Борис тут в чате обронил, что рассказы присылаем секунданту. Это так, или это не так, и как должно быть так, чтобы было так? К чему тогда фраза "неделя после второго выстрела"?.. Непорядок.

Мечтатель.

«Он исчез, пропал, подобно тому как выпадает из разрушающейся памяти хорошо знакомое, но вдруг забытое слово.»
Валентин Катаев, «Уже написан Вертер».

Я был прав. Да, несомненно, все мы являлись жертвами заблуждений и мифов. И я… устал быть подвластным неведомой силе животным. Нас использовали. Нет, до сих пор используют. С какой целью? Не знаю.
Здесь… или может быть… Да, точно здесь! Открыв старый сундук, я извлёк из-под кучи одежды и безделушек припрятанный в детстве излучатель. Пора прервать затянувшуюся идиллию, ведь она является не более чем мистификацией. Это мой маленький бунт. А излучатель – билет в один конец.
Спрятав оружие за пояс, я не спеша выхожу в утренний сумрак, где меня уже ждёт Робо. Старый друг, надзиратель, наставник, охранник, помощник… кукла богов. Если я вздумаю использовать оружие, он моментально остановит меня. Но меня это не страшит, ведь я уже знаю, в чём его слабое место.
Мне неожиданно вспомнилось, как Робо появился в нашем доме. Мне тогда было лет шесть или семь. В дверь постучали, мама открыла, и в дом вошёл высокий человек в сером комбинезоне, с короткой стрижкой и неподвижным лицом. Его взгляд был слишком резким, зрачки двигались быстро. Робо имел привычку всякий раз придирчиво оглядывать помещение, прежде чем войти. Вот и тогда он одарил нас холодным взглядом, быстро повернул голову, осматривая комнату, и только после этого вошёл в дом. И с тех пор мы стали неразлучны.
Гораздо позже я узнал, что Робо был создан богами. Мама написала им специальное прошение, чтобы нам выделили эту няньку. Куда бы я ни пошёл, Робо всегда шёл следом. Он помогал мне делать уроки, защищал от хулиганов, иногда играл. И не смотря на все свои выдающиеся способности, он всё же был неживым. Я почувствовал это сразу.
Боги… кто они такие? Как смогли создать подобное чудо? В наше время не приходится удивляться уже ничему. Говорят, когда-то мы были во всём равны богам, но несколько поколений назад стала прослеживаться заметная тенденция отчуждения. Граница пролегла между нами, и, надо признать, мы теперь не более чем влачащие по их прихоти жалкое существование смертные. Правда, в детстве я этого не понимал, и лишь позже осознал, чего же мы лишились.
Чудеса окружали меня всю мою сознательную жизнь, но я принимал их как должное. Помню, когда мне было десять, мы с моим двоюродным братом Пашкой отправились смотреть, как боги переносят старый храм на реконструкцию. Над высоким серым строением зависла в небе стальная крепость богов. Прямо в храм сверху ударил широкий столб света. Земля затряслась, завыл ветер. Многие люди, пришедшие посмотреть на это чудо, попятились, но мы с братом побежали вперёд. Храм медленно взмывал над землёй, свет непреодолимо тянул его вверх. Я прыгнул в сияние, и меня тут же вознесло на огромную высоту. Пашка не рискнул последовать за мной. В детстве мне казалось, что я ничего не боюсь, но тогда перепугался не на шутку. Земля стала размытой, недалёкий город стал маленьким. Я оказался над храмом.
И тут сверху раздался грохот. Мой полёт прекратился, сияние вокруг стало ослабевать, и я стал постепенно заваливаться вниз. Конечно, я закричал, ну как же тут не кричать. К счастью у Робо тогда обнаружилась способность, о которой я раньше не подозревал. Он умел летать. И спас меня, за что ему досталась благодарность от матери. А мне порка от отца.
С тех пор Робо стал ещё более пристально приглядывать за мной. Некоторые ребята из школы завидовали мне, некоторые наоборот сторонились. Позволить себе содержать такого надзирателя могла далеко не каждая семья.
Странные явления порой происходили у нас над головой. Высоко над облаками проплывали стальные замки и крепости. Иногда боги проносились над нами на своих грохочущих колесницах. Гром раскатисто расплывался в пространстве; в окнах дрожали стёкла.
– Вот бы хоть раз побывать на этой крепости, – как-то восхищённо сказал я маме, глядя в небеса.
– Мечтатель ты, Мишка, – насмешливо сказала она мне. Мне тогда очень понравилась эта фраза. Я даже приказал Робо, чтобы он только так меня и называл. До того я слышал от него неизменное «рад услужить, мастер», а после «не стоит благодарностей, мечтатель». Когда мама впервые услышала от него такую фразу, её негодованию не было границ. Я покрылся пунцовой краской, пока выслушивал её гневную тираду о том, что Робо не игрушка. Да я и сам это понимал, но тогда мне это казалось очень весёлым.
Время шло, Робо стал настоящим членом семьи. Однажды мне пришла в голову мысль, что он не стареет. Я видел, как меняются мама и папа, но Робо оставался прежним. Как-то я спросил у него, почему он не стареет.
– Я вечен, – ошарашил он меня ответом. Я весь день ходил обалдевший, не в силах осознать, что нечто вечное, просуществующее тысячелетия находится в моём доме, рядом со мной. Уже тогда мне было сложно представить свою жизнь без этого универсального помощника. Однако вскоре мне представилась возможность почувствовать разницу.
У нас большой дом, с прилегающими садами и полями, с мельницей, амбаром, конюшней. Робо помогал мне выращивать цветы на клумбах. Иногда я сбегал, взбираясь на высоченный холм за нашим участком. А прямо за холмом зияла пропасть. Внизу были видны долины, луга, леса, извилистая речка, а за ней Столица. И лёжа на склоне, покрытом молодой травой, я вглядывался вдаль, воображая, как однажды я спущусь вниз и пойду вдоль той самой реки. Даже наметил себе маршрут, по которому обязательно надо будет пройтись, а затем обернуться, и взглянуть на плато, с которого спустился. Увидеть холм, вспомнить дом, оставить его в своём сердце.
