Идущая неустанно рядом с человеком, попавшим в беду - это какая-то почти нереальная Мадонна. Может, это просто желание быть настолько милосердной ? Мне очень понравилось.
Количество слогов и размер в первом четверостишии не совпадают ни внутри, ни с другими четверостишиями. Судя по последнему, которое получилось очень красивым, кстати, ударные слоги это 3,6,9,11 и 3,6,8. В последней строке для более приятного чтения действительно как и говорилось выше, лучше поменять местами "ей" и "вы", так, чтобы на ударный слог приходилось "ей". И первую строку тоже лучше заменить. В ней явно не хватает чего-то. Ударные слоги смещены как будто бы - 3,5, 8,10. Я бы предложила переписать ее, например, как "И вы мечетесь снова один в бреду". Это даже подчеркнет одиночество этого странного Господина. А вот первое четверостишие нужно переписать чуть менее, чем совсем иначе. Оно какое-то не оформленное чтоли. В раздрай. Рифма, вроде бы и есть, но в первой строке пропущен 9ый ударный слог. Его просто нет. А в третьей просто опять что-то выпущено и слогов меньше и ударные сбиты. Я бы попробовала переписать его как-то так:
Фонари зажигают свои огни, Первый снег серебрит ресницы. Господин, не пытайтесь здесь свет найти - Это сон, что вам снова снится.
Всё неплохо, но не шик. Ты ведь и сама это понимаешь. А вот люди катающие рецензии по объёму раз в в 20 большие стихотворения - откровенные графоманы, которые этого не стесняются.
Ты ещё скажи, что я Бога оскорбил, и поэтому мне надо двушечку влепить...
У Рэма склад мышления (если судить по его произведениям) совсем иной, нежели у Катюшки, это факт, который, впрочем, я и не оспариваю (см. внимательно моё первое упоминание про Рэма и Катюшку). Но с техникой (в широком смысле) у Рэма проблемы примерно те же, что и у Катюшки (см., например, тот стих, где есть мальчик, танцующий на дуле танка). Не исключаю, что когда (читай: "если") Рэм технические (ремесленные) вопросы решит, то он Катюшку оставит далеко позади. Но нельзя исключать и того, что Катюшка к тому времени несколько иначе будет формировать содержательную часть своих стихов. Пока же, на мой взгляд, они в одной лиге <ибо оценивать надо по совокупности признаков, а не по одному-единственному произвольно выбранному критерию>. Что до личностей Рэма и Катюшки, то о тех, людях, что стоят за этими никами, мне ничего не известно. Сужу исключительно по тем художественным материалам, которые они выкладывают на этом сайте.
И ещё (для справки): я ставлю рейтинг произведению не тогда, когда был бы готов за нобелевку для автора голосовать, а тогда, когда считаю, что был бы готов издать сборник с этим конкретным произведением (пусть даже в серии "Молодые поэты Дальнего востока"). И ничего страшного, если этот сборник будет больше похож на "Арион", чем на "Воздух".
"Тут дело такое: нет тех, кто не стоит, нет тех, кто не стоит любви..."
И ещё вот подумал, не приносят ли сайту вред товарищи подобные Курсиву? Смотрите, рецензент распинывался, расписывал, что ему нравится и почему, а потом прискакал Дартаньян Курсив и сказал, что всё это баян (не только рецензируемое произведение, но и то, что написал рецензент! последнее, кстати, особо позабавило), а сам рецензент при этом - тупой лох. Как Вы думаете, будет ли потом у этого рецензента и других желание ещё писать что-то хорошее в адрес какого бы то ни было произведения? Скорее всего - нет (максимум - слово "нра" "рейтинг"). Ведь всегда проще сказать, что всё вокруг говно, ссылаясь на несовершенство мира. И не возразишь же, поскольку несовершентво-то вот оно, вокруг (в т.ч. и в виде выпрыгивающих - как чертик из табакерки - дартаньянов).
