильно замахнулся, хотев ударить по краю стола, чтоб наконец разбудить хозяйку рисовой горы, но промазал. Удар последовал в его колено. Он рефлекторно разогнул ногу, сильно брякнул по столу и потерял равновесие. Пол. Рис. Боль.
Куча ног засеменили возле стола. Вот и вся семья в сборе: папа, дядя Фред, тетя Люси и тупоголовая Ари. Том тихо заполз под стол и замер, слушая болтовню новоприбывших.
- Алиса, чем гремишь? – хихикнул папа.
- О чем ты? – вернувшись с концерта, вопросила мама.
Мужчина посмотрел на стол, где мирно покоились рисовые поля.
- Ты их что, пересчитать решила? Вся армия в строю, а господин император?
Женщина немного смутилась, разглядывая своих рисовых воинов, потом посмотрела на мужа и мягко улыбнулась.
- Нет, мы просто сегодня едим со стола! Тарелки ты все равно не моешь, а кухнобот нам в этом месяце не по карману. Так что жрите-с, не стесняйтесь!
Зазвонил телефон, все ноги остановились, встали рядочком.
- Да, – ответила мама. - Конечно, конечно.
-Что конечно? – вставил папа. - Опять замуж зовут? Не вздумай отказываться!
Мама весело улыбнулась и щёлкнула по носу папе:
- Быстрее жуй рис, мы уже опаздываем!
- На твою свадьбу? – не унимался папа.
- Был какой-то розыгрыш среди билетов и теперь у нас делвип. Там будет Френки Хохо и MCВайтКро, ты представляешь!?
- Неееет!- протянул папа и скривил лицо, словно в комнате что-то протухло.
— Это те гейбойдэнсеры? Да?
- Они самые, – расплылась в улыбке мама.
-Дорогая, напомни, на каком этаже мы живем?
-На 106-ом, - на автомате ответила Алиса.
-Я сегодня через окно, так будет быстрее. Буду в этажах измерять время! Счастье не нужно оставлять на потом. Счастье не думать, – с трагичной ноткой проговорил папа.
- Брось ты! – парировала мама
- Свое тело через окно?
-Свое тело за руль. Или ты предпочитаешь в багажнике ехать? – холодно ответила мама.
-Дорогая, можно ещё риса? Желательно тонны две. Мне нужно стать толстым и некрасивым.
- Не считаешь ли, что ты слишком «сыкотлив» для бывшего вояки? Думаешь, белый кролик найдет твою норку, мистер Хэт?
- В таких опасных точках я не был и, надеюсь, не буду. Ад измеряется в силе противостояния: чем больше борешься, тем больнее. Но больше ад в отрицании своих эмоций.
- Дорогой, скажи честно: ты ебобо?
- А что не так?
- Быстрее ешь рис, я не хочу конкуренции!
Ложки застучали, ноги забегали. Щелк. Выключился свет.
***
Том сидел на диване и задумчиво пожевывал воздух. В голове все ещё мелькали туманные образы, фразы. Внезапно на экран монитора выпрыгнула молодая девица с бесконечным декольте и отрекламировала очередную вкусную гадость. Картинка сделала своё дело и Тома отпустило, он даже не стал ворчать по поводу бесполезной антирекламной проги, за которую он заплатил целых 100 единиц. Иногда даже реклама бывает полезной.
От всего накопленного стресса Том проголодался. Закинул ноги на стол, обнял клавиатуру и стал выискивать интересующую его вкусняшку. Как всегда покопался среди миллиона вкладок, заодно одним глазком посетил горячий контент, который как специально вылез на экран. Но чувство голода оказалось сильнее. Открыл знакомую страницу, забил номер и активировал динамик. Пошла мелодия, какие-то 8-ми битные припляски, но, как ни странно, Тому они нравились.
- Алло.
Легкий, воздушный женский голос повис в динамике. У Тома перед глазами сразу всплыл образ рыжей длинноволосой девчонки.
Внезапно связь оборвалась, монитор замерцал, из динамика раздался хриплый голос.
- Мистер Томас, вы дома?
Томас вздрогнул и прикрыл ладонью рот. На лбу выступили капельки пота. Том медленно выдохнул.
- А вы? – ответил вопросом Том.
- Я мистер Кэт, сер, ваш реципиент только что скончался.
- Мистер Томас, вы же дома?
Под сердце ударило волнение, причем так сильно, что Томас почти разучился говорить.
- …Ддддааа, – проглотил Том.
- Через семь минут прибудет транспорт, – связь оборвалась.
Том стёк с дивана на пол. Его трясло, словно он схватился за неизолированный провод. Выворачивало, крутило. Голова пульсировала, разрываясь от потока мыслей, и, казалось, что только один вздох отделял её от взрыва.
Холодный свет замерцал в комнате обрывками шестилетней давности…
***
Томас стоял в большом холе, перебирая пальцами по стойке ресепшена.
-Мистер Доджсон? – заплыла к стойке пышная белокурая медсестра.
- Нет, это не я! - краснея ответил Томас и резко отвернулся.
Позади Томаса появился высокий мужчина, посмотрел на Тома и остановился.
-Афродиты с картин и наяву одинаковые, но очень разные, - умозаключил мужчина.
- Мистер Доджсон? – снова вопросила белокурая.
- Он самый, – мужчина кивнул медсестре.
- Знаешь, потеря головы — это очень серьезная потеря! – произнёс Доджсон, немного заикаясь, постукивая Томаса по плечу. – То ли дело, почка! - весело улыбнулся мужчина, слегка покашливая.
— Вы, стало полагать, мистер Лидделл? - обратилась девушка к Тому.
— Это я, – Том опять смутился, но лицо не отвернул.
- Мистер Лидделл, заполните, пожалуйста, документы. Обязательно обратите внимание, что срок аренды минимум на 7 лет. Вас это устроит?
Том молча кивнул. А куда ему деваться - он на мели. Даже скорее в пустыне. Бьется серебристым карасиком поджаривая свои бока.
Потом, немного собравшись с мыслями, спросил:
- А почему так долго?
- У мистера Доджсона сложное психическое заболевание, требующее длительного лечения.
- А причем здесь моя почка?
- Препараты нового поколения, которые мы будем вводить мистеру Доджсону, до конца не изучены и дают очень большую нагрузку на почки, поэтому нужна третья.
- А моя к этому времени не крякнет?
- Ну что вы, всё безопасно. Наша больница несет полную ответственность за вашу почку, вот посмотрите пункт 3.4.
Том опустил глаза, вчитываясь в договор. Буквы и числа разбредались по листам, теряясь в мелком шрифте.
- Не проще вырастить новую? – спросил Том.
Доджсон сложил руки как священник и медленно, словно выдувая каждое слово, произнес:
- Нет, сын мой, будет глупо растрачивать целых восемь миллионов шестьсот восемьдесят три тысячи пятьсот восемьдесят три единицы. Не правда ли? Я всё взвесил, так будет правильнее. Пусть то, что работает, и будет работать. Новое не всегда хорошо вписывается в старые системы.
Том вновь взглянул в договор, остановился на каком-то пункте, вздохнул и дрожащей рукой подписал бумагу.
- Хорошо, мистер Лидделл, трансплантолог сейчас…
***
-Томас, дружок, - блеснул белозубой улыбкой мистер Кэт. – Вставайте… Вставайте, я вам сейчас помогу. Вы, кажется, потеряли сознание.
Тома штормило, и он вместе с доктором плюхнулся на диван.
- Том, не время сидеть, друг мой, нам нужно идти! Сейчас время идёт на отсчёт.
Томас медленно осмотрел комнату, коснулся взглядом компьютера, пробежался по клавиатуре и тяжело выдавил:
- Да, едем, док.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 671
Замечания : 0%
ТЕКСТ №1 (2)
***
Белые бесконечные коридоры, километры проводов, систем. Отсчитываю время мерцанием потолочных ламп. Как тошно. Я опять здесь. Здесь, чтоб вернуть своё. Но было ли по-настоящему это моим?
Движение. А сколько в этом движении пустой суеты. Киньте меня здесь, я готов остановиться.
Я повернул голову.
В этой гонке на опережение ты уже победитель.
- Я не хочу тебя догонять, Доджсон. Слышишь? Не хочу.
Доджсон ответил безжизненным кивком.
Две каталки въехали в операционную.
***
Тяжелый едучий химический запах саваном повис под потолком. В углу тихо жужжали компьютеры. Молоденькая медсестра сочувствующе улыбнулась и нагнулась надо мной.
- Мистер Лидделл, всё будет хорошо, – девушка пару секунд смотрела на меня, затем перевела взгляд на Доджсона.
Хорошо, что она знает о хорошем. Чувствую, словно от меня оттяпали солидный такой кусок тела. Как же она меня бесит.
- Хороший был человек, – с грустью произнесла медсестра и опустила глаза.
Я глубоко вдохнул и посмотрел на мужчину. Забавно, я и не знал, что он татухами балуется. Змея, пожирающая свой хвост, как иронично.
- А что с ним случилось?
- Мы сами не знаем, мистер Лидделл, но его мозг, кажется, перегрелся. Как сказал доктор, многоочаговые ожоги головного мозга.
Меня передернуло, по ушам ударил неприятный высокочастотный гул. Я даже сглотнул.
— Это как? Провода электрические грыз?
Девушка на мгновение остановилась и опустила взгляд на пол.
- Простите, кажется, я лишнего сказала.
- Простите, но мне нужно идти, доктор и его ассистент будут буквально через минуту. – Так она и ушла, не поднимая глаз.
В палате стало тихо.
***
О чем же ты таком думал, что твой мозг поджарился? А, Доджсон?
Размышлял над своей математической хернёй? Хоть ты и был шизиком, но каким-то своим, понятным.
Помнишь, как ты в первый день оплаты, заявил своё дуло в мою помойку, а я тебя выпнул?
Настырный ты дядька, каждый раз приходил. Что-то постоянно рассказывал. Зима, весна, лето. Мистер английский чай тут как тут. До тошноты пунктуален и предельно заварен как русский чифирь.
Если у кого и должна башка лопнуть, то это у меня от твоей заумной болтовни!
Лежишь? Как теперь-то?
Насмешка. Тупая, корявая насмешка, меня привезли, чтобы забрать своё прошлое. Ценой твоего забвения. Слышишь?
Чёрт, я даже стал такой же пафосной сучкой как ты!
Эти шесть с половиной лет для меня важны. Может, я и вел себя как отброс, но я любил тебя, Доджсон.
На кой ты, сука, сдох, а? Бросил свои тапки под землю.
Доджсон, пойми, я всего этого не хочу! Я готов тебе всё оставить, но не могу! Эти сраные бумажки похлеще наждака, не подотрешься ими, понимаешь!? Нужно лежать и терпеть.
***
Яркая вспышка, ещё одна, ещё. Слышу шаги, они приближаются. Движения, перестуки, хлопания. Да сколько их? Зачем столько?
Я поднял тяжелые веки.
- Мистер Лидделл? – безэмоционально спросил мужчина.
Говорить мне не хотелось, точнее уже не моглось, препарат подействовал, и я засыпал. Мне даже стало смешно, есть много препаратов, способов моментальной анестезии, а я уже десять минут ворочаюсь. Ну а что, это страховой случай.
В палату вбежал мистер Кэт.
Я улыбнулся мужчине, в глазах помутнело. Темнота…
***
Я открыл глаза, чувствуя неприятное жжение в правом боку. Вокруг клубилась пыль, вздымалась, била по лицу. Везде песок, много песка. В голове гудит. Я оперся о кусок разрушенной старой стены и всмотрелся в небо. Солнце в зените, нещадное и горячее.
- Как же жарко, – пробормотал я вслух и обтер пот об плечо. Вдали, прямо по курсу, что-то поблескивало. Что-то достаточно большое, но что это, разглядеть мешала пыль.
Ноги на удивление были легки, слово я сбросил десять лет моей пузатой жизни.
Поодаль раскинулись каменные рощи. Необхватные колоны, полуразрушенные арки, пузатые валуны.