И вот, когда я привычно лежал на холме, жуя губами травинку, я смотрел в небо и вдруг увидел, как, пылая огнём с нарастающим грохотом, оставляя длинный след чёрного дыма, на землю падает крепость богов. Она была огромна, с пятнадцатиэтажный дом! Говорят, в Столице есть и такие. Она пронеслась прямо у меня над головой и рухнула в долину. Сокрушительный гром сотряс пространство. Меня накрыло взрывной волной, с силой вдавив в землю. На мгновенье стало трудно дышать. Вскоре я пришёл в себя и уже бежал к спуску в долину, по которому спешили толпой другие жители нашего посёлка. Да и не только нашего, наверное.
Обломки разбросало на большом пространстве. Я в третий раз в жизни оказался внизу, но никогда ещё не отходил так далеко. Над головой летали левитационные машины богов, которые струями воды и воздуха пытались погасить пламя, охватившее остов крепости. С небес доносились голоса богов, призывающие покинуть место катастрофы, но тогда, к моему изумлению, все дружно плюнули на их приказы и с интересом собирали сувениры. Именно там, среди обломков, я и нашёл излучатель. О его грозной мощи я не подозревал, но изящный вид оружия мне очень понравился. Я решил его спрятать от всех.
Хоть мне и было тогда только четырнадцать лет, но у меня хватило ума не хвастаться перед друзьями своей находкой. Да и Робо я старался излучатель не показывать. Оружие я завернул в толстую тряпку и закопал под самым дальним деревом у нас в саду. Вскоре к нам прилетели слуги богов, обыскали весь дом и ушли ни с чем. Я был рад этой маленькой победе. Насколько я знаю, у моих соседей отняли всё, что они нашли на месте крушения. А ведь металл в нашем посёлке был в дефиците.
Через месяц я решил подробно изучить свою находку. Шедшему за мной Робо я приказал отвернуться, что тот покорно и сделал, ничего не подозревая. Я раскопал излучатель и, повозившись несколько минут, смог отключить предохранитель.
Выстрел – и толстая яблоневая ветка падает на землю. Ещё выстрел, и небольшой валун у тропинки превращается в пыль. Я не знаю, что двигало мной в тот момент, но следующим выстрелом я поразил Робо. Уже тогда я ощущал от него угрозу, и не было как в детстве чувства привязанности. Робо не пошевелился. Его одежда на спине загорелась, и я увидел, как горит его кожа, а под ней сверкает металл. Кажется, я тогда закричал от страха. Робо упал и принялся кататься по земле, стараясь сбить пламя. Вскоре ему это удалось, но я к этому времени уже спрятал оружие обратно.
Не заметить повреждения родители, конечно, не могли. На все их вопросы я говорил, что ничего не знаю, что всё случилось внезапно. Вечером того же дня в нашем доме появился Техник. То ли это был слуга богов, то ли сам бог, принявший обличие человека, я не знаю. Я вообще представления не имел, как выглядят боги, хотя некоторые утверждали, что они похожи на людей. Я им не верил.
Как бы то ни было, Техник придирчиво осмотрел заметно ослабевшего Робо, задал мне те же вопросы, что и родители, и вызвал помощников из Столицы. Пока они летели сюда, Техник разговаривал с Робо.
– Робот IS-501, серийный номер девятнадцать. Доложи о повреждениях и нарушении функциональности.
– Питание в норме, системный блок не задет. Потеряно девять процентов памяти…
И так далее. Помощники Техника осмотрели весь дом и, к моему ужасу, ещё и сад. У них были устройства, которые они называли миноискателями, но к счастью они ничего не нашли.
Техник забрал Робо с собой, пообещав, что через месяц вернёт его в лучшем виде. А за нашим домом стали незаметно вести наблюдение. То есть наблюдатели считали, что действуют незаметно, но я остро почувствовал дискомфорт от многих новых факторов. И в школе, и на соседних участках появилось подозрительно большое количество взрослых людей. Конечно, я хранил язык за зубами и ни с кем не обсуждал случившееся.
Жить без надзирателя оказалось неожиданно легко, хотя на меня давило отсутствие помощника, неизменно ходившего за мной. И всё же… я потерял ощущение, что нахожусь над непрерывным надзором. И мог позволить себе действовать свободнее.
Впрочем, это было недолго. Робо вернулся точно в срок. Видимо папа заметил перемены во мне и попросил Робо стать более семейным. Теперь Робо помогал не только мне, но и другим членам семьи, и у меня было время побыть одному. Частенько папа занимал Робо продолжительной беседой, стараясь говорить с ним на сложные темы, которых я не понимал.
Так продолжалось год, пока вдруг папа не умер. Это случилось у меня на глазах, его сердце просто остановилось. Я помню его тяжёлое судорожное дыхание, остекленевший взгляд, застывшую позу полудвижения. Он тихо сполз со стула. Я позвал Робо, но тот ничем не мог помочь.
Это был сильный удар. Но жизнь продолжалась. Конечно, Робо не мог заменить мне отца. Да мне бы это и не помогло. Я остался один. Да, мама продолжала заботиться обо мне, но я заметил, что она делает это всё более навязчиво. Для неё забота обо мне становилась как будто бы смыслом существования, её слепая материнская привязанность, её любовь скорее раздражали, чем будили во мне ответные чувства.
Как-то я попытался прочесть дневники отца, но быстро утомился и к стыду своему не осилил и десяти страниц. И дело было отнюдь не в том, что вчитываясь в до боли знакомые фразы и выражения, в знакомую манеру строить свою речь, у меня невольно слезились глаза. Просто мысли папы были для меня непонятны. Его занимали идеи, которые оказались для меня неинтересны. А он слишком увлекался ими, он не мог остановиться, бросить их, отвлечься. Теперь-то я осознаю, что тогда просто не пришло время для понимания этих идей.
