Последний рождественский страх Степень критики: Максимальная
Короткое описание: Действие разворачивается во время Рождества, 25 декабря 2038 года в Лондоне, когда в жизни брата Дэнни и сестры Эммы Бойлзов, и их друга Чака начинают происходить мистические события, которые заставляют ужаснуться любого, поскольку на них практически невозможно повлиять.
В преддверии Рождества всегда ожидаешь какого-нибудь чуда. Да и вообще, Рождество – это само по себе чудо. Вкусная еда, добрые и веселые родители с подарками, бой курантов. Отдыхаешь от этих унылых серых будней. И Рождество - это хороший повод как-то разукрасить свою жизнь. Но конечно, ты хочешь разукрасить её в разноцветные цвета, а не только в кроваво-красные. Вот и мы не хотели. Однако не всегда все происходит только так, как ты хочешь. Иногда бывает так, что ты ничего не можешь сделать. Но хватит долгих предисловий. Я лучше перейду к самому рассказу о тех жутких событиях 25 декабря 2038 года, о которых, к счастью, или, к сожалению, никому не суждено было узнать. На тот момент мне было 15 лет. Так уж вышло, что я родился на четыре года позже своей старшей сестры Эммы, поэтому, всю жизнь я был "младшим", а значит, мне всегда и доставалось больше всех. Она всю жизнь все решала за меня: "Дэнни, если я сказала, покупаем мороженное, а не торт, значит так и будет!". Но я знал, что на самом деле она любит меня. Поэтому, всю свою сознательную жизнь я был под присмотром своей старшей сестры Эммы Бойлз. И, благодаря этому, мы с ней всегда держались друг за друга, и никогда не были одиноки. Однако, мы общались не только друг с другом. С тех пор, как я шесть лет назад перешел в другую школу, у меня появился лучший друг – Чак Коррард, с которым мы и сейчас, как говорят "не разлей вода", а у Эммы уже три года постоянный парень – Брэндан, фамилию которого я уже за прошедшие годы забыл. Их отношения всегда были постоянными и устоявшимися, поэтому они постоянно говорили об их свадьбе и будущем. И периодически ругались, в порядке вещей. В это Рождество Эмма пригласила к нам домой Брэндана, а я пригласил Чака. Эмма и Чак всегда были в очень натянутых отношениях, так как Эмма принципиально не общалась с парнями, которые младше ее, будучи несколько высокомерной, а Чак презирал ее за это. Позже вы поймете, для чего я это говорю. Родители с утра были какими-то нервными и злыми, несмотря на то, что они любили Рождество, и в их душе должен был быть праздник. Но его не было, равно как и не было наших родителей… С этого все и началось. *** - Значит так, Брэндан, ты должен поехать со мной и помочь мне, - сказал мой отец Джек. К слову, Брэндан только вошел в дверь. - Конечно, мистер Бойлз, нет проблем, - он не мог отказать ему, так как это мог быть его будущий родственник. - Садись в машину. - Хорошо, а если не секрет, куда мы едем? - Не твое дело, садись и поехали! Так резко мой отец никогда ни с кем не говорил, а тем более с Брэнданом, которого он всегда считал «отличным парнем». Я помню ещё, как на тот момент подумал, что, наверное, на то есть свои причины. Родители у меня никогда не злились, не будь на то тех самых причин. Я не понимал тогда, куда они едут. Если честно, то я не совсем понимаю и сейчас, даже после стольких лет. Меня тревожит лишь одно: у меня была возможность заметить, что что-то не так, у Эммы была эта возможность. Но никто не заметил странностей в поведении наших родителей. Точнее, какое-то странноватое ощущение было, но оно было скорее похоже на ощущение от молока, у которого вчера истек срок годности: был лишь неприятный привкус во рту и покалывание в животе, но не более того... В общем, Брэндан уже усаживался в машину, когда моя сестра подбежала к нему и поцеловала его на прощание. Мы тогда ещё не понимали, что это прощание будет нашей предпоследней встречей. Машина моего отца тронулась, и они уехали, предварительно открыв ворота. Мы помахали им рукой и пошли на кухню ожидать приезда Чака. Это Рождество ему разрешили праздновать с нами. Как я уже упомянул, Чак стал моим другом шесть лет назад, когда я перешёл в новую школу. Точнее, сначала мы не могли с ним поладить, так как изначально мне он не понравился, поскольку напоминал мне хоббита. Он также был невысокого роста и постоянно шутил. Но позже я понял, что лучшего друга, чем он, не сыскать. По сути, его родителям не было всё равно, где находится их сын, но они не особо за это переживали, когда дело касалось меня и моей семьи. Поэтому ему хватило одной фразы и одного обещания, чтобы приехать к нам на праздник в этом году. Зачем я вам об этом говорю? Если честно, то я не знаю. Сейчас я беру ручку в руку лишь для того, чтобы выписать какой-нибудь препарат, диагноз или направление. И в бланках нельзя писать много - нужно писать чётко, сухо и по делу. Ещё непонятным почерком, конечно, но это издержки врачебной профессии. Мне уже это так надоело, я в скором времени хочу стать патологоанатомом, благо диплом позволяет. К тому же, там я реально могу помочь. Но что-то я отвлекся. Просто знаете, иногда автор добавляет от себя непонятных фраз, непонятных слов и отступлений только для того, чтобы увеличить объем произведения и своего гонорара, поскольку эти величины зависимы прямо пропорционально. Но я не такой. Поэтому, я вернусь к тому моменту 25 декабря 2038 года, когда пришёл Чак Коррард. До Рождества оставалось чуть меньше пяти часов. *** - Привет, Дэнни. Чак держал в руках несколько коробок, обернутых подарочной упаковкой и подвязанных лентой. Я же просил его приходить без подарков, почему он никогда меня не слушает? - Привет, Чак. Проходи, моя семья ещё немного не в сборе, пока на месте только мама и сестра. - А что, Эмма тоже будет? - Ты как хотел? Слушай, мне это уже надоело, почему вы за столько-то времени не можете нормально поладить? - Я не могу тебе сказать, ты обидишься. - Да ладно, говори, что уж там. Последние слова принадлежали не мне, а Эмме, которая неожиданно оказалась перед нами. - Привет, Эмма. Как дела? - Не умничай, Чак. Проходи уже, все заждались. Мы вошли в дом. Его мы купили шесть лет назад, через неделю после переезда в Лондон. До этого мы с родителями жили в Слинрейде, который мне тоже очень нравился. Правда этот парень из параллельного класса... Как же его звали? Впрочем, неважно, его имя было какого-то иностранного происхождения, кажется, греческого или русского. Фамилия его была Чул или что-то в этом роде. Точно, вспомнил, Шул! Он постоянно доставал меня. Не так, чтобы сильно, но доставалось мне регулярно. Но первое время после переезда мне не хватало даже его. Я бы мог долго и нудно рассказывать о том, как мы сидели дома, болтали о всякой ерунде, о новых фильмах и сериалах. Но