Автор, от лица (или от пол-лица) кого идет ваша мысль? Она, сумбурно проносясь по строкам, кидается от образа к образу, от «одних» к «другим», от «нас» к «ним». Очень спорная передача. Сначала вы видите передние пол-лица, затем решаете все-таки уточнить для таких, видимо, как я, что смотрите в профиль, чтобы не придрались к словосочетанию «передние пол-лица», ну а дальше оказывается, что вы не просто видите только половину, а так и есть на самом деле («И впрямь, зачем ему вся голова?», кстати, вопрос, судя по всему, риторический, поэтому, на мой взгляд, знак вопроса лишний). Выражаю сугубо личное мнение. Я уже говорил вам о своем закономерно-постоянно-недостаточном понимании полной картины. Хотя во многих случаях, как мне кажется, это позволяет все же указать на некоторые огрехи. Если нет – прошу меня простить. Вот, например, дальше вы сопоставляете описанный ранее образ с теми самыми «другими». Сравнение противоположностей (или их подобий) – это прием, который имеет наибольший эффект при контрастном отображении свойств противоположностей. То есть читатель сначала знакомится со свойствами одного, затем со свойствами другого, а дальше автор инициирует читателя сопоставить первое со вторым. Можно пойти и по несколько отличному от описанного мною пути: сначала ознакомить читателя со свойствами одного, а после (как у вас) указать на различие («А есть другие»), и только потом уже отображать свойства второго. В общем, у вас так и есть. Однако мне непонятно, каким образом читатель может понять, чем «полуголова-полукошелек» отличается от «папье-маше»? Вот представьте, что вы убираете фразу «А есть другие» и идете по первому мною описанному пути. Сами вы поняли бы, что здесь подразумевается какое-то противопоставление? Теперь не могу не перепрыгнуть к отзыву о композиции. Сначала вы наблюдаете за этими образинами со стороны (вы так и говорите: «Я вижу»), но в третьей строфе вдруг появляется какое-то второе лицо, к которому вы обращаетесь («Давай, говори!»). Это кто? Здесь вот мне тоже не совсем ясно, к какому именно образу вы обращаетесь: к «полуголове-полукошельку» или к «папье-маше»? Думается, к последнему. Но ведь это только думается, а на самом деле кто вас знает… Далее читатель становится «свидетелем» купли-продажи одного другим. И снова путаница. А не полуголова-полукошелек ли говорит: «Ай бай ю…»? А если он, то три уже более-менее понятных образа перемешиваются, и становится совсем непонятно кто есть кто. Однако я допускаю, что такое смешение является вашей задумкой: через два нечетко описанных образа вступить в своеобразный диалог с читателем. Следующая строфа будто бы подтверждает мою догадку, так как танец тех, кто «мы», может являться своеобразным символом диффузии образов. В последней же строфе «второе лицо», бывшее до этого единственного числа, невероятным образом множится, а заканчивается весь шабаш снова лицом третьим. Нельзя сказать, что получилось циклично. Скорее цикличненько. Что мне непонятно совершенно: 1) «Салют, Пророк» - почему именно «Салют» и именно «Пророк»? 2) «I buy you» - почему на английском? 3) Почему «Ванесса Мэй»?
Вообще, конечно, на все вопросы можно ответить «а почему бы и нет», но вдруг у вас есть более интересные соображения насчет приведенных мной непонятностей. Ритм отличный, но ради него вы частенько приносите в жертву синтаксическую конструкцию, вследствие чего смысл становится менее удобоваримым. Совсем не понравилось: рифма «жрем – шлем»; Запомнилось: «И мы танцуем, как легкий бриз. / Потом – жрем.» - остроумно и точно подмечено.
"Вот тебе сто миллионов грам." "Грам" пишется с двойной мм.
Вы, я смотрю, претендуете )))) Как поэзия в чистом виде это практически ноль, тк смысл в тумане, слова: "жрем.", "жирных $виней.". Для лирики слишком грубо. Но интересно, оригинально. И есть рифма и размер. Сердцевина яблока не разочаровывает, не уступает его внешнему виду.))
0
