|
|
|
Дуэль №804 (Подземный_кот vs Refrank)
|
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 423
Замечания : 0%
Тема: Не вовремя.
Жанр: мистика, ужасы или любой жанр с элементами мистики или ужасов.
Сроки: до 29 марта 2025 года.
Требования: по объему - в пределах разумного, рассказ.
И давайте, чтоб с первых строк внимание читателя было захвачено. Не надо вот описания погоды на полстраницы, если только читатель не будет вздрагивать от каждого раската грома, или как алкаш возвращается домой и плачет о потерянной жизни - вот этой рефлексии в самом начале не надо. Создайте захватывающее, интригующее начало. Далее творите, что хотите, но старайтесь не потерять то внимание, которое получится подцепить в первых строках.
А уж получилось или нет решать читателям в комментах.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 423
Замечания : 0%
Тексты готовы. В понедельник выложу.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 423
Замечания : 0%
Синту
В самом сердце Ирландии, там, где графство Мит граничит с графством Уэстмит, протекает река под названием Таймри (что на староирландском означает «та, что несет время»). Она берет свое начало в холмах Клогхан, где древние кельтские племена верили, что земля соприкасается с небом, и впадает в озеро Лох-Эннелл, извиваясь через густые леса и зеленые равнины.
Таймри нельзя назвать обычной рекой – время от времени ее течение меняется на противоположное (чаще всего это происходит из-за сильных ливней, но иногда причина так и остается загадкой). Древние обытатели Клогхана видели в этом дурной знак – хотя бы потому, что когда это происходило, поля вдоль реки страдали – вода затапливала посевы, или наоборот – оставляла землю сухой, и урожай погибал. Как еще можно было объяснить такое, если не гневом богов?
Чтобы задобрить Синту (так раньше называлась как река Таймри, так и обитавшее в ее водах божество), старейшины племени придумали ритуал: каждую весну жители собирались на берегу реки и жертвовали лучшее, что у них было – первые колосья урожая, чаши с медом, сладости, а иногда сплетенных из соломы игрушечных кукол – считалось, что дух времени вечно стар и вечно юн одновременно, а значит, игрушки тоже могут его задобрить.
Но кельты никогда не приносили в жертву ни животных, ни уж тем более человека. Более того, умереть в водах Синту в тот момент, когда ее течение менялось на противоположное, считалось участью ужаснее любого проклятия – душа такого утопленника попадала не в загробный мир, и даже не в прошлое, куда текла обернувшаяся вспять вода – а в безвременье. О такой смерти говорили «мор анте синту», что в буквальном переводе означает «умер не вовремя».
Может быть древние кельты и заблуждались насчет Таймри, но время от времени в окрестностях Клогхана происходят события, которые заставляют верить – доля истины в легенде о Синту все же есть…
Клайд Хэммонд сидел в старом кресле, обивка которого пахла сыростью и табаком. Ему было за сорок, лицо – грубое, с парочкой глубоких морщин, высеченных годами работы на лесопилке, и шрамом, что тянулся от правого виска к подбородку. Щетина – темная, с вкраплениями седины – топорщилась на щеках и шее, а глаза – серые, глубоко посаженные, с красными прожилками от бессонницы – смотрели в пустоту с усталостью человека, который давно сдался.
Он сидел и потягивал бурбон, сжимая стакан в мозолистых пальцах. Тусклая лампа с потрепанным абажуром слабо освещала комнату желтоватым светом. За окном лил дождь, барабаня по крыше так, словно кто-то сыпал на черепицу гравий. Иногда вспыхивала молния, освещая на миг спальню во всей ее красе – с потертым паркетом, усеянном пятнами от пролитого кофе, обоями, выцветшими до грязно-бежевого, и огромной кроватью с темно-зеленой спинкой, на которой сидела «Нора».
У куклы были длинные черные волосы, как у настоящей Норы, и губы, чуть приоткрытые, будто в ожидании слов, а карие стеклянные глаза смотрели в ту же пустоту, в какую часами пялился Клайд. Он купил ее после того, как Нора погибла, и теперь эта силиконовая фальшивка была для него ни то спасением, ни то попыткой вырваться из пут прошлого или забыться – всегда на месте, всегда готовая ко всему, и – в отличие от реальной Норы – молчаливая. Да, это был единственный ее недостаток, но Клайд уже настолько привык к одиночеству, что тишина была вторым его лучшим другом. После Медового Бима и его братца Дэниелза, разумеется.
