Короткое описание: 18 января годовщина прорыва Блокады Ленинграда. Памяти погибших во время Блокады и на фронтах Великой Отечественной войны посвящается.
Я буду помнить. Передо мной на столе лежит черный планшет. Он сильно истерт, местами до тонкой белесой сетки. На его сгибах корявые, глубокие трещины. Я с трепетом в душе, кончиками пальцев провожу по ним, словно по морщинам на лице старого очень дорогого мне человека. Здесь, в этой папке история нашей семьи. Тяжелые годы войны и блокады… Открываю… Передо мной фотография деда. Молодое, интеллигентное лицо, сильно близорукие очень добрые глаза, по- детски пухлые губы. На нем военная форма с кубиками лейтенанта. Дед был главным инженером военного завода. В первые дни войны завод эвакуировали за Уральские горы. Но дед не поехал со всеми. Он, не смотря на бронь из-за слабого зрения, ушел на фронт добровольцем… Откладываю фотографию, беру следующий пожелтевший листок. Это письмо с фронта, из самого пекла. «Здравствуйте, мои дорогие! Все мои мысли только о вас. Может вы уже уехали и это письмо вас не застанет. А если еще дома, то уезжайте, эвакуируйтесь. Асенька, поберегите себя. Вы самое дорогое, что есть у меня в жизни. Знаю, как не хотела ты ехать, но надо ради Наденьки. Она маленькая не должна видеть всего этого. Целую вас. Пишите мне, адрес полевой почты…» Теперь в моих руках документ… Свидетельство о смерти. «Шавинский Григорий Ильич умер 3 апреля 1942 года в возрасте 60 лет. Диагноз: дистрофия» Вспоминаю, как мама всю жизнь не могла себе простить, что пятилетним ребенком ела хлеб, который ей отдавал дед. Она выжила, а он умер оот истощения. Он, пожилой уже человек, сознательно спасал маленькую жизнь. Потому что самое страшное, наверное, пережить своих внуков. Но мама навсегда запомнила смерть близкого человека. Винила себя в смерти дедушки. И не какие мои оправдательные доводы мама не слышала. Так всю жизнь и жила с тяжким грузом на сердце... Дальше свидетельства о смерти идут одно за другим. Вся большая дружная семья погибла в блокаду. Мамина бабушка, дяди, тети… Пять человек: близких, родных, любимых. К свидетельствам о смерти прикреплена справка о том, что все они похоронены в братской могиле на Пискаревском кладбище. И снова письмо с фронта от 17 октября 1943 года. «Асенька, ты меня не послушалась, так и не уехала. Страшно думать, как вы там, в блокадном городе, среди бомбежек. Милая моя не жалей ничего, продай все ценное, только питайтесь получше. Наденьку надо хорошо кормить, она и так очень худенькая. Ведь на черном рынке, наверное, можно что-то купить из продуктов. Одно только немного утешает меня. То, что вы там не одни. Наши родные вам обязательно помогут. Целуй их всех от моего имени, передавай огромное спасибо. ..» На фронте имели очень отдаленное представление о блокаде… И вот январь 44 – блокада снята. Бабушка рассказывала, что люди больше похожие на мумии или тени, обнимались, целовались, плакали. Вечером был салют. Большего счастья, по словам бабушки, у нее не было за всю жизнь, даже в день Победы… Вот последний листок. Он сильно обветшал, по краям бахрома. От времени чернила почти стерлись, но можно разобрать текст: « Уважаемая, Ася Григорьевна, ваш муж Трескунов Герман героически погиб в бою 8 марта 44 года…» Я собираю все листки и складываю обратно в планшет. Несколько наград и этот планшет, привез бабушке боевой товарищ ее мужа… Мои руки дрожат. Из глаз текут слезы. Мне больно… Зачем, я себя мучаю? Зачем достаю время от времени эту папку и читаю бумаги? Мне же больно от этого, очень больно... Это память. Я должна помнить это и никогда не забывать. Эти близкие мне люди думали обо мне, когда отдавали свой хлеб моей будущей маме. Обо мне думал дед, когда с оружием в руках шел на врага. Если бы не они, то я бы никогда не увидела белый свет. Я не имею права забывать… Я буду помнить.
Тема действительно не нова. Но, понимаете, если постоянно придумывать, переворачиваясь через себя, что-то новое и экстраординарное, то есть опасность навсегда забыть самое важное, самое ценное, самое доброе и самое великое. И я говорю не о жизни как таковой. Я говорю о возможности дать жизнь другому человеку, пусть даже ценой своей собственной. Друзья! Если ваши деды и прадеды, участвовавшие в Великой Отечественной, еще живы, позвоните им и поблагодарите, а еще лучше поклонитесь им в ноги: за ваших родителей, за вас, за меня и за всех тех, кто такой возможности уже не имеет... Спасибо, Альтара!
Походу я бесчувственный человек, уже привык к многому, сам потому что много помню...4 не отвечает новизной, но напомнило много о чем...Мое мнение можешь оспорить...
Таня! Что вы пишете! Этот текст нельзя так оценивать! Он настоящий - вы что не видите, что все это НАСТОЯЩЕЕ! Валентина, когда я читал этот текст, у меня невольно навернулись слезы. Я уже давно привык к "спекуляции" темой ВОВ, когда неумение писать прячут за "неприкасаемостью" темы, но в данном случае - конкретно тут я не увидел спекуляции, да что там говорить - я не увидел ни грама лжи! Вы молодец, что помните, и молодец, что не позволяете забыть нам. Поставлю за текст пять, но не в оценке дело - главное, главное в том, что сердце забилось быстрее и к горлу подступил комок...
0
