Еще слабый и болезненно-бледный господин Никто поднялся на вершину холма, гордо называемого Горой. Перед ним раскинулось безграничное море ярко-зеленых, волнующихся от порывов ветра верхушек деревьев с утопленными островками золотистых злаков. Окаймленная медно – глинистыми обрывистыми берегами величаво и царственно изгибалась темно-синяя река. В безграничном спокойствии под стройную песнь птиц закатывалось солнце… Нет, ошибся Андрей: жизнь не ускорятся, течет своим чередом, … то человек бежит, не зная откуда, куда и зачем. Торопится не опоздать…

Господин Никто задумчиво смотрел вслед убегающим причудливым облакам, с улыбкой вспоминая долгие, часто полуночные разговоры со своим спасителем.  Потом, словно опомнившись, присел на корточки и бережно погладил жесткую, торчащую невысокими полусухими колышками траву, взял горстку земли, высушенную ветрами, вымытую дождями да обожженную палящим солнцем… Пересыпая песок из одной руки в другую, он вернулся к своим размышлениям.

Прошел год, год его жизни на земле. Исайя жил в доме Андрея под видом дальнего родственника, потерявшего память в авиакатастрофе. Этому верили многие и жалели его как несчастного, в большей мере женщины. При встрече с ним люди улыбались, пряча щемящее сочувствие, и старались не говорить «лишнего», а, по сути, не говорить ничего. Постепенно наладились отношения с Марией, шатко – валко она тоже начинала верить в придуманную историю. Не лгали и не жалели только дети. Они искренне смеялись над его неудачными попытками изъяснить свою мысль словами и со столь же нещдподдельной доброжелательностью делились житейскими премудростями и пытались ему помочь. Особенно шестиклассник Ваня, сын Андрея, в нем проснулся учитель: благодаря мальчику Исайя научился читать и писать стройным, почти каллиграфическим почерком… Да, прошел целый год. Кажется, было  сделано так много, столько всего произошло, а оглянешься назад и понимаешь: все это пустое, не главное, не то, что требовала душа…

Послышался плач… негромкий, с глухими вздохами, то и дело переходящими в отчаянные всхлипывания… несколько приглушенно отдаленный, но в тоже время звучащий где-то рядом. С неясным, тревожным чувством волнения господин Никто обернулся, ожидая кого-то увидеть, но лишь безграничное, распластавшееся по холмам и долинам равнодушное одиночество встретило его.

- Надо бежать, - промелькнуло в голове, подкатило к горлу комком, затрудняя дыхание. – Бежать… Куда? Туда, к людям! Надо спешить жить, надо успеть стать человеком. - Господин Никто небрежно стряхнул землю и размашисто-скорым шагом, почти срываясь на бег, торопился к дому Андрея. Плакала земля: кажется, торопятся жить – торопятся умереть…

Вот уже и дом виднеется. Конечно, это не дворец, не хоромы, но и не лачужка убогая – обыкновенная, средняя, с первого взгляда мало, чем примечательная, можно даже сказать, типичная для данной местности, обложенная кирпичом хата. Сразу видно, добротная, надежная и такая родная. На душе мужчины отлегло, потеплело, и вновь безмятежно забилось сердце. Здесь он стал нужным, привычным, здесь его ждали. Пахло выпечкой. Словно опьянев от домашнего, теплого, приятно щекочущего обоняние запаха, господин Никто присел на деревянные ступеньки крыльца. Постепенно возбуждение от панически стремительного спуска с горы сходило на нет, уступая место привычной задумчивости и безмятежности.

- Вот оно, самое обыкновенное человеческое счастье: покой, дом, семья… А надо ли чего-то большего? Люди говорят «надо»… и бегут, бегут, глупцы, суетятся, переживают, боятся, страдают, ждут чудес… И я ведь бежал. Зачем? Куда? Почему? И сам не знаю. Просто хотелось чего-то иного, особого, уникального, просто хотелось жизни. Жизнь есть движение[i]. Хм… вот оттого и суетятся: иначе не люди были бы,… а так, бесстрастные ангелы. – Господин Никто ухмыльнулся, вспоминая туманные отголоски своих школьных лет. Вот и до ереси докатился…

- Ну, чего ты тут сидишь? – раздался звонкий голос Вани. Его немного прищуренные глаза блестели, своим лукавым огнем выдавая волнение и наличие бесспорно важной детской тайны. – Тебя уже все ждут! – мальчик проворно схватил мужчину за руку и как будто силой потащил его в дом.

