|
|
|
Дуэль 811 (блиц-проза)
|
|
Группа: МОДЕРАТОР
Сообщений: 974
Замечания : 0%
Всех приветствую!
Два дуэлянта решили посвятить выходные дуэли, в чём я решил им помочь.
На написание у них будет всего ничего (около двух дней), поэтому я решил дать им два взаимосвязанных японских выражения в качестве вдохновения.
Выражение 1: 一筆龍 ("дракон в одно движение кисти").
Выражение 2: 画龍点睛 ("зрачок, дорисованный дракону").
Первое выражение говорит о реальном японском искусстве, когда рисуют туловище дракона (азиатского) без отрыва кисти от бумаги.
А второе выражение говорит о том, что для завершения рисунка необходимо оторвать кисть и поставить финальную точку - "зрачок дракона".
Эдакая вишенка на торте.
Собственно, на эту нечётко сформулированную тему и предстоит участникам писать работы в прозе до начала декабря.
Учитывая разницу во времени и мой ненормированный режим, я ожидаю увидеть работы или в личных сообщениях на сайте, или в личных сообщениях в ТГ (@lambengolmo) к вечеру понедельника (1 декабря) по моему времени (UTC+10).
|
Группа: МОДЕРАТОР
Сообщений: 974
Замечания : 0%
Работа номер 1
Последний штрих
Воздух в мастерской был густым и сладким. Человек даже с самым паршивым нюхом мысленно поделил бы его на три слоя: верхний – пыль, мягко вальсирующая под лучами оконного света, средний – расплескавшийся запах ладана и старого дерева, нижний – змеящийся аромат мездрового клея и лака. Мастер варил его сам, по рецепту деда. Знание и профессия – всё, что осталось человеку.
Мастер Линь молча стоял у верстака, заваленного инструментами. Взгляд застыл на невидимой точке: мужчина был глубоко в своих мыслях. Худое лицо, покрытое сетью морщин, руки с картой тонких шрамов и пятнами от лака, поредевшие седые волосы. Семидесятилетний слепок прошлого.
Линь был гробовщиком. Можно сказать, боги наделили его огоньком дара, который со временем вырос в бушующее пламя. Его работы были настоящими произведениями. Тонкость и чуткость, с которыми он творил последнее вместилище для ушедших, вызывали заслуженное уважение среди жителей скромного городишки. Одного из многих, что затеряны не только на картах, но и в истории. Но, как и полагается всему, наступило время угасания. Годы шли, а Линь отчаянно пытался ухватить за хвост струящееся песком сквозь пальцы время. Его таланту стало тесно, и пламя начало постепенно затухать…
Линь вздрогнул, прогоняя одолевшее его оцепенение. Он устало потёр глаза и отвернулся от верстака. На другой стороне комнаты – на козлах – стоял почти готовый гроб из светлой вишни. Не очень большой по размеру, но изящный. Прямо как в былые времена. Резьба, покрывавшая его бока, рисовала хрупкий узор из цветущей сакуры.
Мастер медленно, с той бережной экономией движений, которые дают только годы опыта, приблизился к своему детищу. Рука аккуратно коснулась дерева. Мир подёрнулся дымкой свежего воспоминания.
***
Одна из крупиц его дара, что удалось сохранить – умение слушать рассказы деревьев. Чёрный амбар на окраине склада – место, где всё началось. Стоило солнцу коснуться своими прядями земли, Линь вошёл сквозь жалобно проворчавшую створку двери внутрь. Старик мог часами ходить вдоль рядов со штабелями досок. Выбор – процесс крайне ответственный. Мастер неспешно лавировал по складу, изредка подходя поближе к товару. В такие моменты он доставал из сумки небольшой деревянный молоточек и постукивал по торцу доски. Глухой и дребезжащий звук сразу же говорил о скрытых трещинах или пустоте. Глубокий и ясный – о плотной структуре. Линь же искал нечто иное. Он искал поющее дерево.