Я уверенно шагал вперед, словно знал, куда иду. Но в какой-то момент я заплелся в ногах и со свистом вмазался в стену.
Было не больно, даже слегка весело. Рядом, в метрах пяти, величественно раскинулся камень, отдаленно напоминающий трон, как раз в аккурат в самой тени. Я, не мудрствуя лукаво, решил опробовать памятник мировой культуры в деле. Удобно!
На одной из стен, в метрах десяти висела картина. Синяя, ослепительно прекрасная бабочка. Я не любитель подобной фигни, но тут искусство взяло надо мной верх. Меня усадили за трон и включили бабочку.
- Восхитительно! Тут и буду сидеть. Сам себе Цезарь или как его, император, самый крутой главнюк Галактики. Только, конечно, жаль, что бабочка в клетке. Вот тебе казематова воля.
За колонной что-то мелькнуло.
- Может показалось? - протер тыльной стороной ладони глаза.
У колонны, в трех шагах от меня, стоял парень. На вид ему было от пятнадцати до тридцати, взъерошенные длинные белые волосы, правильные, слегка детские черты лица. Но торс был могучим, казалось, голову специально приделали к телу. Химией что ли малыш балуется?
- Подвинься! – напористо, но с какой-то искренней добротой произнёс белоголовый.
- Плюхайся, только крылом не зашиби! - Пытался сострить по поводу широченной спины белоголового.
Трон был велик, так что двум королям было комфортно, и место мы делить не стали.
Так мы и сидели - лупились на бабочку и молчали.
Внутри меня всё начало зудеть, захотелось, что-то спросить. Хотя обычно первым разговор не начинаю.
- Откуда ты? – не выдержал я.
Повисла неловкая пауза.
Белоголовый с интересом посмотрел на меня.
- Я из мест не столь отдалённых
- В смысле, сидел что ль?
Белоголовый залился хохотом, словно это была лучшая шутка в его жизни. Даже меня зацепило.
Мистер спина немного успокоился и словно для приличия спросил:
- А ты?
Слова повисли в воздухе. Отразились от колонн, от потрескавшегося свода и вернулись долгим эхом. А кто, собственно, я?
Я смотрел на песок, пытаясь хоть что-то вспомнить. Но тщетно. Словно рассеянный прохожий, который шарит по карманам в надежде найти припрятанные монеты.
«Томас…» - всплыло у меня в голове.
- Томас! – протянул руку парню.
-Рафа, – словно пропел белоголовый.
- Что мы здесь делаем, Рафа? – споткнулся я об ударение в имени.
- Мы в гостях, – белоголовый улыбнулся, встал и пошёл.
Странный он, подумал я. Да и имя какое-то. Я проводил взглядом Рафа, посмотрел на трон, на бабочку и тронул дальше.
***
Вдали виднелось огромное строение со сферообразной крышей, походившее на храм или что-то подобное.
Огромная арка раскинулась метров на сорок в высоту, в длину - около двухсот, не меньше.
Я почувствовал себя букашкой, которая бездумно лезет в чужой дом. Огромные колонны раскинулись гигантскими баобами по сторонам.
От увиденного захватывало дух, словно я гулял в старой сказке про великанов.
- Привет! – выкрикнул я, входя в помещение.
Прислушался, едва уловив тихий детский плач.
Я в порыве подался вперед и в секунду оторопел. В полшаге зияла бездна, поблескивая разбитым сапфировым стеклом.
А прямо, в середине зала, висел крест, который цеплялся железными корнями за стены большого, но ныне разрушенного здания.
Девочка висела вниз головой на том самом кресте, ноги были перетянуты змеиной кожей. Смотрела вниз, мерно покачиваясь, отражаясь в огромном зеркале.
Вокруг малышки тихо кружил песок, смешиваясь с сапфировой пылью. Девочка улыбалась, но её улыбка, словно хирургический нож, пронизывала каждую мою клеточку, каждый нерв. Улыбка, в которой распяли весь мир, все вселенные, планеты, человечество, меня. А главное - распяли Бога.
Я никогда не был каноническим верующим, это не моё. Слишком много дерьма я пережил. Да и зачем мне это? Слишком грязен для этого. Но отрицать Его не могу, да и не буду.
Девочка вскрикнула. Я тоже. Чувство беспомощности капельками ртути разливалось по телу. Я стоял на краю обрыва, распятый животным страхом. Прибитый к земле, к куску песчаного айсберга.
Крик раздался вновь. Стены пошатнулись. Ветер хлыстнул по лицу и сбил меня с ног.
Девочку раскачивало, раскручивало в разные стороны. Вот-вот упадет.
Упадёт. Она упадёт. Стало невыносимо больно. Моё бессилие пульсировало ядом, расширялось, давило.
Я хотел смириться, ждал, когда возникнет то холодное, всепожирающее безразличие, которое приходило ко мне в детстве. Но кровь почему-то кипела, сопротивляясь яду.
- Я не хочу этого! – кричал голос внутри меня. Голос нарастал. Тело дрожало. Кипело.
В один момент поднялся с колен. Сжал зубы и со всей силой крикнул в бездну:
- Не хочу!
Рывок! Навстречу сапфировой бездне. Рывок ценою в забвение, взамен на детскую душу. Мир замер, скованный силой моего намерения. Я смогу!
Удар. В секунду сознание вернулось. Нос смялся о песок, резко пробил кашель. В момент протёр слезящиеся глаза рукой и понял, что болтаюсь вверх ногами.
- Твоё самоотречение воистину прекрасно! – засиял Рафа. - Но не торопи свой смертный час. - Рафа улыбнулся и вытянул меня на поверхность.
- Сейчас мы только можем ждать, – мягко сказал Рафа и присел на камень. - Бабочка должна победить.
Крик. Чудовищный звериный крик всех убиенных животных. Крик, разрывающий пустоту. Стены здания согнулись, плача серым потрескавшимся камнем.
Песок ожил, начал движение. Сапфир заблестел, познавая полет. Буря разрасталась, раскинув песчаную юбку, бросилась в пляс.
Крик нарастал, выворачивая камень.
- Прячься, дурень! – скомандовал белоголовый.
Меня отбросило к массивной колонне. Прокатило по мозаичному полу и вжало в камень.
Стены рухнули. Обрушился купол.
***
Прошло минут пять. Я встал, медленно перебирая ногами.
Девочка сидела на кресте, покачивая ножками. Её белое платьице, словно облачко, мягко покачивалось на ветерке. Девочка смотрела на меня, а я на неё. Малышка заплакала. Слезы разбивались о зеркальную гладь, обрастая сапфировой пылью.
И в один момент зеркало треснуло. Рассыпалось серебристым стеклом и пропало.
- Где мой кролик? — с улыбкой спросила девочка.
- А? – растерялся я.
- А давай поищем его!
Девочка рассмеялась.
- Смешной ты, Томик! – малышка улыбнулась и посмотрела мне в глаза.
- Ты мой кролик! И всегда будешь им, — прошептала девочка.
- Скажи, мой дорогой, что Алиса прощает Спиро. Только не забудь, пожалуйста, не забудь.
Ярко засветило солнце. Бездна засияла приятным синим светом. Одна вспышка. Маленькая прекрасная синяя бабочка висела над крестом, помахивая крылышками.
Подлетела ко мне и села на нос. Махнула крылышками и взмыла высоко в небо.
- А из тебя получится неплохой дример, – постучал меня по плечу Рафа.
- Кто? – сдерживая слезы, спросил я.
- Ты плачешь? – веселился Рафа.
Я промолчал.
- Всё нормально, Том, поплачь.
- Откуда ты, - засопливил я, – знаешь моё имя?
- Телепат! – молниеносно ответил Рафа.
- Или может мамка твоя сказала. А, мистер кролик?
***
- Мистер Лидделл, как вы? – тихо спросила медсестра.
Я открыл глаза, будто поскрипывая старыми ставнями.
А что ей говорить, если меня только что пропустили через мясорубку, а потом отлично прожарили прямо до самых угольков. Конечно, нормально.
- Нормально, – выдавил я.
- Мистер Лидделл, я, конечно, понимаю, но к вам, кажется, посетитель.
Я шмыгнул носом в надежде что это как-то поможет делу и отсрочит визит, но видно что-то не срослось.
В помещение зашёл палад, высокий, метра под два ростом, здоровенный детина.
- Здравствуйте, мистер Лидделл, – холодно произнес палад.
- Мы знакомы с мистером Доджсоном?
- Да, – с тяжестью ответил я.
- Вы что-то знаете о его преступных злодеяниях, мистер Лидделл?
- Злодеяниях? – я слегка приподнялся, активировав электропривод кровати.
- Да, мистер Лидделл, вы не ослышались.
- Единственное его «злодеяние», о котором я знаю – математика!
Палад посмотрел мне в глаза. Смотрел долго, даже не моргая. Опустился на стул. Ещё раз посмотрел на меня и резко встал.
- Позвоните мне если, что-то вспомните, – сухо бросил палад и ушёл.
На стуле лежала пластиковая визитка.
***
Ночной город как всегда прекрасен. Ночь оживет, оближет лицо города вязким сумраком, застынет. Затем прошепчет что-то сокровенное ветерком на ушко и медленно приоткроет око луны. Город задвижется линиями неона, запульсирует светодиодами, а где-то медленно разожжётся вольфрамом. Улыбнется, разрастаясь ядовитыми щупальцами и начинает ждать. Ждёт движения. Ночь – это тайна, там, где ты один на один со своими желаниями. И нет места, уголка, куда она не закрадется.
Кровать удобная, все электрические прибамбасы работают на ура. Лежу, пялюсь в окно. Сон не идёт. Короткий разговор с паладом окончательно выбил меня из колеи. Доджсон. Ещё этот непонятный сон. Операция. Я выжат, но спать не могу или не должен. Как знать.
Мысли все идут, переполняют, хочется блевануть. Отправить этот день на дно унитаза. Хочется закурить, удариться башкой об пол и наконец понюхать новый день.
- Что же ты сделал, Доджсон? А, старина? – прошептал я ночному небу.
Не люблю этих законников. Бездушные они твари. Конечно, своей тыковкой понимаю, что без них нельзя. Абсолютной свободы нет и, собственно, не нужно. Не каждый справиться с дерьмом, которое в башке творится. Но и они не боги.
Сам не раз был в миллиметре от падения, но даже меня проносило. Но а что Доджсон, со своей огромной головой? Что он мог такого сделать, а главное, так промахнуться?
Почему у него поджарился мозг? Палады? Не, они тогда не приперли ко мне почирикать.
В голове появился образ палада-громилы.
А этот вообще до усрачки страшен. Я ни разу не видел столько безразличия в глазах. Вроде живой, но как мертвый. Эмоций ноль. Да хоть и общался с разным сбродом, но чтоб такого - в первый раз.
Я даже визитку брать боюсь, пускай на стуле и пылится. Нечего нервишки трепать.
А взять того молодого. Хоть он и держался по протоколу, но от него веяло сочувствием, хоть и напичкан всякими железяками.
А этот вроде весь «мясной», натуральный, хотя по виду он фарму глотает, что любая эскортница позавидует, но это все же издержки содержания. Но почему железный живей? Нет у нас такого уровня, чтобы органическое рыло в машину запихнуть. Силиконовые, да, есть. Но их видно. Да и специально же на них отметку делают, чтобы сердобольные бабули не тратили свои единицы на «исхудавшего» робота. Хотя бабушкам пофиг, они с железками, как с родными иной раз трещат. И ничего, живут и здравствуют. Старики, конечно, изменились, но что у них не отнять эту непосредственность. Они ведь с того мира, где наличие качественного Интернета ещё не определяло стоимость жилища.
В любом случае, все палады по закону должны быть людьми. Закон о защите человечества никто не отменял.
В палату вошла медсестра.
Мне, конечно, хотелось поговорить, но рассуждать на тему странных снов и поджаренного Доджсона не особо хотелось.
Девушка двинулась ко мне в тот самый момент, когда я закрыл глаза.
Ну а чо, сплю я, хорошо сплю, подергиваю копытом и мне пофиг.