Нора – настоящая Нора – была его якорем и проклятием. Они поженились молодыми – она с ее гипнотичным взглядом и острым языком (во всех смыслах), он с его грубой силой и необычайной харизмой (в смысле, понятном ему одному). Но в последние годы все пошло прахом. Она начала пить – сначала вино по вечерам, потом виски прямо из горла, – а он все чаще оставался на лесопилке, избегая ее обвинений: «Ты меня не видишь, Клайд! Я тону здесь как в болоте!»
Два года назад, в октябре, она сломалась. Ночью, после очередной ссоры – он не помнил, о чем, только ее крик «Ты неисправим, Клайд!» – Нора накинула пальто и выбежала из дома, хлопнув дверью так, что задрожали стекла. Клайд не пошел за ней. Он сидел в этом же кресле, пил бурбон и ждал, пока она остынет, как всегда. Но она не вернулась. Утром он нашел ее туфли у реки – черные, с потертыми каблуками, а через неделю ее тело выловили в семнадцати милях выше по течению. Лицо ее было искажено, глаза широко открыты, рот полон воды и грязи, как будто она кричала до последнего. В полиции сказали – утонула, несчастный случай, алкоголь в крови. Клайд не спорил, но в тот день, когда нашли ее тело, ночью он слышал ее голос – слабый, зовущий, доносящийся со стороны реки: «Клайд, помоги мне». Он списал это на ветер и виски, но голос возвращался все чаще, особенно дождливыми вечерами, пока он не купил куклу – чтобы попытаться хоть как-то избавиться от тоски.
Все началось с запаха. Сначала слабого, едва уловимого – что-то кислое, как прокисшее молоко, смешанное с сыростью подвала. Клайд поморщился, списав это на мусор в кухне, который он не выносил неделю. Но запах усиливался и густел, пока не стал невыносимым. Он покосился на куклу и замер: ее голова, всегда чуть наклоненная влево, теперь была обращена прямо к нему. Нет, не просто обращена – кукла словно смотрела на него – пустыми пластиковыми шариками, которые теперь блестели, будто в них отражался не только тусклый свет лампы, а что-то еще, от чего ему сделалось не по себе… что-то живое.
Клайд встал с кресла и шагнул к кровати, чтобы поправить ее, но остановился. Кожа на ее шее, гладкая и розовая еще утром, теперь была серой, с тонкими синими прожилками, как у утопленника. Клайд протянул руку, коснулся ее лица – и отдернул пальцы. Она была не просто холодной. Она была мокрой, скользкой и дряблой – как будто ее только что вытащили из реки.
Лампа моргнула и потухла, оставив комнату в темноте и тишине, нарушаемой лишь шелестом дождя. Клайд включил фонарик на телефоне, направив луч на куклу. Ее грудь – силикон, идеально упругий и неподвижный – медленно приподнялась и опала под тонкой тканью платья. Он услышал звук – слабый, влажный хрип, как будто эта штука пыталась сделать вдох через забитое горло. Она шевельнулась, ее рука, всегда застывшая в легком изгибе, дрогнула и с глухим шлепком упала на простыню – как у трупа, у которого вдруг пропало окоченение.
– Не смешно, – выдавил Клайд, хотя смеяться ему точно не хотелось. Он отступил к креслу, споткнувшись о пустую бутылку, но удержавшись на ногах, – походу я окончательно ебнулся, разве это смешно?
Запах теперь был чудовищный – гниль, тина, что-то мертвое, что слишком долго лежало под водой. Кукла медленно повернула голову – с треском, будто суставы внутри ломались. Ее рот приоткрылся, обнажая зубы – не пластиковые, а кривые, желтоватые… человеческие.
Клайд рванулся к двери, но ручка не поддалась. Более того – она стала мокрой и скользкой, словно была в рыбьем жире. Он услышал грохот за спиной и обернулся: кукла уже не сидела – она лежала возле кровати и медленно поворачивалась на бок, как рухнувший на пол человек с парализованными ногами, собирающийся с силами, чтобы приподняться. Из-под подола платья текла вода – черная, илистая, с запахом болота.
