Предисловие

Не осудите, дорогой читатель, что я смелюсь взять за основу своего творения бессмертный шедевр Гастона Леру «Призрак оперы»! Музы прихотливы, и вдохновение, нашептанное ими, порой основано на фундаменте, который уже был возведен великими мастерами прошлого. Судьба несчастного Эрика тревожила не одну душу, моя тоже подверглась этой власти. Не воспримите мой рассказ как посягательство на вечное – это лишь скромный плод воображения, созревший в моей душе под впечатлением легенды, отзвуки которой и сейчас слышны в стенах Гранд Опера в Париже…

Стоит отметить, что этот рассказ рассчитан на читателя, знакомым с «Призраком оперы», будь то мюзикл, книга либо фильм. Но если эти строки придутся по вкусу тем, кто еще не успел ознакомиться с этим произведением, это лишь усладит мой творческий порыв.

Глава первая

-Я объявлю войну вам обоим! – прошипел Эрик. Его взгляд, полный ненависти, буравил стену напротив, но в мыслях перед ним все еще ясно и отчетливо стояла Кристина (о, его сердце сжалось при одной мысли о ней…), тонкий стан которой так дерзко обнимал и прижимал к себе проклятый виконт, этот Рауль. Как он вообще смел прикасаться к ней! Она была его! Его навеки, и никто, никто не смел посягать на то, что принадлежало ему, «Призраку оперы». В пальцах жалостливо хрустнул и разлетелся на мелкие осколки хрустальный бокал, но Эрик, даже не заметил этого.

-На помощь! Помогите! – далекое эхо скользнуло по каменным сводам, и мужчина удивленно поднял голову, пытаясь различить, откуда шел зов. Ржавый скрип лебедки и повторившийся отчаянный призыв о помощи дали понять, что в одну из ловушек, расположенных на пятом ярусе подземелья Оперы, попал незваный гость. Гнев и ярость тотчас наполнили его сердце, и, схватив шпагу, он быстро устремился вверх по винтообразной лестнице, дабы собственноручно прикончить неосторожного бродягу.

Тяжелая металлическая решетка уже почти полностью погрузилась в воду, перекрывая путь к спасению. Кто-то, облаченный в белую рубашку и черные брюки, отчаянно барахтался в ледяной воде, судорожно цепляясь за стальные прутья, в бессмысленной надежде на спасение. От каменных стен, перемешиваясь со скрежетом металла, эхом отражался обессиленный стон пленника ужасной ловушки.

Эрик, словно тень, бесшумно приблизился почти к краю углубления, заполненного водой, и остановился у рычага, который поднимал и опускал решетку. С намерением выплеснуть всю свою горечь и ненависть на незнакомца, Призрак повернул рычаг, не давая ловушке исполнить свое предназначение. Медленно решетка начала подниматься, и пленник из последних сил доплыл до ступенек, уходящих под воду. С трудом выбравшись из ямы, упал без чувств.

С надменным презрением Эрик рассматривал незнакомца. Очевидно, это был юноша. Длинные волосы цвета платины были связаны на затылке черной лентой, шелковая белоснежная рубашка местами была разорвана, а на ноге, чуть выше колена, сквозь рассеченную ткань, зияла длинная кровоточащая рана. Держа наготове шпагу, Эрик подошел к нему, и перевернул за плечо. Широко раскрыв глаза от удивления, он ступил на метр назад – перед ним лежала девушка. Тонкие аристократичные черты лица ее были незнакомы Призраку, но выдавали в ней уроженку северных стран. Она не была красива по французским критериям, но что-то неземное, прекрасное было в ее лице. Широкие скулы, слегка полные губы, очень длинные густые ресницы, которые сейчас немного подрагивали. Эрик спрятал шпагу в ножны и наклонился над девушкой. Его ярость и отчаянье отступили при виде этого хрупкого существа, невесть каким образом оказавшегося в подвалах Оперы. Глубоко вздохнув, он поднял незнакомку на руки и, уверенно преодолевая мглу, начал спускаться по отполированным камням винтовой лестницы.

