И тогда ты понимаешь, что назад дороги нет…. Ты отчетливо видишь, что произойдет дальше и понимаешь, что изменить нельзя уже ничего… И наверное сидя дома в одиночестве, ты бы заплакал и доказал всему миру, что мужчины тоже могут плакать, но в том то вся и проблема, что ты не дома… Я валяюсь на чьем-то ковре… Во мне три пулевых отверстия… Рубашка уже пропитана кровью, и из плеча, толчками, на пол льется алая, яркая… Из простреленного живота кровь идет темная… бурая… Все что я могу – это стонать… и надеяться на чудо… но я достаточно вырос, чтобы знать, что мира сказок и чудес не существует…но я все равно жду чуда… чуда, которого так и не последует… Полицейские стреляли через дверь, наугад, но не прогадали, я валяюсь на полу и понимаю, что мне конец… Они стреляли долго… долго и упорно, но добились своего… А я не знаю за что… когда я решил ограбить чью-то квартиру, мысли про полицейских я отгонял всеми способами какие только знал – алкоголь, веселье, алкоголь… проверенная формула, чтобы забыть страх, отчаянье, обиду, ревность… да что угодно! Я был безоружен, я даже не умел пользоваться оружием, я даже не видел оружие вживую, только в американских боевиках, про парней, которые всегда спасаются чудом… чудом, которого я так и не дождался… Деревянная дверь открывается… они видят меня, лежащего на спине, стонущего, истекающего алой и темно-бурой кровью, ожидающего чуда… и тогда один из них наклоняется и кладет мне в руку пистолет… пистолет, который я вижу впервые в жизни… оружие, которым я даже не умею пользоваться… оружие, которое я впервые держу в руках… оружие, которым, как окажется позже, я угрожал полицейским… Я слышу сирену скорой помощи… я вижу врачей, один из них с сигаретой в зубах… они останавливаются возле меня и о чем-то говорят с полицейскими… они поднимают меня и кладут на носилки… а на ковре остаются два пятна крови… алой и бурой… Я даже не думал, что все так может закончиться… все, что я хотел – немного денег на алкоголь и легкие наркотики, чтобы заглушить боль, чтобы не вспоминать больше ее, чтобы не думать о ней… все как обычно… обычная юношеская любовь… просто на этот раз я увидел это не по телевизору, я не услышал это по радио, я не прочитал об этом в газете или Интернете… это случилось со мной… а это гораздо сложнее и больнее… Я пролежал в больнице, охраняемый как священная реликвия, 2 месяца, рукой я не владел еще почти полгода. Больница. Суд. Приговор. Судья, утверждающий, что я хуже любого негодяя… Друзья, родственники, говорящие друг другу: “Я знал, что все так и закончится…” И я – все еще не верящий в реальность происходящего… все еще ожидающий чуда, правды, которая превратит мой срок в условное заключение. Когда я слышу приговор, я с криком бросаюсь на судью… никто не слышит в моем крике – мольбы, слез, отчаяния… на моем пути встает охранник, я бросаюсь на него… руками в наручниках я пытаюсь откинуть его с пути… как результат – меня, орущего наборы букв и слогов, утаскивают из зала… как результат – моя плачущая мать, уверовавшая, что я сошел с ума… По прибытию в тюрьму, какой-то надзиратель спрашивает, я ли тот урод, который стрелял в полицейских, я ли тот урод, который пытался убить честного судью… я ничего не чувствую, поэтому молчу… я опустошен… я не понимаю, как мой мир, в котором у меня было будущее, любящие родители, друзья, любимая девушка, мог превратиться в ад… без будущего, без родителей, без друзей… я пытаюсь наброситься на надзирателя, но удар дубинкой в живот, сгибает меня пополам, следующий удар роняет меня на землю, пыль забивается мне в рот, каждый раз, когда я пытаюсь закричать… и меня раздирает смех… губительный смех, заполняющий рот песком, а тело болью … но я продолжаю смеяться, а удары продолжают сыпаться, а песок продолжает заполнять рот… и я больше не чувствую ударов… я больше не чувствую песок… но удары продолжаются, а значит я все еще смеюсь… Я прихожу в себя в