Короткое описание: Реальная история реального человека. Героем переднего плана моего рассказа является коллега-друг моего батяни, художник-инвалид, занимающийся разведением аквариумных рыбок. Первая часть. Размышления и описания.
АКВАРИУМИСТ Эту историю мне рассказал мой отец о своём товарище по работе в бытность его художником ПРОЛОГ Когда я был ещё таким же, как ты, Вадим, ветер мечтаний наполнял мою голову. Юные годы с непростительной беспечностью улетали в грёзах рядом с героями фильмов и книг. Презренная улица со сверстниками-сорванцами меня не увлекала,_ страсть к интересному занятию мне ещё не привилась. Но внутри меня уже раздирали противоречия. Неукротимая энергия рвалась наружу и с остервенением боролась с непускавшей меланхоличной безысходностью. Я искал себя и не находил. Но ещё тлел уголёк пристрастия к рисованию от зароненной искорки ещё в детстве. Изредка пытался я отразить что-то на клочках бумаги, когда неожиданно увиденная красота окрыляла меня. Непонятная сила влекла меня в художественную мастерскую. Парадоксально, но факт: авторитет телепатов, предсказателей будущего, чтецов мыслей и прочих уникумов природы, вне всякого сомнения, всё ещё велик, в наш бурный век развития электроники и других достижений технического прогресса. Лавры этих загадочных людей порой не дают покоя простым смертным. Из миллиардной массы человечества, лишь единицы могут предсказывать будущее, в уме запоминать и вычислять двадцатизначные числа, стоя спиной к написанному. Как поразительно, например, непостижимое действие гипноза на возбуждённую стрессами века нашу нервную систему. Иные способны вызывать сновидения и по ним информировать, что происходит на расстоянии. Или передача чувств на расстоянии, необъяснимое пока наукой явление, которое волнует учёных титанов нашего времени. Воистину дар свыше или шарлатанство, но лично я, в то время, когда происходило всё, о чём я сейчас расскажу, как и следовало тогда любому порядочному человеку, относился ко всему этому скептически, особенно к предсказателям и толкователям снов. А что же касается телепатии, то я вполне могу это понятие объяснить с таким же успехом, как эскимос Гренландии растолкует своим собакам, что такое_ пышущая зноем Африка. Закоснев в нигилизме, понятии, которое открыл миру наш великий земляк, мы с пренебрежительной усмешкой отвергаем их порывы и доводы. Услышав слово «сонник», студент высшего учебного заведения вздохнёт и компетентно заявит вам, что это_ вполне одушевлённое лицо, но не совсем энергичное перед затяжной сессией после короткой ночи. Освободившись от объятий Морфея, мы скептически вспоминаем его, и сразу же попадаем под влияние Бахуса и Эпикурея. С благоговейным трепетом и восхищением мы смотрим на всевозможноподобных уникумов природы. Предугадать, предвосхитить крайне редко, кто может. Давайте снова вернёмся к спорному вопросу о сновидениях. Скептики могут лишь пожать плечами, а холерики узреть в этом нечто от Эпикурея. Но что общего между Морфеем и скептиками в белых халатах, объясняющими на своём эрудированном языке природу сновидений? Разве что только доказанное и недоказанное научно. Я не знаю, как сейчас, но в то время, обладание коллекцией редкостных монет или постоянная серия охотничьих везений вызывали не меньшую зависть у ближних. ХУДОЖНИК-ИНВАЛИД Сюжетом этого рассказа являются не сновидения, а то страстное увлечение, которое их породило. Оставим вторжение в область неведомого и обратимся к ценителям прекрасного, одержимым коллекционированием редкостей, знатокам живой природы. Они_ люди деловые и серьёзные, им, увлечённым, некогда отвлекаться столь беспочвенными уникальными явлениями. Были такие люди ещё и в то непростое время, когда наша страна ещё только