Проводя пальцами по распилам, Линь читал истории. Широкие полосы означали сытый, добрый год. Узкие же, наоборот, означали голод и мрак. Для дела нужен материал со спокойной историей. Без катастроф и природного гнева.
Проходя вглубь склада, мужчина внезапно остановился и потянулся к очередному варианту. Вишня… Линь приблизился и вдохнул запах. Горьковато-сладкий аромат. Таким, пожалуй, пахнет юность. Мастер удовлетворенно кивнул – выбор был сделан.
***
Тот день был затянут жирными тёмными тучами. Ветер злобно бился в окна, словно просился внутрь. Капли сильного дождя разбивались о стёкла, барабанили по крыше.
Тук…тук…тук…
Дрожащий стук отвлёк мастера от размышлений. Что ещё оставалось старику? Курить трубку да вспоминать. Поднявшись из кресла, мужчина прошаркал к двери и открыл.
На пороге стоял его товарищ – Танзин. Трактирщик, живший и работавший по соседству. Линь впустил дрожащего и насквозь промокшего друга внутрь. И только тогда заметил, что дрожь была вовсе не из-за погоды. Танзин был бледен, в глазах плескалась неуёмная боль и страх.
Линь понял всё без слов.
- Ш…ш…шшуу…аа…нг
С губ трактирщика слетело имя.
Казалось, частица мрака снаружи проникла в жилище и начала разрастаться.
Линь поджал губы и положил руку на плечо товарища.
- Она была хорошей девушкой, - проскрежетал старик.
Танзин громко всхлипнул и упал в кресло. Линь же направился на кухонку…
Шуанг – дочка Танзина – была настоящим лучиком солнца. Худенькая, словно тростинка, она, тем не менее, обладала огромной силой духа. Помогала отцу, и своим сиянием делала мир вокруг лучше. Линь столько раз видел её, но каждый раз поражался, сколько же необъятной любви ко всему в её карих глазах. Так было, пока не пришла болезнь. Вместе с любовью во взгляде поселилась тень. И вот, Шуанг сгорела от чахотки.
***
Линь всегда работал молча. Потому что его ремесло было диалогом. Лишь он, дерево и память об усопшей. Когда мастер был моложе, к нему набивались в подмастерья юнцы. Но Линь всем отказывал. Не из вредности, скорее из нежелания делить столь тонкую материю с кем-то ещё.
Как только всё необходимое было собрано, начался танец с инструментами. Мастер не пользовался мелом или углём для разметки. Для этого у него было шило и тонкая нить. Линь прикладывал её к доске и оттягивал, словно тетиву лука. Щелчок! Идеальная прямая линия. Шилом ставил едва различимые метки для соединений – пазов. Хоть ржа возраста уже начала покрывать его тело, но вот глаза оставались всё такими же зоркими.
Отложив инструменты в сторону, Линь потянулся за пилой с тонким, словно лезвие, полотном. Длинные плавные взмахи – пила пела, отделяя волокно от волокна. В его разуме тотчас всплыло наставление деда: «дерево не должно кричать…Оно должно отпускать свою форму с миром». Процесс был сродни медитации. Линь словно бы выпал из потока времени. Но настоящая медитация была впереди.
Место пилы заняли клюкарзы и долото. В руках мастера они были продолжением пальцев. Спустя некоторое время пазы были готовы. Затем начали распускаться бутоны сакуры. Лепестки освобождались наружу из толщи дерева. Весь секрет был в том, что мастер не навязывал свою волю материалу, а отсекал лишнее, чтобы увидеть уже спрятанное внутри.
Утирая со лба пот, Линь продолжал извлекать узоры.