я этого делать не стану, поскольку не ставлю себе цель рассказать абсолютно обо всём. Лично я покажу вам, дорогие читатели, то, что не освещалось в газетах, поскольку об этом никто не знал. *** - Вам пора. С этими словами моя мама Куинн появилась на пороге, держа поварёшку в руках. Конечно же, я не мог не спросить единственный вопрос, который пришёл в голову нам троим: - Что пора? - Вам пора собираться, вы уезжаете. Не переживайте, это ненадолго. - Но куда? До Рождества осталось около трёх часов, куда нас по такой темноте ты отправляешь? Да и отец с Брэнданом ещё не вернулись. Рука моей матери немного дрогнула и она положила поварёшку на стол. - Я вас прошу. Эмма, Дэнни, Чак, - после этих слов Чак напрягся, - Да, Чак, и ты тоже. Я уже обо всём договорилась с твоими родителями, можешь посмотреть входящие сообщения. Чак Коррард никогда за свою жизнь не переключал телефон на режим со звуком. И это ужасно раздражало, когда до него никто не мог неделями дозвониться, поскольку телефон вибрировал в кармане куртки в другой комнате. Вообще, он не был ответственным человеком. Но я всё равно с ним дружил, поскольку у нас была какая-то связь, хотя мы не похожи ни по характеру, ни по уму. Когда он достал телефон из кармана, то на долю секунды нахмурился, а затем положил мобильник обратно в карман и кивнул. - Вот и прекрасно. Такси я уже вызвала, оно стоит на улице. Деньги водителю я дала, вам ни о чём беспокоиться не нужно. Ну всё... - Подожди, мам. А зачем мы едем? - Мне нужно кое-что подать... К рождественскому столу. И это находится у них. Она говорила это с такой неуверенностью, словно находилась в каком-то тумане, пытаясь выйти из него. Вот тут-то я и начал осознавать, что что-то было не так. Понимали это и Чак, и Эмма. Чак, правда, немного лучше. Но к этому мы вернёмся позже. Садясь в машину, мы окинули взглядом салон и водителя, однако, ощущение того, что это не такси, всё ещё оставалось, поэтому мы втроём чувствовали себя, как не в своей тарелке. Но, мы помахали рукой нашей с Эммой маме, после чего тронулись. Мне не давало покоя одно: я видел, как на прощание она едва заметно кивнула водителю. И, когда мы с ней прощались, она улыбалась, но стоило нам отъехать пару метров, улыбка резко исчезла с её лица... *** Я не знаю, сколько заняла наша поездка по времени, но, по моим ощущениям, она заняла около тридцати минут. Скорее всего меньше, но это напряжение в воздухе никак не исчезало. И все его чувствовали, но в такси об этом никто и словом не обмолвился. Когда мы подъехали, мы поняли, что это не очень высокий пятиэтажный уютный дом. Но куда нам идти? - Четвёртый этаж, квартира 42, - подсказал нам водитель, словно прочитав наши мысли. - Спасибо, - ответила Эмма слегка дрожащим голосом. - Всегда пожалуйста, - достаточно грубо ответил тот, после чего вдавил педаль газа и уехал. Мы стояли перед дверьми этого сооружения. Теперь оно не казалось нам уютным. Теперь оно зловеще взирало на нас, усыпанное хлопьями снега. Вообще, зима 2038 выдалась достаточно холодной, снега выпадало очень много и очень часто. Пару раз даже случались масштабные снежные бури. Обычно снег прибавлял рождественского настроения, но в этот раз он только пугал. - Почему-то дети не ходят колядовать, - тихо сказал мой друг Коррард. - Наверное, для них уже поздно, они отдыхают. Готовятся к празднику, - промолвила моя сестра. Это был, наверное, первый случай, когда они обращались друг к другу напрямую, без ссор и прочих раздражающих меня вещей. Но я не стал зацикливать на этом внимание. Вместо этого я посмотрел на часы и сказал: - Давайте уже заходить. Раньше войдём, раньше выйдем. До Рождества оставалось ровно два часа и пятнадцать минут. *** Знаете, иногда жизнь может развернуться на пятачке. Я это прочитал у Стивена Кинга и до того дня не понимал, что это значит. Но 25 декабря 2038 года действительно развернуло мою жизнь, поскольку после этого дня всё изменилось. И в этом я до сих пор виню себя. Если бы я не предложил им войти в этот дом, всё могло бы быть по-другому. Понимаю, что маловероятно, но всё же, никогда нельзя отбрасывать такую вероятность. Но где-то в глубине души мне понятно, что не предложи я, это озвучила бы Эмма, или Чак. Нам было предназначено войти в этот дом. Нам было предназначено всё остальное, что случилось после того, как мы вошли в этот дом. И это пугает. Почему-то были выбраны именно мы, и я надеюсь, что когда-нибудь узнаю, почему. Втроём мы поднимались на четвёртый этаж и искали глазами номер 42. Как символично, что именно за дверью этой квартиры нас ждали ответы. И вот она: простенькая, недорогая пластиковая дверь, взломать которую даже неопытному вору не составит труда. Но было в ней что-то такое... Чак постучал, и дверь открылась перед нами сразу же. На пороге появилась женщина лет шестидесяти, невысокого роста, даже ниже, чем Чак, с легким налётом седины на волосах и приветливой улыбкой. - Здравствуйте, я миссис Смит, проходите. Мы последовали её предложению. Коридор был недлинным, сразу же около входа стояло две тумбочки, на одной из которых были обувные принадлежности, а на второй был автомобильный мотор. Рядом с ним лежали разные инструменты. Других развлечений не существует разве в двадцать первом веке, кроме как собирать мотор у себя дома? - Здравствуйте, - ответила Эмма, - Только мы ненадолго, лишь заберём то, что нас попросила мама. - Конечно, конечно, я вас не буду задерживать. Присаживайтесь пока. Тем временем мы прошли из коридора в гостиную. Квартирка была маленькой, но было заметно, что за ней хорошо ухаживают. В гостиной сидел пожилой мужчина и смотрел телевизор. По возрасту мужчина был примерно такой же, как и миссис Смит. Судя по всему, мистер Смит. Он поднялся и поздоровался, молча, не говоря ни слова, после чего сел обратно в кресло. Рядом стоял небольшой диван, на который мы и присели. Стояла мрачноватая тишина, лишь шум телевизора неумело перебивал её. Женщина чем-то гремела на кухне. - Миссис Смит, что вы там ищите? Может, вам помочь? - Не стоит. Сейчас мои дорогие, пару минут подождите. От скуки я принялся разглядывать фотографии, которые стояли на полочке, висевшей на стене напротив. Эмма и Чак делали то же самое. На фотографиях были запечатлены мистер и миссис Смит, которые счастливо улыбались. Рядом с ними стояли молодые парень и девушка, лет двадцати-двадцати пяти. Парень держал на руках младенца. Внизу на фотографии была надпись. Зрение у меня было не стопроцентное, но надпись я всё таки разглядел, от чего мне стало плохо. Но ещё хуже мне стало, когда я услышал голос Эммы: - Какие замечательные у вас фотографии, миссис Смит. У вас есть дети? - Дети? Нет, детей у меня не... Есть, конечно