Баян, в моём понимании, - это вторичность, из которой уши первоисточника видны как из-под чепчика бабушки Красной шапочки (о цитировании мы здесь не говорим). Баян - это неудачное (как технически, так и содержательно) подражание оригиналу, не имеющее ничего общего со стилизацией. Т.е. баян это не то, когда о том, что уже было сказано, высказывается новый человек.
В культурологии выделяют два вида творчества: объективное (создание чего-то, чему до этого момента не было аналогов) и субъективное (создание чего-то, что уже было, но о чём автор не знал). Как я понял Курсива, субъективное творчество он считает баяном априори. Тогда как я придерживаюсь диаметрально противоположной точки зрения, полагая субъективное творчество полноценным искусством. Т.е. если человек не подражал и не занимался плагиатом (даже в части) - это всё творчество, а произведение, вышедшее из-под его пера, - произведение искусства.
Именно поэтому считаю, что можно написать на одну и туже тему (по одному и тому же вопросу) тысячи произведений, ни одно из которых не будет баяном. Именно так и предлагаю воспринимать все новые литературные произведения, с которыми приходится сталкиваться. Не сравнивать их с уже знакомыми, а рассматривать как самодостаточные, оценивая их внутреннюю логику, непротиворечивость, техническое исполнение. То есть, оценивая каждое новое произведение, к нему надо подходить так, как будто, кроме него, других произведений в природе попросту не существует и никогда не существовало. В противном случае можно допустить ту ошибку, которую делает Курсив, считая баяном всё, что вызывает ассоциации с произведениями, с которыми ранее уже был знаком.
"и они лезут людям с нормальными гастрономическими предпочтениями и провоцируют их" - и кто, интересно, к кому полез-то? Напоминаю: "Интересно за что?", "Подробно опишите, чем вам понравилось". Или глубокофиолетовыйуважаемый Курсив считает, что выставление мною рейтинга уже и есть провокация и акт хулиганства, выразившийся в приставании к людям (обратите внимание, что Курсив тут о себе уже в третьем лице и множественном числе) с "нормальными гастрономическими предпочтениями"? А не слишком ли много товарищ Курсив на себя берёт? По Сеньке ли шапка?
Я могу написать почему этот стих кажется несколько примитивным и незапоминающимся. Излишки местоимений ("вам-вам-вы-вам-вы"), повторы ("снова-снова, это-эта"), по сути ненужные слова, добавляющие лишь пару-тройку слогов ("здесь", "снова", "поэтому даже"). А в стихах частокола слов не должно быть. "Хоть и верить ей вы не хотели" - ударение ставится таким образом, что при прочтении возникает некое "ейвы" (с ударением на "ы"). Ничем непримечателен этот стих не заезженными ("Первый снег серебрит ресницы", "мечетесь, как вбреду", "напророчила вам беду"), а скудными средствами выразительности. В первом четверостишии назначение уличного описания не совсем ясно, тем более далее автор пишет "это сон".
Возможно, далеко до гениального, но и причин плеваться тоже не вижу. Тем более плеваться в противогазе...
В первом четверостишьи уличное описание необходимо для демонстрации БЕСПРОСВЕТНОСТИ ситуации, в которой оказался ЛГ. (Ну и логично, что когда наступает ночь, кто-то засыпает.)
о_О, я и не ожидала такого ажиотажа. colyambus, спасибо за поддержку. Химера, да, интересно. ) Автор - начинающий "СТИХОтворец", который невероятно нуждается в критике. )) Курсив, может, перестанете страдать ерундой, и я дождусь от вас нормальной критики? Хотя, судя по записям, которые вы оставили в комментариях, мне этого не светит.
Умерла? Ну, придется вам как-то обходиться без неё. Это меня, определённо, не касается ( кстати, меня слегка удивляет ваша фамильярность, мы с вами на брудершафт не пили).
Вы сможете написать рецензию на этот стих, по пунктам перечисляя все, что Автору не удалось в него вложить? А то, кроме одного слова "баян" и оскорблений другого комментатора - я ничего от Вас и не услышала.Думаю, это было бы интересно и Автору. А если не сможете, то о чем тогда спор?