Я чувствовал, что не могу здесь оставаться. Всё напоминало мне о моём бессильном отчаянии. Через несколько лет, когда наступил долгожданный миг окончания школы, я собрал вещи и переехал в Столицу. Работал поблизости в ресторанчике на полставки. Купил себе печатную машинку и писал статьи в районную газету. Робо, конечно, переехал со мной. Я тогда как-то и не подумал, что оставляю маму совсем одну. А ведь она постепенно старела, хотя я старался этого не замечать.
Гуляя вечером по освещённой высокими фонарями улице, я повстречал женщину, с которой неожиданно всей душой пожелал познакомиться. Её звали Анна, и она была старше меня почти на десять лет. Удивительно, как тогда меня это не смущало. Сейчас бы я осуждающе покачал головой, увидев пример такой любви. Но тогда мне было всё равно.
Аня была весёлой, умной, но вот её отношение к жизни меня пугало. Когда ко мне неожиданно приехала мать, они чуть не поссорились, хотя я и пытался честно их остановить. Я понимаю ревность и осуждение матери, и всё же она не в праве критиковать мой выбор. Так я тогда считал.
Робо стал для нас домохозяйкой. Его присутствие смешило Аню, но постепенно и она почувствовала, что начинает уставать от него. Мы прожили вместе почти год. И со временем стали терять связь друг с другом. Я не понимал её, она меня. В конце концов, она заявила мне, что так дальше продолжаться не может. Она не верила, что из нас получится нормальная семья. Я был молод, а её посещали мысли, которые свойственны в определённом возрасте всем бездетным женщинам.
За неделю до нашего расставания мне довелось услышать потрясающую по своей дикости фразу, поразившую меня до глубины души. Аня сказала мне:
– Прости. Я тебя люблю, но своего будущего ребёнка я люблю больше.
Именно тогда в моей голове окончательно оформилась теория о синдроме материнского безумия. Мы расстались, и я вернулся домой, в наш посёлок. Я понял, как тяжело жилось всё это время маме. Она ведь была совсем одна, любила меня, но была вынуждена терпеть одиночество, усиленное женским отчаяньем.
Я вновь взялся за папины дневники, и на этот раз они оказались для меня настоящим открытием. Я постигал смысл жизни, читал о предназначении и судьбе. Читал и о богах, хотя папа не смог сообщить что-либо новое, лишь некоторые догадки. На последних страницах я нашёл заметку об одном странном разговоре, который папа перед своей смертью вёл с Робо. Перечитав заметку несколько раз, я подозвал Робо к себе.
– Расскажи мне о богах, – попросил я его.
– Боги – основатели человечества, доминирующая форма жизни во Вселенной.
– Сколько миров контролируют боги?
– Запрещённая информация, – отрезал Робо.
– Снизить уровень энергии до половины, отключить внешнюю память. Перезагрузка, – приказал я, сверяясь с папиным дневником.
– Блок снят.
Думаю, папа совершенно случайно обнаружил этот способ разговорить искусственного человека. Что ж, очень кстати.
– Итак, сколько миров контролируют боги?
– Четырнадцать планет и пятьдесят два планетарных спутника.
– В чём заключаются физические отличия нас от богов? – продолжал задавать я вопросы.
– Отличий нет.
Всё именно так, как и написано в дневнике. Пора бы уже спросить о том, что отец не успел узнать.
– Почему боги доминируют над нами, если мы ничем не отличаемся?
Робо соображал, наверное, секунд десять. Меня не оставляла мысль, что он имеет связь с летающей крепостью богов, которая проплывает по небу над посёлком раз в два месяца. Кажется, у богов есть способы мгновенно передавать информацию из одного места в другое. Возможно, что и Робо черпает свои знания в некоем банке данных. Сомнительно, чтобы эта кукла была настолько разумна, чтобы вести толковую беседу.
– Нелепая случайность, – ответил, наконец, Робо. – С колонией была потеряна связь. После возвращения действующая на планете общественная система оказалась деградировавшей. Богами было принято решение взять под силовой контроль всю планету без возврата к прежней системе.
Так я и думал. Контроль сильных над слабыми, как это похоже на людей. Технологии на службе алчности и порока. А может и наоборот.
– Какова твоя первостепенная задача?
– Наблюдение за развитием, контроль, препятствие прогрессу личности.
Я резко поднялся с кресла, прошёлся из угла в угол, размышляя о дальнейших действиях.
– Ты имеешь связь с богами? – мимоходом спросил я.
– Связь с базой постоянна. Помехи на низких частотах.
– Кто-нибудь знает о нашем разговоре?
Робо, сидевший в соседнем кресле, вдруг тоже поднялся.
– Вы очень похожи на отца, мечтатель
Я побледнел, замерев на месте. Отчего умер отец? Болезнь? Случайность? Или?..
– Летающая крепость будет здесь завтра в десять часов утра, – стараясь сохранять хладнокровие, произнёс я. – Есть ли у неё недостатки двигательной системы?
– Да. Повреждение привода левитационной решётки ведёт к немедленному крушению корабля. В истории известно четыре случая падения…
– Достаточно, – перебил его я. – Спасибо, Робо, ты можешь идти.
– Не стоит благодарностей, мечтатель.
Этой ночью я не спал. Жизнь бесполезна, таков был общий вывод моих бесконечных размышлений. Пробиться выше – возможно ли? Папа умер, когда узнал правду о богах. Никакие они, конечно, не боги. Но их возможности значительно превосходят наши. Что же делать? Затаиться? Можно. И что дальше? Всю жизнь пресмыкаться?