Кукла начала ползти.
– Кла-а-а-йд, – голос был низким, булькающим, как будто слова просачивались сквозь слой грязи, – я звала тебя, Клайд…
Это был голос Норы – настоящей Норы, его бывшей. Но та Нора не могла говорить. Она утонула два года назад – в ту ночь, когда ушла к реке после их последней ссоры. Нет, это явно была не Нора…
Он бросился к окну, но покрытое слизью стекло даже не треснуло от его удара. Кукла приближалась, ее движения были медленными и плавными, как у аллигатора. Ее глаза теперь не просто блестели – они наполнялись желтой блевотой и светились зеленоватым светом, как гнилушки в лесу. Она – или оно – протянуло руку, и пальцы – уже не силиконовые, а костлявые, с облезшей синеющей кожей – коснулись его штанины.
– Ты оставил меня, – прохрипело нечто внутри куклы, и изо рта вывалился комок слизких водорослей.
Клайд попытался рвануть в другой конец комнаты, но костлявая рука – он даже не почувствовал, как длинные узловатые пальцы сомкнулись вокруг его лодыжки – уже крепко держала его за ногу. Он рухнул на пол. Кукла резко подалась вперед, вытянула шею и вонзилась ему в ногу острыми как у рыбы зубами. Клайд закричал от боли.
Отчаянно дергаясь, он вырвался из костлявой хватки и пополз к двери, цепляясь за скользкий пол и оставляя на нем кровавые полосы. Кукла исторгла что-то похожее на хрип, несколько раз дрогнула – словно силы покидали ее – и замерла. Дверь спальни открылась, как если бы держащая ее сила вдруг пропала.
Клайд добежал до гостиной и рухнул у порога, в висках бешенно стучала кровь, дыхание вырывалось с хрипом. Он не чувствовал облегчения. Он знал, что неведомая сущность (или что это нахрен было?) все еще следит за ним, пусть кукла и не подавала больше никаких признаков жизни. Он понимал, что это еще не конец.
Нога пульсировала, холод поднимался от раны, как яд, растекающийся по венам. Он задрал штанину: кровь застыла, но кожа вокруг укуса порозовела – стала тусклой и гладкой, как… силикон. Холод полз выше, к икре, кожа натянулась, разгладилась, стала неестественно гладкой. Клайд ударил по лодыжке кулаком – звук был глухим, пустым, как по пластику. Паника сдавила его, он пополз к кухне, где в ящике лежал старый мясной тесак – ржавый, но острый. Если это зараза, думал он, ее можно остановить.
Дотащившись до стола, он схватил тесак, лезвие дрожало в его руке. Нога уже не гнулась, суставы застыли, кожа до колена стала розовой и блестящей, как у куклы. Он стянул полотенцем ногу, сжал зубы, поднял тесак и рубанул – прямо над укусом, где плоть все еще казалась живой. Кровь брызнула, но меньше, чем должна была, и тут же застыла, как смола. Боль была тупой, далекой, как будто нога уже не принадлежала ему. Он рубанул еще раз, сильнее, и кость треснула сухим щелчком, как пластиковая трубка. Отрубленная часть упала на пол, но из обрубка не текла кровь – только черная вода, густая, с запахом тины, сочилась медленно, как из проткнутого шланга.
Клайд выдохнул, надеясь, что остановил это, но холод не ушел. Он пополз к зеркалу в прихожей, цепляясь за стену, где обои отваливались влажными лохмотьями – чувствуя, что с ним все еще что-то происходит.
Он посмотрел в зеркало – лицо его, но щеки начали блестеть, как будто их покрыли лаком. Шрам сглаживался, становился тонкой серебристой линией, пока, наконец, не исчез. Седина в щетине выпрямилась, как искусственные волокна, а затем начала выпадать. Он открыл рот, чтобы закричать, но губы замерли в легкой улыбке – натянутой, неестественной. Звук застрял, вышел сухим хрипом, как будто голосовые связки превратились в каучук. Холод поднялся к бедрам, кожа на второй ноге стала гладкой, суставы затвердели. Клайд глянул на обрубок – он лежал на полу, но не как плоть: кожа на нем разгладилась, пальцы вытянулись, ногти заблестели, как пластик, превратившись в кусок куклы. Это не помогло. Это распространялось.
