Я уже сто лет здесь ничего не вычитываю, но первые же строки - Порванное тело Олега лежало на асфальте, вокруг были разбросаны куски порвавшегося жгута, и бумажные обертки бинтов. Миша сидел рядом, потупив взгляд – диссонируют с заявленным жанром. Драма? Или трагикомедия? И дело даже не в том, что повторяются однокоренные слова. Не самое это ужасное. Дело в картинке, которая с помощью этих слов рисуется. Вместо Миши, например, я увидела Настеньку из «Морозко». Потому что «потупив взгляд» - это вот оттуда, где очи долу. А у вас дальше бойцы. Понимаете, в чем мой ступор? Ну и начальная картинка, которая призвана задать тон всему чтению: что-то страшное, мрачное, на разрыв аорты. Вы это видите, да. А мы нет. Я – нет. Я вижу помойку. И снова в ступоре – а чего труп-то порванный? Дальше все уже намного ровнее. И мрачно, и скупо. Озадачило немного, что Олега просят очнуться. Снова невнимание к слову? Очнуться – прийти в себя. Человеку, подорвавшемуся на мине, не лучше ли оставаться без сознания? Или это нужно автору для того, чтобы зарисовка продолжалась? остекленевший глаз Олега, который уже уткнулся застывшими губами в его бронежилет. Убейте меня, три раза перечитывала – все время кажется, что это глаз уткнулся губами. Ну, и финал… Как бы это сказать-то… Вот чувствуется, понимаете, чувствуется желание автора выжать из меня (читателя) скупую слезу. А подготовительного этапа к этому нет. Предсмертного сна недостаточно, чтобы разрыдаться от жалости к солдатикам. Они нам никто, что логично вполне. Зарисовка и не могла бы сделать их нам родными: зарисовки, как правило, однозадачны. Но тогда, если они нам никто и мы им мимопроходил, зачем такой финал?
0
