Йошта у Ограды. 2 глава Степень критики: Чуть более, чем в пух и прах
Короткое описание:
http://pisateli.ucoz.ru/publ/45-1-0-7081 - первая часть
http://pisateli.ucoz.ru/publ/15-1-0-7273 - вторая часть
Магазины. Магазины представляли собой огромные серые здания без окон, где единственными источниками света служили тусклые люминесцентные лампы, не менявшиеся годами. Белая краска, как правило, слезала со стен, но никто не торопился исправлять это, а штукатурка отваливалась с потолка огромными пластами. Пол был выложен дешевой керамической плиткой, и стоило покупателю уронить что-либо тяжелое, – она билась. Проходы вдоль стеллажей регулярно патрулировались охранниками, всегда имевшими при себе тяжелые дубинки. Максимилиан помнил, как однажды, одна старая женщина в дешевой рваной одежде поскользнулась на луже разлитого сока и упала. Товары посыпались с полок, а стеллаж повалился в проход, после чего последовал звук битой плитки. Старушка кричала, звала о помощи, срываясь на хрип, и к ее великой радости – охранники подоспели почти мгновенно. Четкими, отработанными движениями, они разгребли завалы и уставились на пострадавшую. Это длилось несколько минут, пока она не попыталась подняться сама, скорчившись от боли – видимо многочисленные переломы. Протянув руку крупному мужчине, женщина ожидала получить хоть какую-либо помощь, но вместо того удар сапога пришелся ей прямо в лицо. Удар за ударом, дубинки свистели в воздухе, а дикие крики, крики, переполненные болью и ужасом, носились в воздухе между застывшими покупателями по проходам. Максимилиан повернул голову направо, в сторону, откуда доносились звуки, и увидел, как женщина, одетая в строгую деловую форму учителя, поднесла коробку с чаем ко рту и заторможено грызла уголок. Крики становились все громче, и парень мог бы поклясться – в этот момент в магазине не двигался никто. Все стояли и ждали, когда же это прекратиться, желая заткнуть уши, но не решавшись. Система слишком прочна. Ты должен дослушать. Иначе… Иначе – ты будешь следующим. Женщина кричала сквозь слезы, и можно было предположить, что она извивается от боли, но никто не решался даже сглотнуть, а мысли тем более оказались заморожены. На одну секунду Максимилиану показалось, что учительница справа шептала: “Господи… Когда же это прекратиться… Когда же это прекратиться…” Но у него не хватало смелости оглянуться снова, чтобы проверить, шевелятся ли ее губы. Наверное, шевелились… Ему хотелось бы, чтобы они шевелились. Чтобы верить, что хоть кто-то был способен дать отпор системе. Незначительный. Бесполезный. Но отпор. Отпор, который значил бы, что людям пока что не все равно, что люди все еще живые. Что у них имеется свое мнение. С каждой секундой, с каждым мгновением, шепот становился громче и громче, нарушая умиротворенное потрескивание ламп. “Когда же прекратится? Когда же прекратится?” Шепот постепенно перерос в голос, который звучал уже не сострадая, а уверенно, как будто приказывая. Неужели? Неужели у той женщины хватило смелости? Нет. Это был хор. Хор голосов. Каждый человек, находившийся в тот момент в магазине, произносил эти слова. Уверенно. Смело. И твердо. Даже такие как Максимилиан, даже они, хоть с дрожью и тише других, но говорили. Все без исключения стояли и, пошатываясь, смотрели под ноги. И только пара самых старых людей смотрела в потолок, где моргали лампы. Удары прекратились, и теперь тишину нарушали лишь предсмертные вопли старухи и хор голосов, вызвавший холод в душах охранников. “Когда же прекратится?! Когда же прекратится?!” Пара мужчин в форме схватили обмякшее тело женщины и понесли в какую-то дверь, а другие принялись кричать, взывая о порядке. Но толпа была неуправляемой. Они знали, что силой ничего не добиться, и поэтому просто стояли и повторяли свой протест. Минута за минутой. Слово за словом.