Он бросил тесак, попытался встать, опираясь на стол, но руки затряслись, пальцы вытянулись, ногти стали ровными и блестящими. Холод полз к локтям, кожа натягивалась, мозоли исчезали, а ладони разглаживались. Грудь сжалась, дышать стало тяжело, его вдохи теперь походили на потуги старого неисправного насоса. Клайд смотрел в зеркало, и его глаза – серые, с красными прожилками – потускнели, покрылись стеклянной пленкой, отражая свет, как мертвые подшипники. Веки замерли, ресницы застыли в идеальном изгибе. Он ударил себя по лицу – кожа щелкнула, но не покраснела. Холод стянул шею, сглаживая морщины.
Ноги – та, что осталась, и обрубок – стали единым куском, неподвижным, как у манекена. Он рухнул на пол, суставы не сгибались, тело качнулось, как игрушка на пружине. Голос Норы – влажный и вкрадчивый – зазвучал в голове: «Ты не успел, Клайд. Ты никогда не успевал. Но теперь ты застынешь в вечности, и время больше не будет иметь значения».
Клайд продолжал смотреть в зеркало, когда его лицо почти целиком превратилось в подобие восковой маски, пока не заметил – валявшийся у стола обрубок ноги в отражении выглядел как настоящий. И тогда – на каком-то непостижимом интуитивном уровне – он понял, что нужно делать…
Он тут же схватил зеркало и пополз в спальню, где лежала кукла. Тело тяжелело, суставы скрипели, кожа на шее натянулась. Он рухнул у кровати, дыхание вырывалось свистом. «Нора» лежала неподвижно, целиком превратившись в полуразложившийся труп. Он поднял зеркало, схватив ее за голову – волосы слиплись, как водоросли – и повернул лицом к стеклу.
«Нора» дернулась. Рот открылся, из горла вырвался крик, смешанный с бульканьем воды. Глаза засветились зеленоватым светом, тело затряслось, пальцы заскребли по паркету. Клайд схватил ее крепче, руки едва слушались, суставы трещали. Крик усилился. Дом задрожал, окна затрещали, но в зеркале кожа трупа сглаживалась, становилась снова силиконовой, трупные пятна исчезали, а влага испарялась. Лицо натянулось – снова стало идеальным, зубы втянулись, рот сомкнулся в той же фальшивой улыбке, а глаза потухли, превращаясь в стекляшки. Она становилась куклой – неживой, пустой – и вместе с тем тело Клайда обретало прежнюю человеческую форму. Что бы это ни было, отражение сработало, и теперь эта сущность постепенно покидала свою временную оболочку – в которой отразила образ его жены, и которая затем отразила его самого – оставляя после себя лишь подтеки илистой грязи и водорослей.
Почувствовав прилив тепла, Клайд рухнул на пол. Зеркало выпало из его рук, треснув пополам. Холод отступал. Руки задрожали, кожа сморщилась, вернув мозоли и шрамы. Нога закровоточила, и боль вернулась с новой силой – на этот раз живая. Сердце забилось быстрее, дыхание стало прежним, и он закричал – несдавленным человеческим криком, словно родился заново. В каком-то смысле так оно и было, и пусть он до конца не осознавал, что все произошло по настоящему, в глубине души он понимал – еще немного – и неведомая сила превратила бы его в такую же куклу, в какую он сам пытался превратить Нору. Но теперь все было позади – и он отпустит ее.
Дверь спальни скрипнула. Клайд вздрогнул, повернув голову – сил встать не было, он лежал на полу рядом с куклой, чьи стеклянные глаза блестели в полумраке загоревшейся лампы. В проеме стояла его младшая сестра Лора – с растрепанными светлыми волосами и в старом плаще, мокром от дождя. Она редко навещала брата, и то, что она пришла посреди ночи, говорило только об одном – о том, что она почувствовала неладное, и это предчувствие ее не подвело.