же есть. Этот резкий переход от "нет" к "да", плюс надпись на фотографии, о которой я расскажу позднее, настолько сильно испугали меня, что я вскочил с дивана, успев только заметить, как испуганно переглянулись Эмма и Чак. Сначала я подумал, что это от моего подъема, лишь потом я обратил внимание, что мужчина выключил телевизор и повернул голову в нашу сторону. Я сделал два шага к выходу из гостиной в коридор, направляясь к кухне, по дороге говоря: - Знаете, моей маме, наверное, не так сильно и нужна та вещь, так что... - Бегом сел обратно на диван. Последние слова принадлежали этой женщине, которая появилась передо мной с большим мясницким ножом в руке. *** Знаете, иногда, просматривая фильмы ужасов, ты возмущаешься, насколько абсурдно поступает герой, когда идёт ночью без фонарика посмотреть, что шумит в подвале. Я был одним из таких зрителей, не понимая, что когда нечто страшное происходит с собой, ты никогда не сможешь предсказать, как себя поведёшь. Лично я, увидев нож в руке миссис не-Смит (это я уже знал точно, но об этом позже) так испугался, что попятился назад, по дороге споткнувшись об ковёр и распластавшись на полу. И, хотя я приложился головой, я заметил, что каждый реагировал на это по-своему. Чак Коррард тут же вскочил с места и принялся отбиваться от мистера не-Смита, который крепко обхватил его сзади, прижав руки к туловищу. А моя сестра принялась громко кричать, что, как позже выяснилось, спасло нам всем жизнь. Эмма начала так громко кричать, что мужчина сразу ослабил схватку, что позволило Чаку ударить его локтём по животу и побежать в сторону миссис не-Смит. Только в тот момент до меня дошло, что я всё ещё нахожусь на полу, поэтому я быстро поднялся, схватил кричащую, со слезами на щеках, сестру и поплелся к выходу из гостиной, где стояла эта женщина. По виду ей было очень плохо. Плечами она пыталась прикрыть уши, не выпуская из рук нож. К ней первым подбежал Чак, который мужественно попытался отпихнуть её в сторону, что у него и получилось. По крайней мере, мне так показалось, поскольку она упала на пол с закрытыми глазами, держа ладони около ушей. Но тут я услышал от своего друга слово, которое хуже всего было услышать от него в данной ситуации. "Ой". Чак Коррард никогда не кричал и не плакал, но если ему очень больно, тяжело или плохо, то он всегда произнесёт одно только слово. "Ой". Сначала я не понял, что произошло, но потом мне всё стало понятно. Ножа в руке миссис не-Смит больше не было. И, когда Чак начал падать прямо на пороге, я понял, что нож торчит у него из ноги. Всё таки попала. Моя сестра уже не кричала, а женщина и мужчина, которые пытались нас убить, начали потихоньку подниматься, поэтому мы сделали единственное, что можно было сделать в данной ситуации: Эмма побежала открывать дверь, а я стал придерживать Чака, который к тому времени от испуга (я надеялся, что от испуга), начал терять сознание. Несмотря на то, что Эмма была старше меня на четыре года, она была достаточно невысокого роста и меньше меня, поэтому именно она побежала открывать дверь, что она и сделала достаточно быстро. Мистер и миссис не-Смиты уже практически поднялись, ещё немного касаясь своих ушей, но мы уже выбегали из квартиры со всех ног. Но, на несколько секунд я всё же задержался. Я передал Чака Эмме и сказал им бежать вниз. Времени на обсуждения не было, поэтому они меня послушались. Быстрым движением я свалил две тумбы на пол. От громкого звука падения тумб, различных вещей и автомобильного мотора, лже-Смитам снова стало дурно. Этого мне хватило, теперь они точно за нами не угонятся. Но перестраховаться в последний раз стоило. Я захлопнул дверь и выломал дверную ручку так, чтобы открыть дверь с той стороны было невозможно. Боже, храни пластиковые двери. *** Когда я спустился вниз, меня поджидала неприятная картина. Эмма оторвала от своих штанов небольшой лоскут, которым стягивала ногу моего друга. Рядом, на окровавленном снегу, лежал нож. Сперва мне показалось, что он красного цвета, но когда я пригляделся, то понял, что лучше бы он и правда был красного цвета. От лицезрения всей этой картины меня охватило отчаяние и, вместе с тем, небольшая радость. Наконец-то Эмма и Чак нашли общий язык. Пускай и при таких обстоятельствах, но нашли. Вы не думайте, что я не осознавал того факта, что вся их ругань была глупой забавой. Чак скорее всего был влюблен в Эмму, по крайней мере мне нравилось так думать, и, в силу своего возраста, поступал точно так же, как и в детском саду: дергал за косички и подставлял подножки. Но Эмма любила Брэндана и, поэтому, не решаясь поговорить с Чаком, она поддевала его в ответ. Брэндан... Какой всё же был хороший парень. Я уже на тот момент осознавал, что его больше нет. Позже оказалось, что я был прав, хотя, наверное, это был первый случай, когда мне самому не хотелось оказаться правым. Однако нам только ещё предстояло увидеть Брэндана в последний раз. Я до сих пор помню то страшное, поистине страшное чувство, что мы остались одни. Одни в целом мире, и никто нам не поможет. Думаю, именно такие мысли возникают у кролика, попавшего в ловушку. Вы, надеюсь, никогда не познаете это. Именно эти мысли помогли мне немного отвлечься, и, когда я вернулся в реальный мир, то увидел, что Чак уже сидит с открытыми глазами, а его нога закопана по колено в снег. Рядом стояла Эмма и вытирала о тот же снег кровь со своих рук. - Ты как, дружище? - Больно. Нога очень сильно жжёт. - Ничего, потерпи, сейчас мы поедем в больницу. Тут Эмма повернулась. По её лицу было заметно, что она одновременно и злая, и испуганная. - Дэнни, ты серьёзно? В какую больницу? Ты реально не видишь, что происходит? - произнесла она. - Она в чём-то права. Взрослые как будто слетели с катушек, - подключился мой друг. - Даже не как будто, а и правда слетели. И где, чёрт возьми, все люди? Лондон - не мелкий городишко, тут улицы никогда не бывают такими пустыми, как сейчас! - нервничала Эмма. - И в этом она тоже права, - согласился Чак. - Так, тихо! Без паники, вы знаете, что она никогда делу не поможет, - успокоил их я. - Да как тут можно не паниковать? Нас только что чуть не убили два полоумных старика, Чак истекает кровью... - Вообще-то ты меня крепко подвязала. Но печёт всё равно. - Не перебивай. А наша мама отправила нас к этим Смитам! То есть, она понимала, куда мы едем, и, судя по тому, как дергалась её рука, когда она держала скалку, она сама была не прочь нас забить ею до смерти. Отец отвёз моего Брэндана непонятно куда. Брэндан... Где он сейчас? После этих слов, у неё потекли слезы. Эмма была на грани нервного срыва. - И сейчас мы стоим на улице, где валит снег и очень холодно, а нам даже