Максимилиан стоял возле огромных стеллажей с алкогольными напитками. Он уже отошел после сегодняшнего наркотика, и теперь ему захотелось выпить. - Средний класс… Третий класс. Четвертый класс... – шептал юноша, пробегая глазами по полкам. Цен, естественно, не было. Государство уже давно решило отменить деньги, и теперь все работало совсем по другому принципу. С рождения человеку давался статус - один из классов, начиная с четвертого, заканчивая первым, по статусу отца, а все продукты, лекарства и вещи получали оценку. Если ты из второго класса – бери вещи второго сорта. Если из первого – первого. Ну а если уж не повезло родиться у нищего, ничего не поделать, - четвертый класс для тебя. Максимилиан часто задумывался, как все происходит там… В белых небоскребах на горизонте. Там, наверное, тоже есть классы… И наверное их тоже четыре. И там тоже есть те, над кем смеются, так как их пиво напоминает по вкусу скорее мыло. Ну. Не мыло… Оно естественно вкуснее даже пива первого класса здесь, но там то об этом не знают. Наверное, они тоже ничего не знают о нашей жизни, как и мы об их. Просто слышали, что есть некие бедные районы, где обитают всякие отбросы общества. А может. Может, у них даже нет времени о таком задумываться… Максимилиан подошел к стеллажу четвертого класса и взял две бутылки пива. К горлу подступил комок, так как парень прекрасно знал каково оно на вкус. Но родителей, как известно, не выбирают. Как-то раз, друг из второго класса, давал Максимилиану попробовать свои напитки, и тот до сих пор помнил божественный аромат богатства. Сладкие воспоминания юноши нарушила молодая пара справа. Полный парень, одетый в качественную и красивую одежду, звякнул бутылками первого класса, обнимая свою девушку. Они начали о чем-то шептаться, как вдруг заметили Максимилиана, уставившегося на них с глазами полными зависти. - Эй, друг, - пропел влюбленный иронично. – Тебе взять чего-нибудь? А то у меня глаза наполняются болью при одном твоем виде. Его девушка засмеялась, после чего подхватил и он сам. Максимилиана как будто рвало на части. Обида разъедала его, причиняя адскую боль. Но он нашел в себе силы и, сжав бутылки, прошептал: - Спасибо. Не имею права. Парень поднял бровь, но девушка повернула его лицо к себе и что-то сказала, а потом, обхватив одной рукой за плечи, повела в сторону выхода. Максимилиан услышал, как она удивленно пропела: - Какой странный мальчик. А может, ему просто показалось. - Идиотка богатая… - прошептал он, изучая покрытую грязью плитку под ногами. – Будто эта грязь… Будто она вся от меня… И совсем неожиданно для себя, поставив бутылки назад, он подошел к стеллажу первого класса и осмотрелся. Кругом, то и дело, проходили покупатели. Максимилиан повернул голову и уставился на пиво для бедняков. Такие же бутылки… Даже отметок о классе нет. Только вкус другой… И все. Вот и вся разница. А что если?.. Нет. Эта идея попахивает безумством. Разве ему могло придти такое в голову? Юноша засмеялся и, махнув рукой, отправился назад. Максимилиан не помнил, что тогда произошло, но буквально через пару секунд он стоял посреди прохода и держал две бутылки самого лучшего пива. Сердце билось с такой силой, что казалось, будто оно вот-вот вылетит из груди, а со лба стекала струйка пота. Но вопреки всем ожиданиям парня, никто из прохожих даже не обращал внимания. Магазин жил своей обыденной жизнью. Юноша отправился к выходу робкими и неуверенными шагами, и ему казалось, что они разносились по магазину барабанным боем. Каждый раз, когда он миновал охранника, что-то сжималось в груди, и он ожидал услышать грубый голос за спиной: - Эй! Эй! Постой-ка, паренек! Что у тебя там в руках? Давай. Повернись. Не вынуждай меня применять силу. Но ничего не происходило. Охранники молчали. Когда Максимилиан достиг выхода, он выдохнул. Ноги все еще были ватными, а сердце никак не могло успокоиться. Пройдя еще несколько шагов, не в силах больше терпеть это, юноша рванул вперед.
