*  *  *

            За мной увязались два «Громобоя». Дело дрянь.

            Я спустился к самой воде, едва касаясь брюхом пенистых волн и как мог, поворачивал машину то влево, то вправо.

            Обернулся. Прицепились, гады. 

            Собственно, я всего лишь предполагал, что это «Громобои». Но что это еще может быть? В Академии рассказывали про такие вот цельнометаллические махины, бронированные, имеющие не только носовые орудия, но и башенку с  пулеметом. Гномское изобретение.

            А так как воевали мы с синими гоблинами, иногда с повстанцами – но ни коим образом с гномами – то наводило это на грустные мысли. Гномы, несмотря на заверения в дружбе, продают (или вовсе дарят) свои агрегаты Детям Хаоса и Сумерек.

            А начинался вылет неплохо.

            Мы,  как говориться, взлетели по тревоге.

            Этрур прямо у самолетов ввел в курс дела. На переправу прут бомбовозы – найти и… как бы это поприличнее выразиться – завалить. Вот и все дело…

            Под гигантским куполом, стояло несколько десятков аэропланов, мне указали мой – размалёванный пестрыми гербами. На этой модели я никогда не летал, даже без понятия как называется это чудо воздушного флота.

            Однако управление стандартное. Я, кряхтя, с трудом, влез в кабину. С трудом, потому что летный костюм (стеганная кожаная куртку, шлем, перчатки) был маловат. Неудобно, черт побери!

            По команде мы завели двигатели. Я почувствовал знакомую дрожь, машина рвалась в бой, ревела как зверь, и приходилось прилагать массу усилий, чтобы обуздать дикую мощь.

            По одному, мы выруливали к свету, к большой арке, что вела к вытянутому то ли выступу, то ли трамплину, который нависал над бездонной пропастью.

            Я шел последним, выруливал осторожно, выступ был узковатым. Два паровых автомобиля вполне могли разъехаться, но для взлета – опасно. Отпустив тормоз и двинул ручку тяги вперед, на полную. Движок заревел, радость машины передалась мне и мы (я и аэроплан) оторвались от каменной шероховатой поверхности. Когда я взлетал, мне даже думать не хотелось, что придется на ЭТО садиться.

            Сказать, что вид из открытой кабины открылся потрясающий, это ни сказать ничего. Синее море вокруг, вдали скалистые берега, а сзади…

            Сзади высился Бастион. Толстенная башня, облепленная надстройками,  вырастала прямо из скалы, будто чудный исполинский гриб. Внизу, на самом острове белели домики портового поселка, я заметил маленький пароход, сверкающий на солнце.

            С детства не приходилось наблюдать подобных пейзажей.

            Наша команда в восемь самолетов обогнула бастион  и, выстроившись клином, мы взяли курс на северо-восток.

            Бомбовозы показались над побережьем, они шли с севера. Испуская клубы черного дыма, гоблинские летающие крепости, числом четыре, медленно шли к границам людских королевств.

            Этрур поднял руку, должно быть это был сигнал, а потом взмыл вверх. Все последовали за ним и надо сказать, что наш строй тут же рассыпался.

            Очевидно, Этрур хотел подняться выше этих неуклюжих бомбовозов, чтобы занять, как пишут в учебниках, господствующую высоту, а это как раз давалось с трудом.

Рычажок тяги был выдвинут до упора, начищенные трубы извергали пламя, вся конструкция скрипела и стонала. Медная стрелка, указывающая скорость, уже подрагивала у недопустимой отметки, но мы все же выдюжили. Самое трудное потом, это удержать округлый нос самолета, не давать ему «клевать».

            Я оглянулся, ниже слева Лиг, вертит головой, справа Тагг, ухмыляется и машет мне рукой, я осклабился в ответ. Сзади догоняет Шана. Остальные наши ушли далеко вперед.

            А внизу пролетали бомбовозы. Чтобы их рассмотреть, пришлось накренить самолет.