некуда податься, поскольку у нас нет денег! Что может быть ещё хуже? - Эмма, всегда есть куда хуже, - на этих словах Чак Коррард слегка приподнялся, но, опершись на ногу, сморщился и присел обратно на снег. - Чак, Эмма, подождите. Я вам говорю, мы обязаны сохранять спокойствие. Всё не так уж и плохо, у нас есть мобильники. Дозвонимся до родителей, они нам всё объяснят. Может это всё окажется глупым рождественским розыгрышем... - С попыткой убийства и ранением? - Ну, немного неудавшийся розыгрыш, - даже в такой ситуации не стоит терять чувство юмора, - Мы со всем разберёмся, сейчас я позвоню маме с папой и... - Не получится. Мой друг сумел пересилить свою боль и поднялся, опираясь на стену дома. - Но почему, Чак? - Я вам сказал, что всегда есть куда хуже. Так вот, это правда. - Что ты хочешь этим сказать? - А ты не понимаешь? В общем, не хотел говорить, но помните, когда ваша мама Куинн сказала мне посмотреть СМС, которое мне пришло от моих родителей? - Конечно, с этого-то всё и началось. - Что-то мне не давало покоя всё это время. Что-то, что я мельком заметил, но не обратил должного внимания. Сначала я думал, что меня сбило с толку сухость и официальность в сообщении от родителей, но потом я понял, что всё гораздо интереснее. На этих словах он опустил руку в карман и достал свой телефон. Он нажал на кнопку включения и протянул его мне, указывая пальцем на правый верхний угол. И когда я это увидел, а потом и показал Эмме, я ахнул. Потому что с этим зрелищем и следующими словами Чака рухнули все мои надежды на то, что всё происходящее можно объяснить: - Связь отключена по всему Лондону. СМС никак не могло до меня дойти. Я мельком глянул на время. До Рождества оставалось чуть больше часа. *** В детстве я часто ходил с родителями в цирк. Там меня постоянно удивляло то, на что обращали внимание многие дети. Нет, не клоуны - их я терпеть не мог, хотя причин на это особых не было. Меня привлекали фокусы, трюки, магия. Но одно дело видеть представления в специально отведённом для этого месте, а совсем по-другому выглядит той случай, когда это застаёт тебя в повседневной жизни. Тогда ты всеми силами пытаешься отрицать то, что на твоих глазах случилось чудо. Такое же чудо случилось 25 декабря 2038 года, когда СМС была отправлена во время отсутствия связи по всему городу. Но только чудес для меня на тот день хватило с лихвой: - Я уже ничего не понимаю, Чак. Как такое возможно? Я про такое даже не слышал. - Дэнни, друг, не пытайся это объяснить. Даже для самого себя. Всё равно ничего не получится... Становится прохладно, вам так не кажется? Предлагаю перебраться вон туда. Он указал пальцем на небольшое кафе, которое находилось в сотне метров от нас, недалеко от Вестминстерского дворца. Сквозь закрытые стеклянные двери мы спокойно могли видеть, что внутри стояли большие столики, которые покрывали красные скатерти. Это вызывало желание лечь там и отдохнуть в тепле и уюте. - Я сейчас. Не особо понимая, что я делаю, я поднял нож, обтёр его о снег, взялся рукой за лезвие, перебежал через дорогу к кафе, называвшемуся "Равновесие", и рукояткой сильно ударил по стеклу. Поскольку рукоятка была массивной и сделана из хорошего металла, стекло треснуло и второй удар проломил его окончательно. - Ты не боишься, что тебя в колонию отправят? - Какая уже разница, Чак? На этом мы и решили, после чего, поддерживая травмированного друга, подошли к заведению и аккуратно вошли внутрь, стараясь не касаться осколков. Я всё же немного порезался, но это было не страшно. Мы с Чаком садились за столик, а Эмма предложила сделать нам по чаю, от чего мы не смогли отказаться. Свет решили не включать - зачем привлекать к себе лишнее внимание, к тому же, в такой непонятной ситуации? Мой друг попытался поудобнее устроиться, положив свою ногу на другой стул, что у него удалось. После чего, дав ему минуту отдыха, я решил начать разговор первым: - Как ты думаешь, что сейчас происходит? - Если честно, Дэнни, даже боюсь представить. А твои мысли какие на этот счёт? - Единственное, что я могу сказать, так это то, что те люди, у которых мы так "любезно" побывали, обманывали, называя себя Смитами. - С чего ты это взял? - На фотографии была подпись: "Любящим Фрэнку и Элоизе Бакерам". С чего они вообще называли фальшивые фамилии? - Кто его знает... Хотя у меня есть небольшая догадка. Она может быть глупой, но я постараюсь её тебе сформулировать. А что если это не были Фрэнк и Элоиза Бакеры? - Не понимаю, к чему ты клонишь. - А твои родители не были твоими родителями, а мои родители не были моими родителями. Теперь понимаешь? - То есть ты хочешь сказать, что наши родители были, как... костюмы? Для инопланетян? - Да, Дэнни, тебе хватит постоянно пересматривать первых "Людей в чёрном". Нет, лично я думаю, что это какие-то злые духи вселились в них. - Глупость какая-то. - А то, что сейчас с нами происходит, не глупость? А моя нога? Он немного пошевелил больной конечностью, от чего лицо его снова исказилось гримасой. - Дэнни, посуди сам. Как они отправили СМС? Как они отключили связь по всему Лондону - городу с несколькими миллионами жителей? Обычные люди не смогли бы это сделать. - А как ты объяснишь, что моя мама помнила наши имена, отец помнил, как водить машину, но при этом Бакеры не помнили собственную фамилию? - Базовые знания и навыки. Скорее всего, эти Бакеры, будучи зависимыми от злых духов, помнили, что фамилия у них простая и очень распространенная, но вот вспомнить её у них не удалось. - Ну хорошо, а почему эти злые духи не захватывают тебя, меня, Эмму? - По-видимому, они вселяются только в совершеннолетних людей. Брэндану же было двадцать, верно? А Эмме девятнадцать? Вот тебе и объяснение. - Поэтому-то лже-Смиты и пытались нас убить, поскольку мы дети! Тут что-то в голове у меня щелкнуло. Такое бывает у каждого: ты наконец-то находишь ответ на вопрос, над которым бился столько времени. И это чувство удовлетворения столь яркое, что ты его никогда не можешь забыть и пытаешься постигать его снова и снова. Только сейчас, по прошествии стольких лет, я понял, что Чак был не просто прав, а прав на все сто процентов. Каким-то образом со своей теорией он попал в яблочко и вызвал у меня ряд воспоминаний и ассоциаций, которые и привели меня к разгадке. - Чак, кажется, я знаю, что происходит. *** Согласитесь, постоянно раздражает, когда смотришь какой-нибудь фильм, допустим, детективный, и когда главный герой собирается сказать, кто убийца, резко начинается реклама. Но ещё хуже, если герой знал, кто убийца, и весь фильм пытался сказать, но либо выяснялось, что он был неправ, либо опять совершалось очередное преступление и он не успевал договорить. К