- Да, подожди, подожди… - медлил господин Никто, - что случилось?

- Ничего особенного, - деланно будничным голосом произнес Ваня, улыбнулся и быстренько спрятал глаза, зная способность своего друга угадывать мысли. – Мама вкусностей наготовила, ждем тебя ужинать.

- У кого-то День Рождения? – поинтересовался господин Никто. В ответ мальчик, настежь растворив дверь в зал, радостно воскликнул:

- У тебя! Поздравляем! Ура!

В центре комнаты стоял стол, накрытый белой, праздничной скатертью. Гордо возвышались, играя на свету всеми цветами радуги, бокалы с позолоченной каемкой. По случаю большого торжества из серванта перекочевал красивый, очень ценимый в семье сервиз с кленовыми листочками… Не находя слов, господин Никто ошарашено любовался сервированным столом словно некоторым чудом. Он не знал материальной стоимости предметов, но он умел ценить душу, вложенную в них.

- Давайте уже есть… - нетерпеливо произнес Ваня, с детской непосредственностью расположившийся на подлокотнике кресла. Обозрев с высоты своего положения расставленные угощения, он без промедления потянулся к центру стола, где стояла конфетница… Его действия стали своеобразным сигналом к началу праздничного застолья. Шумно, с шутками, поздравлениями именинника, пожеланиями здоровья, всевозможных благ и счастья наполнялись и опустошались бокалы. Господин Никто, немного раскрасневшийся от внимания и вина, душевно растроганный, с трудом подбирая слова, пытался выразить свою благодарность Андрею и Марии… В общем, праздник удался на славу!

Под конец застолья, когда глазами ты еще готов съесть лакомый кусочек, а желудок уже начинает просить пощады, Андрей достал из-за пазухи важное письмо, о котором много говорили утром. Все утихли в торжественно молчаливом ожидании.

- Сегодня по истине необычный день, - прокашлявшись, начал Андрей. -  Можно сказать, к нам на праздник пожаловала сама Судьба, и она пришла с хорошими новостями. Мой друг и бывший одноклассник нашел возможность сделать все необходимые документы для господина Никто. Завтра мы поедем в город, чтобы сделать фотографии и написать заявление…

Возникла пауза. Господин Никто ощущал напряженную важность данного момента, однако никак не мог в полной мере осознать его сущность. В мыслях Андрея вертелись образы каких-то бумаг, некоторые из них назывались деньгами. Они не несли существенной информации, чем еще больше ставили в тупик молодого человека.

- Папа, пап! А можно мне с вами? – ухватил для себя главную мысль Ваня и, получив утвердительный кивок в ответ, радостно обратился к господину Никто. – Теперь у тебя будет паспорт… здорово! Совсем как у взрослого… Уважаемый господин Никто…э-э-э… Батькович… - возникла реальная угроза праздничному настроению. За год жизни среди людей к нему не «приклеилось» даже прозвище, он так и оставался никем. Осознание своего ничтожества с глухой болью подкрадывалось к сердцу.

- Нет, не звучит. У тебя должно имя… - рассуждал вслух мальчик, не задумываясь о последствиях сказанного.

- Но его нет, - поникнув, грустно произнес господин Никто. – Нет имени, значит, нет судьбы, нет жизни…

- Так мы придумаем его, - предложила Мария, - ты сам себе выберешь свой путь.  Это священное право – выбирать.

- А разве так можно? Не будет ли это преступлением против закона бытия? – осторожно спросил мужчина, но в его серо-голубых глазах затеплился огонек надежды.

- Ха! В нашем мире можно все! Главное правильно дело провернуть, - оживленно подхватил Андрей. – Если хочешь, то возьми нашу фамилию и отчество по моему отцу – будешь мне родным братом.

На том и порешили. Дело оставалось за малым: выбрать красивое имя для нашего героя. Оказывается, это не так-то и легко.