            Удивительно как они вообще летали. Четыре восьмимоторные громадины с крыльями (причем на одной, как я успел заметить, двигатели располагались своеобразно – три на правом крыле, пять на левом), небольшие башенки крепились без всякой закономерности. Тем не менее, они летали, а так как на башенках сидели пулеметчики, приближаться было крайне опасно.

            Я глянул вперед, Этрур перевернув машину брюхом к верху, стелой ринулся вниз. По очереди, рыцари 1-го Королевского крыла, повторяли этот маневр. Я заворожено смотрел, как истребители пикируют, расстреливают бомбовозы и уходят вниз.

            Гоблины метались среди канатов, крутились в пулеметных гнездах. Огненные плети пытались зацепить атакующих рыцарей, но те быстро проносились. Настолько быстро, что наши даже толком не успевали прицелиться. Хотя кто-то (подозреваю, что Шана) все же поджег один из бомбовозов. Ура!

            А я такого не умею – не учили…

            Убрав тягу, я также свалил самолет. Мои внутренности грозились подойти к горлу. Но, когда я огляделся, выяснилось, что уже бомбовозы успели значительно продвинуться, пришлось выровняться  и пуститься вдогонку.

            А вот это было глупо. Пока я догонял бомбовозы, мои товарищи снова набирали высоту для повторной атаки. Одна из трех гоблинских махин (четвертая отделилась, взяв курс к дому, но было ясно, что не дотянет) полностью вписалась мне в прицел. Я видел гоблинские длинноносые рожи, видел все эти башенки опутанные канатами, прям как на корабле. И только я собрался нажать на гашетку, как вдруг заметил, что стреляют в меня.

            Стиснув зубы, я приближался, помня, что стрелять можно только с близкого расстояния.  Перевел прицел на один из двигателей. Огонь!

            Стрекот пулеметов оглушил, а вспышки закрыли цель. Я кинул ручку вперед и нырнул под крыло. Обернувшись, заметил – есть! Двигатель знатно задымился, а правое крыло начало отваливаться.  Гоблины заверещали и заметались пуще прежнего.

            А между тем, я летел вниз. Здравствуй море, здравствуй берег.

            Идиллическая картина. Волны разбиваются о скалистый берег, рыбаки – дело шло к вечеру – возвращаются с сетями и уловом, некоторые, задрав головы и приложив козырьком руки, наблюдают за воздушной схваткой .

            А я лечу вниз. Почему? Да потому что засмотрелся! Идиллические картины, поверженный бомбовоз – крыло таки отвалилось, и гоблинская махина, медленно поворачивается вокруг своей оси.   

            Что есть мочи я потянул ручку руля на себя. Выровняться удалось прямо у камней. От подобного обращения крылья моего самолета застонали, а у меня потемнело в глазах. На какое то время я потерял сознание.

            Когда очнулся, понял, что нахожусь на приличной высоте. Только не понял – где небо, а где земля. Еще я почувствовал, что тесная куртка лопнула на спине, стало посвободнее.

            Тут и нагрянули «Громобои». Откуда они взялись?

            Впрочем, гадать не приходилось. Наверняка это те, которые должны были прикрывать бомбовозы. Вот теперь решили на мне отыграться.

            Помощи ждать неоткуда, вокруг никого,  кроме «Громобоев».

            Поэтому пришлось принять единственное решение – стратегическое отдаление от противника. Что я и сделал,  снижаясь к поверхности моря. На такой высоте меня трудно будет достать.

            Уже над берегом я начал присматривать место для посадки. Вдоль всего берега были разбросаны скалы. Стоило мне чуть набрать высоту, как враги обстреляли меня. Пули глухо стучали об обшивку.

            За скалами простирались луга, а впереди леса. Я резко убрал газ, эти игры в догонялки уже достали.

            Какого было мое удивление, когда «Громобои» проскочили мимо меня.