сожалению, сейчас мне придётся побыть тем самым героем, поскольку в тот момент я не рассказал Чаку о своём прозрении, поскольку на пороге неожиданно появилась Эмма. - Ложитесь, бегом! Прячьтесь! - произнесла она полушёпотом, залезая под один из столиков. - Хорошо, хорошо, что случилось? - спросил я, отодвигая стул и поступая её совету, как и Чак. - Я была на кухне и готовила чай, когда увидела в окно нескольких человек. Их было где-то пять-шесть, в темноте плохо видно. Слава Богу, они меня не заметили. Среди них были Смиты. Мне стало так страшно, у них у всех были такие сумасшедшие, горящие глаза... Но хуже всего стало, когда я увидела, что они направляются в нашу сторону. Я побежала предупредить вас. - Почему же мы не принялись сразу же бежать отсюда? Но я нашёл объяснение своим словам сразу же после того, как договорил их, поскольку услышал, что голоса людей, о которых говорила сестра, приближаются к "Равновесию". *** Дорогие читатели, как вы уже, должно быть, заметили, я часто прибегаю к сравнениям нашего положения с классическими фильмами ужасов. Но подобное бывает ещё и в триллерах. Персонажи прячутся, в то время, как маньяк со своими приспешниками переворачивает всё вверх дном в поисках тех самых персонажей. Во время этих сцен я всегда думал: почему маньяк настолько глуп, что не может наклониться и заглянуть под кровать? Однако, став таким персонажем, я всеми силами надеялся, что никто не догадается посмотреть под столом. Вместе с тем, мне не давало покоя то, что лже-Смиты не могли выйти и найти нас в течении всего того времени, что мы стояли около их дома, разговаривали, а затем проделывали то же самое в кафе. Я, конечно, им преградил путь и сломал дверную ручку, но всё же. Потом до меня дошло: на улице было темно, мы не включали свет, плюс сильный снег. К тому же, мы отошли на добрую сотню метров от злополучного здания. Однако причина была не только в этом, это я понял, когда пять человек вошли через сделанный нами проём в стекле. Причина была и в том, что Бакеры собирали людей. А если быть точным, нелюдей. Среди этой пятерки было две женщины и трое мужчин. Одну женщину и одного мужчину мы хорошо знали, это были Элоиз и Фрэнк, остальным же членам этой группы на вид было лет тридцать-тридцать пять, не больше. Но кое-что у всех было общее: отсутствующий взгляд, в котором горел огонь сумасшествия и жажда найти нас и убить. Так как я единственный понимал, с какими существами я имею дело, то я не ожидал услышать никаких звуков, исходящих от этих нелюдей, поскольку они общались на уровне телепатии. В этом я оказался прав: они молча разошлись. Одна из женщин пошла на кухню, где Эмма только что готовила нам чай, Фрэнк и Элоиза встали в дверном проеме, а оставшиеся двое начали переворачивать столы. С нашего места открывался неплохой обзор, поэтому я примерно сумел понять, что нам делать дальше. Всего в кафе было около двадцати столиков, по два в ряду, наш ряд был примерно посредине, значит до наших с Эммой столиков очередь дойдёт секунд через десять. Поскольку скатерти были достаточно большие, то нас нельзя было увидеть до того, как наш стол перевернут. Я взял в руку нож, с помощью которого мы попали внутрь "Равновесия" и приготовился действовать... Наши оба стола были перевернуты практически одновременно, и в тот самый миг, когда мужская рука готовилась схватить кого-то из нас с Чаком за горло, я вытянул вперед руку с холодным оружием и ударил в живот. Эмма тоже совершила удар, но ногой в пах второму из них. Однако её всё же схватили. Тот нечеловек, которого я ударил ножом, упал на пол и начал хрипеть, а второй, хоть и стонал от боли, схватил Эмму за шею и начал тащить к Бакерам, которые улыбались этому. Но это был не конец: - Эмма, кричи! Чак, делай то же! - Не смейте! Последние слова принадлежали Элоизе, которая сделала шаг вперед ко мне с вытянутой рукой, но было уже поздно. "Равновесие" пошатнулось от наших громких воплей. Тот нечеловек, который схватил Эмму, тут же выпустил её из своих "объятий" и начал зажимать уши руками, равно, как и Элоиза, Фрэнк, и женщина, которая выходила из кухни, не найдя нас. Только тот, кого я ударил ножом, уже ничего не делал, лишь лежал с открытыми глазами. Мне даже показалось, что я них видел что-то настоящее, человеческое. Страх. Страх смерти. Лично я не боюсь умирать. Я очень многое повидал в своей жизни. Даже слишком многое, то, что никому и никогда не пожелаю познать. Я убил человека. Тогда, когда мы выбегали из кафе, оставляя за собой четвёрку живых нелюдей и одного убитого, я ещё не до конца осознавал, что это когда-то являлось живым человеком со своими мыслями, желаниями и чувствами. И что как человек он ещё не был до конца мёртв, его можно было вернуть. Знай я об этом раньше... Хотя, что бы тогда изменилось? Скорее всего, погиб бы я, поскольку не ударь я его ножом, смерть встретила бы в своих объятьях меня. Или, может, Чака. Или Эмму. Никто не мог знать наверняка. Поэтому мы побежали (кое-кто опираясь только на одну ногу) в сторону Вестминстерского дворца, надеясь найти спасение и оставить весь ужас позади. Однако не понимали одного. Мы не оставляли его позади. Мы бежали к нему навстречу. *** Темнота кругом стояла такая, хоть глаз выколи, снег валил прямо в лицо, а холодный ветер не просто дул, а пронизывал до самых костей. Но мы втроём знали, куда нужно бежать. Как говорят в Лондоне: "Хочешь знать правду - спроси у Биг-Бена". С одной стороны, мы понимали, что совершали глупость, выбегая на открытую местность. Но прятаться с нарастающим страхом твоего обнаружения тоже был не самый лучший вариант. Мы уже подбегали туда, когда я повернул в переулок и подозвал к себе Эмму и Чака. - Мне нужно вам кое-что объяснить. Я начал говорить об этом Чаку, пока ты была на кухне, но нас не очень любезно прервали. - Дэнни, если ты что-то понял, то говори быстрее. - Мне кажется, что я понял всё... Чак, как твоя нога? - Нет времени, рассказывай немедленно! - Хорошо, хорошо. В общем, это были не люди. Не звери. И даже не злые духи. Это были демоны. - Демоны? Какие ещё демоны? - Те самые, которые фигурируют во многих сериалах, фильмах, легендах, песнях. Ну, практически те самые. Это оруду. - Кто? - Оруду. Я о них узнал пару лет назад. Не помню, прочитал я в журнале или мне кто-то о них рассказал, это неважно. Однако время идёт, воспоминания стерлись и я не вспоминал об оруду до сегодняшнего дня. - Так кто же это? - Детище дьявола. Он их создал в отместку Богу, после чего выпустил. Они разрушали всё на своём пути и из-за этого Господь был вынужден пойти на определённые уступки, дабы сохранить баланс и человечество в целом. Он предложил сделку: оруду не будут пользоваться