оправлялась от разрухи, а наш город поднимался из развалин. У меня тогда было много таких знакомых. Был заядлый охотник, имевший целых четыре ружья. Был умелец, смастеривший целый шкаф из обгорелых спичек. И был ещё, пожалуй, самый интересный из них, о котором далее и пойдёт рассказ. В той самой вышеупомянутой мной мастерской располагавшейся в одной из немногочисленных зрелищных организаций нашего города, занимавшейся обслуживанием ничем не занимающихся зевак, уже довольно солидное время, трудился инвалид, Пётр Дмитриевич Макеенко, друзья и знакомые, в обращении, звали его просто Петро. Но лично я, из уважения к старшему по возрасту, называл его по отчеству. Этот ничем не примечательный, но с неиссякаемой энергией мужчина был по-специальности: мастер профессионально-технического обучения, по-профессии: маляр, а по-должности: художник. Очень подвижный и физически развитый, он спал летом и зимой на открытом воздухе, обливался холодной водой. Приступая к работе, он каждый раз раздевался по пояс, обнажая свою крепкую, мускулистую фигуру. Единственным недостатком его являлся глазной протез. На фронте, когда он со своими частями проходил Польшу, в находившийся рядом костёл попала немецкая авиабомба. Осколок стены попал ему в лицо, выбив глаз, к великому горю владельца. Комиссия признала его инвалидом и непригодным к дальнейшей строевой службе. Но эта незавидная пометка в военном билете не повлияла на оптимизм Петра Дмитриевича. Он ещё был молод и физически крепок. Эти важные факторы помогли ему обзавестись семьёй и получить профессию. Даже когда ему было уже за пятьдесят, он считал, что возраст не подвластен времени, и что он всё такой же молодой, как в то, теперь уже далёкое и незапамятное время, когда он ещё только пришёл устраиваться на работу в только что открытую организацию в обновлённом здании. В одно время он преподавал в профтехучилище. Однако то занятие никак не пришлось ему по духу. В группу обучения ему зачисляли одних хулиганов. Они его постоянно доводили до белого каления. То подпилят ему стул, то иголку в стул вставят. Изрядно попортили ему нервы. Но потом сняли его с этой профессии. Пётр Дмитриевич был весьма признателен за это. «Хорошо, что это сделали вовремя»._ Говорил он._ «А то бы я там, чего доброго, кого-нибудь убил».
РЕКЛАМЫ ФИЛЬМОВ В этой своей мастерской Пётр Дмитриевич рисовал рекламы фильмов, афиши для кинотеатра. Создавал он их с помощью нехитрого технического средства_ эпидиаскопа. На специальное место укладывал нужной стороной модель будущей киноафиши на маленьком листке бумаги. Посредством вышерасположенной ячейки с лампой, зеркалами и линзами изображение переходило на большой лист холста. При включённом свете кистями и красками он запечатлевал проявившееся изображение. Рекламы он варганил профессионально. Незатейливыми инструментами и красками, потерявшими всякий срок выдержки и разведёнными как бы до бесконечности, но не потерявшими своей сочности и цвета на мелованном щите, он добивался удивительных плакатно-шрифтовых шедевров. Большое холстовое полотно натягивал на раму, грунтовал его обычным мелом, и затем уже наносил изображение гуашевыми красками из двухлитровых пластмассовых банок. А ведь нарисовать стенд для помещения, и рекламу для улицы_ не одно и то же. Для того чтобы нарисованное не смыло дождём и не высветлило солнцем, краску закрепляют. Он в данном случае, для закрепления краски, добавлял в неё столярный клей. Готовые работы он выносил через главный вход в кинотеатр в предполуденное время, ещё перед тем, как первые посетители начинали сходиться на сеансы. Эти произведения своего таланта, каждый раз, после показа рекламировавшегося фильма, он безжалостно смывал, подготавливая основу под следующую рекламу.