Ее взгляд упал на Клайда – бледного, потного, лежащего рядом с силиконовой куклой в коротком платье, – и она замерла.
– Ой, извини, – вырвалось у нее, голос дрогнул от неловкости. – Кажется, я не вовремя…
Она хмыкнула, но потом заметила его ногу – вернее, то, что от нее осталось – и тут же бросилась к нему, прижимая полотенце и доставая с кармана телефон. Клайд не мог объяснить, что произошло, и единственное, что он способен был сказать в этот момент – какая-то странная фраза, которую он никогда раньше не слышал, но которая вертелась в его голове с того самого момента, как все началось: «мор анте синту».
За окном вспыхнула молния…
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 423
Замечания : 0%
Не вовремя.
За окном шипел первый весенний дождь. Будто колбаса на раскалённой сковороде. Всё шкварчит и шкварчит. Как и мысли, погружённые в сон…
Мужчина слепо потянулся пятернёй к небольшой лампе. Щёлк… Тусклый свет пополз по комнате. Напротив кровати он слегка обрисовал женский силуэт. Дотянуться до того угла ему было не по силам.
Человек неловко приподнялся и прищурился. Гостья, вольготно развалившись, казалось, дремала на хлипком стуле. Внутри тут же начала подниматься волна страха вперемешку с удивлением: кто это такая? Как она сюда попала? Может быть, через окно? Или через балкон?
Или она всё время была здесь? Её не было. Точно. Барабанили капли. Ветер шуршал в голых ветвях. А она спала.
Он осторожно слез с кровати и прошёл по ледяному паркету. Прямиком к женщине. На вид ей было лет тридцать пять. Узкое бледное лицо, яркие губы. Ничего особенного, не за что зацепиться.
Холод улицы проскользнул сквозь щель форточки и коснулся своими пальцами мужчины. Он обернулся, всматриваясь в темноту коридора. И только сейчас мозг выудил из своих закромов то, что было нужно. Эта женщина работала в лавке коллекционеров, недалеко от дома. Её он знал прекрасно: частенько наведывался туда и разглядывал сокровища. Там были книги, рожденные несколько веков назад, медали и монеты давным-давно растворившихся в истории стран и много чего ещё. Созерцание древних реликвий занимало человека и вызывало трепет.
Узнав незваную гостью, хозяин квартиры даже немного разочаровался. Он попытался разбудить её. В ответ лишь невнятный поток слов, из которых удалось сложить… адрес. Место он знал. Но зачем она это сказала? Может быть, просто оставить её? Пускай спит. Ему и самому хотелось бы вернуться в тёплую постель.
Но червь сомнения уже начал подтачивать желание поспать. Как же, всё-таки, она попала внутрь? Ну, была ни была…
Мужчина надел первое, что попалось под руку, обулся и накинул сверху плащ.
Щёлк…щёлк…
Замок жалобно закряхтел.
Щёлк…щёлк…
Вспышка света на лестничной площадке слегка взбодрила. Мысли, до того похожие на сонных мух, вышли на, что называется, привычную мощность. Хрустя ключом в скважине, мужчина начал понимать всю глупость ситуации. Но слишком уж манящей была неизвестность. Слишком чарующей ночь. Слишком гипнотическим бубнёж стихии. И он медленно побрёл прочь из подъезда…
Когда он узнал женщину, что так невовремя ворвалась в сон, нутро буквально требовало того, чтобы посетить произнесённый адрес. Теперь же, яркие лампы словно бы с насмешкой подсветили желание и показали все его нелепые стороны. Именно поэтому путь наружу был очень медленным. Не до конца проснувшись, он внимательно всматривался в стену света, который упорно старался разрушить магию ночи.
У почтовых ящиков мужчина замедлил шаг. До дверцы, ведущей на улицу, рукой подать. Но он всё равно замер. Быть может, и правда, стоит пойти назад?
Соблазн развернуться был велик. Но тут внимание человека переключилось на нечто, прорвавшееся сквозь пелену. Небольшой прямоугольник зеркала, оставленный кем-то из жильцов, приковал его внимание. Из него глядел двойник.