темноте, чувствую кровь на лице, не могу пошевелить руками и ногами, не могу произнести ни слова. Я вижу маленькое закрытое окошко, по контуру которого пробивается свет и понимаю, что я в карцере… я больше не надеюсь на чудо… я больше не пытаюсь стонать, я не вижу какого цвета моя кровь, я больше не хочу заплакать… Я лежу и смотрю на прямоугольник тусклого света… я обращаюсь к Богу, к любому Богу – Иисусу, Аллаху, Будде… за что? За что мне это? Неужели я это заслужил? Неужели я действительно хуже, чем любой негодяй? Я не много прожил, но всегда старался жить по совести – я уважал мнение других, не убивал, не завидовал, я лгал только когда это было необходимо, но так делают все люди на этой проклятой планете, я любил ее как одну единственную, я отказывал всем остальным, я уважал своих друзей, я любил свою семью… так за что мне это? Просто объясни за что и я смирюсь… но ответа не было, не было и знака свыше, который так часто упоминают фанатики… за прямоугольником света не проскользнула тень, я не услышал божественного органа, я не услышал пения ангелов… я не услышал ни малейшего шороха… ничего… Бог, кто бы он ни был – Иисус, Аллах, даже не дал мне надежды… Когда ты лежишь на каменном холодном полу, ты опустошен, тебе не на что надеяться, тебе не во что верить… но надежда и вера все равно явятся к тебе. Я не знаю сколько я пролежал – может 3 дня, а может 3 недели. Периодически я засыпал, периодически прямоугольник света становился ярче и в карцер бросали еду, периодически я ее ел, то что я не ел, так и оставалось гнить на каменном полу. А потом пришла и вера, и надежда… но это была не надежда на чудо… на чудо которого так и не свершилось, и не на Бога… Бога, который так и не помог мне, так и не ответил мне… это была надежда и вера в месть. Месть – это стало моей новой религией. Единственное о чем я мечтал… раньше я мечтал о карьере, о том, как мы с моей девушкой поженимся, заведем детей и о том, как я буду с друзьями по выходным выпивать пиво в дорогих барах, теперь же я мечтал о мести, ничто более не занимало мои мысли… Я опираюсь на правую руку, хочу подняться… слышу отвратительный хруст и падаю лицом в пол, кровь стекает по лицу… я не знаю какого она цвета, мои глаза уже отвыкли от красок… я поднимаюсь медленно… встав на ноги, я опираюсь на холодную склизкую стену, долго пытаюсь разглядеть ее в темноте, а затем бью по ней кулаком, несильно, но все же чувствую содранную кожу на костяшках… достаточно, чтобы разозлиться и начать колотить по стене руками.. руками, разбитыми в кровь, руками, со сломанными костями, руками, не чувствующими боли… через 20 минут, а может через два часа мои руки так распухли, что не чувствуют прикосновения к камню, они не могут даже подняться… подняться на своего единственного на данный момент врага, и я снова падаю на пол и засыпаю… Проходит сколько-то дней, а может сколько-то недель… я не могу подняться, руки меня не слушаются… Переворачиваюсь на живот, упираюсь рукой в сырой каменный пол, отлипляю от камня лицо, голова вверх, боль в руке, тело приподнимается, переношу вес в тело, рука подгибается, голова вниз, падаю лицом в пол и отключаюсь… Аттракционы закончились малыш…
Вы уперлись в кровь и все - весь рассказ это снова и снова - кровь, боль, кровь, боль и снова кровь, и снова боль. Утомляет. Нельзя сажать читателя на карусель и показывать ему одни и те же сцены с одними и теми же промежутками - это наводит скуку. Постарайтесь больше вкладывать сюжета - может тогда произведения станут лучше.
Отлично все с кровью, в самый раз! Тарантино делает на ней фильмы и деньги! И сюжет отличный - превращение хорошего американского парня в плохого. Живая каррикатура на все эти "риал стори" из жизни малолетних падонков-неудачников. Побольше бы сюда "копов", "дерьмовой жизни", "Хей, Иссус, я ходил в церковь каждое воскресенье!" и еще было бы круто, если б парень хотел быть каким-нибудь клерком в банке.
0