Это было похоже на кадры из старого фильма. Белые курчавые облака, находившиеся не так высоко от земли, как обычно, неслись по небу с бешеной скоростью, словно это были паруса огромного корабля, а пыль поднималась с земли и летела прямо в глаза. Он стоял посреди поля, где колыхались тысячи трав, и смотрел на город. В руке была сжата почти полная бутылка пива. Первую он выпил почти за мгновение, но с этой все шло куда медленнее. Парень сощурился, чтобы песок не попадал в глаза и пристально изучал белые высокоэтажки на горизонте. Они были по цвету как облака… Нет. Немного светлее. Определенно светлее. Облака плыли за зданиями, и те выделялись на их фоне невероятной белизной. Неожиданно, из груди Максимилиана вырвался тихий стон, веки разомкнулись полностью, обнажив расширенные зрачки, а корпус наклонился вперед. Ветер рванул сильнее, растрепав его волосы. Оттуда, со стороны многоэтажек, плавно плыли десятки самолетов, оставляя за собой белый след, постепенно оседавший на землю. Они летели во все стороны распространяя его над бедными районами. Максимилиан не знал, долетают машины до поля, да и желания особого узнать у него не наблюдалось. Он просто стоял и зачарованно смотрел. Бывает такая погода, когда на небе свинцовые черные тучи, но между ними много брешей. В эти бреши неуверенно пробивается солнце, бережно пуская свои лучи освещать улицу. Получается, что вокруг и не темно и не светло, а как-то сказочно, солнечно. В те дни, когда безоблачно, мы не можем сказать, что погода солнечная, она именно светлая… А тут – солнечно. Золотые полосы, как будто нанесенные кистью, ровно ложатся на асфальт, людей, машины, и с уверенностью можно сказать, что это не свет, а Солнечный Свет. Свет, который от Солнца… А не просто с небес – в безоблачные дни, складывается ощущение, что светится все небо. Так вот. В такие Солнечные дни, очень часто капает редкий, холодный, приятный дождь. Он падает крупными каплями, которые искрятся на Свету, как будто это дождь из света, а не вода. Это была любимая погода Максимилиана. Как правило, самолеты вылетали именно в такую погоду, по неведомым никому причинам, разве только кроме пилотов, да и то не факт. Может быть, это просто была череда случайностей, как взрывы в больницах.
Максимилиан каждый вечер смотрел новости, так как это было чуть ли не единственной интересной программой на всем телевидении. Вернее. Так ему казалось раньше. Сейчас же – он все больше убеждался в ее лживости. Юноша с отцом и младшим братом, садился на разодранный, расшатанный диван, пока еще живой только чудом, и смотрел, как симпатичная дикторша рассказывает о событиях. У нее всегда было такое спокойное выражение лица, что любой гражданин чувствовал, что все события в мире под контролем и беспокоится не о чем. Нет. Безусловно, трагичные известия были. Но это – несказанная редкость. - Сегодня снова был взрыв. В этот раз – в больнице №34, занимающейся лечением раковых больных, - спокойно читает ведущая с листа. – Вот как комментируют это власти. “Безусловно, данный взрыв является терактом, возникшим из-за воспламенения лекарства, которое успешно используется в медицинской практике уже в течение шести лет. Взрыв состоялся в пять часов по местному времени и, к сожалению, никого не удалось спасти. Преступники – бежали, оставшись незамеченными. Для нас это послужит хорошим уроком, так как мы заботимся о здоровье и безопасности наших граждан. В ближайшем будущем, во всех больницах, домах престарелых и диспансерах будут усилены меры охраны против злоумышленников”. Напоминаю, что этот взрыв, уже пятый случай за последние два месяца. А теперь к вопросу об инфляции… - Террористы! – бушует отец. – Самих их сжечь, к чертовой матери! Ни куска что б не осталось! Он кричит что-то дальше. Максимилиан не слушает. Он закрыл руками уши маленькому братику, который с открытым ртом уставился в экран. Отведя голову налево, юноша видит отца. Дешевая футболка, испачканная жирными пятнами. Волосатые, все в татуировках руки, и рот, беспричинно открывающийся в порывах горячих ругательств. Желтые зубы… - А вдруг… Вдруг они сами все это… - шепчет Максимилиан, снова повернувшись к телевизору.