Девушка присела рядом, я даже невольно подумал, что мне фортануло. Ну, симпатичная медсестра и я, одни в этой прекрасной палате. Прекрасная ночь и бла-бла. Но только мне недавно прихерачили почку, и в эти чудо игры мне играть нельзя, а то проиграю. Почку проиграю. Хотя пофиг на неё. Но все же отдать концы выплевывая почку, такой себе последний кадр. Вот чипсов бы пожевал.
Я чувствовал, что медсестра смотрит на меня. Какого, собственно, хрена она это делает? Думаю, что явно не мой пивной «кубик» заинтересовал.
- Спите? - тихо произнесла девушка.
Вопрос был явно не ко мне, она, просто озвучивала свои мысли.
- Наверно, вам сейчас не просто, мистер Лидделл.
Вот это умозаключение, наверно, неделю думала. Ну ладно – ладно, перегибаю. Симпатичная девочка решила меня проведать, хотя, скорее всего, по инструкции, но все равно это до усрачки мило. Да и я, эстет херов, ожидал услышать оду о моём тяжелом детстве.
- Рафа был удивлен…
Это что ещё за фрукт, хирург что ль. Удивлен, что у меня стало две почки? Да, такой я великий фокусник. Фокусы с исчезанием и появлением это мое. Особенно когда чуть срок не впаяли. Веселое время. Жаль, что мне ума не хватило взять другую фамилию, а не матери. Странно почему меня нашли? Потому что в этом городе Лидделлов два с половиной человека и все из моей семьи, а тут третий нарисовался. На второй день ко мне в берлогу завернули легавые. Тогда паладов - как сейчас хорошего пива - не было. А если и были, то где-то в самой секретной жопе. Мне реально повезло, за подделку документов мне грозила кругленькая цифра. Но лейтенант Шорсе прикрыл мой тыл. Когда он прочитал моё досье, он плакал. Нет, я, конечно, видел в фильмах, как копы плачут, но это в фильмах. Обычно они такие серьезные мужики, грязные, что местный сброд им в подметки не годится, а тут… Мне даже неудобно стало. Я даже о этой легавой шушаре стал думать иначе. Короче, дело замяли, но мне было велено сидеть дома три года. Вот я и сидел, сначала всё, конечно, зудело. Пошастать по ночным улицам, закинутся пивком – милое дело. А друзей у меня особо не было. Так что перетерпел. А потом вошёл во вкус. Три года пролетели незаметно. А я ничего толком не умел. Бабки все кончились, как мой домашний арест. Я искал что-то в Интернете, но это всё были копейки. А где играли в настоящие деньги, туда мне не светило. Как ни крути, все эти стычки с копами всё равно вышли мне боком. Хотя у меня была «мягкая» статья, но всё же статья. Эх…
«Рафа, Рафа. Походу араб. Чем я так его удивил? Ну и ладно».
- Вы удивительный, Том, спасибо.
«Погоди, чем я так все удивил? Может мою почку кому-то передарили, а я не в курсе».
Я открыл глаза.
- За что спасибо? – спросил я невинно, немного позевывая.
Медсестра дернулась:
-Вы проснулись, мистер Лидделл?
- Можно просто - Том. От этого мистера у меня изжога.
- Хорошо, – девушка посмотрела на меня. - Хорошо, Том, – и улыбнулась.
- А вас как по имени?
- Анна.
- А чем я так удивил доктора Рафа? – также невинно спросил я
-Доктора Рафа? – захлопала глазами Анна.
- Ну, может, Руфа или Рава, чем его я удивил?
- Мистер…Том, мне кажется, вам показалась, – я почувствовал, что девушка покраснела.
-Аннааа, – протянул я её имя, - кто такой этот Рафа?
- Я не знаю, что сказать, – опустила голову Анна.
- Аннушка, ко мне присел на хвост палад, причём как-то совсем странно. Вы с ним в сговоре?
- Вы что Том! Нет, конечно, нет. Почему вы так обо мне думаете?
- А как я должен думать?
-Кстати, а мне почку прикрутили на место?
- Да, почка на месте.
- Славно, конечно. Жаль Доджсону этот подарок не остался… как-то не сложилось. А где Доджсон, его давно увезли? Я хотел с ним простится. После операции его сразу увезли.
- Его кремировали, Том, – голос девушки задрожал.
-Печально.
Я на секунду закрыл глаза. Доджсон, зараза. Смылся, как вольный ветер, и даже рукой не махнул. Мистер английский чай даже ушёл по-английски.
- Анна, что вас связывало с Доджсоном?
- Что вы хотите, Том?
- Сигаретку! - улыбнулся я. - Большую такую, чтоб неделю можно было курить! День у меня сегодня какой-то длинный. Перекурить его надо.
- Анна, знаете, я любил Доджсона! – на меня накатило, всплыли старые образы. Теплые, но такие уже далекие воспоминания. Воспоминания длинною в одну смерть.
- Он был странным… - из меня лилось. - Но, когда Доджсон приходил, мир казался светлее. Даже я казался себе лучше. И что он такого натворил? Избил какого-то интегралом? Пританцовывая, запулил в кого-то книгой Раманунджана? Что он наделал такого, что мозг его поджарился? – не унимался я.
- Он слишком много знал! – махнул рукой и присел.
- Его определенно убили! – сильная боль в боку сковало тело, и я прилег.
- Нет, Том, его не убили, – Анна посмотрела на меня. - Он просто боролся за свободу! Свободу души, Том.
Я посмотрел на Анну и затих. Ярая революционерка, которая бьется вопреки всему. Не ожидал.
- Том, Рафа — это дример.
- Кто?
- Дример. Тот кто, спасает душу.
- Ангел? Или как его Экзорцист?
Кажется я уже того. Но а как? Обдолбали меня чем-то? Я словно попал в книгу, где тридцатилетний пападанец склеил ласты, но переродился в магической жопе для того, чтобы надрать задницу королю нечисти. Вот веселая заваруха.
- Я-то думал, он из клуба черепашек-ниндзя из той бессмертной четверки. А он, нахрен, дример!
- Может пиццы купишь, а? А то я жрать так хочу, аж губу четвертый раз пережевываю! Ты не знаешь, человеческие почки вкусные? – сглотнул я.
Девушка в момент прикрыла рот и присела на стул, она вертелась из стороны в сторону, а потом звонко рассмеялась.
- На, поешь - бросила она в меня шоколадным батончиком.
- Вот это подгон! Где же ты, красавица, это сокровище прятала? Хотя неважно. Важно поесть.
- Вкуснятина! - в секунду я умял батончик.
- С каких ты земель, волшебница? – эпично проговорил я. - А как доктор Рафа может быть дримером и доктором?
Анна затихла. Тишина наполнила комнату.
- Том, ты помнишь бабочку?
- Бабочку, какую бабочку?
- Из сна, Том.
Я глюкнул, как старый «спектрум». Операция невозможна. Ошибка.
Да ну нафиг. Образы проплыли. Бабочка в клетке.
- Бабочка в клетке? – произнес я как умственно отсталый.
- Совершенно верно, Том.
Анна подалась со стулом поближе ко мне. Я сложил руки.
Я крутил в голове образы, пытался вспомнить. Белая башка, белая башка. Белоголовый? Белоголовый - это Рафа? Нет, нет. Быть не может. Мне надо покурить. А лучше выпить.
- Анна, откуда ты знаешь, что мне снилось?
- А тебе это не снилось, Том. Это была реальность.
-В смысле реальность? Там было здание на пол Манхеттена, колонны величиной с жопу старой Кардашьян. Я там лилипутиком весело гонял, а потом выясняется, что это реальность?
— Это территория души.
- Ты говоришь также противно, как Доджсен, вы стопудово родственники!
- Хотелось бы, но нет, я его жена!
- Да ну нафиг! Ты жена?
- Слушай, сделай одолжение, принеси бейсбольную биту и хорошенько вмажь. Мне нужно срочно увидеть Доджсона!
- Успокойся, Том. Про жену я пошутила.
- Только про жену?
- Да, только про жену! У меня складывается ощущение что легавый здесь это ты, Том.
- Хорошо, если, гипотетически всё это было, то с какого перепугу я оказался на этой территории?
- Всё просто, Том. Почка.
- Что почка?
- Чтобы произошёл синтез, и дример смог войти на территорию души, мы используем вещество, которое именуем «зеркальная пыль» или «зеркало». Сегодня утром профессор принял «зеркало», вышел на территорию и, спустя десять минут, погиб. Мы все сработали оперативно, через час тебе уже вживили твой рабочий орган, за это время почка не успела переработать вещество, так как период разложения препарата около пяти часов. Важная особенность - время на территории души идёт иначе. Рафа сказал, что они 40 дней старались спасти искалеченную душу. Я понимаю, это звучит как фантастика, но это факт.
- А отчего же мозг профессора закипел? – я опустил сложенные руки.
- Ему просто не повезло. Когда мы находимся на территории души, то таковой физической оболочки не существует, но нашему мозгу важно, чтоб всё было на своих местах, и он как бы дорисовывает недостающие части. Профессор находился слишком близко с израненной душой и не успел спрятаться от волны. Волны, исходящие от души, её энергия очень тонка. И тут своя иерархия. Душа, дух, тело. И чтоб преобразовать такое количество энергии в духовную, а затем перевести в материю, нужно быть, поменьше мере, святым. Энергия, которая была направлена на профессора не успела перераспределиться, не буду вдаваться в законы сохранения энергии, но эта энергия должна была куда-то деться, вот и мозг профессора оказался этим самым местом. Если формально, то его убила другая душа.
Я лежал словно во сне. Меня знобило. Нарастали рвотные позывы.
- Анна, да кто же вы? И чем вы паладам- то не угодили? Что вы за организация такая?
- Про паладов сама не знаю, – медсестра откинулась назад, слегка покачнулась на стуле и продолжила:
- Дримеры – это организация, которая борется за свободу душ. В век высоких технологий и со времён внедрения этого самого анализатора ученные научились подавлять импульсы души. Они, как бы запирают её клетку. И чем дольше душа находится в неволе, тем сильнее возвратный импульс. Ведь душа страдает. А душа живет эмоциями. Представь, какой бах может быть на первичных уровнях? На божественных.
- Я понимаю, что это сложно для тебя, это нормально, просто поверь мне. – Анна улыбнулась очень грустной улыбкой.
- А зачем правительству всё это?
- Роботами проще управлять. Убить, значит, убить. Хоть в понятие духа входит логика, но логика безэмоциональна. Закон безэмоционален. Солдат без эмоций – идеальный солдат.
- Этот проект в основном направлен на армию паладов. На те структуры, которые ответственны за безопасность. Безопасность города, страны, мира. А теперь представь, как это всё может бахнуть. Не в плане войны. А плане вселенной, минимум нашей планеты. Нас хлопнет так, что ядерное оружие покажется детской игрушкой. Подумай об этом, Том. Я приду завтра. – Анна встала со стула, пошла в сторону выхода, остановилась, посмотрела на пол, на меня, махнула рукой и вышла.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 671
Замечания : 0%
ТЕКСТ №1 (3)
***
Я полосил гусеницей по кровати, пытаясь удобно замуровать свой надоевший день. Пора спать. Башка практически не работала, но глаза не хотели закрываться. Может снотворного спросить?
Я закрыл глаза. Темнота рассасывалась, и вновь возник образ палада. Того самого, что пришёл меня «навестить». В голове всё перемешалось, и хотелось какой-то конкретики. Разложить всё по полочкам, по местам. Анна, конечно, старалась всё упростить, но открыла слишком много, чтобы уложить в моём котелке. Хотелось чего-то простого, чего-то понятного.
Часы показали двенадцать, начался новый день. Электронные часы помигивали, слегка наполняя комнату бледным зеленным светом.
Может кому-то позвонить? Мысль стучала по темечку, отдавая тупой болью.
Мне хотелось позвонить Анне, всё с ней заново обсудить. Оставаться один на один со своим безумием я был не готов. А кому ещё? Доджсона-то нет. Хотя честно признаться, я так ему и ни разу не звонил. Мистеру Кэту? А он причём? Пусть спит. Так кому?