Нет, это совершенно неприемлемо. Я устал от обыденности, от безысходности, что таит в себе будущее, настоящее, прошлое. Мой маленький бунт будет коротким, почти мгновенным – каплей в океане душевной ртути, травящей естество, обжигающей лёгкие, убивающей сознание; в океане жизней миллионов людей, брошенных собственной же расой, взятых на попечительство вместо того, чтобы помочь, действительно помочь нам всем; в океане бездушной ненависти и обмана, где каждая волна смывает остатки разума с один раз брошенной колонии, оставляя лишь раболепство перед властью. Люди всегда должны идти вместе – если кто-то узнает секрет власти, пусть поделится, и мы будем править; если же кто-то ведёт нас к гибели, то пусть гибнут все, все до единого – мы едины, и общество всегда будет важнее индивидуальности. А ныне я буду говорить за людей. А Робо – ответит за своих создателей, таких же надзирателей, как и он сам.
Утром я поднялся и вышел из дома. Робо следовал за мной. Я зашёл в мельницу, открыл спрятанный за стенкой сундук. Извлёк из него перепрятанный в своё время излучатель, который тут же спрятал за поясом. Под курткой оружия не видно.
Ну что ж. Осталось дождаться только того момента, когда над посёлком пролетит крепость. Знакомой дорогой я пришёл к холму у обрыва, и устало присел. Робо молчаливо стоял рядом, привычный словно тень. Прости, приятель, но сегодняшний день для нас с тобой станет последним.
Не хочется, конечно, оставлять маму одну. Мне пришла в голову мысль, что я очень хотел бы освободить свою душу, смотреть на мир без ограничений. Мама, я отдал бы тебе своё тело, чтобы ты и дальше жила заботами о нём. А мне не нужна такая любовь. Мне надоело жить по инстинктам, идти по тому пути, куда подталкивает меня жизнь.
Утренний сумрак рассеивался, небо светлело. Тишина сковала пространство, безветрие дарило ощущение нереальности происходящего. Долина внизу спряталась в густом тумане. Едва угадывались силуэты высоких елей. Над рекой туман восходил особенно плотными слоями. А вдалеке у самой линии горизонта блестела Столица, чьи дома, сливаясь из-за расстояния в сплошной серый массив, казались безмятежно сонными, бездвижно мёртвыми, ненастоящими. И вот из-за этих самых домов прорезались первые лучи солнца. И вся долина вдруг стала ясной, оттенённой всесильным светом, рассеивающим туманное море.
Солнце восходило всё выше, туман таял, ветер оживал. Оранжевый шар дневного светила пока не был слишком уж ослепительным, и я всматривался в него, думая, что никогда уже не увижу. Когда солнце поднялось достаточно высоко, надо мной наконец-то пролетел чёрный силуэт крепости. Она летела неторопливо, подобно небольшому облаку, тяжёлому, но стремящемуся вверх.
Я медленно встал.
– Скажи мне, Робо, не устал ли ты работать на людей за всё время своего существования?
– Нет.
– Но неужели тебе никогда не хотелось взбунтоваться?
Робо молчал. Где-то запели птицы. Трава на склоне колыхалась на ветру. Солнце продолжало свой путь. Я достал оружие и направил его на Робо.
– Это не так уж и важно, – так и не дождавшись ответа, сказал я. Однако, глядя в лицо Робо, я никак не решался выстрелить. Конечно, это сложно, ведь я провёл рядом с ним годы. Робо стоял неподвижно, но мне было интересно, попытается ли он мне помешать. Вероятно, его программа не позволила бы ему вмешаться, даже если бы я захотел уничтожить его. Но тот, кто смотрел на меня его глазами, сидя в крепости, думал иначе. Робо дёрнулся, и я тут же спустил курок. Искусственный человек упал на колени; на его груди пылало пламя. Из него буквально посыпались искры.
А я направил излучатель вверх, целясь в левитационную решётку. Крепость – замечательная мишень, не промахнёшься, даже если захочешь. Да и не так уж она высоко, как кажется. Впрочем, у излучателя и так очень большой радиус действия, я проверял.
Выстрел. Ожидание. Снова выстрел.
Взрыв. И безудержное пламя, охватывающее цитадель богов. Крепость стала заваливаться, падая в долину, туда, где когда-то рухнул другой такой же корабль. Взрывы следовали один за другим, вспышки озаряли долину. Сквозь воздушные толщи донеслись пугающие раскаты грома – спутника гибели. Небесный гром сливался в траурную, но притом величественную музыку, возвещая о приходе новой эпохи – эпохи смелых решений, дерзких, но человечных; эпохи свободной воли, где люди всё чаще будут поднимать голову, всё смелее смотреть в глаза своих божественных нянек; эпохе, где каждому найдётся достойное место.
Отбросив излучатель, я шагнул в пропасть. Ветер взвыл, дыхание перехватило. Лететь далеко, но не долго.
Я задумался о судьбе письма, которое отправил вчера в Столицу Ане. Передаст ли она его в редакцию той газеты, где я когда-то работал? Примут ли там новый материал? Вероятно да. Пусть даже преподадут всё как нелепицу – жёлтая пресса тем и кормится. Главное, чтобы у них хватило наглости, а дальше движение мысли народа будет не остановить. Я уверен.
Грохот сотряс мир, я ослеп от неожиданно яркой вспышки. Обернувшись в воздухе, я увидел, как превращается в огромный огненный шар крепость. Раскаты грома, созданные разорванным сожжённым бессильным воздухом, били по ушам, оглушали, заставляли вздрагивать не только меня, но и мир, долину, бесконечную стену обрыва.
Изменит ли это хоть что-то? Мечтатель… Я слишком смел в своих надеждах, но мне уже нет дела до того, что случится после меня. Страх неотвратимой смерти я смог подавить простой мыслью о том, что сделанного не воротишь. Все мы когда-то умрём, но если у меня есть выбор, то я не согласен идти по тому пути, который подбрасывает мне жизнь.
Я неожиданно увидел, как высоко вверху ко мне летит Робо. Даже не взирая на повреждения, он продолжает выполнять свою программу, спешит спасти меня. Что ж, это в какой-то мере обнадёживает. Что, если боги протянут наконец-таки руку помощи таким же как они людям? Так же, как спешит это сделать Робо.
Он догоняет меня. Торопится. Но ведь и земля уже так близка. Робо летит из последних своих сил ко мне.
Интересно, успеет?..

