О сэр спаси: кричит вам даль.
Кидая книгу во сервант.
Сам от боли затрещишь,
                                        когда узнаешь.
Что книга эдокая ухудшает.
Да кто же он? И где такой родился?
Коль не умел ли он писать,
Зачем тогда публиковать.
Так всё не время тут ворчать.
История, не в критике дурацкой
Всё кажется 
             нам авторам - обида
Послушай вот-то диво,
И вот как было в этом мире.
А что в ином -
                            и ныне неизвестно.
Всё читая не своё,
Наткнулся он однажды на одно.
Скучнее Тютчева и Пастернака,
                                                      точно.
Однако, может всё на первый взгляд?
Обложка всё-таки, не плохо
Красная и с белезной страниц.
По содержанию есть мысли.
Так, что-то здесь не так?
                                      Не видно брызли.
Книжонка то брыкалась и дралась,
И рвала собеседников серванта книг.
Не книга просто наказанье.
Иль может книга знает толк.
Вот порваны его стихи,
                     а там  Луконину изрыли.
Ах, да что за наказанье - книгой.
Сервант так зол, кидает в пол,
Та прыг зараза под кровать,
                                          и снова рвать.
Коль если выведет из жизни,
То поминайте как самоубийцу
В безжалостный дождь.
И в полные сумерки
В руках находилась та книга,
Которой боялись и капли дождя.
Тело качалось от ветра
Впивались асфальтные камни в виски.
Силы то были, то подводили.
Сон, только больше чем сон.
И книги валялись любимые.
Запищат от боли своей.
И брать их только не стоит, лишь
Верой доставить ту книгу скорей.
И тело ломалось, и кости хрустели.
Прав автор был многих причуд.
И книга брыкалась,
                               до крови кусалась.
Последняя воля творца.
"Пусть тело поглотит асфальт,
Глухаря на подписку не надобно.
А ветер если можно -
                        Книгу отнесёт в сервант."
На славу постарался тот творец.
Но вопрос так и станет загадкой:
 "А быть или нет стихам на Руси -
       Потоки спроси, потомков спроси."