- Мне имя Петр нравится, - предложил Андрей. – Так моего деда звали…

- Он был самодур, характер – не приведи, Господь! – возразила Мария. – К тому же он помер давно, а в честь умерших родственников называть – плохая примета. Может быть, Михаил подойдет?

- Будешь у нас Мишкой, - с улыбкой прокомментировал Ваня.

- Да какой он Миша? – возмутился Андрей. – Худенький, бледненький, щупленький, в плечах узок… Не Михаил это точно!

- А как вам Богдан? – спросил Ваня. – Будет у нас Никто как герой из кино про крутых…

- Я не люблю такие фильмы, - фыркнула Мария.

- Фильм тут не причем, – возразил жене Андрей. – А так имя хорошее, сейчас модное…

- Мода – дело преходящее, - проговорил господин Никто, - а имя это ответственное, Богом данное… Мне такое нельзя…

Дискуссия продолжалась. По разным причинам уже отвергли с десяток мужских имен. Все устали. Господин Никто казался совершенно равнодушным к происходящему: хоть горшком назови, только в печь не сажай[ii]…

- Мы так до утра ничего не придумаем, - посмотрел на часы Андрей.

- Я знаю, что надо делать! – пришло озарение к мальчику. – Надо взять какую-нибудь книгу, открыть наугад и…

- Имя определит сам случай! Неси книгу…

Ваня побежал в свою комнату, за малым не врезавшись в дверной косяк. Однако уже через несколько мгновений гордый собой он стоял с книгой в центре залы, на самом видном месте. Перед процедурой чтения мальчика заставили на книжке посидеть, и только после этого, зажмурившись, шепча про себя какую-то абракадабру, ребенок открыл книгу и начал читать: «Кара, затаив дыхание, прижался к бетонной стене. Заряда в его бластере хватало всего лишь на пять выстрелов. А ужасный Электрон уже приближался, разрушая все на своем пути…»

- Ты что читаешь? – прервал сына Андрей. – Человек же не может носить имя какого-то покемона[iii]. Ты б еще англо-русский словарь принес!

- Кара не покемон. Он хороший, он свой народ спасает… - пытался оправдаться мальчик.

- Неси другую книгу, только серьезную…

Обряд повторялся. В этот раз главным действующим лицом оказалась Мария. Женщина взяла небольшую книжку в черном переплете, повертела ее в руках, сосредоточено провела по обложке и со словами: «Третий абзац сверху», - начала читать на случайной странице.

- Итак, - мягко проговорила Мария, - Сам Господь дает вам знамение: се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему: Еммануил…[iv]

- Да вы что? – с негодованием возмутился Андрей. – С ума сошли или, нарочно, издеваетесь?

Мужчина, явно нервничая и злясь, по мальчишеской привычке сунул руки в карманы брюк. Он тяжело дышал и плотно сжал губы, однако, постепенно выражение его лица сменилось на недоумение. Андрей достал свою записную книжку. Несколько секунд он рассматривал ее, словно впервые видел и гадал, как такая вещь могла попасть в карман… Потом радостно улыбнулся.

- Ну, здесь точно не будет имен с прибамбахами! – Андрей открыл блокнот и просмотрел написанное глазами. – Вот, Вовка. Владимир… имя хорошее, величественное. Владимир – владеющий миром… Это звучит.

На этот раз спорить никто не стал. Начали готовиться ко сну. Господин Никто, теперь Владимир, увлеченно листал черную книжку, которую читала Мария.

- А что это за книга? – не отрываясь от своего занятия, спросил он у женщины.

- Библия, - буднично зевнув, ответила она, - книга народов…

- А что ты читала?

- Это был отрывок из книги пророка Исайи…

- Исайи? – взволновано спросил господин Никто. – Кто он такой?

- Один из ветхозаветных пророков, предсказавший приход на землю Мессии, Сына Божьего, Иисуса Христа… Ваня! Не забудь почистить зубы!

Господин Никто тяжело вздохнул, понимая, что сейчас не самое подходящее время для познавательного разговора. Не смотря на то, что ему хотелось многое узнать, он задал последний вопрос:

- Можно я возьму ее? Почитаю…