В какой-то момент я вспомнил про визитку палада и меня передернуло. Ну нет, это слишком круто для меня. Одно дело с железным говорить, другое с этим. Ну его. Хоть визитку глянуть. Это вроде не так страшно. Я нажал на кнопку, и моя кровать подъехала к стулу. Ха, прикольная штукенция, лежишь такой, грызешь любимые крабики, а тут – бац! - за пивком к холодильнику подъехал. Это определенно круче гурдж-дрона, у того управление похлеще космического корабля да и лицензия нужна. А тут всё тебе с датчиками, аккуратными кнопочками. А интересно, если на этой кровати до магазина? Не, конечно, у дрона доставка круче.
Я подъехал к стулу и протянул руку к визитке. Визитка заиграла приятным синим светом. От неожиданного спецэффекта я дернул рукой и уронил визитку на пол.
Ну хрен с ней, пусть лежит.
Вот тебе и палады, прям суперзвезды. Первый раз такую фигню вижу. Хотя целыми днями дома, последнюю визитку, которую держал, была визитка офицера Шорсе.
Внезапно активировался динамик.
- Офицер Фемидас.
«Кто? Может номером ошиблись? Или государством».
— Это офицер Фемидос. Лицензированный палад. Номер 1 Ин. 2:18
Я попал. Ух, как попал. Может буду молчать. Вдруг он случайно.
— Это офицер Фемидос. Лицензированный палад. Номер 1 Ин. 2:18, вы только, что взяли мою визитку мистер Лидделл. Ваш пульс слишком высокий для сна. Говорите.
- Простите, офицер Фемидос, – выдернул из своей глотки слова.
- Офицер Фемидос, тут такое дело, я просто хотел посмотреть вашу визитку и не хотел вас беспокоить, сэр.
- Если вы взяли визитку, то значит вы вспомнили обо мне, если вспомнили, значит, у вас есть ко мне вопрос, либо вы что-то вспомнили о незаконнике Доджсоне, мистер Лидделл.
- Так вопрос или ответ, мистер Лидделл?
Я вздохнул, но делать было нечего. Придётся играть по его правилам.
- Вопрос, офицер Фемидос, – нехотя ответил я.
- Офицер Фемидос, а что такого совершил мистер Доджсон, что стал вне закона?
— Это строго конфиденциальная информация.
- Офицер Фемидос, я человек забывчивый и, может, краткий рассказ без какой-то важной информации поможет восстановить в моей памяти события, которые я, возможно, упустил. Тем самым я, возможно, смогу помочь и дополнить значащую для вас информацию.
- Подождите, мистер Лидделл. Запрос на разрешение отправлен. Я не отключаюсь, мистер Лидделл.
В динамике раздался взрыв, какие-то крики и вопли. Через секунду звук пропал, но динамик также был включен.
Они даже на задании спокойно общаются? Эти законники - определенно страшные ребята.
А, может, палада подбили? Вот и динамик слегка кряхтит. Я прикрыл глаза и представил, как куски палада валяются на асфальте - так себе картина. Он, конечно, страшный, но всё же живой. Или вроде живой.
- Мистер Лидделл, разрешение получено.
- Незаконник Доджсон, он же святой Додж. Являлся главой преступной организации Дримеры. Его деятельность – мозговой хакинг. Первая его деятельность замечена пять лет назад. Основной его задачей являлось переформатирование сознания.
Таким образом двадцать четыре тысячи боевых единиц в виде боевого состава вооружённых сил, а также двух паладов были выведены из строя. Рост 183. Вес 78. Уроженец Великобритании. Математик. Философ. Фотограф.
- Что-то вспомнили, Мистер Лидделл?
- Пока ничего, офицер Фемидос, простите.
Раздался новые взрыв, в динамике зашумело.
- Спиро, отход в отходную точку, – скомандовал другой, совсем не знакомый голос.
Связь пропала.
Вот теперь мне вечерние развлечение.
Спиро, заначит. Спиро Фемидос. Прям как какой-то босс в преступном синдикате.
Динамик снова закряхтел.
- Мистер Лидделл, вы что-то вспомнили.
- Да, офицер.
Яркий образ девочки всплыл в моей памяти, и я бессознательно повторил:
- Алиса прощает Спиро.
Опять связь пропала, ну что же за день такой.
Динамик всё гудел.
- Офицер? Вы тут?
Динамик отключился.
Сам завтра перезвонит. А мне спать пора, только бы мне снотворного на всякий случай. А то анестезия, кажется, того. Кончилась.
***
Женщина стояла в облегающем черном платье, с маленьким миниатюрным зонтом. Рядом играли огни, музыка рассыпалась разноцветием техноскрики.
Она только приехала, с интересом изучая новоприбывших. Голоса, жужжание двигателей, всё повисло в воздухе. Женщина в черном улыбалась, светилась. Из машины, стоявшей рядом с ней, вышло ещё четверо. Все в элегантном, все по моде.
Девушка осмотрелась, но уже без изысканной пластики. Резко, даже немного хищно.
- Где Томик? – выкрикнула онп в сторону квартета. Один мужчина вышел из группы и подошёл в ближе, а затем громко сказал:
- Ты в багажнике смотрела?
- Ага, очень, смешно, сейчас заржу и тут же тебе отдамся, остряк.
— Вот же черт. Мы забыли ребенка! Понимаешь, твою мать! А он в багажнике захотел его поискать.
- Я сама сяду за руль, ты хуже черепахи водишь.
- Черепаха - прекрасное создание, живет долго, познает мир в долгих странствиях от коридора на кухню, – спокойно ответил мужчина.
Мне кажется, скоро черепаховый суп замутим, если ты не усадишь свой зад в это корыто! – женщина хмуро посмотрела на мужа и запрыгнула в машину.
- Двинули!
Дождь усиливался. На дороге было безлюдно. Женщина вогнала педаль в пол, маневрируя среди знакомых улиц.
- Ну вот, как мы его забыли! – не унималась она.
- Мы просрали Френки Хохо, вот что!
- Так у нас ещё есть время до концерта, мы же приехали за два часа, – спокойно произнёс мужчина.
- Здесь притормози, красный же!
- Хрен с этим красным, и так времени в обрез! – отрезала девушка.
- Ну, сама смотри, ты за рулем. Только нас не разбей, хорошо? – ласково произнёс мужчина.
- И давно ты таким смирным стал?
- С того момента, когда передумал выходить через окно.
- Так это ты его специально забыл? – осклабилась девушка.
- Нет, с чего ты вдруг, это случайность и только, – мужчина зацепился на ручку на крыше.
Машину занесло в пару сантиметрах от фонарного столба. Девушка резко крутнула руль, потом ещё раз. Автомобиль выпрямил движение.
- Остановите машину! – послышался вдали металлический голос.
— Вот же черт! -выкрикнула девушка и ударила по тормозам.
- Из машины вышел огромный мужчина и медленно шагал в сторону покоцанного универсала.
- Выйдите из машины! – скомандовал громила.
Девушка вышла. Все остальные пока сидели.
- Вы нарушили закон Миссис Лидд…Хэт, вам полагается пройти в участок.
- Нам нужно ехать, офицер.
- Мисс, вы нарушили закон, и поедете со мной, – закон тут я.
- Может, как-то договоримся? – девушка улыбнулась.
- Вы хотите мне дать взятку, мисс Хэт? – безэмоционально спросил мужчина.
- Нет, совсем, нет. Я хотела с вами договориться. Ведь бывают же разные ситуации.
- Запрос отправлен.
- В смысле запрос отправлен, куда отправлен?
- Запрос отправлен в департамент МДА.
- А зачем так сложно, может мы сможем решить вопрос на месте? – девушка скрестила руки на груди, покачивая головой.
- Нет, миссис Хэт.
- Ну, а если мы сейчас уедем на минут десять, а потом вернемся? – спросила девушка, смотря в глаза громиле.
- Тогда я буду вынужден открыть огонь.
- Огонь? Вы смеетесь? – девушка даже присела от удивления.
- Что здесь смешного, миссис Хэт?
Из универсала вышел взъерошенный мужчина и протянул руку офицеру.
- Дружище, прости нас. Но нам очень нужно ехать! — спокойно произнес мужчина.
- Пойми, как офицер офицера.
- Офицер, Хэт, вы бывший военный и не имеете никаких полномочий. - Не мешаете задержанию!
- Офицер Фемидос. Лицензированный палад. Номер 1 Ин. 2:18, разрешаю задержание! – раздался голос из динамика.
- Палад? Что-то новенькое! – воскликнул мужчина. - Но морские котики круче!
- Пожалуйста, отпусти нас, офицер. Мы обещаем вернуться через час.
- Запрос отклонен.
- Давай так, мы сейчас поедем, а ты пока займешься своими делами, а мы вернемся с большими вкусным сэндвичами и упаковкой колы. Ну как тебе расклад? И штраф мы, разумеется, оплатим. Нам сейчас очень надо!
- Нет, мистер Хэт.
- А давай, я останусь здесь, а моя жена уедет на часик? По рукам?
- Мистер Хэт, поднимите, пожалуйста, руки.
- Зачем? Я делал сегодня зарядку. Вижу вы тоже, и не только зарядку!
- Да чтоб его! – взорвалась девушка.
- Девушка подошла в упор к паладу и, глядя в глаза, сказала:
- Я Алиса Хэт. И ты сейчас же пустишь меня к моему кролику, слышишь? Сейчас же! – обрушалась на палада девушка.
Палад задрожал. И просто стоял. Стоял словно парализованный.
- Круто ты его, морские котики курят в сторонке, – не хотел бы я попасть под твою горячую руку, миссис Хэт.
Двери универсала закрылись, машина со свистом рванула вперед.
Палад очнулся. Сделал два шага в перед. Активировать режим ликвидация.
В один момент ракета взмыла вверх. Раздался оглушительный взрыв.
***
Палад стоял молча, вжимая ботинком голову молодой девушки. Девушка кричала. Череп её хрустел, разламываясь под тяжестью офицера.
Рядом гремели выстрели, разрушалась техника.
Ночь медленного покачивалась в огненном фейерверке. Тихо переглядывались неоновые вывески.
Офицер всё стоял, также молча, также одиноко.
Новый взрыв, новые крики. Громила опустил голову, аккуратно встал с лица все ещё живой незаконницы. Бережно поднял её на руки и посмотрел ей в глаза.
- Прости меня, Алиса.
Опустил на землю. Девушка присела, приподнялась. И, слегка прихрамывая, медленно пошла в сторону разрушенных зданий.
Палад развернулся. Бросил оружие. И пошёл в другую сторону.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 671
Замечания : 0%
ТЕКСТ №2
КТО КОМУ СНИТСЯ
Как-то торопился на работу и вдруг замер посреди дороги. Нет, не дороги конечно, а остановился на тротуаре, замер, голову вверх поднял, посмотрел ввысь, мимо стен колодца зданий, туда где небо. Где небо…
Зачем? Куда спешу? Спешу, чтобы стоять на месте. Где-то слышал о таком. В плечо толкнули, едва не растянулся на мокром, весеннем асфальте, шагнул, и мысль ускользнула…
Поспешил вперед, к нахохлившейся толпе под козырьком остановки. Вклинился, протиснулся через них вперед, протолкался поближе к дороге, и тоже замер, и тоже привычно нахохлился, будто голову в куртку втянул по брови. Стою. Машины мимо, сырость, слякоть, морось грязная. И все кругом грязное, монохромное. Серые дома, черная дорога, белый с черным снег, и черное воронье поверх на ветвях голых деревьев. И мы черные снизу, на остановке, и они – черные сверху, и все головы в плечи прячем.
- Бежать, чтобы стоять… - тихо, мимо разума, а сразу в шепот, промелькнул атавизм мысли.
- Алиса в зазеркалье, - сказал кто-то рядом, повернул голову на голос, но там лишь серый барельеф лиц, кепок, курток.
- Алиса, - уже не слышно, одними губами чуть двинул.