Глава вторая

«Если я слышу пение Ангела, значит, я не в Аду…» - пронеслось в голове Жюли, и она приоткрыла веки. Жуткая пульсирующая боль отразилась в висках, и из ее груди вырвался тихий протяжный стон. Все ее тело ныло, а в правую ногу словно раздирали на части. Превознемогая головокружение, девушка приподнялась и огляделась вокруг.  Она лежала на широкой, богато убранной кровати с резными быльцами из красного дерева. Отполированные головки серафимов бесстрастно взирали не нее с изголовья. Шелковый темный балдахин скрывал от вида большую часть помещения. В комнате царил полумрак, лишь местами мерцали огоньки восковых свечей. Откуда-то доносился еле различимый плеск воды, и Жюли вздрогнула, вспоминая металлическую решетку, которая, опускалась над ее головой, словно крышка могильного склепа.

«Где я? Что произошло?» - мысли, словно шальные проносились в ее голове, пока взор пытался выхватить из полумрака что-то, что прояснило бы ситуацию. Но лишь огненные мотыльки восковых свечей мерцали вокруг, и тихое, невероятно гармоничное пение. Музыка и голос словно лились из ниоткуда, мягкими потоками убаюкивая сознание. Внезапно стало тихо.

Девушка попыталась встать с кровати, но голова резко закружилась, и она неуклюже упала на колени, запутавшись в пледе, которым была накрыта. В ноге вспыхнула резкая боль, словно ее обдали кипятком, и Жюли вскрикнула.

-На вашем месте я бы предпочел избегать резких движений. – услышала она глубокий низкий голос и подняла глаза. Перед ней стоял высокий, крепко сложенный мужчина. Вышивка на его темно-красном сюртуке блестела золотом, освещенная пламенем свечей, и завораживала своим совершенством и тонкостью работы. Черная шелковая рубашка была расстегнут вверху, открывая взору шею и часть широкой груди. Лицо мужчины находилось в тени, и девушка старалась рассмотреть его, но заметила лишь странную мертвецкую бледность. Жюли поежилась.

Мужчина присел рядом с ней, и теперь было ясно видно, что не кожа его была бледна – лицо скрывала светлая маска, обнажая лишь волевой подбородок с упрямой ямочкой  и губы, на которых играла легкая ироничная улыбка.  

-Присядьте на кровать – пол достаточно холодный.

Жюли покорилась этому голосу, от которого веяло силой и уверенностью. И все же он был так мягок и добр… Она не без труда вернулась в кровать, непроизвольно сжимая в хрупком кулачке край мягкого пледа.

-Кто вы? Где я? – испуганно спросила девушка, пытаясь уловить за маской взгляд незнакомца.

-Вы там, куда пришли. А я – хозяин этого места. Добро пожаловать, мадемуазель! Вы в покоях Призрака оперы. – спокойно и иронично ответил человек.

-Призрак оперы? – Жюли удивленно подняла брови. Она приехала в Париж совсем недавно, в поисках нового вдохновения для написания картин, но уже была наслышана о легендах этого города. Поначалу она улыбалась с этих рассказов, но сейчас, когда перед ней стоял мужчина, и называл себя Призраком оперы, девушка не знала, что и подумать.

-Разве приведения носят сюртуки? – хмыкнула она, все еще судорожно сжимая плед.

-Как видите – да. – он ловко парировал ее сарказм, и на его устах заиграла хищная улыбка.

-Все же, - продолжил он, - я бы настоятельно советовал вам оставаться в постели, по крайней мере до тех пор, пока вам не станет легче. Я принес вам сухую одежду. Возможно, она придется не по размеру, но позволит просушить и привести в порядок вашу собственную. Когда переоденетесь, скиньте на пол и плед – у изголовья лежит еще один, сухой. Надеюсь, вы не озябли? Здесь достаточно тепло, но вы солидное время провели в ледяной воде…

-Благодарю. Я чувствую себя почти превосходно, не считая жуткого головокружения и боли в ноге… - Жюли отвечала скорее машинально, поскольку тем временем пыталась осознать происходящее и вспомнить, что было накануне.