За толстым слоем пыли он был похож на морок. И, всё же, не смотря на лампы, этот двойник был там…в ночи. Звал в неё.
Человек всмотрелся в отражение. Время замедлило бег… Из омута потянулись цепкие лапы. И он понял, что всё делает правильно: именно сегодня он должен был надеть этот чёртов плащ и пойти в дождь.
Но борьба была не окончена.
Мужчина подошёл к зеркалу и ещё пристальнее погрузился в его пыльную глубину. Протянув руку, он аккуратно зачерпнул горсть холодного стекла вперемешку с серыми лохмотьями. Отражение стало чуть яснее. Половина его уставшего лица стала чётче. Туманный облик вцепился в него взглядом. От него веяло чем-то неизведанным. И в этот момент человек окончательно всё решил для себя.
Он стремительно прошёл к двери и, толкнув её, вышел.
Для робко вошедшей в город весны было тепло. Даже слишком. Грязные жирные облака были похожи на умирающие сугробы у дороги. Ещё немного, и они также начнут таять. Стоит лишь ветру стать сильнее и крепче. Но пока что он лишь швырялся в лицо каплями, которые не успели разбиться о землю.
Мужчина поёжился и, уткнувшись в воротник плаща, направился к цели. Ноги с удовольствием шли по обнажившемуся асфальту. За долгую зиму он и забыть успел, насколько же это приятное ощущение.
Он шёл и в груди клокотало волнение. Несколько чёрных дыр подворотен остались позади. Как и несколько островков света, стекавших с мокрых фонарей. Он шёл и шёл. Плащ, вдоволь напитавшись дождём, тяжело обвис. А магазин был всё ближе и ближе.
Он свернул в небольшой дворик. Стены домов тесно обступили его. И вот она. Яркий мазок на фоне безликих однотипных гигантов. Место, которое он любил, с хозяйкой которого мог вести непринуждённые беседы обо всём на свете. Человек всмотрелся в огромные пятна окон. На него опять уставился двойник. А там, в глубине, расположились осколки прошлого. Память услужливо развернула перед глазами внутреннее убранство. Сейчас же оно покоилось во мраке. Мужчина тряхнул головой, прогоняя картинку, и поднялся по узким ступенькам к тёмно-зелёной двери.
Тук…тук…тук…
Плотнее укутавшись в насквозь промокший плащ, человек терпеливо ждал. Он знал, что женщина живёт на втором этаже, в комнатушке прямиком над лавкой. Знал, что сейчас всё делает правильно. Он бросил короткий взгляд наверх, не ожидая увидеть, как слепые стёкла разрежет тонкая светлая полоска. Ведь она там…дома.
Окна ожили. Вскоре за дверью послышались шаги, приправленные тихим ворчанием. Хозяйка спросила: «Кто там?». И, услышав знакомый голос, открыла.
Человек изумлённо смотрел на её заспанное лицо. Он не мог понять, что произошло. Руки безвольно повисли, в голове стало до неприличия пусто. Он чувствовал, что происходит что-то странное.
Всё вокруг растворилось. Шум дождя стал глухим и неразборчивым. Перед мужчиной были лишь её глаза, яркие губы. Он же видел…видел.
Молчание затянулось.
Женщина, глядя на него, тоже почуяла неладное. И бросила спасательный круг вопроса. Человек, неловко пытаясь собрать связные предложения, выпалил всё то, что произошло не так давно. Хозяйка же выглядела обеспокоенной. И беспокойство росло, словно снежный ком.
После его тирады, она лишь коротко мотнула головой и произнесла слово, разбившее мир на части.
«Нет».
По спине мужчины поползли липкие струйки пота. Беспокойство полностью захлестнуло его. Кое-как собравшись с духом, он суетливо бормотнул извинения и, пожелав доброй ночи, ссыпался по лестнице.
Хозяйка же, проводив мужчину долгим взглядом, заперла дверь.
Человек слепо побрёл в никуда. Ноги сами вели по закоулкам и подворотням. В голове же шумело от потрясения. Он сунул левую руку в карман плаща и выудил помятую пачку. Достав сигарету, которая тут же стала жертвой ливня, мужчина чиркнул зажигалкой и поджёг её.
