Теряясь в внутренних загадках, свято верю в библию законов личных целей;

И в памяти остатках я ищу ту мысль, что пробита пулей. Вот она! Отсветом от полей,

От золотых колосьев мне ложится на лицо. Она ли та, которой нужно жизнь свою отдать?

Она ли та, которую я в мыслях должен бы увидеть совершённой и узнать

Что кроется за ней? Как будто будет пройден путь? И что тогда? Мне не к чему стремиться станет?..

Не верю, нет! Не в этом суть! Есть путь, и точно должен быть он бесконечен. Иначе грянет

Простая пустота, бездушное отсутствие всего. Не будет смысла ни в победах, ни в фиаско,

И Богу с Сатаной тогда же можно будет снять друг с друга маски.

Не будут верить, будто ангел в белых одеяньях протянет руку всем достойным. Остальных

Как будто в наказанье  пламя слижет в недра подземелий, и пустых

Не станет больше мыслей. Да пустых другим, а вовсе не ему, пусть одному лишь только.

И цель – мечтой, не пойманною синей птицей облетает крепость внутренних иллюзий. Очень горько

С трапезного стола напитки пьются, видится весь праздник. И шуты в цветастых колпаках

Не знают, как возможно рассмешить такой народ, который видит всё в больных тонах,

Который прячется в мирах, собой построенных, и верит, что они спасут.

Горька же будет кровь, когда узнают: там живя, что здесь умрут.

Пушистыми снежинками засыплется алтарь. Затмит изображение Его покров белёсый.

И пожилая не придёт как встарь, не уберёт ковёр из снега. Слёзы

С лица её на землю упадут и огласят немым ударом о беспомощности веры старой.

Завянет вера, молодые не придут. Учения других являются любимой их игрой.

И стены обрастают злобными кумирами, героями и идолами с книг,

И даже не с картин, с картинок! С нелепых персонажей, бардов глупых песен строк, что миг

Задержатся в наивной детской голове и улетят. Придут на смену более серьёзней,

В червя, грызущего бездумность превратившись. Ставшись более бедней, и Поздний

Окажется смышлёней. Но его борьба не будет приносить побед. Сплотив пусть армию, отнюдь не большинство.

И он оставит слабый след, который переступит каждый, считая веру бредом, как безумство.

Из непроглядных океанских недр всплывёт жемчужина, не будучи столь лёгкой.

Округу будет освещать подобно солнцу. Мягким, белым светом ложась на тёмные фигуры нитью тонкой.

И в строках, светом ею вписанным останется пророчество надежды,

Сиянием своим в глаза и души  вдохновением вольётся свежим.

И ото сна воспрянет дух – неиссякаемый, не вечный. Затронет глас сирены, скрытый в глубине.

Что песнею своею соблазняет лишь уже на добрые дела. И в сказочном звучании, как будто бы в пучине

Растает слух, закроются глаза, и новый мир взрастёт из зёрнышка надежд неколебимых.

Не просто мнимых, а идей способных всех сплотить, от сна тысячелетний пробудить, немых

Заставит говорить, заблудших вновь искать, слепых одарит волею увидеть.

Разбудит дух единого стремленья. Вне разногласий, споров, войн мы станем жить.

Случайно рожденным тиранам не будет троп на трон единовластья;

Не будет тех аристократов строивших себе лишь только счастье.

Не от того, что станут все «равны», а от того, что каждому достанется немного,

В достаточной для счастья мере. Не станет веры в образы богов. Одна останется – простая вера в Бога.

Метафорами чуть окрасив рассужденья, вновь суть мысли чёткий облик принимает.

Нашёлся смысл? Каждый сам свою звезду ведущую находит, отпускает

Последние сомнения по ветру не смешных, но и не грустных впечатлений.

И каждый выберет лишь строчку для своих, ещё чуть более правдивых рассуждений.