Вскоре настал черёд священного момента сборки. Мужчина аккуратно нанёс кистью тёплый жидкий клей, после чего приступил к соединению деталей. Ручной винтовой пресс расположился как раз по правую сторону. Линь не сжимал всё с силой – лишь слегка подтягивал до тех пор, пока из швов не проступят тонкие капельки клея. Утерев их пальцами, мужчина окинул взгляд работу. Гроб собирался без единого гвоздя. Это был принцип, которому Линь ни за что бы не изменил. Дело не в дани прошлому, нет. Линь был убеждён: только дерево и клей – детища земли – должны сопровождать человека в его последнем путешествии.
Мастер шумно выдохнул. Корпус был готов. А значит, пора приступать к той самой медитации.
Для шлифовки Линь использовал рыбью кожу. Так он снимал с гроба неровности и шероховатости. Закончив с этим, в ход шла пемза. Смочив её водой, мужчина круговыми движениями водил по своей работе. Бесконечно, монотонно. Шлифовкой он мог заниматься часами. Так произошло и на этот раз. Линь довольно кивнул сам себе: поверхность была гладкая, словно спокойное озеро.
Лишь после этого мужчина потянулся к лаку. Рецепт был гордостью деда, который передал его внуку. Сок лакового дерева, спирты, минеральные добавки. Первый слой был жидким. Линь втирал его с усилием, заставляя проникнуть в материал. Как только он высох, мастер снова прошёлся по гробу пемзой.
Следующий шаг растянулся на несколько дней. Каждый следующий слой был чуть гуще. Поверхность становилась всё более ровной, почти зеркальной, но оставалась матовой. Двенадцать дней-слоёв спустя наступил черёд финального покрытия. Самый тонкий слой лёг быстро. Линь не шлифовал, а полировал кусочком мягкой ткани. Полировал до момента, пока матовая глубина не начинала будто бы светиться изнутри.
Гроб для Шуанг был готов.
Линь неспешно обошёл его и внимательно рассмотрел со всех сторон. Это было совершенное вместилище. Но мастер всегда прислушивался к внутреннему голосу. Сейчас тот молчал. Единственное чувство, ощущаемое чуть ли не физически – пустота. Мастер создал просто предмет. С идеальными формами, идеальным всем. Но не хватало детали...
***
Вечером того же дня Линь сидел у окна и курил тонкую трубку. Все его мысли были заняты Шуанг. Старик думал о её короткой жизни, яркой, но короткой, словно бутон цветка, которому не суждено было раскрыться. В голове кружили вспышки.
«В чём был смысл этой жизни? В незавершённости? Нет…не так. Что за глупость! Смысл в том, что Шуанг – была, жила!».
Линь отложил трубку и поднялся. Наконец-то, он понял. Его работа – не просто похоронить. Он должен завершить, придать короткой линии жизни цельность.
Старик подошёл к пузатому сундуку, что прятался в полумраке. В нём хранились осколки былой роскоши – какие-то подарки, плата за выполненные заказы. Его пальцы погрузились в нутро сундука и тут же нащупали что-то холодное и гладкое. Линь вытащил на свет обломок гребня из панциря черепахи, украшенного инкрустацией из перламутра. Маленький кусочек держался не очень прочно. Мастер аккуратно отколол его. Он был похож на слезу или дождевую каплю на лепестке.
Старик подошёл к изголовью гроба. Среди резных цветов выделялся самый крупный бутон. Линь спешно пошёл за инструментами и вернулся. Уняв дрожь от внезапного озарения, мастер приступил к делу.
Приложив перламутровую капельку к центру бутона, он легонько обвёл её остриём, чтобы обозначить контур. Мужчине показалось, что волнение вновь накрывает его. Но рука была тверда, как скала. Ровным движением он сделал идеальную лунку. Боясь вздохнуть и спугнуть вдохновение, Линь направился за клеем. Разогрев на свече мизерную порцию, он взял кисть и нанёс его в лунку. Достав пинцет, мастер аккуратно взял слезу и уложил её на место, а затем легонько надавил большим пальцем. Щёлк! Тихий звук поставил точку.