-О! Да, вы ранены. Вот,  - мужчина указал на маленький пузырек на ночном столике и лежащую рядом белую повязку – обработайте этим рану и перевяжите. Это должно снять воспаление и боль. Что же касается вашего «прекрасного» самочувствия, то замечу – не льстите себе и не лгите мне. Один взгляд на вас сейчас заставит переживать любого лекаря. Впрочем, это скоро пройдет. Отдыхайте, мадемуазель. Я удаляюсь, дабы не смущать вас. Позже я вернусь, и вы поведаете мне, кто вы и каким ветром вас занесло в мои покои. Сейчас у меня есть иные заботы. – с этими словами мужчина поклонился и направился прочь во тьму.

-Меня зовут Жюли Легран. А как ваше имя? – крикнула вдогонку девушка.

-Отдыхайте, мадемуазель Легран. Для вас я Призрак оперы. Зовите меня так…

«Призрак оперы…Легенда или быль? Если выдумка, то где я нахожусь и кто этот человек? А если нет?» - девушка вздохнула и взяла оставленные Призраком вещи. Белое шелковое платье оказалось ей почти впору, лишь слегка велико в плечах и талии. Прохладная легкая ткань дарила ощущение блаженства после тесных жестких брюк. Жюли осмотрела рану на ноге – порез был достаточно глубокий и все еще продолжал кровоточить. Бедро покраснело и отекло. Прикоснувшись к коже около раны, девушка почувствовала жар. Рана была воспалена. Вспомнив о пузырьке на ночном столике, она намазала его содержимым рану и наложила повязку. В воздухе расстелился мягкий аромат прополиса, и пульсирующая боль в ноге начала спадать. Накрывшись теплым пледом, Жюли откинулась на мягкую перину и погрузилась в забвение…

Черная бурлящая вода затаскивала ее все глубже в свое липкое сырое чрево, и тысячи рук обвились вокруг ее тела плотным кольцом, не давая дышать. Жар адского огня лизал ее руки, шею, лицо, и вода была так близко…Но она оказалась вязкой и горячей, с запахом запекшейся крови и металлическим привкусом. Жюли пыталась кричать, но горло сжимали невидимые обручи, ей становилось все тяжелее дышать. Жар становился нестерпимым…

Девушка открыла глаза и застонала. Это был лишь кошмар…Всего-навсего дурной сон… Монотонный стук в висках и дикая рвущая боль в ноге. Холодно. Ужасно холодно. От сильной дрожи девушка слышала стук собственных зубов, и старалась сильнее сжать челюсть. Взгляд было сложно сфокусировать, но она почувствовала постороннее присутствие. Чья-то заботливая рука протерла ее лицо и наложила на ее лоб прохладную повязку, от которой пахло ромом.

-Спасибо… - это все, на что девушке хватило сил, и она вновь погрузилась в забытье.

Глава третья

Когда Жюли окончательно пришла в себя, в комнате было достаточно светло. Вокруг стояло множество красивых бронзовых подсвечников, в которых мерцали зажженные свечи. На массивном столе, ножки которого были украшены витиеватой резьбой, словно в застывшем танце расположились статуэтки античных богов и богинь. Наполовину прикрытая тяжелой пунцовой шторой, висела огромная картина в дорогой багетной раме, изображающая карету, упряженную двумя несущимися галопом лошадьми. Чуть поодаль стоял орган, и повсюду лежали ноты, рукописи…

Девушка медленно подвелась на кровати и села. На ночном столике стоял графин с водой. Чувствуя нестерпимую жажду, Жюли тотчас жадно начала пить прямо из графина, и приятное блаженство наполняло ее тело. Осушив сосуд до дна, она сладко потянулась.

«Сколько времени я здесь?» - пронеслось в ее голове. Запах прополиса щекотал нос, и девушка громко чихнула. Вдалеке послышались шаги.