***
Малышка всегда была натурой, что называется, с воображением. Еще с горшка самого, когда прочие девчонки в садике выпендривались новыми финтифлюхами, а-ля бантиками, платьицами, куклами, Барбями, она этак небрежно бросала:
- Мне король пони обещал. Наверное, дня через два подарит.
И все тут же, что врет, завирается, а Лиске то и по боку.
- Не хотите, не верьте, - и дальше давай то ли строить чего с кубиков, то ли рисовать фломастерами – у них краски яркие, сочные, таких в жизни не бывает, разве что на только что крашенном заборе. До первого дождя.
И верили потом. Про короля расспрашивали, а король то у нее… да и пони тот – где их искать. И не врала же совсем, а придумывала так, что в заправду для нее это было. А пока до дому с мамой дойдет, так и забудет, что там прямделешным было – уже другие заботы.
Мамка одна, сестры, брат по лавкам, папки нет, усвистал от мамкиных заскоков в туманные дали, вещи заношенные, фломастеры высохшие, игрушки переломанные от старших доставшиеся, а еще и окна на зиму не заклеенные, поэтому сквозняки, поэтому холодно, поэтому носом шмыгает, в одеяло кутается.
Она любила рисовать. Разное рисовала, часто непонятное. Стены замковые, торты праздничные посреди зимнего леса – новый год сильно любила, хоть и не праздновали они его дома, просто вся это мишура новогодняя, огоньки – красиво же. Принцев хотела рисовать, ну это уже когда постарше стала, а они у нее не получались. То ванильный совсем, жеманный, что противно, то мужик мужиком, с руками лопатами, от принца, разве что корона да и отличает, да еще ливрея гербовая.
Так и росла: кеды от брата на ногах заношенные, джинсы от старшей сестры, курточка засаленная, с заплатой на локте. Какая другая в таком виде серой мышкой бы шмыгала от дома и до школы, от школы и до дома, только не Лиска. Она то на улице все время. То на бортик песочницы пристроится, то на лавочку, то на дереве сидит, а портфель тяжелый с сучка свисает рядом.
- Эй, пришибленная! - кричал порой кто из школы, видя издалека, как она опять что-то малюет, пишет в тетрадке, да только что с того. Ей от этого ни тепло, ни холодно, не домой же идти, где зудит мать, кричит до посинения, где из жратвы только недельной давности суп, где крики, где вой старшей сестры, вошедшей в сложный возраст, а из личного пространства, разве что туалет да и тот на пять минут. Да ну нафиг!
В тетрадках у нее цвели поля из под синей шариковой ручки, взметались в небеса столь же синие радуги, и всякая шебутная мелочь с забавными, но обязательно, добрыми мордахами наводила добрую, сказочную суету.
А потом наступал вечер, пряталось за грязными высотками солнце, и Лиска шла домой.
***
- Бип-пип. Бип-пип. Бип…
- Встаю, - отозвался, сел в кровати, взял сотовый, отключил будильник.
На работу. Дома зябко и холодно. Уже, вроде как, весна, уже отключили отопление, а ночами все так же холодно. Совсем.
Натянул джинсы до колена, сел на диван, завис. Вздрогнул, дотянул джинсы докуда надо, носки одел, собрался. Снова надо бежать… бежать, чтобы платить за квартиру по ЖКХ, по ипотеке, чтобы просто тут жить. Бежать, чтобы стоять.
- Это… это же было. Уже было, - и снова завис. Когда было? Вспоминается что-то смутное, с вороньем, снегом, грязью. Не помню. Хрень какая-то.
Шуршащая куртка, вжик молнии, сумку через плечо, звяканье ключей, вниз по ступеням – улица. Снег грязный, крикливое воронье, город же… голуби то где. Заледеневшие в гололедицу вчерашние лужи. Дорога, светофор, маршрутка набитая, как банка шпрот, кто-то дышит в затылок перегаром с табаком.
- Эй! Не дрова везешь! – голос откуда-то из глубин, голос пьяный, не проспавшийся.
- Кто там такой борзый? – водила тоже, как гопота с района.
- Тебя водить поучить?
- Поученей тебя буду!
Как назло наушники сели, крики набирают обороты, закатываю глаза. Когда же они заткнутся. Чувствую себя хреново, будто пил вчера, или… может заболеваю?
- Ты тормозни, я тя поучу.
- Поучишь, мля-на-а-ААА!
Маршрутку тащит юзом, успеваю бросить взгляд сквозь лобовое стекло – здоровая, синяя жопа фуры, и… а если бы я не влез, не втиснулся… поздно…
***
Алиса в вытянутом свитере, в длинной, как у цыганок, юбке, в поношенном рыжем пальто. Ветер, сыплет холодное, мерзкое крошево измороси. Облупившаяся лавочка, брошенный парк, голые деревья, жухлая трава, присыпанная палой листвой. Холодно, морозит пальцы, торчащие из обрезанных вязанных перчаток. В руках тетрадь, лист бугрится от мокрых пятен, и она пишет на нем огрызком карандаша, и… плачет.
Пишет глупую историю о принце. Ей уже семнадцать лет, она уже ученица ПТУ, учится на глупую и никому ненужную специальность – секретарь-машинист, целыми днями на занятиях выстукивают по здоровым гробам печатных машинок глупые однотипные тексты, наборы символов, колонки цифр. А после занятий она идет в парк, давно уже никому не нужный, разве что местная алкашня в глубоких зарослях кустов по лету отдыхает. Но сейчас «не сезон» на них. И сидит она в этом парке до глубокого вечера, до тех пор, пока уж совсем не видны станут буквы на бумаге, пока не зажгутся в отдалении фонари.
И принц у нее есть только в тетради, а в жизни… в жизни с принцами – облом. Она в вечных своих вытянутых свитерах с высоким горлом, в юбках заношенных, в латаных джинсах, в старых кедах, что на пару размеров больше, от старшего брата. Она, наверное, симпатичная, она сама так хочет думать, хочет, но у нее это плохо получается. Вот только она же… она «пришибленная» - все ее так называют. И за то что не разговаривает ни с кем, и за ее тряпки, и за то что в глаза никому старается не смотреть.
Принц в тетрадке. Он такой мелкий и невтемяшный, совсем непрезентабельный. У него нет белого мерседеса, виллы на Пальма де майорка, и сам он: затюканный жизнью, живет кое-как в ипотечной полуторке, жизнь его глупа и циклична, мелочна, потому он еще меньше чем есть, в вечно опущенной головой, будто сгорбленный, серый, усталый, но он хороший. Он добрый, не показушно красивыми поступками, а так, по мелочи: на стон – отзовется, не бросит в беде, у него мало друзей, у него один только друг, но он всегда ему поможет, он не станет вместе с толпой кричать «Ату его, ату!». Он похож на нее, только у него чуть-чуть побольше сил.
Это уже третья тетрадь. Она пишет о нем, как сериал смотрит, она радуется за его маленькие победы, переживает с ним его горечи, она как будто чувствует, как по настоящему, как кладет ему руку на плечо, когда он пьет один дома, а потом, иногда, на пьяную же голову, плачет.
А сегодня ей сделали очень больно. Как дети, как в школе, когда отвлеклась - увели ее тетради, и после она видела сиротливые обрывки страниц то там, то здесь, и всякий раз ее появление сопровождалось взрывами смеха, взглядами. Колкими, острыми взглядами. Ей хотелось сжаться, скрючится в кружок, в точку, а потом схлопнуться и пропасть навсегда. А еще ей хотелось делать больно…
И она сделала больно тому единственному, тому одному, кому могла – своему маленькому придуманному принцу. Она размолола его в мясной фарш в маршрутке, размотала в кровавое месиво, убило и от этого ей самой стало еще больнее. Поэтому и сидела сейчас, под набирающим свинцовую мрачность небом, под этой ледяной крупой на ветру, и ревела, ее слезы падали на тетрадку, вот только точка уже была поставлена.
***
- Нет, так совсем не годится, - сказал вслух, потер подбородок, задумался и повторил, - так совсем не годится.
***
Утро. Снова утро и снова на работу. Такое ощущение, что выходных и вовсе не бывает. И ощущение, что эта вечная ранняя весна, с ее застуженными рассветами не закончится никогда. Всегда будет острый грязный снег, всегда будут стоять голые деревья, всегда все будет серо и угрюмо.
Я открыл глаза. Будильник молчал, но я знал – мгновение, другое и начнется это пронзительное «Бип-пип, бип-пип», какой же все таки пронзительно мерзкий звук. Протянул руку, взял телефон с подлокотника дивана, отключил, не успевший разголоситься еще будильник. Уставился в потолок.
Вчера что-то было. Было такое, чего никогда не было. Оно было страшное, налитое острой болью, ужасом. Но не помню. Знаю что было. А может и не вчера, может сегодня, через какое-то время, но уже было и потому этого можно не бояться. Или это я еще не проснулся?
- Бред, - сказал сам себе вслух, - полный бред.
Кофе. Подъезд. Улица.
Солнце ударило белизной по глазам, сощурился, и как в кино, постепенно из белизны этого света проступили контуры, черты мира. Солнце, тепло, уже утром тепло. Нет замерзших луж, под подошвами ботинок бодрые лужи, звон капели об жестяную крышу козырька над подъездом, и запах. Запах нагретой земли, запах весны, запах тепла.
Я замер. Я прибежал. Бежал-бежал, чтобы оставаться на месте, и вот, внезапно остановился по-настоящему. Зачем то поправил сумку на плече, поежился по привычке, зачем то посмотрел на часы и даже не увидел, сколько там натикало. Пошел неспешно в сторону остановки.
Было ощущение какой-то большой, огромной неправильности, как будто то закончилось что-то долгое, серое, муторное. Весна? Да. Весна. Но почему так, так странно на душе, так в груди что-то… я не понимаю.
Свернуть за угол дома, и дальше – к остановке, но нет, я не свернул. Я пошел дальше, прямо и прямо, и чувство, что это даже не мне надо, ощущение, что я это делаю для кого-то. Где-то на задворках сознания мелькали отзвуками мысли: «позвоню, скажу, что плохо себя чувствую», или «скажу, что опоздаю, задержался», или еще совсем глупое «скажу, что попал в аварию, стоим, ждем другой маршрутки» и…
Попал в аварию…
Кто-то кричит, визг тормозов, ощущение, что тащит боком, удар – все это проскользнуло, как послевкусие, которое остается разве что словами, но никак не действительными ощущениями. Как будто было, и словно не было, не сложившееся дежа-вю.
И пошел дальше. Мимо домов, потом, по тропке, поднялся на взгорок, там школа, рано еще – не идут школьники на занятия, только какая то дородная дама в дутом пуховике с огромной, совсем не женской сумкой на боку – учительница похоже, тетради из дома прет с проверенными домашками.
Повернул за длинно вытянувшийся забор облупившейся зеленой краски, и понял – мне туда. Парк. Арка входа с обвалившейся гипсовой лепниной, и по протоптанной в снегу тропе, меж деревьев, сначала вправо, потом вниз под уклон, потом вверх – шел будто по GPS, в голове ни единой мысли, тянуло будто, и вот покосившаяся лавочка торчит из талого снега, будто не поставлена тут, а проросла.
Смахнул рукой с нее пыль, жухлую, прошлогоднюю листву, сел. И что?
Закрыл глаза. Солнце грело щеку, приятно, словно гладило нежной и мягкой ладошкой, легкий, с душистым запахом ощущения грядущей полноправной весны, ветерок. Чего я жду? Но сидеть было хорошо. Хорошо было молчать, не двигаться, словно оказался рядом с кем-то важным, родным, с кем хорошо и говорить и не нарушать тонкой поволоки тишины.
И будто услышал, нет, почувствовал в нежном порыве теплого ветра:
- прости…
***
Завод, окончание смены, проходная. Народ прет единым валом через вертушку у будки охранника, и дальше, мимо памятника, по зебре, через дорогу, а дальше уж кто куда: кто на остановку, счастливчики же, кто неподалеку живет, по тротуарам, по скверам – домой. А она не счастливчик, до дома путь не близкий, но идет пешком после долгой двенадцатичасовой смены. Ноги приятно гудят, весь день простояла у конвейера, а теперь вот – разминается, можно двигаться, идти.
