О том, когда придут мечты, поговорим мы опрометью,

Притом, секреты красоты раскроют тайны древней смерти,

И главный плюс во всём безмолвии, что не бывает огорчений,

И мир частично где-то полый, расскажет много изречений

Философически кривых, правдивых только одному,

Покажет мимики немых. Так лишь и будет посему

Для Александра – эгоиста,

Безумца крови и артиста,

С шипами слов наевшись зёрен,

Прибудет он в своём раздоре…

А так, смеюсь, над ним, выходит над собой,

Ведь этот мим уже другой,

Способность всё калечить в миг,

Его преамбула и сдвиг.

Ему не просто убежать, ему легко себе попасться,

Ему не нравится скучать, и от того не хочет сдаться.

Он шут, смеющийся в довольство,

Не потерявший это свойство,

Бросающий в толпу лицо,

Притворно ставший подлецом.

А значит, так тому и быть!

Не хочется уже любить?!

Смеяться хочешь?! Смейся плут!

И знай, тогда тебя сожрут,

На радость социальной веры

В безумство страсти и любви…

Зачем же притворяться быть, и также трепетно любить?

Зачем менять такое чувство на расстройства?

Избить! Убить! Но не терпеть притворства!

А значит, так тому и быть!

И сладкий плод – спокойный сон, придёт и он когда-то после;

Не нужен больше этот трон, вся правда будет где-то возле.

А обменять коварный взгляд и грусть на чувство слабых духом,

За правду не оценит брат, когда земля мне станет пухом…

А значит, так тому и быть! Пересекая горизонты,

Себя не буду я судить. Зачем? Топить трудов плоды –

Маразма горького причуда.

Отвечу Вам, былой Иуда

Что так печалился я раз,

Когда в сердцах Его не спас.

А радость вот, на стенде, прямо,

Превозмогая все «да, но…»

И губит сера всё равно,

Моё упрямство…

Да, смею неразумным слыть.

Но, значит, так тому и быть!

В верхах отметят несерьёзным,

Тогда и встретят видом грозным.

А лучше, сразу под удар. Мне лечь придётся всё равно.

Но в смехе шутовской мой дар. И за него мне местью кровно

Отплатят. Радости вовек

Не видеть. Добрый человек!

Такое думаешь впервые?

А те, что войны мировые,

Они ли чьих похабных рук?

Они от тех же пошлых сук,

Что вертят разумы великих,

Теперь, в истории безликих,

Да простодушно падких в страсть,

Истерии безумной сласть.

А плачется весь мир, так мне,

Пришлось не быть наедине…

Выходит рассуждений прок о сердце – грубой проститутке,

Стук – срок. А где он, толк? И смех мой в этой грубой шутке.

Что ж, да, я ей сказал, той самой музе откровенья,

Что я уже любить устал, что я достойнейший презренья.

Но эгоист! Да, без сомненья! И радость прячу за плечом.

Мне нет наградою терпенье, ему же стал я палачом.

А что ж, тому ведь так и быть! Я честный оптимист в судьбе!

Себе ей горе учинить? Мне с нею лучше быть в борьбе?

И я посмею бросить всё? Что, нет к любви мне уваженья?

Я – шут! Смеюсь, да ведь и то, таким не сыщем пораженья!