-С возвращением, милая гостья! Я рад, что вы пришли в себя, и ваш взор более ясен, чем все предыдущие дни! – голос опережал своего хозяина, и Жюли всматривалась вдаль, в ожидании. По парчовой шторе скользнула тень, и из полумрака показался Призрак оперы, облаченный в длинный черный плащ, полы которого напоминали сложенные крылья Ангела ночи. Его смоляные волосы были гладко зачесаны назад, и блестели, словно крылья ворона. Но лицо по прежнему было скрыто под маской, и лишь уста были открыты взору.

-Не знаю, как благодарить вас, мсье Призрак. Вы спасли мне жизнь!  - с чувством прошептала Жюли. – Но что заставило вас так сердечно отнестись ко мне? О вас ходят легенды, рисующие вас в мрачных тонах…

-Признаться, я не настолько сердечен и добродушен, как кажусь вам. Что же касается вас, милая Жюли, то я не могу однозначно ответить о причине вашего спасения. Поначалу я собирался вас убить.  – при этих словах в груди девушки сжался холодный ком.

-Я не буду спрашивать вас о причине моего спасения, но скажите, за что вы собирались лишить меня жизни? – ее голос предательски дрогнул, и она вжалась в кровать, когда громкий хищный смех Призрака разлился по комнате.

-Все очень просто, дорогая мадемуазель – вы нарушили покой моих владений!

-Я прошу глубоко извинить меня за это вторжение, но, право, я не нарочно. Лишь пыталась спасти свою жизнь… - Жюли опустила глаза вниз и вздохнула.

-Вот как? – ухмыльнулся мужчина и присел на край кровати. – Расскажите. Это потому ведь  у вас ранена нога? Насколько я могу судить – она нанесена шпагой?

-Да. Я имела неосторожность ранить начальника полиции…

-Полисмена?

Жюли кивнула.

-Он публично оскорбил меня, за то, что я отказалась стать его любовницей. И попытался поднять на меня руку. Я рефлекторно выхватила шпагу, и он сам напоролся на ее острие. Это произошло на глазах его подчиненных. Я бежала, но мстительным людям нет покоя. Он не смог простить свой позор и объявил на меня охоту. В тот вечер я столкнулась с двумя его людьми, которые набросились на меня, словно охотничьи псы! Одного убила, второй ранил меня, но я бы могла продолжать драться, если бы к нему не подоспела подмога. С тремя я не справилась бы. Мне пришлось бежать. Они преследовали несколько кварталов, пока я не поняла, что теряю силы. Тогда я увидела приоткрытую решетку в стене и бросилась туда. На ощупь бродила по какому-то подвалу, затем в кромешной тьме поняла, что впереди – ступени. Начала спускаться по ним, боясь, что преследователи видели, куда я спряталась, и настигнут меня. Не знаю, сколько времени шла и куда. Затем пол под моими ногами внезапно исчез, и я упала в воду. Пока выплыла на поверхность и пришла в себя…решетка…больше я ничего не помню… - девушка тяжело вздохнула и закрыла глаза.

Призрак сидел рядом и молчал. Тишину нарушал лишь иногда доносящийся плеск воды.

-Что вы намерены делать теперь? – спустя несколько минут спросил он.

-Не знаю. Мне нужно отдать заказ. Я – художник, и одна картина не завершена. После того, как я ее закончу, бежать. В Париже мне оставаться опасно. Хотя я не отношусь к породе трусов, но жизнь хотелось бы сберечь. К тому же, путешествовать мне не в новинку. Возможно, поеду во Флоренцию. Или Венецию.

-Если, конечно, мсье Призрак соблаговолит меня отпустить. – подумав, добавила она шепотом.

-Мне нет причин вас задерживать. Однако, ваша рана еще не зажила, и только сегодня вас отпустил жар. Вы находились в бреду несколько дней. И еще. Вы не сделаете и шага отсюда, если не поклянетесь жизнью хранить в тайне все, что видели здесь, и где вы были. – холодным тоном произнес мужчина, и его глаза гневно блеснули.