Душистый липовый цвет приятно бьет в ноздри, желтый фонарный свет пробивается сквозь густые кроны деревьев, мимо проносятся машины – город живет. У нее все по прежнему. Только с тех пор она больше не пишет своего принца, да, каляки-маляки есть у нее, какие-то зарисовки, вот только писать – это нет. С тех пор она больше не пишет о нем. Одно только слово тогда дописала внизу страницы размашистым почерком: «Прости» и оставила тетрадь там, на лавочке. Ушла.
Теперь она другая. Конечно она себя обманывает, но теперь она другая. Через силу стала говорить с незнакомыми, через крики и истерики стала доказывать матери, что имеет право на личную жизнь и вещи. Только где их там, вещей этих взять. Она шила сама, но теперь было во что одеться, что не ношеное, не с чужого плеча, на что не посмотрят косо. Кое как овладела косметикой. У нее теперь были деньги, не большие, но были. А если честно, то уж совсем мизер – надо было складываться в общий котел, а он был ненасытен. Надо брату на учебу в ВУЗе, надо купить зачем-то сад, надо-надо-надо… Ей это было совсем не надо, но так было проще.
А еще у нее в комнате появился шпингалет. Нет, не сам появился, не приделал кто-то добрый со стороны – сама прикрутила. Теперь у нее был свой собственный мир книг, музыки, маленького, купленного с рук, телевизора, дохленького ноутбука, швейная машинка «зингер-шухер» и все это было ее. Ее мир. А еще был старый отцовский чемодан. Здоровая кожаная штукенция из древних шестидесятых годов советской эпохи. Он был спрятан глубоко под кроватью, просто так не достанешь, да еще и всякий хлам перед ним, чтобы совсем охоту отбить его откапывать из пыльных глубин подкроватья.
В нем она хранила все самое ценное. Свои рисунки, выкройки, книги, что особенно звонко и больно зацепили ее душу, и фотографии отца, которые мать выбросила давным-давно на помойку, а она, Алиса, потом пошла и достала из мусорного бака. Фотографии были выцветшие, блеклые, склеенные, но от того были еще более дороги ей. Отца уже не было. Совсем, и ни в их семье, и ни в чужой, и ни в мире.
У Алисы появились подруги. Две подруги. Одна – разухабистая молодая продавщица из местного продуктового, а вторая – странная, тоже отшибленная на всю голову, раскрасавица блондинка. С продавщицей познакомились потому… потому что хрен с ней не познакомишься, если та захочет – пробивная бабенция, хабалка, которой Алиса уж непонятно чем приглянулась. А блондинка… ее Алиса пожалела, подсела к ней, когда та ревела в сквере на лавочке, обняла и так и сидела молча, пока блондинка не успокоилась. Бросил очередной папик, а ведь она его так любила…
Алиса шла и дышала ранним душистым летом, наслаждалась вечерней прохладой, поглядывала на горящие окна – там была жизнь: смотрели телевизор, где-то танцевали, и у тех окон была слышна приглушенная окнами музыка, а где-то и скандалили.
Было хорошо. А еще было ощущение какого-то странного, грядущего, радостного. Как в давнем-давнем детстве, когда почему-то веришь и ждешь чего-то, и сама не знаешь чего.
В темном, где горел всего один единственный фонарь, сквере кто-то стоял в густом мраке под деревом. Не разглядеть, только огонек сигареты горел красным угольком. Алиса прошла мимо, не останавливаясь, не боясь ничего, вон же улица видна, люди ходят, свет льет на дорогу, тротуары, прохожих.
- Девушка, - окликнул ее чуть хрипатый голос из мрака. Она остановилась сначала, а после ускорила шаг. Сразу стало страшно, холодом проморозило.
- Да подождите вы, - она оглянулась, увидела как красный уголек окурка отлетел во мраке в сторону, на землю, разлетелся искрами и не удержалась, побежала, и когда уже почти выскочила на залитую светом улицу у дороги, ее крепко ухватили за руку. Она встала испуганно, дернулась, опустила глаза, как делала тогда, в прошлом, когда над ней издевались одноклассники, одногрупники.
В зажатую руку, в ладонь, что-то всунули, и тот же чуть хрипатый голос, обдав запахом табака, сказал:
- Не теряйте больше.
И неизвестный пошел вперед, она лишь мельком увидела в свете фонарей обрис его лица, отблеск очков, увидела его чуть сгорбленную фигуру, он был ниже ее ростом, широковатый, с намечающейся полнотой и выглядел каким-то взъерошенным, будто воробей какой.
Она подняла руку, взглянула – кошелек и торчащий из нее длинный ключ от верхнего замка. Взглянула на сумочку, так и есть – молния бокового кармашка открыта. Захотелось побежать, догнать этого, хрипатого, сказать ему спасибо, но… он уже растворился в потоке прохожих, исчез, будто и не было его никогда.
И тут ее словно пронзило, пробило тем давним чувством, что испытывала тогда, в детстве, когда придумывала себе друга. Она ускорила шаг, а после, уже у дома, так и вовсе побежала. Заскочила в лифт, поднялась на седьмой этаж, скинула кеды, и заскочила к себе в комнату. Закрыла шпингалет, зажгла настольную лампу. Листок, карандаш.
И вот уже в чехарде линий на белой плоти бумаги проглядывается тот самый обрис лица, очки, растрепанные волосы. Она попыталась представить себе, а какой он, тот парень, и другой листок, и снова чехарда грифеля по бумаге. Почему-то это лицо, с каждым новым скоротечным наброском, становилось ей все ближе, все более знакомым, как будто она его вспоминала.
Посмотрела на последний рисунок. На нее смотрело чуть вытянутое лицо, очки в тонкой оправе, за ними будто жалостливые глаза, несмелая улыбка.
- Привет, - тихо сказала Алиса, и тут же карандашом снизу листа подписала: «Привет».
***
- Привет… - из рук выпали листки распечатки, широким веером рассыпались по полу.
- Ты чего? – голос словно издалека, как через ватную стену.
Голова закружилась, я оперся о стол, закрыл глаза.
- Тебе плохо? – в ушах гудит, подступает тошнота. Кто-то заботливо усаживает меня на стул, чувствую легкое дуновение, обмахивают что ли бумагами? – Может врача?
- Нет… все нормально, - а сам думаю, мутит и тошнит от мыслей. Как я здесь? Откуда?!
Последнее, что помню: парк, весна… прогул.
Открываю глаза. Я на работе, кто бы сомневался. Только вот, как после запоя. Что я, как я, что сейчас, одно ясно – где я. Бросаю взгляд на окно. Там буйным цветом прет лето, зеленые деревья, жарит солнце, в небе в чехарду играет какая-то юркая стайка птиц, тренькает трамвай, идут люди, вполне себе по летнему одетые.
- Все нормально, - повторяю, смотрю на пол. Бумаг там уже нет. На углу стола лежит стопка распечаток. Похоже что мои. Поднимаю глаза на стоящего передо мной Ромку, за ним Жанна, смотрят на меня то ли испуганно, то ли с заботой во взгляде.
- Что-то закружило, - виновато улыбаюсь, - посижу и все будет норм.
- Может лучше домой? – в голосе Жанны действительно участие.
- Может… только посижу, - и снова закрываю глаза. Хоть год то сейчас какой?
- Я сейчас, - голос Жанны, - переобуюсь и тебя провожу.
- Да не надо… - мычу в ответ.
- Я тебе дам, не надо.
Снова вечер, она сидит во мраке сквера, в наушниках играет тихая музыка, ждет. Ей надо снова его увидеть, надеется на встречу, почему-то верится, что она его сразу узнает, когда увидит, хоть и видела его разве что пару мгновений. Именно как в детстве, сама себе что-то придумала, сама себе что-то поверила, и теперь…
Нет, завтра она сюда уже так не придет, не будет сидеть и выжидать. А может и обманывает себя. Может придет. Кто он ей? Никто. Что знает о нем? Ничего. Зачем тогда? За ней ухаживали на работе, ну как ухаживали – пытались. Пара парней: один длинный, как жердь, а второй, будто в антитезу – здоровый, округлый. Звали посидеть где-нибудь после работы, а тот что круглый, Вовчик который, так тот и вовсе пару раз дарил букеты. Только не хотелось ей тех ухаживаний, она боялась отношений, ей всегда казалось, что ничего хорошего из них, из отношений вообще, выйти не сможет. Всегда вспоминалась ее семья, да и разговоры брошенок, с которыми работала уверенности в романтике не добавляли. Но этот парень…
Редкие прохожие темными сулуэтами проходили мимо, только все не те, единственный фонарь выхватывал их своим желтым светом из сумрака, и снова они уходили в тень. Не те. Алиса слушала музыку. Играла ее любимая «Color of the night», Лорен Кристи страстно вытягивала ноту, и…
- Снова вы, - сквозь песню, Алиса вздрогнула, посмотрела в сторону голоса. Лица не разглядеть, темно, разве что отблеск фонарного света в стекле очков, но голос тот, не перепутать.
- Здравствуйте, я вас ждала. Тогда так нехорошо получилось, я вам даже спасибо не сказала…
- Ничего. Наверное испугались. Я присяду.
- Конечно.
Он сел рядом.
- Я закурю?
- Да, конечно.
- Плохая привычка. Хочу бросить. Да вот как-то все не получается. Вот правило себе придумал, только тут, в сквере. Одну утром, одну вечером. Вы курите?
- Нет.
- Правильно делаете. А я вот, по глупости, начал. Да и вообще эти вредные привычки… надо избавляться. Много их.
- А какие еще?
- Не стоит об этом, - даже не видя его, она почувствовала, что он грустно улыбнулся.
- Вы… - Алиса начала, но тут же остановилась, осеклась.
- Что.
- Мы раньше не встречались? Ну до того… до вчера.
- Хм… нет, уверен. Я бы такую встречу не забыл, - и он примолк, даже слышно было, как зашипела сигарета, когда он затянулся. Алисе стало понятно, что ему сейчас так же неловко, как и ей, а неловко за то, что он только что сказал.
- Почему не забыли бы? – спросила тихо, даже чуть испуганно.
- Вы красивая. Я бы вас запомнил.
Она обрадовалась, что тут темно, потому что он не увидит, как горячо загорелись румянцем ее щеки, не увидит ее улыбки.
- Вы… вы не будете против немного прогуляться? – его голос был неуверенным, тихим.
- Почему нет. Я Алиса.
- Вадим.
***
Утро. Только не такое, как обычно. Она меня обнимала, сопела рядышком, густые темные волосы разметались по подушке. Жанна еще спала. Будильник молчал. Вроде бы рабочий день должен быть, а она со мной. Ночь стояла перед глазами. Откуда что взялось, откуда чувства у этой жгучей брюнетки, два года проработали вместе, столы напротив друг друга, и ни слова, ни намека, а тут, как прорвало.
Она не столько его вчера провожала, поддерживала, сколько они гуляли. Неспешно шагали, говорили о глупостях, вспоминали что-то смешное, она смеялась заливисто и смешно, как в кино, даже похрюкивала от смеха.
А потом вечер, откуда-то на кухне нашлось вино, музыка, полумрак комнаты, куда струился свет с улицы. Ее руки, ее губы и…
Закрыл глаза. Только вот я до сих пор ничего не помню про события меж парком и своей дурнотой на работе, будто пара месяцев жизни попросту выпали, не было их. Ничего, жизнь идет, потом разберусь, вспомню. Может стресс, может… кто его знает, что может.
Тихонько попытался сдвинуть ее голову со своей груди, она недовольно забормотала что-то во сне.
- Тихо-тихо, - прошептал я, - Жа... – осекся.
Снова накатила муть, черные волосы, рыжие волосы, смуглость кожи, бледность ее, и имя… что за.
- Алиса, - отодвинулся.