Мастер сделал шаг назад, не веря своим глазам.
Гроб ожил.
То, что раньше было красивой, но пустой коробкой, стало историей. Историей юной девушки, чья жизнь была коротка и хрупка, как лепесток. Капля же стала завершающим штрихом, который стал не просто украшением. Перламутровая капля превратила механическую работу в нечто большее.
За долгие годы Линь успел забыть это чувство. Чувство удовлетворения от сделанного. И вот оно вновь заискрилось под рёбрами.
Мастер коротко кивнул и, задув свечу, пошёл в спальню. В темноте же гроб слабо светился, а перламутровая вставка тускло мерцала, как последняя слезинка.
Работа была закончена.
|
Группа: МОДЕРАТОР
Сообщений: 974
Замечания : 0%
Работа номер 2
Кадистозу
Историю о том, как Диана сточила зубы стоит начать с финала. Ветер надувал паруса и гнул мачты, с северного моря неслись холод и мрак. За скрипучей стеной Диана, завёрнутая в плед, сидит перед печью и громко пьёт чай. Настолько громко насколько позволяет вьюга за окном. Если б оно было, в него хлестал бы дождь и бились чайки, с противным карканьем и безумством в глазах.
Она встала недавно, и ее день пойдет по наклонной, днем она встретится с дюжиной людей, произведет всякого рода действия и примет меры при яви их. Главной заслугой дня она всегда считала открыть глаза и улыбнуться проходящему свинопасу. Он всегда, аккурат во время ее чаепития, проходил мимо мнимого окна, и она сквозь дверцы печки видела его. И улыбка Дианы озаряла тому день.
Тот в свою очередь, приветствовал принцессу поклоном и захватив единственную свинью под мышку лез в лодку, наседал на весла и в четверть часа доплывал до одинокого острова с прекрасным пляжем и маяком. Помимо всего он был смотрителем маяка. Хоть корабли давно не строили фарватер сквозь эти воды, мистер С прилежно, ежедневно являлся на остров и как мог поддерживал строения, огонь и дух в растущем поросенке. Назвал он ее Джульета, в часть подбитого прадедом танка с таким же названием. Как корабль назовешь, так свинюшке полон рот. Мистер С любил коверкать выражения, к тому что он сам был исковерканным, казался иногда двухмерным а иногда и нет. Все дело было в том, как посмотреть, говаривал он мне сидя на камне, а то и на свинье.
Стоит отметить, что я частенько привозил Диану на этот остров, где мы резвились и бросались песком, а иногда и водорослями. А мистер С играл на аккордеоне. Он был неплохой музыкант и в свое время ни одна свадьба и ни одни похороны не обходились без него. Он был первым и единственным священником.
Уставшие дети волн, мы садились у его подножья и просили сказ. Он начинал ураганным завыванием и скрипом палубы. И вот уже Давид, побив Голиафа, безнаказанно проплывает мимо сирен, в своей бессмертной любви к Офелии. Или там, наоборот было ,она была в него по уши влюблена, а призраки проигрывали под Ватерло и улетали Альфа центавра.
Мы часто лежали на песке звездной ночью и смотрели зев неба. Космос словно кашалот поглощал нас и струёй выбрасывал к созвездиям. Приятный озноб полета и Диана прекрасная наездница на подвернувшейся хвостатой комете. Ведьма, но молоденькая, дитя, но женщина.
Когда за ней заходил кто-то кроме меня, она надувалась, словно рыба фугу и ее вес доходил до ста пятидесяти килограмм. И в таком виде она шла гулять с посторонним и конечно, ухажеры теряли к ней интерес, ну кроме особых гурманов, впрочем она быстро им надоедала молчанием. Так она росла в свете северных сияний. Как говаривал мистер С, эта инертная карельская береза не так просто сгорит.
