По серебряной дорожке поднимаюсь я со дна,
Среди туч, щербатой плошкой, закатилася луна,
Ив усталые макушки, наклонились до воды,
Мои новые подружки шепчут мне: «Не уходи.
В отчем доме нет отрады для таких, как ты теперь,
Будут жечь в ночи лампаду, да запрут покрепче дверь,
Коль увидят из окошка темный блеск знакомых глаз,
Изогнется хищно кошка, да зафыркает тот час.
На себя одну досадуй, раз нашла такой исход,
Новой быть тебе усладой господину здешних вод,
А заигрывать устанет толстопузый водяной –
Сможешь ты резвиться с нами в чистом поле под луной.
Днями станешь сети путать нерадивым рыбакам,
Да пугать гусей и уток, поднимая птичий гам,
Парубков щипать за икры – коль купается не трезв,
Смехом звонким да игристым их манить до топких мест.
А ночами в хороводах разойдемся у реки,
Наберем цветов с болота – будем плесть себе венки,
В серебре луны купаться, гребнем волосы чесать,
Да на лопастях кататься мельничного колеса».
«Ох, сестрицы, нету мочи, опостылело мне дно,
Мне бы только глянуть в очи, знать бы, что не все равно,
Одному, тому, родному, чье предательство меня
Завело в глубокий омут, скрыв навек от света дня».
0