- Ну чего ты, - прошептала она теплым со сна голосом, а я смотрел на нее, и ощущал себя текстом, где делали автозамену. Жанна в воспоминаниях заменялась на Алису, менялось имя, менялась и она – жгучая до черноты брюнетка становилась шатенкой, облупливался с образа смуглый загар ее и из под него проступала бледная, с веснушками, кожа, и глаза из карих вдруг стали зелеными. Нет, глаз она еще не открыла, но я уже помнил – глаза у нее зеленые.
- Алиса, можно я… - выскользнул из под нее, шмыгнул в туалет, уселся на унитаз. Рука привычно схватила пачку сигарет с полки, где стояли освежители, зажигалку.
- Блин! – выдернул сигарету изо рта, - Я же не курю! Или курю… Да, Господи, что со мной?!
Обхватил голову, а после нервно закурил, легкие сделали привычную затяжку, выпустил дым и тот клубами лениво закружил вокруг.
- Что со мной…
- Вадим, - немного испуганный голос Алисы через дверь, - все нормально.
- Да, все хорошо. Все нормально, - отозвался я, да вот только… я не Вадим. Еще и охрип, блин…
***
- Да когда же ты вдолбишь в свою пустую голову! – надсадно кричал Вадим, и та хрипотца, что ей поначалу понравилась, теперь пробивалась звериным рыком. Щека Алисы горела, пульсировала болью от тяжелой его пощечины. Он был пьян, глаза его за толстыми линзами очков пылали яростью.
- Я… - она говорила совсем тихо.
- Третье! Третье свидание, я эти деньги печатаю что ли? Туда своди, сюда, сколько динамить будешь?
Он хотел ее поцеловать, она его оттолкнула, а в кафе он все больше налегал на спиртное. Алиса была еще не готова, она чуралась своих чувств, боялась отношений, что говорить – она боялась мужчин, а он полез. Вот и оттолкнула. Он взорвался, завелся с пол оборота, и залепил ей пощечину и тут началось…
Сейчас он наступал на нее, а она сидела в траве газона, и медленно отползала назад. Ей было страшно. Это был зверь. Она не верила, что такое вообще возможно, ведь он был такой… он был такой хороший и…
***
Стоп! Нельзя.
***
И все словно раздвоилось. Она отползала и в то же время в наушниках Лорен Кристи, «Цвет ночи», тихий спокойный вечер в сквере. Еще минута, и он появится. Только ей вдруг стало все безразлично, даже то, откуда она могла знать, что сейчас прозвучит его голос в темноте.
Она встала, и неспешно пошла прочь из сквера. В ушах, сквозь песню, пробивался истошный, рычащий крик, только вот откуда ему взяться, будто внутри ее головы он был, и было чувство, что где-то там, вместе с криком, затихает и что то страшное, там ломается она, изменяется, там вообще все меняется, но это там, а тут… тут любимая ее песня. Тут тихая ночь. И от чего то ей грустно до слез.
***
- Жанна, - положил на стол распечатку с таблицей динамики продаж, - вот. За третий квартал. По регионам и отраслям.
- Хорошо-хорошо, - задумчиво ответила она, даже не глянув на листок, взгляд ее был прикован к монитору.
Я задержался чуть дольше, чем должно у ее стола, и только после пошел дальше по своим делам. Почему-то мне казалось, что нас что-то связывало в прошлом, только что? Да, она видная девушка: стройная, с очень милым личиком, и этот ее по кошачьи чуть раскосый взгляд. Обворожительна, но не в моем вкусе, вот только какой он у меня этот вкус? Не знаю. Но не в моем. Только вот чувство… опять дежа-вю. Только не дежа-вю будущего, а прошлого. Дико это как-то. Надо сходить к психологу, но только вот какой русский человек по собственному почину, если только фляга кардинально не свистит, пойдет к мозгоправу? Никто.
***
На столе валялся забытый листок с зарисовкой лица того незнакомца. И надпись под ним: «Привет».
- Привет, - сказала Алиса вслух. Она знала, что это не он. Не тот незнакомец. На листке был кто-то очень на него похожий, но много более нужный чем он. Она села за стол, уставилась на лицо, на эту неловкую улыбку его. Почему-то ей подумалось, что тот незнакомец из сквера ну ни за что не смог бы улыбнуться так мило, так наивно и так неловко, не смог бы и все тут. А это было очень важно.
- Господи, почему так много условностей, - сказала сама себе, провела пальцем по щеке на рисунке, - Да, много? Как все это странно.
Она, не глядя, протянула руку наверх. Туда где книжная полка, и там, в углу, стопка тонких стандартных школьных тетрадей. Это была еще привычка с детства, с тех пор, когда она придумывала свои маленькие истории сказочки, и записывала их, а потом еще и пририсовывала туда всякую разную развеселую мелочь, живность, островерхие пики башенок рыцарских замков. Всегда у нее была стопка тетрадей, куда можно выговориться, в куда можно помечтать.
Открыла, и стала писать.
«Он некрасивый. Нет, он конечно же не урод, боже упаси. Он обычный. Он носит очки с такими толстенными линзами. А еще он не курит, обязательно не курит! И он стесняется. У него есть своя маленькая каморка, конечно же купленная в ипотеку. Он не богатый, даже машины нет. Он умный и добрый. А еще он часто стесняется, и глаза его за толстыми линзами очков, часто бегают, а потом он смотрит вниз, и думает, что сказать в ответ»
Она описывала его таким, каким видела его на рисунке, и таким, каким хотела бы чтобы он был. Снова принц. Бедный принц без своего королевства и без слуг, и без замков. Обычный, но ее принц. И совсем она не стала другой, только сейчас она смогла себе в этом признаться.
- Открой, - в дверь комнаты тяжело посыпались скорые удары кулаком, - опять ты закрылась.
- Чего, мам, - ее перекосило от ощущения испорченного вечера. Сейчас опять будет какое-то «надо», «нужно». Она уже не школьница, пилить за оценки ее не будут, но… Может просто не открывать? Нет. Уже проходила. Тогда она будет стоять у двери, зудеть громко и противно, говорить, что она мать и все дела, а потом, когда устанет, все одно не уйдет, будет бубнить себе что-то под нос, бубнить-бубнить… Как же это достало, хочется вскочить, заорать, но…
Алиса встала, и пошла к двери.
***
Бубнит телевизор. Свет выключен. Полумрак зала полуторки.
Я лежу на диване, невидящим взглядом смотрю в телевизор. Не слышу слов, и даже не пытаюсь. Ощущение на душе противное. Раздвоенное. Расстроенное. Удушливое.
Как же это все достало. В холодильнике стоят две бутылки пива. Не хитрая снедь: колбасный сыр, хлеб на кухне, упаковка сухариков на столе. Не хочется. Все достало. Только что все было хорошо, думалось провести вечер пятницы за телевизором да с пивком, а сейчас резко и сразу все достало. Хочется заорать.
- А-А-А-А, - неожиданно для себя заорал, и тут же примолк. Вдруг что соседи подумают. А не насрать ли?
Отпрянул от спинки дивана, уселся скорбно, руки сцепленные в замок меж колен свесил.
- Достало…
***
- Достала! – заорала Алиса.
- Ты как с матерью говоришь?! – выпучилась та на нее.
- Как заслужила, так и говорю!
- Не забывай, в чьем доме живешь!
- Завтра съеду, - она чувствовала, как непрошенные слезы скользят горячими тропками по ее щекам, и никак не могла себя унять, - Хочешь?! Завтра!
- Да выметайся!
- Да хоть сейчас!
- Да сейчас!
Ее трясло. Едва сдерживаясь, она сжала кулаки, и завыла раненым зверем в потолок:
- Господи, как меня все это достало! Как ты меня… - сдержалась, резко развернулась, опрометью бросилась в комнату.
***
Встал. Да что же так хреново то? Хочется выть, орать, надрываться в бессильной злобе.
Пошел в ванну, включил холодную воду, сунул голову под струю. Немного легче. Надо остыть. Просто надо остыть.
***
Просто надо остыть. Вырвал голову из под холодной воды, уставился в зеркало. Сквозь залитые линзы расплывчато видел свое отражение. И не различить толком черт.
***
Уставилась на рисунок на столе на начатую тетрадь. В глазах, от слез, все размывалось, черты портрета были видны словно сквозь зареванное дождем стекло.
Смела все со стала, полезла под кровать, резко отшвыривала в стороны коробки, где же этот чертов чемодан. Рука нащупала прохладную, мягкую кожу. Ухватилась, вытянула из заточения. Вжикнула молнией, распахнула. Хотела закинуть в его нутро тетрадь, рисунок, но замерла.
Там, в распахнутом зеве чемодана была целая кипа тетрадей. Как она могла про них забыть. А еще листки, зарисовки. Достала их, уставилась, так, словно впервые видела.
Он, все тот же парень на рисунках, а еще имена:
Костя.
Дмитрий.
Артем.
Паша.
Сергей.
И все такие похожие, и все такие разные.
Открыла тетрадь, а там:
«Я так больше не могу. Артем, за что ты так со мной», - она никогда не увлекалась написанием дневников, но… это ее почерк, ее рукой написано, ее словами, - «Я – только отдушина, развлечение. Я верила твоим словам, а ты…»
Взяла другую тетрадь, пролистала. Там было что-то про остановку, про черных птиц на голых деревьях, про грязный снег.
Следующая, уже не читала, просто пролистывала и вспоминалось на уровне ощущений страшное, отличающееся от нее полностью: пятнадцать лет, подвал, холод, игла проникающая в вену, и вот, на следующей странице корявый, выведенный дрожащей рукой рисунок шприца.
Следующая тетрадь…
***
Я смотрел в зеркало, и эта изменчивость по стекающим по очкам каплям. Лицо в отражении словно обрело пластику, перетекало. Более мощные скулы, щенячий взгляд, насупленные брови, горбинка на носу и все это я, то самое то что было, но не случилось, как разные – ответвления, рукава одной реки, и каждый путь ведет в куда-то, что было и не случилось.
***
Она отбросила тетради в сторону, будто отпрыгнула, отскочила назад, обхватила голову руками, зажмурилась, заскулила жалобно:
- Да что же это, - мотнула головой, распахнула глаза, развернулась, чтобы бежать прочь отсюда, и уставилась перед собой, уставилась в зеркало на дверце шкафа перед ней. Какая она? Какая сама Алиса? Такая, как сейчас? Или та девчонка в подвале со шприцом в руке? Или брошенная каким-то Артемом? Или еще? Какая?!
В дверь снова молотили, но ей уже было без разницы.
- Какая?! – закричала своему отражению, отражениям, бесконечной веренице образов себя, что звучали где-то за границей памяти.
***
- Какой я? – спросил сначала тихо, а потом громче, закричал, - Какой? Кто я?
Только сейчас я понял, что не помню своего имени. У меня его нет! Нет имени! Кто я?
***
- Какая я? – в дверь тарабанили едва ли не ногами, шпингалет трясся, но держал. И тут она не выдержала, и наотмашь…
И я наотмашь…
Ударила ладонью…
Ударил ладонью…
В зеркальную гладь стекла…
И руки соприкоснулись.
- Я тебя писала, - прошептала Алиса.
- Я тебя думал, - прошептал я.
- Прости, я тебя убивала.
- Я злился и желал тебе зла.
- Я…
- Я…
***
Легкий ветерок играется воздушным тюлем занавесок, на подоконнике ваза, в ней букет красивых луговых цветов. На улице кричат, играют дети. Детский сад.
Алиса рисует что-то в альбоме. На ней, маленькой девочке, застиранное платьице в цветочек, а еще у нее косички скручены в букли, да еще и бант большой на макушке. Она рисует свою сказку.
К ней подходит мальчишка. Мелкий совсем, ниже ее ростиком, на носу у него большие очки в роговой оправе, скрепленные на переносице грязным уже пластырем.
- Привет, - говорит мальчишка.
- Привет, - говорит Алиса.
- Тебя как зовут?
- Алиса. А тебя?
- Я Коля.
- Привет, Коля.
- Привет, Алиса. Давай дружить?
- Давай.
И все началось снова.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 671
Замечания : 0%
Утренние новости дуэли №774! Внимание!