Несколько затяжек принесли некое подобие успокоения. Магия ночи, что так ловко овладела им, вновь начинала действовать.
Неподалёку, около неказистого домика, расположилась скамья. Мужчина замедлил шаг и решил перевести дух.
Глядя на ручейки, жадно тянувшиеся к зеркалам луж, человек не понимал: стоит ли возвращаться домой? Теперь то он понял, что девушки в квартире нет. Может быть, она и правда забралась через балкон, а потом короткими путями вернулась к себе? Если и так, то зачем она скрывает это? Почему сказала нет? Может, это и не она была вовсе?
Мужчина попытался вспомнить увиденное лицо. В поисках хоть каких-то деталей, которые могли бы доказать, что он ошибся. Родинка, веснушки, да хоть небольшой шрам… хоть что-то.
Всё тщетно. Это точно была хозяйка магазина. В этом не было никаких сомнений.
Выпустив из пальцев дымящийся бычок, человек прошептал: «я сплю…точно…».
Мысль тут же заняла всё место и начала неистово зудеть.
«Эта прогулка…этот дождь…всего лишь сон…странный сон…наваждение. Мне нужно вернуться и всё это закончится».
Убедить себя в этом не составило труда. Обессиленный разум с готовностью проглотил наживку. Потому человек встал и медленно направился домой сквозь усилившуюся непогоду.
До него оставалось пройти буквально одну улицу.
Из небольшого закутка внезапно вынырнули три шатающиеся тени. Они шумно переговаривались и хрипло хохотали. Трое приближались, иногда сталкиваясь друг с другом.
Мужчина ускорился, пытаясь избежать неприятностей. Шаги теней перешли на бег. Разбрызгивая лужи, незнакомцы настигли человека.
Вспышка!
Тело мчится к асфальту. Столкновение болезненное.
Вспышка!
Тяжёлый ботинок прилетает прямо в подбородок. Мир меркнет.
Пьяницы долго и усердно работали над человеком, вспарывая ночь бессмысленными оскорблениями.
Блеснуло лезвие.
Вспышка!
Вспышка!
Вспышка!
В конце концов, нож остался в человеке.
Увидев кровь, один из напавших, громко вскрикнул. Его стоп-слово моментально подхватил ветер и унёс на ощетинившиеся антеннами крыши.
Хозяин орудия шумно выдохнул и наклонился к человеку. Взглянув на окровавленную голову, он довольно кивнул и сплюнул.
Третий же замер, наблюдая за происходящим. Он выдохнул что-то бессвязное. И это сработало.
Три тени неспешно ретировались, оставив жертву.
Мужчина в предсмертной агонии жадно глотал ускользающую ночь.
И надеялся проснуться.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 423
Замечания : 0%
Прошу не оставить без внимания. Голосование до 10 апреля включительно.
|
Группа: РЕЦЕНЗЕНТ
Сообщений: 335
Замечания : 0%
1. Прочитал, местами даже с интересом., но есть пара замечаний.
Все время было ощущение дежавю. Казалось, что нечто похожее я уже когда-то читал или смотрел. Хочется побольше оригинальности. В том числе и в описаниях.
Чтобы выстрелить из лука, надо натянуть тетиву. Если этого не сделать, выстрела не получиться. И здесь, в самые ключевые моменты выстрела не получилось.
2. Если автор первого текста рассказывает историю, то автор этого - просто пишет одно предложение за другим. Мало того что в них самих полно проблем и с ритмом, и с логикой, так еще они не складываются вместе. Зачастую даже в одном абзаце.
Соответственно, голос за №1.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 96
Замечания : 0%
Не вовремя. Ужасы.
Первый текст. вряд ли меня такое напугает, разве что рубка ноги напрягла. Интрига писят на писят. Все таки я заскучал читая. Я бы начал с отрубленной ноги и пошел бы в обратном направлении.
Второй. Ааах как же меня раздражает наименование гг человек или мужчина. Прям сразу на выброс. Хочешь обезличить назови буквой, товарищ Кафка давно придумал. По интриге вялая тройка, нету стремительности в повествовании, а ведь сюжет предполагает гонку яви со сном. Читал засыпая. Но сюжетная линия любопытная. При нужном акценте можно и замаячить.