своими способностями, а будут жить спокойно и тихо. Сатану это не устраивало, так как он не имел никакой личной выгоды с этого, и он поставил два условия. Первое - пятеро старейшин оруду расселятся по всему миру. Я думаю, что Фрэнк и Элоиза были теми самыми старейшинами. Но они, равно как и обычные демоны оруду, живущие в аду, имели право пользоваться своими способностями, в частности, телепатией, один раз в пять тысяч лет, будучи закованными в тела людей. - Но какая продолжительность этого одного раза? День, месяц, год? - Подожди, сейчас я до этого дойду. Так вот, Богу пришлось согласиться на это, иначе демоны уничтожили бы все, что он создал. Но он пожелал знать способ, которым их можно было упокоить навсегда. Дьявол согласился и поведал ему то, что нам не суждено было узнать. И теперь мы все ожидаем того самого дня, когда оруду выйдут в мир людей и воцарится хаос, ибо они жаждут его. И жертвоприношения будут совершаться и мир будет погружён в анархию до тех пор, пока жажда детской крови оруду не иссякнет. Последние строки я процитировал дословно, поскольку они мне хорошо запали в память. Воцарилась гробовая тишина. Чак сидел на снегу и грел свои руки. А Эмма стояла, глядя в пустоту. Затем она перебила тишину: - Ты сказал что-то про детскую кровь? Они приносят в жертву детей? - А ты думаешь, почему за нами охотятся? - Телепатия... Вот, как мужчина Смит понял, что нас надо схватить. Она ему послала сигнал. Тогда понятно и почему в "Равновесии" никто из этой пятёрки не издал ни звука. - Это да, только они не Смиты. Понимаешь, когда оруду вселяется в человека, то он полностью подчиняет себе его сознание, но не всё, остаются лишь базовые знания. Вот та пара и знала, что у них фамилия довольно распространенная, но не знала какая. На самом деле они Бакеры, я это прочитал на фотографии в их квартире. - Они что, не догадались посмотреть в документах или на той же фотографии. - По-видимому, им было не до этого. Понимаешь, в этой легенде, или скорее правде, сказано не всё. Например, я не могу понять, по какой причине они сразу не пытались нас убить, а отправили к Фрэнку и Элоизе Бакерам. Скорее всего, как я уже сказал, они являются старейшинами, но вот почему именно должны нас убить - непонятно. - Скорее всего это связано с какими-то их обрядами или традициями. Может, первая пятерка детей должна быть убита лично ними? - Пятерка? Ты думаешь, это их предел? Мне кажется, что жертв уже гораздо больше... Вы это слышали? Мне показалось, что где-то вдалеке отчетливо звучит рев автомобильного мотора. - Что, ты о чём? - Кажется, нас преследуют на машине. Пойдемте быстрее. - Но куда? У Чака нога болит, да и мы с тобой ослабли. Судя по твоим рассказам, нас могут отыскать где угодно. - В этом, девочка, ты права. Последние слова принадлежали не мне, а неизвестному парню лет двадцати пяти, который появился в конце переулка. В правой руке он держал небольшой револьвер. Оружие было поднято сразу же при виде нас, поэтому времени на раздумья не осталось. Я взял Чака на руки, благо, весил он килограмм пятьдесят от силы, схватил за руку Эмму и мы побежали через другой конец переулка. Парень побежал вслед за нами, по дороге вытянув руку вперёд и стреляя в нас. Дым из нашего рта и револьвера вырывался с огромной скоростью, но мы не останавливали свой бег, как и неизвестный, который гнался за нами. Но через минуту у него закончились патроны, поэтому он отстал. Мы бежали и бежали, пока не очутились около Вестминстерского дворца. Около него возвышалась какая-то огромная куча, но мы не могли ничего разглядеть из-за сильного снега и кромешной тьмы. Лучше бы я так и не узнал, что это было. - Это ловушка! Мы же пару минут назад обсуждали, убить нас могут только старейшины! Тут я нашёл подтверждение своим словам. Звук автомобильного мотора приближался, я увидел свет фар и понял, что нужно действовать быстро. Я оттолкнул в сторону от себя друга, который всё это время провёл у меня на руках и, крепко сжав плечи сестры, упал с ней на снег. Сразу же через то место, где мы стояли, на огромной скорости пронеслась машина, и, хотя я не видел лица водителя, я знал, кто за рулём. Взвизгнули тормоза, и машина, кажется, это был Форд, начала было сбавлять скорость и разворачиваться в противоположную сторону, но первый раз за всё это время снег и лёд сыграл в нашу пользу, поскольку автомобиль перевернулся набок, придавив Элоизу (теперь я чётко знал, что это она) со стороны водителя. Произошедшее заняло минуту от силы, поэтому мы с Эммой поднялись с отдышкой, Чак тоже переводил дыхание. Сквозь вихрь, от которого хотелось щурить глаза, я сумел разглядеть Биг-Бен. Меня интересовало время. До Рождества оставалось пять минут. *** - Что это только что было? - риторически спросил Чак. - Пошли к той горе, которая возвышается впереди, - сказала Эмма, направляясь вперёд. - Тебе нельзя это видеть, - произнес я. - Я хочу узнать, что там. - Там трупы, Эмма! Мёртвые дети! Брэндан! В момент моей лёгкой вспышки ярости, вызванной желанием защитить сестру, она посмотрела на меня глазами, полными горя и слёз, после чего побежала в сторону той горы. Чак спросил меня: - Откуда ты это знаешь? - Прикоснись к своей ноге. Так он и поступил, и уже через секунду мы с ним побежали вслед за Эммой. Что случилось за эту секунду? Трудно объяснить. Откуда я знал про трупы? Просто знал. В то мгновение я являлся посредником между Высшими силами и тремя подростками: мной, Эммой и Чаком. И сам этого не до конца понимал. Моя сестра стояла около них. И это зрелище я не могу описать. Десятки, сотни, может больше тысячи убитых различными способами детей от младенческого до совершеннолетнего возраста. Одни были заколоты, другие застрелены. Некоторые были в настолько ужасном состоянии, что даже сейчас, спустя столько лет, мне это снится в ночных кошмарах. Эмма рыдала, стоя на коленях около одного из мёртвых. Она была около Брэндана. На его шее были огромные синие следы пальцев. Скорее всего, всё произошло настолько быстро, что он даже не успел ничего понять и испугаться. Но мою сестру это не успокаивало. Она держала его голову у себя на груди, сотрясаясь от боли, разрывавшей её изнутри. Брэндана больше не было. И он не умер у себя в тёплой постели от преклонного возраста, его не сразил инсульт, инфаркт или рак. Нет, он был убит. Его жизнь была забрана насильно, хотя она только начиналась и закончиться должна была не так. Далеко не так. Я стоял и смотрел на это. Помню, что я успел присесть, прислонить ладони к глазам, после чего начал оплакивать человека, которого я видел нечасто, но который мог стать частью моей семьи. Он успел стать её частью. - Ребят, - голос Чака очень сильно