Третий самурай, к сожалению, сошёл с дистанции по уважительным причинам, связанным со здоровьем. Надеемся на его скорейшее выздоровление. Технического поражения не будет. Наоборот, можно будет устроить новый самурайский марш-бросок после полной реабилитации)
В связи с вышеизложенным, голосование начинается сегодня и продлится три недели, так как тексты объёмные. То есть, до 20 апреля включительно! Напоминаю, голосование количественное, у каждого голосующего 12 баллов, которые он может распределить или отдать целиком. Потратить на голосовании надо все баллы.
P.S. Читаем, внимательно анализируем две великие антиутопии современности))) ☕️
|
Группа: Удаленные
Сообщений:
Замечания : 0%
Дуэль очень интересная, так что я не сразу определился с баллами. Даже возвращался к текстам, и вновь читал некоторые места.
Первый
Картинка будущего не очень правдоподобна, из-за слабенькой описательности технических мелочей; как то провода в больнице, лампочки и т.п Но было бы слишком требовать от автора еще этого, тем более что акцент сделан на другом. А именно оригинальной идеи - борьбы подполья за освобождение человеческой души в техногенной блокаде. Изнутри, в самой самости так сказать человека. И это антиутопия безусловно.
Чего только стоит сценка "на територии души". Весь этот экзистенциональный антураж, титаническое здание и девочка в нем на кресте; вся эта вкусная детализация, реактивность чувств в моменте и символизм...
Лейтмотив мне ясен, и понятен.
Правда, я не распутал полностью клубочек сюжета, не увидел конечную ясную картинку. Остались вопросы. И тут либо моя невнимательность, либо авторский перегиб с закрутом истории.
Мать гг звали Алисой. И она же некий символ или сущность в душе гг. И она же, как некое оружие-ключь в руках у сопротивления. Иначе как обьяснить соответстаующие сцены? Но как все это увязать одной логикой, я не представляю.
Порадовал лекий, жаргонный стиль повествования, и юмор конечно. (батончик медсестры охохо).
Второй
Здесь интересный тандем сюрреализма с реалилизмом. Т.е на фундаменте и в стиле реализма, разворачивается сюр. И так тесно они переплетаются, что отличить уже невозможно. Особенно в конце. Читал с интересом, и на моменте соприкосновения рук свозь разбитое зеркало - я ахнул)) в хорошем смысле слова, встрепенулся.
Слог хорош, читается приятно.
Героиня, как на мой взгляд, несколько клишированна и рафинированна в своем положении и образе бедной золушки; а от того, теряет в реализме.
Ну и самый главный минус: здесь нет антиутопии совсем.
8 баллов - первой работе;
4 балла - соответственно второму произведению.
Спасибо секунданту и участникам за итересное чтиво.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 142
Замечания : 0%
Вот в который раз меня сильно разочаровывают авторы. Такое впечатление, что все забили на предложенную тему и на жанр антиутопии. Каждый выдернул только то, что лично ему захотелось.
Первый рассказ начался "за здравие" - что-то похожее на киберпанк. Начал вырисовываться некий мир, где киборги и агрессивные взрывники на улицах. Но на этом всё очень быстро заглохло перейдя в нудный и скучный сюр. Я бы даже сказала - беспросветный.
После автор попытался свалить всё на безумие главного героя. Мир совершенно не обрисованный, как пузырь из болотной жижи.
Господа, если вы пишите сюр, то стоит поиграть на контрастах, на гротескных сравнениях, на ярких или мрачных оттенках. Про стоящий сюр всегда можно сказать: ничего не понятно, но очень интересно. Это как картины Дали или Босха.
Второй автор сосредоточился на чисто человеческой природе. Тоже сюр только в головах человеческих. Но не лишённый недостатков текст, по моему мнению, более всего соответствует теме. Над ним стоило бы основательно поработать. Возможно было бы придать главному герою некой особенной странности, например такой как наш математик, который отказался от Нобелевской премии - весь в цифрах, в теориях доказать недоказуемое. Такая черта могла бы добавить изюминку в характеристику гг.
Первому за попытку - 2 балла;
Второму - 10 баллов.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 671
Замечания : 0%
Еще раз поясню на всякий случай, чтобы не путать уважаемых голосующих: у нас третий автор сошёл с дистанции по причине болезни. Поэтому вам представлены ДВА текста. Первый текст не разместился, к сожалению, в одном посте, он размещён в трёх постах, номер текста 1, номер поста - в скобочках. Второй текст не имеет в номере никаких скобочек, он уместился в одном посте.
Будьте внимательны при голосовании - здесь два текста, в ваших руках 12 баллов!
|
Группа: МОДЕРАТОР
Сообщений: 365
Замечания : 0%
1. Первые строки в произведении в моем случае определяют дальнейший интерес к остальному тексту. Например, мне не очень понятна целесообразность конструкции "потом, через секунду". Не очень понятно, как при оглушающем вое сирены герой понимает речь Тома. Для моего восприятия первый абзац сильно перегружен элементами описаний штук, которые вокруг. И стена, и окно, и улица, и жижа, и Том. Слишком уж много впихано, хотя, возможно, это задает некую динамику - могло бы, если бы не продолжение.
Когда я кое-как, перечитав три раза, переварила первые два абзаца, то начала читать о как-то посредственно связанными с этим утренними событиями. Недоумение возрастало. Непонятных слов куча. Автор ничего не объясняет. Ну ладно, допустим, всё это можно понять из контекста. Но почему-то, когда речь дошла до супер-таблетки, началось пространное объяснение и история медицины. По мне, так либо всё объяснять, либо ничего - зачем так выборочно, я не знаю. Тем более про рекламу. Там сирена воет, взрывается что-то – отличный момент порассуждать о маркетинге, конечно. К тому же такой вариант развития технологий мне кажется каким-то слегка неправдоподобным, ну, нормально для фантастики семидесятых, но сейчас, в эпоху развития максимально неинвазивных технологий работы с мозгом как-то вот недостаточно футуристично, на мой вкус. Хотя может так и задумывалось.
Мне не нравится, когда при рассказе от первого лица описываются неочевидные состояния других персонажей. Где там на Томе было написано, что у него немного кружилась голова. Какими экстрасенсорными способностями надо обладать, чтобы понять, что Тому в новинку засаленный диван, или что он осознал близость смерти. К этой части я вообще перестала понимать, от чьего лица ведется повествование. Вроде там были реплики от первого лица, и не речь. "Молодой киборг вышел из комнаты. Я закинул микросферу в рот и почувствовал, как по телу прокатилась приятная теплая волна" Двое героев? Один Том? Потом мне стало вообще непонятно, что происходит. И даже неинтересно. К тому же мне так и не выдали интригу, зато в ассортименте – какие-то скучные размышления и воспоминания из детства. Тут уж желание дочитывать стало отрицательным. Поэтому общий посыл оценить я так и не смогла.
2. Мне понравилось. Весьма занимательно. Понравилось, как автор обошелся с деталями и описаниями – их не слишком много, но они вполне себе сформировали у меня картину происходящего. И с первых строк начало что-то происходить, появился вопрос – что же там такое делается-то? Также считаю довольно удачным смену персонажей в отрывках – мне не успевали надоедать вставки про тяжелое детство. Пожалуй, Алиса слишком канонично сирая-убогая (тут я столкнулась с ощущением, что мне давят на жалость, что я не верю, слишком уж всё плохо, даже у бедных девочек с токсичными матерями бывают в жизни хорошие моменты, да и в целом оба персонажа какие-то излишне цельные, им не хватает чуть-чуть внутреннего конфликта, противоречий, жизни, с другой стороны, может, в этом и вся соль, раз они выдуманные друг другом или что-то вроде того), и мне не хватило личностных трансформаций Алисы. Вадим менялся, перетекал. Алиса – нет. Почти до конца думала, что влияет на всё происходящее именно она, не заметила, что она тоже объект изменений. По мне, так очень хорошо получилось перейти от прошлого к настоящему и развязке. Эмоции переданы. Не поняла, где здесь антиутопия. В целом прочитала с интересом.
3:9
|
Группа: НАЧИНАЮЩИЙ
Сообщений: 12
Замечания : 0%
Первый рассказ оказался пыткой для меня. Из-за чего? Во главенстве само повествование. Зачастую не понятно что, откуда и зачем. В мир я не погружалась, ладно (здесь не высшая лига). Мир и не раскрывается, автор
просто в тебя его швыряет кирпичами абзацев. Черновик на тему придумать
фантастических допущений? Герой мне не интересен. Все ждала от него какого-то
действия, жизни, мысли. А он все мусолил пургу. У героя не проследила ни мечты,
ни мотивации. Автору плевать на читателя? Признайся, автор, что это так. Ну, в
самом деле, что за отношение? Логика в рассказе просто била в разум, будто в
колокол. И в голове такой гул. Ууууу. Но не скрою, местами, урывками, есть
интересные обороты. Интриги нет. И как читать? Вылавливать интересный оборот? Он
того не стоит. Значит и обороты не столь притягательны. Также были попытки юморить.
Не скажу, что успешные. Есть в тексте и «веселушки» всякие:
- Как же жарко, – пробормотал я вслух и обтер пот об плечо.
Читать дальше? Лимит доверия, что, вот, сейчас, скоро, начнется движение, пойдет мысль, промелькнёт идея, окончился ещё на детстве. Дочитала до Рафа. И как и он: встала и пошла.
Ещё вернусь. Ко второму рассказу.
|
Группа: НАЧИНАЮЩИЙ
Сообщений: 12
Замечания : 0%
Второй рассказ.
Не, ну, а о чем речь? Автор явно из высшей лиги. Тут и стиль.Понравился прием легкой манипуляции с переключением внимания. Мысль почти с
первых строк. Увлекает повествование. Может и отсутствует интрига, но тут,
автор другим берет, да так, что читала с удовольствием. Живо, резво, стройно
развиваются события. Мне нравится. Не нравится то, что, себя ощущаю
бездарностью (это ещё я мягко выразилась), по сравнению с автором второго
текста. Любопытное ощущение. Без зависти, злости и стервозности. Хотя по
дальнейшему моему действию (поступку) так и не скажешь. Ради интриги в соревновании,
подровняю, пока, шансы: первому тексту 11 баллов, второму 1 балл.
Вот, я про это действие и говорила. Будьте снисходительны кмаленькой политиканше.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 671
Замечания : 0%
Весело конечно))) Но получается неаргументированный голос. Потому что рассуждения, приведенные голосующим, абсолютно не связаны с распределением баллов. Подумайте еще, уважаемая Patrizia, стоит ли экстравагантными раскидываниями баллов обижать авторов? Мне кажется, они заслуживают уважения, а не провокационных шуток. До 20 апреля Вы можете изменить свое решение - либо заново аргументируя данные вами баллы, либо поменяв расклад баллов соответственно вашим уже заявленным аргументам. Надеюсь на понимание)
|
Группа: НАЧИНАЮЩИЙ
Сообщений: 12
Замечания : 0%
Хорошо. Не сею смуту, боле.
Я поначалу тоже задумалась, а не обидит ли мое (откровенно нечестное) распределение баллов между авторами. По идеи не должно. Ладно, если с первым текстом понятно, что он ещё сырой. Что будь больше времени и сил, автор бы его сильнее проработал (что убрал, где добавил, причины, следствия, мотивации, структура и пр.), может, сейчас этим и занят. Ну, Задел есть сварить вкуснотищу.
Второй рассказ мне больше понравился, но он тоже в своей волне.
Ну, а я живу своей волной. И её же ищу.
Когда читаю, чужие сны, как ваши оба рассказа, то ищу узнаваемых мною «волн»
Здесь, в дуэли, ещё условия Alice…
Но и я не фанатка Кэрролла, а зря. Изумительны его замыслы.
Оба рассказа чужие сны, но мне своих хватает. Ими я живу, их и ищу. Где найду. Рада.
Поэтому не дочитала оба рассказа. Не могу сказать даже, что там по раскрытию темы дуэли.
По баллам 4:8 в пользу второго рассказа.
|
|
|