-Клянусь жизнью, ибо ею я обязана вам! – сказала Жюли, положив ладонь на грудь.

-Хорошо. Я вам верю.  – Эрик замолчал, смотря куда-то вдаль. – От куда вы?

-Я родом из Норвегии. Моя мать жила там, но встретила отца, который был художником и путешествовал по миру в поисках вдохновения. Его звали Николя Легран. Сам он был парижанин. Вскоре родители переехали во Францию, и родилась я. Когда мне исполнилось десять, меня отдали в Лондон, и всю юность я провела там, изучая языки и искусства. После окончания учебы я видела родителей всего раз – вскоре они трагически погибли… Оставшись совсем одна, мне нечего было терять и некуда было идти. Ступая по стезе отца, я стала художником – это отвлекало меня от тяжких мыслей и не давало умереть с голода. Как мой предок, я путешествовала по миру, творя картины и продавая их богатым заказчикам. Некоторое время я жила в Лондоне, была в Шотландии, Швеции, Норвегии. Полгода назад судьба привела меня в Париж. Так я очутилась здесь…

Они проговорили несколько часов. В основном, Жюли рассказывала о себе и своих приключениях, но выведать, кем же на самом деле является Призрак оперы, и что заставило его жить вдали от людей, ей так и не удалось.

Эрик встал.

-Справа находится вход в ванну. Вы можете воспользоваться ею, если вам будет угодно. Там вы найдете вашу одежду. Покидаю вас, мадемуазель Легран, и вернусь не так скоро. На столе вино и еда – все в вашем распоряжении. Всего наилучшего!

- Благодарю! – улыбнулась девушка, провожая взглядом Призрака, который ступал по каменному полу почти бесшумно.

Глава четвертая

Погрузившись в мысли о судьбе Жюли, Эрик вышел на крышу здания. Он поднимался чрезвычайно редко, хотя отсюда открывался великолепный вид на вечерний Париж. Никто, кроме Кристины, никогда не был в его покоях. Что заставило Эрика спасти эту художницу? Он был в смятении и не мог найти ответа. Посмотрев на диск Луны, который тусклым фонарем пробивался сквозь тучи, Призрак пошел прочь.

Сегодня в опере давали «Фауста». Первый акт подходил к концу, когда Эрик обнаружил, что пятая ложа, которая должна была пустовать в ожидании его, оказалась занята Раулем! Призрак задохнулся вне себя от ярости. Это была непростительная дерзость!

Сердце его кричало от боли, когда он наблюдал за своей Богиней, – Кристиной, которая пела на сцене, обращая свой взор и глас к пятой ложе, где должен был сидеть он! Но там сейчас находился Рауль, этот юный наглец, смевший посягнуть на самое святое для Эрика – его Мечту. Но он этого не позволит! Кристина могла принадлежать лишь ему, ее покровителю и учителю, который вел ее по тернистому пути столько времени. Это он дал ей место на сцене! Все овации и восхищение ее талантом – где были бы они, если бы он не вложил в Кристину свою душу, пробудив и развив в ней ангельское сопрано, которым теперь она ублажала кого угодно, но только не его? Разве мог он теперь позволить Раулю забрать его лавры? Нет!

Адская ненависть просыпалась в нем снова, и он был готов убить любого, кто стане на его пути. Неожиданное появление Жюли на время приглушило огонь ярости, бушующий в израненной душе Эрика, и отвлекло от страданий неразделенной любви. Его мысли частично были направлены на спасение незнакомой жизни, которая еле тлела в хрупком слабом теле. И давно забытое, похороненное чувство сострадания пробивалось сквозь панцирь отчужденности и озлобленности. Ах, если бы сейчас в его покоях находилась не Жюли, а Кристина! Мечты… Он снова видел Кристину и понимал, что ничто не способно до конца погасить пожар страсти, который пробуждала в нем эта девушка.

