И уничтоженный, проклятый,
Распоротый, крестом распятый,
И безутешно пропадая,
В палитре, зареве чудес.
И безысходно вспоминая,
Какой же привкус у небес,
И только что с земли подъятый,
Комок без чувств, руками смятый,
В себе сжигаю вечный лес.
Забыв о том, где пантеон,
Забыв кто я, она и он,
Стирая с памяти роман
Исписанных слезами грёз.
Когда я был не просто пьян,
Когда боялся ярых гроз,
Тогда же растворился сон,
И в низкий вежливый поклон,
Склонилась королева роз.
Преследуя распухший разум,
Являясь мне страшнейшим сглазом,
Нависнув топором над плахой,
И поджидая мой дебют,
Становится сватом и свахой,
Мой призрак прошлого, мой плут.
И в миг покой мой на излом,
И снова пепел мой кругом.
Опять меня легко убьют…
И в самый пик самосожженья,
Всего и всяких отрешенья,
В углу забьется мёртвый пульс,
От недоеденного сердца.
И кровожадный ваш укус,
Не умертвит пустого тельца.
И вновь на сцене освещенья,
Эпического измененья,
Попробовав себя на вкус.
И призрак прошлого в былом,
Отравленным пусть поит сном.
И пусть не всё столь идеально,
Когда он тянется к глазам.
И пусть что было, то печально,
И пусть не верится слезам.
И пусть останется лишь дном,
День с призраком и ночь с огнём,
Уйдя на корм моим ферзям.
И грим – сплошной кровоподтёк,
И маска треснула, и ток
По телу бывшим сладострастьем,
И слов бессмыслица, и бред,
И бывшим призраком, несчастьем
Обёрнутым в тот силуэт,
Испил эмоций верных сок.
Но быть тому, таков уж рок.
И утекает яркий цвет…
Да только призрак тем живёт,
Что кровь мою так сладко пьёт.
Что проявив воспоминанья,
Сжимает сердце в свой кулак.
И без стесненья, состраданья,
Мне признается, что мне враг.
Но нет! Не выйдет! Не сотрёт!
А вскоре сам в себе умрёт!
И я ведь жив, то верный знак.
А значит, просто растворится,
Смеявшись, призрак удивится.
И кто подарит радость мне,
Тот воскресит меня от смерти.
И в самой звонкой тишине,
Ударом самой сильной плети
Отгонит тех, кто не смирится,
Что в прошлом, и кому лишь мнится,
Что он живёт на этом свете.