Переулочных склонов гладь ледяная,
Рыжий песок, под ботинком скрипящий,
Архаика слева и справа родная,
Город, сквозь время и книги летящий.

Покинув унылый бетон новостроек,
В приземистый край прихожу с лёгким сердцем,
Где дух старины до сих пор ещё стоек,
Где многие здания старше, чем Герцен.

Блуждать хаотично здесь можно часами,
Не в силах понять, где тут выход к метро,
А компас и карта заблудятся сами,
Если возьмёте их: так здесь хитро!

Релятивистских эффектов плеяду
Можно при случае здесь наблюдать,
Геодезисты бы выпили яду,
Если б углы стали здесь измерять.

Проезжие части петляют так часто,
Что направленье запомнить нельзя,
Нередко бывает, что путник несчастный
Глядит изумлённо: куда же влез я?

О, мистический край! Побродив по тебе,
Задаюсь я вопросом: кто я и где?
И какой это год? И какой это век?
Гололёд. На ногах не стоит человек.

Ну а я же, напротив, в кирпичных брегах
Прочно стою на обеих рогах,
Я пробираюсь с тетрадями в ГПИБ,
Чтобы доклад написать про Магриб.

Потом в «Монастырскую трапезу» я
Иду и жую пирожок, как свинья,
Наблюдаю потом, как вечерняя синь
Спускается тихо до снежных низин.

А потом я иду напрямик по дворам,
Потом огибаю по контуру храм,
Навстречу спешу тёплым южным ветрам,
А также далёким рассветным утрам.

В прошлом тут дикий содом находился,
Воры, бичи, проходимцы, бомжи,
Но тот хитрованец апстену убился,
Кухонными стали стальные ножи.

Унылой крысятиной здесь не торгуют
И собачатиной, как в старину.
Для этого ныне Макдак существует,
Но на Хитровке нет места ему.

Места здесь нет также офисным центрам,
Хотя воротилы планируют их.
Таким вот уродам квадратные метры
Дороже московских легенд городских.

Замечательный край, просветляющий душу!
Край, раздвигающий рамки сознанья!
Тех, кто тебя пожелает разрушить,
Мы сами разрушим разгневанной дланью!
…
Цепко луна озаряет Хитровку,
Спят, скособочившись, старые зданья.
Тля заприметила божью коровку –
И убегает. Смешное созданье!