Тем временем, почувствовав себя намного лучше, Жюли осматривала комнату. Ее стены были обиты бархатной тканью. Кровать и ночной столик стояли немного на возвышении, и плотная штора отделяла эти покои от остального помещения. Спустившись вниз по ступеням, девушка увидела небольшой коридор, освещенный канделябрами, который вел в ванную комнату. Повсюду было много зеркал, но все они были завешены тканью. За органом начинался пологий спуск, и Жюли подошла к самой его кромке – дальше было озеро. Вот откуда шел плеск воды!

За резным столом свечи не горели, и мрак скрывал от взора остальную часть помещения. Девушка взяла один подсвечник и, освещая себе путь, пошла дальше. Небольшая арка отделяла еще одну комнату, в которой Жюли обнаружила софу со смятым пледом – очевидно, Призрак ночевал здесь, пока она занимала кровать. Рядом стоял письменный стол, на котором хаотично разбросаны рисунки и рукописи. С белоснежных листов на нее смотрела прекрасная девушка, не уступавшая своим ликом самой Афродите. «Кристина» - прочитала Жюли подпись на одном из рисунков.

Приняв ванну и переодевшись, Жюли почувствовала себя заново родившейся. Тупая боль в ноге еще напоминала ей о ранении, и девушка слегка прихрамывала. Но пульс жизни и интереса снова просыпался в ней. Она ходила по покоям парижской легенды, тайны, которую, если кто-то до нее и касался, вряд ли остался жив. Рассматривая комнату, она не уставала поражаться, с каким тонким вкусом было обставлено помещение, какая изысканная мебель и атрибутика находились здесь. Это был мрачный, но по-своему прекрасный подземный мир, созданный руками не Призрака, но человека. Кто же он, этот загадочный мужчина, скрывающий свое лицо под маской? И что заставляет жить его здесь, так вдалеке от людей, в недрах одного из самых грандиозных архитектурных сооружений мира – Гран Оперы?

Вопросы не давали девушке покоя, но и ответить на них было некому – хозяин подземелья не появлялся. Прошло несколько часов – Жюли давно потеряла счет времени. Но ей было странно уютно здесь, в отчуждении и забвении. Какая-то необычайная атмосфера царила вокруг, словно сам воздух был наполнен гармонией и совершенством. Пожалуй, единственное, что смущало девушку – это то, что попытки найти выход отсюда не увенчались успехом. Как ни искала она двери либо коридор – их не было. Некоторые ступени, располагавшиеся по краю озера, вели в тупик, и оканчивались глухой стеной. Это приводило Жюли в полное недоумение – как же Призрак входил и выходил отсюда? Неужели единственный путь вел через озеро? Но лодка стояла на месте, и, уходя, таинственный мужчина не направился к воде, он пошел по ступеням… Или он и вправду был призраком? Но нет же, у приведения не могут быть такие теплые, такие сильные руки!

Жюли терялась в догадках. Мысль, что проход может быть тайным, и открывает его лишь тот, кто знает, как это сделать, заставило девушку еще раз обойти все коридоры и тупики. Но, как ни старалась она сдвинуть или нажать на каменные стены – не было ни малейшего признака, что за ними открывался путь к свободе. Порой ей казалось, что она навеки останется в плену, в заточенье. Тогда ею овладевало отчаянье, и она плакала либо звала Призрака. В ответ была лишь тишина…

Смятение и усталость погрузили ее в крепкий сон.

Тихий, как показалось, голос или стон, пробудили Жюли. Она приподнялась на кровати и прислушалась. Нет, ей не почудилось – где-то был слышен приглушенный шепот. Встав, она в полумраке пошла на звук, который доносился со стороны комнаты, где стояла софа. В кресле, спиной к ней, сидел Призрак. Его плечи вздрагивали от беззвучного плача, и девушка разобрала лишь одно слово: «Кристина…»

Не желая вторгаться в столь неподходящий момент, Жюли стало совестно за то, что она стала свидетелем этой интимной душевной драмы. Так же бесшумно, на цыпочках, она удалилась и вернулась в кровать. Сон не шел, и она лежала, прислушиваясь. Но вокруг было тихо. Наконец, Морфей взял ее под свое крыло, и, погрузившись в дремоту, девушка забылась.