16-17 октября 2008 года.

1486 год. Алемания. Доминиканский Монастырь.

Карл листал новую книгу, страницы испуганно трепетали в его пальцах. Брови то встречались у переносицы, то взлетали на лоб. Увлеченный книгой, он не услышал приближающихся шагов.
- Почему еще ведьма должна весить меньше 109 и именно 13 десятых фунта? – шептал он, узнавая все новые подробности.
- Чтобы дети рождались здоровые. Вера, где ваша вера святой отец? – ответ раздался, словно удар в колокол.
Карл встрепенулся. Глаза забегали. В двадцати шагах перед ним стоял Генрих Крэмер, святой инквизитор и автор трактата.
- Господи, как же вы меня испугали, – там действительно было чего пугаться: худые, длинные кости, обтянутые сухой кожей, огромный лоб, ввалившиеся глаза холодно блестели, как у не видевшего света пещерного зверя. Если бы в горячечных фантазиях Карл когда-либо осмелился представить лукавого, то он выглядел бы именно так, как инквизитор Крэмер. Не смотря на подошедший страх, Карл заставил себя улыбнуться, выговорил почти весело:
- Вера говорит мне, что дети - дар божий, высоко почтенный Institoris. Отчего же они станут лучше или хуже?
Ответом было молчание.
- Да и я не вижу Римской печати, чтобы верить беспрекословно.
- Будет. Дайте книгу. – Крэмер, большими шагами преодолел расстояние и выхватил книгу.
- Потише, молодой человек, - вскрикнул Карл и словно защищаясь распростер перед лицом руки.
Крэмер развернулся к двери.
- И вы не ответили на мой вопрос, – проговорил Карл резко, злясь на секундную панику.
- Про детей? – Крэмер снова развернулся к Карлу, на его лице появилась улыбка, она скорее напомнила оскал, зубы инквизитора были длинные и острые, казалось каждый растет по отдельности: - А, вы видели, чтобы от кривой клячи, предположим ей даже раз повезло, но чтоб и через поколения рождались здоровые кони?
Глаза Карла округлились.
- При чем здесь кони?
Улыбка Крэмера стала шире.
- Скажу по секрету: Сын божий сказал мне, что истоки у коня, у человека и у таракана одни, и если не вырезать слабых, то через поколения они заполнят мир.
Крэмер звонкими шагами покинул комнату.
Псих. Карл засмеялся, но на душе было гадко. - Не пройдет. - Карл посмотрел вглубь комнаты, где понемногу вслед за Крэмером исчезала предрассветная темнота, перед глазами вертелось сумасшедшее лицо Генриха Крэмера и глупое название никчемной книги: Молот ведьм.

