Вспыхнут в зеркале на миг

вертикальных два зрачка:

змей тайком в нутро проник –

дозревать, но с кондачка

хоть заметишь – не поймёшь:

— Хладнокровен? Что с того?

Воплощается чертёж;

стройматериал его

глиной в дьявольских руках,

пражским големом – ты сам.

Поначалу сеешь страх

дальним светом по глазам,

толстокожесть барчука

обращая в чешую,

в жало – кончик языка

и в шипенье – речь свою.

А расправишь как крыла

перепончатые, так

ощутишь, сколь жизнь мила.

Быть драконом – не пустяк.

Пробудился дикий зверь –

змей летучий Вельзевул,

обуздать его – мужей

не нашлось, я не рискнул.

Усмирит Везувий тот

кто увидит в нём дитя,

CAVECANEM не прочтёт –

заключит в объятия.

Чувства настежь распахнув,

ты поймался на живца;

та голубка – божий дух,

наполняющий сердца

трепетом, и для неё

паладином стал теперь.

Без любви душа – дракон,

с нею же – воздушный змей.