Врываясь в плоть неба пиками,

Неусыпно в бессмертии бдя,

Сосны –

Сухие, могучие,

Замирают в тоске измученно,

Жестокой хозяйкой приручены,

Исступленно вверяются ей.

А над ними, в безудержной злобе,

Хохоча в грязно-желтых одеждах,

Огрубевшая,

Безобразная, вся

В заплеванных пятнах – луна,

Мнит владыкой небесной себя,

В тучах мрачных надежно

Укутавшись.

Далеко за пределами разума,

За гордыней, любовью и радостью,

Далеко от сиянья небес,

Не живет, не страдает, все – равно

Ей.

Ее время – лишь явное,

Незнакомы ей странные

Столь логичные мысли зверей.

Тех, которых она так пугает,

Прожигает жестокостью, холодом.

Тех, 

Которые все думают, 

Лишь родившись – о громкой судьбе

Своих братьев, себя – в вечности.

И в своем столь ничтожном

Величии,

Позабыв, презирают, не ведают

О промерзлой

Могучей

Тайге.