(примечание от автора: "Молот ведьм" или "Hexenhammer" (1-е ,,.., 1486г.) - бесспорно, основной
и самый мрачный из всех трудов по демонологии. Он был общеобязательным
кодексом, объединявшим древние легенды о черной магии с церковной догмой о
ереси, открывшим шлюзы потоку инквизиторской истерии, в истреблении людей, столь широко, насколько
это вообще мог сделать печатный труд.)

Наше время.

Тихий зимний холодный вечер заставлял Сергея кутаться в пальто, пальцев на ногах он уже не чувствовал, почему-то опять захотелось есть. Сергей ускорил шаг. Времени было вдоволь. Полезно все-таки выходить на пять минут раньше-думал он. Да и не каждый день тебя приглашают в обсерваторию наук. Он не знал зачем, приглашение было на удивление таинственным. Но в тайне он надеялся, что они все же пересмотрели его заявку на работу и быть может дадут хоть шанс в виде практики, а там уж он покажет на что способен. Слева и справа рядами выстроились хрущевки. Сергей уже прошел несметное множество, и ему казалось, что они никогда не закончатся. Вдруг тишину разрезал крик.

Подрагивающий свет фонарей освещал на метр вокруг и терялся в темноте. Цокот каблуков бил по ушам. За каждым кустом Вере чудилось движение. Воображение рисовало ей притаившихся маньяков и бешеных собак. Она понимала, что это лишь ветер, но сердце с каждым шелестом сжималось от страха. Вера почти бежала. До ее дома оставалось не более ста шагов, как вдруг из-за подворотни, перед ней, показались темные фигуры. Вера остановилась видя что идут к ней, страх сковал тело, но не мысли, они суматошно забились: жуткие, виденные по телевизору сцены убийств отыгрывались у нее в голове.
Под фонарный свет выступили трое коренастых молодых парней. Их хищные улыбки, под тусклым светом фонаря, казались звериными. Средний вытащил нож, что-то прошептал товарищам и они оценивающе осмотрев ее, начали заходить с боков. Один из парней толкнул ее. Вера закричала.

Сквозь стук сердца и звон в ушах она услышала шаги. Взглянув в сторону шума Вера увидела бегущего в их сторону человека.
- Пошли вон, – крикнул он, голос сорвался из-за бега.
Заводила с ножом засмеялся, а двое стоявших по бокам кинулись на бегущего. Человек остановился, выставил руку перед собой, казалось он щупает воздух. Бандиты тоже остановились. Человек обошел их по кругу, так, что встал спиной к Вере. Она увидела вмиг появившийся дым. Бандиты с кашлем попадали и начали орать. Газовый баллончик, поняла Вера. Человек не успел развернуться, как заводила закрыв ладонью рот подскочил к нему и ударил ножом. Вера закричала. Но человек, даже не покачнувшись, ударил бандита кулаком в лицо. Бандит отлетел на метр и больше не встал.