CТРОИТЕЛЬ На редкость трудолюбивый и изобретательный Пётр Дмитриевич, на окраине города выстроил сам себе дом для жилья, в местечке расположенном за железнодорожным полотном и вновь отстроившимся по старым чертежам, разрушенным в войну городским железнодорожным вокзалом, в неадминистративном небольшом районе Орла, который называется: Выгонка, название, которого пошло от того, как когда-то, когда через Орёл ещё только проводили первые железные дороги, здесь была вырублена лесная чаща, под проведение железной дороги и строительство вокзала. Оставшееся расчищенное место приспособили под выгон скота. Теперь же то место всё застроено, преимущественно такими же небольшими частными домами, как у него. Для постройки дома он использовал кирпич от разрушенных войной зданий. В компании своего приятеля, служившего ему в этом деле одновременно шофёром и помощником, он разъезжал по разрушенному городу на грузовике самой распространённой в то время марки «ЗИС», и набирал в кузов машины кирпич из развалин. Цельный кирпич, нередко с оттисками инициалов владельцев дореволюционных кирпичных заводов, он аккуратно укладывал штабелями в углах кузова, в середину же_ высыпал собранный в ведро битый кирпич. Из крупных осколков стен он выламывал цельные кирпичи и обломки кирпичей, с помощью иногда зубила и молотка, иногда какого-то горняцкого инструмента наподобие кайла. Таким же методом отсоединял от кирпичей прочный старинный известковый раствор, что было поистине титаническим трудом, ведь никаких болгарок в то время ещё не было. Война Орёл фактически стёрла с лица земли. Целый дом трудно было найти. Город превратился в пустырь, заваленный грудами битого кирпича. Понадобился не один десяток лет, чтобы поднять его из руин, расчистить от завалов и отстроить заново. Взорванные отступающими немцами Бахтина кадетский корпус, бывший институт для благородных девиц, старинная третья школа; основательно разрушенные бомбардировками высотное жилое здание для работников обувной фабрики, почтово-телеграфная контора, во дворе которой останавливалась для привала повозка с телом Тараса Шевченко, во время перевозки его для похорон в Малороссию; сгоревший и обрушившийся дом Агошковой, стоявший на месте современного Главпочтамта, и послуживший в своё время, и губернаторским домом, и купеческим собранием, и городским лазаретом; разрушенная старинная седьмая школа; сильно пострадавшие от бомб и снарядов, уже не подлежащие реставрации и снесённые старинная первая школа и отделение дворянского и крестьянского земельных банков на крутом берегу Оки._ Все эти, а также многие другие здания вместил в себя частично, небольшой и скромный домик простого рядового горожанина. Хотя, как и все жившие не в коммуналках, а в частных, пусть даже и совсем скромных домишках, в то время он считался уже не пролетарием, а собственником. Кроме самого дома, таким же образом, на своём участке, он построил себе ещё утеплённые баню и туалет. А строил он своё жильё с прилагающимися к нему удобствами следующим образом: для закладки фундамента и выкладки стен он использовал принцип колодца; вокруг, полагающиеся места обкладывал цельным кирпичом, оставшиеся же пустоты заваливал колотым, и заливал раствором. Неистощимая фантазия и смекалка Петра Дмитриевича превратили его простое жилище во дворец. О том, какими красками и материалами, каким неповторимым орнаментом украшены были стены, потолки и даже полы, можно написать целый том. Выбрал себе такой вид жилья как частный дом Пётр Дмитриевич отнюдь не случайно. Хотя ему и предлагали свою квартиру как премию участнику войны, он всё же отказался. Жить в казённом многоквартирном доме под одной крышей с соседями казалось ему надругательством над человеческим существом. Гораздо куда более приемлемым он видел житьё в собственном доме со своим земельным участком. В своё время он жил в коммунальных и в отдельных квартирах. Весь быт столпотворения в скопищах жилых ячеек действовал на него крайне удручающе. И вид впоследствии понастроенных блочных и кирпичных коробок наводил его на гнетущее впечатление. Он заверял, что жить в казённой квартире так паршиво, а вид этих кирпичных и панельных коробок только портит весь облик городов. Он отзывался об этом, с причудливостью загибая бранные выражения, которых попросту нельзя передать на бумаге.