Неизвестно, сколько времени прошло, когда Жюли пробудилась. Вспомнив, что вчера (или сегодня?) Призрак вернулся в комнату, она отважилась найти его. В отдаленной комнате, на софе, не сняв даже плаща, лежал он. Маска по-прежнему скрывала его лицо, а к груди он рукой прижимал алую розу, на стебле которой красовалась шелковая черная ленточка.

Девушка подошла ближе и присела у изголовья, рассматривая Призрака. Он был превосходно сложен, от его широких плечей и крепких рук веяло силой и мужеством. Губы, которые она привыкла видеть с играющих на них ироничной ухмылкой, были сейчас расслаблены и слегка приоткрыты. Жюли, не касаясь, провела над ними кончиками пальцев и дотронулась до маски. Веки Призрака дрогнули, и его рука крепко схватила девушку за запястье. Взгляд, которым он сверлил сейчас испуганную Жюли, казалось, метал молнии.

-Что вы здесь делаете? – гневно спросил он.

-Любовалась вами… - оправдывалась несчастная девушка, пытаясь высвободить запястье, но тщетно – его рука железной хваткой сжимала кисть.

-Любовались мной?! – истерический приступ хохота оглушил комнату. Призрак резко поднялся и повернул голову, отчего маска, до сих пор скрывавшая его лик, сорвалась и упала к ногам Жюли. Она медленно подняла глаза вверх и застыла. Перед ней стояло олицетворение детских кошмаров и старинных легенд. Половина лица человека, называвшего себя Призраком оперы, была ужасна. Скула, непропорционально выпирающая, вызывала ассоциации и ожившим скелетом. Щека, от самого носа до виска была словно поражена ожогом и изъедена застывшей язвой. Над небесно-голубым, обрамленным густыми черными ресницами глазом, вместо брови красовались опухолевидные горбики, плавно переходящие в лоб. Лишь в бредовом сне мог привидеться подобный лик…

Вторая половина лица, если не считать зверской гримасы, которая сейчас красовалась на лице Призрака, была скорее красива. Ровный, немного длинноватый нос, четко очерченная скула, приподнятая бровь. Даже дьявольский оскал добавлял шарма этому человеку-призраку, тайна которого теперь была открыта для Жюли.

Она подняла с пола маску и встала, спокойно глядя в лицо этого ужасного и прекрасного создания. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, - она действительно не испугалась!

-Вы любовались? А как насчет этого?! – Призрак гневно указал на свою изуродованную половину лица.

-Не вижу ничего сверхужасного. – пожала плечами девушка, все еще держа в руке маску. Мужчина стоял, опешивши, и пытался прочесть чувства по ее глазам, в которых не было ничего, кроме спокойствия и нежности. Ни страха, ни ужаса, ни отчаянья…

Призрак выхватил маску из рук Жюли и бросился прочь. Он несколько раз отмерил широкими шагами комнату и, успокоившись, вернулся к софе.

-Мое имя – Эрик. – сказал он, садясь в кресло напротив Жюли. Сейчас он отбросил в сторону широкую белую маску, в которой обычно она привыкла его видеть, но вместо той сейчас на нем красовалась полумаска, закрывающая лишь уродливую часть лица.

«Он прекрасен. Прекрасен, несмотря даже на свое увечье.» - пронеслось в мыслях Жюли, но озвучить это она не осмелилась. Она лишь смотрела в бездонно-голубые глаза Эрика.

-Почему вы не испугались меня? – спросил он.

-А должна была? – пожала плечами девушка.

-Вы отвечаете вопросом на вопрос. Обычно люди при виде меня либо убегают в священном ужасе, либо падают в обморок. Вы же даже не дрогнули!

-Возможно, я вижу гораздо дальше их. И в моем понимании «ужас» - это нечто большее, нежели физические недостатки.