Но выбирать надо одно. И с небольшим перевесом побеждает первый текст.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 351
Замечания : 0%
1. На удивление, было даже интересно читать вступление с историей и описанием реки, хотя обычно такие моменты вызывают скуку. В принципе, прикольно с ожившей куклой погибшей жены. Но лично мне не хватило какого-то напряжения. Вот мужик сидит, вот кукла ожила, и вот мужик рубит себе ногу. И между "сидит" и "рубит" как будто бы стоило побольше напряжения и страха нагнать. Но, тем не менее, написано хорошо. Есть целостность сюжета и даже забавный отыгрыш темы.
2. Дочитала только со второй попытки, так как начало довольно сумбурное, как восприятие мира спросонья. Нооо в целом весь рассказ таким и остался - сумбурным и больше отдающим в мистику, чем в ужасы. Дочитывая до конца, я так надеялась, что вот сейчас-то я узнаю, что это было. Злой дух, какое-то сверхъестественное явление, чей-то намеренный умысел. А вышло так, что это просто у гг шиза? Или та женщина наслала на него наваждение, чтоб он вышел в тот момент, как по улице будут идти душегубы? И, собственное, почему они просто напали? Или же это всё аллегория ощущения мужчины от страшного слова дамы "нет"? Много вопросов и практически нет ответов.
Обычно довольно хорошо, когда произведение оставляет после прочтения какие-то вопросы, какие-то мысли. Но в этот раз так не получилось. Поэтому голос за первое.
|
Группа: МОДЕРАТОР
Сообщений: 969
Замечания : 0%
Синту
Я очень надеюсь, что географическая прелюдия будет иметь значение позже.
Пока это выглядит так: "Местная река иногда меняет течение на противоположное, и это стало поводом для традиционного ритуала, не имеющего ничего общего с обратным движением воды".
Фольклор об утоплении во время обратного течения уже более оформлен.
Введение персонажей Клайда и Норы создаёт атмосферу, единственное, резануло слово "фальшивка", вместо какой-нибудь "копии". Да и "силиконовая" намекает, что кукла была куплена в магазине с клубничкой на вывеске, как и упоминание острого во всех смысла язычка.
По поводу ритуала, в целом идея понравилась, но осталось несколько вопросов:
- важно ли то, что прошло именно два года с момента смерти Норы?
- в какой момент кривые желтоватые человеческие зубы куклы стали острыми как у рыбы?
- насколько важно, чтобы действие происходило именно в Ирландии? Потому что "проклятие Барби" для меня не сильно сочетается с ирландским фольклором. Действие могло бы спокойно происходить в какой-нибудь американской глубинке, а в реку сливают токсичные отходы фабрики Mattel.
- непостижимый интуитивный уровень - это такой себе рояль в кустах. Можно было бы добавить хоть какую-то интеракцию с местным волшебным народцем, которые бы и подсказку дали, и карманное зеркальце подарили брутальному деревенскому мужику. А то пока получается, что Клайд в процессе силиконизации не только успел догадаться использовать зеркало для обращения ритуала, но еще и снять зеркало со стены и дотащить до трупа Норы.
В целом рассказ забавный, но довольно много логических несостыковок для меня, да и некоторые выражения типа "глаза наполнялись желтой блевотой" оставили неприятный осадок.
Не вовремя
Шкварчали мысли
В масле раскалённых снов
Колбаса и дождь
Слишком много намешано в первых же строках, что сразу настраивает на несерьёзный лад. Да и в целом сильный перебор с образами/метафорами по всему тексту, от которых быстро замыливается взгляд.
И с другой стороны, очень мало конкретики. Где происходит действие, как зовут мужчину, который час, почему на него напала пьяная компания? Кем была женщина-доппельгангер и как она всё-таки попала в дом? Почему мужчина не предположил, что она могла попасть в дом через дверь? Ну и главный вопрос, что произошло и зачем?
По прочтении работы остались только вопросы, ответы на которые не особо важны.
Мой голос за работу 1.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 423
Замечания : 0%
Победил "Синту" Рефранка. Мои поздравления! Оба текста по-своему хороши.
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 135
Замечания : 0%
|
|
|