МЕСТОРАСПОЛОЖЕНИЯ А теперь давайте вернёмся снова к его профессии. Вышеназванной мной городской организацией, в которой он работал, был кинотеатр «Победа», в который было переделано здание старинной Георгиевской или по-иному_ Сретенской церкви, на скрещении Георгиевского переулка и улицы Ленина, в исторических сведениях об Орле значащейся как Болховская, потому, что когда-то от неё начиналась дорога на город Болхов. Колокольня и шатровый купол церкви были снесены, в алтаре разместился буфет, остальное пространство отгородили под вестибюль, фойе, зрительные залы и другие помещения. Мастерская его располагалась под самой крышей кинотеатра, за тем самым большим полукруглым окном, что над главным входом. А ведь между Выгонкой и «Победой» довольно почтительное расстояние. Пётр Дмитриевич покрывал его на трамвае вторым номером. Переходил через железнодорожное полотно по пешеходному мосту, садился в трамвай на его конечной остановке_ Железнодорожном Вокзале, ехал вдоль по Московской улице (в пятидесятые годы именуемой Сталинской), доезжал до Ленинской улицы, и выходил прямо у своего кинотеатра «Победа». В середине семидесятых трамвайные пути с Ленинской убрали. Теперь на их месте вдоль середины улицы разбили цветочные клумбы. С Московской_ одной из центральных магистралей города трамвайные пути переместили на другие, более скромные улочки, застроенные преимущественно старинными маленькими одноэтажными домами, расположенными за ней. Он тогда стал доезжать первым или вторым маршрутом до остановки Площадь Маркса, а от неё пешком по старому клёпаному мосту, ранее носившему имя_ Александринский, а теперь_ Орличный, через реку Орлик, по которому раньше ходил трамвай, ныне ставшему пешеходным, и от него сразу же начинается улица с его кинотеатром. Но в дальнейшем речь пойдёт не об этом.
НЕИССЯКАЕМАЯ СТРАСТЬ Все удовольствия жизни у него вытесняли аквариумные рыбки. Страсть его к ним была поразительна. В его доме совершенно отсутствовала мебель, за исключением стола на кухне, нескольких табуреток и кроватей. Факт этот он гордо подтверждал во всеуслышание, с презрением отзываясь о книжных, платяных и прочих шкафах, диванах и креслах как пережитках мещанства. Хотя, совсем не стоит понимать его так уж однозначно. Ведь просто-напросто, дело всё заключалось в том, что в те годы, мебель было просто невозможно купить, да не так уж просто и достать. Он был бы впрочем, и рад, живи он в наши дни, иметь у себя дома дорогую стенку, удобную софу, и тому подобное. Но он ведь вовсе не из-за какого-то тщеславия, презирал это добро, а просто, дабы напрочь прогнать чувство обиды за неимение каких-то вещей, стремился найти в той вещи тот недостаток, от которого старался внушить себе, что если ему не будет от неё пользы, то не будет и вреда. Вместо шкафов, сервантов, диванов и прочих домашних атрибутов, у него во всех комнатах стояли вдоль стен, поражая своей величиной циклопические аквариумы, ёмкостью по нескольку десятков вёдер каждый. Кое-где ещё висели и клетки с птицами. Имелась в его хозяйстве также ещё и другая живность: в его дворе у него была своя голубятня, были кролики; последние, как известно, очень слабые и невыносливые. Но в его отсутствии за ними ухаживали его весьма добропорядочные жена и дети. Но особенно, больше всего, привлекали внимание аквариумы, поражая своей величиной и обрамлением. Эти творения рук человеческих достойны самых громких восхищений. Всюду, куда только ни устремлялся взор, глаза завораживал мир водорослей и аквариумных рыбок. Кругом: впереди, сзади, сбоку, посреди залы, на подоконниках_ в исполинских ёмкостях из стекла и металла шныряла пёстрая водяная живность. Сонмы рыбок, золотых, пятнистых как ягуары, с огромными шлейфами мелькали в прозрачной воде высоченных аквариумов, среди диковинных водорослей, радуя око. В глазах рябило от их пестроты и обилия разновидностей. Золотые рыбки с огромными, как шлейфы хвостами с презрительным равнодушием следили за глазеющими на них кровожадными котами, и то шныряли в своей