Он смотрел на нее и не понимал. Эта девушка с волосами цвета платины и открытым взглядом удивила его. В речи этого еще юного создания чувствовалась старческая мудрость, не шедшая в унисон с ее возрастом. «Вижу гораздо глубже» - что значат эти слова? Может ли она заглянуть в душу, невзирая на облик? Что она знает о душе?

-Вы покинете меня сегодня же. Я прошу простить меня, но мне придется завязать вам глаза, когда я буду выводить вас отсюда. Мое местонахождение должно оставаться в тайне, и, несмотря на вашу клятву, данную мне, я все же позволю себе перестраховаться.

-Как пожелаете, мсье. Ваш дом – ваши правила. Я незаконно, хотя и не по собственной воле, а по несчастной случайности, попала к вам. Потому не смею перечить.

Эрик встал.

-Я вернусь скоро. Всего доброго!

-Расскажите мне, кто она? – спросила Жюли, когда Призрак посадил ее в лодку и атласной лентой завязал глаза, чтобы девушка не могла запомнить дорогу.

-Зачем вам знать это?

-Теперь вы отвечаете вопросом на вопрос? Не берите дурной пример, прошу вас!

-Она – моя жизнь. Ее зовут Кристина Доэ.

-Кристина Доэ? Та самая, которую назвали «новым открытием оперы»? О ее триумфе кричали все газеты, Париж был поражен, что такой талант долго скрывали от публики. – кивнула Жюли, вспоминая заголовки газет, пестрящие именем певицы.

-Своим талантом, точнее, его открытием, она обязана мне. Раньше ее горло было способно издавать лишь звуки, напоминающие скрип ржавой петли. Это я научил ее петь, я преподавал ей уроки вокала и помогал открывать в себе новые способности к музыке.

-Она видела вас?

-Лишь однажды, совсем недавно.

-Как же вы учили ее?

-Она слышала мой голос, но никогда не видела меня. Не спрашивайте – как, я все равно не отвечу. Кристина была уверена, что к ней спустился Ангел музыки, посланный ее покойным отцом.

-Вы долго занимались?

-Да, достаточно.

-И вы влюбились в нее?

-Дерзкое определение. Я не влюбился в нее, - она полностью овладела моим сердцем, и стала моей душой. Вся моя жизнь заключена в Кристине.

-Она любит вас?

Эрик молчал. Жюли смущенно скрестила на груди руки, поняв, что ее вопросы зашли дальше дозволенного.

-Она полюбит меня. Проклят тот день, когда женское любопытство заставило ее сорвать с меня маску… Ее возлюбленный Рауль – ничто, по сравнению со мной, и однажды она поймет это! Я заставлю ее это понять!

Больше Жюли вопросов не задавала. Их продвижение подходило к концу, и, судя по легкому ветерку, который девушка ощутила на своей коже – выход был уже рядом. Эрик помог ей сесть на лошадь и некоторое время они шли дальше, сопровождаемые лишь цокотом подков. Вскоре Жюли спешилась. Наконец, Призрак снял с глаз плотную повязку, и девушка огляделась. Они находились у восточной стены оперы, и десяток металлических решеток сбивал с толку – которая из них могла служить входом в подземелье. Но вспомнив, как она чуть было не погибла, Жюли напрочь отбросила мысли о попытке найти Призрака самостоятельно. Она повернулась к Эрику.

-Скажите, когда я впервые очнулась в вашем доме, я слышала пение и чудесную музыку… Это были вы?

-Да. – кивнул Призрак.

-Тогда я могу понять Кристину, поскольку сама была уверена, что очутилась на небесах и слышу пение Ангела. Прощайте, Эрик! И да хранит вас Бог!

Призрак оперы ничего не ответил, лишь взмахнув плащом, он скрылся под покровом ночи. Жюли еще несколько минут стояла у стены здания оперы, вслушиваясь в тишину. Исчезая  вдалеке, прозвучало тихое, невероятно прекрасное пение, девушка улыбнулась и направилась к своему дому в нескольких кварталах отсюда.