В уши били молоты. Сергей прижимал пальто к ране, силы покидали его. Он чувствовал холод внутри себя. Сергей не стал терять время и звать скорую, зная как быстро работает в России служба помощи. Он торопился к обсерватории, где собрались знаменитые врачи. Густая темнота была повсюду, но перед каменным изваянием впереди она начала таять. Здание обсерватории вызвало у Сергея ассоциации со средневековым замком. Мощные стены из белого камня бесследно исчезали в тумане. Окон он не различил. Все существо здания внушало неприступность.
У входа стояли двое, легкие плащи покрывали широкие в плечах фигуры, свет от открытой двери не освещал лиц. Не смотря на это Сергей почувствовал их сканирующие взгляды.
- Ваше приглашение, - пробубнил грубый голос.
- Мне нужна помощь, - прохрипел Сергей, он откинул плащ показывая рану и вытащил из кармана конверт. Человек в тонком плаще быстро вытащил из конверта приглашение, секунду подержал в руках и обратился к рядом стоявшему:
- Проводи. Быстро.
Он засунул Сергею в карман конверт с приглашением и провожая их взглядом, по нос закутался в свой никчемный плащ.
Теплый, обогретый воздух принял Сергея. Сердце забилось чаще. Глаза ожег яркий свет. Пол отозвался громким цоканьем. Глаза ведущего новостей сурово проследили за вошедшими, с плазменного телевизора, расположенного возле входа. Перед Сергеем предстал длинный коридор, где в конце красовались три лифта.
Лифт не заставил себя ждать.
Перед Сергеем раскрылся обширный, кричаще освещенный зал. Столы рдели изобилием: блюда самых разных размеров и форм доверху наполненные яствами. Мясо и рыба манили запахами, салаты и десерты ласкали взгляд. Все изобилие украшали сверкающие грозди винограда.
За огромным столом сидели гости. Все официально одеты. Гости ждали.
Шагах в двадцати перед Сергеем стоял хозяин. Сергей сразу понял, что это он, таким должен был быть хозяин замка: рослым, пышущим силой, седоволосым мужчиной. Хозяин, развернулся, обратил черные глаза на Сергея и Сергей застыл. Глаза хозяина словно всосали его в себя, побывали во всех уголках его души. Это были глаза умудренного жизнью, доброго, понимающего человека. Сергей почувствовал, что такому человеку мог бы доверить все.
Хозяин быстро и уверенно подошел к Сергею, протянул крепкую, широкую ладонь. Губы разошлись в доброжелательной улыбке.
- А, Сергей Александрович! Мы без вас не начинали, проходите, садитесь здесь, – голос был уверенным, слегка хрипловатым.
Увидев кровь он тут же побледнел.
- У нас сегодня праздник, прошу, я обо всем позабочусь – сказал он быстро.
Он что-то шепнул распорядителям и вышел через левую дверь на другой стороне зала. Двери было две. Из второй в комнату вошел высокий человек. Сергею показалось, что с его появлением в зале стало темнее. Худой, сгорбленный, с высоким лбом, отчасти закрытым прядями вороно-черных волос. Из пещер надбровных дуг зло блестели звериные глазки. Тонкие губы придавали мученическое выражение лица. Он встал перед гостями и заговорил колокольным голосом:
- Добро пожаловать дорогие гости. Называйте меня Герр Крэмер, я ученный. Я пригласил вас.
Он прошелся, глядя в пол и продолжил: - Вы будете удивлены причине, по которой я вас позвал. – он перевел взгляд на гостей, - Вы элита нынешнего общества: доктора, ученные. Вы мозг общества. – он оглянулся, - Значит так: вот вам листочки.
Из-за его спины вышел распорядитель и положил на стол маленькие желтые квадратные листочки.
- Все что мне от вас нужно, - продолжил он, - так это чтобы вы в начале написали о том, что вы ожидали здесь найти. Прейдя сюда сегодня, – пояснил он и замолчал, он казалось, ждал чего-то и тянул время, - А еще напишите одно единственное желание, сегодня мы исполним ваши желания. Советую выбрать тщательно, – он улыбнулся, на свету заблестели его белые, острые и кривые зубы.
Среди гостей поднялся шум, но люди взяли листки и начали писать, кроме Сергея. На лице у него выступил пот, холод одолевал его. Он чувствовал, что жизнь уходит и был не в силах что-то сделать. Он ждал хозяина. Герр Крэмер подошел к нему и пододвинул листок с ручкой. Сергей взял листок и в графе «зачем?» написал: за работой. А в графе желание: жить.
Герр Крэмер быстро прошел вокруг стола, собирая листочки и не отходя принялся с остервенением вчитываться в них. Он перевел взгляд на гостей, взял с подноса бокал и заговорил:
- За жизнь! За новую жизнь! Вы слышали про динозавров? Ах да, теперь же все про них знают. – он засмеялся и продолжил на одном дыхании, - Вы думаете, что с ними случилось? Раздался небесный гром, появился метеорит, и снес их с лица земли. Так и было. А, знаете почему? Они не развивались дальше, так мало этого еще и мешали развиваться другим. Более слабым. Они остановились, все что им было нужно это спокойствие. Их цивилизация была построена на сытости потребностей, – он выдохнул, - а теперь я попрошу всех выйти в левую дверь.
Он обратил взгляд на Сергея, сказал:
- Вы останьтесь здесь. Вам сейчас станет легче.
Гости заговорили, слышалось удивление. Но послушно поднялись и вышли. Казалось никто не понимал, что происходит. Не понимал и Сергей. На миг воцарилась тишина. Её прервал вводящий в транс голос удивительного ученного:
Я скажу вам по секрету: - начал он, глаза его выпятились, казалось он очень боится, что его кто-то подслушает, - Вчера уже не существует, чувствуешь? – Он указал на дверь с гостями, - И ты глупец, если что-либо забываешь. Ты создаешь свои впечатления, ты создаешь дела, которые ты будешь помнить. Завтра это всего лишь призрак, для многих людей завтра уже никогда не наступит.
И словно в подтверждение его слов, в комнате куда вышли гости, раздались выстрелы. Гром оглушил Сергея. На него накатила паника, ему захотелось бежать и как не странно силы возвращались к нему. Он взглянул на свою рубашку и не увидел там крови. Сергей разорвал ее, но раны больше не было. Сергей мог бежать. Но, что-то сдерживало его на месте. Крэмер улыбнулся и продолжил:
- Не жди того дня, когда завтра, для тебя уже не придет. Используй то, что у тебя есть, не думай, не фокусируйся на планах которые ты будешь делать в будущем, начинай работать с теми вещами, что есть уже сегодня, потому что все что у тебя в жизни есть это сегодня, сегодняшний день, этот момент, эта ночь, и так начни использовать это время. Не просерай время. Каждый день ты просыпаешься, кто-нибудь дает тебе 24 часа, что бы ты использовал их, а не для того что бы ты их просуществовал. Не для того что бы посвятить их рутине, а для того, что бы ты что-то делал. Чтоб обогатить жизнь, каждый день в который ты просыпаешься это подарок, - он повторил, повысив голос, - каждый день в который ты просыпаешься это подарок, прекрати жить в своей рутине. Найди время для себя и действуй. Не просерай время.
Вышел человек, которого Сергей принял за хозяина, спросил:
- Когда собирать следующую встречу?
- Завтра, – услышал Сергей удаляющийся голос.