водной среде, то замирали на одном месте, лениво шевеля своими павлиньими хвостами, и выпучивая на вас из-за стеклянной стенки глаза, как бы спрашивали: «А ты что за рыба?». Огромные водоёмы в наших удалённых селениях, запруженные местными аборигенами не могли бы поспорить с тем количеством населения, которое проживало в тех гигантских сосудах и той флорой, которая там произрастала. Под стать содержимому, обрамление этих колоссальных ёмкостей представляло собой настоящее произведение искусства. Самые дорогие багеты самых искусных мастеров стиля ренессанса и барокко меркли перед изваяниями, в которые были обрамлены эти экспонаты натурализма. Здешними багетами были, не сказать_ самодельные, а рукотворные рамы, пышно отделанные великолепными и вычурными узорами из гипса. Так как они были из хрупкого материала, к ним было даже страшно притронуться, а то вдруг рассыпятся. Но все члены его семьи были до приличия аккуратны. Дом его был похож на ихтиологический музей (в стране Советов, в отличие от передовых стран за железным занавесом, не существовало такого понятия, как «океанариум», даже не было такого слова в русском языке). Не один научный сотрудник счёл бы за честь, написать многотомный труд на соискание кандидатской, попади он в это жилище-музей. А коллекции этих аквариумов могла бы позавидовать всякая лаборатория любого научно-исследовательского института. Даже на рабочем месте у Петра Дмитриевича, среди шкафов забитых рулонами афиш и банками с красками обязательно присутствовали аквариумы с чудесными водяными обитателями, прописанными на постоянное место жительства в его мастерской, наглядно являя собой, предмет его обожания и страсти; насколько он был, одержим своим хобби. Одержимость его была непререкаема. Она служила вдохновеньем его работы. Работа в его руках горела и выскакивала из-под его кисти подобно испечённым блинам. Несмотря на то, что работа спорилась, он ни на минуту не забывал о своих питомцах, проводя осмотр и подкормку с точностью эталонных часов. Попеременно он, то на какое-то время отлучался от работы к своим пёстрым чешуйчатым любимцам, то вновь приступал к ремеслу. В специально отведённом им у себя в мастерской месте, подальше от ядовитых красок, он держал корм для рыб и предметы для чистки аквариумов и ухода за ними. В положенное время он подсыпал рыбкам корм, чистил аквариумы, подавал в них свежий воздух. Да-да, именно свежий; специально для этой процедуры он открывал форточку в своём сводчатом окне, аккуратно подставив под него аквариум. Кстати, нагнетал он в аквариумы воздух не посредством специальных электрических насосов для аквариумов. Они в те дни в нашей стране были величайшей редкостью. Подобную роскошь могли себе позволить лишь партийные шишки и достопочитаемые учёные. А он, так же, как и все обыкновенные граждане, воздух в свои аквариумы закачивал велосипедным насосом. На работе он всегда сам качал насосом воздух в обычные аквариумы стандартных размеров. Дома же он, а в его отсутствии, его домочадцы, старательно продували озоном великанские стеклянные ящики, таким же простейшим, незамысловатым прибором. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
"Но ЕЩЁ тлел уголёк пристрастия к рисованию от зароненной искорки ЕЩЁ в детстве" - надо бы поменять. "Были такие люди ЕЩЁ и в то непростое время, когда наша страна ЕЩЁ только оправлялась от разрухи..." - тоже самое. "Был заядлый охотник, имевший ЦЕЛЫХ четыре ружья. Был умелец, смастеривший ЦЕЛЫЙй шкаф из обгорелых спичек." Чьи "порывы и доводы" мы отвергаем "закоснев в нигилизме"? "На фронте, когда он со своими частями проходил Польшу, в находившийся рядом костёл ПОПАЛА немецкая авиабомба. Осколок стены ПОПАЛ ему в лицо, выбив глаз, к великому горю владельца". Здесь же: "К великому горю владельца" звучит как издевательство. "когда он ещё ТОЛЬКО пришёл устраиваться на работу в ТОЛЬКО что открытую организацию в обновлённом здании"
Может быть рассказ и окажется интересным, но я читать больше не могу. Без стиля и без вкуса. Sorry.
0