Курсив, а музыку ты тоже давно не слушаешь, да? Ведь там только семь нот... Исходя из такой логики, любое музыкальное - да и литературное (там же всего 33 буквы!) - произведение баян. Короче, в данном случае ты не убедителен.
"я счас раскрою тебе глаза на мир поэзии" - и? где? когда уже раскрывать-то будешь?
"Почитай иди лучше Рэма или Вигрина. Или Скарфэйс" - ты реально думаешь, что я не читал их стихов?
Из приведённого тобой списка пожалуй только Скарфейс вне конкуренции. Рэм <хоть и совсем иначе, но> примерно одного поэтического уровня с Катюшкой. Вигрин пока что ещё до сегодняшней Катюшки в лирике не дотягивает (да и сама Катюшка ещё год-полтора-два назад была совсем не-ахти, но сейчас заметно выросла).
Знаешь, мне вот было бы интересно ознакомиться с твоим непрозаическим творчеством, а то получается, что ты тут весь из себя Дртаньян такой, а вокруг баяны, баяны, баяны - до самого горизонта и во все стороны...
Бутылку можешь не подгонять. Я прощаю её тебе (хотя не прочь бы с тобой её же и распить на досуге).
4. Смысловой стержень. Весь стих крутится вокруг понятий сна и смерти. Сон, как и смерть, всегда таит множество загадок, недоступных рациональному объяснению, что и делает его нередким предметом художественных (в т.ч. поэтических) произведений (вот попробуйте, скажем, написать серьёзное стихо про канцелярскую скрепку - будет на порядок сложнее). Здесь автор, что называется, не прогадал. Он взялся разрабатывать золотоносную жилу и у него это получилось весьма недурно.
5. Гендерная неопределённость ЛГ. В самом тексте нигде нет прямого указания, что повествование ведётся от лица женсокго пола (от имени ГЕРОИНИ), но это явственно считывается по косвенным признакам, если придерживаться традиционных взглядов на сексуальную ориентацию. вместе с тем, автор нам оставил возможность домысливания даже. в этом плане, что является несомненным плюсом произведения и делает его более инвариантным.
6. Субъективное. В этом стихе с характерным названием и обращением ЛГ ко второму лицу автор (!) будто дискутирует со мной (именно со мной, а не кем-либо другим!), т.к. в комментарии к предыдущему стиху Катерины я указал на некорректность обращения к читателям словом "господа" ("Все господа в Париже" / "Всех господ ещё в 17-ом перестреляли"), и здесь она мне изящно мстит отвечает, оставляя последнее слово за собой и, по сути, выигрывая наш терминологический спор.
Первый катрен начинается с пейзажного описания начала вечера в городе поздней осенью. Всего две строки, но читатель уже понимает, что речь про октябрь/ноябрь (начало зимы, сдобренное инеем и усиленное первым снегом), вечер (начало ночи, т.к. фонари только загораются) и город (т.к. это именно <уличные> фонари).
Третья строка говорит о невозможности утра ("зари"), потому что наличие искуственного освещения исключает естественное, а также потому что через тучи, из которых идет снег, увидеть солнце (зарю) невозможно.
Четвертая строка за счет последовательного использования слов "сон" и "снится" создаёт эффект повторяемости, усиленный словом "снова".
Всё это ставит под сомнение истинность первых двух строк, заставляя тем самым обратиться к ним повторно: то ли осень, то ли нет; то ли вечер, то ли день.
Таким образом, получается, что с последней строкой весь катрен переосмысливается, и мы уже фактически получаем не четыре строки, а как минимум семь. Это, собственно, и есть поэзия ("многое в малом").
Первая строка второго катрена является логическим продолжением последней строки первого: это и обращение ко второму лицу, и упоминание бреда как бессознательного состояния (ведь сон это тоже бессознательное состояние).
Вторая строка второй строфы говорит нам о том, что тот, кого ЛГ называет господином, окружён затаившемся врагом, что и объясняет его суетное поведение, упомянутое строкой выше. При этом подбор слов только усиливает чувство безысходности: "метаться", "бред", "затаились тени", "ночь напророчила" (= "накаркала"), "беда".