Сотни. Нет. Наверное, тысячи. Тысячи вертушек, вырезанных из обычной белой бумаги, летят с небес. Плавно, они кружатся в своем танце, опускаясь на землю. - Зачем это? Зачем это все? – шепчет юноша… Правительство называет это раздачей счастья… Но пожалуй никому после этого не становится радостнее. На бедные районы, просто-напросто скидывают бумагу. Ее даже использовать невозможно… Какое там счастье… Подождав, когда все это закончится, юноша кинул почти полную бутылку на землю и быстро отправился в город. - Я взял дорогое пиво… Оно вкусное… Я не чувствую вины… Но. Но почему я до сих пор несчастен? Чего же мне не хватает? Почему я не знаю то, чего хочу? Просто плохо. Видимо, это привычка. Я привык, что мне должно быть плохо. Ноги шлепали по лужам, где отражались большие белые облака, разрывая их на части волнами. Дети потихоньку выбирались на улицы: девочки со скакалками, а мальчики – с мячами. Были слышны смех и пение птиц. Но Максимилиан этого не слышал. Он слышал шум машин, ругательства пьяных мужиков, сидящих на гнилых лавках, и крики толстухи, у которой украли сумку. Поднимаясь по лестнице подъезда, полностью разрисованного хулиганами, Максимилиан чувствовал, что сердце, по какой-то неведомой ему причине бьется сильнее, быстрее, вдохновеннее. Будто что-то важное должно было случиться сегодня, что-то, что изменит его жизнь навсегда. Бросит ее в абсолютно неуправляемый поток, сделав серые дни яркими, а вялую динамику – бушующей стихией. Максимилиан повернул ключ и после щелчка замка открыл дверь. - Это я, - крикнул он в узкий коридор, старенькой квартиры с гниющими стенами, заваленный обломками какого-то металлолома и пустыми бутылками из-под водки. - К тебе гости, - выпалила мать, после чего закашлялась.
Первая часть была самой такой... многослойной. Сижу, думаю и не знаю, что сказать. Пишите дальше. Очень интересное произведение. К этому рассказу почему-то не придумываются комментарии.
А давайте мать будет больна туберкулезом? Закашлялась кровью... Ух! Теперь по тексту. Автор знает как отношусь к его генеализму(строго положительно). Плюсы: язык, стиль, композиция. Все это и многое другое - безупречно! Но есть к чему прицепиться. Идей стало меньше, но появился сюжет. Я даже не знаю плюс это или минус. Но читать было по-прежнему интересно. Есть еще проблема с диалогами, они - неестественные. Роботоподобные. Представляйте себя на месте этих героев. Чтобы вы сказали? С первого раза получаться будет плохо, но потом... Спасибо мне скажете) Еще напряг момент с отцом и нвоостями. Очень сильно напряг! Я не сразу понял воспоминания ли это. Как-то иначе нужно обыграть. В остальном все прекрасно. Мне больше нечего сказать. Смею лишь надеяться, что автор будет писать дальше (и допишет-таки "Йошту") и публиковаться. Разумеется не здесь - в издательстве) Всего доброго.
0
