За что, скажи? О, ты жестокий век,

Что стал навек моей судьбой.

Где даже просто слово «Человек»,

Теряет смысл, отброшенный в отстой.

И вот уже, чтобы не резал слух,

Его безбожно сократили.

«Чел» слышится мне в разговоре двух,

Как гвоздь, что в крышку гроба вбили.

Невежество и грязь стекаются на мёд,

Что прибылью стократною испили.

И как же тонок этот лёд,

Что вместо мрамора всучили.

И муза задыхается, бездарностью дразня,

Тех, у кого в кармане не гроша.

И бесит жизнь, гнетёт меня,

И рвётся к одиночеству душа.