Третья строка здесь интересна своей двусмысленностью: ночь, которая снится, и ночь как время суток, в которое спит собеседник ЛГ.
Четвертая строка второй строфы указывает на ошибку собеседника ЛГ и снова отсылает к первой строке этого же катрена: собеседник мечется, т.к. чувствует себя обманутым и не знает, что надо предпринять.
Третья строфа начинается с предостережения собеседника. Кстати, чем ближе к концу произведения, тем чаще ЛГ обращается к нему, что усиливает эффект нагнетения обстановки. Если во втором катрене саспенс был только обозначен, то тут он уже явственен настолько, что сопряжен с прямой угрозой (там "затаились", здесь "осторожней!", "убивает"). Страх как более убийственное средство, чем яд, наводит на мысли о том, что человек, охваченный страхом, представляет собой, по сути, живой труп (стать зомби однозначно страшнее, чем просто умереть, разве нет?). О нагнетении саспенса также говорит и то, что если до этого говорилось сперва о сне (об обычном сне), потом о бреде (болезненное состояние), то теперь о ночном кошмаре (неприкрытом страхе).
Однако последняя строка дарит надежду. В ней ЛГ впервые явным образом обозначает себя, заявляет о себе в первом лице. И тут происходит определённый переворот смысла. Всё расставляется по своим местам: с головы - на ноги. Получается, что ЛГ хоть и позиционирует себя в качестве подчиненного человека своему собеседнику ("господину") вместе с тем этот самый "господин" оказывается целиком и полностью зависим от ЛГ (поскольку без ЛГ с "господином" случиться страшное: он умрёт / никогда не проснётся или сойдёт с ума). Вот и получается, что в каком-то смысле ЛГ становится если и не господином своего господина, то по крайней мере ровней ему, тем, без кого "господину" не выдюжить. И что характерно (очень важно!), это всё не отрицает верности ЛГ по отношению к своему собеседнику, который вскоре проснётся и будет воспринимать произошедшее с ним не более, чем кошмарный сон, обусловленный нервозностью предыдущего дня.
Из (относительно) тривиального здесь только "ресницы - снится" (и то исключительно потому, что слишком уж часто встречается в непрозаических текстах).
"Фонари - зари" хороша тем что множественное число связывается с единственным, а именительный падеж - с родительным.
"Бреду - беду" нетривиально, хотя бы потому что "бред" и "беда" сами по себе рифмы не образуют (а также потому что мужской род здесь увязан с женским).
"Затаились тени - вы не хотели" - очень удачная находка (уже только за неё одну автор заслуживает всяческих похвал). "Страх - снах" - именительный падеж здесь привязан к предложному, единственное число - к множественному.
"Надёжней яда - неустанно рядом" - здесь хорошо то, как изящно автор ушёл от примитивной рифмы "яд - ряд" (ведь "рядом" это совсем не то же самое, что "ряд", не так ли?).
2. Мелодика, музыкальность.
ДесШот верно подметил напевность данного стиха. Достигнуто же это в т.ч. и тем, что автор не стал<а> придерживаться строго ритма (который бы только привел к монотонному бубнению), позволив себе небольшие <поэтические> отступления. Как, например, во втором катрене, где в четвертой строке на одну гласную больше, чем во второй.
как изящно автор ушёл от примитивной рифмы "яд - ряд"
Автор и не уходил, в стихе он использует: "яда-рядом" (сущ.-нар.) - рядом - около, возле; "яд-ряд" (сущ.-сущ.) - ряд - чередом, вереницей - не имеет никакого отношения к стиху. Мух-то с котлетами не смешивайте.
Здешний рейтинг все же не нобель по литературе. Да и мы не в шведском королевском дворце, а на сайте для НАЧИНАЮЩИХ писателей <в т.ч. поэтов>. Что за <юношеский> максимализм, Курсив?
colyambus, про рифму я пояснила Курсиву. Он какую-то ерунду написал про "розы-морозам". И, кроме этого, не понимает, что "у всякого свой вкус: один любит арбуз, другой - свиной хрящик".
0
