когда мне исполнится двести лет
и тебе исполнится двести лет
я дверь открою с ноги и вбегу
и брошусь тебе на грудь
и ты рассыплешься в пыль и я
рассыплюсь в пыль мы будем лежать
как лежит густая ночная мгла
с золотыми дырками звезд
когда мне исполнится триста лет
и тебе исполнится триста лет
я дверь открою с ноги и вбегу
и брошусь в ноги тебе
и станет тело твое скалой
и станут слезы мои травой
у подножия той скалы
когда мне исполнится тыща лет
и тебе исполнится тыща лет
эта тыща лет ни тебе ни мне
не исполнится никогда
***
ну и эти пусть тут лежат
***
ах если б я умела рисовать
смородину прозрачно и прекрасно
смородину как шарики на елке
как фонари на Кауфингерштрассе
как счастье закипающее смехом
и смехом перекрывшее дыханье
такую вот смородину простую
пока на кухне чайник греет воду
и ты сидишь и чайник греет воду
я рисовала бы как будто между делом
как будто бы совсем и не тебе
***
а вот поглядим через месяц
через два через шесть через год
кто здесь тебя не любит
а кто - наоборот
кто здесь тебя выдумал
а кого выдумал ты
у кого борода из ваты
а у кого из ситца банты
мне тоже смородина зашла больше первого. последнее клевое, если бы не "ты-бантЫ". в первом идея нравится, но концовка все перечеркнула, воспринимается как недописанный черновик
200-300-1000 лет таксе, ибо строка "я дверь открою с ноги и вбегу" всё портит это и звучит коряво и практически невоспроизводимо (т.к. после того, как ногой выбьешь дверь, вряд ли ты сможешь тут же побежать)