дрожал, - Посмотрите назад. Пересилив самих себя, мы с сестрой повернулись туда, куда указал наш общий друг. И увидели толпу, которая по масштабам была в пять или шесть раз больше той горы, около которой мы сейчас находились. Это была куча самых мерзких существ во всей вселенной. Оруду приближались к нам, держа в руках различное оружие: кто ножи, кто стулья, кто ружья, кто гаечные ключи, к некоторых в руках была даже электродрель. - Бегом в часовню, наверх! - я утёр слезы, взяв себя в руки и начал поднимать сестру, когда она меня оттолкнула. - Я останусь. - Ты с ума сошла? Брэндан не хотел бы тебе такой участи! Думаешь, он желал, чтобы вы повторили подвиг Ромео и Джульетты? Да он не понимал их поступок и говорил мне, что хочет, чтобы ты была счастлива! Я обещал ему присмотреть за тобой! Я не врал. Однажды мы с ним сидели вдвоём и обсуждали последние новости. Я рассказал о том, что читал эту книгу в школе и он мне высказал своё мнение по этому поводу. Конечно, это было всё шутя, но он вполне серьёзно заявил, что хочет, чтобы я был с Эммой, если его вдруг не станет. И в тот момент, уговаривая Эмму, он мне очень сильно помог, поскольку она, собрав все силы, поднялась вместе со мной и Чаком на самый верх часовни. По дороге мы запирали все двери, какие только могли. Оруду подходили всё ближе, и, в тот момент, когда они подошли вплотную к часовой башни, Биг-Бен громко объявил о наступлении полночи, пробив двенадцать раз. В этот момент я увидел настоящее чудо. Рождественское чудо. Вся толпа, состоящая из нескольких тысяч, может больше, нелюдей вдруг остановилась. Их начало трясти из стороны в сторону. Это продолжалось несколько секунд, после чего огромные столбы дыма вырвались из груди каждого из них. Они сплелись в один огромный клубок немыслимого размера, который ушёл под землю. В этот же миг снег перестал идти, а вернувшие себе контроль люди упали, потеряв разом сознание. Громкий звук часов заставил демонов уйти. *** Постояв минут пять, может больше, мы увидели, как по меньшей мере три города по соседству пускали фейерверки и салюты в честь праздника. Со стороны это выглядело, как будто они радовались нашему горю. Конечно, это было не так, и нам следовало бы быть более счастливыми, что мы выжили, но мы не могли, поскольку люди, потерявшие сознание, скоро очнутся и увидят, что сотни мёртвых детей застилают подножие Вестминстерского дворца. Вместе с тем я знал, что этого не допущу. Мы молча втроём начали спускаться вниз. Подойдя к выходу, мы остановились, поскольку практически весь вход был завален людьми, пришедшими изначально убить нас. Я подумал о том мужчине, которого собственноручно убил ножом. Его можно было спасти... Но я этого не знал. - И это всё, да? Конец? На этом месте должны пойти титры и мы наконец-то увидим, кто сценарист этого идиотского фильма! С этими словами Чак подбежал и начал толкать людей из входа, пинать их и при этом кричать, но у него ничего не получалось. Мы были заперты намертво. В этот момент у Эммы округлились глаза. Наконец-то она увидела. Она шмыгнула носом, потёрла красные глаза и спросила: - Чак, а где твоя рана? - Об этом пусть тебе лучше скажет Дэнни. Вот и мой волнующий выход. Я должен всё объяснить и растолковать. Даже если это не я, то это произносится моими устами. Я - посредник. - Эмма, оруду - это нечто большее, нежели просто орудие или месть сатаны. Победив оруду, не восторжествует ни добро, ни зло. Всё изменится. - О чём ты говоришь? Откуда ты вообще всё это знаешь? - Ты на самом деле считаешь, что мы случайно оказались в эпицентре этой катастрофы? И что именно мы всё прекратили, пусть временно, но успокоили демонов? Конечно, от нас тоже многое зависело, но не всё. Разве в Лондоне, городе с шестью миллионами жителей могло за один день куда-то пропасть более девяноста процентов людей? Разве могли разом все дети захотеть навестить своих родителей, живущих в соседних городах? Вестминстерский дворец просто так оказался открытым? - Я начинаю понимать. - Не все уехали, поскольку оруду надо было в кого-то вселиться, иначе договор был бы нарушен. Именно поэтому и оставили детей, чтобы договор не нарушался. Потому что нарушение договора равносильно смерти для всех Миров! - Так это всё, что у нас происходило, план Господа? Брэндан тоже часть его плана? - В какой-то мере да, только я не знаю, чей это план. Я говорю лишь то, что мне дают знать. Поскольку на нас нельзя воздействовать напрямую, в том числе спасать наши жизни, нам дали возможность кое-что исправить косвенно. - Что именно? Их воскресят? Скажи, умоляю тебя, скажи, что они будут живы. - Будут. Но не сейчас. - Чёрт же тебя подери! За что, Господи, скажи мне, за что ты над нами издеваешься? Что мы тебе сделали? Почему именно мы? На этих словах она упала на колени и начала плакать. Мне хотелось к ней подойти и обнять. Но я был вынужден говорить то, что я обязан был сказать. - Бог не посылает нам испытания, которые мы не в силах выдержать. И он нас не выбирал. Мы сами себя выбрали для борьбы. И ваша с Чаком борьба закончится сегодня. Ваша, но не моя. - Только не говори, что... - Нам были даны определённые способности. Мне и Коррарду. Чак может исцелять раненных в рамках договора, но не умерших, что он и сделал со своей ногой. Поэтому сейчас он пойдёт и будет искать жаждущих помощи. Иди! Чак сделал то, что я ему приказал. А если точнее не я, а тот, кто говорил за меня. Я даже сейчас не могу описать те ощущения, которые испытывал, когда выступал посредником. Я мог ходить, думать и слушать, даже добавлять что-то от себя, но определённые мысли высказывались сразу же. Наверное, что-то подобное испытывали и зависимые от демонов. - Эмма, я никогда не слышал об оруду. Я о них не читал. Я о них знал изначально. - А как же их страх перед криками? Его-то ты не упоминал. А старейшины, их традиции? - Нам не дано было знать об оруду абсолютно всё, поскольку они не появлялись много лет. Вернувшись, они стали могущественнее и сильнее. Скоро они станут настолько независимыми, что никакой дьявол и договор их не остановит. - Тогда почему мы не идём сейчас против договора? - Потому что мы не настолько сильны. Как-то влиять можно только через людей. - Но мы же добрая, светлая сторона, ведь так? - Эмма, нет добрых и злых, светлых и тёмных. Всегда есть нечто среднее, но склоняющееся на одну сторону. Именно поэтому демоны оруду и завладевают людьми. Скоро они очнутся и увидят, что они сотворили. Они ужаснутся и начнется война, тогда оруду победят в этой битве. Но я этого не допущу. Мне дана способность управлять, и я заставлю сейчас этих несчастных людей убрать трупы детей, закопать, и больше никогда не вспоминать о том, что сегодня