Но пришло время взросления и я, как и все ушел на войну, с которой уже не захотел вернуться. Или не смог. В общем, время летело и Диана вышла замуж, сложив крылья в шкаф, она потом перешила их в распашонки для своих детей. Мелкие чертенята летали и крушили все на своем пути. На то их время.
А что до зубов, за зубами нужно вернуться в ее отрочество. Передние резцы были прям кроличьими, мне казалось что они ей очень идут. Диана же, будучи самым женственным созданием на свете решила иначе. Они меня уродуют, говорила она. И пропала на две недели. При встрече зубы уже не выделялись и она улыбалась еще шире, подчеркивая это. Диана подсмотрела у героини книги рецепт, правда не волшебный. При помощи пилки для ногтей, постепенно сточила их. Меня передернуло и я полюбил ее еще больше. А она щебетала и была в чорном платье.
Ну вот так Диана сточила зубы, можно запускать механизм.
Палач отпустил веревку. Занавес. Толпа недовольная разошлась по делам
|
Группа: МОДЕРАТОР
Сообщений: 974
Замечания : 0%
Работы выложены, наступает время читать и голосовать.
Дисклеймер: авторская орфография и пунктуация сохранены.
Голосуем до 7 декабря включительно.
Настойчиво прошу оставлять аргументированный отзыв, то есть дополнять своё "мне больше понравилась работа Х" аргументацией "потому что <...>".
По решению секунданта сроки голосования могут быть продлены.
А пока, всем приятного чтения!
|
Группа: МАГИСТР
Сообщений: 430
Замечания : 0%
Последний штрих.
Полноценная работа. Единственно, я бы начал не с описания воздуха, а может с предложения, что гг гробовщик. Повествование неторопливое, созерцательное, с любовью к деталям. Как и сам герой.
Кадистозу.
Понравилось аллегория, когда принцесса вышла замуж и сложила крылья в шкаф, типо закончилось беспечное детство. Образ понятен и симпатичен. Это все. Остальное - какая-то попытка начитанного кабанчика выдать кучу подсмотренных фишечек, в чем он теряет свою индивидуальность.
Громко пьет чай. Настолько громко, насколько позволяет вьюга за несуществующим окном. Зачем мне эта инфа? Диана старается громкостью всасывания чая пересосать вьюгу? Зачем? Для кого? Что за бред? Как это характеризует героиню? На атмосферу это тоже не играет. Очередная фишечка ради фишечки. И это окно, которого нет. Это полный писец. Вот я сижу на работе и пишу отзыв. А если я выйду на улицу и если б у меня была жвачка, то я шел бы по улице и жевал жвачку. И при этом скорее всего жевал бы ее так громко, чтоб громкостью перечавкать проезжающие мимо автомобили...
Голос за ласт штрих.
|
Группа: ЗАВСЕГДАТАЙ
Сообщений: 433
Замечания : 0%
Дочитал. Вспомнил буквы. Проголосовать в дуэли 811 это значит сильно согрешить. Я за первое. За Лунтика гробовщика. Оно конечно если откровенно без сюжетное и не особо интересное но там есть целостность. Оно полноценное в плане стиля написания, и язык хорош. Просто идеи нет, или скорее она не успела в сроки прийти. Второе кажется хуже во всём. Набор разношерстных слов, читаешь и текст словно оливье, в который зачем-то наебенили много варёной картошки да и не новый год сейчас. Ощущение будто автор всё эти слова накапливал годами и тут появилась возможность им отрыгнуть, и он поганец (автор) старался как мог)))
И ещё момент во втором, с чего автор решил что читателю будет интересно как Диана сточила зубы? Мне нет.
|
Группа: НАЧИНАЮЩИЙ
Сообщений: 83
Замечания : 0%
Привет, меня ни один из текстов особо не впечатлил, но первый являет собой цельную историю, неплохо, в общем, написанную, а второй — окрошка, как верно выразился славян, шизофазия, несвязное слайд-шоу и компот, если мы продолжаем съедобные метафоры. Я за первый текст.
|
|
|