Субъективно читать мне было интересно второе произведение, ему и голос.
Объективно оба рассказа на уровне.
Но голос номеру два!

№1. Этакая помесь "Черновика", Стругацких и т.п. Альтернативная реальность с управляющими элементами. Рассказ почти строен, мне только неясен смысл введения такого героя, как Анна. Да и как-то очень скомкано. Идея ясна и практически с самого начала. Но дочитал.

№2. Что с Вами произошло в конце? Что помешало удержать ту волну, которая была задана в начале? Обидно. Последний монолог Крэмера вообще лишил рассказ всяческой ценности. Что за "просерай" в таком-то тексте?

Оба Автора отличились не только тем, что сумели погрузить читателя в свои миры, но и тем, что с легкостью развеяли его интерес. Очень похоже, что Вам не хватило места, чтобы развернуть фантазию. У обоих присутствуют логические, орфографические и пунктуационные неточности. Коротко говоря - совершенно равноправная, но не в лучшую сторону дуэль.

Спасибо. Голос оставляю при себе.

Что касается произведений отдельно, скажу следующее.

№1.
Как только увидела фразу: "Спрятав оружие за пояс, я не спеша выхожу в утренний сумрак", про себя подумала: если, блин, оружием окажется фонарь, дальше читать не буду. Хватит с меня Антонов Городецких )) Правда, ошиблась, что в этом случае не может не радовать. Рассказ понравился и задумкой, и воплощением, и открытым финалом. Правда, там есть огрехи. То, что бросилось в глаза:
"Я неожиданно увидел, как высоко вверху ко мне летит Робо" - может быть, "как высоко ко мне сверху", а не вверху?

И последняя фраза. Автор, вы себе представьте: всё рушится, смерть близко, апокалипсис нагрянул, а главный герой стоит себе, смотрит вверх и думает: "Интересно, успеет?.. " Он бы у вас ещё закурил в этот момент! Как настоящий герой экшна ))

№2.
Экспозиция очень заинтересовала. Я даже сразу решила, что этот рассказ явно интереснее. Чего я там не видела про отношения человека и робота, идея-то не новая, хотя и хорошо написана. А тут вроде как Умберто Эко повеяло... но ошиблась. То, что части тела вроде бровей двигаются сами по себе, меня как раз не смутило. Потому что это примечательная деталь, одушевление может присутствовать.

Мне показалось, что основная ошибка допущена от лица автора. То есть текст-то ведь написан в третьем лице, от его имени, не так ли? И получается слишком сухо. Вы не дали главному герою высказаться, проявить свои эмоции, окольцовывая его предложениями "всезнающего" автора. "Косяк" пошёл, на мой взгляд, с момента ранения. С этого момента много и стилистических ошибок, и неправильных согласований, и просто грамматических и пунктуационных ошибок, что снижает эффект от прочитанного. А конец вообще смазан. И, правда, мораль слишком "в лоб". Ещё: не только главный герой, но и остальные персонажи получились "картонные", без своего "я."

И, действительно, что это там ещё за призыв: "Не просерай время"??? Вообще по стилистике не вяжется.

Отдаю голос произведению №1.
Думаю, не ошибусь, если скажу, что это лимон ))

Мои поздравления победителю, жди медальку))