произошло. - Как? Просто поджечь и забыть? - Иначе нельзя. Если я дал ответы на все твои вопросы, мне пора приступать к процедуре очищения. - Последний вопрос. Взрослые же всё забудут. Получается и нас с Дэнни и Чаком никто не вспомнит? Она сказала "с Дэнни". Эмма считала, что с ней говорит не её брат. Отчасти она была права. - Да, вы с Чаком будете забыты. - Подожди. Я и Чак... А как же мой брат? - В результате процедуры очищения мой организм не выдержит и я погибну. - Нет! Эмма подлетела ко мне, схватила меня за шею и приставила к стенке. - Значит, слушай меня сюда, некто, говорящий со мной через моего брата, словно через телефон! Ты забрал у меня Брэндана и я не позволю забрать тебе и его. Если это так важно, я выполню всю процедуру очищения вместо него! - Эмма, не смей! Слова принадлежали мне, лично мне, поскольку был возвращён контроль над словами. - Дэнни, если ты меня слышишь, не вздумай соглашаться! Я тебя не дам в пользование этим продуманным животным! Да они хуже демонов. - Может и так, но они говорят правду, я это знаю! Мы можем всё изменить, я могу всё изменить! Ты понимаешь, Миры в опасности! - Мне наплевать на все Миры, вместе взятые. Больше никто из близких мне людей не погибнет. Я тебя очень сильно люблю, Дэнни. Она очень крепко обняла меня, и я ответил. Слёзы катились по её щекам и падали мне на плечи. Как же мне её не хватает. - Будь умницей. Эта фраза была последней, перед тем как всё окутала тьма. *** Я открыл глаза и тут же прищурился от очень яркого солнечного света. Как же я соскучился по свету! Ещё через мгновение я осознал, что нахожусь в машине на пассажирском сидении, а за рулём сидит Чак. Я был очень рад его видеть. - Чак, ты в порядке! Мы где? Куда мы направляемся? Что случилось? Стоп, а машину когда ты водить научился? Мой друг улыбнулся, после чего сказал мне: - Давай по порядку. После того, как голос в моей голове рассказал, кого подлечить, а таких людей я тебе скажу, было немало. Да уж, оруду постарались на славу. Но, слава Богу, всё закончилось. Так вот, исцелив всех, кого мог, я вернулся к Вестминстерскому дворцу и увидел, что ты лежишь без сознания. - Эмма была рядом со мной? - Дэнни, понимаешь... - Эмма была рядом со мной, или нет! - Нет. Её уже забрали. - Она сделала это? - Да. В этот момент всё во мне перевернулось. Мне стало так плохо, как ещё никогда не было. Мне просто захотелось в тот же миг убить себя. - Ради меня. Понимаешь, она сделала это ради меня! Я остался жить, а она погибла! Она не была готова, она должна была выйти замуж за Брэндана, родить детей, счастливо состариться в конце концов! А я её убил. Я её убил. Я разрыдался. Не знаю, сколько это длилось, десять, двадцать минут, может час. Всё это время Чак обнимал меня за плечо, продолжая держать руль одной рукой. - Дэнни, ты этого не делал. Это был её выбор. Она была готова. - Так не должно быть. Так же не бывает! Почему, за что это нам всё? - Бог жесток. Он любит и ненавидит одновременно ради нас самих. Но он не посылает испытания, которые мы выдержать не можем. Он знает наш предел и наши слабости. Все радости жизни нам даются, как денежный кредит в банке. Кто-то предпочтёт растратить их сразу, кто-то постепенно, а кто-то положит в ящик и будет любоваться. Но не стоит забывать, что это кредит и в итоге, рано или поздно, нам придётся его отдавать, пусть постепенно, но с процентами. Это не означает, что мы плохие люди или сделали что-то неправильно, нет. Это лишь доказывает, что жизнь - не куча чередующихся белых и чёрных полос, а товар, который имеет свою цену. И сегодня мы с тобой эту цену заплатили. - Но куда мы тогда направляемся? - Искать лучший товар. Автомобиль мчался и постепенно сливался с рассветом, до тех пор, пока не сделал это окончательно. *** После недели скитаний, мы прибыли в Слинрейд. Как выяснилось, Высшие силы не оставили нас в беде. Они дали нам различные навыки, в том числе умение водить машину, а также выделили нам деньги, чтобы мы существовали без проблем хотя бы первые несколько лет. Но я понимал, что это не просто так, и рано или поздно они вернутся за процентами. В Слинрейде мы и правда вели безбедное существование. Там я узнал, что у них пару дней вплоть до Рождества, бушевала аномальная жара, но примерно с нашим приездом снова начал идти снег и всё стало по-прежнему. Мне нравится думать, что таким образом нам Сверху сказали спасибо. Закончив школу, мы с Чаком поступили на медицинскую специальность, поскольку поняли, что помогать людям это не наше призвание, а наш долг и обязанность, тем более, у Чака ещё осталась его способность, которой он пользовался только в совсем безнадёжных случаях. Учёба проходила просто отлично, там мы встретили наших будущих жён. Обе свадьбы прошли в один день. С Чаком я общаюсь и по сей день, пусть немного реже, чем раньше, но лучшего друга, чем он, я никогда не смог бы найти. Иногда мы встречаемся с ним только вдвоём и каждый раз вспоминаем то, что случилось 25 декабря 2038 года. О произошедшем было решено никому не говорить, поэтому для окружающих мы были до совершеннолетия дети, которые ожидают своих родителей из командировки. Ох, и много же тогда было махинаций с документами и всем остальным. Но за нами всё ещё приглядывали, поэтому мы были спокойны. Спустя семнадцать лет, в 2055 мы впервые приехали в Лондон и навестили могилу Эммы. Как таковой её даже не было, это была просто поляна, но я всё равно возложил туда цветы. В Лондоне никто и не заметил, что много лет тому назад пропало множество детей. Я навестил своих родителей, а Чак своих. Точнее сказать, не навестили, а постояли на улице, глядя внутрь домов. Мои мама и папа даже не помнили меня, у них уже были свои дети. Маленький черноволосый мальчик Дэнни и девочка постарше Эмма. Даже с потерей воспоминаний имена они оставили прежние. Я знал, что у этих Дэнни и Эммы Бойлзов будет судьба гораздо лучше, поскольку их предшественники сильно постарались ради этого. Я уже начал забывать подробности случившегося, когда вчера, во сне, ко мне явилась Эмма. Такая, какой я её знал двадцать три года назад. Она поцеловала меня в лоб и сказала, что всегда будет рядом со мной, несмотря ни на что. Я спросил, будем ли мы снова все вместе, на что она сказала, что осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Последнее, что она сделала, это передала способность, предназначавшуюся мне и сказала, что я воспользуюсь ею, когда придёт время. После этого я проснулся и сел за написание данной книги, поскольку понял, что люди должны знать, благодаря кому они сейчас ходят по земле. Но я не буду никому показывать эту книгу сегодня, завтра или послезавтра, нет. Я воспользуюсь ею, когда придёт время.
0
